Согласно X., экон. закономерности капиталистич. производства модифицировались под влиянием гос-ва, получившего нек-рые возможности планирования и регулирования производства и распределения. Политически это позволяет гос-ву добиваться классового компромисса в рамках существующих формально-демократич. структур. Источник и способы разрешения кризисов, следовательно, переместились из экономич. в административно-управленч. сферу. Изменилась и природа кризисов. Они имеют теперь, считает X., социокультурный характер: управление, основанное на принципах производственно-трудовой рациональности, входит в конфликт с реально господствующей в об-ве поведенч. мотивацией. С одной стороны - инструментальная манипуляция, 'техн. вопросы', с другой - интерсубъективное понимание, 'практич. вопросы'; с одной стороны - институциональные структуры об-ва, с другой - социокультурный 'жизненный мир'. В этом противоречии - источник кризиса легитимации совр. капитализма, не могущего выразить в своих институциональных структурах реальность существующей обществ. практики. Важнейшим элементом учения X. стала теория коммуникативного поведения, призванная описать альтернативные структуры, не обретшие институционального оформления в ходе становления совр. научно-техн. цивилизации, и одновременно описать 'двухступенчатое' строение совр. об-ва: система и жизненный мир, в к-ром реализуется непосредств. коммуникация. Опираясь на имеющиеся в лингвистике и лингвистич. философии анализы речевых актов, а также на данную М. Вебером концептуализацию социальных действий, X. выделяет два типа поведения: коммуникативное и стратегич., и показывает, как стратегически ориентированное поведение (цель к-рого состоит не в достижении взаимопонимания, а в преследовании интереса) ведет либо к сознат., либо бессознат. обману партнера. В первом случае складывается система манипулирования, во втором - систематически извращаемая коммуникация. В том и в др. случае последствия для общества, культуры и личности оказываются роковыми. В сфере социальной интеграции, считает X., господствуют аномия, отчуждение, утрачивается коллективная идентификация; в сфере культуры - утрата смысла, потеря ориентации и делегитимирование властных структур; в сфере личности - потеря связи с традицией, нарушение мотивационных комплексов и разного рода психопатологии. И наоборот, - в случае поведения, ориентированного на коммуникацию, складываются упорядоченная нормативная среда, устойчивые, легитимированные межличностные отношения, устойчивые личностные структуры, способные к развертыванию и самоосуществлению. В целом анализ коммуникативного и стратегич. поведения дает возможность диагностировать гл. социокультурные проблемы современности, а также обнаружить скрытое насилие системы, к-рое выглядит будто бы неизбежным, поскольку гарантирует интеграцию об-ва. Подлинная же интеграция обеспечивается на путях коммуникативного понимания. Теория X. обнаруживает эволюц. тенденцию все большего разъединения системы и 'жизненного мира'. в к-ром сама теория играет важную роль. Как таковая, она представляет собой не лингвосоциол. дополнение к 'критич. теории' об-ва, а критич. теорию как таковую в ее эмансипирующем воздействии.

Соч.: Erkenntnis und Interesse. Fr./M., 1968; Technik und Wissenschaft als 'Ideologic'. Fr./M., 1968; 1981; Zur Logik der Sozialwissenschaften. Fr./M., 1970; Legitimationsprobleme im Spatkapitalismus. Fr./M., 1973: Theorie des kommunikativen Handelns. Bd. 1-2. Fr./M., i985: Der

philosophischen Diskurs der Moderne. Fr./M., 1988; Nachmetaphysisches Denken. Fr./M., 1988; Texte und K-ontexte. Fr./M., 1991: Демократия. Разум. Нравственность. М.,1995.

Лит.: Новейшие течения и проблемы философии в ФРГ. М., 1978; Совр. зап. теор. социология. В. 1: Юр-ген Хабермас (библ.). М., 1992; Современная социальная теория: Бурдьё, Гидденс, Хабермас. Новосибирск, 1995; Glaser W.R. Soziales und instrumentales Handeln. Probleme der Technologie bei Arnold Gehlen und Jurgen Habermas. Stuttg., 1972; Keat R. The Politics of Social Theory: Habermas, Freud and the Critique of Positivism. Chi., 1981; J. Habermas: eine Bibliographie seiner Schriften und der Sekundarliteratur: 1952-81. Fr./M., 1982.

ХАЙДЕГГЕР (Heidegger) Мартин (1889-1976) - нем. философ, представитель постгуссерлевскои феноменологии и экзистенциализма. Учился в лицеях иезуитов в Констанце и Фрейбурге, слушал теологию, математику, философию в ун-те Фрейбурга. В 1923-1928 проф. Марбург. ун-та, в 1928-1945 проф., а с 1933 - ректор Фрейбург. ун-та. Оказал значит, влияние на совр. философию и гуманитарную науку в целом. В его глубокой и ориг. концепции 'техн. цивилизации' и кризиса совр. зап. культуры во многом поставлены те глобальные проблемы, с к-рыми человечество столкнулось на исходе 20 в. По убеждению X., угроза человеку идет не только от возможного гибельного воздействия техн. новшеств и изобретений - высшая опасность угрожает сущности человека и его подлинному бытию. Проблема культуры рассматривается X. в контексте его учения о бытии и обоснования сущности совр. техники. Полное 'забвение истины бытия', к-рое угрожает человечеству в совр. 'техн. цивилизации', связывается X. с т.н. метафизич. традицией, идущей еще от Платона и Аристотеля. Эгот метафизич. способ мышления, мировосприятия и мироотношения в целом и поныне лежит в основе всей европ. культуры, ориентируя ее на прогрессирующее развитие науки и техники и порождая многочисл. кризисные явления: бессмысленность существования, обезличение человека и примитивизация его духовного мира. коммерциализация искусства и засилье массовой культуры, угроза голого техницизма и сциентизация образования, распад и умирание языка. Вся метафизика, считает X., мыслит сущее в целом, в т.ч. сущность человека, не задаваясь вопросом о бытии сущего. Не задумываясь о различии того и другого, заслоняя вопрос об 'истине самого бытия', метафизика никогда не спрашивает и о том, в каком смысле существо человека принадлежит истине бытия. Первую задачу философии X. видит в том, чтобы обратиться к бытию, к-рое должно стать делом человеч. мысли, и тем самым открыть предназначение и долг человека как хранителя сущности бытия. Обосновывая собств. понятие бытия, X. в свойственной ему герменевтич. манере обращается к интерпретации др.-греч. термина 'фюсис' (природы). 'Фюсис' есть не что иное, как про-из-ведение, понимаемое во всем богатстве смысла, придаваемого ему греками, но впоследствии утраченного. 'Фюсис' как про-из-ведение - есть самобытное вырастание, осуществление, развертывание, выведение чего-то до полноты его существа. В присутствующем 'по природе' про-из-ведение берет начало в себе самом. В ремесленном изготовлении, в худож. преображении изящных искусств, в развертывающемся формировании сущности человека в процессе образования и в культуре вообще, понимаемой как богатство оберегаемых смыслов и творч. деятельности, про-из-ведение берет начало в другом: мастере, художнике, учителе, народе. Именно в таком понимании 'фюсис' и есть для X. искомое - бытие, лежащее в основании всего сущего: неживой и живой природы, истории, культуры, науки, техники, искусства, образования. Для 'фундаментальной онтологии' X. важно и то, что само событие про-из-ведения происходит лишь в той мере, в какой потаенное переходит в непотаенное, в явленность своей сущности. Несокрытость - подлинное бытие всякого сущего, к-рое выступает не в том или ином ограниченном виде. но раскрывается во всей полноте, целостности и самобытности своего существования, не заслоняясь другим сущим, не затемняясь суетным и сиюминутным. Это обнаружение, выведение из потаенности в непотаенность, из сокрытости в открытость, к-рое носит отнюдь не гносеологич., а онтологич. характер, греки называли понятием 'алетейя', или 'истина' в ее исконном, первонач. значении. Обосновывая 'онтологич.', 'метатехнич.' сущность совр. техники и проясняя ее влияние на судьбы культуры, X. обращается к этимологии слова 'техне'. Древние греки не случайно одним понятием 'техне' определяли и ремесленное мастерство, и изящные искусства. Ведь 'техне' тоже относится к про-из-ведению, ибо ее суть никогда не сводится просто к к.-л. деланию. 'Техне' - это не техн. сторона дела, как ее теперь понимают, это не инструментальные действия, связанные с опр. последовательностью операций и применением всевозможных средств. 'Техне' - это один из способов раскрытия потаенного, область, где сбывается 'алетейя', совершается истина бытия. Сущность совр. техники не есть нечто техн., инструментальное, совр. техника - это тоже опр. вид раскрытия потаенного. Пристально всмотревшись в эту осн. черту совр. техники, человечество сможет осознать ее новизну и тем самым подготовить возможность свободного отношения к ней. Специфику способа, каким осуществляет выведение из сокрытости совр. техника, X. усматривает в том, что человек здесь сосредоточивается исключительно на добывающем и поставляющем производстве, внутри к-рого все действительное - и природа, и феномены культуры, и сам человек - обнаруживает себя лишь в качестве 'наличного состояния', или 'состоящего-в-наличии'. Этот способ раскрытия, к-рый действует внутри совр. техники, охватывая самые разнообр. формы поведения и культурной деятельнос-

ти человека и направляя его на обнаружение всего, что выходит из сокрытости, единственно в качестве объектного 'наличного состояния', X. обозначает многозначным термином 'Ge-stell', или по-став. По-став определяет существо совр. техники, не представляя собою ничего технического: это не что иное, как 'захватывающий вызов', 'изначально собирающее начало', 'всеобъемлющая установка', к-рая заставляет человека ко всему существующему относиться лишь с одной единств. мерой 'затребования' или объектного 'наличного состояния'. Т.о., X. рассматривает технику как некое онтологич. требование, обращенное к человеку и посылающее его на опр. путь бытийствования, обнаружения истины сущего и собств. самораскрытия. X. именно потому так настойчиво стремится отмежеваться от 'инструментальной' трактовки техники, что считает важным показать не связь техники с материальным производством как таковым, а социальные и культурные последствия развития феномена техники в совр. цивилизации. В онтологич. обосновании сущности совр. техники X. фиксирует внимание на такой глубинной сфере чело-веч. существования, как область предельных смыслов и всеохватывающих установок, сохранение и воссоздание к-рых во многом определяет культурно-истор. тип об-ва, его духовную ситуацию, отношение к природе, другим сооб-вам и культурам. Предпринимая феноменологич. описание совр. техн. цивилизации, X. показывает не только ограниченность, но и опасность узкопрагматич., односторонне утилитарных установок и ценностей, лежащих в ее основании и постоянно воспроизводящихся в многообр. видах деятельности и феноменах культуры. Отмежевываясь от техницистских установок X. анализирует характер отношения совр. цивилизации к природе. В техн. цивилизации уже вся природа - воздух, реки, земные недра, почва - поставлена на службу добывающему и поставляющему производству: все извлекается и перерабатывается, накопляется и распределяется и т.д. В бесконечной цепи поставляющего обнаружения уже не может быть и речи о возделывании и заботе, о поэтич. видении и восхищении природой. В системе всеобщей полезности нет уже ничего такого, что имело бы ценность само по себе. Господствующая над всем установка на затребование, максимальную выгоду, надобность, отдачу, элиминирует более высокое, сверхпрагматическое, нравственно-эстетич. отношение к природе. Оценивая опасность, угрожающую природе и жизни человечества в совр. техн. цивилизации, X. называет ее 'чудовищной', 'ужасающей', 'смертельной'. Вместе с тем подлинная опасность, по убеждению X., подступила к человеку в самой его сущности. Ведь с т.зр. затребования, или наличного состояния в поставляющее раскрытие вовлечена не только природа, но и сам человек. Само поставляющее обнаружение может происходить лишь постольку, поскольку сам человек еще изначальное, чем природа, затребован в наличное состояние. Привычность употребления в совр. языке таких выражений, как 'человеч. материал', 'личный состав' и т.п., свидетельствует об этом как нельзя лучше. Будучи поставителем наличности, элементом всеобщей системы затребования, человек находится на грани падения, ибо готов сам себя воспринимать просто как нечто состоящее в наличии. Уже сегодня человек настолько глубоко захвачен поставляющим обнаружением, что нигде не встречается с самим собой. со своей сущностью. А между тем самодовольство и самонасаждение человека, возомнившего себя 'властелином земли', никогда еще не были столь безмерными, как в эти минуты наивысшей опасности, нависшей над ним. Человек уже оказывается неспособным воспринять вызов, обращенный к нему по-ставом. По-став как сущность совр. техники подвергает опасности не только человека в его отношении к самому себе и ко всему сущему. Гл. опасность по-става заключается в том, что он закрывает для человека саму возможность вернуться к изначальному, полному и сокровенному обнаружению истины бытия и тем самым ощутить свое высшее предназначение в качестве 'хранителя', или 'пастыря' бытия. Там, где господствует поставляющее обнаружение, изгоняется всякая другая возможность раскрытия истины бытия, поскольку человек все сущее начинает измерять одной-единств. мерой полезности, затребования, наличности. Констатируя, что всеобщее засилье голой техники в совр. зап. цивилизации неотвратимо, X. вместе с тем считает, что мы можем и должны задаваться вопросом о спасительном. Так, мужественно всмотревшись в сущность совр. техники и ни на минуту не забывая о высшей опасности, грозящей человеку, мы уже делаем первые шаги к спасению. Однако подлинное размежевание с техникой должно произойти в тех областях культуры, к-рые являются более высокими по сравнению с техникой способами осуществления истины как несокрытости бытия. Одним из существенных способов, каким совершается истина, утверждая сущность человека среди всего остального сущего, X. считает подлинное искусство, другим таким способом - подлинное образование, к-рое древние греки называли словом 'пайдейя'. Такой переход из области техники в область искусства и образования для культурологич. концепции X. естествен и органичен, поскольку сущность техники для него не есть техническое, а сущность истины не есть гносеологическое. В онтологии бытия и культуры X. интересует такое проблемное поле, как сфера предельных смыслов, определяющих некий целостный способ отношения человека к самому себе и всему существующему. Искусство и образование относятся X. к тем уникальным областям человеч. существования, каждая из к-рых по-своему призвана удерживать, воссоздавать и излучать богатство культурных смыслов, приобщая человека к высшей мудрости нелогицистского разума и непреходящим истинам бытия. Огромная роль в исторически совершающемся культурном бытии каждого народа принадлежит его родному языку. Определяя сущность языка как 'язык сущности', как 'дом бытия', как 'глагол мира и глагол земли', X. отмечает, что каждый язык есть совершение такого 'глаголания', в к-ром перед всяким народом нос-

Лит.: Гайденко П.П. Экзистенциализм и пробл. культуры (Критика философии М. Хайдеггера). М., 1963; Михайлов А.В. Мартин Хайдеггер: Человек в мире. М., 1990; Новейшие течения и проблемы философии в ФРГ. М., 1978; Руткевич А.М. От Фрейда к Хайдеггеру: Критич. очерк экзистенциального психоанализа.М., 1985; Тавризян Г.М. Техника, культура, человек. М., 1986: Философия Мартина Хайдеггера и современность. М.. 1991; Социальная теория и современность. Вып. 20: Феноменологическая онтология Мартина Хайдеггера: Истоки, смысл, значение. М., 1995: Buckley R.Ph. HusserI, Heidegger and the Crisis of Philosophical Responsibility. Dordrecht etc., 1992; The Cambridge Companion to Heidegger. Camb., 1993; Suchock W. W miejscu sumienia. Poznari, 1996.

Особый интерес представляют исследования цивилизационных процессов. X. отдает предпочтение цивилизационному подходу, предлагая новую парадигму для теор. анализа и прогнозирования миропорядка на рубеже 20 и 21 вв. Он полагает, что деление мира в период 'холодной войны' на страны 'первого' (Запад), 'второго' (социалистический лагерь) и 'третьего' мира больше не отвечает реальностям, и теперь намного разумнее сгруппировать страны, исходя не из их полит, или экон. систем, или принимая во внимание уровень их экон. развития, но с т.зр. их культуры и цивилизации. X. рассматривает цивилизацию как наивысшее культурное образование, объединяющее людей и обеспечивающее им опр. степень культурной самобытности. Цивилизация определяется как общими объективными элементами, такими, как язык, история, религия, обычаи, обществ. институты, так и субъективной самоидентификацией людей. Цивилизационная идентичность, по мнению X., будет играть все более важную роль в будущем, и мир будет формироваться и значит, степени под влиянием взаимодействия семи-восьми гл. цивилизаций - зап., конфуцианской, яп., ислам., индусской, славяно-православной, лат.-амер. и, возможно, африканской. И наиболее крупные и значит, по последствиям конфликты будущего произойдут на своего рода культурных границах, разделяющих эти цивилизации. Окончание 'холодной войны' означало завершение политико-идеол. раздела Европы, но зато вновь появилось культурное разделение между зап. христианством, с одной стороны, и православием и исламом, с другой. 'Бархатный занавес' культуры, пришедший на смену 'железному занавесу' идеологии, может оказаться не только границей, разделяющей разные культуры и цивилизации, но и, как показали события в Югославии, линией кровавых конфликтов. Противоборство между зап. и исламской цивилизациями длится уже 1300 лет - от араб. завоеваний до войны в Персид. заливе: маловероятно, что оно пойдет на убыль, скорее станет более опасным и жестоким, чему способствуют демогр. процессы. Рост населения в араб. странах, особенно в Сев. Африке, привел к увеличению миграционного потока в Зап. Европу, следствием чего стали все более сильные и частые проявления расизма в Италии, Франции и Германии, начиная с 1990.

Анализируя складывающуюся в мире ситуацию, X. отмечает, что мнение, согласно к-рому модернизация и экон. развитие способствуют укреплению однородности и порождают общую совр. культуру, оказалось неверным: напротив, по мере самоутверждения местных традиций, зап. культура подвергается эрозии. За упадком зап. могущества последует и отступление зап. культуры. Все это потребует от Запада не только поддержания экон. и военной мощи на уровне, необходимом для защиты своих интересов от 'посягательств' других цивилизаций, но и подтолкнет его к более глубокому пониманию их религ. и филос. основ и тех сфер, в к-рых народы этих цивилизаций усматривают свои интересы. В этих условиях особенно актуальны поиски путей к сосуществованию разл. цивилизаций, выявление элементов общности зап. и иных цивилизаций. Он полагает, что в обозримом будущем не возникнет единая универсальная цивилизация, напротив, усилится их столкновение. Рост конфлнктности во взаимоотношениях между цивилизациями отражает глубинные процессы, происходящие в экон. и культурной сферах. Процессы экон. модернизации и социальных изменений отрывают людей от их корней, ослабляя в то же время нац. государство как важный источник самоидентификации. Во многих частях света эту утрату самобытности пытается восполнить религия, нередко в форме 'фундаменталистских' движений. Возрождение религ. чувств создает базис для сохранения самобытности в форме совместной причастности к к.-л. цивилизации, но иногда этому сопутствует неприязненное отношение к представителям иных культур. Различия, существующие между цивилизациями в истор. опыте, языке, культуре, религии, традициях, имеют глубокие корни. Они более существенны, чем различия между идеологиями и полит, режимами, и не обязательно перерастают в конфликты, но если подобное случается, именно цивилизационные различия придают им ожесточенный и затяжной характер. Различия культурного свойства, в противовес экон. и политическим, наименее подвержены переменам. X. отмечает тенденцию возвращения к истокам нац. бытия в незап. странах, что проявляется в 'азиатизации' Японии, 'индусизации' Индии, 'реисламизации' Ср. Востока после краха зап. идей социализма и либерализма. Запад все чаще сталкивается с противостоянием этих стран, стремящихся строить жизнь по своим, а не западным рецептам. Этому способствует и 'туземизация' местных элит, к-рые в прошлом, получая образование в Оксфорде или Сорбонне, были гл. проводниками зап. влияния.

Соч.: The Rise of Anthropological Theory. N.Y., 1968; Cows, Pigs, Wars and Witches: The Riddles of Culture. N.Y., 1974; Cultural Materialism: The Struggle for a Science of Culture. N.Y., 1980; America Now: The Anthropology of a Changing Culture. N.Y., 1981; Cultural Anthropology. N.Y., etc., 1983.

В 1952 X. издает книгу 'Амер. индейцы в Тихом океане: теория на основе экспедиции на 'Кон-Тики', в к-рой он представляет свою гипотезу ученым, подтверждая ее обширными материалами из археологии, этнографии, истории, мифологии, физиол. антропологии, фактами из зоологии и ботаники, анализом океанских течений и направлений ветра. На основании своих исследований X. утверждает, что первое заселение Полинезии из Перу датируется приблизительно 500 г. н.э., а второе переселение с северного побережья Сев. Америки произошло в районе 1000-1300 гг. Взгляды X. на историю культуры Полинезии вызвали острые дискуссии среди ученых. В 1953 X. совершает экспедицию на Галапагосские о-ва, рез-ты к-рой он публикует в книге 'Археол. свидетельства доисп. путешествий на Галапагосские о-ва'. В мае 1969 X. отправляется в путешествие из Марокко в Америку на плоту 'Ра', построенном из тростника по древнему образцу. Путешествие заканчивается неудачей. Он повторяет попытку в 1970 на плоту 'Ра II', доказывая тем самым, что подобные суда были в состоянии преодолеть Канарское течение 5000 лет назад. По мнению X., это объясняет археол. находки в Америке, к-рые подтверждают существование связи между материками в древние времена. В ноябре 1977 X. совершает путешествие на плоту 'Тигрис'.

Лит.: Jacoby A. Senor Kon-Tiki. Boken от Т. Heyerdahl. Oslo, 1965; Klausen A. M.Antropologiens historie. Oslo, 1981; Thor Heyerdahl: Eventyret og livsverket. Oslo, 1990.

ХЕЙЗИНГА (Huizinga) Йохан (1872-1945) - нидерл. ученый, историк, теоретик культуры. Проф. кафедры всеобщей истории в Гронинген. (с 1905) и Лейден. (с 1915) ун-тах. Важнейшие сферы деятельности X.: собственно историография, разработка концепции развития мировой культуры, критич. анализ совр. эпохи. Внес много нового в понимание предмета и метода истор. науки. Глобальное исследование роли мифа, фантазии в мировой цивилизации выявляет значит, общность интересов с Моссом и Леви-Строссом. Его обращение к социальной психологии, исследование ментальности, уклада ср.-век. жизни позволяют видеть в нем непосредств. предшественника франц. истор. Школы Анналов. Для X. характерен интерес к 'зрелым и надламывающимся', переломным эпохам, когда сталкиваются традиции с обновленческими тенденциями в жизни об-ва (напр., Реформация, Ренессанс, ситуация в Нидерландах в 17 в.). Не без влияния Шпенглера X. обращается к проблеме типологизации культур, морфологич. анализу культурно-истор. эпох. Для X. характерно обращение к изучению и анализу социальных утопий, чаяний в истории цивилизации, 'вечных' тем мировой культуры (мечта о 'золотом веке', буколич. идеал возврата к природе, евангельский, идеал бедности, коренящийся в древнейших пластах культуры рыцарский идеал, идеал возрожения античности и др.). Особое значение в возникновении и развитии мировой культуры X. придает игре. Ее цивилизационную роль он видит в следовании добровольно установленным правилам, в обуздании стихии страстей. Игра - основа человеч. общежития. X. подчеркивает антиавторитарный характер игры, допущение возможности иного выбора, отсутствие гнета 'серьезности' - фетишистских представлений. Многие работы X. 30-40-х гг. содержат критику массовой культуры; книга 'В тени завтрашнего дня' близка в этом отношении работам Ортеги-и- Госсета, Ясперса, Марселя и др. X. - страстный и последоват. антифашист. Осн. причины кризиса совр. зап. цивилизации X. видит в ясно обозначившихся тенденциях к иррационализму и интуитивизму в философии и обществ. жизни, в культе дологического, воинствующей мифологии, особенно в Германии 30-х гг. Он указывает на неизбежное следствие этого: релятивизацию нравств. ценностей, коллективный эгоизм, 'гипернационализм', обнаруживающий себя также в междунар. политике. Свидетель тоталитарных режимов, X. подчеркивает, что 20 в. сделал истор. науку орудием лжи; от имени истории воздвигаются 'кровожадные идолы, к-рые грозят поглотить культуру'; история подменяется демагогич. смешением религии, мифологии, науки. X. сохраняет глубокую веру в возможности истории как объективного знания и в нравств. миссию истор. познания как одной из форм преодоления человеком пределов своей жизни, 'трансцендирования' своих возможностей. X. призывает к ответственности историков перед об-вом, перед будущим. Понятие культуры для X. связано прежде всего с самосознанием свободного, нравственно ответств. индивида как члена человеч. коллектива.

Высокий уровень культуры в ту или иную эпоху обеспечивается равновесием между духовными и материальными ценностями: не 'абсолютной' высотой, достигнутой культурой либо отдельным ее фактором (религией, искусством, техникой и др.), а согласованностью культурных функций, положительно сказывающейся на прочности структуры, на стиле и ритме жизни данного об-ва. Кризис совр. науки обусловлен ее стремлением выйти за пределы познаваемого разумом. В точных науках, прежде всего в физике, X. склонен видеть 'кризис роста'. Наука, отличающаяся свободой разума, интернац. характером исследований, однако еще не консолидировалась настолько, чтобы стать источником культуры; более того, совр. направление развития наук действует скорее в плане дестабилизации основ интеллектуальной жизни, культуры. Одним из важнейших условий спасения мировой цивилизации X. считает интернационализм, к-рый понимает как сохранение, в меру возможного, всего индивидуально-национального, с принесением эгоистич. интересов в жертву общечеловеч. благу, миру на Земле. Полит, партии, организации, гос-ва, церкви недостаточно эффективны для создания основ человеч. цивилизации; подъем уровня цивилизованности не связан с победой одного гос-ва, одной расы, одного класса. Основой культуры должно стать господство человека над самим собой.

ХОРКХАЙМЕР (Horkheimer) Макс (1895-1973) - нем. философ и социолог, основатель франкфуртской школы, возникшей на базе Института социальных исследований при Франкфуртском университете им. Гёте; проф., зав. кафедрой социальной философии, ректор ун-та (1951-53), директор Ин-та в 1931-53, с 1953-63 совместно с Адорно, издатель печатного органа школы 'Журнала социальных исследований' (1932-43, Лейпциг, Париж, Нью-Йорк - 'Studies in Philosophic and Social Research', переиздан в 1970 г. в ФРГ, в 10-ти тт.). Сфера теор. интересов X. - Кант - Гегель - Маркс - зап. марксизм (через раннего Лукача и Корша); Шопенгауэр - Ницше - Бергсон; Дильтей, М. Вебер, Э. Блох. До эмиграции из Германии в 1932 в связи с приходом к власти фашистов опубликовал работы 'Кантова критика способности суждения как связующее звено между теор. и практич. философией' (1925) и 'Начала бурж. философии истории' (1930), в к-рых проявился гл. принцип его отношения к действительности - критицизм, а также культурно-пессимистич. концепция истории. В соответствии с принципом - критицизм на основе исследования реальной социальной практики - формировалась и школа, направление к-рой в целом определялось напряженной истор. обстановкой (экон. кризис, падение Веймар, республики и упадок демократии, экспансия фашизма в Европе, Вторая мир. война, обострение идеол. противоречий). В деятельности школы как раз и выразилась интеллектуальная реакция на эти события и оценка сложившегося кризиса, а также попытки теоретически осмыслить возможности его преодоления.

капиталистич. об-ва. Ставилась задача создания целостной теории совр. об-ва, к-рая диалектически соединяла бы в. себе проводимые в разных областях конкр. социальные исследования с теоретически строгим осмыслением реальности и в то же время была бы независима от политики и идеологии. Новая теория строилась с учетом практич. контекста, была нацелена на изучение изменений и особенностей совр. социокультурнои ситуации и в рез-те должна была стать адекватной социальной практике 20 в. Более того, критич. рефлексия должна была привести к выявлению новых возможностей, освободит, тенденций, а в перспективе - к новой социальной практике. Все эти постулаты и составили основу 'критич. теории' - гл. создания X. и Франкфурт. школы, к-рая разрабатывалась в течение сорока лет и внесла значит, вклад в филос. осмысление совр. этапа обществ, развития, хотя ее прогностич. цели и остались на стадии некой гипотетич. структуры.

X. принадлежит заслуга разработки одного из важнейших направлений 'критич. теории', связанного с изучением места разума в истории и его воздействия на социально-культурную сферу (ст. 'Конец разума', 'Разум и инстинкт самосохранения', 'Искусство и масс-культура', кн. 'Помрачение разума', 1947, - близкая по тематике концепции истории А. Вебера). Интерпретация разума связана у X. с радикализацией идей М. Вебера и Лукача о рациональности, получившей в совр. об-ве редуцированное, 'ополовиненное' развитие и превратившейся в инструмент для достижения заданных, чаще всего экон., целей ('инструментальный разум'). Характерная для совр. об-ва растущая рациональность средств и целей приводит к господству формальной рациональности, исключающей проблему ценностей, что ведет к упадку об-ва, разрушению его культурных структур, личностной сферы человека. Особенно резко эти проблемы поставлены в широко известной работе 'Диалектика просвещения: Филос. фрагменты' (1947, совместно с Адорно), в основе к-рой лежит критика совр. об-ва и его культуры, развивающейся стремительно, но односторонне - только как техн. цивилизация, ориентированная на такую рациональность, к-рая подавляет природные начала в человеке, искажает его цели. В-концепции развиваются два антиномичных тезиса: первый состоит в утверждении, что просвещение восходит к мифам; второй - что совр. просвещение превращается в миф в результате деструктивного процесса господства, сначала над природой, затем - над человеком: развитие научно-техн. рациональности идет по ложному пути, оно способствует вторжению формальных, абстрактных и несоответствующих подлинной человеч. рациональности правил и целей в ранее неподвластные ей области - культуру, язык, философию и др. Этот процесс характеризуется не просто как угроза просвещению, но и тенденция к его саморазрушению, превращению его посредством научно-техн. разума, идеологии и 'индустрии культуры' в 'массовый обман', т.е. в миф. Одна из первых антисциентистских концепций 'воскрешения погибшей природы' и подлинно общечеловеч. ценностей получила широкий положит. резонанс, чему немало способствовала также критика 'массовой культуры', основанная на следующем положении: становящийся всесторонним процесс отчуждения и овеществления, проникая в область культуры, осуществляет конформизм культурного производства, способствует, с одной стороны, фабрикации 'культурных стандартов', с другой - выработке стереотипных реакций и инструментализации формирования мнений. 'Массовая культура' трактуется как одна из форм совр. порабощения индивида, духовной несвободы, выступающая под видом свободного выбора потребления, а на самом деле вызывающая регрессивные социально-антропол. изменения. Характерно, что в послевоенные годы, время экон. подъема в США, у X. усилилось критич. отношение к совр. индустриальному об-ву как об-ву 'массового потребления'.

По возвращении в Германию X. поддерживал контакты с научными учреждениями США, руководил исследованиями по антисемитизму ('Studies in Prejudice, N.Y., 1949-50, в 5-ти тт.). Ряд работ X. 1949-67 посвящен анализу новой ситуации в ФРГ и опубликован вместе с переводом на нем. яз. англ. издания 'Помрачения разума' ('К критике инструментального разума', 1967). В них отразилась эволюция взглядов X., усиление его скепсиса и неверие в возможность прогрессивных обществ, изменений. Интерпретируя марксизм как обществ. теорию, X., ранее считавший себя марксистом и сторонником революции, особенно в годы национал-социализма, выражает разочарование как в пролетариате, так и в 'свободно парящей интеллигенции' (А.Вебер), к-рых раньше был склонен рассматривать как 'субъектов истории' и связывал с ними освободительные тенденции обществ, развития. В концепции критики науки отрицается ее нейтральность, подчеркивается социальная обусловленность и ангажированность, ограниченность специальным знанием и позитивизм, а следовательно, неспособность к обоснованию радикальных перемен. Такая трактовка имела не только методол., но и мировоззренч. значение, оказала влияние на многие совр. концепции философии науки. Труды позднего X. отмечены усилением пессимизма, морализирующего тона, все более неопр. поисками 'совершенно Иного', обращением к религии как 'теологии надежды' и гуманизма ('Мысли о религии', 1935; воспоминания о Тиллихе. 1967; интервью журналу 'Шпигель', 1970). И все же его последняя социальная установка - это защита мира свободы как 'свободы отдельного' (индивидуальности). Завершающим изданием трудов X. явилась двухтомная 'Критич. теория' (1968, состоящая из его избранных работ 30-40-х гг.). X. вел большую общественно-просветит. работу, занимал ряд почетных должностей в Германии и США. Его труды оказали значит, влияние на развитие зап. социальной философии и социологии, социально-культурные концепции совр. философов, среди к-рых - представитель второго поколения Франкфурт, школы Хабермас, выдающийся философ 20 в.

Соч.: Gesammelte Schriften. Fr./M., 1987; Horkheirnei-M., Adorno Th.W. Dialektik der Aufklarung: Philosophische Fragmente. Amst., 1947; Zur Kritik der instrumentellen Vei-nunft. Fr./M., 1967; Kritische Theorie. Bd. 1-11. Fr./M., 1968; Traditionelle und kritische Theorie. Vier Aufsatze. Fr./M.; Hamb., 1970; Die Sehnsucht nach dem ganz Anderen. Hamb., 1970.

Обучалась на мед. фак-тах ун-тов Фрейбурга, Геттингена, Берлина. В 1918-32 занималась активной клинич. практикой и преподавала в Берлинском психоаналитич. ин-те. В 1932 X. переехала и США для работы в Психоаналитич. ин-те (Чикаго). В 1934-41 преподавала в Нью-Йоркском психоаналитич. ин-те. Одновременно разрабатывала теорию невротич. расстройств. Из-за не-согласия с позициями ортодоксальных последователей Фрейда по ряду принципиальных положений была ис-ключена из Амер. психоаналитич. ассоциации и вмес-те с группой своих единомышленников создала парал-лельную Ассоциацию развития психоанализа и Амер. ин-т психоанализа (Нью-Йорк), работой к-рого руко-водила до конца жизни.

В ранних работах X.,исследуются проблемы "женской психологии" с позиций1учения Фрейда. Однако изучение механизмов формирования женских неврозов, а также исследования представителей школы культурной антро-пологии (Э. Сепир, М. Мид, Р. Бенедикт) заставили ее усомниться в нек-рых постулатах классич. психоанализа. Одной из первых среди последователей Фрейда X. при-шла к выводу о несостоятельности поиска биол. детерми-нант развития личности и игнорирования важнейшей роли культурно-истор. факторов. Согласно X., многие особенности женской психологии связаны не с физиол. различиями полов, а с социальными ролями, задаваемы-ми культурными традициями, нормами и идеол. установ-ками об-ва. Эти работы положили начало систематич. пе-ресмотру X. принципов фрейдизма, что в конечном сче-те привело к созданию радикально отличной от него пси-хоаналитич. концепции, вошедшей в психологию (вмес-те с работами Фромма, Г. Салливена и ряда др. ученых) как неофрейдизм.

Центр, тема исследований X. - психол. механизмы и условия невротич. развития личности. Ее наиболее значит, вклад в психологию связан с разработкой про-блем мотивации, структуры личности, феноменологии бессознательного, сознания и самосознания, с исследо-ванием механизмов образования и динамики развития внутриличностных конфликтов. Последние составляют функциональное ядро неврозов, анализ многообр. фе-номенологии к-рых в работах X. носит чрезвычайно яр-кий и глубокий характер. Обобщив большой клинич. опыт, X. описала осн. типы невротических наклоннос-тей (потребностей) и структуру мотивационных конф-ликтов, лежащих в основе "агрессивного", "отстранен-ного" и "уступчивого" типов невротич. личности. Важ-ное место в ее работах занимает исследование форми-рования таких защитных механизмов, как создание идеализированного образа собственного Я, экстернали-зация внутр. конфликта, фрагментация сознания, само-уничижение и самовозвеличение, деспотич. правота, цинизм и мн. др. Проведенный X. глубокий анализ психол. причин страхов, переживания вины, состояний безнадежности, наклонностей к моральному садизму и мазохизму, остановки развития и общего оскудения личности имеет большое значение для понимания их природы и психотерапии. В целом концепцию X. отли-чает отказ от биологизма, присущего классич. психо-анализу, и тонкое проникновение в сферу человеч. мо-тивов и чувств.

Большое значение в формировании личности и воз-никновении невротич. расстройств X. придавала соци-альным факторам. Эта тема является одной из ведущих в первых двух из пяти монографий, написанных X. В частности, на основе огромного клинич. опыта и теор. анализа X. пришла к выводу, что значение сексуально-сти как источника психол. расстройств часто переоце-нивается: ему ошибочно приписывается та роль, к-рую в действительности играет тревога, порождаемая нару-шенными, искаженными отношениями между людьми. Существует множество неблагоприятных для развития ребенка условий (от недостатка любви и заботы со сто-роны родителей до незаслуженного восхваления и мн. др.), к-рые могут внушить ему чувство беспомощности и одиночества, создать враждебный и пугающий образ окружающего мира. Так зарождается бессознат. "базальная тревога", толкающая ребенка на путь невротич., защитного по своей сути, варианта развития.

Соперничество и стремление к личному успеху неизбежно сопряжены с ревнивым и враждебным отношением к другим людям, со страхом и стыдом неудачи, подрывающими чувство самоценнос-ти, с тревогой и внутр. одиночеством. Не менее мощное разрушит, влияние на формирование личности может оказывать и культ потребления, искусств, стимуляция материальных потребностей, несмотря на фактич. не-возможность их удовлетворения для большинства чле-нов об-ва, а также противоречие между провозглашае-мой свободой и независимостью всех граждан и резким неравенством их реального положения и возможностей. Смутность или полное отсутствие осознания этих про-тиворечий лишь усугубляет внутр. конфликты человека.

Центральной в понимании X., по Бахтину, являет-ся аксиологич. направленность пространственно-вре-менного единства, функция к-рого в худож. произве-дении состоит в выражении личностной позиции, смысла: "Вступление в сферу смыслов совершается только через ворота X.". Иначе говоря, содержащие-ся в произведении смыслы могут быть объективиро-ваны только через их пространственно-временное выражение. Причем, собственными X. (и раскрывае-мыми ими смыслами) обладают и автор, и само про-изведение, и воспринимающий его читатель (слуша-тель, зритель). Т.о., понимание произведения, его социокультурная объективация есть, по Бахтину, одно из проявлений диалогичности бытия.

О хронотопич. строении худож. произведения можно говорить с т.зр. отд. сюжетного мотива (напр., X. порога, дороги, жизненного перелома и др. в поэтике Достоевско-го); в аспекте его жанровой определенности (по этому признаку Бахтин выделяет жанры авантюрного романа, авантюрно-бытового, биогр., рыцарского и т.д.); в отно-шении индивидуального стиля автора (карнавальное и мистерийное время у Достоевского и биогр. время у Л. Толстого); в связи с организацией формы произведения, поскольку такие, напр., смыслонесущие категории, как ритм и симметрия есть не что иное, как взаимообратимая связь пространства и времени, основанная на единстве дискретного и континуального начал.

Изучением Х.к. традиционно занимались филосо-фия и эстетика (как раздел философии), истор. науки, иск-ведение и лит-ведение. При этом Х.к. рассматрива-лась в основном как совокупность нескольких видов искусства, к-рые исследовались в онтологич., генетич., историко-хронологич., формально-стилевом, художественно-технол. и иных "внутрихудож." ракурсах по-знания. Осн. акцент делался преимущественно на ана-лизе духовно-мировоззренч. и творч. проблем искусст-ва, на худож. качестве произведений и проф. мастерстве их авторов, на психологии творчества, восприятия и интерпретации худож. образов. Более или менее цело-стное представление об искусстве формировалось в осн. эстетикой (философией искусства) в ракурсе осмысле-ния сущности прекрасного и творчества как способа его выражения. Внетворч. аспекты Х.к. (социал., функци-ональные, коммуникативные и пр.), так же, как и ее место в системе культуры в целом, при этом почти не затрагивались или анализировались только с позиций "духовного производства", противопоставляемого мате-риальному. Существ, сдвиг в научном понимании Х.к. произошел с зарождением семиотики и семантики культуры, интерпретировавших всю совокупность объектов Х.к. как систему смыслонесущих текстов, а феномен худож. образа как специфич. тип семантемы, несущей социально значимую информацию. Это позво-лило перейти от чисто субъективных, качественных (в существ, мере художественно-критич.) оценок явлений искусства к более объективированным научным иссле-дованиям признаков и параметров Х.к. Со своей сторо-ны серьезный вклад в объективизацию подходов к изу-чению Х.к. внесла антропология, рассматривавшая воп-росы генезиса и социальных функций худож. деятель-ности у архаич. сооб-в. В последние десятилетия появи-лись также работы по социологии искусства и Х.к. (в первую очередь массовой Х.к.), существенно расширив-шие ракурс понимания этого феномена в его социаль-но-интегративных и регулятивных функциях. С культурологич. позиций Х.к. структурно включа-ет в себя подсистемы: собственно худож. творчества

Содержат, ядро Х.к. - искусство (включая худож. лит-ру) как один из важнейших механизмов познания феномена человека и окружающего его мира, аккумуля-ции этого знания и социального опыта людей (прежде всего нравств. аспекта их взаимодействий), порождения и селекции специфич. ценностных установок индивид. и коллективного бытия людей и актуализации этих ценностей путем опредмечивания их в худож. образах. Худож. образы при этом построены на вербальной, изобразит., звуковой или пластич. имитации наблюда-емых или представляемых объектов, процессов, колли-зий,ощущений и т.п. с целью проектирования неких эталонных образцов нормативного сознания и поведе-ния (нередко подаваемых в контрасте с их антиподами), имеющих в конечном счете дидактич. предназначение, а также стимулирование с позиций этих ценностных эталонов соответствующей социальной практики людей.

Фактически искусство проектирует мир вообража-емых реалий (или наблюдаемых, но подвергнутых субъективной авторской интерпретации), выстроенных т. о., чтобы акцентировать внимание людей на тех нравств., этич., эстетич. и иных проблемах, к-рые акту-ализируются в данном произведении. При этом подни-маемые проблемы подаются в яркой, эмоционально окрашенной форме, инициируя ответное эмоц. пере-живание зрителя, читателя, слушателя, его осознанное или латентное соотнесение самого себя с предметом переживания, и при этом "обучают" его на этом приме-ре, вызывают в нем стремление к подражанию полю-бившимся ему образам и образцам (т.е. рекомендуемым эталонам). В отличие от других форм познания мира, аналитически расчленяющих его на отд. познаваемые сегменты и объекты, искусство стремится к познанию и образному отображению действительности в ее целос-тном, синтезированном виде посредством создания ее комплексных моделей со специфически расставленны-ми акцентами противопоставления позитивного начала (способствующего консолидации и взаимопониманию людей) негативному (ведущему в конечном счете к со-циальной деструкции и разобщению людей).

Хотя Х.к. и отличается творчески-инновативным подходом к образному моделированию действительно-сти, она является тем не менее высоконормативной сферой деятельности, постоянно регулируемой эстетич. предпочтениями "социального заказа"" (в т.ч. худож. модой), выраженными в актуальных суждениях худож. критики и доминирующем худож. стиле; рынком практич. спроса на тех или иных авторов, исполнителей, жанры, произведения и пр.; внутрипроф. критериями качества и мастерства, специфич. технологиями работы с материалом и принципами формирования худож. об-разов, основанными на исторически сложившихся тра-дициях (академизм), воспроизводимыми прежде всего "классич." худож. образованием, определяемыми на творч. конкурсах, и пр.; философией искусства, форму-лирующей его осн. эстетич. категории, и т.п.

Х.к. - одна из наиболее динамичных в изменчиво-сти своих форм областей культурной практики, чутко реагирующей на малейшие изменения социальных, экон., полит, и иных условий жизни сооб-ва и связан-ных с ними колебаний "социального заказа" и рынка спроса на ту или иную худож. продукцию. Будучи од-ним из наиболее новаторских направлений в области форм создаваемой продукции, Х.к. одновременно оста-ется и одной из наиболее традиц. сфер культуры в воп-росах социально-нравств. содержания произведений, ориентированных на "вечные ценности" человеч. бы-тия, связанных с устойчивостью осн. антропол. и соци-альных интересов людей и вытекающих из этого нравств. проблем их межличностного взаимодействия, что выра-жается в искусстве в такого же рода устойчивости боль-шого числа "типовых" фабульных коллизий, "кочую-щих" сюжетов, "вечных" образов и тем.

Как и иные специализир. области культуры, Х.к. соци-ально стратифицирована. Ее первонач. разделение на проф. и народное (фольклорное) искусство со временем дополнилось выделением еще более узких зон худож. практики: религ., аристократич. (элитарной), детской (для детей), военной (для военных), тюремной (силами самих заключенных) и пр. С сер. 19 в. развивается и такое своеобр. явление, как массовая Х.к., в к-рой на вполне проф. уровне худож. мастерства излагается упрощенное, инфантилизированное смысловое содержание, а худож. образы и формы редуцируются к интеллект, и эстетич. уровню самого непритязат. потребителя.

Совр. Х.к. постиндустр. стран одна из наиболее раз-витых и высокодоходных индустрий социальных услуг. При очевидном затухании традиций народного фольк-лорного искусства (или, точнее, перемещения практи-ки непроф. худож. творчества из сельской в городскую социальную среду и постепенного слияния этого явле-ния с элементами городской массовой культуры) в Х.к. в целом наметилась тенденция изменения принципа ее внутр. дифференцированности от социально обуслов-ленных жанров к иерархии уровней коммерч. рента-бельности тех или иных худож. феноменов (как "высо-кого", так и "низкого" жанров). Подобное социальное переструктурирование Х.к. связано прежде всего с фор-мированием нац. Х.к. - явления, не встречавшегося в доиндустр. эпоху. Х.к. характерна прежде всего отсут-ствием выраженных границ социальной стратифициро-ванное(tm) субкультурных явлений, опр. уровнем худож. эрудированности и приобщенности к нац. худож. цен-

Теория и практи-ка X. опирается на худож. опыт футуризма, дадаизма, сюрреализма, театра абсурда. Стремление к спонтанно-сти, непосредств. физич. контакту с публикой, повы-шенной действенности искусства выливаются в кон-цепцию карнавализации жизни. X. возник в США, его рождение датируется 1952 - временем творч. встречи Д. Кейджа, Р. Раушенберга, М. Каннингема, инициировавших проведение постро-енных на неожиданности и алогизме худож. акций, сочетавших живопись, танец, поэзию, музыку, кино, ра-дио. Увлеченный философией дзен-буддизма, Кейдж стремится создать искусство, неотличимое от жизни, являющееся одним из ее проявлений и, подобно ей, непреднамеренное, случайное. Его ученики и последо-ватели - А.Капров (ему принадлежит термин "X."), К. Олденбург, И. Оно и др. - реализуют идею X. как "дей-ственного коллажа" несвязанных между собой сцен, "праздника мгновения", подаренного актерами-люби-телями. Отказ от пьесы, сценария, диктата режиссера, проф. исполнителей, декораций, театр, костюмов, те-атр. коробки и др. атрибутов традиц. зрелища связан с установкой на полную свободу, сиюминутность и не-воспроизводимость X. Его материалом служат театрализаванная демонстрация мод и забой скота, обыденный гостиничный быт и эротич. шоу, действие паровой машины и процесс татуировки, происходящие в самых неожиданных местах, от мыловаренного завода до рей-сового автобуса, в "натуральных" декорациях. При этом обязательным является участие зрителей, хлопком в ла-доши или выкриком останавливающих действие, вме-шивающихся в него, демонстрирующих собственный вариант развития событий и т.д. Искусство соединяется с не-искусством. Как подчеркивает Капров в статье "Воспитание не-актера" (1971), "не-искусство больше, чем искусство". X. - не только эстетич., но и этич. по-зиция, утопич. практика превращения абсолютной сво-боды творчества в стиль жизни, способ существования. По мысли Капрова, искусство становится жизнью или по крайней мере ее утверждением. Вместе с тем ряд художников (Макуинас, Оно, Хиггинс и др.) подвергают сомнению принцип уникальности и невоспроизводимости X. В 1961 они основывают тече-ние "Флюксус" и выступают с X. в концертах. К ним при-соединяются такие европ. художники как И. Бейс, Б. Вотье, Р. Филиу и др. Благодаря "Флюксусу" X. стремитель-но распространяется в Зап. Европе, Японии, Лат. Амери-ке. Существ, роль в популярности X. играет опыт Ливинг-театра. В своих театр, экспериментах режиссеры П. Брук, Е. Гротовский тяготеют к глобализации театр, опыта, его трансформации в смысложизненный акт, радикально ме-няющий бытие. Практика привлечения П.Бруком актеров (профессионалов и не-профессионалов) любых рас и на-циональностей получила широкое распространение в по-стмодернистском театре и кинематографе. В балете прин-цип X. активно ассимилировали такие хореографы, как Т. Браун, П. Бауш, позднее превратившие его в несущую опору постмодернистского танца.