- Мне снился сон. Около моего подъезда стоит красный джип. В нем сидит человек, его лицо замотано черной тканью, видно только глаза. Я зачем-то вхожу-выхожу из подъезда, а машина все стоит, и я чувствую, что этот че-ловек за мной наблюдает, и мне становится жутко, внутри все обрывается, я хочу убежать, но не могу пошевелиться. И я во сне как будто вплываю в дом, чтобы позвонить тебе и прове-рить, дома ты или нет, и я, видимо, во сне на-брала твой номер, потому что сейчас я просну-лась от твоего голоса в трубке, и оказалось, что я сижу на полу у телефона, с трубкой в руках, но мне нечего тебе сказать. Я не заготовила приветственной речи, и я не знаю, зачем позво-нила, вернее, оно позвонило мною, и я...

Это не было ни началом, ни серединой, ни концом, ни началом конца, но, как и любой другой разговор, лишь продолжением диалога, начатого не нами и задолго до нас, в который мы впадаем время от времени, и который актуа-лен лишь постольку, поскольку дает нам шанс измениться... - Есть или говорить - дилемма шизофреника... - Но ясно одно - это было возвращением времени. Однажды наступает День, когда время возвращается. Оно появляет-ся из ниоткуда и начинает творить новую сис-тему координат. - Я знаю, вы взбешены таким

началом (а вы все-таки уверены, что это - на-чало, плевать вы хотели на предупреждения и правила игры), вам нужно, чтобы было по-проще, вы уверяете, что живые на таком языке не говорят, что вся эта фигня никому не нуж-на, - браво! какая потрясающая самонадеян-ность, с чего вы вообще взяли, просвещенные мои, что вы - живы? - Оно наделяет очертани-ями предметы и возвращает утраченный смысл снам - если еще имеет смысл говорить о нали-чии смысла, ха-ха-ха, ну-ну, не падайте в обмо-рок, еще недолго, каждый имеет тот смысл, ко-торый его имеет, а вот попробуйте наоборот, слабо? - и ты, еще не веря в него и ему, сопро-тивляешься и проверяешь эти, пока что зыбкие, построения на прочность и внезапно ощущаешь упрямую и недоступную тебе силу ворочающей-ся утробы, властно заполняющей собой прост-ранство и тяжело наползающей на тебя. - Вы оскорблены, огорчены и удручены, вам кажет-ся, что оно наползает на вас, сопливых интел-лигентов, оплакивающих смерть литературы на званых посольских вечерах, вы чувствуете, что автор тайком изменил покойнице с философи-ей, этой базарной девкой софистов, и это еще полбеды, но вы подозреваете, что она оказа-лась ой-ой-ой... - И наступает момент, когда разум растворяется и течет густой сосновой смолой, неспособный спасти тебя и не удер-живающий больше мир... - что литература по сравнению с ней - восторженная институтка, боящаяся делать это при свете, вы тоже бои-тесь света, света осознания, вы хотите мета-фор, юбок до пят, сложноподчиненных предло-жений, признаний в любви, штампа в паспорте и ребенка, вам нужны гарантии, что кайф -

общий!.. - Мир, по-прежнему состоящий из комнаты, дома, университета, города, гулких арок, телефонных звонков, оторванных мар-товских котов, музыки 'Dead can dance' - возьми зонт, обещали дождь - тебе его каж-дый день обещают - посмотри, какая облач-ность - это у тебя в голове постоянно облач-ность - что? автор - женщина? тем более, это чревато нетрадиционным сексом и феминиз-мом, а впрочем, на фиг, на фиг, автор русского текста всегда беспол, он - 'четвертое лицо единственного числа', ребенок отменяется, но чистота и девственность жанра... - ворон, об-ласканных древними индейскими магами, книг, книг, снова книг, шатаний по городу - станьте городским шаманом, слейтесь с мегаполисом - замороженных креветок в пластиковых коро-бочках, поющих китайских шаров, семинаров по непознанным предметам (какой предмет сда-ем?) - Вы понимаете смысл этого преобразова-ния? - Ай-лю-ли, ай-лю-ли - буквы и цифры мне определенно знакомы - 'New-Age дизайн. Художественная роспись офисов и клубов фор-мулами из теории вероятности. Феерическое зрелище - бледно-зеленое уравнение Ферми - Дирака на охристом фоне' - нужен на неделю переводчик в Лондоне - лю-у-у-ли лю-у-ли сто-я-а-а-ла... - у Вас абсолютное чувство сло-ва, но это не стихи - 'Весна приходит и трава растет сама собой...' - '...и до сих пор еще не-которые товарищи готовят Конец света...'

И возвращается память. - Вы бы предпочли возвращение похмелья как метафизической ка-тегории. - Ты вдруг понимаешь, что совершен-но отчетливо помнишь вчера, позавчера и то, что было в начале. Но память эта живет и про-

исходит не столько в твоей голове, сколько разлита и распределена по всему телу, честно поделена между сердцем, запястьями, - так не бывает! - животом, коленями, демокра-тично лишая какой-либо из органов ложного превосходства - ...Господи, почему все время так хочется есть?!. - и дискредитируя рацио-нальное мышление, это сомнительное завое-вание человеческой эволюции. - Ах ты, Боже мой, она еще и в эволюции усомнилась!.. - Память эта не имеет и не желает иметь ничего общего с хронологическим порядком собы-тий, выработанным за предыдущие годы, за-протоколированными воспоминаниями род-ственников - this is unfuckable!¹ - которые постоянно путают то, что было с тем, что они однажды вспомнили, фотографиями - обо-знатушки-перепрятушки - из коричневого чемоданчика, с тем самым порядком, который большинство честно принимает за свое прошлое, искренне веря в его единственность и неповторимость и оберегая подаренную им сумму иллюзий в качестве своего жизненного опыта (опыт не трожь, падла, опыт - это свя-тое, а также ропот, топот, шепот, клекот, стрекот и другие рифмы, 'редко когда доле-тающие до середины Днепра'), который од-нажды покидает некоторых, и тебя в том чис-ле, утягивая за собой пространство и время, чтобы смениться болью и опустошенностью. - Вот это лучше, про боль - это мы понима-ем. - Но наступает день, когда все возвра-щается...

¹ Русский сленг. В переводе на английский - 'да то ж голимо!'

Есть люди, которые ходят на двух ногах, хватают что попало руками и, в принципе, уже освоились с наличием головы. Конечно, у них еще не все идет гладко, возникают отдельные сложности, трудности с координацией движе-ний, ко тысячелетия со Дня творения не про-шли для них даром. Они смирились со своим происхождением от обезьяны, они политиче-ски корректны, они имеют мнение по любо-му поводу, с уважением относятся к сексуаль-ным меньшинствам (или их уже большинство?), афро-американцам и монголо-татарам, строго блюдут свою privacy¹ и умеют пользоваться бы-товой техникой. Проблемы выбора и свободы воли для них не существует - ...что характер-но, раньше у всех женщин во влагалище были зубы, острые как у рыбки пираньи... - а су-ществует только широкий выбор проблем - ...и мужчины боялись к ним приближаться... - которые они самоотверженно создают и реша-ют на протяжении жизни и - ...интересно, их нужно было чистить два раза в день?.. - как правило, не по своей воле. Есть люди, которые тоже ходят на двух ногах, но на четырех им было бы удобнее, сподручнее. - Ах, как это ре-жет слух! неужели она ничего не чувствует? - Она чувствует, это она так развлекается, а вы уже и купились. - И чтобы без рук. Чтобы еда - в миске, спать - помногу, а голова на то и дана, чтобы ею есть. То, что в миске. - С во-лей у них все обстоит еще печальнее, чем у пер-вых. Если первые иногда чувствуют ее наличие, то у вторых она - рудимент. - Говорят, что каждому дан шанс. Что каждый - сын Божий.

¹ Частная жизнь (англ.).

Я готова в это поверить. Но, вероятно, не каж-дому дано узнать, что шанс - дан. Это такая юридическая тонкость, еле заметный нюанс, но опытный юрист сразу поймет, что к чему. - Я буду исповедоваться только в присутствии моего адвоката. - Есть люди, которые как кам-ни или песок - неорганический мир - воли у них нет совсем. - 'Нарушители режима бу-дут съедены!' - И они до сих пор еще люди и вынуждены нести это бремя, даже не нести, а вяло елозить под ним, потому что для пере-воплощения в камень или коралл нужно пред-принять усилие ее. Воли значит. Но так как во-ли нет даже на то, чтобы перейти в состояние, в котором ее не бывает по определению, то они по-прежнему люди. - 'Некоторые разновид-ности Ада имеют вид возникших в результате пожара городских развалин и адские духи об-ретаются в оных, находя в них себе укрытие. В более скромных случаях Ад состоит из за-урядных построек, расположением своим на-поминающих улицы и переулки...' - И их так много, их становится все больше и больше... - если все окутано пеленой майи, то деление на мужчин и женщин - тоже иллюзия?.. - и ка-жется, что они размножаются вегетативно, при помощи черенков и отводков...

И есть люди, которые только снаружи люди. По совокупности морфологических призна-ков. - Вы уже залипли, голову даю на от-сечение, вы уже пытаетесь узнать себя. Глав-ное, не суетитесь, может, вам вообще не место в этом тексте? - И пока они маленькие, у них внутри есть что-то человеческое, и они под-даются воспитанию и обучению, и даже лучше, чем нормальные, но с каждым годом все слож-

нее, и однажды что-то в них лопается, или рас-крывается, распахивается, как воронка, как жерло, и дна не видно, и оттуда начинает лезть инородное, непримиримое, безликое. - И рож дается такой человек, а у него дедушка всю жизнь самураем работал, и отец самурай, и не какие-нибудь рядовые самураи, а с положени-ем - ...Besa me, besa me mucho!.. - а бабушка прожила тридцать лет с дедушкой и хотя чувст-вовала неладное, но объясняла по-человечески, и ее несло этой самурайской волной, а она не могла с ней совладать, сил не хватало, и она бе-гала по вернисажам, дружила с космонавтами, переклеивала обои раз в три месяца, меняла лю-бовников, читала книги запрещенных писате-лей, которые конфисковывались по приказу ее мужа, устраивала скандалы, словом, жила 'не-вероятно насыщенной жизнью', а маму просто, уже не спрашивая, засосало всем этим самурай-ским кланом, и у нее крыша съехала еще до рож-дения человека, и она стала психиатром. Саму-райским. И они все пытаются жить как люди, и рожали вроде как человека, и родилось по форме нечто вполне пристойное, но оно растет, оно качает права, оно стебается, а окружающие пытаются сунуться с вопросами - а ты девочка или мальчик? - и оно на них так пристально смотрит и отворачивается, и окружающие нерв-ничают - в кого это оно у вас такое? - а оно - ни в кого, оно - во что. В то самое место, отку-да папа и дедушка. Дитя клана. Полукровка. Дочь самурая.

Она живет с этими людьми, они называются родителями, но ее не покидает ощущение, что она - их приемная дочь. Подкидыш. Что од-нажды появится что-то гораздо более сильное

и большое, чем они, и предъявит свои права на нее, и она будет вынуждена уйти. Она называет их папой, мамой, дедушками, бабушками, учит языки, занимается теннисом, ездит верхом, ей так жалко их, они любят ее как родную, они придумывают ей имена, она играет на пианино и ходит на танцы, они воспитывают ее от всей души, она не столько живет, сколько приходит в себя, они не знают, что ее у них отберут... - Что это у тебя за духи? Я на прошлой неде-ле был в Париже, я такие нюхал в магазине... Я тебя напечатаю... Тут где-то было вино... Хлебнешь?.. - Иногда ночью она просыпает-ся и видит в дверном проеме коричневое су-щество, похожее на облако, оно колышется и пульсирует, и она знает, что оно смотрит на нее. От этого невозможного, несуществующего взгляда, как будто кто-то подсматривает за ней изнутри нее, и наполненного тем, что впослед-ствии она будет называть тоской и скорбью, ей хочется спрятаться, зарыться в одеяло, и она кричит, кричит... - ей опять что-то присни-лось - это ты ее избаловала, ребенок должен засыпать в девять, а не в полдвенадцатого, дай ей валерьянки - а кто читал ей, я? - ты гово-рила по телефону - а ты не помогаешь - я вы-матываюсь - это... привычки... спать... ты по-смотри, что творит... родителям... твоя мать... дай ее руку... за звание... не нужны их подачки... твою мать...

И наступает день, когда реальность уходит на второй план, а на первый выдвигается боль. Боли так много, она заслоняет собой все, даже время, и память клинит от таких нечеловече-ских условий. Боль постоянно меняется, транс-формируется, длится вечно, нахлынывает мас-

лянистыми волнами, затягивает пленкой, она несет страх и отчаяние, заливает квартиру, рас-ползается по городу, покрывает всю ойкуме-ну. - Пропасть между телом и телесностью для вас непреодолима. Она столь же велика, как разница между матом ушибленных дисси-дентством писателей и руганью вонючего водо-проводчика. - Она беспричинна, самодоста-точна и несокрушима. Она вдавливает в кровать и выдавливает из окна. Боль - лазутчик из чу-жого мира. - Это нам ближе. Мы тоже читали Кастанеду. Как это там... - Она должна убить тебя, пока ты мала и не умеешь бороться. Она рассыпает таблетки, укутывает ватой и может сделать так, что весны - не будет, и лета - тоже, а будут только осень и зима, а потом сно-ва осень, и она никогда не покинет тебя. Спи... А потом - строчка внизу экрана - семь лет спустя. Какие семь лет? Кто считал? Где они? Ему можно верить? И боли нет. Но и памяти то-же. И время отсутствует для тебя, но помогают знакомые. 'День сурка'. И девочки нет. Есть Женщина. Откуда взялась? Тоже подкидыш? В таком возрасте? Это что же, ее в четыре руки кидали? Каждый день - как первый и послед-ний. - У меня такое ощущение, что я - предел на бесконечности дискретной последователь-ности сущностей, обитающих в моем теле. - ...Ну вот, опять она за свое. Молодые женщины так не говорят!.. - Ты в храм ходи почаще, не будет таких ощущений. - У вас наберется строчек пятьсот-семьсот? Наше издательство Хочет выпустить ваш сборник. - А что, его по-садили? - Простите? - Да неважно. Наберет-ся. - Слушай, у тебя такая аура, я такое вижу в первый раз. Сколько тебе лет? Не может быть.

В таком возрасте и такой потенциал. Тебе надо медитировать, я готов помочь, вот телефон. Что? Хамка. И карма у тебя хреновая. - Если нигде нет готовых ответов, то что же, мне ни-кого ни о чем не спрашивать? Сидеть и ждать, пока ответ придет изнутри? - Спрашивать. Но ничего не принимать на веру. Энергии нужны формы для воплощения. Чем шире будет твое семиотическое пространство, тем больший вы-бор будет у внутреннего содержания, когда оно будет выходить из тебя. - Но как быть с любовью? - Я не знаю, что такое любовь. И это приятно. Если знаешь заранее, то это уже не любовь, а методология. - Какой страшный и неопределенный мир. - 'Не стой на пути у великих чувств'. - 'If equal affection cannot be, let the more loving one be me...'¹

И однажды Женщина встречает Мужчину. Который тоже почти, но не совсем. Тоже из клана. Но другого. У Женщины имени нет. Оно ей не нужно. Она все время меняется. Глаза, во-лосы, голос, фигура, цвет кожи. - Почему ты такая смуглая? - Мой дедушка был латышским стрелком, и он уехал на Кубу помогать Фиделю с революцией. И там встретил мою бабушку, дочь деревенской колдуньи и знахарки. Он в нее влюбился и родился мой отец. Он мулат. - А фамилия почему русская? - Это псевдо-ним. - И это неправда, что Женщина из ребра Мужчины. Она к Мужчине сначала вообще ни-какого отношения не имела. Она - стихия, го-ры, чечетка, буква 'о', море, трава (не путать с 'травой'), галька, восточный ветер, кошка,

¹ << Если в любви не может быть равенства, пусть я буду тем, кто любит сильнее...' (англ.) X. У. Оден.

грибы, πάντα ρει¹, фигурки оригами, импрови-зации Оскара Петерсона, принцип неопреде-ленности, она, в принципе, определена с точно-стью до константы (см. ниже), цикады, полно-луние, охапки еловых веток, мокрых от снега, кофе 'glassé', постоянное движение, на трол-лейбусе до Пушкинской, пешком, мимо Адми-ралтейства, по коктебельской набережной, за-глянуть на Berweek street, в магазинчик зна-комого индуса, до Третьяковки, свернуть на Большую Ордынку, кто сегодня играет в 'Бед-ных людях'? выйти к Musée D'Orsay, прогулять-ся до Musée d'Orangerie, мимо городской рату-ши, к Manneken-Pis, свернуть на рынок, какие красивые парио, сколько драхм? я живу в Пор-то Гермено, если вам так не терпится выпить со мной кофе, то это всего 70 км от Афин, те-перь по Остоженке, до 'Парка Культуры' и - домой. Где сегодня ее дом? Sorry, vous dites?²Ευχαριστώ πολύ³.

А у Мужчины имен много. Он их каждый день меняет. Чтобы враги не выследили. Муж-чина ездит на машине и стреляет из 'винчесте-ра'. Машина у него на другого человека запи-сана, и он водит ее по доверенности. Бедный студент. Катается. Стреляет исключительно по консервным банкам - я животных больше лю-дей люблю - стреляй по людям - нет лицен-зии. Мужчина законопослушен. Пистолет он тоже всегда с собой носит. Чтобы в случае че-го сделать себе харакири. Или Женщине. Ес-ли очень достанет. Кто сказал, что пистолетом

Все течет (греч.) - высказывание, приписываемое Гераклиту.

² Простите, что вы говорите? (англ., франц.) ³ Большое спасибо (греч.).

неудобно делать харакири? Очень даже удобно. А если неудобно, то так даже лучше. Самураям не нужны простые пути. А нож - огнестрель-ное оружие, он может случайно выстрелить. Еще Мужчина любит подраться на палках. Пал-ки тоже всегда при нем. Так и ходит везде, бла-гоухая 'фаренгейтом' - на боку пистолет, за плечами ружье, в руках палки, защитная рас-краска на лице и кожаная папка под мышкой. Мужчина - бизнесмен. Это у детей самураев так сейчас принято. И Мужчина чувствует тоже, что он не совсем человек, но у него времени нет о такой ерунде думать. Он все время звонит по телефону, скидывает на пейджер, обналичивает, перезакладывает, подписывает, выпи-сывает, летает в командировки и переводит деньги. С русского на арабский и с фарси на литовский. Полиглот. Эти переводы его вко-нец доконали. И он чувствует тоже, что есть какой-то дополнительный источник его энер-гии, который позволяет ему так удачно прово-рачивать дела, но не связывает это с кланом. О том, что он не совсем человек, что не до кон-ца принадлежит себе, но следует воле чего-то Иного, бездушного, он начинает догадываться, когда сталкивается с Женщиной.

Кошмар - это не кровавая рука в окне, и не пауки с Марса, и не вторжение разумных гри-бов, кошмар - это когда внешне как люди, тя-нет друг к другу, как людей, а чего-то не хвата-ет, что-то не случается, или, наоборот, слиш-ком много лишнего, чего у людей не бывает, но непонятно, чего именно. И это зависит не от Мужчины и Женщины, и не от их воль, а от ка-кой-то другой воли. И с ней нельзя ни разо-браться, ни договориться. И Мужчина теорети-

чески знает, что у людей так принято, чтобы мужчины и женщины жили вместе, а практиче-ски он предпочитает лошадей. Он, будь его во-ля, не в человека стремился бы довоплотиться, а в кентавра. С лошадью все просто - покатал-ся час, заплатил десять баксов и поставил на место. До следующих выходных. С Женщиной так не получается. Женщина все время хочет еще. Не долларов, а... Того самого. Она без это-го писать начинает хуже. А так у нее есть вто-рое дыхание. А у Мужчины нет второго. Не ды-хания, а... У него даже с первым проблемы. Не то чтобы действительно проблемы, но он от этого кайфа никакого не получает. Знает, что должен быть кайф, что у всех есть, все кругом об этом говорят, пишут, а у него - нет. И рань-ше он думал, что дело в женщинах, а потом по-нял, что нет, не в них, а правда - никакого кай-фа. Никогда. - Я не могу раз в неделю по два-дцать минут. - Ты что, время засекала? - Ну, приблизительно. - А ты приблизь, чтобы было по три часа каждый день. - Почему по три? И потом, мы же все равно только по выходным видимся. - Ну, так у нас приблизительно...

Мужчина не любит эмоций. Мужчина при-вык работать с кредитами. С безвозвратными. А Женщина не хочет в кредит. Или кажется, что хочет, а потом оказывается, что с возвра-том. И по курсу, который сейчас, а не когда по-знакомились. И без налогообложения. Или не с возвратом, и не по курсу, но как-нибудь не-мыслимо, невероятно, прямо здесь - мне завт-ра рано вставать - завтра воскресенье - это у тебя воскресенье, а у меня переговоры - и то-гда она плачет. Она сидит на кухне и плачет, и заливает кухню слезами, и отклеиваются обои,

плывут стулья, вода растекается по комнатам и подхватывает Мужчину, спящего на полу, но он ничего не замечает - медитация 'плот на реке' - и вода затапливает соседей, просачи-вается до первого этажа, хлещет из окон, об-рушивается на улицу, размывает фундамент, и дом всплывает, снимается с якоря и плывет по улицам в бурлящем потоке, и вот уже все дома в городе плывут и поднимают паруса полотенец и рубашек, сушащихся на балконах, и машины, и кошки, и собаки, и киоски, и общественный транспорт, и граждане на надувных матрасах барахтаются в волнах, и голуби превращают-ся в чаек и пикируют на айсберги помоек, и гос-пода братки вызывают по радиотелефонам моторные лодки, и дети радуются, что им не надо идти (плыть?) в детские сады и школы, и из ресторанов выплывают официанты и продают блюда китайской и индийской кухни в три раза дороже, чем обычно, 'business is business', и на-летает норд-ост, пронизывает до костей и сры-вает листья с островков из верхушек деревьев, и крокодилы из зоопарка рассекают волны под крики ворон, обезьян, вылавливающих бананы из проплывающих мимо овощных палаток, и экс-тренное обращение президента, передаваемое с вертолетов, а вода разливается по всей стране и заливает соседние суверенные государства, и членов НАТО в том числе, и японцы судорож-но всхлипывают, наблюдая, как исчезают под водой Курилы, а Мужчина все спит, а Женщина плачет, и начинается Потоп. А Бог об этом ни-чего не знал и поэтому не успел никого выбрать и предупредить. И человечество гибнет. И всякия твари, насекомыя, произведения искусства, достижения науки и техники, а космонавты на

бортах орбитальных станций впадают в кому, и наступает конец тьмы. Раньше времени...

- Я могу сдать тебе одну комнату. - За сколько? - За бесплатно. - Значит, мы будем жить вместе? - Нет, мы будем каждый жить в своей комнате. А встречаться будем по вы-ходным. Как обычно. - А если мы на кухне столкнемся, то сделаем вид, что незнакомы, или вообще не заметим друг друга? - Не за-метим. - А если в ванной или в туалете - тоже не заметим? - Нет. - А если я по буд-ням буду мужчин приводить, то ты что сдела-ешь? - А по будням все свободны. Я по буд-ням в офисе ночую. - Тогда мне нужно в комнату телефон провести. Чтобы ты мог по-звонить и сказать, когда мы встретимся. - Я тебе буду записку писать. Телефон - это дорого. - А записка - это долго. Потому что я буду жить на другом конце квартиры, на другом конце города, на другом конце стра-ны, на другом конце планеты, и ты не будешь успевать довезти ее до меня, и у нас будут раз-ные часовые пояса, и я буду жить в тропиках, а ты - в тундре, потому что по будням я хочу с неграми, а ты вообще ничего не хочешь, даже по выходным, и у меня будет светить солнце, и туземцы будут бить в барабаны и курить каннабис, или ночью будут звезды, все небо в звездах, а у тебя - только лампы дневного света и секретарша, которая бьет по клавишам компьютера, хотя нет, я вру, что ты ничего не хочешь, ты хочешь к своим дурацким лоша-дям, ты скоро будешь по выходным ночевать на конюшне, ты хочешь, чтобы я была как вре-менная татуировка - экзотика ненадолго, а я Хочу, чтобы ты был всегда, и я не буду... -

У планеты нет другого конца. Надо будет - встретимся...

И Мужчина занимается делами и все забыва-ет. А Женщина все помнит. Потому что верну-лось время и приволокло за собой капризнича-ющую и обиженную память, и последняя мстит теперь за свое насильственное возвращение и замечает даже мелочи, даже полунамеки, жес-ты, и постоянно напоминает всякую ерунду в самые неподходящие моменты: на улице, но-чью, в гостях, и хочется говорить, заговаривать ее, заглушать безмолвные напоминания зву-ками, какими угодно. 'Господи, силою Твоего сияния сохрани и огради нас от всякого зла, колдовства, волшебства, чародейства и лукавых человек. Да не возмогут они причинить нам ни-коего зла. Кто думал и делал, верни их в преис-поднюю...' Но где находится преисподняя? Все так перепуталось. 'По Голгофе бродит Будда и кричит: Аллах акбар!' Харон торгует дхармой. - Почем дхарма? - 100 тысяч драхм. - Б долларах возьмешь?

Я буду делать ничего. Я буду исповедовать у-вэй. Ты уезжаешь в командировку, а я не спрошу куда, не спрошу насколько, не спрошу зачем, и я не буду посягать на твою, гада тако-го, свободу, и ждать тебя не буду, и думать о тебе, и скучать - соответственно, и вообще ни-чего не буду с тобой, из-за тебя, без тебя, по тебе, на тебе, в тебе, или буду, но не с тобой - но будет ли это у-вэй? И если у-вэй - активное неделание, а у нас с тобой и так одно только активное 'не', то не будет ли правильнее де-лать - все. Не будет ли правильнее ждать, ску-чать, страдать, посягать, спрашивать, требовать и довести все это до крайности, до абсурда, до

катарсиса. Не будет ли правильнее звонить тебе на работу каждые полчаса, и оставлять сооб-щения на автоответчике каждый час, и писать тебе письма, и слать бандероли, телеграммы, факсы, и однажды совершенно естественным образом, то есть абсолютно ненароком - по-слать тебя. По факту. Fuck off. И не заметить этого. И успокоиться. И расслабиться. И полу-чить удовольствие. Без тебя.

Сколько раз это уже было - ожидание звон-ка, испорченные выходные, я же просила не за-нимать телефон, как сделать так, чтобы дать понять, но так, чтобы он не понял, что это было сделано для того, чтобы дать понять, а понял то, что давали, эта устаревшая модель атома - протон, электрон, нейтрон в виде телефона. - Видишь, мужчина и женщина сели на землю друг напротив друга, а ребенка посадили по-середине. Б такой системе энергия циркули-рует по 'восьмерке' и образуется замкнутый цикл. Можно всю ночь сохранять тепло. - Но у нас нет ребенка. У нас есть телефон. Р1 'вось-мерка' превращается в символ бесконечности, и Мужчина оказывается в 'минус' бесконечно-сти, а Женщина - в 'плюс', а телефон - по-середине, и все тепло проваливается в него, как в черную дыру, и тепла - ноль. Абсолютный ноль. Минус 273° С. Умри все живое. Раньше всегда можно было поговорить и договорить-ся. А теперь говорить не о чем. - Что это за учебник? - 'Электродинамика'. - А вот эти конусы на рисунке? - Это пространство собы-тий. Вот это - конус абсолютного прошлого, а это - абсолютного будущего. Между этими событиями не может быть причинно-следствен-ной связи.

И ты для меня - абсолютное будущее. По-тому что в настоящем нас абсолютно никогда нет вместе, а в будущем - может быть. И все силы уходят на то, чтобы попасть в это буду-щее и придумать, что сделать, что сказать, что изменить. А я для тебя - абсолютное 'неко-гда'. Некогда встретиться, некогда поговорить, некогда заняться любовью. И физика умалчи-вает, что делать с подобным пространством, какие преобразования применить, чем (кем?) пренебречь, что к чему приравнять, какие за-коны вспомнить, и не существует математиче-ского аппарата для описания подобных взаи-модействий. Наука бессильна. К черту такую науку. Это лженаука. Банзай!

Но если так, то Женщине нужно учиться плавать и задерживать дыхание. Чтобы ныр-нуть внутрь себя и найти, где начинается Муж-чина. И поднырнуть под него, и выпихнуть его из себя. Но сколько она ни ныряет, все глубже и глубже, туда, где уже совсем ничего нет, даже подсознания, даже подподсознания, даже ар-хетипов нет и бессознания (мы все имеем то бессознательное, которым облагодетельство-вал нас господин Юнг), даже ее уже почти нет, даже там есть Мужчина. Вернее, не он сам, а энергия его клана. И ее клан это все очень привлекает и развлекает, он не хочет упустить возможность присвоить себе чужую энергию, на то он и самурайский, и оказывается, что Мужчина и Женщина насажены на эти клано-вые энергии, как цыплята на вертел, и тема рас-пятия становится очень актуальной: по гори-зонтали - семь букв, первая 'ч', предпослед-няя 'е', разумное млекопитающее, не имеющее встроенных видовых программ; по вертикали -

клан, канал, вектор развития, Дао, Дух Святой, проградиентная шизофрения (нужное подчерк-нуть). И с этим надо смириться. Как смиряется раковина с попавшей в нее песчинкой. И между створок вырастает жемчужина. И когда у Жен-щины вырастет жемчужина, она назовет ее Теофания. В честь папы. Но не своего папы, и не папы ее папы, и даже не папы папы ее папы, а в честь нашего общего папы. Который один за всех, а мы все каждый сам за себя. И Он с этим тоже смирился. И ей уже можно будет иметь имя, потому что она не будет дочерью самурая, а будет кем-то совсем другим, это будет другое качество. И она не будет полукровкой, а будет с рождения целостной и настоящей. Но это бу-дет в абсолютном никогда.

А все, что происходит в абсолютном настоя-щем - абсолютно ненастоящее. В смысле - ненатуральное. Деревья - не деревья, а 'зеле-ные насаждения', пруд - не пруд, а 'природ-ное водохранилище', животные - не живот-ные, а 'крупный рогатый скот', или 'домаш-ние питомцы', или 'братья наши меньшие' (слон, например, и потом, можно спросить - почему братья, а не сестры? - но это уже фе-минизм - почти перверсия - не буду спраши-вать), птицы - 'пернатые друзья', ветер, снег, Дождь - 'движение атмосферного фронта', любовь - 'брачные отношения' (спасибо, что не 'брачный период') или 'партнерские отно-шения' (партнерство во имя мира), флирт за-менен поваренной книгой - 'возьмите одного свежего мужчину, хорошенько промойте ему мозги, добавьте стакан нежности, две столовых ложки здравого смысла, щепотку ревности, при-горшню страсти, медленно доведите до кипения

и употребляйте, соблюдая технику безопасно-сти. Не использовать вблизи подруг, хранить в сухом, теплом месте при умеренном доступе его друзей, перед употреблением заболтать'. Майя - архаичный народ, не сумевший изоб-рести колеса, солнце - не звезда, а - Солнце, источник жизни на Земле, Пушкин - гений, Лермонтов - гений, а Бродский - лауреат Но-белевской премии. Весна - время года, а год - чье время? Одноразовые стаканы, одноразовые носовые платки, одноразовые шприцы, однора-зовое человечество. И я хочу спросить Бога - как Ему этот один раз? Он был в курсе, что пер-вый блин комом? Или у Него безотходная тех-нология?

Лес - это 'зона отдыха ', а если очень хоро-ший лес, то - 'заповедник'. От слова 'запо-ведь'. И в нем должно быть все, как заповедано. Но одно дело заповедать, и совсем другое - чтобы было. Заповедями занимается законода-тельная власть, а заповедником - исполни-тельная. И это две совершенно разные власти. Это очень удобно - разделение обязанностей. Все правы, все - при деле, каждый - при сво-ем, и - ничего не происходит. И Мужчина - это законодательная власть, - если люди хотят быть вместе, то они будут вместе, а если не хо-тят, то, значит, не судьба, - а Женщина - ис-полнительная власть. Но Мужчина хочет, чтобы они были вместе, и при этом - врозь, а Жен-щина - чтобы вместе, и при этом - вместе. И это два совершенно разных желания. Но бы-вает еще так, что хотят быть вместе, но не по-тому что действительно хотят, а как будто что-то ими хочет, и они чувствуют, как их влечет друг к другу, но что влечет - непонятно, и оно.

настолько сильнее людей, что необходимо дей-ствовать, и проще всего решить, что это лю-бовь, и попробовать заняться любовью, а вдруг получится, - инициация женщин в новое про-странство всегда происходит через постель - а как же быть с 'не прелюбодействуй' в хрис-тианстве? - в христианстве для женщин не предусмотрена инициация: 'ибо не муж от же-ны, но жена от мужа; и не муж создан для же-ны, но жена для мужа', - но может быть и так, что не выйдет, то есть не любовью заняться не выйдет, а от всех этих экспериментов только еще большее остервенение появляется, и что они ни делают друг с другом - гуляют, руга-ются, смеются, медитируют, идут в ресторан, молчат, убивают, спорят, молятся, ненавидят, не видятся месяцами, любят - все это не помо-гает. Все это не дает ответа и не приносит по-коя. - Почему ты все время противопоставля-ешься? Почему тебе обязательно надо показать, что ты не такая, как все? Зачем ты коверкаешь слова? Кому нужен этот стеб? - Я не противо-поставляюсь. Я пытаюсь защититься от окру-жающего меня абсурда. А идеальная защита - ее отсутствие. Когда ты становишься частью абсурда, и он просачивается сквозь тебя и жи-вет дальше своей жизнью, не разрушая тебя. Нельзя взломать открытую дверь. - А захлеб-нуться не боишься? Пока он просачивается? Это все философия. В жизни такое невозмож-но. Ты слишком много думаешь. Тебе надо за-претить читать. - Это ты слишком много дума-ешь и поэтому делишь на жизнь и философию. Я просто живу, и мне плевать, как это выглядит со стороны. А игры с языком и его структура-ми - это очень сильная магическая практика.

Особенно в России. - Есть такая притча. На базаре в одной из китайских провинций торго-вал купец. Ну и он с каждым годом становился все богаче и удачливее благодаря уму и изво-ротливости. Короче, все в порядке, все дела. Но вдруг у него возникли проблемы. Разбойни-ки украли товар, неурожай на плантациях, за-болел сын, трам-пам-пам, мужик начал ласты клеить (- про 'ласты' - это дословный пере-вод с китайского? - с японского), кинулся там ко всяким колдунам, и один направил его к монаху-отшельнику, живущему в каком-то там храме в лесу. Ну, короче, он нашел этого мона-ха, и тот ему говорит, мол, так и так, правитель нашей области гневается на тебя. Пойди к нему и спроси, в чем дело. Ну, тот отправился к пра-вителю, добился приема во дворце, упал к его ногам, 'господин, я бедный купец одной из твоих провинций, монах из храма сказал мне, что ты за что-то гневаешься на меня, но я, типа, не понимаю в чем дело', ну а правитель ему го-ворит: 'полгода назад я проезжал по базару в твоем городе, и ты в это время вышел из две-рей своей лавки, мне не понравилась твоя улыб-ка, и я разгневался на тебя...' - короче, все умерли - короче, надо жить так, чтобы даже твоя улыбка не могла выдать тебя - надо жить так, чтобы даже если твоя улыбка выдала тебя, ничей гнев не мог бы пробить твою защиту и разрушить твое пространство. Мы вернулись к началу. Лучшая защита - это... Твой купец, как и ты, слишком надеялся на себя. - А ты на кого надеешься? - Ни на кого. Я стараюсь попасть в резонанс с той силой, которая хранит меня, прет сквозь меня, ведет, не знаю как еще - словами.

Но для того, чтобы попасть в резонанс и на-учиться удерживать его, нужны годы, а мир слишком текуч и изменчив, и слова слишком часто - слова, а жизнь - отдельно, и момен-ты, когда слово - это Слово, и Слово - это жизнь, и Слово - у Бога, и, ergo, жизнь - у Бога (у Христа за пазухой), и жизнь есть Бог - эти моменты можно пересчитать по пальцам. Но та сила, которая владеет тобой или прет через тебя, не имеет ничего человече-ского. Она не делит на чистое и грязное, мо-ральное и аморальное, доброе и злое, и она не прощает измены, не эмоционально не прощает, а просто лезет дальше и перемалывает тебя, и хорошо еще, если выживешь, у нее свои цели, Или она сама - и цель, и средство одновремен-но, но тогда - причем тут ты, для чего-то тре-тьего? Но у нас нет для этого слова. А как быть со свободой воли? Или свобода воли на то и су-ществует, чтобы осознать присутствие этой си-лы и научиться с ней работать?

Некоторые востоковеды считают, что Будда не был царевичем. Что его благородное проис-хождение - вымысел, призванный подтвер-дить его статус в условиях традиционного об-щества. Мол, человек из простой семьи, из низ-шей касты, даже достигший просветления, не имел бы такого количества учеников и не стал бы настолько известным. Так сказать - нирва-на нирваной, но не надо забывать о социальной энтропии. Это бред. Будда должен был реально Находиться на верхушке социальной иерархии, чтобы энергия, накопленная в его клане, дала бы ему дополнительный потенциал для разви-тия. Но, вероятно, кровь тоже играет большую роль. Какие-нибудь гены из восьмого поколе-

ния, о котором уже ничего не узнать. Какая-нибудь скифская прапрапрабабка, согрешив-шая с басурманином. Вероятно, есть места, где копится дополнительный ресурс, и нужно толь-ко научится туда попадать. И тогда будет оста-новлен круговорот беды в природе, этот наркоманский цикл кайфа и ломок, когда за каждый подъем и текст платишь депрессией и прокола-ми, когда весь выбор состоит из двух зол - ли-бо стать знаменитым снобом, либо остаться безвестным неврастеником, который с удоволь-ствием бы стал известным снобом. Или это из нашей нынешней позиции некто выглядит сно-бом, а у него на самом деле - резонанс, о кото-ром мы так мечтаем, и антропное замещено чем-то другим? И наши категории и ценности для него уже неактуальны? Но нам нынешним этого не узнать. И, вероятно, мы должны за-двинуть куда подальше наши амбиции. И начать что-то делать. И попытаться понять друг друга. И стать как Будда. Или эта сила будет держать нас на коротком поводке, пока окончательно не добьет.

И это не любовь. Потому что любовь - это как у всех, а у нас по-другому. Вот я тебе сейчас руку выверну, а ты будешь вырываться, и все будут думать, что у нас любовь, а это не любовь, это мы приемы отрабатываем. А потом я буду ездить на лошади, а ты меня будешь ждать, и люди решат, что это любовь, а это никакая не любовь, это я тренируюсь, а ты медитируешь. Это у меня с лошадью любовь, а у тебя - с Дао. И главное - не мешать друг другу. И любовь - она и в Африке любовь, а у нас в Африке все было бы совсем по-другому. Даже придумать невозможно как. И когда любовь, все делают

вместе, даже когда поврозь, а мы все делаем врозь, даже если каким-то чудом - и вместе. Потому что нас таких, какие мы есть сейчас, вместе в принципе быть не может. Вместе могут быть люди и те, кто почти как люди, но с другой стороны, не с той стороны, с которой мы почти как люди, а со своей. И они в пределе на плюс бесконечности стремятся к людям, а мы в преде-ле к плюс нулю. То есть для них это как бы цель, а для нас - как бы начало, и слово 'как бы' как бы заменяет нам любовь. Это у нас как бы лю-бовь. - Утром мы будем драться на палках, днем открывать наручники скрепкой, а вечером учиться стрелять. - Ты же умеешь стрелять. - Ты не умеешь. - Я не хочу уметь. Я все равно не смогу ни в кого выстрелить. - А зачем тебе в кого-то стрелять? Будешь стрелять по бутыл-кам. - А зачем? - Кайф. - Это у нас клан та-рой - вместе невозможно, по отдельности - лучше сдохнуть, и решение - где-то за грани-вей нас нынешних. И мы будем ненавидеть друг дpyгa, мы будем воевать друг с другом, кто кого, чей клан сильнее, мы - дети самураев, а у детей самураев так принято, и мы не будем понимать, зачем мы это делаем друг с другом, и будем сниться друг другу, и во сне жить друг с другом, а наяву мы будем каждый в своей комнате, и у меня будет весна, когда все начи-нается, а у тебя осень, когда все уже кончено, и я заведу змею, а ты заведешь будильник, что-бы не проспать тренировку, а я заведу проиг-рыватель, и он будет играть весь год у нас на Нервах, но год - это много для людей, а для Клана год - это ничто, мы даже не заметим, как он прошел, мы даже не изменимся, а на са-мом деле мне плевать и на змею, и на проигры-

ватель, на самом деле я хочу завести тебя (черт возьми, как размыты семантические поля на-ших слов), но тебя нельзя завести - я подам на тебя в суд за сексуальные домогательства - те-бя нельзя вывести и свести, ты неизменен и по-стоянен, ты - новая константа. Новая фунда-ментальная постоянная. Константа любви. И я определена с точностью до нее. И я напишу письмо в 'Scientific American', и в Академию наук, и в ЮНЕСКО, я расскажу всем этим уче-ным мужьям и женам, что для того, чтобы со-здать единую теорию поля, не нужно много ду-мать, а нужно внести во все справочники и учеб-ники новую постоянную, постоянную любви, и тогда все четыре фундаментальных взаимодей-ствия окажутся проявлениями одного единст-венного, самого фундаментального из всех вза-имодействий - взаимодействия любви. И когда частицы и античастицы аннигилируют, они на самом деле испытывают оргазм. И подгляды-вать за ними нехорошо.

Но Мужчине плевать на любовь. На лошадей не плевать, на палки и ружье не плевать, на деньги - тоже не плевать, а на любовь - пле-вать. И тогда Женщина заведет роман. С фран-цузом. (- Кто-нибудь знает, что такое измена? А если у одного человека что-то там внутри вы-росло и созрело, и к нему пришла ситуация, ко-торую надо отрабатывать, и его от этого лома-ет, потому что лгать не хочется, а у второго ни фига не созрело, у него даже потребности в та-ком типе отработки нет, так вот, спрашивается, что делать первому? Плюнуть на все и тупо хра-нить свою драгоценную верность, чтобы потом эти непроработки их обоих под своими облом-ками погребли, или изменить? И измениться.

Наконец. Но тогда это не измена. Тогда 'все гармонично и очень не зря'. И секс, эротика - как средство работы с более емкими энергети-ческими контекстами. 'Заниматься Тантрой - все равно что приручать тигра голыми руками'.) Вернее, даже не роман, а так - рассказик. По-тому что с француза не то что романа, даже по-вести не напишешь. Не говоря уже о стихах. Но стихи - вообще отдельная статья. Стихи - 'здесь и сейчас' Кришнамурти и Гурджиева. Стихи - прыжок дзен. Вот есть в буддизме два пути, Махаяна и Хинаяна, Большая колесница и Малая, но это - пути. И это последователь-ность событий, действий, усилий, или неуси-лий, недействий, несобытий, но - есть начало и конец, и изменяешься постепенно, и достига-ешь потом, и это - проза. Когда пишешь, пи-шешь, камлаешь, причитаешь, и - только в кон-це - эпилог. Женщину топят, собачка бросает-ся под поезд, Наташа Ростова превращается в 'дородную самку' и '...then any part you make will represent the whole, if it's made truly... It's not enough of a book, but still there were a few things to be said. There were a few practical things to be said'¹. А стихи - это прыжок. Или прямо сей-час и здесь, или - никогда. И сегодня не пред-определено вчера, а завтра - сегодня. А есть миг. И в каждый миг есть только этот миг, и в нем - все, и он самодостаточен, всего сто слов, а не сто тысяч, и это - не путь, а дом, который

¹ '...и тогда каждая часть того, что вы делаете, будет представлять целое, если это делается честно. Этого Недостаточно для книги, но все же здесь было несколь-ко вещей, о которых стоило сказать. Несколько полез-ных вещей, о которых стоило сказать'. Э. Хемингуэй 'Снега Килиманджаро' (англ.).

всегда с тобой, и в этом доме сансара - нирва-на. А у француза - не то не рвано, не то не сшито. И даже не 'не' - чистое отрицание, а что-то такое нервное, дерганое, редуцирован-ное: 'ни-и-и-и'. Ни рыба ни мясо. Ни уму ни сердцу. Ни в зуб ногой, ни в одном глазу. Но мужчина в принципе не может быть поводом для стихов. Женщина может, а мужчина - нет. Потому что мужчина - сущность, а женщи-на - имманентность, и сущностей может быть много разных, а имманентность - одна, и по-этому у нее нет имени, и поэтому сущности пишут стихи, вдохновленные этой имманентно-стью, а имманентность - 'вещь в себе ' (при-вет Канту), ей уже никакие сущности не нуж-ны. Из нее творчество либо имманентно прет, либо нет, совершенно безотносительно мужчин и личной истории. И против этого не попрешь. И женщине, если из нее или сквозь нее прет, главное это вовремя понять. Что она пишет не потому что несчастная любовь, или счастливая любовь, или нет любви, или одна сплошная не-любовь, а - помимо. Что это у нее любовь пото-му, что то, что прет, вот так вот в этот момент организовало вот это пространство. И муж-чины пишут о женщинах, а женщины пишут о себе, и о мужчинах написать некому. Поэтому им приходиться постоянно менять имена, сти-рать личную историю, бороться за существова-ние и за право быть допущенным к имманент-ному блаженству. Но только на миг. И особо не обольщаться. И получается такой поэт или прозаик, про белок, и его все равно что нет без женщины - сплошной пробел. А Женщине по-вод не нужен. Она сама повод. Например, для француза.

Женщина будет антропологом. Она будет проводить полевые (или половые?) исследова-ния. 'Мифы и ритуалы европейского аборигена в экстремальной ситуации'. Француз востор-жен, рафинирован и не обременен интеллек-том. В России ему нравится все, кроме туалетной бумаги. Туалетная бумага подкачала. А так - сплошной экстаз. - Ah, des babuchkas russes, oh, des visages incroyables¹. - Словарный запас у француза чуть больше, чем у Эллочки-людоедоч-ки. Француз, конечно, фотограф. Французы все-гда или режиссеры, или фотографы. Хроничес-ки. Он бегает по Москве с камерами, объектива-ми, штативами и фотографирует все подряд. - О, я вчера зашел в русскую церковь, и там была такая удивительная женщина, она смотрела на иконы и плакала, а я стоял и смотрел на нее и тоже чуть не плакал, и мы стояли так, наверное, час, и я спросил ее, можно ли ее сфотографи-ровать, и она согласилась, но почему-то пла-кать сразу перестала, и стала поправлять пла-ток, это так трогательно, русские женщины приходят к Богу в платках, но без слез это был уже совершенно не тот образ, но я не знал, как ей это объяснить, она почти не говорила по-ан-глийски, и я вспомнил, что встречаюсь с тобой, но когда я приехал, тебя уже не было, почему ты не дождалась меня, я опоздал всего на сорок пять минут, я всегда опаздываю не меньше, чем на полчаса... - Я никого не жду больше пятна-дцати минут. (Ну, это она врет. Мужчину она готова всю жизнь ждать, так на то он и Мужчи-на. И даже не столько она сама готова, ждать

Ах, русские бабушки, о, какие невероятные лица (франц.).

она не привыкла, но как будто что-то ею его ждет. И она как средство этого ожидания. И она ничего ни ускорить, ни изменить не мо-жет. И остается только абсолютно довериться этому процессу.) - Oh, oui, oui, je comprends¹. Нам надо придумать что-нибудь радикаль-ное. - Oui, oui. Я начну опаздывать не меньше, чем на час. Это достаточно радикально?

У него есть часы, и он опаздывает, а у Жен-щины нет часов, они на ней не ходят, они на ней останавливаются, они устраивают на ней сто-янки и бивуаки, у нее все тело покрыто следами их стоянок - на левой руке всегда три часа дня, на шее - восемнадцать двадцать три, на колен-ках - половина девятого, на груди - полночь. И ей все это надоело до смерти (то есть еще до ее первой смерти), и она себя объявила запо-ведной зоной, и прогнала их на фиг, и у нее те-перь часов вообще нет, она живет плюс-минус миг. И не опаздывает.

Француз будет фотографировать ее с утра до вечера. Он вне себя от радости. У него были предчувствия. (Конечно, до чувств он еще не дорос. Кишка тонка. Чувства у него в зароды-шевом состоянии. Сплошные предчувствия.) Он знаком в Париже с вдовой знаменитого рус-ского режиссера, мадам Т. Вот фотография ма-дам Т., вот le chien² de мадам Т. Димочка avec³le палочка, вот дочь мадам Т. и ее сын, и его же-на, он с ней познакомился - с женой сына? - нет, с мадам Т., так вот он с ней познакомил-ся совершенно случайно, он никогда не видел

¹О, да, да, я понимаю (франц.). ² Собака (франц.). ³ С (франц.).

фильмов ее мужа, и однажды, когда он был в Москве два года назад, он увидел в гостях один его фильм, и ничего не понял, фильм был на русском языке, но это было потрясающе, он вернулся в Париж и попал на ретроспективу фильмов этого режиссера, он был в шоке, как гениально, он прожил тридцать лет, он знает так много знаменитых людей, а этого режиссе-ра не знает, и он решил познакомиться с его вдовой, она очень мила, она позволяет ему де-лать фотографии ее семьи, и мадам Т. попроси-ла француза, чтобы он сфотографировал для журнала вдову известного русского писателя мадам М. И он приехал к мадам М., в ее двух-этажный особняк, весь забитый книгами, опоз-дав на полчаса (ну конечно, а как же иначе, одно только радует - мадам М. ему так же по барабану, как и все остальное), и там стояла среди книг русская девушка (браво, даже в Па-риже эти гребаные русские архетипы - юная дева с тоской во взоре и томом Солженицына у сердца), и он что-то такое странное почувст-вовал, и ему сказали, как ее зовут, и звали ее как Женщину. Но поскольку у Женщины имени нет, то и у нее имени не было, и это его очень удивило, конечно (у него все - конечно, ни-чего - не может быть, ничего - par hasard¹, ничего - странно, bien sûr² - и конец), и ему объяснили, что у русских девушек из хороших семей так принято - чтобы без имени, и он то-гда в это поверил, но сейчас понимает, что на самом деле у нее имени не было не поэтому, а потому что она не существовала сама по себе,

¹ Случайно (франц.).

² Конечно (франц.).

а была знаком и намеком на его встречу с Жен-щиной. И он предчувствовал все время, что той девушки как будто бы нет, но решил познако-миться поближе. Правда, в тот день поближе не получилось. В тот день он только и успел, что сфотографировать мадам М. А через несколь-ко дней он поехал в русское посольство за ви-зой, и увидел, как эта девушка выходит из две-рей посольства. И тут он, конечно, подкатил к ней на своей voiture¹, и она, конечно, села в нее, и на следующий день они поехали на Ривьеру. Но у него никак не получалось, чтобы - по-ближе. То есть девушка оказалась до такой сте-пени из хорошей семьи, что 'умри, но не при-ми поцелуя без любви'. Он и так, и эдак ее обхаживал - а она ни в какую. И это его, ко-нечно, насторожило - чтобы с живой девуш-кой - и за пять дней ни разу поближе. И он то-гда впервые стал подозревать, что ее нет. И вот они уже в Москве. Она приехала раньше, к ро-дителям, а он опять опоздал. Ехал на открытие кинофестиваля, а попал на закрытие. Но зато мадам Т. тоже здесь, и ее сын, о, у нее такой сын, он - сын бога, потому что его отец - ге-ниальный русский режиссер, ее сын, как мла-денец Христос, ха-ха-ха, какая метафора, и француз будет молиться на мадам Т. и ее сына, но у него все время какие-то странные предчув-ствия. И однажды он просыпается утром, и его что-то тянет в музей, и он едет туда, ничего не понимая, и просит разрешения поснимать кар-тины (а поразвешивать - слабо?), и его что-то тянет в другой зал, он бросает свои картины и бежит в этот зал, и видит Женщину. И он пони-

¹ Машина (франц.).

мает, что это - Она. И она стоит и разговари-вает с подругой, а он ходит кругами со всеми своими штативами и объективами, и когда он наконец решается подойти и заговорить с ней, то выясняется, что у нее нет имени. Ему стано-вится дурно. Он теперь знает, что та девушка в этот самый момент прекратила свое существо-вание, вернее - ее прекратило. Она больше не нужна. Но она еще об этом не знает и звонит, и требует, и плачет, и ее черный пудель лает в трубку и плачет вместе с ней, и она начинает тоже чувствовать, что ее нет, что она только повод, что она - ненастоящая, и она, конеч-но, сходит с ума. (Конечно.) А француз теперь обрел просветление. Он теперь всегда будет с Женщиной. (Разбежался.) - Я тебя увезу в Па-риж. У меня большая квартира рядом с Бас-тилией. И мы будем ехать через Польшу и че-рез Германию, мы будем путешествовать, и я напишу в какой-нибудь журнал статью о том, как мы познакомились, или поедем в Америку, я учился в Лос-Анджелесе, и я знаком с вели-ким американским поэтом Аланом Гинзбергом, мой отец тоже был писателем, и он жил в ашра-ме Раджнеша и там познакомился с Гинзбергом, и потом познакомил меня, он уже очень старый и совершенно сумасшедший, absolument¹, но тебe будет интересно посмотреть на него (ara, по-смотреть, потрогать, чрезвычайно интересно), и мы поедем в Нью-Йорк, я очень люблю Нью-Йорк, он гораздо лучше Лондона, ты сразу раз-любишь Лондон и не будешь по нему скучать, англичане такие холодные, мой учитель фото-графии, он сейчас... но почему ты все время

¹ Абсолютно (франц.).

молчишь? ты слышишь меня? - Я тебя увезу на Колыму. Или в Воркуту. У моего клана там лагеря. Стоят законсервированными среди вечной мерзлоты. Вышки, колючая проволока, бараки, нары, нигде ни пылинки - все готово. И -50° С. И ноги примерзают к сапогам, и са-поги нельзя снять, а надо ждать, пока растает лед. И - северное сияние. Тебе будет инте-ресно его пофотографировать. Потому что когда инь достигает максимума, оно несет в себе зародыш ян, а когда ян достигает макси-мума, оно несет в себе зародыш инь. И когда энергия моего клана достигнет во мне макси-мума, она трансформируется в тексты, а ко-гда энергия моих текстов достигнет максиму-ма, она выплеснется в социум, и тогда собе-рется совет старейшин и решит, что я мешаю их клану, и сошлет меня в лагеря моего кла-на. - Oh, ah, ха-ха-ха, ты такая остроумная. И ты говоришь по-английски. (То, что она го-ворит по-французски, его не удивляет, это ес-тественно, весь его мир говорит по-француз-ски, иначе как бы он, мир, его, козла, понял. А она еще и по-русски, в принципе, говорит. И вышивать умеет.)

Но француз еще не знает, что его тоже нет. Что я буду спать с ним и видеть во сне тебя, и я буду спать с ним, как будто с тобой, и со все-ми остальными я буду спать как с тобой, и их не будет, они будут исчезать, как шелуха, как старая кожа, и будешь появляться ты. И ты будешь проглядывать внутри каждого мужчи-ны, и ты не сможешь подать на меня в суд за сексуальные домогательства, потому что фор-мально это будут другие люди, и они даже не будут догадываться, что они - это ты.

'Je t'adore'¹, - говорит француз, и хочется дать ему в морду. 'Я искал тебя всю жизнь', - и по-французски это звучит еще более похаб-но, чем по-русски. У него жизнь, как у бабочки-однодневки - каждый день новая жизнь, а что было вчера, он не помнит, и было ли вообще вчера. (Но не так, как Женщина не помнит. Он свои дни до конца не доживает и не прораба-тывает, и в каждом его дне остается какая-ни-будь незавершенность, и его с каждым днем все меньше остается, он весь размазан по времени, как масло по горячему тосту, и он тает и течет, а Женщина каждый день до конца доживает, и ничего в прошлом не оставляет. Кроме Муж-чины. И она его теперь пытается собрать по ку-сочкам из прошлого, чтобы больше ничего не тянуло, и дозавершиться.) А всю свою сегодняш-нюю жизнь он действительно ищет меня, пото-му что я сплю с тобой, и мой сон сильнее, чем его явь, и он из этой яви не может найти меня в моем сне, и он в панике шарит руками по кро-вати, ищет в квартире и не может найти, и ему становится страшно, что меня нет, что это был сон, и для него есть разница между жизнью и сном, потому что у него сны ненастоящие, и он не может в своем сне то, что можем мы в на-шем, поэтому он не может не только из своей яви, но из своего сна найти меня не только в моем сне, но и в моей яви. Если только я са-ма этого не захочу. И он закатывает истерику, а я закатываю рукава его рубашки, потому что уже осень, и идет дождь, и бомжи на 'Бело-русской' собираются под вечер в вестибю-ле метро, и наши отражения в лужах дрожат

¹ Я тебя обожаю (франц.).

и ежатся от ветра, и мне холодно, а он орет на смеси французского и английского мата, но у него даже мат какой-то неубедительный, вяло-текущий, и он сам не может понять, что его так выводит, что с ним такое, а я смеюсь, и это бе-сит его еще сильнее, он тоже начинает ощущать ненастоящесть и неубедительность происходя-щего, он тоже чувствует, вернее, предчувству-ет, как это у них, у французов, водится, что сто-ит мне сказать одно слово на нашем, на русском мате, и его не станет. И прекратится дождь, и он проснется не в Москве, а в своем гребаном Париже, в Бастилии, без паспорта, денег и фо-тоаппарата со штативами, и это еще хорошо, если проснется, потому что наш мат - это не какие-то там вульгарные эвфемизмы, а саму-райские заклинания. И если в нужное время нужным тоном произнести нужное слово, то можно сделать многое. И все их импортные со-ветологи знать не знают, что вся наша систе-ма держалась, держится и будет держаться на энергии нескольких кланов, владеющих тайной выбора момента для произнесения слов. Только энергия эта может трансформироваться; и ее иногда трудно вычислить. И Богу все равно, ка-кое слово, хорошее или плохое, бранное или небранное, потому что у Бога нет плохих слов. Бог един. И Он такой, какой Он есть, и поэтому слово может быть любым, но оно должно быть сильным. А потом началась эта заваруха с Тво-рением, и Денница отпал, и люди тоже отпали и пропали, и погрязли, и стали делить все на грязное и негрязное, Божественное и мирское, приличное и неприличное, и верить не в Бога в себе, а богам вокруг себя, и боги смеялись над ними и сменялись, а слова оставались и стано-

вились все более слабыми, затасканными, за-стиранными от частого употребления, и умира-ли изнутри, оставались одни оболочки, а не-приличные слова люди боялись говорить, и они копили в себе силу, и теперь они одни из не-многих что-то еще могут. И можно сказать та-кое слово и изменить жизнь. Но здесь еще важ-но, кто говорит. И тогда люди, которые умели чувствовать и находить силу, стали собирать эти слова по всему миру и создали свой язык. Самурайский. И они первые поняли, что для Бога нет ни добра ни зла, Он есть и добро и зло, и Он их не делит, и добро - это когда сущест-вует баланс энергий, гармония, а зло - когда дисбаланс. И добро, когда энергия свежая и качественная, а зло - когда гнилая и затхлая. Но настоящий самурай никогда не признается, что он говорит на таком языке. И при людях, которые просто люди и почти что люди, но с 'минус' бесконечности, никогда таких слов не произнесет. И дочь свою им не научит. А она сама их внутри себя найдет и им научится, по-тому что на то она и дочь самурая. А всякая шваль разная и шестерки будут орать эти слова на каждом углу, не понимая их силы, и породят ту страну, которую породили. И мы имеем то, что имеем, так как у нас в начале такие слова были. Но дело не в словах, а в людях. И если Бог в своей великой любви и благодати пока-жется обычному человеку, то человек сгорит и ослепнет, и это будет божественный мрак, но это не значит, что Бог - плох. И если мы имеем то, что имеем, потому что в начале нашей страны были те кланы с теми словами, которые были, то это не слова плохи. Но слова были произнесены задолго до рождения Женщины,

и энергия выпущена из них на свободу тоже до ее рождения, и ее никто не спрашивает, хочет она говорить 'соблаговолите пожалуйста пере-дать мне вон ту миниатюрную пепельницу, будь-те так любезны', или 'еб твою мать'. Она долж-на выжить с теми словами, которые ей даны, и трансформировать ту энергию, которая в ее кла-не накопилась, а если у нее хватит сил оживить приличные, но мертвые слова, то это уже будет ее личная победа. А если не хватит, то родится другая женщина. И клану все равно, что кто-то взорвался от переизбытка его энергии.

- У меня все время болит голова. - У меня до армии тоже болела, а потом перестала. - Ты предлагаешь мне пойти в армию? - А го-лова болит уже три года. И никто не может сказать, что с ней, с головой. И голова болит только дома, в пространстве родителей, или с Мужчиной, в его пространстве, голова не вме-щает так много одинаковой энергии. А самым первым самураем был Зевс. У него тоже болела голова. Она тоже не могла вместить. А ведь он был богом. И он не выдержал этой боли, даром что бог, а Женщина должна выдержать, и он позвал Гефеста и приказал ему раскроить его, Зевса, череп, и оттуда вышла богиня Афина в полном боевом снаряжении, и она тоже была дочерью самурая, только греческого, а Жен-щине некого позвать, чтобы раскроил ей череп, и потом, еще вопрос - кто оттуда выйдет и что из этого выйдет. И Женщина должна найти ка-кой-то другой выход. Или он должен найти ее. И надвинуться на нее. И поглотить ее. И вы-ход - это слово.

Но француз ничего об этом не знает. У него начинаются ломки. Он не может понять, что с

ним происходит, у него нет опыта проживания ' в таких состояниях, и ему становится страшно. И чтобы защититься от этого страха, он стано-вится очень агрессивным. Он злится, принима-ет решения, меняет их, покупает билеты, сдает билеты, покупает новые, он должен уехать, но не может, мадам Т. и ее сын уехали на дачу, и их нет уже три дня, он этого не переживет, где ты была вчера, я звонил тебе весь вечер, что значит - все свободны, какая ужасная погода, я хочу купить красные флаги и иконы, почему ты не хочешь помочь мне купить иконы, ты что, прямо такая верующая, да, что ты из себя изоб-ражаешь, надо дождаться мадам T., merde¹, по-чему она так долго не приезжает, я буду учить русский, я уже купил самоучитель, я вернусь в Париж, сделаю ремонт, съезжу в Нью-Йорк и начну учить русский, как это будет по-рус-ски - ça, c'est² pizdec, ха-ха-ха, что значит, на кого я работаю, кто тебе сказал про промыш-ленный шпионаж, я не побледнел, я не ору, убирайся к черту, поняла, сука, get out³, я не могу без тебя, мне нужно домой, мне нужно продлить визу...

И француза несет и сносит, и он всего лишь щепка, а Женщина - волна, но щепок много разных, и на его месте могла бы быть другая ка-кая-нибудь щепка, и его почти не слышно из-за шума воды, только обрывки фраз долетают - когда мой отец жил в ашраме Раджнеша... vachement bon⁴... мой друг тоже физик, но он падок на шлюх... и это так ужасно, как много

¹ Дерьмо (франц.).

² Это (франц.).

³ Проваливай (англ.).

⁴ Действительно здорово (франц.).

русских проституток в Европе... я встретил женщину, о которой мечтал всю жизнь... а вот это фотографии Исландии... vieux con¹... ты должна понимать, что это у нас не просто так, а серьезно... как жаль, что ты заболела и не проводишь меня... я позвоню... я тебя...

А она не заболела. Она наврала. Но есть вра-нье, и есть ложь. И лгать стоит только сильно-му противнику, и тогда ложь - Событие. Мож-но солгать - и умереть. Или убить. А от вранья в тебе ничего не меняется. Ни убывает, ни при-бывает. Но как объяснить французу, что все дело - в снах. Что первый сон приснился Жен-щине накануне того дня, когда они не встрети-лись. Она едет с Мужчиной на машине. Он очень зол. Она никогда не видела его таким. Они молчат. Вокруг темно, видно только доро-гу в свете фар, но темнота не просто черная, а антрацитовая, с фиолетово-красными и оран-жевыми тенями, и живая. Вдруг он резко тор-мозит у обочины и замирает неподвижно, глядя прямо перед собой. И это длится бесконечно, невыносимо, невозможно долго. И Женщина понимает во сне, что это сон, и если он сейчас не заговорит, не посмотрит на нее, она расплю-щится и задохнется от его злости, и уже не про-снется. И ее все сильнее вдавливает в сидение и парализует, и откуда-то сверху на капот пры-гает черная кошка, и делает сальто-мортале, и пялится желтыми зрачками сквозь лобовое стекло. И воздух становится ватным и рыхлым. И кажется, что все звуки умерли. Не слышно даже, как работает мотор. И вдруг Мужчина произносит, по-прежнему глядя в никуда, не

¹ Старый дурак (франц.).

двигаясь, медленно и тяжело, не открывая рта, а как будто его слова материализуются и пере-текают из него в Женщину: 'Ты будешь только со мной. Больше ни с кем. Никогда'. И кошка на капоте бесстыдно задирает хвост и выгибается, демонстрируя свою задницу. Ну могла ли Жен-щина после этого не переспать с французом? А второй сон приснился ей за три дня до отъ-езда француза. Она опять едет с Мужчиной на машине. И сначала они едут по городу, и она понимает, что это Москва. Не узнает улицы или дома, а именно понимает. И Мужчина улыбает-ся ей и гладит ее по голове. И дорога становит-ся грунтовой, уходит в переулок между двумя кирпичными домами, и дома сначала нормаль-ные, с окнами, балконами, но как-то незаметно перерастают в скалы, образуя узкий каньон. Машина едет какое-то время по этому каньону и вдруг выезжает на берег не то моря, не то океана. И здесь уже нет осени, а есть песок, и солнце, и вода, правда, все это немного утри-ровано, слишком красиво, но не вызывает ни-какой тревоги, а приглашает людей присое-диниться к этому совершенству. И Женщина спрашивает Мужчину, что это за место, и он отвечает ей, что это Московское море, но о нем почти никто не знает, и дорога к нему появля-ется очень редко. Им очень повезло. И Женщи-на вдруг ощущает такой огромный прилив неж-ности, что у нее кружится голова и она теряет сознание, и когда она просыпается, она больше ничего не помнит, но нежность все еще разлита в ней, и она смотрит на француза с изумлением и досадой и не может сообразить, откуда он взялся. И она одевается и уходит. И знает, что больше не увидит его...

Но как объяснить священнику, что это - не грех? Что нет формального перечня грехов. Что грех - это несовпадение твоей воли с волей Божьей, но где критерий - совпало или не сов-пало? Что клан сильнее человека и он заглуша-ет волю Божию своей волей. И чтобы вырвать-ся, выпутаться, измениться - нужно все время выпихивать себя в какие угодно другие ситуа-ции - чтобы вырастить внутри себя качества, неподконтрольные клану, и задавить его волю какой-то другой, ему недоступной, неподвласт-ной и непонятной. Нужно уезжать, бросать ве-щи в сумку и ехать, куда позовут, '..в то время, как кочевники населяют гладкое пространство, метки которого постоянно смещаются вместе с трассой, пространство оседлых народов расчер-чено стенами, границами и дорогами. Прост-ранство кочевников - это пространство скорее тактильное, чем визуальное, в противополож-ность расчлененному пространству Евклида, его нельзя наблюдать извне, скорее оно напо-минает звуковую или цветовую гамму...', са-мый вкусный кофе в кафе на вокзалах и в аэро-портах. Нужно говорить на французском, анг-лийском, каком угодно - но другом языке, с другими структурами, нужно вступать в 'тес-ные контакты третьего рода' с иноплеменными аборигенами, нужно ходить на буддийские и суфийские медитации. И - не думать хотя бы иногда. И - не понимать, что происходит. И - не оценивать. Но надо ли объяснять? Священ-ник тоже принадлежит клану. Не самому пло-хому, правда. И его клан вполне устраивает. Ему с кланом надежнее.

И тогда Женщина уедет. - Давай уедем? - Да ты что, я же тебя больше двух дней не вы-

держу. - Ну что ж, это твои проблемы. Я уез-жаю. - А куда ты хочешь уехать? - А какая разница? Я больше, чем на два дня уеду. - Она одна уедет. Вернее, не совсем одна, а как бы, но это не в счет. В Париж уедет, или в Кокте-бель. Одно и то же. И там, и там - бардак. 'Та-пира ничем, кроме клубники, не кормить'. - 'П...ец молотый - 50 тыс. купонов, п...ец го-рошком - 40 тыс. купонов'. - 'Сколько стоит портрет? - 500 франков. - А для студентки? - 200 франков. - А для русской? - Русскую сту-дентку он готов рисовать совершенно бесплат-но. Chez lui¹. - Э, нет, monsieur, это будет сто-ить вам не меньше пятисот франков'. - 'П...да проявляющаяся - 350 тыс. купонов, п...да гиги-еническая - 280 тыс. купонов, п...да розовая - 370 тыс. купонов'. - 'Если панды нету дома, значит он гуляет в саду'. - 'Где проходит гра-ница между Планерским и Коктебелем?' - 'Евреи - это что-то отдельное'. - И она бу-дет снимать комнату за два доллара в сутки у хозяйки-алкоголички. - А где у Вас тут душ? - Че? - Или жить в шестикомнатной квартире за две тысячи долларов в месяц. - Что бы ты хо-тела посетить в Париже? - Булонский лес, Сен-Дени и зоопарк. - Oh, mon Dieu²... И будет просыпаться по утрам из-за крика детей в mаternele³ по соседству или из-за разговора во дво-ре: 'Да вы не волнуйтесь, просто ваше уголов-ное дело передано в прокуратуру Феодосии'. (Oh, mon Dieu.) И она будет ловить мидий, что-бы варить плов с п...цем горошком, или ее будет ловить мама подруги, чтобы накормить нако-

¹ У него дома (франц.).

² Боже мой... (франц.)

³ Детский сад (франц.).

нец невыносимым французским обедом из шес-ти блюд. - Elle ne mange pas beaucoup. - Oui, je ne bouffe pas comme vous¹. - Хозяйка-алко-голичка ходит в белых трусах и мужской майке на бретельках. В особо торжественных случаях красит губы фиолетовой помадой. Когда идет на базар, одевает сабо. Утром, опохмеляясь са-могоном, жалуется соседу: - Девки, суки, сов-сем охуели. Ходят на пляже без лифчиков. - Точно, бляди. Не подступишься, - кивает го-ловой сосед и заваливается в кусты, не удержав равновесия. Хозяйка закуривает папиросу 'Ял-та' и погружается в медитацию. - Француз-ский папа часами сидит в кресле и смотрит в одну точку. Его глаза стекленеют, и он превра-щается в робота, ожидающего подзарядки. Б Па-риже он ориентируется с трудом, привыкнув ездить на машине одним и тем же маршрутом, шарахается от клошаров, боится карманников, но настойчиво предлагает свои услуги в качестве провожатого. Приходится теряться. - О, про-стите, Лувр так велик. Я, наверное, ждала Вас у другого выхода. Mille pardons². - Женщина будет брать из холодильника хозяйки-алкого-лички помидоры, но жильцов много, а холо-дильник - один, и есть всегда хочется только ночью, и не только ей, но и всем остальным жильцам, хранящим свои помидоры, огурцы и персики в хозяйском холодильнике, а пакеты все время путаются. - Вы не видели мои огур-цы? - А как они у вас выглядели? - Вы что, из-деваетесь? - Возьмите груш! - А это чьи гру-ши? - Эй, груши чьи? Ничьи. Берите. - А это

¹ Она ест так мало еды. - Да, я не жру, как вы (франц.).

² Тысяча извинений (франц.).

Чей пакет? - Мой. - Вы уверены? По-моему, это мой недоеденный персик. Как вам не стыдно. - Да подавись ты своим персиком. У меня сливы есть. - Нет, простите. Сливы мои. Я тут даже специально косточку оставил. - Да это не ты оставил, это я полезла вчера ночью в свой пакет, нашла косточку и переложила в другой. - Вы лазили к моим сливам?! - Да посве-тите кто-нибудь фонариком. - Слышь, братан, у нас там внизу водяра. Передай пару пузы-рей. - Водка принадлежит бандитам из Киева, чье уголовное дело передано в прокуратуру. - Я тут суп нашел. Это чей суп? Совсем ничей? Кто-нибудь хочет супа? - Le repas sans fromage comme une rosé sans perfume¹. - Женщина будет ночью тайком курить в окно и воровать из бара порто, потому что она не может пить ту га-дость, которую они называют столовым вином. И ей плевать, что порто - это аперитив, она будет пить его вместо столового вина, и вместо апредижистива, и вместо еды, а все остальное ей претит. - Что ты делала сегодня до обеда? Ты была в Conciergerie? - Где? Ах, Консьержери! Ну да, конечно. - Что там сейчас, гильоти-на или виселица? - Что-то я есть плохо гово-рить французский. Что вы спросить? - Она была в зоопарке. Она шлялась по городу. Она перелезла через забор музея Родена и гуляла по саду в обеденный перерыв. Она познакоми-лась с клошаром (обладателем диплома по фи-лософии) недалеко от Palais de Justice. Они пи-ли вино и курили, сидя на траве, и клошар учил ее арго. На прощание утащил русский коробок спичек. Она разговорилась с арабами в малень-

¹ Обед без сыра все равно что роза без запаха (франц.). 51

ком кафе, и они научили ее варить настоящий арабский кофе с пряностями. А Париж похож на кладбище. Париж - памятник закатившей-ся Европе. Соборы, мосты, сытые ухоженные физиономии, надушенные шейные платки, суб-тильные мальчики, похожие на девочек и де-вочки, непохожие на француженок, прустов-ские 'les joies artistiques'¹, интернациональные отары туристов и таблички: здесь жил Мане, здесь творил Модильяни, здесь умер тот, там умер другой, все мертвы, все мертво, стериль-ная европейская деревня, не забудьте оплатить прикосновение к нашему славному прошлому. Они говорят: 'Россия - это потенциальные рынки сбыта. Россия - это возможность вы-годных инвестиций'. Они брешут. Они сами не понимают, что Россия для них - это новая энергия и свежая кровь. Кто сказал, что Рос-сия - 'сырьевой придаток Запада'? Это За-пад - денежный придаток России. Но, Боже, почему у них так свободно дышится?!.

И вот бывает - Париж, вечер, кафе, клоун вытворяет немыслимые па на площади у фонта-на, и жутко хочется плакать. Или - Коктебель, набережная, фланирующая толпа, приятели-художники, торгующие украшениями из кожи, много вина, мало рассудка, и - по-прежнему хочется плакать. Или - Аттика, маленький отель, прилепившийся к подножию горы, море внизу, развалины пиратской крепости посреди оливковой рощи, котенок, поймавший цикаду и теперь носящийся по террасе со стрекочущей цикадой в зубах и напоминающий автомобиль с моторчиком, и - душат слезы. Или - Москва,

¹ Артистические радости (франц.).

Варшава, Питер, Крыжополь - но плакать хо-чется все равно. Дома, в поезде, в автобусе, в са-молете, во сне - разрыдаться, вымыться изнут-ри, вычистить эти авгиевы конюшни, выплеснуть весь этот хлам и шлаки. Все эти судороги смыс-лов, объедки воспоминаний, огрызки мест. - Хотеть... Хотеть Мужчина... Хотеть спать Муж-чина... Хотеть всегда... Интегрировать ноль бес-конечность... Бояться Мужчина не звонить... Бояться звонить не знать что сказать... Бояться не тот мужчина... Не знать кто... Подставлять новый переменная... Подставлять лицо дождь... Минимизировать... Звонить колокольчик... Сту-чать дверь сосед громко играть музыка... Пло-хой музыка... Бездуховный... Разобыденствлять ритуал... Очень шибко сильно Дальний Восток однако... Охота и собирательство... Бить бара-бан-Бить бубен... Бить голова стена-Слышать голова голоса и гудение... Путать слова... Об-стоятельства складываться... Зависеть обстоя-тельства... Отец далеко... Отец наш есть небе-са... Имя святится... Царствие приидит... Воля быть яко земля и небеса... Хлеб насущный дать мы днесь... Оставлять наш долги яки мы оста-вить должники наш... Не вводить искушение... Избавлять от лукавого... Ибо Твой есть царствие сила слава Отец и Сын и Святой Дух... Аминь... Не мочь говорить... Акациевый триптаминовый культ... Товарищ совершать имя товарищи сдел-ка определенный доверенность мочь требовать возмещение произведенный свой счет расход если сделка совершаться необходимый интерес товарищи... Культурошок... Голодать... Видеть насквозь... Разрез вдоль прямая... Причастить-ся раба Божий... Гулять один... Гулять вечер... Причудливый улочка центр город... Взаимооб-

разно... Осязать речь... Дышать глубоко... Хо-теть плакать... Просить прощение... Просить прощение Мужчина деревья кот кактус окно компьютер француз друзья Отец грибы цветы хозяйка-алкоголичка издатель преподаватель песок время родители Теофания французские знакомые клан... Просить за все... Что помнить и не помнить... Простить...

Но мы сильные. Мы не можем себе этого по-зволить. Что о нас подумают ? Мы зарабатываем деньги, кропаем дипломы и диссертации, соби-раемся поехать в Тибет, в Мексику, на Валаам, уйти в монастырь, ждем звонков, рефлексируем, рассуждаем о смысле и предназначении, ищем новые джинсы, не находим времени встретить-ся, садимся на диету, выстраиваем социальную ситуацию, суетимся, заплетаем дрэды, участву-ем в конгрессах, ищем шторы под цвет глаз, чи-таем умные книжки, покупаем молоко, перепи-сываем последний фильм Тарантино, заводим будильник, курим марихуану, впадаем в исте-рику из-за отключенного телефона, боремся за место под Солнцем (я противопоставлюсь, я со-гласна на место под Луной, кому-нибудь еще нужно? никому? тогда это будет только мое ме-сто, merci beaucoup), учим санскрит, обеспоко-ены состоянием здоровья президента, жаждем признания, занимаемся у-шу и тайцзы-цюань, не высыпаемся, сходим с ума, смотрим боеви-ки, экономим, удаляем аппендицит и гланды, коллекционируем нэцке, трахаемся, цитируем Боэция, Абеляра, Гваттари, гуру, лечимся у экстрасенсов, тратим по три часа на дорогу, за-нимаемся шейпингом, вызываем сантехников, плетем интриги, исповедуемся перед Пасхой, пьем, рожаем детей, ожидаем грядущей синхро-

низации галактической оси, предсказанной в хрониках майя, обожаем Диззи Гиллеспи, не прислоняемся к дверям, умираем. И не понима-ем, что в жизни бывают, может быть, одна-две настоящих встречи. Когда внутри раскрывается бездна и надо не испугаться, и шагнуть, и про-валиться. Но мы слишком заняты. Мы все - Бодхисаттвы. Мы озабочены судьбами наших кланов. К черту нирвану. Мы - остаемся. V - А ты, когда секса нет, лучше пишешь или хуже? - Хуже. - А до меня ты как писала? У тебя до меня кто-то был? - Иногда был, по-том не был, потом вроде как был, но не у меня, а потом не у меня не был. И я всегда знала, что тебя встречу, и писала авансом. Как будто ты уже есть. - А ты сделай вид, что меня нет, и пиши авансом. По будням. - Лучше ты сделай вид, что будней нет.

Но будни есть. И с каждым днем их становит-ся все больше и больше, а выходных все меньше. И остается один только будний день. И это да-же не пятница, когда ты звонишь, чтобы мы встретились, и не вторник или среда, когда ты звонишь просто так, а понедельник, когда ты никогда не звонишь, потому что мы только ут-ром расстались. И этот понедельник длится вечно. У нас будет будний день, будний месяц, будний год, будняя жизнь, а смерти не будет, потому что не может быть будней смерти. Смерть - это всегда событие. Или даже так - Событие. Но в будней жизни не бывает Собы-тий. События происходят по выходным, кото-рых давно нет. И мы будем жить вечно - ни го-рячие, ни холодные, тепленькие уродцы, ин-теллигентные ублюдки 'со знанием языков', будем пить минеральную воду, вести здоровый

образ жизни, ездить в Серебряный Бор - 'зону отдыха', посещать музеи - 'зону культуры' и ходить в церковь - 'зону духовности'. Бу-дем вдыхать запах ароматических палочек, слу-шать кассеты с записью 'тропического ливня' и навещать родственников. - Ты что, не выспа-лась? Ты спишь на ходу. - Я хожу на сне. - Зачем задавать глупые вопросы: любишь - не любишь, изменяешь - не изменяешь. Нам не нужны досужие разговоры, мы хотим прелой гнилостной тишины, приторного запаха благо-получия и как можно меньше лишних эмоций. Мы живем в лимбе, не обращайте внимания, дайте нам, пожалуйста, два салата и два стака-на сока, мясо вредно, пить и курить вредно, 'не спеши, а то успеешь', соблюдение личной гиги-ены - залог здоровья, - а деньги у тебя есть, девочка? от тебя сплошные траты - я - не траты, а выгодное капиталовложение - нит-раты, суперфосфаты, начиталась умных кни-жек, вот и позволяй тебе делать переводы по-сле этого, не ешь руками, не говори так громко, сумасшедшая девка, написала что-нибудь но-вое? - я читала у Тайши Абеляр, что мужчины оставляют в женщинах таких энергетических червей, и чтобы от них избавиться - от муж-чин? - от червей, надо семь лет не трахаться - э, мадемуазель, да у вас астральное тело все червивое, какие могут быть деньги у бедного студента? только недвижимость - больше все-го на свете я люблю секс, грибы и писать зеле-ной ручкой букву 'о' - грибов у меня нет, сек-са не будет - это большие затраты энергии, и, потом, сама знаешь - импотенция, а ручку " и бумагу я тебе выдам. - Нет повести печаль-нее на свете, чем сказ о дураке-анахорете. -

'Взгляни и - мимо'. - 'Вашу дочь надо вос-питывать. Я думаю, что нам следует дружить. Я позвоню вам на работу по поводу этой ин-формации'. - Ты можешь полежать спокой-но? Я сказал, не балуй. - Давай пойдем в те-атр. - Даю. - Почему ты меня все время от-талкиваешь? - Прости. Это я во сне пихаюсь. Я не нарочно. - Мы - наемники. Очень хоро-шо оплачиваемые наемники. Антропный мате-риал. Мы кормим собой кланы. - Нужна ли рефлексия в бизнесе? Любовь - это как бан-ковский счет: если один только кладет деньги, а другой только забирает, то ни хрена не вый-дет. - У тебя очень сильное астральное тело. Оно нарушает мое пространство. Я не могу ра-ботать... - Это очень просто - любить чужих детей, лошадей, за которыми ухаживает конюх, машину, которую моет автомат, собаку, кото-рая живет у родителей, природу, за которой присматривает Бог, чужих жен, а идеальный вариант - это проститутка, все просто и по-нятно, тоже бизнес - попользовался, запла-тил, забыл, и звонить не надо. - Почему у тво-его папы нет машины? Он занимает такое высо-кое положение. - Он слуга народа. Как слуга и живет. - Липкое небо, вязкая почва, бумаж-ная трава, обострение международной напря-женности, крабовые палочки вместо крабов, хвосты лобстеров, а как выглядят лобстеры? они не выглядят, их вообще нет, одни хвосты, водятся в отведенном месте, если черная кошка перебежала дорогу, то это - к беде, а кошка об этом знает? а если человек перебежал дорогу черной кошке - это к чему? а природа в курсе того, что ее зовут 'окружающая среда'? (даже здесь - будний день, а не окружающая суб-

бота, не окружающее воскресенье, или для при-роды не предусмотрено Воскресение? она не грешила, ей грехов замаливать не надо, Воскре-сение - только для человека, это его почетная обязанность - нагадить, довести все до Апока-липсиса - и воскреснуть) она вообще знает, что не сама по себе, а окружает нас, любименьких, а мы ее охраняем и защищаем, от кого за-щищаем? да от нее же самой и защищаем, у нее экологического мышления нет, она о себе сама не позаботится, она без нас - как без головы (без 'крыши'), мы дали им имена, но этого ма-ло, надо заставить их выучить их имена, вызуб-рить их, чтобы они у них отлетали от зубов, клювов, жабр, жал и всего остального, чтобы они все знали, как их зовут и для чего они пре-дусмотрены, - из чего сделана курица? - из перьев - а внутри у нее что? - сердце. Перна-тое сердце. Nice to meet you¹. - Девушка, как вас зовут? - Меня не зовут, я сама прихожу. - А сколько времени? А свободного? - А время знает, что оно бывает свободным и несвобод-ным? что для него не существует презумпции невиновности? несвободно - и все. Оно знает, что состоит из веков, годов, часов, секунд, ге-ний всех времен и секунд, оно знает, что оно относительно, что оно только компонента про-странства-времени и обозначается буквой t, или Т, или 1, если повезет? Время знает, что оно бывает прошедшим, настоящим и будущим, и еще настоящим продолженным, и прошедшим совершённым, но не совершенным? Впрочем, европейское время точно не знает. У них в язы-ках для этого разные слова. 'На полнолуние

¹ Приятно познакомиться (англ.).

взять двенадцать свечей, поставить по кругу, зажечь в полночь, читать девять раз молитву Киприану, двенадцать раз 'Святый Боже...", то же самое на ущерб и на новолуние'. А Бог зна-ет, что Он - Бог? Его об этом предупредили? Или просто нашли крайнего и теперь носятся со своими теодицеями и антропными принци-пами? Гуманисты. Бог слышал, что мы тут про Него говорим? Что мы тут вытворяем, прикры-ваясь Его именем? Кстати, Он знает свое имя? Если не знает, то пусть тоже учит. - Поела? вкусно? - да, спасибо маленькое - не за что - да, я тоже так думаю - не трогай посуду, мо-жет ты еще и в магазин сама пойдешь? сиди, стихи пиши. - А стихи знают, что они - твор-чество? Это еще не творение, но рядом. Когда к мастеру дзен пришел ученик и спросил его, как достичь просветления, мастер окунул его голову в воду и держал под водой, задыхаю-щийся ученик стал вырываться, и тогда, в са-мый последний момент, мастер отпустил его со словами: когда ты будешь столь же ярост-но стремиться к просветлению, ты достигнешь его. Но как можно достигнуть недостижимого? Просветление, которое является целью - не просветление, а если это не цель - ты уже про-светлен. Или еще нет? Как выяснить степень просветленности? Или сам факт наличия подоб-ных вопросов является онтологической ошиб-кой? Вот для алкоголика просветление - не цель, он даже слова такого не знает, так он что же - просветленный? Может быть, Будда был пьян и поэтому не смог ничего ответить? У вас есть вопросы? У нас есть ответы. Слишком мно-го ответов. Мы уже не знаем, что делать с та-ким количеством ответов, а они все прибывают

и прибывают. Надо ввести карточную систему. Больше трех ответов в одни руки не давать. По будням. - Я очень спешу. У меня переговоры. Я высажу тебя на 'Сухаревской', а там тебе по прямой. - А поцеловать? - Не заслужила. - 'Осторожно. Двери закрываются. Следующая станция ВДНХ, ха-ха-ха-ха... '

ОК, тогда Женщина умрет одна. Она выкра-дет выходной и умрет. И будет поздно. Или во-время. Во время. Время - во! - Как смерть? - Спасибо, хорошо.

Август-сентябрь 1996 г.

TRAVEL АГНЕЦ

Автор данного текста вымышлен, лю-бые совпадения с реальным челове-ком случайны.

Индия - музыка и молчание, гашишные аутодафе с тяжелыми чиламами, базар и благо-дать или благодать базаров, бедный, бедный Базаров, он бы сошел с ума, свихнулся, возлю-бил людей и лягушек или стал саду - маркиз де Сад, моющий ноги в Ганге, он еще не вернулся, а его уже провожают снова. В кафе на крышах в плетеных бамбуковых креслах - серьезные европейцы, сосредоточенные лица, стаканы с соком и ласси, полные пепельницы, с каким вниманием читают они книжки на закате Евро-пы. Et vous mademoiselle, pratiquez -vous l'yoga ici? ça, c'est très utile¹. Вакханалия специй и ас-кеза саньясинов, коровы только что не говорят по-английски, бегущий гребень бархана, мираж, искушение и искупление грехов разом, разлом, зазор, отрыв и - отрада, материализуется и тает, чтобы возникнуть через мгновение тыся-чей новых ликов, подкинуть вверх тысячей рук, вверх ли?

Аскетичные, выкрашенные желтой, розовой и салатной краской ашрамы Ришикеша, с сол-нечными свастиками, заброшенные храмы люб-ви в джунглях - обезьяньи стаи их единствен-ные прихожане и паломники - христианские

¹ А вы, мадемуазель, вы занимаетесь здесь йогой? Это очень полезно (франц.).

храмы, индуистские храмы, ступы, синагоги, сикхские храмы, мечети, Гоа-эсперанто - страсть и транс охреневших тревеллеров, провал, прорва, предел и ЛСД-прасад, барабаны, перепутавшие бараку с баркаролой, литании и камлания флюоресцентных шаманов конца двадцатого века, возвращение Кецалькоатля в Америку, перепу-танную с Индией, цикл завершается, и Индия спутана с Америкой вновь, но уже богами. Да не все ли равно? Планета на планете. История остановилась? Кончилась? Chill out, friend¹. Ни-кто не в курсе того, что она была. Не страна, а дуновение, мановение, марево, зияние. Ты ли-бо уезжаешь, либо остаешься навсегда, это не вопрос недели или месяца. Ты либо здесь, либо где угодно - в Москве, в Лондоне, в Токио, в Кисловодске, в Фениксе, it doesn't matter, friend, it doesn't matter². Но и здесь ты чужой - восторженный призрак, человек без языка и истории, кентервильское привидение, заблу-дившееся в Гималаях, недовсплотившаяся хри-стианская душа, очарованная обещанием нир-ваны, смятенный 'другой', никогда не ты, не-кто в промежутке, в прорехе, скользящий, мигрирующий, мающийся, пленник майи, ни-кто, майский кот, прыгнувший с обледеневшей московской крыши за птичкой и зависший над пропастью, запутавшийся в листьях баньяна, чертыхающийся, орущий и молящий о помо-щи - мяу-ау-а-а-ау - а окружающим слышит-ся ОМ-М-М, какой занятный чужеземец, какой шутник и забавник, я хочу сфотографировать-ся рядом с ним, one picture, please³...

¹ Расслабься, дружище (англ.). ² Не важно, друг, не важно (англ.). ³ Одно фото, пожалуйста (англ.).

- ...Ты едешь в Индию, Настя? я тебе немно-го завидую, вот так вот, спонтанно, зто хоро-шо, это правильно, я думаю, ты многое там пой-мешь про себя, совершенно другая культура, это задаст тебе вектор развития на какое-то время вперед, а с кем ты едешь? я его не знаю? а я вот перестановку сделал, нравится? вот ду-маю компьютер купить, ты там потусуйся, най-ди людей, я тоже хочу туда съездить, и привези разные музыкальные инструменты, если будет возможность, Настя, ты меня слышишь?

Андрей делает многозначительное лицо, как он похож на дракончика, я замираю в кресле, не в силах пошевелиться, стены стекают на пол и застывают волнами - ау, Настюш, ты где? я совершенно не могу понять, что с тобой про-исходит, такое ощущение, что твое тело здесь, а ты уже там, ау, Насть, ну очнись, я купил звездочки на потолок, они светятся в темноте, вот я думаю, они на побелке будут держаться или нет? черт, а, отваливаются, а если их на клей посадить...

Я еду в Индию? Слова долетают с опоздани-ем, вибрируют, заплетаются в жгутики и снова сгущаются, африканские узоры на стенах пля-шут и гримасничают, я полулежу в кресле, ку-рю и наблюдаю, как Андрей суетится по Комна-те, залезает на стул, балансирует на одной но-ге, пытается прилепить в центре потолка белую пластиковую звезду, она отваливается, он трет потолок мокрой тряпкой, на потолке образу-ется грязное серое пятно с неврастеничными очертаниями, в окне тяжело шевелятся голые ветви, семья ворон что-то делит на балконе, снег в конце марта - разновидность китайской пытки, Андрей вновь с силой шлепает звездой

о потолок, все это напоминает пародию на древ-ний спектакль, о котором я читала в одной из святых книг, день не помню какой, звезда пада-ет на пол, Андрей идет за клеем, возвращается со здоровой пластмассовой банкой, пытается отколупать кусочек засохшего клея, бросает банку, снова уходит и на этот раз приносит ма-ленький тюбик, выдавливает янтарную медо-вую каплю и в очередной раз прижимает звезду к потолку, свершилось, пятиконечное искусст-венное чудо сиротливо царит на мокром пятне.

С кем я еду? Кстати, это вопрос. Я тоже его не знаю. Месяц назад Маринка, уезжая в Ита-лию, делала ISIC¹ и познакомилась с молодым человеком, ксерившим путеводители по Индии и Непалу. Они разговорились, обменялись те-лефонами и разошлись. Молодого человека звали Володя, и он собирался освятить своим присутствием загадочный Восток в марте. Нас это устраивало. Впервые за два года разговоров о том как хочется, надо бы, все другое, было бы классно, зимой все едут в Гоа, пожить в монас-тыре, научиться играть на барабанах, и вообще, впервые кто-то, пусть совершенно незнакомый и, может быть, абсолютно чужой и чуждый, сказал - в конце марта.

Мы поговорили пару раз по телефону - спо-койный голос, все складывается само собой, вы узнавайте насчет билетов, я тоже буду узна-вать - естественно, я не стала ничего делать, университет, работа, французский, постоянная головная боль, визиты к иглотерапевту, чтобы что-то, наконец, сделать с этой болью, клубы,

¹ International Studenty Idemtity Card (англ.) - меж-дународное студенческое удостоверение.

книжки - в метро, на работе, во время семина-ров в университете, до трех часов ночи... Потом я заболела, резко, с температурой сорок, я зна-ла, куда влезла и за что получила по мозгам и по всем остальным частям тела, я лежала в по-стели, читала молитвы и задыхалась от слез. Володя позвонил в среду вечером, вежливо осведомился, как у меня дела, и деликатно со-общил, что забронировал два билета на суб-боту, Москва-Дели. Если я согласна...

Андрей снова начинает бегать по комнате, садится в кресло, нахохлившись, поджав ноги, что-то напевая - как-то мне холодно, тебе не холодно? а мне вот холодно, Индия, значит, это хорошо, есть в этом какая-то сермяга, чай хо-чешь? там сыр есть в холодильнике - вытаски-вает сигарету - значит, тебя не будет на мой день рождения? очень жаль - ищет зажигалку, ее нигде нет, он снова вскакивает, громыхает на кухне, раскидывает все на столе в комнате, в другой комнате, на шкафу, на полках, среди книг, по карманам, в моем рюкзаке - у тебя же наверняка есть - у меня нет - ну посмотри получше - у меня правда нет, что ты такой дерганый - я не могу с тобой общаться, ты ка-кая-то очень спокойная, я тебя никак не зафик-сирую, тебя здесь нет - не надо меня фиксиро-вать - я протягиваю руку к подставке для аро-матических палочек, возле которой Андрей все перерыл минуту назад, беру черную зажигалку и протягиваю ему - все хорошо, Андрюша, расслабься, я поздравлю тебя с днем рождения по телефону...

...Мы сделали визы в четверг, за пятнадцать ми-нут до закрытия визового отдела в посольстве Индии, в пятницу отдел не работал, я наврала

в университете, что опять еду работать в Лон-дон, я спешно поздравила дедушку с семидеся-тилетием, я отпросилась на работе, я кашляла, капала 'Нафтизин', глотала таблетки, отменя-ла уроки французского, ужасно извинялась пе-ред иглотерапевтом, динамила всех и вся, снова пила таблетки, тайком от родителей сбивая тем-пературу, пыталась собрать вещи, считала день-ги, вновь и вновь предпринимала тщетные по-пытки выложить на диван все, что нужно взять с собой, я не понимала, зачем я это делаю, по-чему, какого черта собравшись за два дня, плю-нув на все я прусь к черту на рога, голова, серд-це, живот болели разом и попеременно, опять похолодало, шел снег, я была скорее сомнамбу-лой, нежели человеком.

Володя, с которым я, наконец, познакомилась лично, производил впечатление милого домаш-него мальчика, некурящего, никогда не пробо-вавшего даже травки, только что получившего диплом инженера, серьезного, никаких закидонов, никакой эзотерической паранойи, простое типичное лицо, костюм, кожаная куртка и - о, Боже - галстук, комсомольский работник или профсоюзный деятель, словом, ничего об-щего ни с одним из моих друзей-приятелей, на которых только что нет клейма 'Готов к от-правке в Индию', но у которых нет денег. Мы сидели в кафе на проспекте Мира, он говорил разумные слова о том, что все уже решено, и не нами, что там будет совсем другое время, что он очень хочет покататься на слоне, я пребыва-ла в трансе - никаких мыслей, никаких эмо-ций, я спросила его, зачем ему туда, он что-то ответил, в отличие от меня он знал, хотя бы приблизительно, он хотел покататься на слоне.

У него были карты, какой-то знакомый ждал нас в Дели, в отеле, кто-то что-то рассказывал, он давно готовился к этому путешествию...

Картинки, узоры, 'the pattern of timeless mo-ments'¹, городские граффити на деванагари, имена богов везде - в названиях гостиниц, гру-зовиков, туристических агентств, магазинов, ресторанов, школ, 'ОМ ltd.', 'Hare Krishna inc.', я вспоминаю песню Майка про город N, фирму 'Иисус Христос и Отец', здесь это звучит ина-че - алтарь в каждом доме, алтари на улицах, статуи богов, украшенные венками из цветов, упитанный Ганеша, соблазнительная Лакшми, уличные попрошайки, читающие мысли, 'новые индусы' с радиотелефонами, цивилизация про-шлого или антиутопия будущего - развалины, лачуги, руины, трущобы, узенькие загаженные подворотни, обваливающиеся карнизы, ветхие балкончики, углы, закоулки, западни, склепы, открытые сортиры посреди тротуаров и - фак-сы, ксероксы и 'internatonal phonecalls' через каждые пять шагов, автобусы и поезда, следую-щие строго по расписанию, гигантские парки с фонтанами, разлеты проспектов и махины пяти-звездочных отелей, банков, промышленных кор-пораций, грязные рваные простыни и рубашки, серо-коричнево-линялые полощутся на ветру, захлестывают с громким булькающим звуком тарелки спутниковых антенн, тоже непривычно серые, как будто сетчатые, не прилизанные по-европейски, не отлакированные, притулившие-ся на выступах и подоконниках, под немыс-лимыми углами, вопреки всем законам физи-ки или по иным, неоткрытым законам, уличные

¹ 'Узор вневременных мгновений' (англ.) Т. Эллиот.

ресторанчики, пугающего цвета железная и алю-миниевая посуда, грязные потолки с коричне-выми вентиляторами, свисающими новогодни-ми гирляндами и шарами из фольги, чай с мо-локом, кока-кола и вкуснейшие и славнейшие милк-шейки, груды мусора, лепешки коровьего навоза, рекламы компьютерных курсов и соци-альная реклама - большой плакат с нарисован-ными тортом, плюшевым мишкой, еще парой столь же невинных предметов и подпись: 'Мо-жет ли быть в них бомба? Может. Звоните...' - японские ноутбуки, босые факиры, прокажен-ные с отваливающимися руками и ногами, муж-чины-продавцы, с накрашенными розовым ла-ком ногтями, округлые и блаженно-коварные, сикхские мальчики, с волосами, подобранными в черные платки, собранными в шишечку на ма-кушке, взрослые сикхи, с подколотыми 'неви-димками' бородами...

Почему сикхи убили Индиру Ганди? - Ну, как, она же ввела законопроект, по кото-рому женщин после третьего ребенка в обяза-тельном порядке стерилизуют, чтобы огра-ничить прирост населения, а у сикхов с этим очень строго - почему именно женщин? я не понимаю, почему постоянно наезжают на женщин? - потому что если стерилизовать мужчину, он после этого трахаться не смо-жет, а женщине ничего не будет - ты что, охренел, да? я говорю про стерилизацию, а не про кастрацию, в твоей любимой прогрессив-ной Голландии это очень распространенная операция - да что ты ко мне-то привяза-лась, а? я же не Индира Ганди - почему нель-зя было приучить всех пользоваться презер-вативами, поставить спирали? - все, Настя,

relax¹, ee уже убили, а потом ты не была в ин-дийской деревне, там же со времен Будды ни-чего не изменилось, какие, к черту, презерва-тивы - нет, но все-таки это свинство, так по-ступить с женщинами - вот и сикхи тоже так решили...

Съел мороженое, бросил обертку где при-дется - ветер сдует, индианки, сидящие на ас-фальте с разложенными украшениями, сумка-ми, книгами, звенящие разноцветными брасле-тами, с серебряными кольцами на пальцах ног, и дородная индийская хакерша в горчичного цвета сари, владелица и владычица семи 'Пентиумов': 'I work out software'². Кин-дза-дза, какой ты дикий европеец, сейчас мы позаба-вимся, разведем тебя на деньги, и очки у тебя классные, хочешь скажу, как зовут твою маму, всего сто рупий, не хочешь, хорошо, не буду, еще двести...

...Мы просыпаемся в час дня и курим гашиш, легкий завтрак, куда мы пойдем сегодня, сего-дня? мы? ты хочешь сказать, что не пойдем? нет, ну почему же, пойти-то пойдем, только куда? вентилятор старается из последних сил, сине-зелено-оранжевые круги закручиваются в спи-раль, если погасить свет и направить на вен-тилятор фонарик, в темноте образуется вра-щающийся цветной вибрирующий туннель, но это ночное баловство, а сейчас утро, час дня, сквозь закрытые ставни просачиваются звуки Main Bazar'a, неутомимый сосед-израильтянин, слушавший ночь напролет Гоа-транс впере-мешку с фольклорными еврейскими напевами

¹ Расслабься (англ.).

²Я разрабатываю программное обеспечение (англ.).

и 'Pink Floyd', релаксирует под 'Yellow Sub-marine '.

Мы дивимся его разносторонности, я гово-рю, нам повезло, что эта разноплановая лич-ность не наш соотечественник, иначе нам при-шлось бы слушать Филиппа Киркорова и груп-пу 'Лесоповал'. А почему бы и нет, отвечает мой спутник, Филя Киркоров - мой любимый персонаж. Человек зарабатывает деньги как может, честно пашет, это не его вина, что у нас в стране все так дерьмово, и наш родной шоу-бизнес устроен так, как он устроен. Очень мно-гие люди его слушают. Сам по себе он очень прикольный. - И ты слушаешь? - Я меломан. Если мне будет вообще нечего слушать, и кто-то поставит Киркорова, я буду слушать Кирко-рова. Я не получу от этого какой-то крутой экс-таз, но и не стану орать fuck off. - Да, но сам по себе ты слушаешь Боба Марли и 'King Crim-son', а у нас в стране никогда не будет ни того ни другого, потому что такие, как Киркоров, не захотят уступить свое место у кормушки та-ким, как Боб Марли. - Да ну, Насть, это ахи-нея, если ты думаешь что Давид Боуи очень озабочен появлением подрастающей поросли в недрах лондонского андеграунда и всячески им способствует, то ты ошибаешься... - Не на-до сравнивать Киркорова с Боуи! Я не питаю иллюзий относительно Боуи, но там сама ситу-ация построена таким образом, что продюсеры заинтересованы в появлении новых и молодых, и пусть там на сто дебилов один Эрик Клэптон, но он есть, а у нас - нет. - Да, брось, настоя-щая музыка всегда некоммерческая, я знаю лю-дей, которые и у нас, и в Лондоне делают такие вещи, что просто пиздец, и ты о них никогда не

узнаешь, потому что им просто лень занимать-ся созданием собственного лейбла, или у них нет денег...

Мы лежим на кроватях друг напротив друга и радостно спорим, выуживая бесконечное ко-личество аргументов непонятно откуда, как Мэ-ри Поппинс из ее бездонного саквояжа. С доб-рым утром! А не покурить ли нам? Мы вспо-минаем Володю, и нас снова, как и вечером, охватывает истерический смех. Приехать в Ин-дию на два часа и улететь? ЭТО НЕВОЗМОЖ-НО. THIS IS IMPOSSIBLE. Ax, да, моего ново-го спутника зовут Алексей. Мы смотрим друг на друга и давимся от смеха. Вновь и вновь мы вспоминаем события вчерашнего вечера, пыта-ясь вычленить хотя бы приблизительно воз-можное объяснение поступку Володи.

В самолете он все время молчал, потом стал говорить, что какая-то часть его осталась в Москве, что он не может понять, что происхо-дит, что-то очень тревожит его, я была уверена, что это нормальный мандраж, что все будет классно, почему-то я чувствовала, что лечу до-мой, Володя вдруг встал и пошел знакомиться с парнем, которого заметил еще в Москве, в аэро-порту, тот явно выделялся из орды шоп-турис-тов, пользующихся услугами компании 'East Line', и явно летел в Индию не впервые. Сей-час, в самолете, Володя о чем-то расспрашивал его, жестикулируя и то приседая на корточки в проходе, то вставая, чтобы пропустить стюар-дессу и размять затекающие ноги. Я наблюдала некоторое время за этими маятнике образными движениями, потом тоже подошла познакомить-ся. Молодого человека звали Алексей. Смесь рэйверского и ориентального стилей, на руках

индийские фенички, книжка Ошо рядом на кресле, ленивый взгляд, вежливая улыбочка, типа, первый раз в Индию, ребята? несколько формальных слов, поговорим после посадки. Знаем мы всех этих крутых ребят-промоутеров, 'natural-born clubers'¹, вся их Индия - в Гоа и обратно. Но я не могу оторвать взгляд от большого перстня с лазуритом на указатель-ном пальце левой руки, потом смотрю на свою левую руку, на очень похожее кольцо с точно таким же камнем, оно само наползло мне на па-лец два года назад и как приросло, - человек, выбравший похожее кольцо, не может быть чужим. Впрочем, ерунда все это. Володя по-прежнему не находил себе места.

Дальнейшие события напоминали голливуд-ский фильм, смотря который думаешь, надо же было выдумать такой бред. Мы оказались в од-ной очереди на таможне - просто так встали, взяли одно такси на троих - просто потому что так дешевле, вместо того, чтобы ехать в отель, где нас ждал Володин знакомый, мы поехали в отель вместе с Алексеем - просто не знаю почему, из всех вариантов комнат с душем и горячей водой в 'Hare Rama guest house' была только комната на троих - просто все остальные были заняты. Так мы оказались втроем - просто по случайному стечению об-стоятельств.

Мы заплатили за номер, кинули на пол рюк-заки, два гарных индийских парубка спешно наводили порядок после выехавших пять минут назад постояльцев, мыли пол и застилали по-стели, Володя встал, прошелся пару раз по ком-

¹ 'Рожденные клубиться' (англ.).

нате из конца в конец - обычная комната, три кровати, низкий столик, два кресла, железный сейфовый шкаф не то для одежды, не то для слитков с золотом, которые сложно заподо-зрить у обитателей комнаты за пять долларов в сутки, тумбочки у кроватей, туалет, раковина, душ, окна на террасу индийского дома, до ко-торого можно дотянуться рукой, пожилая тол-стая индианка спит на плетеной кровати, ниче-го невыносимого, страшного или шокирующе-го - Володя посмотрел на часы, посмотрел на меня и спросил - как ты относишься к тому, чтобы поехать дальше с Алексеем?..

Он не ждал, что его переубедят, он не сомне-вался, он все решил, он летит обратно тем же самолетом, на котором мы прилетели, извини, пожалуйста, ты уверена, что у тебя все нор-мально? если ты скажешь, я останусь... У меня все было прекрасно. Я была дома. Я знала Во-лодю два дня, Алексея два часа, мне было абсо-лютно все равно, оставаться с кем-то из них или оставаться одной. Я просто оставалась...

Гашишные разговоры ?1

- а ты прикинь, Серега, что Володъка-то, который с Настюхой прилетел, 6 тот же еечер улетел обратно

- так значит, он не твой муж?

- о Боже! нет конечно! я с ним два дня на-зад познакомилась

- да, это сильно, что же его так убило-то бедного'?

- а непонятно, мы вот с Настькой тоже думали, вроде нормальный парень, совершенно адекватный, и вдруг такой задвиг

- причем понимаешь, он же даже не думал, он вцепился в свой рюкзак и даже ужинать на крышу с ним пошел

- но главный прикол в том, что по дороге он решил купить себе непальскую куртку! представляешь, приехать в Индию на два часа, чтобы купить куртку на Main Bazar'e

- a y меня была идея шить одежду из коноп-ли, знаете, очень модно в Европе, я пришел с этим к одному мужику в Москве, но он чё-то обломался

- нет, не знаем, Летка, ты знаешь? он то-же не знает, а вообще это круто - конопля-ные платья с кислотными вставками! ха-ха-ха! модные вставки этого лета! покупаешь платье, ходишь и вставляешься! ой, дайте мне водички, я умираю

- да, это классно! и такие специальные ко-нопляные корзиночки, чтобы ходить за гри-бами! ха! Красная Шапочка-97! как хаш-то? по кайфу?

- у кого ты брал?

- у знакомых кашмирцев.., а почему нет? я в Амстердаме видел такие ежедневники на год со специальными конвертиками для ЛСД-марок - на каждый день новая картинка... такое миленькое конопляное платьице и девя-носто вставочек на лето... фольклорные мо-тивы, возвращение к корням... Анастасия, что ты делаешь, оставь в покое выключатель, черт, я сейчас все просыплю, Настенька, ну пожалуйста, включи свет... а Володька-то сейчас в Москве...

- а как он улетел-то? без проблем?

- ну, как, мы приехали в Samrat, к истлайновцам, знаешь, такой крутой отель, типа кобры, лифты, подсветочка, швейцары у две-рей, все дела, 'отель Самрат, европейский комфорт в самом сердце Индии, уникальный дизайн поможет Вам окунуться в атмосферу этой удивительной страны, вы почувствуете себя не чужестранцами, но желанными гостя-ми, уютные номера, европейский сервис, непо-вторимый индийский колорит, который вы даже не заметите...', там такие конкретные мужики, Миша и Денис, как они называются-то, Настюх, групповоды?

- групповеды, это древнее санскритское слово

- мы им объяснили ситуацию, так, короче, все ясно, никаких проблем, вы прилетели с авиакомпанией 'East Line', у вас есть об-ратные билеты, в чем проблема, так, значит, у тебя билет на тридцатое, но ты хочешь уле-теть сегодня, без проблем, улетишь, вот, по-знакомься, это Серега, Серега, тут с тобой еще человек летит, нормально, так, у тебя би-лет на шестое, ты хочешь улететь тридца-того, отлично, позвони по этому телефону, предупреди заранее, это наш представитель, занимается билетами, а что с визой? так, по-нятно, в случае чего дашь десять долларов по-граничнику, нет проблем, у нас однажды вся группа въезжала без виз, так, а что с девуш-кой? у тебя ничего не меняется? ну, за исклю-чением мальчика, я понял, все нормально, зво-ните...

- да, причем там такая советская атмо-сфера в номере, водка, мужики киряют, девочки

режут салатики, блатные песни в магнитофо-не, такая советская гостиница, в натуре, ну давай, разливай, за посадку, короче...

- классно, классно, а вы представляете, как припухнут пограничники в Домодедово, когда увидят человека, улетевшего на чартере и вернувшегося на следующий день?

- я не знаю, как там пограничники, а я уже припухла, я иду на крышу проветриваться...

- эй, то естъ вот так вот уже и побежали? все-таки сильна еще в тебе, Анастасия, мос-ковская закалка...

...Мы торчим в Дели, как какие-нибудь fucking шоп-туристы, наши маршруты отличаются по-стоянством муравьиных троп: в офис Дипака, к тибетцам на Janpath market, снова к Дипаку, к кашмирцу, продающему танка, в гостиницу, в ресторан на крышу, в German Bakery, в ком-нату. Нам нужно совершить чудо: продать ин-дусам ноутбук со сканером, принтером и моде-мом и профессиональную фотокамеру со всяки-ми наворотами, а на полученные деньги купить тибетские благовония, одежду, поющие чаши. Сначала мы пробуем меняться. Дипак, давний приятель Алексея, шестнадцатилетний хозяин сети магазинчиков, торгующих индийскими благовониями и сопутствующим товаром, изве-стная личность в районе Main Bazar'a.

Мы находим его в конторе, состоящей из двух крошечных комнаток, разделенных фа-нерной перегородкой, и небольшого склада, где вовсю идет подсчет и упаковка товара, а поку-патель неопределенной национальности пере-считывает деньги. Я ловлю себя на мысли, что, если бы не яркие фотографии богов на стенах

и не импровизированный алтарь под стеклом в стенной нише, возникает полная иллюзия за-штатного советского учреждения, со столами, засиженными мухами, и скорбным интерьером. Но то, что в России отдавало бы нищетой и об-реченностью, здесь выглядит усталостью и спо-койным безразличием древнего мира, уже не снисходящего до того, чтобы уделять внимание подобным мелочам.

Невысокого роста, щупленький и смазливый, в серых джинсах, пижонских замшевых ботин-ках на высоком каблуке с острыми носами и за-лихватски расстегнутой на груди рубашке, он трогательно протягивает мне влажную лапку, висящую как тряпочка, и улыбается, поджимая губки. Я осторожно не столько пожимаю ее в ответ, сколько дотрагиваюсь, он корчит при-ветственную гримаску, осведомляется у Лешки об их общих знакомых из Москвы, и начинает-ся один из их безумных диалогов на англий-ском, в котором из всех времен существует только настоящее, как у загадочных племен амазонской сельвы, а антонимы с виртуозной легкостью заменяют друг Друга в полном со-гласии не то с принципами гегелевской диалек-тики, не то с древним законом взаимодействия инь и ян. Take и give, large и little, send и receive¹кружатся в вальсе, приседают в ритме сиртаки, отплясывают гопака, сталкиваются, разлетают-ся, разбиваются вдребезги, восстают из небы-тия, я слежу, затаив дыхание, как ткется это безумное полотно, и задыхаюсь от катарсичес-кого смеха спустя час, в конце разговора, когда

¹ Беру, даю, большой, маленький, отправляю, полу-чаю (англ.).

на протяжении пятнадцати минут джентльме-ны самозабвенно обсуждают судьбы большей и меньшей половин! некоего мифического гру-за, оставленного у Дипака загадочной девуш-кой Наташей полгода назад.

Мы дарим привезенные из Москвы подарки: индивидуальную сирену для отпугивания ноч-ных грабителей, ионизаторы воды и биостиму-ляторы потенции - веселенький выбор, блеск. Индусы сконфуженно вертят в руках инструк-ции по использованию стимулятора потенции, написанные на русском. Я весело предлагаю свои услуги в качестве переводчика. Индусы растерянно улыбаются и делают вид, что не расслышали. Приносят молочный чай, мы ку-рим и улыбаемся, ах какие мы умнички и зай-чики, как мы славно потрепались за жизнь, вот только что-то надо делать с компьютером...

Мы возвращаемся в гостиницу, Дипак огля-дывается, вертит в руках чилам, внимательно изучает устройство бамбуковой вертикальной трубки, поворачивается ко мне - do you smoke?¹ В Индии этот вопрос не подразумевает сигареты, сигареты не в счет, речь идет о траве и гашише. Я киваю. Дипак снова поджимает губки и с серьезной важностью начинает ощу-пывать компьютер, осторожно гладит пальчи-ком клавиатуру, вертит в руках сканер, я пред-ставляю себе Дипака в постели с округлой и податливой индийской барышней, так же со-средоточенно гладящим ее указательным паль-чиком, да, это интересно, он согласен меняться, сколько мы за него хотим? нам не нужны день-ги, он понял, на какой денежный эквивалент

¹ Ты куришь? (англ.)

нам нужен товар? тысячи на две, без проблем, у него есть потрясающие индийские благово-ния, одежда, ароматические масла, чиламы, трубки, кальяны, все что угодно... нам не нуж-ны индийские благовония, нам нужны тибет-ские, мы показываем список, Дипак печально смотрит на лазерный принтер и кивает, конеч-но, конечно, никаких проблем, он достанет ти-бетские, не совсем по списку, правда, или сов-сем не по нему, но какая разница, очень много людей покупают у него благовония, каждый день приходит очень много покупателей, а ин-дийские тоже очень даже ничего, если мы хо-тим, он также может дать нам одежду, трубки, чиламы, арматические... нам не нужны трубки, мы не имеем права продавать в Москве трубки для гашиша, нам нужны тибетские благовония, если он не может... мы закуриваем и понимаю-ще переглядываемся, с Дипаком все ясно, Алек-сей начинает убирать компьютер, Дипак прово-жает его взглядом, мы должны зайти к нему в контору, показать, как все это работает, мы обязательно договоримся, конечно, мы обяза-тельно зайдем, завтра утром, или сегодня вече-ром, а сейчас у нас дела, see you later¹...

Теперь к тибетцам, на Janpath market. Тибет-ские лавки тянутся на протяжении метров ста по одной стороне улицы. После сутолоки и тес-ноты Main Bazar'a Janpath Lane кажется широ-ким проспектом. Снаружи невозможно отли-чить один магазинчик от другого: выставленные в немыслимых количествах дешевые деревян-ные, стеклянные и пластмассовые бусы и оже-релья всех цветов, стилей, размеров и форм,

¹ Увидимся позже (англ.).

которые только можно вообразить, вывален-ные прямо под ноги груды рюкзаков, сумок, сумочек, кошельков, расшитых красным и го-лубым бисером с белыми ракушками, подве-шенные на крючьях тибетские куртки, сверка-ющие на солнце нашитыми зеркальцами и пе-реливающимися камушками, дешевые танка, маски, тряпичные куклы, скульптуры, статуэт-ки, майки с надписями 'Free Tibet' и 'Save Tibet', колокольчики, поющие чаши, благово-ния, серебряные кольца в стеклянных витри-нах, браслеты на руки и на ноги, серьги, огром-ные ритуальные трубы из монастырей, мно-жество предметов без названия. Маленькая сухонькая седая старушка, стриженная под мальчика, с морщинистым приветливым ли-цом, в длинном тибетском платье, словно со-шедшая с фотографии из этнографического справочника, что-то перекладывает в темноте лавки. Я стою, завороженно глядя, как быстро двигаются ее руки, пока Лешин голос не выво-дит меня из оцепенения.

Мы заходим в один из магазинов, в полумрак и запах тлеющих ароматических палочек. Вдоль одной стены тянутся полки, доверху забитые упаковками с благовониями, другая стена сплошь завешена все теми же бусами и браслетами. Круг-лолицый тибетец поднимается нам навстречу из-за прилавка. Мальчик лет десяти спешно на-чинает разгребать для нас проход в лежащих на полу коробках. Мы объясняем цель нашего ви-зита, у нас есть ноутбук со сканером, принте-ром и модемом, мы хотим обменять его на бла-говония, мы уже покупали у вас благовония раньше, на какую сумму вы хотите меняться? осведомляется тибетец, у него есть сын, он дол-

жен вернуться через два часа, он изучает ком-пьютеры, это может быть интересно, но надо посмотреть, что за компьютер и сколько мы за него хотим, мы хотим две тысячи, это невоз-можно, Индия свободная страна, у нас есть все, посмотрите кругом, на каждом шагу японские компании продают 'Pentium'ы, a вы предлагае-те четыреста восемьдесят шестой, пусть даже с лазерным принтером и всем остальным за две тысячи, нет, это исключено, максимум долла-ров шестьсот, нам кажется, что мы сходим с ума, может быть, мы ослышались? нет, все вер-но, и вообще, нам лучше сходить на Palika Bazar и продать там компьютер, а потом купить бла-говония, нет, фотокамера их не интересует, а сын вернется через два часа, это не точно, но если вы придете, то, может быть, он уже вер-нется, или еще нет, вы сами увидите, вы возвра-щайтесь через два часа, и он либо уже будет, либо еще нет...

Мы выходим на улицу, тибетские товары пры-гают и дрожат перед глазами, трое детей, две девочки и мальчик, дергают нас за руки и за одежду, выпрашивая деньги, мы плывем в три-дцатиградусном делийском пекле, нам кажется, что слово Дели произошло от слова delirium¹, или наоборот, не важно, мы не слишком сильны в причинно-следственных связях, Анастасия, ты у нас математик, шестьсот долларов, это сколько тысяч рупий? я считаю, какой бред, да он охренел, этот тибетец, ладно, пойдем по-гуляем где-нибудь два часа, может быть, у его сына получше с головой, со всех сторон нас кто-то зовет, предлагая свои услуги, трогает

¹ Бред, белая горячка (англ.).

за руки, выпрашивая деньги, заглядывает в гла-за, семейка факиров завлекающе демонстриру-ет сонную, пожилую змею, явно равнодушную к радостям мирской жизни, толстый йог кида-ется нам наперерез, трясет перед нашими гла-зами бордовой кожаной папочкой с фотогра-фией взвода саду в цветочных веночках и гир-ляндах, чистеньких и торжественных, только что без этикеток 'Made in India', и впаривает нам какой-то бред по поводу собственного аш-рама недалеко от Харидвара.

- Ты врубись, а, - говорит Лешка, - ведь они все чувствуют, они же все просекают, они видят, сколько ты им можешь дать, первый ты раз в Индии или не первый, что тебя интересу-ет, и каждую минуту везде все тебя разводят на деньги. Им ничего не стоит попросить у тебя бакшиш в сто долларов - а вдруг ты дашь? И ведь есть персонажи, у которых так сносит башню, что они снимают золотые часы и отда-ют безногому прокаженному.

Мы выходим на небольшую площадь, и тут же оказываемся в сетях трех кашмирцев, абсо-лютно непохожих друг на друга, что не мешает им представляться родными братьями. Один из них, самый прикольный, вылитый Буратино, обкуренный до никакого состояния, сразу по-лучает у нас прозвище Перец. Перец очаровы-вает нас своей нетипичной для индуса индиф-ферентностью к нашим персонам. Два других, один - высокий, горбоносый и тонкий, и вто-рой, чем-то смахивающий на Перца, кудрявый, пониже ростом и покоренастее, настолько не-способны скрыть судорожное желание во что бы то ни стало что-нибудь с нас поиметь, что, глядя на них, трудно удержаться от саркасти-

ческих комментариев. Мы соглашаемся посмо-треть кашмирские кольца, и братцы радостно трусят впереди, поминутно оглядываясь и за-давая невыносимо тупые вопросы из разряда 'как вам Индия?'. Я молчу, в очередной раз предоставив моему приятелю осуществление интернациональных контактов, изредка пере-водя чересчур витиеватые пассажи, не особен-но вникая в их смысл...

... 'И вот ты врубись, все, абсолютно все хо-тят развести тебя на деньги', - слова резони-руют в моем черепе, складываются в бумажные фигурки оригами, распрямляются, упруго вы-стреливая в виски, голова тяжелая и чужая, улыбки, приветствия, что вам угодно, мэм, все что пожелаете, мэм, в голубом небе ни облачка, пыль смешивается с потом, ужасно хочется пить, виски сдавливает огромными невидимыми тис-ками, я бреду по пластилиновому лабиринту, я не помню, как я здесь оказалась, со всех сто-рон бормочет, шепчет, выкрикивает, тарахтит, напевает, свистит, скрипит, бьет в уличные ба-рабаны, пиликает на одной струне, пищит, гу-кает, хрипит, зазывает, заманивает, бессвязно уговаривает, упрашивает, увещевает, проклина-ет, приветствует, вопит, возмущается, востор-гается, визгливо доказывает, молит, мямлит, обещает, бранится, хохочет, огрызается, мы-чит, покрикивает, предсказывает, пророчит чу-жая карнавальная жизнь.

Как много боли, и нет никаких причин, и не-понятно, что делать, то ли расступиться, ра-зойтись, раздвинуться в стороны, дать ей воз-можность беспрепятственно выйти, то ли она все равно будет лезть, просачиваться сквозь тебя там, где захочет, пока не выйдет вся, но

сколько ее? и есть ли дно? Жертвоприношение или прощение? Чистилище или причастие? вось-меричный путь или Воскресение? два, три, мил-лион миров, слившихся в едином единовремен-ном танце, индийские хлебцы в ресторанах в форме церковных просфор, я иду по пластили-новой мандале, смуглокожие бритоголовые хе-рувимы в бордовых одеждах играют на валтор-нах, раскольник или распутник, расстрига или схимник, наркоман или святой, Махакала или Харон, кто он, мой проводник? или полупро-водник, или диэлектрик, я или ты, все течет и плавится, сухие листья шелестят под ногами, но ведь есть место, куда я должна вернуться, откуда эта тема вечного возвращения, заворо-жившая пифагорейцев, гностиков и Ницше? - какое место, Настя, зачем? - но ведь существу-ет же какая-то система координат, точка отсче-та? - да ерунда это все, это все слова, они не имеют смысла, есть множество реальностей и множество путей, и ни один не лучше, а ты за-циклилась - христианство, буддизм, ислам - нет, это неправда, я знаю, что есть слова, кото-рые только указывают на смысл, намекают, ки-вают в его сторону, улыбаются, как Чеширский кот, и есть совсем другие слова, есть Слово, и я это шкурой чувствую, понимаешь, Лешка, я не могу это доказать, я просто знаю, что на самом деле не все равно, какой путь, и то, что для хри-стианина рай, - для буддиста - ад, - да бред это все, ты мне впариваешь какие-то догмы, и Будда, и Христос, и Заратустра, и Махавира, и Мухаммед, и Гурджиев, и еще тысяча других говорили об одном и том же, а люди все пере-врали, приспособили под себя, создали своды законов, мертвые рамки, и если ты неспособна

узнать, увидеть и услышать ту единую Истину, о которой они говорили, это твои личные слож-ности - ну неужели ты не чувствуешь, что, ко-гда ты заходишь в православный храм или шиваистский храм, ты попадаешь в совершенно разные пространства, там живут различные сущ-ности, там разные ценности - да херня это все, какие сущности? это как в анекдоте, те же са-мые яйца, только сбоку - значит, для тебя все равно, куда идти? - все равно - это значит, что ты никогда нигде не был, потому что нельзя говорить о христианстве, не участвуя в ритуа-лах, не исповедуясь и не причащаясь, это тогда не христианство, а сумма информации, которая сидит в твоих мозгах, - да как ты можешь су-дить, где я был, а где не был, и потом, я и не го-ворю, что я христианин - черт, ну не можешь ты тогда говорить о Христе, потому что у тебя нет личного опыта жизни во Христе, нельзя го-ворить, что Христос - это аватара, когда я это слышу, я понимаю, что это слова человека аб-солютно внешнего, абсолютно не понимающе-го, что такое христианство, потому что основа христианства в том, что есть Бог Отец, и Бог Сын, и Бог Дух, и они равносущностны и равноипостасны, и Иисус - это не просветленный человек, в отличие от Будды - да мало ли что говорят священники, что ты мне догмы все вре-мя впариваешь, у меня свой путь, у меня есть сердце, у меня есть внутренний центр, а сло-ва - это все внешнее, они ничего не значат - что же ты тогда так рьяно относишься к моим словам? - да я не отношусь рьяно, не можем же мы вообще не разговаривать...

Голова раскалывается с хрустом, осыпает-ся луковой шелухой, и из нее вылупливается

новая, здравствуй, Настенька, это я - твоя све-женькая головка, namaste¹!

Мы входим в подвальную комнатку со стек-лянными витринами вдоль стен, в которых ле-жат всевозможные серебряные украшения. Ни-чего особенного, все очень однообразное, много лазурита, почти нет бирюзы. Двое раздолбан-ного вида европейцев, парень с дрэдами и де-вушка в грязной майке, копаются в огромной куче цепей и кулонов, лежащей на прилавке, взвешивают отобранные на маленьких электрон-ных японских весах. Перец куда-то отсеялся по дороге, кажется, что он просто поглотился гру-дами великолепного хлама, превратился в тря-пичную куклу и теперь кивает головой турис-там из темных углов, братцы-кролики нервно жмутся в углу, обхватывая за спиной руки и с вожделением ожидая комиссии за то, что зама-нили нас к этому подпольному ювелиру.

Мы перебираем кольца, но ничего занятного не обнаруживается. Кашмирцы не унывают, они приготовили для нас большую программу - продавец танка, продавец ковров, продавец ко-тов в мешке, хаш, кислота, недорого, хорошее качество, героин, кокаин, трекинг в Кашмире, одежда, мы можем заехать к ним в гости, по-ужинать вместе, мы не производим впечатление кондовых испуганных туристов, мы плавные и мягкие, они путают нашу пластичность со сла-бостью и глупостью, они в предвкушении того, как они нас поимеют...

Что ж, хаш, - это неплохо, но мы должны продать компьютер, нам нужно закончить это дело, ох, ах, какое счастье, кудахчут кашмир-

¹ Здравствуйте (хин.).

цы, мы хотим продать компьютер? какое неве-роятное совпадение, просто чудо, они как раз знают одного человека, которому позарез ну-жен компьютер, глаза нервно горят, только бы не упустить, длинный весь идет волнами, изги-бается в стороны и становится похожим на чер-вя, вот здесь вот, сразу за углом, у него круп-ное туристическое агентство, мы можем пойти туда прямо сейчас, братья ликуют, кудрявый сосредоточенно кивает и многозначительно по-глядывает на нас исподлобья, ну и повезло же вам, ребята, ей Богу, всего два дня в Дели, а уже встретили нас, мы ничего не обещаем, но... а потом мы поедем к ним домой и покурим, почему бы нет, ребята, почему бы нет?..

Гашишные разговоры ?2

- так какой ты раз в Индии, Алекс?

- не знаю, раз двадцатый

- вы женаты?

- нет, мы друзья, просто друзья

- сейчас Камал сделает чай, нужно подо-ждать, вам удобно? это очень хорошая комна-та, здесь очень тихо, вы. можете прийти, жить с нами, сколько вы платите за комнату в отеле?

- двести десять рупий

- это очень дорого, нам вы можете пла-тить пятьдесят, а вот и чай, вы любите Боба Марли? рэгги? растя? вы знаете? это очень хороший хаш, посмотрите, понюхайте, это очень хорошее качество, у кого вы покупаете?

тоже у кашмирцев? на Main Bazar'e? я знаю там, всех продавцов, они все мои хорошие друзья, я продам вам дешевле, вы можете жить у нас, вы можете есть у нас, это очень опасно есть в ресторанах, очень много людей приходит в рестораны, они оставляют еду на тарелках, потом приходите вы и заказываете еду, а они не готовят новую, они сваливают остатки с двух тарелок и приносят вам, очень плохо, по-чему ты все время молчишь? are you stoned? you are OK?¹

- I'm 'OB'²,ha-ha-ha

- что она сказала, Алекс? как хаш?

- неплохо, вполне

- сколько вы еще пробудете здесь? неделю? две? мы можем поехать в трекинг в Кашмир, раньше очень много людей приезжало в Каш-мир, сейчас там проблемы, вы знаете, люди боятся ехать, но на самом деле все хорошо, у моего отца там большая лодка, вся моя семья живет на ней, Камал, дай мне альбом, я сейчас покажу вам фотографию, вот это мой отец, а это моя girlfriend, она итальянка, вот, это ее письмо, смотри, какое длинное, Анастасия, ты можешь почитать, если хо-чешь, как хочешь, а вот это лодка, Алекс, ты был в Кашмире? ты можешь поехать снова, почему нет

- why not, but we have some business in Delhi³

- а сколько стоит в Москве хороший хаш?

- очень дорого, может быть, пятнадцать долларов грамм

¹ Ты обкурена? Ты ОК? (англ.)

² Я - 'О-Би' (англ.).

³ Почему нет, но у меня есть дела в Дели (англ.).

- о, черт, это невероятно, Закир выкурива-ет толу за час, это сто пятьдесят долларов, oh, fuck! this is very expensive, ah!¹

- ya, Ms is really fucking bad, ah?²

- почему она все время молчит, ей плохо? что с ней, Алекс? может быть, ей лучше остаться здесь? это очень опасно идти в та-ком состоянии на улицу, у моего отца очень хорошая лодка, я поеду с вами, и Камал тоже, и Закир, правда, Закир?

- да, мы тоже поедем, нет проблем, вы хо-тите есть? мы можем поужинать, как хоти-те, тогда завтра? завтра годовщина смерти моей сестры

- а что с ней случилось?

- она приехала в Дели и пошла обедать в ре-сторан, отравилась и умерла, это очень опас-но есть в общественных местах, можно уме-реть

- смотри, Алекс, какие ботинки, это спе-циально для трекинга, really good, аh?³ они очень дорогие, они стоят двести долларов, но без них в трекинге пропадешь, Закир, что ты делаешь, поставь обратно Марли, они любят Марли, вы хотите купить хаш?

- слушай, Лешка, это просто пиздец, я все смотрю на это, и не могу понять, то ли у них это на автомате, с детства, как употреб-лять европейцев, они даже не задумываются, то ли их всех этому в школе учат, ты смотри, как филигранно, у них есть три товара - нар-котики, комната, трекинг, и они постоянно

¹ О, черт ! это очень дорого, а! (англ.)

² Да, это действительно чертовски плохо, а? (англ.)

³ Правда хорошие, а? (англ.)

ими жонглируют, постоянно соскальзывают с одного на другое, даже Перец, пришел и пер-вым делом сообщил, что его сестра отрави-лась и умерла, а ведь его не было при начале разговора, это у них заранее такая договорен-ность или вольная импровизация? я голову даю на отсечение, что на прощание он тебе предло-жит эти гребаные ботинки для тренинга, если вдруг у тебя нет своих...

- что-то не так, Алекс, ей плохо? вы оста-нетесь у нас?

- нет, ей хорошо, который час? о, нам пора

- вы не будете ужинать? к нам должны прий-ти друзья, они из Германии, мы бы поели вмес-те, если завтра вы продадите компьютер, мы, сможем поехать в Кашмир, ты ходишь в этих сандалиях? у тебя есть ботинки? если нет, я могу одолжить тебе вот эти, они очень хо-рошие, это твой размер, почему она так смеет-ся? Анастасия, что-то случилось? я что-то не то сказал? if you are stoned you can stay here¹...

Мы возвращаемся в гостиницу, если бы мы не были такими расслабленными и неторопли-выми, мы бы возненавидели этот fucking bu-siness². Мне кажется, для Дели не существует таких понятий, как день и ночь, рикша ноет и пытается выклянчить лишние пять рупий, ка-кие они все капризные, как они любят поканю-чить - смеется Алексей, десять вечера, на Main Bazar'e без изменений - коровы, нищие, про-каженные, тревеллеры всех мастей и раскра-сок, индусы-продавцы, не спешащие закрывать

¹ Если ты обкурена, ты можешь остаться здесь... (англ.)

² Чертов бизнес (англ.).

свои лавки в ожидании поздних посетителей, '24-hours service '¹ - национальный индийский хит, индийские мальчики прогуливаются, взяв-шись за ручки, кричат приветствия, в 'Hare Rama' и в соседнем 'Adjai', где внизу располо-жилась German Bakery, кипит жизнь, в холле сидит на рюкзаках ватага израильтян, отбыва-ющих на автобусе в Ришикеш, кто-то сбегает вниз по лестнице, кто-то игриво толкается на ступеньках, со всех этажей несется музыка - Goa-trans, индийские барабаны, 'Led Zeppelin', по лестнице слетает бородатый раввин, оби-татель синагоги на третьем этаже, проводящий активную миссионерскую деятельность сре-ди подрастающего поколения, и накидывается на фривольно расположившуюся и ждущую автобус компанию, в течение пяти минут он что-то яростно вещает, после чего столь же стремительно удаляется обратно наверх, оста-вив свою паству заметно приунывшей, смысл этого спектакля так и остается скрытым для непосвященных. Crowded house, дом тусовок, я очарована и влюблена в этот интернациональ-ный безумный сброд, черт знает во что одетый, заросший щетиной, нестриженый, стильный до безумия, до зависти, в джинсах, шортах, шароварах, майках невероятных цветов, не-пальских разноцветных свитерах, с пижонски-ми татуировками на видимых и невидимых ча-стях тела, орущий, смеющийся, заморочен-ный, бритый наголо, обкуренный, никакой, в пакистанских шапках, расшитых жилетках, веселый, варварский, рафинированные шалавы в индийских юбках, коротких маечках, very

¹ 'Работаем 24 часа в сутки' (англ.).

sexy, super¹, с проколотыми ушами, носами, гу-бами, девственно невинные, никакой космети-ки, прожженные стервы в массивных ботинках, с синими ногтями, ангелы на 'Enfïeld'ax, шведы, англичане, евреи, поляки, австралийцы, фран-цузы, иракцы, датчане, японцы и никого - рус-ских, неужели у нас никогда не появится таких же оторванных путешественников? are you Bri-tish? Norwegian? Swedish? you said Russian? this is impossible!², блондины, брюнеты, крашеные, с вы-горевшими на солнце дрэдами до пояса, в раз-ноцветных индийских распашонках и штанах, одно из-под другого, увешанные украшениями, разнузданные, аскетичные, никто никому не мешает, расслабленные, постоянно помнящие о своих гражданских правах, и пусть только ка-кая-нибудь сука попробует на них покуситься, any problem? it's OK, friend, it's OK³, молодые и семидесятилетние аксакалы из первой волны битнической эмиграции, грудные младенцы, фрики, юные вожди краснокожих, в пиратских платках и растаманских вязаных шапочках, кормящие матери, беспредельщики, философы, озабоченные очередной экзистенциальной ди-леммой, рэйверы в кислотных клубных одеж-дах 'Space Tribe'⁴, метеоритонепробиваемых и вакуумоустойчивых, продающихся здесь же, в German Bakery, в маленьком магазинчике, от-крытом предприимчивым сыном Сиона. Разно-шерстное потомство первых поселенцев с Ко-

¹ Очень сексуальные, супер (англ.).

² Ты англичанка? норвежка? шведка? ты сказала, ты русская? это невозможно! (англ.)

³ Какая-то проблема? все нормально, друг, все нор-мально (англ.).

⁴ 'Космическое племя' (англ.).

рабля Дураков, отплывшего из Европы в семна-дцатом веке, племя номадов, живущее своей жизнью, в то время как Делёз и Гваттари фило-софствовали в тиши французских кабинетов и сочиняли номадологию и страсти по шизо-анализу. Шуты, камикадзе, гении и отбросы об-щества, наркоманы, мистики, изгои, придурки, маменькины детки, ждущие денег из дома, бро-дяги, готовые зарабатывать на жизнь чем угод-но, юродивые, торчки, удачливые авантюристы, торгующие в Европе экзотическими заморски-ми цацками, неврастеники и просветленные, обалдевшие, без башни, четко контролирующие ситуацию, я обожаю их, отшатываюсь от них, подглядываю за ними, мимикрирую под них, и уже не знаю, кто я, где я, я ли?..

Невысокий загорелый японец, с золотисты-ми волосами до плеч, открытый и поминутно плутовски улыбающийся, отчего вокруг его глаз возникают, разбегаются по всему лицу смею-щиеся морщинки, в короткой красной майке и расклешенных красно-белых брюках с затейли-выми узорами, с маленьким рюкзачком, болта-ющимся за спиной, поднимается нам навстречу из-за столика у входа, где он минуту назад о чем-то беседовал с изысканной тонкой изра-ильтянкой - Алекс! - Алекс! - вот так встре-ча, где ты живешь? - в 'Adjai', a вы? - здесь, в 'Hare Rama', ты давно приехал? - сегодня, а вы? надолго? - да я вообще приехал по делам на неделю, но вот, встретил девушку... - изра-ильтянка понимающе улыбается и продолжает потягивать из стакана сок - а не покурить ли нам? - why not? - ты хочешь? - оборачивает-ся Алекс к израильтянке, она отрицательно по-качивает головой - ну, нет так нет...

Гашишные разговоры ?3

- как тебя зовут?

- Анастасия, Настя, Ася, как тебе легче

- ее зовут Анастезия, Анастезия, будь так любезна, дай мне, пожалуйста, трубочку и си-гаретку...ты надолго в Дели?

- дня на три, деньги кончились, я позвонил дяде в Индонезию, чтобы он прислал тревел-чеки

- а потом?

- не знаю... в Катманду, или, может быть, сначала в Пушкар, в Манали, ты же знаешь, мне все равно куда... в Гоа сезон закончился, очень много народу в Манали, люди из Гоа делали в Пушкаре a very big party¹, приехала полиция и всех разогнала... правительство боится... а вы?

- да мы не знаем ничего... я говорю, я приле-тел по делам на неделю и вот встретил девуш-ку... может быть, в Ришикеш... я слышал, что израильская полиция приезжала не то в Гоа, не то в Манали и отлавливала израильтян по просьбам их родителей

- ха-ха, встретил девушку... ты первый раз в Индии?

- да

- у Алекса мама русская, Алекс даже гово-рит немножко по-русски

- правда? скажи что-нибудь

- скайши што-ньибуть...

- ха-ха-ха! это все чему мама тебя на-учила? ой, Алекс, убери ногу с моей подушки

¹ Очень большую вечеринку (праздник) (англ.).

- ты спишь здесь? this way or that way?¹

- both ways²

- на двух кроватях сразу?

- да, причем именно голову я кладу на по-душку

- а он спит там? сегодня я буду спать здесь... ты же знаешь, у меня нет денег, мне нужно где-то ночевать...

- ха-ха-ха, очень смешно

- у тебя есть бойфренд в Москве?

- время от времени

- так есть или нет? Или ты спишь в Моск-ве одна?

- я очень целомудренна, Алекс, я всегда сплю вот с этим плюшевым щенком

- правда? сегодня ты будешь спать со мной

- ты любишь игрушки?

- иногда

- ха! иногда! я больше не могу вас слушать, Алекс, ты не знаешь, где можно достать ДМТ?

- нет, я не ем сильные вещи. И потом это очень дорого

- это дорого, но стоит того, Alex is a fam-ily boy³, он даже ЛСД не употребляет

- правда? я не верю... ты посмотри на него, у него глаза плута

- правдья, я был домашним мальчиком, когда начинал путешествовать, but now I'm not⁴

- нет, Алекс, you are a tempter⁵

- кто?

¹ Здесь или здесь ? (англ.)

² Везде (англ.).

³ Алекс - домашний мальчик (англ.).

⁴ Но теперь уже нет (англ.).

⁵ Ты - искуситель (англ.).

- ты не знаешь этого слова? in the Bible the snake tempted Eve, many Christian saints were tempted by the devil¹... понимаешь?

- i have only one Holy Bible, you know, this is the Lonely Planet Travel Survival Kit on India. But I haven't read anything about a woman named Eve in it. And allso about her problems with snakes. She was a fakir, ah?² ha-ha-ha...

- нет, Алекс не искуситель, Алекс is very shunty

- что значит shunty? ну что вы смеетесь? Лешка, ну скажи, пожалуйста

- скаши, скаши, Льешка

- это индийское слово, но его так не пере-ведешь... пусть тебе Алекс объяснит

- Shunty - это добрый, светлый, благосло-венный, все сразу, ты либо чувствуешь значе-ние этого слова, либо нет, нельзя перевести

- а на японский ты бы смог перевести?

- нет, тоже не смог бы

- ой, Алекс, я придумала новый вид нацио-нальной японской поэзии - acid tanka³... на-пример,

эти индусы

такие забавники

как чебурашки

веселы и проворны

сердце мое ликует!

¹В Библии змей искушал Еву. Очень многих христи-анских святых искушал дьявол (англ.).

² Ты знаешь, у меня есть только одна Библия - это 'Справочник по выживанию в Индии' издательства 'Lonely Planet'. Но что-то я не читал там ничего о жен-щине по имени Ева. А также о ее проблемах со змеями. Она что, была факиром? (англ.)

³ Кислотные танка (англ.).

- she is crazy, ah? if she comes to Goa every-body decides she is British or Swedish

- no, she is like Australian girls. Alex, you remember Australian girls in Goa? they are very beautiful.¹

- о, Алекс, а еще есть haiku-core

коснулась уха индийского юноши луна над Фудзи

- Алекс, Анастезия, а не прогуляться ли нам до German Bakery?

- Ам-м-м-м-м-м-м...

- что это с тобой, Настюх?

- это новая мантра

- 'почему ты так много ешь, мальчик? - кто сказал, что я обкуренный, я не обкурен-ный...'

В German Bakery слишком много народу, и Алекс, встретив кого-то из знакомых, исче-зает, а мы поднимаемся на крышу. Одному или, наоборот, не одному индийскому богу извест-но, что за сумасшедший дизайнер оформлял этот сюрреалистический интерьер. Ресторан-чик представляет собой две площадки частью под тентами, частью под открытым небом, раз-деленные лестницей вниз, в гостиницу, тут же плиты, на которых что-то варится, кипит, шкварчит, брызгает маслом, тут же стол, на котором кулинарные шедевры по демиургиче-

¹ - Она сумасшедшая, а? Если бы она приехала в Гоа, ее бы приняли за англичанку или шведку.

- Нет, она похожа на австралийских девушек. Ты помнишь австралийских девушек в Гоа, Алекс? Они очень красивые (англ.).

скому взмаху поварской руки обретают свой окончательный вид, растения в деревянных кадках, традиционные плетеные кресла, дере-вянные красно-зеленые столы и - по разным углам, по центру, между столиками - шизо-френические скульптурные композиции.

Бронзовая кенгуру с детенышем, выглядыва-ющим из сумки, благодушный Ганеша, некто верхом не то на корове, не то на быке может с успехом оказаться и индийским героем и по-хищаемой Европой, ренуаровских пропорций дива неустановленной этнической и культур-ной принадлежности, в трогательном бикини, отдыхает в тени фикуса, благообразный тигр, задрав хвост, удаляется от стервозного вида обезьяны, застывшей на двух ногах в позе, при-званной символизировать переход к прямо-хождению.

Знаешь, мне все это ужасно напоминает 'Ускользающую красоту' Бертолуччи - я не видел, хороший? - смотря какие критерии, он очень спокойный, и, понимаешь, такое ощуще-ние, что он ни о чем, весь сюжет сводится к тому, что некая американская барышня прибы-вает в Италию, в поместье скульптора, друга ее умершей матери-поэтессы, якобы для того, чтобы скульптор сделал ее портрет, а на самом деле, чтобы выяснить, с кем согрешила ее ма-мочка в отсутствие дражайшего супруга, и кто является ее настоящим отцом. Но пока она его ищет, задавая всем попадающимся ей муж-чинам пикантные вопросы, выясняется, что у барышни есть проблема, потому что она до сих пор, в свои девятнадцать лет, - девствен-ница - какой кошмар - я рада, что ты пони-маешь, но там дело совершенно не в сюжете,

100

а в том, как он снят, во всех этих цветах, полу-тонах, контрастах, крупных и мелких планах, пейзажах, когда на одной стене иллюстрация из 'Кама-сутры', а на противоположной - 'Искушение святого Антония', это как мело-дия факира - простенькая, три ноты, а змея торчит - я не пошел на него, мне все сказали, что это лажа, хотя я очень люблю Бертолуччи, 'Последний император' - это вообще мой лю-бимый фильм - конечно, вся эстетствующая киношная тусовка на него наехала, они во всем ищут подтекст, контекст, протест и прочую херню, и если не находят, они говорят - это дерьмо, это вторично, они совершенно отравле-ны этим традиционным русским поиском смыс-ла - ну ты знаешь, я вообще не знаю никого, кроме Бертолуччи, кто бы снимал такие потря-сающе спокойные фильмы - еще Кесьлевский - да ты что, Кесьлевский - это такой крутой поль-ский авангард, ничего общего с Бертолуччи, ты вспомни, все эти парижские станции метро, чемоданы, автокатастрофы, ночные звонки - я не про общее, а про интонацию, у Кесьлевско-го тоже удивительно прозрачный, какой-то промытый взгляд на мир, ой, да, с Бертолуччи такой прикол был, на него привели солдат и посадили их на первые четыре ряда, и когда фильм закончился, я прохожу мимо и слышу разговор: 'ну, как фильм-то? да так, покатит, а как он назывался-то? а хрен его знает, 'Убе-гающая девственность", кажется'...

Нам приносят еду, я закидываю голову - как мало звезд, я думала, в Индии должно быть потрясающее небо - в Индии - да, но не в Де-ли, здесь смог - мы сидим до утра, обсуждая кино, Блие, Кроненберг, фон Триер, Вендерс,

101

Линклейстер, Бартон, Альмодовар, 'Trainspot-ting' - это круто, это по кайфу - и какой там чумовой оператор, просто кончить можно - да, да, все эти раскадровочки, ракурсы, соче-тания цветов, интерьеры, это гениально, а му-зыка, это гораздо лучше романа, но роман то-же ничего - я не читала - я читал отрывки, в Лондоне, три года назад - но ведь там тоже, понимаешь, дело не в смысле, не в словах, а в том, что это - кино, а не литература, просто там при желании проще найти, за что зацепить-ся не глазу, а мозгам, весь наш великий кинема-тограф и пребывает сейчас в такой заднице от-того, что привык, как и великая русская литера-тура, читать морали, воспитывать души, блин - нет, ну не скажи, просто нет денег, у нас были гениальные фильмы, я учился в театральном, потом бросил, именно потому, что ничего не снимается, не в театре же играть - я не про то, что было, а про сейчас, критерий, на самом де-ле, простой - либо есть сквозняк, либо нет - что значит сквозняк? - ну, вот ты смотришь Бертолуччи, и понимаешь, даже не понимаешь, а чувствуешь, что очень здорово, все красиво, гармонично, что с ним все в порядке, но ниче-го не сквозит, не зияет, все такое обтекаемое и гладкое, как яйцо, а у Стеллинга, например, в 'Иллюзионисте' все время это ощущение бре-шей, прорех, и оттуда что-то такое лезет, как, помнишь, в одной из финальных сцен, когда ге-рой начинает вытаскивать из шляпы бесконеч-ную ленту связанных разноцветных платков, чего раньше в этом обустроенном культурном мире не было, или 'Jaberroworky' Гиллиама, это сразу чувствуется, когда какой-то инопла-нетный воздух просачивается и отравляет тебя,

102

какие-то миазмы - ну, Анастасия, ты много хочешь, миазмы, оргазмы, это разные фильмы, их нельзя сравнивать, разные состояния - но ведь я сравниваю не состояния, я понимаю, что может быть шелк, а может быть бархат, это состояния, а иногда по этому шелку-бархату вдруг пробегает искра или мерещится шов, а его нет, или он есть, но такой скользящий, испаряющийся, исчезающий от прикосновения, ты смотрел 'Коаянискацци'? там же постоян-но это ощущение зазора - да, но мне 'Барака' даже еще больше понравилась, это просто чу-ма, я просто смотрел и втыкал - а ты видел 'Шамана' Бартабаса? - нет, о чем? - фор-мально - о России, о двух людях, убегающих из ГУЛАГа, один - скрипач, такой музыкант-доходяга, а второй - якутский шаман, они на-тыкаются на табун диких лошадей и спасаются от охранников в тайге, но шамана ранят и он умирает, а интеллигент со скрипкой на своей лошадке двигается дальше и открывает для се-бя совершено другой мир, мир духов, которые все время вокруг нас, и с ними нужно уметь об-щаться, чем-то очень похоже на 'Мертвеца', когда ты смотришь и понимаешь, что есть слова о магии, о шаманизме, обо всем об этом, - и есть плоть, и вот как есть слово - человек, а людей миллиарды - ну Людей-то, положим, меньше, один на десять тысяч, все остальные роботы - да, конечно, но ты знаешь, что я имею в виду, так и здесь, ты смотришь и осяза-ешь какую-то совершенно диковинную плоть, но абсолютно реальную, живую, и ты не пони-маешь, как ты мог не подозревать об этом мире раньше, не об абстрактном мире якутского ша-манизма, а именно об Этом мире...

103

Индусы-официанты резвятся около лестни-цы, пихаются, толкаются, щиплют друг друга, как дети в песочнице, заметив, что я наблюдаю за ними, они смеются и машут мне руками - что-нибудь еще, мэм? - я корчу в ответ пе-редразнивающую гримасу, чем повергаю их в еще более бурное веселье, они вдруг прини-маются за уборку, которая заключается в том, что они стаскивают все кресла в одно место и воздвигают из них хрупкую многоярусную ин-сталляцию, то и дело обваливающуюся то с одного, то с другого бока, что, по видимости, призвано символизировать недолговечность современного искусства - экие они проказни-ки - комментирует Лешка, подмигивая мне - индусы отходят в сторону, оценивают внеш-ний вид своего творения, в этот момент с са-мого верха, с высоты двух с половиной метров сваливаются два кресла, причем одновременно с разных сторон, индусы застенчиво огляды-ваются на нас, хихикают и пытаются взгро-моздить кресла на прежние места, приподни-маясь на цыпочки и придерживая и подталки-вая их кончиками пальцев, кресла замирают в вывернутых психоделических позах, и вся компания принимается мыть пол, пощипывая и попихивая друг друга с прежним энтузиаз-мом, бросая кокетливые взгляды в нашу сто-рону.

Представляешь, какой-нибудь боевик a la 'Desperado', только снятый в Индии? - а, кстати, запросто, мы с друзьями собираемся в сентябре в Индию снимать игровой фильм - да? у вас уже есть сценарий? - у нас есть наме-рение - ах, ну да, прости, я не подумала... - нет, если серьезно, сценария пока нет, его нуж-

104

но писать, но там обязательно должен быть персонаж, которого зовут Володя, это просто финиш, кому рассказать - не поверят, я возил сюда группы, и у людей съезжала крыша, но Володя - вне конкуренции, я вот все время ду-маю, а если бы вы не встретили меня, он бы те-бя тоже бросил? ведь это все - чистая случай-ность, то, что мы сели в одно такси, оказались в одной гостинице... - ты опять думаешь? это вредно, значит, мы не могли не встретиться, что об этом думать... - на темно-сером небе проре-зались редкие звездочки, куцые и чахлые, как из коллекции юного натуралиста... - хм, Анастезия, а не покурить ли нам?..

Гашишные разговоры ?4

- слушай, а если Володька на самом деле по-дослан? он специально занимается контрабан-дой молодых, женщин в Индию, а потом прода-ет их в гаремы? а тут появился я, и он понял, что его план срывается, расстроился

- расстроился

- ха, да, раздвоился, и уехал

- по-моему, ему было проще ликвидировать тебя, как-то это несерьезно - продавец живо-го товара убегает как мальчишка

- да он молодой еще, неопытный, а при-кинь, если ты - его первая поставка, а?

- а прикинь, если мы с ним на самом деле за-одно, и он никуда не уехал, а ждет информа-цию на конспиративной квартире

- какую такую информацию?

105

- а мы из отдела по борьбе с международ-ной наркомафией, собираем, досье и ищем кана-лы поставок наркотиков в Россию

- ах, наркотоков? так вы не там ищете! ток-то, он по проводам бежит

- ток не бежит, это я заявляю официаль-но, как физик, бегут электроны и дырки, в за-висимости от типа проводимости

- да нет, Настюх, ты опять все перепута-ла, это мы с ним заодно, я тебя тут постере-гу дня два, ты обкуришься гашишем, и мы тебя в бессознательном состоянии продадим в Аум Сенрикё, или лучше куда-нибудь в Таи-ланд, а Володька сейчас охмуряет в Москве новую девушку, ах, Индия, если не сейчас, то когда же? я уже заказал билеты, летим в суб-боту... кстати, я был в Таиланде на рынке людей

- как это на рынке людей?

- ну, так, в джунглях такая площадка, стоят такие бунгало, и туда в определенные дни приезжают продавцы и покупатели, там можно купить очень недорого какого-нибудь ребенка

- слушай, я не понимаю, у них что, разре-шено рабство?

- какое рабство, это же не государствен-ная торговля, ты что? это же черный рынок, ну, полиция получает свой бакшиш и молчит

- а у тебя не возникало мысли купить кого-нибудь и отпустить?

- зачем? чтобы он вернулся обратно и его продали во второй раз? я могу не ездить для этого в Таиланд, а отдать эти деньги здесь первому уличному попрошайке

- почему он вернется?

106

- блин, Настя, ну потому что у них другие мозги, он не представляет своей жизни без хо-зяина, ты думаешь, они там на цепях сидят? или в клетках? нет, ну, может, пять процен-тов и пытается убежать, но это не норма

- а какое у тебя было ощущение, когда ты туда попал?

- странное, там очень занятно наблюдать за покупателями, вот просто видно сразу, ко-му нужны помощники по хозяйству, а кто вы-бирает себе наложников и наложниц, такие пожилые педофилы, но ты врубись, у них при этом возникают совсем не те мысли, что у тебя, ты их жалеешь, этих детей, а они тебя, европейку с белыми волосами, даже за человека не будут считать

- на самом деле, дай мне, пожалуйста, бу-тылку с водой, так вот, на самом деле, я под-садная утка

- так ты утка? ты в этом уверена? ты се-бя хорошо чувствуешь? может, у тебя темпе-ратура?

- я знаю, что вы хотите меня продать, я просто жду покупателя, чтобы дать сигнал опергруппе, которая расследует случаи тор-говли людьми в южноазиатском регионе, но ты мне понравился, Леха, ты хороший парень, и ты хорошо относишься ко мне, поэтому я советую тебе бежать

- я бы, Настюх, может, и побежал, толь-ко у меня есть подозрение, что Володька-то далеко не так прост, как кажется, я думаю, что он - двойной агент, и на самом деле, он работает на... вот ты, например, ты на кого работаешь?

- ха, так я тебе и сказала! а ты?

107

- а я вот тебе скажу, я работаю, сейчас, сейчас я тебе скажу, значит, так...

- да ладно, ни на кого ты не работаешь, только очки втираешь, а Володька действи-тельно двойной агент, я это знаю, потому что я сама двойной агент

- тогда я, чур, тройной

- ты - тройник

- я - адаптер

- хм, это интересно, мы, еще не разрабаты-вали подобных версий, это может дать неожи-данный результат, я пошлю шифровку в центр

- я этот, как его, знаешь, компьютер через что подключают

- 'Пилот'

- вот точно, пилот, то есть космонавт

- я знаю, Лешка, ты - Гагарин, мои бабуш-ка и дедушка очень дружили с ним, у них дома много его фотографий, я тебя сразу узнала

- ха, так значит, я не умер? ля-ля-ля, ля-ля-ля

- ну, на сто процентов ничего нельзя утверж-дать, но вероятность, что ты жив, есть, о, слушай, я поняла, нужно ввести в обиход-ный язык вероятностный аппарат квантовой физики, говорить не о человеке, а о вероятно-сти человека, не о том, что кто-то мужчина или женщина, а о вероятности этого, при-чем только в паре вероятность равна единице, и нельзя точно провести границу, кто где, по-тому что внутри вероятность может флюк-туировать

- эк, ты, Анастезия, витиевато глаголишь today...

Время от времени я пытаюсь сопротивляться установившемуся ритму жизни, я пытаюсь лечь

108

раньше четырех утра, встать хотя бы в десять, вытащить Алексея в музей, на прогулку, в зоо-парк, осмотреть достопримечательности, хотя бы день не курить, я не нахожу себе места, я не-уверенно возмущаюсь тем, что мы ведем такой праздный образ жизни, - что значит празд-ный, Анастасия? у тебя есть четкое представле-ние о праздности?

У меня есть нечеткое, я привыкла жить в бе-шеном московском темпе, просыпаться в во-семь, садиться за компьютер, работать, бежать в университет, потом на работу, на француз-ский, в Иностранку, по магазинам, вышколен-ная жизнь одиночки, привыкшей рассчитывать только на себя, никаких наркотиков, не считая редкие, крайне редкие эксперименты, макси-мум - три сигареты в день, минимум еды - яб-локи, кофе, минеральная вода, овощные сала-ты, слишком хорошо знающей цену времени или думающей, что знает, слишком не желаю-щей иметь ничего общего со всеми этими па-фосными богемными персонажами, но с кем тогда? тогда ни с кем, кредо, выработанное лет в четырнадцать, - лучше одной, чем с козлами, слишком уверенной, что жизнь - страшно ко-ротка, я знаю, что это смешно слышать от два-дцатилетней девчонки, но я физически чувст-вую, как оно просачивается сквозь пальцы, - да? просачивается? ты это чувствуешь? может тебе показалось, Настюх? а слабо - нефизиче-ски? - слишком серьезной, слишком тяжелой, слишком часто осознающей, что где-то, во всей этой жесткой конструкции, столь восхищаю-щей окружающих своей блистательной фаль-шивой гармонией, есть много изъянов, непро-явленных, неуловимых, но, черт, как понять -

109

в чем? и вот теперь я сижу в Дели, потому что один безумный молодой человек взял меня за шкирку, перенес сюда из московских минус двух, сдал на руки другому и откланялся, и этот второй, наркоман и разгильдяй, считающий се-бя не то актером, не то музыкантом, валяется целыми днями на постели, курит гашиш, и рас-сказывает о том, как это круто путешествовать по Индии, плюс этот гребаный ноутбук, плюс фотокамера, плюс груз, который надо купить и отправить в Москву, минус свежий воздух и активный образ жизни, а тут еще у Алексея на-чинаются проблемы с желудком, мы не можем понять, в чем дело, мы постоянно таскаем еду друг у друга из тарелок, заболеть должны были бы оба, и вдруг - такое западло, и, наконец, в Дели идут дожди.

Они начинаются вечером и льют с тропичес-ким остервенением всю ночь, за секунду выма-чивая все и вся, никто не понимает, в чем дело, бывалые тревеллеры обтекают и обсыхают в German Bakery, не в силах припомнить, когда еще такое было - дожди в апреле, за три меся-ца до начала сезона муссонов! На всем Main Bazar'e, живущем за счет электричества, пират-ски получаемого подсоединением к чужим про-водам, мгновенно вырубается свет, и окрестно-сти погружаются в средневековую мглу. Невоз-можно даже читать. - Все-таки, Анастасия, я смотрю, в тебе еще жив дух цивилизованно-го туризма - развлекается Алексей - он ле-жит на кровати, свернувшись в комок, бледно-зеленый, корчащий гримасы от боли, в раз-ноцветных индийских шароварах и оранжевой рэйверской майке, каждые полчаса срываясь в направлении туалета, и разглядывает книжки

110

издательства 'Lonely Planet', купленные днем в магазине, - Мальдивы и Андаманские остро-ва, Тибет, Непал, Малайзия - он тоже ничего не понимает, с ним никогда не было ничего по-добного, совершенно безумная поездка, а на-чалось все с того, что он опоздал в аэропорт, они ехали с друзьями на машине, их то и дело тормозили гаишники - 'меховые ушки' - они останавливались, начинались разговоры про грязные номера, они платили деньги, ехали дальше, их снова останавливали, они снова пла-тили деньги, в итоге они влетели в здание Домодевского аэропорта - спящие тела в крес-лах, все закрыто, никаких истлайновских пред-ставителей, никакой регистрации, они нашли такую квадратную женщину в форме, она мед-ленно, растягивая звуки, как облагодетельство-вала - конечно, никого нет, не надо опазды-вать, тогда все будут, идите к дверям, я сейчас позвоню и за вами придут - они пошли к две-рям, никто не появился, прошло минут пятна-дцать, на горизонте возникла все та же женщи-на в форме, она плыла по залу, как в замедлен-ном просмотре - ну, что, никто не подошел? странно, пойду еще позвоню, - неспешный разворот тела, выбор обратного курса, они по-няли, что, пока она дотечет до телефона и набе-рет номер, пройдет еще полчаса, и тогда уже точно никто не подойдет, но, слава Богу, обо-шлось, и потом Володя и я, свалившиеся непо-нятно откуда, продажа компьютера, который еще так и не продан, отравление, три недели вместо одной, дожди - кстати, у Володи был зонтик - ты серьезно? вот, блин, это просто пиздец, я жил здесь по три, по четыре месяца, и все было нормально, нет, то есть постоянно

111

были какие-то приключения, у меня приятель сломал ногу и путешествовал еще месяц по Индии со сломанной ногой, я болел, оставался без денег, но это было предсказуемо, нормаль-но, адекватно всеобщему индийскому безумию, а сейчас...

А сейчас я не понимаю, как мне себя вести, то ли расслабиться и плыть по течению, раз уж с самого начала моя воля очень мало при-нималась в расчет организаторами этого пред-приятия, то ли собрать вещи и поехать дальше одной, почему нет? в Непал, как и было запла-нировано изначально, с тем же Алексом, с кем угодно, или мне туда не надо? или мне не надо никуда рваться? 'мурчик-чеширчик, по какой дороге можно отсюда уйти? - смотря, куда хочешь попасть... - все равно куда - тогда все равно, по какой дороге идти...' Но ведь идти же! А не сидеть в комнате, затягиваясь через мокрую тряпку чиламом, и дожидаясь рассвета... А почему нет? Потому что, потому что, потому что... миллионы причин, они плы-вут и вращаются вокруг меня, и я все сильнее ощущаю их иллюзорность, чем лучше метать-ся между домом, учебой и работой, чем си-деть в Дели и курить гашиш? только тем, что меня к этому приучили? только тем, что так я отдаю социуму кучу моей энергии, и не за-мечаю, как проходят дни? чем я меряю вре-мя в Москве? месяцами? годами? а здесь я сколько? четыре дня? а кажется, что прошли недели.

Это искушения, Настя, это бесы, майя... да какие к черту бесы в Индии? - ты цепляешься за форму, ты зациклена на активности, все эти туристские архетипы - фотографии, places of

112

interest¹, быстрый осмотр достопримечательно-стей и вперед, ах, ох, я посетила такой потряса-ющий храм, дура - все эти социальные крюч-ки, благодаря которым существует индустрия туризма и компания 'Кодак', дело не в гаши-ше, если бы ты курила гашиш и неслась по Ин-дии как бешеная корова - два города в день, - у тебя бы была иллюзия того, что все хорошо, все это развивающе и прогрессивно, и ты оста-лась бы прежней, слишком четко все знающей и понимающей, слишком см. выше... да, может, тебе и нельзя пока никуда, может, если ты су-нешься сейчас такая куда-нибудь, тебе просто башню сорвет, да, да, все так, все верно, но все же, ха, черта с два... меня кидает то вверх, то вниз, то по кругу, я уже ни в чем не уверена, но все-таки... хотя... я должна... ни хрена я ни-кому не должна... наверное... но тогда... впро-чем... и чем дальше, тем меньше слов... но я не могу без слов! я не могу не писать! не можешь?.. ...звонит телефон, это Сергей, молодой чело-век, прилетевший вместе с нами, московский знакомый Алексея. Он живет где-то недалеко от нас и заходит покурить. Вернее заезжает. Судя по его рассказам, до его отеля ехать ми-нут десять. Голубые джинсы, джинсовая курт-ка, черные волосы собраны в хвостик, птичьи черты лица, широкие резко очерченные скулы, он производит впечатление Пьеро - такой же неуверенный, немного истеричный, добрый че-ловек, сильно перегруженный московскими эзотерическими кругами. Он постоянно пыта-ется быть милым, хорошим, открытым и лег-ким, отчего его внутренний зажим вылезает

¹ Достопримечательности (англ.). 113

еще более выпукло. Время от времени он задает Лешке светские вопросы, как-то: не скучает ли он в Москве по индийской кухне, где можно найти в Дели большой парк, чтобы было много-много зелени, травы, птиц, тишины - птиц и тишины одновременно? - блин, какая ты, да, чтобы лечь и лежать, и смотреть на небо, что еще ему стоит посетить и так далее.

Меня слегка развлекает и раздражает этот наносной романтизм, все эти разговоры с бурундучками и белками, эти засыпания на траве, все эти трогательные потягивания, восторги и вздохи, призванные символизировать 'невыно-симую легкость бытия', раздражает не столько сам факт их наличия, сколько интонация, заву-алированный пафосок, мол, что об этом гово-рить, это ж надо чувствовать, это ж все не в го-лове, а где-то здесь, ну ты понимаешь.

Это напоминает мне, как в школе, классе в восьмом, у всех девушек возникло повальное увлечение сидеть на подоконниках во время пе-ремен и томно смотреть вдаль, что должно бы-ло привлечь потенциальных кавалеров и под-черкнуть глубину натуры. Стоило прозвенеть звонку, и барышни неслись занимать места, от-талкивая друг друга и шипя вслед победитель-ницам отнюдь не комплименты...

Куря, Сергей то и дело говорит, как это хо-рошо, какой хороший гашиш, какой кайф, и больше ничего не надо, как это здорово вы-ждать полчаса сушняк и потом попить водички, меня коробит, у меня на глазах магический ритуал превращается в фарс, могущественных духов называют песиками и треплют по за-гривку, духи терпят, притворяются покорны-ми и ручными, выжидая момента, чтобы при-

114

брать к рукам, не отпустить, я смотрю на Леш-ку, он невозмутимо готовит новую порцию, за-мирая время от времени от резких спазмов в животе, сосед еврей за стенкой окончательно впал в маразм и жалобно воет под гитару, вен-тилятор закручивает спирали. - У тебя есть какие-нибудь лекарства? - спрашиваю я Сер-гея - есть что-то против отравления, я схожу сейчас.

Я решаю прогуляться вместе с ним, мы выхо-дим на улицу, поворачиваем направо и идем ми-нут десять в направлении 'New Delhi Railway Station', чавкая грязью, то и дело выворачива-ясь из-под колес велорикш, перепрыгивая через размокшие от дождя коровий навоз и овощные ошметки, пока у меня не зарождаются сомне-ния - ты уверен, что мы правильно идем? - нет, кажется мы опять заблудились - мы бе-рем рикшу, Сергей называет адрес, его отель находится в двух минутах ходьбы от 'Hare Rama'... только налево. Я смотрю на него с бла-гоговением - человек четыре дня живет на Main Bazar'e, каждый день приходит к нам в гости, и до сих пор не запомнил, в какую сторо-ну надо идти! Нет, что ни говорите, русские за границей - 'это другие люди ', как сказал бы граф Лев Николаевич...

Гашишные разговоры ?5

- так ты говоришь, Серега к нам на рикше ездит? может, ему просто 6 кайф? а он стес-няется признаться и врет, что заблудился?

115

- ага, а Володька просто прикалывается к самолетам, и ему тоже 6 кайф летать, но он стесняется признаться и поэтому вывозит за компанию незнакомых девушек

- а прикинь, если они близнецы - один Во-лодя из Москвы привозит девушек, а другой - в Индии встречает

- но он же был в самолете!

- блин, значит, их трое! еще один живет в самолете! как все непросто

- точно, но вот я все никак не пойму, если бы вы не встретили меня, он бы тебя бросил и тоже улетел? вот что должно было так вы-бить человека из колеи, чтобы он все забыл и ломанулся домой?

- знаешь, у меня было такое чувство, что он просто должен был доставить меня в Ин-дию, и все так складывалось замечательно, по-тому что это было не его и не мое решение, а чье-то еще, и когда он свою миссию выпол-нил, он стал просто не нужен, у меня было ощущение, как будто какая-то сила изнутри моего живота, из пупка, просто взяла и выки-нула его отсюда, я до сих пор чувствую себя виноватой перед ним из-за этого...

- да, вообще какие люди-все странные, я ко-гда группы сюда возил, была одна поездка на полтора месяца, мы как раз собирались на юг, там все эти древние храмы любви, я повесил объявление, звонит такой человек, нормальный голос, знаешь, бывают шизофреники, с кото-рыми сразу все понятно, а здесь все нормально, такой абсолютно адекватный тон, сколько это будет стоить? я ему отвечаю, да, да, как дешево, как замечательно, а что вы собирае-тесь посетить? я ему рассказываю, прекрасно,

116

очень интересно, и тут он меня спрашивает, мол, я как вы относитесь к Тантре? я говорю, очень хорошо отношусь и вообще всячески прак-тикую, да, да, как это приятно, а вот как вы думаете, можно ли там провести семинары по Тантре? пауза, я его спрашиваю, там - это где? он говорит, ну как же, в Индии, я его спра-шиваю, а кто будет проводить-то? ну, как же, я буду!, а как вы себе это представляете? он мне рассказывает, он все продумал, приезжаем мы в какой-нибудь небольшой город, арендуем какое-нибудь помещение, развешиваем везде объявления и проводим семинар, нет, он конеч-но понимает, что в Индии все дешево, ему рас-сказывали, он серьезный человек, поэтому он все просчитал, мы будем брать десять долла-ров за семинар, я его снова спрашиваю, а для кого семинары-то? как для кого, для всех же-лающих, теория и практика, тайны древней традиции и так далее, вот вы мне скажите, молодой человек, это возможно? я ему честно отвечаю, что сказать, что это невозможно, было бы неверно, потому что никому ничего подобное в голову не приходило, но я очень сильно сомневаюсь, что кто-то придет на его семинары, потому что в Индии святой на свя-том, и если кому-то будет очень нужно за-няться Тантрой, он найдет себе учителя бо-лее знакомого с первоисточником, нежели рус-ский турист, короче, это, мужик обиделся на меня и никуда не поехал. Вот ты мне скажи, на что он надеялся, а? А была еще одна девуш-ка, она вдруг в какой-то момент перессорилась со всей группой и решила жить отдельно, коро-че она жила какое-то время в индийской семье, кончилось это все грандиозным скандалом, она

117

на них за что-то там обиделась, стала бро-саться в них чем попало, требовать какие-то непонятные вещи, индусы бедные там просто припухли, а потом она решила, что она будет жить одна на берегу Ганга в палатке, купила себе на последние деньги палатку и стала жить в этой палатке, ни с кем не общалась, ходила все бремя по камешкам, мы ее еле увезли от-туда...

- слушай, а кто обычно едет в Индию?

- ой, ну, знаешь, так нельзя сказать, зво-нят какие-то рэйверы, ребята что-то услыша-ли про Гоа, типа, вот, там наркотики деше-вые, музыка, туда-сюда, я говорю, может вам, ребят, лучше в 'Титаник'? или какие-то де-билы, совершенно загруженные, но таких, как Володя, я никогда не встречал, это что-то уникальное, вот если б мне рассказали, я бы не поверил...

Спустя день мы встречаемся с владельцем турагентства, собирающимся купить компью-тер. Камеру мы продали еще вчера, на Palika Bazar, почти что за гроши. То, что в Москве бы-ло прекрасным профессиональным оборудо-ванием, в Дели превратилось в не слишком но-вый, в одном месте треснувший фотоаппарат, со вспышками и какими-то еще прибамбасами, за который нам не хотят давать больше трехсот долларов. Мы были совершенно измотаны и раздосадованы таким тотальным проколом, мы слонялись по коридорам и этажам Palika Bazar, заходя то в одну, то в другую лавки, - толстые, тонкие, усатые и бритые, с накрашенными ног-тями и в чалмах, маслянистые и поджарые, с кольцами, цепями и без, в галстуках и без гал-

118

стуков, индусы словно сговорились свести нас с ума. С упорством Джордано Бруно и улыбка-ми иезуитов они твердили нам о том, что Ин-дия - свободная страна, что они могут купить новые японские камеры за пятьсот долларов и никакие взывания к здравому смыслу и доводы о себестоимости товара не имели успеха.

Наконец, мы сдались, мы вручили футляр с фотоаппаратом большому любителю русского языка и русских туристов и, получив сумму раза в два меньше ожидаемой, отправились восвоя-си. Теперь мы готовы к худшему. Лешка блед-неет и зеленеет через равные промежутки вре-мени и глотает противодизентерийные таблетки, выданные нам знакомым аптекарем, не оказы-вающие, впрочем, никакого эффекта. Мы вспо-минаем мультфильм из нашего достославного детства: 'а хотите, я его стукну, и он станет бледно-фиолетовым в крапинку?' Братцы-каш-мирцы вьются вокруг нас, доставая выгодными деловыми предложениями и назойливыми при-глашениями на ужин, легче отдаться, чем объ-яснить, что не хочешь. Я притворяюсь обкурен-ной и мрачно молчу.

Похоже, весь квартал уже в курсе намечаю-щейся сделки. Кучки индусов, тусующиеся вдоль тротуара, оборачиваются нам вслед и что-то кричат нашим знакомым, братья нехотя отве-чают, ревниво оберегая нас от посягательств посторонних, кто-то выглядывает из дверей и убегает сообщить о нашем приближении - вот это поразительно, как быстро они все сговари-ваются насчет комиссии - говорит Лешка - сколько раз я замечал, не успеешь дать деньги одному, как они уже поделены на десять чело-век - этот ждал, этот бегал, этот сторожил,

119

этот просто хороший мужик, с этим нельзя не поделиться, и все счастливы...

Мы входим в агентство, расположившееся в двух комнатках на первом этаже, традицион-ная обстановка в стиле 'Кин-дза-дза', тради-ционные изображения богов, хозяин лет со-рока - с ними никогда нельзя быть уверенной, то ли ему пятнадцать, то ли тридцать пять - приподнимается из-за стола, чтобы поздоро-ваться. Я уже привыкла ко всем этим скорбно висящим прямым влажным ладошкам, до кото-рых грустно дотрагиваться, и крепкое рукопо-жатие господина Назира Шейха (имя написано на визитке, я давно заметила, что наши имена мало кого интересуют, равно как никто не счи-тает нужным сообщать свое: то ли это послед-ствия идеи реинкарнации и атрибуты нынешней сиюминутной жизни не представляют никакого интереса, то ли мы просто олицетворяем пред-меты, способные принести конкретную пользу, а в остальном - бессмысленные) застает меня врасплох, я смотрю на него в упор и с силой сжимаю ладонь, глаза в глаза, слишком муже-ственные для индуса черты лица, властная улыб-ка, волевой ироничный взгляд, он явно привык иметь дело с европейцами и просекает фишку, рукопожатие не ослабевает, ждет, что я сдамся первая, ха, играть так играть, все это длится не более двадцати секунд, широкий жест радуш-ного хозяина - чай, кофе? Светская беседа, чем мы занимаемся, это очень интересно, мы женаты? нет, мы просто друзья? ах, друзья, это прекрасно, у него тоже много друзей в Москве, как там погода? ну что ж, было бы неплохо взглянуть на наш ноутбук, если это возможно, посмотреть его в действии, это возможно, мы

120

в очередной - какой по счету? - раз вытаски-ваем ноутбук, подсоединяем принтер и сканер, это Windows 95 Plus? да, о, это замечательно, я набиваю на дисплее I love India¹ и распечаты-ваю на принтере, это замечательно, а теперь да-вайте отправим факс, факс? нет проблем, я тол-каю Алексея в бок - ты знаешь, как запустить факс-модем? он не знает, я начинаю разбирать-ся со всеми этими бесконечными окнами помо-щи, окнами информации, мне кажется, что все сделано абсолютно верно, но что-то не сраба-тывает, я начинаю заново, телефон, текст, от-править, по нулям, господин Назир Шейх веж-ливо улыбается и пытается светски беседовать, я повторяю все процедуры в третий, четвертый, десятый раз, меняю опции, вношу исправления, вызываю справки, я ненавижу факс-модемы, компьютеры, фирму Microsoft и господина Бил-ла Гейтса лично, у меня болит голова, палец то и дело загоняет курсор черт знает куда, мы гиб-нем, и некому нам помочь. - ОК, теряет терпе-ние покупатель, вообще-то, этот компьютер ну-жен не мне, а моему брату, он сейчас подъедет с минуты на минуту, он уже проконсультиро-вался со своими друзьями, они очень хорошие специалисты, если вы не возражаете, вы подъ-едете к ним в офис, они все проверят сами и по-том мы привезем вас обратно, если нам это под-ходит, мы поужинаем, если нет, мы все равно привезем вас обратно (ну да, разумеется, в этом случае кормить нас совсем необязательно), вы не возражаете? А разве у нас есть выбор?

Приезжает брат, безымянный и непохожий. Теперь я знаю, все индусы являются друг другу

¹ Я люблю Индию (англ.).

121

либо братьями, либо лучшими друзьями и коре-шами. Иного не дано. Очевидно, это опять же последствия идеи реинкарнации - кто знает, кем мы приходились друг другу в мезозое? Мы загружаемся в сюрреалистического вида ин-дийский джип 'Mahindra ' и едем к черту на ку-лички, на другой конец города, к продвинутым индийским хакерам. Невозмутимый тибетец за рулем гонит на пределе, мы пролетаем India Gates¹; широкие проспекты и тропические за-росли, лежащие коровы, сидящие коровы, про-гуливающиеся коровы, заправочные станции, начинает темнеть, я вспоминаю, что последний раз мы ели ночью, часа в четыре, похожий на кролика усатый брат вежливо улыбается и сно-ва начинает звонить по радиотелефону, на весь Дели - пять или шесть светофоров, велорик-ши, моторикши, автобусы, велосипедисты, по-возки, машины, люди текут и обтекают друг друга, выворачиваются, тормозят, машут рука-ми, сигналят, кричат и, в итоге, просачиваются сквозь друг друга, абсолютно не нуждаясь ни в постах дорожной полиции, ни в светофорах. У меня возникают сомнения, существуют ли во-обще в Индии правила дорожного движения. И все это с вездесущей, везде проникающей ин-дийской плавностью и мягкостью.

Улицы сужаются, дома уже непохожи на дворцы, но это и не восхитительная (похитительная?) нищета Old Delhi или Main Bazar'a, здесь живут люди с претензией. Люди с по-нятием. Пожилые толстые индианки беседуют на лавочках у дверей, земляная невымощенная улица, цветы в горшках, кадках, вазонах, маль-

¹ Ворота Индии (англ.).

122

чики в джинсах, девочки в шортах и кроссовках, балконы, террасы, мансарды, печать спокойст-вия и невозмутимости, гигантская декорация для очередного индийского фильма, воздух за-мер, застыл, затаил дыхание, нас разглядыва-ют, как диковинные цветы в оранжерее, на нас действительно стоит посмотреть - темноволо-сый молодой человек в чем-то обтягивающем, малиново-фиолетовом, расклешенном книзу, в невероятных узорах, в красно-синей майке с серебряной физиономией инопланетянина, в чер-ных ботинках 'Air Wear', увешанный туземны-ми украшениями и феньками, в красно-сине-желтых солнечных очках с восемью стеклами и девушка в парчовых желто-красно-зеленых, тоже расклешенных, штанах с ориентальными орнаментами, в радикально оранжевой про-сторной рубашке со смеющимися синими и зе-леными солнцами, увешанная и украшенная чем-то непонятным, с длинными золотыми волоса-ми и странными кольцами, напевающие песенки из репертуара Боба Марли - не свои, не чу-жие, не индусы, не европейцы, безумные при-шельцы из ниоткуда, пытающиеся продать кон-кретную японскую технику.

Полная индианка встречает нас у входа и про-вожает наверх, на третий этаж, по узкой, полу-темной лесенке. Мы оказываемся в комнате с семью работающими компьютерами, со шкафом, забитым книгами по программному обеспече-нию, хотим ли мы чай? мы хотим; говорим ли мы на хинди? нет, не говорим; присутствующие с явным облегчением переходят на хинди и что-то долго обсуждают, мы вытаскиваем ноутбук, сканер, принтер, документацию, и все начинает-ся заново - окна открываются, закрываются,

123

кто-то что-то говорит, кому-то звонит совето-ваться, узнавать цены, снова пытается запустить факс-модем, мы умираем от голода, вежливо улыбаемся, прикалываемся по поводу наших индийских винни-пухов, выходим покурить - простите, вы бросаете окурки прямо вниз? - да, но не прямо, не на старых леди, а на дорогу - ах, как это мило, большое спасибо - у них то-же не получается, муж индианки что-то объяс-няет нашему покупателю, тот задумчиво жует орешки и корчит понимающие мины, его помощ-ник мрачно маячит между балконом и комна-той, я толкаю Лешку в бок - а в Москве-то он работал? - в Москве работал - час, два, нако-нец, факс отправлен, хозяин турагентства по-лучил его и перезвонил, веселится и ликует весь народ, два с половиной, три, теперь проблемы со сканером, мы стоим на балконе и курим - как ты думаешь, он его купит? - купить-то он его купит, иначе бы он столько не возился, вот только сколько он заплатит? - я размахиваюсь и швыряю окурок в центр улицы, он плавно, как перышко в фильме 'Форест Гамп', парит в воз-духе и приземляется аккуратненько на 'старую леди', выползшую прогуляться, я, как нашко-дившая школьница, прячусь за пальму, рас-тущую в кадке, три с половиной, четыре часа, орешки кончились, чая больше не предлагают, сканер по-прежнему упорствует - мы выясни-ли в чем дело - радостно сообщает нам хакерша - этот сканер должен запускаться через Windows 3.11, а здесь Windows 95 Plus, нужно делать upgrade - она произносит это слово как мой одиннадцатилетний брат - смакуя каж-дый звук, ловя кайф от его значимости. Браво, ребята, не прошло и года! - Бы поужинаете

124

с нами? - осведомляется наш безымянный по-купатель - почему бы нет?

...Мы сидим на диване за низеньким столи-ком, напротив рядком расселись жена, двое де-тей и очередной брат нашего индийского друга, сбоку, в углу, по телевизору идет вечная индий-ская сага, сам хозяин и его старшая дочь сидят на диване, рядом с телевизором, мальчик-слуга приносит еду - рис, овощи, мясо - оказыва-ется, они мусульмане - простите, мы не едим мясо - о, простите, мы не подумали - еще овощи, здесь было мясо, это ничего? - это ни-чего - они смотрят, как мы едим, и мило улы-баются - слушай, это всегда так? они не едят вместе с гостями? - нет, обычно нет - а мы должны как-то с ними беседовать? - да ничего мы не должны, делай что хочешь - младший сын, ему всего четыре, стесняется и прячется в складках маминого сари, семилетняя дочка вы-глядывает с другой стороны - вы женаты? - коронный индийский вопрос, нет, мы разведе-ны, шутка, мы просто друзья, милые улыбки, закончить бы поскорей эту трапезу и домой, на фривольный и не обремененный любезнос-тями Main Bazar. - Я дам вам завтра ответ, вы можете подъехать к моему брату днем? часа в четыре? мы можем, мы все можем, подъехать, подлететь, подбежать, для нас уже нет ничего невозможного, с другой стороны, нас покор-мили, это значит - да?.. Младшая девочка бо-сиком выскакивает попрощаться с нами и ко-кетливо смотрит на Алексея - ты заметил, а барышня-то не промах, несмотря на нежный возраст - если бы тебе нужно было выйти за-муж в шестнадцать лет, ты бы тоже не стес-нялась...

125

Гашишные разговоры ?6

- все-таки это ужасно - все эти компью-теры, принтеры, сканеры и - Индия, я не по-нимаю, на хрена им весъ этот хлам, который окончательно добил Европу и Америку

- что за бред, Настя, что значит - зачем, а что ты им предлагаешь, писать перьевыми ручками и считать на камешках?

- слушай, ну неужели ты не Видишь абсур-да ситуации - офигевшие от научно-техни-ческого прогресса европейцы, и американцы . рвутся в Индию, Непал, Мексику, Африку, на Амазонку, медитируют, практикуют Бог знает что, жрут грибы, кактусы и аяхуаску, антропологи ищут сому и кричат-надрыва-ются о том, что архаические примитивные народы были на самом деле покруче, чем мы, физики впали в экстаз и строят фрактальные мандалы, западная медицина дискредитирова-на, архитекторы, дизайнеры, музыканты и еще огромная куча народу торчит от всяких этнических наворотов, проклинает техно-кратическое и лишенное сакральности запад-ное общество, а индусы, мексиканцы и тибет-цы учатся рассылать факсы и отправляют дочек учиться в американские медицинские колледжи

- Насть, ну это бред, все эти люди, кото-рых ты перечислила, ежедневно пользуются компьютерами, факсами, телефонами и так далее в своей работе, ты сама это, я думаю, понимаешь, мы с тобой в Индию тоже не пеш-ком пришли, наука и религия - это две части

126

целого, между ними нет противоречия, они просто взаимно дополняют друг друга, ну, ты сама уже настолько привыкла к такому коли-честву ежедневных мелочей, что даже не заме-чаешь этого

- слушай, я все это знаю, Аверроэс, концеп-ция двойственности истины, Николай Кузанский, Галилей, Эйнштейн, который верил в Бога, это все замечательно, только речь не о науке, а о технологии, об экспансии искусст-венного, а не о мистицизме отдельных продви-нутых личностей, когда Тимоти Лири раз-глагольствует о сжигании кармы в Интерне-те, а потом я узнаю, что он умирает от рака, у меня зарождаются большие сомнения в вер-ности его проповеди, причем именно с точки зрения традиции, из которой он спер слово 'карма'... точно так же, когда мне начинают впаривать про виртуальные реальности, про-должение нервной системы, и все остальное, благодаря чему вы обретете Бога и просветле-ние, я понимаю, что буддийский монах, или христианский монах, или любой другой чело-век, находящийся внутри какой-то традиции, если он попадет на необитаемый остров точ-но так же как и у себя дома не зависит ни от каких компьютеров и расширителей сознания, а среднестатистический киберпанк скурвится за два дня

- да ну, Насть, ну какой смысл говорить о среднестатистических киберпанках, я как бы никого не хочу обидеть, но в среднестати-стическом монахе я тоже не уверен на все сто, просто либо у тебя есть путь сердца, у тебя есть центр, либо нет, и тогда уже по фигу кто ты

127

- да ну, Леш... мы же начали не с того, как быстрее обрести благодать отдельным инди-видуумам, а с глобальной технической экспан-сии, я думаю, что внутри, в каждом отдель-ном случае, действительно присутствует этот пустотный буддийский контекст, и говорить про это сложно, точнее, наверное, вообще не получится, только вокруг да около, и все ори-ентиры и критерии - плавающие, но в социуме человек всегда выстраивает некую концепцию себя, другое дело, что осознанно это делают, в лучшем случае, процентов пять населения, а большинство довольствуется существующим набором, с чужого плеча, и называет это кар-мой или судьбой, или неизвестно как, и в соци-уме очень актуальна христианская модель, с ее социальной активностью, разделением на доб-ро и зло, и так далее, потому что христиан-ством изначально предполагается, что ты строишь себя по определенным правилам, и по ним же организуешь пространство вокруг себя, и в этом контексте наркотики, виртуальные реальности, подмена живого косным - это яв-ное зло, я говорю о глобальной тенденции, а не о тебе или себе лично

- я тебя уверяю, что глобальные тенден-ции далеко не так страшны, как ты думаешь, это такие нормальные человеческие страхи, люди же практически не изменились, измени-лась информация вокруг них, а люди умирали в семнадцатом веке от чумы, в девятнадца-том - от холеры и во все века от гриппа и ра-ка, люди жаловались, что нет денег, спива-лись, нюхали кокаин и покупали в аптеках лауданум, и Томас де Квинси стал писателем, не потому что он был наркоманом и не вопреки,

128

а просто стал, а еще тысяча не стала, и всегда так, религиозный фанатик ничуть не лучше наркомана, на наш век хватит

- да, только если говорить с христианских позиций, это нечестно думать только про свой век, это такой парадокс... протестант-ская и кальвинистская этика стали основой для формирования буржуазной морали и обес-печили промышленный переворот и нынешний технический прогресс, который и превратил доблестных самаритян в параноиков и деби-лов, абсолютно лишенных сердца...

- поздравляю, Анастасия, начали за здра-вие, а кончили за упокой, какие будут предло-жения по спасению души?

- срочно позвонить в ресторан и заказать творог с фруктами...

- а может, в German Bakery? ты как, Настюх?..

Мне хочется плакать. Я выхожу на улицу, чтобы купить воды, но на самом деле - скрыть слезы. Я чувствую себя запертой в инфекцион-ном изоляторе в разгар весны.

Опять дождь. Таиланд, Тибет, Бутан, Почдичери, Бангалор, Гоа - бесконечные истории, фантастические рассказы, ошеломительные фо-тографии, безумные персонажи, все это так ря-дом, только протяни руку, я тяну руку, она длится, двигается, дергается, отдельная и чу-жая, обезьянья лапка, отросток, корень баньяна, висящий в воздухе, вроде бы все правильно, все в порядке, но что-то не срабатывает, где-то перемкнуло, bad trip, картинка плывет и зы-бится, ты никогда не попадешь в Индию, На-стя, даже приехав в Индию, ты никогда не там,

129

всегда - вне, всегда - не герой, но рассказчик, всегда взаперти, в резервации, бледнолицая скво, кукла из марли... это паранойя, всего-на-всего паранойя, ничего страшного, кто-то хо-чет свести меня с ума, сыграть со мной злую шутку, надо меньше курить и больше контроли-ровать ситуацию, или, наоборот, больше ку-рить и меньше думать.

Льет дождь... это Индия, Настя, здесь мож-но выйти поужинать в кафе, встретить людей, которые сейчас уезжают куда-то восьмичасо-вым автобусом, они тебе расскажут, какое это клевое место, и ты по ним увидишь, что там, правда, должно быть классно, и ты уедешь вме-сте с ними... отовсюду капает и льет, по улице текут грязные потоки и вливаются в Яузу, свя-щенники приносят лотосовые листья со свечка-ми и пускают их по воде, вдоль берегов лежат саду в украинских костюмах, с усами, присо-савшись к чиламам, редко пройдут одинокие бурлаки с баржей, на носу одной из барж меди-тирует Будда, веснушчатый, в лаптях, в картузе набекрень с воткнутой гвоздикой, Будду иску-шает Марфа, а на мостах стоят живописцы и живописуют мгновенья, приходят школьники, раскладывают тетрадки и пишут сочинения по картинам, 'Как я провел Лету', гремит гром... это Индия, Настя, огромный телескопический карий глаз, осьминог, медуза, кисель, клейстер, Солярис, колышется, шевелится, ворочается, причмокивает, всасывает тебя, втягивает, изу-чает? нет, chill out, ты же не станешь изучать хомячка или свинку, просто приколешься, ка-кие они забавные, карнавал для тебя одной, только посмотри, только скажи, только запла-ти, клоуны в больнице, ты не больна, девочка,

130

кто сказал, что это больница? это профилакто-рий, раньше умрешь - раньше родишься, все классно, только улыбнись, только забудь, только забудь? сворачивается хлебным катышем, коро-вьей лепешкой, космическим кренделем, шоко-ладной плюшкой с корицей из German Bakery, любовь не любовь, дом не дом - пристань, при-ют, прелюдия или пародия? одна сплошная эмо-ция, без цвета, без запаха, без звуков, беспола, без пола? без дна, бездна, узда, детская азбука в картинках, проказа, пауза... Это Индия? Не печаль - поволока, паутина, патина, не хмель, а дурман, не сумрак - сумерки, не зараза - заводь, омут, путы, не миф, а сказка, потайной лаз, зияние, глаза в глаза, насквозь, мимо, ме-няя шило на мыло, иллюзию Европы на иллю-зию Индии, недоверчивость на недоумение, бессонницу на бессмыслицу, нонсенс, абсурд, абстинентный синдром. Гамак, подвешенный в пустоте, раскачивающийся на ветру. One ru-pee, please...¹ И нет выхода, совершенно нет вы-хода, сплошной приход. Не дар - диагноз, ис-тория болезни, приговор, высшая мера, пожиз-ненное заключение. Или злоключение? Какое зло, Настя, окстись, очнись, о чем ты? Отче... Короче - это Индия!..

...Когда, во сколько мы просыпаемся? Часов нет, солнце и музыка сквозь ставни, я не могу так долго спать! это совершено невыносимо, го-лова раскалывается, за стеной - смех и Гоа-транс, Алексей спит, я не нахожу себе места, мы не напрягаем друг друга, зачем будить? за-чем звать, просить, выяснять, договаривать-ся, устанавливать правила? все идет как идет,

¹ Одну рупию, пожалуйста... (англ.)

131

с самого начала, но - что? что-то неладно, ме-ня снова трясет, вверх-вниз, вверх-вниз, что все это значит? что я должна понять? или это веч-ный московский зуд - обязательно что-то по-нимать? почему один прилетел и улетел, почему возник второй, почему это все - со мной, поче-му, по какой причине, ist môglich, каковы по-следствия, или, между прочим, не совсем, вот именно, зело, аки, пошто, pourquoi pas, отож, it depends...

Я пытаюсь читать, писать, слушать плейер, мне хочется вскочить и бежать, спастись, все я вру, никуда мне не хочется, no women no cry¹, или нет, не так, мне хочется туда, куда меня хо-тят, или хочет, но кто? не знаю, не знаю, куда мы поедем, Анастасия? куда скажешь... мы мо-жем поехать на север, или в Кашмир, или в Ги-малаи, почти каждый день нам звонит из Манали девушка Ян Цзун с голосом, как стеклянные шарики, она сняла для нас дом, она звенит, как Снежная Королева, или, мили... куда скажешь, я поеду, куда скажешь, мой дом всегда со мной, где-то все уже решено, и не важно - как, про-сто все уже есть, восхитительное мгновение, кайрос, витаминизированный экстракт бытия, желатиновая капсула, зависшая перевернутым лунным обмылком, что бы ни случилось - все правильно, все к месту и вовремя, я стою на бескрайнем продуваемом плато, чистая и про-зрачная, текучая, как Терминатор, и прошлого нет, все завершилось и кончилось само собой, совершено само собой, взаимоотношения, обя-зательства, обстоятельства, флаеры, любовь, коммуникация, доверие, работа, сентименталь-

¹ Нет женщин - нет слез (англ.).

132

ность, цинизм, parties, правила общежития, клубные карточки, кредитные карточки, теле-фонные карточки, безопасный секс, жетончи-ки, проездные, удостоверение личности, систем-ные ошибки при запуске, наркотики, студенче-ский билет, выживание, дискеты, видеокассеты, компакты, семья, покупки, поступки, уступки, принципиальность, диплом, политическая кор-ректность, зарплата, минеральная вода, пре-тензии, привязанности, нечто вопиющее, деточ-ка, милочка, хамка, ничего этого нет, я готова ехать куда угодно, меня ничто не держит, у ме-ня нет никого и ничего, чтобы привязывало ме-ня к Москве, к России, к Земле, к Млечному Пути, куда скажешь, куда привезешь, идеаль-ное путешествие, кто ты? не важно, кто бы ни был - все уже есть, все уже решено, абсолют-ная пустота и ветер, западный ветер Мэри Поп-пине, центр циклона, вакуум, волшебный ост-ров Питера Пэна, я чувствую, как этот вакуум затягивает, засасывает людей, которым есть что терять, кого или что бросать, они стоят на скалах вокруг плато и их тянет вниз, прыжок в никуда, инициация или индульгенция? про-стите, я ничего не могу поделать, я - чистая, покорная пустота или хаос? а что, есть разни-ца? я буду всем, чем скажешь... потому что все уже решено, и не важно как, совсем не важно, у меня нет ни цели, ни корысти, ни умысла, '...Господи, если я молюсь тебе из страха перед адом, то покарай меня адом; если из стремле-ния попасть в рай, то лиши меня рая; а если я служу тебе из чистой любви, то возьми меня и делай все, что угодно...', и это не может быть плохо, только чистое сияние и ветер, может быть, в Ришикеш? почему нет? я даже не поше-

133

велю пальцем, в Ришикеш так в Ришикеш, вот только который час? о, черт, мы же опаздыва-ем, Анастезия, мы опаздываем к нашим доро-гим друзьям, мы? опаздываем? это исключено, Лешенька, это абсолютно исключено, мы - всегда вовремя...

...Мы выскакиваем из рикши (Боже, а как по-другому - с? от?), перебегаем, увертываясь от машин и рикш, Janpath Lane и сталкиваем-ся нос к носу с братцами-кашмирцами. Даже Перец в наличии. Они милы и назойливы, они предвкушают хороший куш, они готовы ехать в Кашмир хоть сейчас, или мы поужинаем? ага, непременно, прямо сейчас, в три часа дня и по-ужинаем, а потом прямиком в Кашмир, не за-езжая в гостиницу, как они, готовы одолжить нам свои вещи? о, Анастезия сегодня смеется? а Алекс почему-то бледный, проблемы с желуд-ком? ну конечно, они же предупреждали, чтобы не было проблем, нужно есть только с ними, они-то знают, что кладут в пищу, ха, это тонко, но мы-то - по-прежнему нет, о, Анастезия се-годня имеет хорошее настроение, а, Алекс? она сегодня в порядке...

Так, с шутками и прибаутками мы приближа-емся к турагентству. Очередная порция родст-венников, обмен рукопожатиями, глаза в глаза, блондинка-путешественница лет сорока смот-рит на нас изучающим взглядом и улыбается, если она позволит, это не займет много вре-мени... конечно, no problem... он был бы счаст-лив дать нам тысячу семьсот, но тысяча восемь-сот - верхний предел, ОК, тысяча восемьсот, мы согласны, мы, видимо, не поняли, он был бы рад заплатить только тысячу семьсот... нет, отчего же, мы немного говорим по-английски,

134

тысяча восемьсот нас вполне устроит... да, но он хотел бы, чтобы мы понимали, он очень до-рожит дружбой, это очень важно в бизнесе, чтобы все были счастливы...

Лешка покрывается испариной, он совершен-но никакой, пора завязывать... вот именно, он совершенно прав, я улыбаюсь в сторону блон-динки, мы будем счастливы продать этот ноут-бук не за две тысячи, а всего за тысячу восемь-сот, он меняет тему, куда мы едем? в Гоа? нет, ну что вы, сезон закончился, благовоспитанные мальчики и девочки возвращаются домой, в Де-ли, ха-ха, это хорошо, значит, домой? какое ин-тересное кольцо, о, оно развинчивается и от-крывается, это просто замечательно, а что с Алексом? почему он такой бледный? проблемы с желудком, о, как это грустно, чай? кофе? по-чему бы нет, так вот, тысяча семьсот - это иде-ально, все счастливы, всем хорошо, тысяча во-семьсот - это возможно, но он плачет, мы же не хотим, чтобы он плакал? мы сами не хотим плакать, тысяча восемьсот - это предел слез и для него и для нас, только с разных сторон, ах, это остроумно, но зачем же нам плакать? мы среди друзей, мы получим свои тысячу семь... тысячу восемьсот, ОК, Анастезия, Алекс, если мы хотим, он может предложить нам ряд туров по Индии, очень недорого, мы отдохнем, мы не хотим, это не страшно, главное, чтобы все были счастливы, чтобы все были друзьями, значит, завтра мы приносим компьютер, получаем свои тысячу семьсот... прошу прощения, он огово-рился, мы приносим компьютер и получаем тысячу восемьсот, о, Анастезия, так нельзя, взгляд в сторону блондинки, блондинка улыба-ется даже не глазами или губами, а вся сразу,

135

у нее такое ехидно-улыбающееся состояние, какие у Алекса очки, это потрясающе, правда? блондинка кивает, это откуда? это из Берлина, с Love Parade, ах, сколько стекол? восемь, мож-но померить? Алексу совсем плохо, не будем вас задерживать, тогда до завтра, так же, днем, сами понимаете, получить тысячу семьсот на-личными - это требует времени... мы понима-ем, тысяча восемьсот - это деньги, до завтра...

Наши кашмирцы изнывают под дверью. Ну, что? Ну, как? Сколько он вам заплатит? Я с тру-дом скрываю брезгливость - никогда не любила 'шестерок', Алексей уже дня три, как достиг сатори, на его лице застыла блаженная мучениче-ская улыбка, кашмирцы для него - как комары. Ну, что, мы можем поужинать? Мы хотим по-ехать к ним и покурить? Нет? Тогда танка. Они отведут нас к продавцу танка, это здесь, навер-ху. Танка? Но у нас нет денег, деньги будут толь-ко завтра, это не страшно, сегодня мы просто вы-берем, а завтра купим. Давай зайдем, Настюх, нам все равно нужны танка, ОК, давай зайдем.

Мы поднимаемся по узкой изгибающейся ле-сенке на третий этаж и попадаем в комнатку два на три метра, к продавцу танка. Мы ищем Махакалу? нет проблем, он снабжает танка все магазины Дели, он привозит их из тибетских монастырей, кашмирцы начинают разворачи-вать на полу скатанные танка, мы смотрим, за-таив дыхание, это, конечно, новые работы, не древние, вы понимаете, да, мы понимаем, но это и не дешевые уличные танка для туристов. Мандалы, Махакала, искушение Будды Марой, Ка-ли, Будда Амитабха, тончайшие линии, совер-шенно психоделические цвета - бирюзовый, малиновый, охристый, бордовый, салатный, зо-

136

лотой на черном, у меня щиплет кончики паль-цев, тело горит, в животе прорастает репейный куст. Мадам, вам нравится? Нравится? Я вспо-минаю русское слово - намеленные, я не знаю как перевести это на английский.

Нравится? Все гораздо серьезнее, я уже не уверена ни в чем, но я знаю только одно - я не могу смотреть на танка с христианских пози-ций, как на произведение искусства, я уже - внутри, я не знаю три четверти сюжетов, я не знаю языка, но меня уже перемалывают жерно-ва дхармы. Мне нравится? Да, очень. Что я могу добавить?.. Вы покупаете что-нибудь? Завтра? ОК, я принесу из дома еще танка. Мы выходим на улицу, Господи, совсем темно, это сколько же времени мы пробыли у танкиста? Часа три или четыре. Ты хочешь есть? Я просто умираю. Если мы хотим завтра уехать, надо купить билеты на автобус. Ты решила, куда ты хочешь? Я? Куда скажешь, мне все равно, абсолютно все равно...

Гашишные разговоры ?7

- сценарий-то будем писать?

- будем, но это же твой фильм, ты уже знаешь, о чем?

- смотри, короче, мальчик и девочка от-правляются 6 путешествие в Индию и в само-лете знакомятся с Володей....

- который подкидывает им еще девочку

- нет, как-то у нас много девочек получа-ется, тогда два мальчика и девочка отправля-ются в Индию и

137

- ничего не много, какой ты моногамный, а интрига где? где конфликт?

- слушай, я предлагаю вообще без девочек, ну их, просто три мальчика

- правильно, а девочки появляются по ходу фильма, много и разные

- подожди, Анастасия, ты меня путаешь, зачем обязательно много, к чему излишества, и потом - что значит разные?

- зеленые и красные, это значит, что ты удержишь в напряжении сразу всех - женщина существо привязчивое и маниакальное, ей ну-жен главный герой или несколько героев, но сначала и до конца

- ха, подожди, подожди, до конца, гово-ришь? до какого такого конца?

- ох ты, Боже мой, как тонко, до конца фильма, разумеется, так вот, главные герои у нас появляются в самом начале, а мужчина полигамен, поэтому девушки внедряются в сюжет по очереди и меняются, таким обра-зом мы обеспечим успех сразу и у мужчин и у женщин

- но потеряем потенциальных зрителей среди голубых и лесбиянок

- а так же трансвеститов и феминисток

- ну ладно, слушай, я же серьезно, это же не прикол, должна быть какая-то московская предыстория, на хрена они поперлись в Индию

- да просто, по кайфу, вот ты, например, первый раз зачем поперся?

- я читал разные вещи, у меня было чувст-во, что мне сюда очень надо, и я стал искать человека, который бы меня сюда привез, кото-рый бы знал Индию, и познакомился с Влади-ком, но я к этому конкретно готовился

138

- и ты можешь выделить из этого интри-гу, предысторию?

- не знаю, можно придумать

- и потоп, предыстория не обязательно должна быть в начале, она может всплывать такими вспышками, взрывами, это должно быть кино, а не иллюстрации к диалогам и мо-рали фильма

- а, смотри, короче, Володя собирается ехать в Непал и приходит к мальчику в офис, где знакомится с ним и зашедшей к нему девоч-кой, и он в нее влюбляется

- это девочка мальчика?

- да, а девочка и мальчик что-то такое то-же вдруг чувствуют и тоже решают ехать в Индию

- а зачем им? что они там забыли?

- смотри, мальчик работает в ксерокс-офисе

- ксероксом, мальчик учится в театраль-ном и в свободное время подрабатывает, при-творяясь работающим ксероксом

- подожди, и к нему приходит Володя ксерить карты

- и там, в одном очень старом, старом атласе, который Володя украл в Ленин-ской библиотеке ночью (заметь, это предыс-тория, Володя в маске из колготок 'Golden Lady' и в памперсах пробирается в здание, наезд крупным планом, что это? что там у него в кармашке? ба, да это же батончик 'Mars'!)

- это флакончик 'Snickers', слушай, Анастезия, давай серьезно

- так я серьезно, нам же нужны деньги, это реклама, вот, и вдруг из атласа выпадает

139

очень старая бумага, на которой мелькает очень редкая фамилия мальчика

- то есть у него много фамилий, а эта из них из всех самая редкая?

- давай серьезно, давай серьезно, а сам... нет, у него одна фамилия

- да и то редкая, замечательно, теперь все встало на свои места

- и мальчик подбирает этот листок, и об-наруживает, что это странички из дневника его дедушки, который в начале века подписы-вал договор между Россией и Китаем о стату-се Тибета, и там он признается, что во время этих переговоров он потерял свою трубочку для курения гашиша, а в трубочке есть резьба, и если этой трубочкой открыть потайной сейф в Кремле, то откроется доступ к карте Шамбалы, которую махатмы передали Лени-ну, и мальчик решает найти эту трубочку

- а Володя на самом деле шпион и провока-тор, и листочки поддельные, то есть трубоч-ка на самом деле существует, но она помогает найти не карту Шамбалы, а... нужен какой-то неожиданный ход

- нужно не париться, а снимать кино про себя, неужели с тобой за четыре года поездок в Индию не было ничего безумного?

- да было, конечно, но в Индии главное - состояние

- так и сделай состояние, это же самое трудное, в Голливуде сидит вагон сценаристов и придумывает неожиданные ходы, а состоя-ние - это или есть или нет, за это дают при-зы на кинофестивалях

- хорошо, тогда три мальчика...

140

Свершилось! Мы идем осматривать окрест-ности. Недельное затворничество на Main Bazar'e закончилось. Но какие-то странные окре-стности у нас. Какие-то неоднозначные. И чем дальше, тем неоднозначнее. Я не очень уверена, что их стоит осматривать. Ой, мама... Что это? Ты видел? И дело даже не в лачугах, громоздя-щихся друг на друге, нависающих, свешиваю-щихся, с трещинами, вот-вот готовыми рухнуть, не в запахах - смеси мочи, гниющих фруктов, коровьего навоза, прелого тряпья, благовоний - не в пересекающих улицы веревках с бельем? одеждой? с чем-то, не в цветах - серых, туск-лых, выжженных, влажных, буро-неопределен-ных - дело в людях.

Кажется, они впервые видят европейцев. Ка-жется, они не совсем уверены, что мы тоже люди. Со всех сторон несется шипение, ворча-ние, бормотание, со всех сторон тянутся руки, очень много рук, они ощупывают, щиплют, тро-гают, хватают, дергают, тянут, процессия му-сульман выплывает из освещенных дверей... чего? мечети? не бывает таких мечетей! это халупа, а не мечеть, они движутся нам на-встречу, как призраки, как похоронные коман-ды в семнадцатом веке во время эпидемии чу-мы, мы прижимаемся к стене, что-то стекает мне за шиворот, что-то или кто-то? дети неис-товствуют, улицы ветвятся, что за безумный программист наворотил все эти директории и поддиректории?

Бах! Что-то льется сверху. Это помои? Гоб-лины улыбаются желтыми от бетеля зубами в стенных нишах. Мальчишки орут 'Hallo!', что мне делать? отвечать или молчать? хватают за руки, я иду, затаив дыхание, Лешка абсолютно

141

невозмутим, светится в темноте кислотными штанами, уа-аа-ау! мама! удар сзади, у меня пе-рехватывает дыхание, Анастасия, что же ты так нервничаешь? я? это детки разбежались и нале-тели на меня со всей силы, они просто не зна-ют, как с тобой познакомиться, как привлечь внимание, я чуть не наступаю на чью-то вы-тянутую ногу, велорикша звенит звоночком, только успевай поворачиваться, скорее, впе-ред, я вижу свет, ватага мальчишек, их уже че-ловек десять, приплясывает вокруг нас, пляшу-щие тролли, мы выходим на освещенную улицу, на прощание меня хватают за грудь и с радост-ными воплями удаляются. Они схватили меня за грудь! Они обалдели! А почему бы нет, Настюх, почему бы им не схватить, если более мягкие ухаживания не возымели действия? Ты издеваешься, да? Что это было? А что, понрави-лось? Это Old Delhi. Хочешь вернуться?..

Вернуться? Хочу ли я вернуться? Например, в Москву? А где это? Мысли бегут врассыпную, наступают друг другу на пятки, а что если все это чудовищная подставка? все это гигантская провокация с целью свести меня с ума? галакти-ческий заговор? а что если неведомые космиче-ские сущности заманили меня в ловушку, с це-лью... я не знаю, как я могу знать, какие могут быть цели у космических сущностей?., в темноте обшарпанные дома кажутся жертвами бомбеж-ки, с зияющими провалами вместо окон, про-емами в другой мир, и оттуда вторгаются облакообразные, коричневые существа, притворяю-щиеся рубашками... бахх!! уаауа! черт, на что это я наступила? а как это - ДМТ? Это как ЛСД, только за пятнадцать минут и в миллион раз интенсивней. Я не понимаю, как может быть

142

интенсивней, если там просто - Иначе? Как одно Иное может быть в миллион раз интенсив-нее другого Иного? И что потом? В смысле? Ну, какой-нибудь отходняк, ломки? Да нет, ну ка-кие ломки могут быть после ЛСД? Знаешь, со мной очень странные вещи были. Например, я два дня была уверена, что разговариваю с людь-ми, отвечаю, спрашиваю, и совершенно не по-нимала, почему они не реагируют на мои реп-лики, или зададут вопрос и так странно вы-жидающе смотрят, а потом оказалось, что я с ними мысленно общалась, они ничего не слы-шали, вообще. - Ну, это отдельный случай, я такое первый раз слышу...

Да, да, почему-то я постоянно оказываюсь чем-то отдельным, почему-то у меня все слегка неправильно, то есть не то чтобы совсем явно не так, а вот какой-то гребаный нюансик, ка-кое-то затраханное отклоненьице, и - все на-смарку. Все Насмарку? Кто такой, черт возьми, зто Насмарк? Кто он такой? Тоже из этих, из пришельцев? Знаешь, я давно хочу провести в Москве акцию под девизом 'Земля - земля-нам! ', а то развелось всех этих инопланетян-контактеров как кур нерезаных. Все планеты обязаны открыть свои дипломатические пред-ставительства, все, кто там у нас с Марса, Си-риуса, Альфы Центавра и так далее обязаны зарегистрироваться в месячный срок, офор-мить визы и въездные документы и платить со-ответствующие налоги, пройти карантин, не-легальные иммигранты высылаются обратно...

Слушай, а прикинь, если у нас над Видным - это такое межгалактическое Гоа? Что все эти постоянные НЛО там просто тащатся на рэй-вах? О, ребята, летим на Землю, там сейчас

143

сезон, вся тусовка, туда-сюда, подъедут класс-ные ди-джеи с Альтаира, венерианки - закача-ешься, такие девочки, а какие у них присоски, как они светятся в рентгеновских лучах! там сейчас уже около сорока звездолетов, самые крутые наркотики в Галактике, новый кайф - ты можешь попасть внутрь землянина и пожить в нем, только главное не залипнуть и не стор-чаться...

Тут с одним парнем с Дельты Ориона такая фигня произошла, он попал в тело какого-то царевича и завис, стал искать путь избавления от страданий, потратил фигову тучу локально-го времени, пока не достиг просветления, когда за ним прилетели родители, они его просто не узнали, говорят, он до сих пор в реабилитаци-онном центре в районе Магеллановых облаков, считает себя землянином, достигшим нирваны, и призывает всех оставаться в человеческих те-лах, пока все земляне не достигнут просветле-ния.. Да, ребята, что ни говори, по-разному бы-вает... Пути Господни... Очень дешево, гипер-пространство совершенно не заселено!..

Пфф, Настенька, у тебя температура, от-дохни... Да, да, все так...у меня температура... у меня жар... я задыхаюсь от боли и ужаса... я должна вернуться... но мне некуда возвра-щаться... я хочу вырваться наружу... но где находится эта fucking ружа? как на нее вы-браться?.. я стою на пустынном плато... по-дробности моей жизни возникают синхронно и разом, рифмуются, сопрягаются, брыкаются в мозгах... традиционные московские буриме, тридцати- и сорокалетние друзья, рефлексив-ный гламур, Мамардашвили, Щедровицкий, оргдеятельностные игры, истории про Наумова и

144

Чарковского, кстати, говорят, Наумов вырвал-ся, Наумов в Индии, или на Шри-Ланке? сидит в монастыре, принимает паломников, Пятигор-ский, 'Философия одного переулка', интриги, анализ, семинары, рамки, схемы, заказы на предвыборные кампании, цинизм, доведенный до предела, 'духовность живет в виртуальных реальностях, и поэтому однажды люди остают-ся, а - ничего нет, и они начинают недоуме-вать, что же это было...', браво, Настя, как ты его сделала, я извиняюсь, но ты его просто сде-лала, ты знаешь, чей он аналитик? между на-ми девочками... мы отыграли большой кусок энергии...

Лешка прыгает по комнате с плеером, машет руками и ногами, замирает перед зеркалом, на-чинает прихорашиваться, поправлять оранже-вую рубашку в ромашках, вертеться, красовать-ся, я чувствую себя тяжелой и старой, я никак не разберусь с этими мальчиками и девочками, которые должны бы быть моими ровесниками, которые едят кислоту, как лимонные леденцы, и курят гашиш every fucking day, такие легкие и свободные, не знающие ни агрессии, ни рев-ности, ни норм, ни правил, такие разноцветные и светящиеся в ультрафиолете, со всеми этими ди-джеями, хакерами, промоутерами, кибер-панками, авангардными модельерами и гене-раторами проектов, плюшевыми игрушками, Чебурашками, слакерами, журналистами, сти-листами, поклонниками унисекса и виртуаль-ных грез, 'пираньями пера', чья реальность не столько кусается, сколько покусывает, я никак не пойму, что это - святость или рыбья кровь?..

В Дели все жарче и жарче. Мы забираем день-ги. На столе - пачка стодолларовых купюр.

145

Мы вытаскиваем компьютер, принтер, провода, жест рукой - я вам верю, мы считаем деньги, здесь только тысяча семьсот, но я же сказал вчера, что был бы счастлив заплатить тысячу семьсот, прошу прощения, но вчера вы сказали, что были бы счастливы заплатить нам тысячу семьсот, но тысячу восемьсот - верхний пре-дел, вы меня не поняли, Анастезия, почему Алекс все время молчит? почему? да потому что у него болит живот, потому что он обкурен в жопу, но, главным образом, потому что он уже охуел от вас, мудаков, но... я беру себя в руки, я улыбаюсь, я говорю, что Алексу нездоровит-ся, ах, как это обидно, я надеюсь, завтра ему будет лучше, я хочу, чтобы ты поняла, Анасте-зия, не в деньгах счастье, самое главное - это дружба, если бы у нас не было друзей, мы были бы страшно несчастны, даже обладая всеми со-кровищами мира, я покупаю у вас этот компью-тер, потому что хочу вам помочь, я покупаю его несмотря на то, что вынужден сделать upgrade (эх, нет на тебя моего брата!), поэтому, если ты требуешь, я заплачу вам тысячу восемьсот, но я буду очень расстроен, я совсем не уверен, что мы сможем остаться друзьями...

Лешка сидит, широко расставив ноги, подав-шись вперед и опустив голову, я спрашиваю по-русски, что будем делать? ты понимаешь, что происходит? да что тут понимать, он нас разво-дит на деньги, но я не могу, Насть, мы и так уже столько потеряли, объясни ему, что дело не в ста долларах, а в тысяче, которую мы уже недо-получили... я перевожу, господин Назир Шейх расплывается в улыбке, ах вот оно в чем дело, тогда конечно, он понимает, мы останемся дру-зьями, он хочет, чтобы мы подумали о сотруд-

146

ничестве, он может предложить нам очень вы-годный товар, он наклоняется к Алексею и что-то шепчет ему на ухо, я, кажется, знаю, что за товар припас наш индийский Друг, но нарко-тики - это не для нас, вы подумайте и дайте знать, мы подумаем, мы обязательно подумаем, крепкие рукопожатия, мы непременно подума-ем и дадим знать, и провалитесь Вы с вашими деловыми предложениями, дорогой господин, как вас там...

Пузырь лопнул, мы свободны! я знаю, что я вырвалась, все равно куда, главное - извне, мы покупаем танка, заказываем благовония, зна-комимся с сыном тибетца, вы продали компью-тер? за сколько? какой ужас! это очень деше-во! я бы заплатил вам больше, гораздо больше, с индусами нельзя иметь дел, почему вы не до-ждались меня? я бы купил у вас... Fuck off, он бы купил, его папочка уже сказал нам, за сколько бы он его купил... мы можем уехать, куда? куда скажешь... а пока у нас есть время, мы едем в Lotus-temple¹, храм религии бахай, храм объ-единения всех религий. Мы едем молчать.

Рикша то и дело оборачивается и улыбается, притормаживая, чтобы дать нам возможность закурить. - Я, когда езжу на рикшах, по-нимаю, почему индусы отказываются строить метро. - А они отказываются? - Ну ты что, Насть, конечно, англичане уже лет тридцать пытаются им всучить постройку метро, а инду-сы над ними хихикают. Я не думала об этом. Я пытаюсь представить себе, как это - метро в Дели. С одной стороны - полный бред. С дру-гой - это должно быть нечто абсолютно сюр-

¹ Лотос-храм (англ.).

147

реалистическое. Учитывая индийскую способ-ность к всепроницаемости, они вполне могут обойтись одним туннелем - поезда будут про-сто просачиваться друг сквозь друга. Рикша тормозит на небольшой площади, где уже тусу-ется приличная компания его товарищей и пара залетных гастролеров - туристических авто-бусов.

Мы входим на территорию огромного парка? сада? я останавливаюсь, потрясенная открыва-ющимся зрелищем. Во все стороны, куда хватает глаз, тянутся подстриженные зеленые лужайки с клумбами, огороженными белыми камнями, с аккуратными деревьями и кустами вдоль пес-чаных дорожек, разбегающихся в разные сто-роны. Красные, лимонные, бирюзовые, фиоле-товые, карминные, оранжевые, невообразимые цветы шевелятся от ветра, как разноцветные те-ни индианок в сари, ни одно из которых не по-хоже на другие.

Мусульмане, сикхи, индуисты, христиане, буддисты, монахи и любопытствующие, турис-ты и пилигримы, взрослые и дети прогуливают-ся, струятся по дорожкам, улыбки, солнце, на голубом небе - облака с пасхальных открыток, этого не может быть, это мираж, это не в Де-ли, не на Земле, не во времени и пространстве, и над всем этим - белый многолепестковый ло-тос, сверкающий на солнце, гигантский межга-лактический цветок, распустившийся каким-то чудом в ста метрах от нас.

Мы сдаем обувь в подземное хранилище и босиком поднимаемся по ступенькам - 'По-жалуйста, храните молчание во время пребыва-ния в храме' - внутри прохладно и гулко, де-ревянные скамьи, по периметру храма, в лепе-

148

стковых нишах - таблички с изречениями Ба-хаулы на английском и хинди, я с трудом раз-бираю все эти слова, так напоминающие стихи Блейка - еще одного гениального визионера. Свод, образованный соединением лепестков, теряется в прохладной высоте.

Я сижу по-турецки на деревянной скамье... сколько времени?.. я чувствую, как текут сле-зы... губы сами собой повторяют снова и снова: 'Святый Боже, Святый крепкий, Святый бес-смертный, помилуй нас,..', - я знаю, что Исти-на одна, Лешка прав, просто каждый идет к ней своим путем, но... но никто не идет ниоткуда, все где-то начинают свой путь, и Будда был индуистом, а Иисус - иудеем, или я сама же по-палась на крючок, Иисус - Сын Божий, а не... слеза сползает по шее и я чувствую как сквоз-няк холодит мокрую кожу... да не все ли равно, а? не все ли равно? вечное мгновение, кайрос, не надо ничего называть и объяснять, просто - кайф и все... 'Святый Боже...' я была в раю, я помню время ада, и я знаю теперь,.. Господи, я что-то знаю, но я не могу объяснить это... ка-кое-то новое знание, восприятие, что-то внут-ри - и все по-друтому, но я не могу говорить... я есть не знать, что сказать... оно она он они это рвется наружу, и нет слов, совершенно нет слов,..

Куда теперь? А поехали на развалины мече-ти, тут есть одно место, я не помню, как назы-вается, там стоит Колонна Счастья, надо встать к ней спиной и за спиной обнять руками, если пальцы дотянутся друг до друга, значит ты бу-дешь счастлив, или можно загадать желание. Поехали?

Начинает темнеть, быстрые сумерки подсту-пают внезапно, я знала - рай - это место, где

149

всегда темно и тепло, как летом, часов в один-надцать вечера, теперь я знаю - рай - это Ин-дия... Бурундучки бегают по камням, прячутся в щелях, какие огромные камни, какие живые, как отличаются индийские развалины, дыша-щие и наполненные силой, от глянцевитых и мертвых греческих! Я чувствую, что каждый ка-мень разрушенного минарета живет более силь-ной жизнью, нежели весь восстановленный Пар-фенон. Я вспоминаю историю Кастанеды об ин-дейских пирамидах, о Ла Горде, которую чуть не убил найденный рядом с пирамидами каме-шек, я даже не чувствую, а чую, почти по-зве-риному, властную притягательность этого места, равнодушие и покой духов, здесь обитающих, - если ты слаб, тебя съедят, если ты силен - ты станешь сильнее, не почему-то, не по причине, просто так уж заведено, белая скво...

Толпа туристов вертится у Колонны. Трое 'новых русских' с видеокамерами и радио-телефонами - и не лень же отключаться-под-ключаться заново! - тщатся запечатлеть исто-рические события, толстый мужик изо всех сил тянется пальцами, выпячивает пузо, приятели снимают его потеющую физиономию - Паль-цы снимай, пальцы снимай! - орет герой дня. Мы с трудом сдерживаемся, чтобы не расхохотаться, не выдать себя, 'пальцы снимай! ', вот умора, даже здесь они со своими пальцами!..

Рыжий с видеокамерой замечает нас, тупо смотрит на наши невероятные прикиды, и на-ставляет на нас камеру - короче, пацаны, евро-пейская молодежь, блин - мы хохочем и заку-риваем сигареты. Теперь наша очередь, Лешка сразу соединяет руки за колонной и отходит, у меня ничего не получается. Я ищу всевозмож-

150

ные объяснения и оправдания - ты выше, у те-бя плечи выше, а колонна там уже - а как же с мальчиком сикхом? ты же видела - да, но он тренировался - ага, Анастасия, как это я сразу не понял, нужны регулярные трениров-ки - очень смешно...

Меня снова охватывает приступ отчаянья - все так ужасно, все так грустно, и нет мне счас-тья, и в Непал я не попала, почему кругом такая фигня? Включаются прожекторы и во вращаю-щемся свете возникает стробоскопический эф-фект, силуэты пляшут, двигаются, изгибаются, мир, нарезанный ломтиками, затягивают нас в свой танец, из которого нет возврата, нет воз-врата? но куда? куда возвращаться? неужели ты серьезно веришь, что сейчас сядешь в рикшу и вернешься в отель? в тот же самый отель? не-ужели ты настолько наивна, что не понима-ешь - ты везде - впервые, всегда и везде - все заново, одно единственное мгновение, в кото-ром все... И нет никакого страха, chill out, но...

Гашишные разговоры ? 8

- слушай, а у тебя не возникает ощуще-ния, - гашиш, ЛСД, ДМТ, это все такая чудо-вищная прелестъ, что это все чудовищная ил-люзия - расширение сознания, иное восприятие

- нет, не кажется

- и у тебя не возникает ощущения грехов-ности'?

- Настъ, ну ты пойми, все зависит от культурных стереотипов - сигареты больше

151

приняты в европейской культуре, и поэтому это нормально, а гашиш и ЛСД - под запре-том, и поэтому тебе кажется, что то, что ты куришь - это ничего, а все остальное - большой грех

- но ведь ты не можешь отрицать того, что сигареты не действуют на тебя, как кис-лота?

- ну и что? а водка, по-твоему, лучше?

- нет, но наркотики гораздо быстрее раз-рушают организм

- кто тебе сказал? что ты знаешь об орга-низме? ну я тебя уверяю, Насть, я читал очень много книг по поводу влияния гашиша или гри-бов на организм, и это абсолютно безвредно, просто в нашей стране совершенно нет куль-туры употребления наркотиков, я вообще не понимаю, как можно в Москве есть кислоту, это только в Гоа, на party адекватно, а люди жрут по три 'промокашки' зараз и едут в 'Титаник', но это все придет, вот героин - это страшно, я согласен, и вообще всякие опи-умные вещи

- но героин и не настолько легко достать

- да кто тебе сказал?! ты знаешь, что в Москве грамм гашиша стоит около двадцати долларов и за него могут посадить на год, а до-за героина дешевле водки и по нашему новому законодательству не считается преступлени-ем?! ты знаешь, что государство проводит героиновую политику, что на каждой станции метро по пятнадцать-двадцать точек, где ты можешь купить героин, что милиция это все сама же и контролирует, что правительству выгоднее, чтобы люди сходили с ума и превра-щались в покорное героиновое быдло, а не радо-

152

вались жизни и не задумывались об относи-тельности социальных конвенций?! ты дума-ешь, они заботятся о твоем здоровье? я тебя уверяю, это просто дележ денег и контроль рынков сбыта, плевать они на тебя хотели, ты. даже не подозреваешь, что ты ешь, что ты пьешь, чем ты дышишь в Москве, это гораздо опаснее грибов и ЛСД

- хорошо, Лешка, это я все понимаю, я пре-красно понимаю, что моя мама-психиатр со всеми своими колесами в тысячу раз более нар-команка, чем я, и что хуже всего, она зацикле-на на том, что это - благо, что она честно лечит себя и других, и честно спасала пять лет меня, и ведь спасла же! а я, недовольная и неблагодарная, считаю, что она меня чуть не убила, и спасло меня чудо, ну да ладно... это я все понимаю не хуже тебя, но если отвлечься от всей этой социальной патетики и посмот-реть на нас лично, - где гарантии, что мы не подсели, что ты не подсел? где гарантии, что...

- да нигде нет гарантий! тебе что, хрис-тианство что-нибудь гарантирует? зороаст-ризм что-нибудь гарантирует? либо ты - Человек, и у тебя есть сердце, либо какая раз-ница - таблетки, работа с утра до вечера, га-шиш, водка, все что угодно, ты думаешь, то, чем ты в Москве занимаешься, этот твой уни-верситет, переводы, риэлтерская фирма - ты думаешь, это не иллюзия? просто ты к этому привыкла

- но духовный опыт гораздо менее интен-сивен, он постепенен, а наркотики - это как взрыв. Тот же Терренс МакКена сидит теперь в своей оранжерее, выращивает грибы и как-

153

тусы, и никуда не может уехать, потому что сразу заболевает, он уже сам как гриб

- ну и что? может, ты тоже, как гриб, только еще не знаешь об этом? Курехин вот Ленина считал грибом, монахи тоже не слиш-ком рвутся из монастырей, кстати, Курехин разводил у себя дома таких специальных ме-дуз, которых потом нужно было сушить и есть, и они обладали соответствующим воз-действием

- а ты их пробовал?

- нет, не получилось, что плохого в том, чтобы быть грибом?

- понимаешь, Лешка, я только знаю про се-бя, что по какой-то причине та сила, которая прет из меня, или по мне, она почему-то хо-чет, чтобы я совершала какие-то телодвиже-ния в отношении социума, почему-то мне гово-рят - хочешь писать - возьми, но не остав-ляй себе, пусть это никому пока не нужно, но время придет, но ты должна рваться, а если не хочешь так, то вообще ничего не будет, и по-этому я все время разрываюсь между возмож-ностью плюнуть на все, уехать в Индию, Мексику, куда угодно, путешествовать, и я знаю, что если решение настоящее, то деньги будут, и необходимость возвращаться и при-нимать определенные правила игры... и мой университет, и моя работа - это только средства, они не самоценны, я знаю, что они - иллюзия, и именно потому, что я это знаю, они обретают временный смысл

- ну а тогда что ты страдаешь по поводу гашиша и всего остального? это же точно так же, либо они обретают локальный смысл, и ты не привязываешься к ним, либо - ты

154

сама виновата... и потом, что значит - прет по мне? нет ничего, кроме тебя, все, что ты пишешь - это ты, это внутри

- нет, понимаешь, все не так просто, есть что-то, что внутри, но есть какая-то часть, есть что-то снаружи, и оно течет по мне, пока не натекает такая лужица в виде тек-ста, это поверхностные эффекты

- но ведь чувствуешь ты! а чувствуешь - изнутри!

- слушай, ну это еще в семнадцатом веке современники Джорджа Беркли поняли, что со-липсизм - позиция совершенно неуязвимая, мир - только комплекс моих ощущений, но Давид Юм заметил по этому поводу, что аргу-менты Беркли не допускают даже тени возра-жения, и не содержат даже тени убедитель-ности

- это не солипсизм, это - факт

- это - fuck, вот я думаю, почему же то-гда все основные религии запрещают употреб-ление наркотиков? ну ведь не случайно же от них отказываются? не может быть, чтобы де-ло было только в связи церкви и государства...

- да откуда ты знаешь, что там было на самом деле? что там принимали все эти про-роки?

- и все-таки...

Раздолбанный автобус фирмы 'Tata' уже наполовину заполнен. Мы занимаем свободные места. Я не понимаю - до Ришикеша 250 км, а мы собираемся ехать восемь часов. Это даже в России - бред. - Сейчас поймешь - Алек-сей расплывается в довольной улыбке как хит-рец, не перестающий удивляться изворотливо-

155

сти и ловкости другого хитреца... Я смотрю в окно. Узкие улицы сменяются проспектами, 'Indian Gate', президентский дворец, район посольств и отелей, медленно и вальяжно шест-вуют два слона, смешно покачивая попами, на-ряды полиции контролируют районы, где по ночам возникают проблемы с обезьянами, про-спекты кончаются, по обеим сторонам - лачу-ги из картона и тряпья, кострища, мы уже вы-ехали из Дели? ты смотри - автобус поворачи-вает, выезжает на проспект, район посольств, 'Indian Gate', президентский дворец, я схожу с ума? ты смотри, мы останавливаемся около придорожной забегаловки и все бегут за чаем и в туалет, появляется очередная порция пасса-жиров, нас выгоняют из автобуса и пересажи-вают в другой, точно такой же, они что, охренели? ты этого никогда не поймешь, просто смотри...

Автобус трясет на грунтовой дороге, плачет ребенок, некто, замотанный в клетчатый плед по самые глаза, слушает радио, прижав его куда-то между пледом и тюрбаном, где, видимо, на-ходится ухо, из окна дует, жутко болит голова, я втираю в виски эвкалиптовое масло, в кабине водителя индусы слушают музыку, невыноси-мую индийскую музыку в пять часов утра! Но мы уехали, мы вырвались! Теперь все будет по-другому.

Небо розовеет, и так же мгновенно, как су-мерки, наступает рассвет. Как будто в качестве компенсации за всеобщую медлительность, при-рода живет стремительно и с размахом. Авто-бус тормозит на площадке в двадцати метрах от Ганга. Пассажиры вываливаются наружу, и через пару минут их уже нет - команда рикш

156

удаляется в разные стороны в облачках пыли. Мы дрожим от холода и пытаемся найти назва-ния отелей в нашей Holy Bible.

Шесть утра, но на берегу вовсю идет утреннее омовение: мужчины, женщины, старики и ста-рухи, дети, стоят по щиколотку или по колено в воде, брызгают на себя водой. Морщинистые старухи, с проколотыми носами, все в брасле-тах и кольцах, яркие и радостные, вызывают не то настороженное недоумение, не то зависть. Нас обступает толпа любопытствующих и со-чувствующих, толпа галдит, тянет нас за руки, жестикулирует, разглядывает, предлагает услуги.

Все отели - на другом берегу реки, туда мож-но дойти только пешком, по ажурному мосту, раскачивающемуся от ветра. Одинокие бежево-коричневые обезьяны тусуются на перилах. Над водой дрожит прозрачная дымка, высоко в го-рах сияет на солнце белый шиваистский храм. Саду в оранжевом, со спутанными бородами и паклями волос, в чалмах и без, сидят по обеим сторонам лестницы наверх. Отовсюду, из от-крытых дверей лавок, из окон, из ашрамов не-сется музыка. Пестрые процессии плывут в пы-ли в разные стороны, втекают в распахнутые ворота ашрамов, расползаются вправо, влево, наверх. Хануман с раскрашенным красной кра-ской лицом бросается нам навстречу и свирепо верещит, подражая обезьянам. Торговцы тика-ми, факиры, попрошайки, уличные торговцы прикольными безделушками начинают свой ра-бочий день.

Мы курим на террасе над рекой, мальчик и девочка лет четырех дергают нас за брюки, клянча деньги, мальчик монотонно бубнит на одной ноте заветную индийскую мантру: One

157

rupee, please с неожиданными французскими рефренами: Une rupee, s'il vous plais¹, девочка вертится на камнях, прыгает на одной ножке, неосторожное движение - и из нее, как из ко-пилки, с веселым звоном сыплются во все сто-роны сверкающие на солнце монеты - одна, пять, десять рупий, всего около пятидесяти ру-пий - на эти деньги индус может прожить дней пять - да, прокололись вы, ребята - мальчик с обидой смотрит на компаньонку - подстави-ла ты его, подруга, ничего не скажешь - гово-рим мы по-русски. Дети подбирают монетки и удаляются. Мне кажется, весь мир сговорился, с целью преподать мне один тотальный урок. Я их жалею, я смотрю на них свысока, бедные крошки разуты и раздеты, а бедные крошки бу-дут покруче, чем я...

Мы останавливаемся в отеле 'Rajdeep', не-далеко от храма в горах. Его нет в справочни-ке, это странно, видимо, он недавно открылся. Двухэтажное здание среди зелени, горы во-круг, прохлада и тишина - что может быть нужно еще ? Вот только маленькие детали-Что такое? Да нет, ничего. Как-то необычно, они никто не говорят по-английски, ты заметила, они просто повторяют за нами. Тебе так хочет-ся поговорить? Да нет, я же говорю, ерунда...

Мы попали во временную воронку. Мы не за-мечаем, как идут дни. Каждый день мы пред-принимаем попытки дойти до ашрама Махариши, каждый день мы собираемся в храм навер-ху, каждый день... У нас нет уверенности, что каждый день - действительно каждый... Оби-татели отеля - по крайней мере те, кого мы

¹ Одну рупию, пожалуйста (франц.).

158

видим постоянно в одних и тех же позах на тер-расе, лежащих, сидящих, прислонившихся к сте-нам, устроившихся в гамаке - кажутся компо-зициями из музея восковых фигур. Если бы не их регулярные заказы в ресторане... На их фо-не мы чертовски активны. На их фоне наши попытки посетить святые места и обрести Бога и просветление кажутся сизифовым трудом. Я вспоминаю анекдот про наркомана, устроив-шегося на работу в зоопарк, смотрителем к че-репахам. Черепахи сбежали. Как же так, недо-умевает директор? А они как ломанулись...

Мы слоняемся, склоняемся и влечемся по окрестностям, общаемся с саду, курим хаш, читаем книжки, рисуем мандалы при помощи цветных лекал. - У меня были такие в дет-стве. - Да, ты знаешь, я очень часто встречаю в Индии множество вещей из своего детства, которых уже нигде больше нет...

Мы бродим по пыльным дорогам Ришикеша, по выбеленным солнцем камням на берегу Ган-га, вдоль холодной святой реки, мы видим, как резвятся не пуганные рыбаками рыбешки, как женщины и дети роют руками непонятные ямы и траншеи в прибрежном песке, выкладывают из камешков лабиринты, как тощие индусы бла-женно усаживаются на корточки у всех на ви-ду, чтобы справить нужду, накрапывает дож-дик, поросшие лесом горы охраняют границы Гималаев.

Мы прячемся от ливня в беседке на террито-рии ашрама, кругом - ни души. Между деревь-ев материализуется улыбчивый индус и приса-живается рядом с нами. Мы сидим и улыбаемся друг другу, не говоря ни слова. К чему сотря-сать воздух? Качаются на ветру корни баньяна.

159

Дождь затихает. Женщина европейской наруж-ности, худая и сухая, с острыми чертами лица, волосы собраны в седой пучок, но в сари и с тикой на лбу - совсем как индианка - выходит из домика и смотрит на солнце. Ее бело-сире-невое, струящееся складками и драпировками одеяние придает ей сходство с католической церковной открыткой. Мы спрашиваем, кото-рый час. Она отвечает с явно французским ак-центом. Я перехожу на французский. Она жи-вет здесь уже двадцать лет. Она замужем за ин-дусом. У нее дочка. Вы живете все это время, двадцать лет, в Ришикеше? Да. И вы никуда не уезжаете? Вы не путешествуете по Индии? А за-чем? Она щурится и смотрит на солнце. Ее ко-жа кажется пергаментной. А зачем? У меня мно-го дел. Я слежу за домом. Она смотрит на меня со спокойной изучающей иронией - неужели ты думаешь, что можно уехать?..

По вечерам мы выползаем на террасу смот-реть на звезды. Что ни говори, отель 'Rajdeep' - чудное местечко, вот только... Вы хотите сде-лать массаж? Хорошо. Нет проблем. В любое время. Мы работаем двадцать четыре часа в сут-ки. Когда вам удобно. Мы хотим сейчас. Нет, сейчас не получится, только завтра вечером. Но ведь вы работаете двадцать... сожалею, мэм, только завтра утром... так утром или вечером? Вы приходите, мэм, завтра утром или завтра ве-чером, как Вам удобно, мы работаем двад... Что вы хотите заказать? Овощной салат с грибами и сыром. Вы понимаете? Вы просто берете овощ-ной салат, и кладете туда - жесты руками - кладете в него грибы и сыр. Да, понимаю, овощ-ной салат - улыбка, повторяет движение ру-ками - туда грибы и сыр. ОК? ОК. Через пол-

160

часа - ваш овощной салат, мэм? А где грибы и сыр? Грибы и сыр, мэм? Слушай, Лешка, он что, издевается? Я схожу вниз, Я все объясню. Вы берете вот этот вот овощной салат, блеск, супер, и в него - показать рукой - в него кла-дете грибы и сыр. ОК? Да, мэм, грибы и сыр. Через полчаса. Это вы заказывали фруктовый салат, мэм? Я? Фруктовый салат?! Я сейчас объ-ясню, вы берете овощной салат... Еще через пол-часа - фруктовый салат с грибами, мэм!..

Что ни говори, славное местечко, портреты Раджнеша и Саи Бабы в холле, цветочки и как-тусы на террасе, вот только массаж приходит делать электрик, и как-то эта прохлада в ком-натах перерастает в холод, это же надо было додуматься, построить так отель! и лампочка не горит, только одна из пяти, но все же...

Мы знакомимся с нашими соседями - юный тощий швейцарец лет восемнадцати, трогатель-ный и угловатый, с острыми иконописными чер-тами лица и волосами до плеч, намертво взят в оборот конкретной сорокалетней англичанкой, столь же костлявой, как и он, но гораздо более искушенной, две подружки - белокурая том-ная шведка и пухленькая смуглая мексиканка - образуют прочный цветовой тандем. Девушка-мышка, всегда в черных широких холщовых брю-ках и укутанная в индийский платок - часть сари, всегда в очках, всегда с книжкой 'The Celestin Prophecy'¹, серьезная и печальная - живая иллюстрация из журналов 'Elle decora-tion' и 'Salon' - украсьте ваш дом в ориен-тальном стиле! Вставленная японка, крутяща-яся как юла, бегающая и прыгающая, с сума-

¹ 'Целестинское пророчество' (англ.). 161

сшедшей улыбкой, играющая свой собственный спектакль - единственный активный персонаж в этой кунсткамере. Еще пара-тройка неопре-деленных личностей, читающих книжки с выра-жением свирепой сосредоточенности и неукро-тимой жажды знаний.

Мы лежим на пледах, смотрим на звезды, ку-рим хаш и прислушиваемся к их разговорам. Какой бред! Боже мой, все как и везде! - Эти люди в ашрамах, это просто ужасно, там идет сплошная промывка мозгов, мои родители бы-ли из этих, из детей-цветов, когда все это было в Швеции в конце шестидесятых, и где они те-перь? Я не признаю этого. - Шведка говорит замедленно и тягуче, она - само внимание и участие, ленивое, холодное, равнодушное яко-бы участие. - Нет, ну не скажи, моя дорогая - англичанка нарочито бравирует произношением, как меня достали все эти гребаные интонации a la 'Секреты и обманы'! - йога - это очень полезно, я здесь уже три года, и я стала чувст-вовать каждую клеточку моего тела, я очень ре-комендую практиковать йогу, когда я сюда при-ехала, у меня было совершенно другое тело, и у меня был учитель, он стал со мной работать... - Швейцарец смотрит ей в рот, за все время он произнесет только одну фразу - не дадим ли мы ему покурить? Девушка-мышка улыбается из темноты. - А вы, значит, из России? Вы при-летели 'Аэрофлотом'? Нет? 'Аэрофлот' - это ужасно. Мы как-то остались без денег и ле-тели 'Аэрофлотом', мы заказали вегетариан-скую еду, и они восемь часов кормили нас хле-бом с овощным соусом! Вы только подумайте!

Мексиканка берет палочки и начинает упраж-няться. Игрушка проста, как все подлинно без-

162

умное, - две каучуковые палки длиной санти-метров шестьдесят и одна немного длиннее, обмотанная светящейся резиной, с двумя рези-новыми кисточками на концах. Палка с кисточ-ками ставится на землю вертикально и переки-дывается двумя другими из стороны в сторо-ну, пока не появится ощущение равновесия, в этот момент она поднимается над землей, по-прежнему танцуя между двумя неподвиж-ными палками, и - дальше чудеса зависят от искусства жонглера. Made in Goa. To, что со стороны кажется изящной забавой, выпадает из рук, валится, улетает, не хочет слушаться, не держится...

А где вы жили в Гоа? А сколько стоит? А как там с полицией? А в Москве? А в Лондоне? А в?.. Стандартный пиздеж, от которого бе-жишь в Москве, и не важно, о чем он - о таинстве причастия, о ценах, о наркотиках, о родителях, о феминизме, гомосексуализме, фрейдизме, о смерти литературы, о бездухов-ности, о Лотреамоне или об исламской опас-ности, о противозачаточных средствах, Буков-ски, Эсалене или acid jazz¹, о горных лыжах, дзен, роликах, Элистере Кроули и art nou-veau - ты всегда чувствуешь этот гнилостный запашок, эти отравляющие флюиды, и ты бежишь... в Индию, где все то же самое - po-lice problems, drug problems, money problems, parents problems... I FUCK YOUR PROB-LEMS!!!²

¹ Кислотный джаз (англ.).

² Проблемы с полицией, проблемы с наркотиками, проблемы с деньгами, проблемы с родителями... ЕБАЛА Я ВАШИ ПРОБЛЕМЫ!!! (англ.)

163

Гашишные разговоры ?9

- как все-таки все загружены, зациклены на себе! ты посмотри, кругом - сплошные отно-шения, трясина отношений, болото отноше-ний - и совсем нет любви

- это максимализм, мой дорогой, в любви тоже всегда присутствуют отношения

- да ну, это ерунда, Настя, если начина-ются отношения - это уже не любовь, пото-му что если ты любишь человека, ты ни о чем не думаешь, ты ничего не считаешь, это как вспышка, как взрыв - вот ты увидел девушку и все на свете забыл, и пошел за ней следом, ни о чем не рассуждая, ну, я не знаю, неужели ты никогда не любила? вот любовь - это ко-гда ты можешь сделать непонятно что, не знаю, залезть голым на девятый этаж по водо-сточной трубе с цветами, а обычно у людей - отношения, когда один любит, а другой позво-ляет себя любить, когда одному скучно - да-вай скучать вместе

- слушай, но когда люди достаточно долго живут вместе, любовь уходит, и люди не на-ходят в себе сил признаться в этом, или там возникают какие-то другие связи

- да, конечно... ты что молчишь? я? ничего, а ты что молчишь? я тоже ничего, ну и все, что-то случилось? все нормально, ты не хо-чешь со мной разговаривать? хочу, но не сей-час, а что? ничего... вот и все связи, просто любовь тоже нужно поддерживать, нужно по-стоянно возрождать в себе этот источник любви

164

- но современных людей хватает не слиш-ком надолго, максимум - месяц, и им надоеда-ет все время обламываться и искать заново, и опыты всех этих прошлых обломов говорят им - надо найти кого-то, с кем не будет вот этого - забыть все на свете и пойти следом, потому что у меня работа, друзья, верховая езда по субботам, переговоры, деловые партне-ры, налаженный образ жизни, а он (она) мо-жет завести меня совсем не туда, куда мне нужно, поэтому пусть не будет как в пятна-дцать лет, пусть не будет головокружения и сумасшествия, и всех этих фейерверков, но я не буду одинок

- но это же не любовь! понимаешь, любовь - везде, это единственная жизненная энергия, единственная сила, любовь к детям, к природе, к родственникам, к миру, и любовь мужчины и женщины - это только часть этой любви

- знаешь, Лешка, я тоже раньше так дума-ла, но жизнь меня очень здорово выдрессирова-ла и...

- ты сама себя выдрессировала

- и я думаю, что любовь - зто как чудеса, которые описаны в житиях святых, я знаю, что это правда, что зто было, что это есть.,. где-то, но, может быть, я проживу всю жизнь и со мной этого никогда не случится, и я сей-час уже внутренне к этому готова

- ну нельзя быть готовой к этому! вот по-тому, что ты так говоришь, ты и не лю-бишь, понимаешь, человек - эгоист, он при-вык ждать, что к нему придут, обогреют, по-любят, а уж тогда он, может быть, полюбит в ответ, а не фига, если ты не хочешь любви, ее не будет

165

- что значит хочешь - не хочешь, либо случилось, либо - нет, должна быть искра ка-кая-то, это же нельзя подстроить

- правильно, но искры не будет, если 6 тебе нет этого устремления, этой направленности на любовь

- а, понимаешь, непонятно - то ли это любовь, то ли ты купилась, и это иллюзия, ис-кушение

- что за чушь, Настя, любовь либо есть, либо ее нет, это нельзя ни с чем спутать

- но настоящая любовь всегда взаимна

- да ничего подобного, я могу любить цве-ток, кошку...

- слушай, ну я не про цветы, основная мас-са проблем у людей возникает не с цветами, хотя это важно, конечно, вот я последнее вре-мя постоянно оказываюсь в ситуации, когда я с мужчиной дружу, а ему кажется, что он меня любит, и 6 итоге у него в голове развивается целый спектакль, он там постоянно у себя в мозгах что-то интерпретирует, приходит к каким-то выводам, у него там целый роман развивается, а я оказываюсь поставлена перед фактом финальной истерики и выяснения не-существующих и несуществовавших отноше-ний, и понятно, что это их иллюзии, любовью там и не пахло

- да откуда ты знаешь? может, это и была любовь, для них же это все серьезно?

- у нас с тобой просто разногласие терми-нологическое, мы внутри друг с другом соглас-ны, а слова разные говорим, для тебя важно твое личное состояние, а я все время помню про взаимодействие, и если его нет или оно не на равных, то для меня это неинтересно

166

- для меня взаимодействие тоже важно, но ты не встретишь человека, с которым у те-бя возникнет контакт, если в тебе этого уже не будет

- да, только это все плохо совместимо с нормальной жизнью

- а современное общество не имеет любви, отсюда все проблемы

- я боюсь, что просто констатация этого факта еще никому не помогла, одно дело пони-мать, а другое - чтобы это в тебе происходи-ло, и вот я никак не могу ни вывести законов, по которым это происходит, ни хотя бы при-близительно понять, почему кто-то понима-ет и делает, а кого-то держит... пойдем-ка проветримся, мне надо позвонить, поздравить друга с днем рождения...

Я не верю происходящему - меня выбили из колеи совершенно невинные слова двадцати-летнего мальчика. Или не слова, а та сила и та вера, с которыми он это говорил? Голова звенит и отплывает в неизвестном направлении, я бо-юсь пошевелиться, чтобы не уйти без нее. Толь-ко не плакать, только не показывать вида... Если бы здесь был Андрей, он бы быстро вы-смеял все это. Он бы все вернул на место. Черт, а может, Лешка прав? Может, то, что сидит во мне уже так долго, то, что я привыкла считать своей иллюзией и с чем старательно борюсь, как с фантомом из прошлого, то, что всплывает в снах и лезет наружу, может, это и есть - на-стоящее? Неподконтрольное и самодостаточ-ное? Данное Богом? В отличие от всех моих полуроманов, заводимых для поддержания ква-лификации? Или прав Андрей, и две щуки не

167

плавают в одном аквариуме? А в одной реке плавают?..

Я сижу на камнях над Гангом, вода журчит и заворачивается в бурунчики, ночной ветер уно-сит дневные запахи, сверху доносятся истери-ческие крики и металлические удары, кто-то стучит палками по железу - индусы прогоня-ют спускающегося с гор дикого слона, я смот-рю, не моргая, в центр водоворота, он растет, расширяется, захватывает меня, почему-то я знаю, что мое путешествие завершилось, все что будет - будет в другом месте и времени. Что-то кончилось здесь и сейчас... Телефонный разговор, крики пьяных и сча-стливых людей, которым я никогда не смогу объяснить, что такое - Индия, и которые бу-дут кивать, будут многозначительно смотреть, будут понимающе слушать, которые знают все про всех, которые очень хорошие, замечатель-ные, навсегда чужие... теперь... это Настя, она звонит из Индии... а у Димки родился сын... как там, Настя?.. Мне хочется повесить трубку, просто повесить трубку... Огромным пепель-ным помпоном висит над горами туча, и на-встречу этой туче поднимается из недр ме-ня такое же неоформленное дымчатое облако чувств, которым нет названия, но у которых есть цвет - цвет бирюзы и лазури, глаз драко-на и перьев Феникса...

Я хожу с синяками и кровоподтеками после сеанса массажа, сделанного электриком, заодно поменявшим перегоревшую лампочку и почи-нившим душ, Лешка глотает очередные порции чудодейственных индийских снадобий, призван-ных облегчить страдания его желудка практи-чески уже в этом воплощении, мы не нараду-

168

емся на качество сервиса в отеле 'Rajdeep'. По ночам, в гулкой холодной пустоте его железо-бетонных келий, мы чувствуем себя первыми поселенцами на космической станции, только что выведенной на орбиту, только начинающей работу, наполовину не отлаженной и неуправ-ляемой, или, наоборот, последними людьми на Земле, в огромном урбанистическом небоскре-бе, на сороковом этаже, и мы лежим на кро-ватях, покрытых яркими индийскими просты-нями, и прислушиваемся, как гудят и двигают-ся сами собой лифты, скрипят паркетные полы, разъезжают по коридорам сервировочные сто-лики из ресторана, глухо тараня двери...

Ты смотрел 'Расколотое небо' Бертолуччи? Да, конечно. А ты бы хотел поехать в Африку? Знаешь, мне всегда казалось, что на самом деле я должна была родиться в Африке, дочерью вождя какого-нибудь племени. Просто посколь-ку я родилась зимой, в начале месяца, на небе была кутерьма - годовой отчет, месячный от-чет, квартальный отчет - и мою душу отпра-вили по ошибке в Россию. Нет, не хотел бы. У меня друзья жили в Африке. Они говорят, там все очень жестко. No friendly people. Abso-lutely¹. Такие здоровенные черные ребята, у ко-торых в мозгах что-то свое, отдельное. А потом, там же всякие черные культы, вуду, они могут все что угодно сделать с человеком даже по фо-тографии, на каком угодно расстоянии. Это те-бе не Тантра. Тут, в Индии, можно найти все климатические зоны. Все, что хочешь - джунг-ли, пустыни, океан, дворцы, бамбуковые дерев-ни, тигры, слоны, саванны, города. Никакой

¹ Совсем нет приветливых людей. Абсолютно (англ.).

169

Африки не нужно... Мы курим в темноте, под расколотым потолком, и вентилятор закручи-вает в свете фонарика цветные спирали, унося-щие нас к...

Мы хотим поехать в Раджаджи парк покатать-ся на слонах. ОК, мэм, нет проблем, двадцать четыре часа... ОК, просто скажите, сколько сто-ит и как туда добраться. Нет проблем, мэм, мы закажем такси, вы должны выехать в семь утра, мы разбудим вас в полшестого... Я просыпаюсь в семь от музыки и песен за окном, расталки-ваю спящего охранника, охранник будит элект-рика-массажиста, бабка за дедку, дедка за реп-ку, электрик приводит заспанного управляю-щего: нет проблем, мэм, что вы хотели? Мы работаем дв... Я мило улыбаюсь. Я - сама кор-ректность. Я обожаю фруктовый салат с гриба-ми. Я ждала, что нас разбудят, я хочу поехать в Раджаджи парк, я жду такси через десять ми-нут, я в восторге от их расторопности и компе-тентности... Ах, парк! Ну конечно, мэм! Гупта нас проводит на остановку такси. Гупта, есте-ственно, брат электрика, естественно, у них еще десяток родственников, естественно, все они к нашим ус... Я хочу в РАДЖАДЖИ ПАРК!!!

Сонный Алексей греется на солнышке и ку-рит. Мы ждем такси. Мы ждем пятнадцать ми-нут, сорок минут, полтора часа. Гупта то и дело бегает по окрестностям, в поисках белого 'Am-bassador' с нужным номером. Периодически приезжает на велосипеде очередной брат, чтобы осведомиться, как мы себя чувствуем, и заве-рить, что такси сейчас приедет. Мы расслабле-ны. Мы совершенно расслаблены. Мы получаем удовольствие. Мы действительно получаем удо-вольствие.

170

Мимо топают в один из бесчисленных медитационных центров скорбные европейцы. От чакр, раскрывшихся у них на коленках, исходит сияние. Третьи глаза проницают насквозь за-предельные миры. Европейцы складывают руки лодочкой в приветствии, снимают туфли, скло-няют головы, они серьезны и благонравны. Они впервые за долгие годы поняли...

Хихикающие индусы радостно сдвигают ту-фли к дверям, радостно кивают головами, ра-достно выпроваживают всех в зал для медита-ций, радостно перепихиваются и переталкива-ются. А что делать, когда просветление уже обретено? Теперь можно и поразвлечься!.. Са-мое смешное, мы на самом деле получаем удо-вольствие!.. Проходят с песнями, как на пио-нерском параде, шеренги кришнаитов. Трое строителей носят бетон в алюминиевых тазах, водрузив их на головы. Виноватый Гупта при-водит таксиста. Таксист ждет нас уже полтора часа немного не там, где понял Гупта. Мы мо-жем ехать. Правда, теперь мы вряд ли поката-емся на слонах, но зато мы объедем окрестно-сти на машине. Они принимают нас за идиоток? Ну что ж, от этого тоже молено получить свое-го рода удовольствие...

Даже видов, открывающихся из окон нашего белого монстра, достаточно, чтобы понять - Лешка прав. Б Индии можно найти все. Мы едем по песчаной дороге, со всех сторон - неизвест-ные гигантские деревья - все оттенки зелено-го, изумрудного, желтого, коричневого, беже-вого, салатного, шевелятся, вибрируют, дышат, шершавые и гладкие, ровные и шишковатые, во-дитель то и дело вертит головой по сторонам - высматривает животных.

171

Машина выезжает к засохшему руслу реки, и дорога становится ухабистой и неровной.. Справа отвесно вздымаются песчаные склоны с кустарниками, из последних сил балансирую-щими на краях обрывов, цепляющимися за зем-лю воздушными корнями, слева - небольшая прерия, низкорослые деревья, похожие на виш-ни, черные обезьяны смешно, по-собачьи, бега-ют на четырех лапах (руках?), желтая выжжен-ная земля, покрытая лоскутами травы, мы сно-ва въезжаем в коридор из деревьев и спустя пять минут попадаем в лощину с пасущимися оленями и косулями, вдали виднеются бамбу-ковые бунгало, сушится на веревках белье, мы готовы остаться здесь жить, мы трясемся на кочках, глазеем по сторонам, мы хотим видеть небо! Господи, убери эту железную крышу, мы хотим смотреть вверх!

Все-таки ты очень крепкая, говорит Алексей, обычно люди, попав впервые в Р1ндию, сходят с ума. - У меня нет ума, мне не с чего схо-дить. - Нет, ну ты понимаешь, что я имел в виду. У нас так еще одна девочка свихнулась. Уехала в Индию, возвращается через два меся-ца - бритая наголо, в платочке, просидела все это время у храма, просила милостыню, нашла себя и свой путь. Приехала попрощаться с ро-дителями. И уехала. Ее потом видели в каком-то ашраме ребята, возвращавшиеся из Гоа, она их не узнала... Или вот еще такой случай был...

Водитель лихорадочно жестикулирует, пы-таясь привлечь наше внимание, - за деревьями пасутся слоны, пятеро или шестеро взрослых и два малыша - ты смотри, какие они приколь-ные, такие хоботы, тум-тум, ты смотри, как они веточки срывают - ликует Алексей. У меня у

172

друзей, в Непале, жил слоненок. Он попал нож-кой в капкан, и они его два месяца лечили. Ему сделали такой специальный гипс, и каждый день приходил специальный слоновий доктор и осма-тривал его. У слонят же, знаешь, как у челове-ческих детенышей, такие волосики на макуш-ке, и по тому, как они лежат, какие они, мож-но определить как себя слоненок чувствует... Водитель резко тормозит и разворачивается назад. Программа выполнена. Мы хотели ви-деть слонов? Мы их видели. А теперь домой. И быстро. Мы слишком довольны жизнью, что-бы возмущаться и спорить. У нас есть своя точ-ка зрения на то, сколько мы им заплатим. Сюр-приз на сюрприз, ребята. Ведь мы так и не уви-дели неба!..

Мы возвращаемся в отель. Посиделки на све-жем воздухе в самом разгаре. Темы прежние, действующие лица и тела - неизменны. Блис-тательное караоке. Англичанка добилась при-глашения в отель учителя йоги. Он пришел, та-кой здоровый, иссиня-выбритый Мафусаил с сардонической усмешкой, снял джинсы, рубаш-ку, остался в грязных трусах и сел медитиро-вать. Эстетка-англичанка пришла в ужас, по-звала шведку и мексиканку, те тоже возмути-лись и позвали японку, японка прибежала, как всегда поулыбалась, помахала руками, попры-гала на одной ножке и свинтила, оставшиеся барышни послали гонца к менеджеру и потре-бовали нового гуру. Йогин-неудачник облачил-ся обратно в джинсы и отправился гадать по руке официантам.

Они рассказывают нам об этом эпизоде, как о чем-то экстраординарном. Англичанка берет ногу швейцарца и начинает делать ему массаж.

173

Шведка и мексиканка повторяют ее движения. Девушка-мышка улыбается из темноты. Я вру-баю на полную мощность плейер, и под свистя-щие, трассирующие, запредельные, ноющие, дрожащие звуки Гоа-транс кружусь на одном месте, раскинув руки. Дротики звезд со всех сторон, дети из домов по соседству, горы, до-ма, деревья, белый храм, англичанка и шведка, охранник, ашрамы, японка, мексиканка, Лешка, облака, мосты, дороги, швейцарец, Дели, Москва, Париж, господин Назир Шейх, железные доро-ги, линии высоковольтных передач, зоопарки, пешеходы, коробки с благовониями, самолеты, церкви, Вика, Андрей, университет, брошенные на произвол судьбы клиенты, индусы-официан-ты, фруктовые салаты с грибами и без, реклам-ные огни, Луна, Марс, Солнце, кометы, атомы, протоны и нейтроны вращаются, проносятся в бешеном темпе, сливаются в одну широкую по-лосу и заворачиваются вокруг меня в тутой ко-кон, я кручусь на одном месте, как гигантская космическая куколка неведомой бабочки, и не могу остановиться, совершенно не могу остано... И я никогда не вернусь. Даже прилетев в Москву. Я хочу свежей энергии и нового откро-вения. Мне плевать на местечковые московские расклады, когда все варятся в собственном соку, в собственных зловонных испражнениях, ко-гда гвоздем сезона является не что-то НОВОЕ, а что-нибудь грязное, непристойное, скандаль-ное, какая-нибудь очередная гнусность, даю-щая повод для сплетен. Охреневшие и масти-тые, в состоянии затянувшегося климакса, спу-тавшие конец века не то с началом хрущевской оттепели, не то с психиатрической клиникой. Молодые и злые, только что без 'цветовой диф-

174

ференциации штанов' - богемный виварий, такой пафосный и такой локальный, возводя-щий в культ провинциальные евро-американ-ские забавы с опозданием, в лучшем случае, лет на пятнадцать, дозревший, наконец до Гинзбер-га, Берроуза, Керуака, Буковски, Кизи, Тома Вулфа, минимализма и фрик-культуры. Уста-лый и пресыщенный. - Мы все знаем, что Ти-мур Зульфикаров - гений. Это без вопросов. Но рукописи обсуждаются... - Когда пять из шести повестей начинаются словами: 'жизнь плохой сочинитель...', 'это была одна из тех любовных историй, которые случаются с каж-дым... ', 'у всех нас одно начало и один конец... ', ' я не скажу ничего нового, если замечу...' За-ткнись, если ты не можешь сказать ничего но-вого! Жизнь творит чудеса на каждом шагу, а любовная история никогда не 'из тех'! Я хо-чу быть сметена и раздавлена! Я хочу найти Текст, который затянет и украдет меня, от ко-торого мурашки по коже и дрожит в животе, я хочу забыть про себя, утонуть в нем, рас-пасться, раствориться, и потом собраться зано-во по атому, по капле, промытой и изумленной, потерявшей дар речи и рефлексии, и не быть способной оценивать и судить, как нельзя бы-ло, наверное, оценивать и судить Слово. Текст, чистый, как хаос, и честный, как слезы во время болезни. Текст, который как шпоры и узда одновременно, вышибающий, вынуждающий писать, потому что не писать - невозможно, и вызывающий бешенство от невозможности написать - так же сильно. Текст, приводящий в ярость и баюкающий, охлест нагайки и неж-ные путы. Текст, от которого можно кончить. Текст-мандалу, хранящий в себе отголоски

175

всех языков, голографический Текст, по кото-рому можно восстановить мир, синхронный со всеми великими текстами мира и самодоста-точный одновременно. Текст-Предел, Текст-Порог, за которым бьется, шевелится, дышит, сквозит, опадает и вздымается - Иное...

Мы уезжаем ночью. Незадолго до отъезда мы предпринимаем еще одну попытку добрать-ся до храма. Светит солнце и моросит дождь. Мы поднимаемся в горы по широкой аллее из деревьев с неизвестными нам названиями и останавливаемся в ста метрах от подножия - внизу, за домами и деревьями, течет Ганг, блес-тя в закатных лучах, справа и слева вздымают-ся горы с нахлобученными на макушки черны-ми тучами, подсвеченными солнцем, и прямо над белыми башнями храма перекинулись с одной горы на другую - две радуги, одна над другой. И даже не с горы на... а из пустоты в пустоту, случайно выгнувшись по прихоти эйн-штейновского пространства в наш дольний мир. Нам кажется, что где-то совсем рядом при-открылась на мгновение дверца и в нее про-скользнуло, просочилось Неведомое, а мы не успели оглянуться и поймать его, и вот теперь оно висит у нас над головами семицветными дрожащими крыльями, стекает по волосам, ли-цам, рукам разноцветными каплями, и... Я бегу вниз с горы, не бегу, а скатываюсь навстречу солнцу, и кричу от... Я не знаю - от чего. Про-сто так... Я чувствую себя пятилетней девочкой, которую уносит на воздушном шаре восточный ветер...

У каменной арки, где я останавливаюсь пере-вести дыхание и дождаться Лешку, стоит са-ду, с острыми карими глазками и физиономией

176

проказника. - Ты куришь. - Он не спрашива-ет, он знает это наверняка. Ты куришь, и у меня для тебя есть подарочек. Очень недорого. Под-ходит Алексей. Саду подбирает края своего оранжевого одеяния, угол нижней полы завя-зан потайным узелком, в котором аккуратно припрятан гашиш. Появляется толпа женщин с детьми, саду поворачивается, к нам спиной, и призывно оглянувшись, торопится по дороге. На ходу он передает нам гашиш, забирает деньги и радостно, но с достоинством удаляется в рощу, испаряется за деревьями. Мы оборачиваемся и долго смотрим на две пульсирующие трассы - где-то на вселенском рэйве танцует Шива...

Гашишные разговоры ?10

- я вот думаю, Анастезия, может быть, Володя был 6 тебя тайно влюблен?

- ага, причем заочно, Володя на самом де-ле - маг и каббалист, он вычислил меня по ка-ким-то своим хитрым методам и решил завез-ти в Индию, но тут появился ты...

- да, и коварные планы не осуществились

- да, бред это все, я тебе говорю, мы с ним познакомились за день до отъезда, мне еще приснился безумный сон - я ждала перевода большой суммы денег на счет, причем часть из них была не моя. Это еще одна причина, по ко-торой я не могла уехать, короче, мне снится, что я встречаюсь с Володей, а перед этим за-хожу в банк получить деньги, и хотя от банка до места, где мы встречаемся, очень далеко,

177

возникает эффект искривления пространст-ва, и я все время выглядываю из окна банка, по-ка стою в очереди, и все время могу видеть это место, и это все происходит в таких молоч-ных сумерках, все плывет, я смотрю в окно и вижу Володю в первый раз, и он такой здоро-вый, толстый, с хвостиком, такой раздобрев-ший рокер в 'коже', я думаю, Господи, какой ужас, отворачиваюсь, очередь двигается очень медленно, сплошь старики и старухи за пенси-ей стоят, я снова смотрю в окно, и на этот раз Володя - такой плюгавенький, несчастный хиппарь, прыщавый и занудный, в джинсах со всякими цветочками, заплаточками, с допо-топным рюкзаком, разрисованным синей ша-риковой ручкой - пацифики, all you need is love - такие в свое время на Гоголях зависали, я думаю, вот, блин, влипла, как бы ему объяс-нить повежливее, что... а Володя опять дру-гой - браток, короче, в натуре, поняла, да, в тренировочном костюме, в голде, морда крас-ная и тупая, меня, конопляного муравья, копы-том в грудь?! и кто?! бычье! стоит размина-ется, затылком сверкает, люмпен-эзотерик, меня начинает трясти от всего этого, и тут подходит моя очередь, я говорю, что закрываю счет, и тетка выдает мне ворох грязных цвет-ных бумажек, скрепленных аптечными чернень-кими резинками, я говорю, вы что, с ума сошли, мне нужно две тысячи долларов, а это что? а она выхватывает у меня сберкнижку, и орет - ничего не знаю, все там, когда я из сейфа выта-скивала, там было две ровно, а что с ними про-изошло в момент передачи, так я за то поня-тия не имею и ответственность не при мне, я от этого текста впадаю в кому, но все равно

178

пытаюсь объяснить ей, что не уйду никуда без денег, я смотрю в окно, а там вместо улицы - река, и дома стоят на сваях, и Володя - уса-тый и черноволосый студент-технарь, с бу-тылкой пива и сигаретой, в мохеровом свите-ре с вещевого рынка, в бейсбольной кепочке, смотрит по сторонам и меня выискивает гла-зами, тут дом на сваях трансформируется в пристань, к ней подплывает прогулочный ка-тер, весь украшенный гирляндами и китайски-ми фонариками, и Володя собирается уплы-вать, я смотрю на бумажки у меня в руках, и вижу, что это цветные ксероксы с фотогра-фий, на которых вся моя жизнь, и я держу в ру-ках эту скомканную бумажную жизнь, торча-щую из-под аптечных резинок, и не знаю, что делать - то ли догонять Володю, то ли тре-бовать денег, то ли еще что, и я опять смотрю в окно, чтобы крикнуть Володе, что я здесь, а там нет ни реки, не корабля, там проспект Жира, остановка троллейбуса перед магазином 'Весна', и никого нет, совсем рано, а тетка на меня орет - не задерживай население, бери свои деньги и где придется подсчитывай, а мы государственное учреждение и жизнь в доллары не конвертируем, ишь, развелось вас, лахудра, и ногти твои зеленые...

- пфф, бред какой, и часто тебе такое снится?

- все время... ну, в смысле, в таком стиле, когда это не совсем сон, хотя один мой знако-мый утверждает, что это мара, как и нарко-тики, что надо жить реальной жизнью, типа, он это у Далай-ламы прочитал

- у Далай-ламы? это который четырнадца-тая реинкарнация?

179

- уже четырнадцатая? надо же, как мужи-ка затусовало

- ха, затусовало, это хорошо, значит, мара говоришь? а что еще говорит твой знакомый?..

Мы несемся по пустынному шоссе, ввинчива-емся в конусообразный коридор, высвеченный фарами. Мы возвращаемся в Дели. Возвраща-емся? Вот уже несколько дней меня не поки-дает ощущение завершенности. Одно я знаю наверняка - есть только дорога Туда... Мы приезжаем в 'Hare Rama' в полтретьего утра. Жизнь кипит. Обкурившиеся тибетцы из Ger-man Bakery, шатаясь, разносят сок и булочки, тусовки, компании, крики, музыка, все как все-гда. Все как и прежде. Пестрое интернацио-нальное сборище.

Я впервые замечаю морщинки вокруг губ от постоянного курения, синяки под глазами от недосыпания на их лицах. Японец Таку - Не-оновый Маугли в абрикосовых обтягивающих брючках 'Space Tribe' с сиреневыми и зеле-ными кислотными разбегающимися узорами, ромбами, треугольниками, в грязной распа-шонке неопределенного цвета, с золотыми вы-горевшими дрэдами до пояса, всегда такой ве-селый и вставленный - явно чем-то заморочен. Он сидит в компании трех здоровых израиль-тян, его израильская подружка считает на столе вываленную мелочь, постоянно сбиваясь, раз-драженно мотая головой и начиная заново. Зна-комый фрик-мухомор из Гоа, уже почти без грима и костюма, похож на клоуна из распав-шегося цирка, последнего цирка в мире.

Я впервые чувствую тайный изъян в орга-низации этого праздника, что-то печальное

180

сочится из раскрывшихся пор этого огромного медузообразного существа - сотен, тысяч тревеллеров, зависших здесь надолго. Я впервые вижу вялое равнодушие на лицах, скуку и без-различие.

Отрешенный попрошайка молча смотрит на меня в упор и молча совершает рукой колеба-тельные движения - открытой ладонью - ко мне, сложив горстью - ко рту. Смысл этой пантомимы ясен даже слепому. Я качаю голо-вой - no, babu, no bucksheesh. Продавец книг, невольный свидетель, разглядывает меня с при-торным интересом - Swedish? Norwegian? Я усмехаюсь - двадцать рупий, и я скажу. Про-давец расплывается в довольной улыбке - по, mam, no bucksheesh. Но если вы купите книжку, я сделаю вам скидку. - Я выбираю Ирвина Уэлша 'Trainspotting' и 'The Acid House'. Стра-на должна знать своих героев.

Мы поднимаемся на крышу поужинать (по-завтракать?), мы - единственные посетители в столь ранний час. Лешка крошит гашиш, я вы-тряхиваю табак из сигарет, индусы-официанты наблюдают с почтительного расстояния, как мы сворачиваем джойнты. - Сколько времени? - пиздец тебе, девочка - то есть? - анекдот та-кой есть, сидит наркоман, вот как я сейчас, кро-шит гашиш в ладонь, подходит девочка с мячи-ком, спрашивает, сколько времени, дяденька, он переворачивает руку, посмотреть на часы - пиздец тебе, девочка... - Я листаю книги. 'Он был хорошим сыном, и как все хорошие сы-новья, он действительно любил свою мать. Он просто-таки боготворил ее... И все же он никак не мог заняться с ней любовью; по крайней ме-ре, не при своем отце, наблюдающим за ними...

181

Он встал с постели, накинув халат поверх сво-ей застенчивой наготы. Проходя мимо отца к выходу из комнаты, он услышал слова старика: 'Ну чо, Эдип, совсем заебал тебя этот комп-лекс... '¹

No comment. Мне все ясно, Лешка. Я все по-няла. Они думают, что они - в Индии. Что они сбежали из Тель-Авива, Токио, Дубровника, Адис-Абебы, Стокгольма, Рио-де-Жанейро, Граца, Бендер, Каракаса, откуда угодно, от ро-дителей, карьеры, социума, неврозов, препо-давателей, неудачных романов, смерти луч-шего друга от передоза, от всей этой херни - в Индию. Мы все думаем, что мы - в Индии. - Я слышу свой голос со стороны и издалека, поч-ти вижу его, как он конденсируется в тяжелые маслянистые капли и висит в воздухе. - Мы, как колонизаторы, едем сюда за пряностями, наркотиками, дешевыми украшениями и экзо-тическими откровениями. И мы остаемся - здесь тепло и дешево, здесь всем хватит места, здесь нельзя умереть с голоду, мы платим гро-ши за комнаты с душем, питаемся в забегалов-ках, шляемся по ашрамам, курим гашиш и тан-цуем в Гоа, мы - как растения, мы легко при-живаемся на плодородной почве, а индусы не мешают нам оплачивать наши иллюзии. Нам ничего не нужно, мы ничего не хотим, нам все по фигу. Мы наконец поняли, что...

Но мы - никогда не попадем в Индию. По-нимаешь, весь ужас в том, что это ловушка, западня, бархатное болото, муляж из папье-маше, мы - вокруг, над, под, мимо, помимо,

¹ 'Aye, Oedipus, yir a complex fucker right' - в ори-гинале игра слов, основанная на том, что в этой фразе 'complex ' - прилагательное (прим. ред. ).

182

вместо, но никогда не в месте и не во времени, мы - их мираж, их сон, мы живем в резервации наших привычек, и ты можешь прожить здесь годы и никогда не узнаешь, что индусы едят ру-ками, потому что ты ходишь в кафе, где оруду-ют ножами и вилками такие же, как ты, потому что для того, чтобы быть в Индии - нужно знать язык, нужно жить внутри ЭТОГО социу-ма, а это тоже - СОЦИУМ, со своими прави-лами, и законами, потому что нужно выходить замуж или жениться на индийцах - чтобы в семье вылезла вся та куча деталей и нюансов, о которых нам не расскажет ни один антропо-лог, вернее - рассказать-то расскажет, только тело наше по-прежнему не будет об этом знать, все эти юнгианские заморочки - архетипы смер-ти, продолжения рода и хрен знает чего еще.

Потому что мы - в лимбе. Это про нас у Дан-те - 'взгляни - и мимо', мы все - жертвен-ные животные, мы все - агнцы, принесенные в жертву Востоку, и мы должны понять это, и вырваться, и прорвать этот пузырь, и попасть куда-то - за край, потому что мы не можем вернуться, мы уже никогда не сможем вернуть-ся в Москву, Гамбург, Брюссель, Венецию, но и в Индии мы - еще не мы, а только намек на нас, предвестие нас, возможность нас. Мы все - TRAVEL АГНЦЫ... И, может быть, только один из тысячи дождется своего воскресения... Но кто сказал, что это - не ты?! Я говорю, говорю, говорю...

Я чувствую огромный поток любви, который подхватывает меня, закручивает меня, уносит меня. Все дальнейшее наше пребывание в Де-ли похоже на феерический цветной сон, меня не покидает постоянное ощущение близости

183

Божьего промысла и грандиозности Его замыс-ла. На каждом шагу нас подстерегают знаки, встречи и чудеса. Я всасываю в себя, как гигант-ский пылесос, все эти знакомства, истории жиз-ни, истории бегства, истории любви, ночные разговоры, деловые встречи, совпадения, слу-чайности, синхронные действия, откровения, глоссолалии и провидческий бред, и я чувст-вую, как они оседают внутри меня драгоценной серебряной пылью.

Русский вертолетчик из Владивостока Стас, проработавший всю жизнь среди военных и мо-ряков, невысокий, жилистый и загорелый, с че-ховской бородкой, непонятно зачем прилетев-ший в Индию, живущий здесь уже десять меся-цев, потерявший паспорт и купивший за два дня до нашего отъезда на черном рынке голланд-ский, почти 'чистый', за шестьсот долларов - он же только до девяносто восьмого года - черный рынок выдает, черный рынок и продле-вает - не говорящий даже по-английски, вер-нее, теперь уже слегка говорящий, я чувствую, что еще немного и сама начну задавать вопросы в стиле Стаса: sorry? possible to give m-m-m-m?¹постоянно курящий хаш, постоянно судорож-но рефлексирующий свою сорокалетнюю жизнь, замороченный, офигевший, рассказывающий о том, как он продавал японские машины, - ну ты, понимаешь, с кем я всю жизнь общался, мо-ряки, военные, криминал... ой, то есть что я ска-зал, коммерция, я хотел сказать коммерция - руки в татуировках, он в совершенстве изу-чил систему продажи фальшивых паспортов, да здесь половина тусовки давно не помнит

¹ Простите, вы не передадите м-м-м-м? (искаж. англ.).

184

своих настоящих имен, есть паспорта 'чистые' и 'грязные', есть американские, европейские и азиатские, он долго выбирал, он долго думал, на что он живет? у него есть запас, но он уже думал о каком-нибудь деле, давайте покурим, вы представляете ребята, я ведь всю жизнь глу-шил водку и кололся, я ведь никогда не курил, колючие стальные глаза постоянно в движе-нии - он ежесекундно вглядывается в беспро-светную клубящуюся даль себя в поисках хотя бы одного неподвижного объекта, хотя бы од-ного ориентира - вот зачем ты меня спросил? я еще об этом не думал, а теперь буду думать, я еще не хотел об этом думать, а теперь мне ни-куда не деться, да-да-да, сейчас, сейчас, сейчас мы покурим и все будет хорошо, все-таки ты напрасно это спросил, ай-ай-ай, хорошо, я сра-зу, сразу понял, как только... Господи, как я жил, и не знал ведь ничего, Лешка, она ведьма, ты посмотри, как она смотрит, и эти волосы, и такая энергия по низам, нет, ты только по-смотри на нее, а сейчас придет Али, бы не зна-комы с Али? приходит Али, иранец с глазами мага и пластикой вельможи, с карими мусуль-манскими глазами, в свободных бордовых брю-ках, белой майке и расшитом индийском жиле-те, он уехал из Ирана сразу после исламской революции, до этого все было по-другому, Иран был открытой страной, на пляжах загорали кра-сивые европейские женщины, он много путеше-ствует, вы были в Ришикеше? когда? я только что вернулся из Ришикеша, я жил там с моей girlfrend, она из Литвы, мы были вместе почти сорок дней, мы жили за вторым мостом в до-мике саду, загорали и купались, это было по-трясающе - вы ловили рыбу? - вопрос Стаса

185

вызывает смеховой шквал - вы ловили рыбу в Ганге? ха-ха-ха, кто же ловит рыбу в святой реке? ...она из Литвы? Отто тоже из Литвы, плутоватый лис Отто живет вместе со Стасом, он приехал по делам, ему надо отправить карго, он еще немного потусуется и вернется домой, он тоже подумывает о том, чтобы купить себе фальшивый паспорт, дома его ждет жена, Али берет меня за руку - ты тоже русская? не мо-жет быть, у тебя британский акцент - я рабо-тала в Лондоне - работала? но ты такая юная, сколько тебе лет? и ты такая красивая, русские женщины не такие - почему это не такие? - возмущается Стас - я - эксклюзивная модель, hand-made - xa-xa, hand-made, это хорошо, ко-гда ты уезжаешь? завтра? Али смотрит на меня и улыбается, Господи, ну почему я завтра уез-жаю! Али берет со стола монетку - хочешь, я сделаю для тебя чудо? я хочу, он показывает мне монетку, прижимает ее двумя пальцами правой руки к левой, чуть выше запястья, снова улыбается, убирает правую руку - монетки нет, что это было? это суфийский фокус, ты знаешь о суфиях? да, ты - суфий? Али улыба-ется, и в его сумасшедших мусульманских гла-зах вспыхивают желтые крапинки, а теперь вер-ни ее обратно, я не могу, это же было чудо, нельзя вернуть чудо, Анастезия, ОК, Али, я то-же сделаю для тебя чудо, я сделаю вид, что я тебе верю, ха-ха-ха, это замечательно, Анас-тезия, ты действительно знаешь о суфиях, а Майкл купил себе мотоцикл, Майкл успокоил-ся, вы знаете, у него никого не было, кроме мо-тоцикла, он очень одинок, и когда он был вы-нужден его продать, потому что его мама напи-сала ему из Германии, что ей нужны деньги, он

186

заболел, он совершенно заболел, он специаль-но спустился с гор в Дели, чтобы купить новый мотоцикл, ха-ха, спустился с гор, Стас, какая патетика, горец Майкл похож на Железного Дровосека из 'Волшебника Изумрудного го-рода', он двух метров ростом, худой и блед-ный, весь в веснушках, рыжий немец Майкл приехал в Индию в семьдесят девятом, Боже, нам с Алексеем было по четыре года, мы еще даже в октябрята не вступили, он ходит в чер-ных штанах Беспечного Ездока с множеством карманов, в болтающейся на нем, как на жер-ди, вылинявшей красной жилетке тоже с ку-чей карманов, у него даже на руках веснушки, и блеклые печальные голубые глаза, Майкл жил в Гималаях, там совсем другой воздух, там все по-другому, и вода, разве можно сравнить горную воду с той, что в Дели, он приходит в ресторан со своим сыром и бананами, заказы-вает рис, просто рис без ничего и творог, у него температура, разве это рис? это не рис, вы бы видели, какой рис в горах - красный гималай-ский рис, он раза в три больше этого, Майкл го-ворит очень медленно и тихо, он не ждет ни-чего ни от людей, ни от Дели, люди не слышат друг друга, они не понимают друг Друга, он так устал говорить по-английски, все время по-английски, он уже две недели ищет мотоцикл, и каждый раз, когда он находит объявление о продаже и приходит по адресу, оказывается, что оно старое, ему уже несколько месяцев, люди не думают друг о друге, тот, кто повесил объявление не думает о том, что надо указы-вать дату, когда ты его написал, или что если ты продал мотоцикл, то надо пойти и снять все объявления, которые ты развесил, потому что

187

кто-то потратит время на то, чтобы найти тебя и выяснить, что ты продал свой мотоцикл три месяца назад, и кто-то расстроится, но нет, за-чем об этом думать, ты уже продал свой мото-цикл и получил свои деньги, зачем тебе думать о других, или он приходит по объявлению, и ви-дит вместо мотоцикла восемьдесят девятого го-да мотоцикл восемьдесят пятого года, а зачем ему такой старый? почему бы не указать год? Майкл медленно режет банан складным ножом в тарелку с рисом, это очень хороший нож, в Индии не делают таких ножей, индусы глупы, они ничего не могут сделать толком, может быть, где-нибудь на границе с Непалом или Пакистаном и можно найти хорошие ножи, но только не в Индии - ну и сидел бы себе в го-рах, или еще лучше - в Пакистане - шепчет мне Лешка, за индусов мы готовы стоять горой, и вот теперь Майкл нашел себе мотоцикл, он ходит радостный и оживленный, он играет в бильярд с хозяином German Bakery, он может ругаться по-немецки и его, наконец, поймут, за компанию с Майклом в бильярд играет еще один иранец, Мамед, он, видимо, переболел в детстве полиомиелитом, и ходит прихрамывая и опираясь на палку, он всегда задумчив, он в постоянных раздумьях о том, как ему жить дальше, где взять денег, куда поехать, что де-лать? этот маниакальный вопрос недоспавших русских интеллигентов звучит с тревожным трагизмом из уст Мамеда, тоже сбежавшего от исламской революции. Мамед забывает на сто-ле свой нож, и мы с Лешкой долго возимся с ним, совершенно не понимая, как его можно открыть. Вдруг случайное скользящее нажа-тие - и лезвие выскакивает, лезвие, которым

188

можно убить, профессиональное лезвие, слегка поцарапанное, а ножик-то с секретом! и наш трогательный тихий Мамед, передвигающийся при помощи палочки, далеко не так прост! я на-хожу его внизу, в холле гостиницы, он сидит на стуле и дремлет, свесив голову с черным хвос-тиком, как у Чипполино, отставной наемный убийца на отдыхе, или просто тревеллер?.. Нам надо заплатить тибетцам остаток денег за бла-говония, я перевожу из Москвы часть денег, чтобы вложить их в благовония и окупить по-ездку, в Москве минус два, в Москве снег, чет-верг - последний день, когда мы можем сдать груз в 'Ист-Лайн', мы уверены, что представи-тельство 'Western Union' работает до семи, я влетаю без пятнадцати семь в пустой холл - на всех окнах железные жалюзи, вокруг цент-рального компьютера компания индусов - что-то случилось, мэм? я бы хотела получить день-ги - сожалеем, мэм, но мы только до половины шестого - о, нет, это невозможно, вероятно, у меня на лице написано такое отчаяние, что меня усаживают в кресло, мне приносят чай, я погибла, я была уверена, что они до семи, вы уверены, что вы погибли, мэм? для мертвой вы слишком свежи и красивы - они переглядыва-ются и ухмыляются - нет, я совершенно увере-на, я должна получить эти деньги сейчас, я уез-жаю вечером, у меня долги, я должна вернуть деньги и заплатить за отель, где я живу? 'Hare Rama guest house', о, так вы из Израиля, мэм? Я? вот только за еврейку меня здесь еще не принимали, нет, я из Китая, простите, мэм, но очень много израильтян приходят получать деньги из 'Hare Rama guest house', я ничего не имею против израильтян, я всех их нежно

189

люблю, и согласилась бы быть еврейкой, поче-му нет, но я не еврейка, семь часов, охранник закрывает последние двери, значит, вы погиб-ли, мэм? о Боже, ну сколько можно повторять, они снова ухмыляются и перемигиваются, они выдадут мне деньги, у меня хорошая улыбка, какой код? да, все верно, ваши деньги, мэм, я вы-скакиваю из банка и бегу к ждущему в рикше Алексею, теперь - к тибетцам, в 'Ист-Лайн', домой, а эти суки надули меня на двести рупий, нет ты только посмотри, а, они недовыдали мне двести рупий, я совершенно не расстроена, я за-хлебываюсь от любви к коварным сикхам, заиг-равшим мои денежки... 'Ах, поле, поле, поле, поле, поле Чудес в Стране Дураков!..'

Мы курим со Стасом и Отто. Чилам завернут в мокрую тряпку для усиления кайфа. Али на-шел новый бизнес. Очень много денег. Б Япо-нии, в дорогих ресторанах, новая фишка - очень круто ужинать с белыми женщинами. До-рогие японские рестораны срочно ищут белых женщин, согласных зарабатывать таким обра-зом. - А потом? - в смысле? - ну, после ужи-на? - да ты что! Это же не проституция. Это как эскорт-услуги. Поужинала, поулыбалась, получила бабки - и до завтра. - Али собира-ется вербовать в Индии обнищавших и охреневших белых девочек для трапез с японскими яппи. - Стас забивает новую порцию.

Я, кажется, перебрала. Я поворачиваю голо-ву из стороны в сторону. Вместо того, чтобы плавно двигаться по кругу, комната дергается рывками в стробоскопическом танце, руки, го-ловы, пальцы, ноги - все отдельно, все само-стоятельно, как на второй стадии зарождения мира по Эмпедоклу - головы в поисках шей и

190

шеи, озабоченные недостижимостью туловищ. Мы все - travel агнцы, и только от нас зависит, была ли нужна наша жертва, или, точнее - жертва нас...

Я стучу по барабанам, купленным в сикхском музыкальном магазине, я закрываю глаза - и ме-ня нет, только ритм, вибрирующий ритм, под-чинивший меня ритм, лезущий из меня ритм, ползущий по мне ритм, значит, я все-таки есть? подожди, Анастезия, ты меня путаешь, меня это кого? это меня или меня? шея находит голову, на голове проклевываются уши, прямо над пра-вым ухом с треском сжимается банка из-под кока-колы - ты че это, Настюх, в трансе ни-как? Хватит. После динамической медитации - фаза покоя. - Лешка вытирает салфеткой лу-жицы кока-колы на покрывале. - А ты что у нее, гуру, что ли? - ехидно осведомляется Отто, я силюсь прислушаться и разобрать сло-ва. - Я - ее индийский сожитель - давится от смеха Алексей... Ха, и на том спасибо, хоть не гуру.

Приходит Таня. Худенькая девочка с двумя каштановыми косичками. Девочке оказывается лет сорок, у девочки двое детей - шестнадцати и девяти лет. Двое мальчиков. Два года назад она продала квартиру не то в Ташкенте, не то в Ашхабаде и приехала жить в Индию. Не зная языка. Не зная никого. С детьми. Навсегда. По-чему? Так почувствовала. Она сидит, поджав ноги, и рассказывает, рассказывает, рассказы-вает. Она ни с кем не общалась все это время. Два года она почти ни с кем не общалась, кроме своих детей. Потом вот появился Стас. Еще был Александр. Но Александр купил американский паспорт и ухал. Вернее, он купил польский пас-

191

порт и уехал в Америку. И эта девушка из Моск-вы, как же ее звали, которая уехала в Пуну, ка-жется, Наташа. Лешка оживляется. Она знает Наташу и Александра? Она видела Наташу? На-таша - та самая мифическая леди, которую 'ищут пожарные, ищет милиция', ищут Лешка и его друг Костя. Девушка Наташа приехала в Индию в ноябре. С десятью тысячами долла-ров. За товаром для Костиного и Лешиного ма-газина. Нормальная девушка. Абсолютно адек-ватная. ('Адекватный' - становится словом паразитом.) Проработавшая два года продав-щицей в Костином магазине. И пропала. Ни то-вара, ни девушки. Молодого человека Алек-сандра Костя нашел в сентябре сидящем без денег на Main Bazar'e. Дал ему денег, предло-жил отправлять время от времени в Москву то-вар и получать процент. Абсолютно нормаль-ный молодой человек. Отправлял товар. Полу-чал деньги. Говорят, в Америке. В марте от Наташи пришло письмо. 'Дорогой Костя, боль-шое спасибо, что ты дал мне возможность посе-тить такую удивительную страну, как Индия. У меня все прекрасно. Я много путешествую, на тысячу долларов я купила товар и оставила у Дипака, остальные деньги отдала Александру. Я живу в Пуне, я получила три степени инициа-ции в рейки, я чувствую, как удивительно все вокруг. Всего хорошего. Р. S. Деньги сюда пере-вести очень легко, я получу их в течение дня. Номер моего счета... заранее спасибо...'

Александр оставил после себя три железных ящика с грязной одеждой, статуэтками, чиламами, рулоном пленки для перевозки гаши-ша в желудке, книжками, сотней фотографий, размытых и блеклых, бечевками, лекарствами,

192

скотчем, ножницами, гобеленовыми сумочка-ми, кремом для загара, еще какой-то дребеде-нью. Таня потрясена. Этого не может быть. Она оживляется. Она попала в чью-то историю. Она выкладывает все, что знает. Наташа врет. Она дала Александру сто баксов и все. Все деньги были у нее. Сашка не такой. Он мог купить польский паспорт, мог уехать в Америку, но он не вор. Наташа специально все свалила на него. Стас тоже так подумал. Стас как только ее уви-дел, сразу что-то почувствовал. Ну надо же, и как я сразу не сообразила, а Стас мне еще го-ворил, и потом, я вот вспоминаю...

Она сидит до четырех утра. Рассказывает о детях, их так трудно устроить в школу, младше-го берут, а со старшим проблемы, и потом, она же ничего не знала, она так завидует девчон-кам, вроде меня, такие молоденькие, а такие свободные, ведь они же были совсем другими, они же всего боялись, они же ничего не видели, никуда не ходили, не ездили, и она только сей-час начинает про себя понимать, что... она за-болела, думала, что умрет, но ее вылечили, и у нее уже есть друг, индус, очень хороший, он во всем ей помогает, ой, вы такие хорошие, вы так слушаете, а я ведь два года ни с кем не гово-рила, вот еще Майкл, рыжий немец Майкл, он тоже дикарь, ему плохо с людьми, а я не знаю английского, я только-только начинаю что-то говорить, и мы с ним так вот сидели по вечерам и смотрели друг на друга, и улыбались, а ска-зать не могли ничего... я как представлю, что кто-то из моих знакомых увидит, как я тут пол-заю по кучам дешевых тряпок, и так радуюсь, так радуюсь, я ведь привыкла везде быть пер-вой, не знаю, почему, но у меня все хорошо

193

получалось, а потом это все таким пустым ста-ло, но сейчас все уже лучше, и как я раньше... Я выслушиваю все эти бесконечные истории, каждая - готовый сценарий, каждая - только снимай кино, только запиши. Но как, как опи-сать все эти кафе, весь этот сброд, весь этот джаз, обезьян, приходящих полакомиться бана-нами, молочный чай, продающийся чай-мамами, шершавую слоновью попу, по которой ползешь наверх, чтобы, ритмично покачиваясь, плыть у всех над головами, холодные молнии, мгно-венно обрушивающиеся струи воды, не сверху, а словно из-под земли, отовсюду, как описать все эти па и реверансы слоновьего хобота на прощание, как описать жажду и духоту, пыль и пепельно-оливково-охристый воздух, массаж головы и звук барабанов, когда бьешь по ним кончиками пальцев, ладонь параллельно по-верхности из верблюжьей кожи, сначала осто-рожно, нащупывая ритм, потом все быстрее и быстрее, пальцы захлебываются, бегут, замира-ют, останавливаются, поперхнувшись, сконфу-зившись, перескакивают с барабана на барабан, и у каждого свой звук, свой голос, и как, как описать все эти звуки и голоса, гулкое, гнуса-вое гудение табл, низкий горловой бас маридана, как воспроизвести, нарисовать, раскрасить все эти запахи, и шорохи, и ароматы, и лица, лики, личины, и еврейского кудрявого мальчи-ка, заглянувшего за зажигалкой и угостившего джойнтом, он тоже улетает через два дня, он попал сюда после армии, они все здесь после армии, все эти ребята и девчонки, их учили вы-живать, и воевать, и верить в конкретные идеа-лы, а они не хотят думать, они не хотят бороть-ся, они впадают из одной крайности в другую,

194

они танцуют ночь напролет, а потом бегут к раввину в синагогу на третьем этаже, и пьют чай, и он что-то доказывает им, и его борода взды-мается в проеме приоткрытой двери, и девочку с Ямайки, улыбчивую Дюймовочку, мечтающую поехать в Колумбию, в Колумбии будет боль-шое party зимой, а летом что-то должно быть в России, на заброшенной атомной станции, это правда? приезжали русские ди-джеи, говорили что-то, куда дальше? кто знает, как описать са-мозабвенно, упоительно целующихся бегемотиков из зоопарка, маленького продавца омле-тов у входа в гостиницу, уличных четырехлет-них попрошаек, залезших нам на колени в рикше и меряющих Лешкины очки - чумазые мордоч-ки в красно-сине-желтых очках с восемью стек-лами, космических подкидышей и поклонников чапати, русскую шоп-туристку - вытравлен-ная перекисью 'химия', шестидесятый размер, прижатая к груди сумка с деньгами, бешеные глаза, платье в горошек - рассекающую Main Bazar в сопровождении амбала-охранника двух метров ростом, в спортивном костюме...

Мы встречаем в Дели шведку и мексиканку из Ришикеша, они целуют нас, как родных, мы совсем забыли вас спросить, а как там мальчик ди-джей из России, как же его звали, кажется... вы его знаете? мальчик - Лешкин друг, он уже три месяца, как в тюрьме, девушка везла из Пи-тера гашиш, девушку взяли по наводке, пришли по цепочке за мальчиком, выломали дверь, ко-гда суд - неизвестно, всего за грамм, за один единственный грамм гашиша? на лицах девушек смятение и ужас, сказать кому-нибудь в Ин-дии, что за грамм хаша посадят на год, все рав-но, что сказать, что человек умирал от голода,

195

вышел купить кусок хлеба, пришла полиция, взломала дверь и забрала его. Барышни подав-лены. Они скорбно маячат на горизонте, когда мы, мило распрощавшись, удаляемся...

Как описать случайные прикосновения на улицах и коровий язык, облизывающий мне ру-ки, уличного предсказателя судьбы - напиши число от одного до пяти, из какой ты страны? как тебя зовут? положи деньги - у меня нет - ты врешь, положи деньги, я предскажу, что с тобой будет через месяц - слюшай, вах, такой большой факир и такой глюпый, я тебе бес-платно предскажу, что с тобой будет через пять минут - не будет тебе денег, дорогой, - бело-го тигра и яблочный пирог из German Bakery, засвеченные пленки - я не хотела фотографи-ровать, и они засветились - все эти глюки, пят-на света, жар, вползающий в распахнутые две-ри лавок, в которых сидят на тюках с одеждой толстые индусы, все эти вспышки, всполохи, всплески и огромное закатное оранжево-алое солнце в иллюминаторе, висящее прямо над взлетной полосой, над обустроенным культур-ным миром, поросшим мхом и заплесневевшим, вместительным и удобным, как дерматиновый чемоданчик с железными уголками, как кварти-ра, в которую годами натаскивали штучки, фин-тифлюшки и цацки, от которых теперь жалко избавиться, миром, грамотным и дремотным, как мозги литературоведа...

Я тону в любви, умираю от любви, плачу от любви и смеюсь как идиотка - неоправданно и беспричинно. Я люблю всех людей в Дели, Москве, Варшаве, Братиславе, Ногинске, Ден-вере, Тель-Авиве и Сан-Пауло, всех этих жу-ющих, зевающих, спешащих на работу, не за-

196

мечая друг друга, раздраженно озирающихся, тайком мечтающих трахнуть секретаршу, поли-тически корректных, сплевывающих на тро-туар, развешивающих по стенам дипломы, вы-гуливающих собак, зажигающих свет в сво-их муниципальных склепах мутными зимними утрами, стоящих с рекламой макарон на углу 5th Avenue и Мясницкой, застрявших в 'проб-ке' на Oxford street, выбирающих подарки на Рождество (Пасху, Валентинов день, День Не-зависимости Белого Дома России от России), яппи и джанки, интеллектуалов и козлов, бом-жей и сенаторов, человеческий хлам, разноси-мый по улицам и разъезжающий в лимузинах, смотрящих 'Поле Чудес', 'Империю страсти' и бейсбольные матчи, жрущих поп-корн в авто-мобильных кинотеатрах и клубящихся ночи на-пролет под экстази, разводящихся каждый бо-жий день и живущих так до смерти, храпящих, отмороженных, закупающих продукты на оп-товых рынках и читающих 'МК', болеющих за 'Динамо', страдающих бессонницей, оза-боченных загрязнением окружающей среды, отплясывающих на барной стойке в 'Hungry Duck', панков и педиков, арабских террори-стов и 'Тигров освобождения Тамил-Илама', жадных до жизни детей поколения 'Y', я го-това говорить о чем угодно - parents problems, drug problems, money problems, police prob-lems - я готова делиться любовью со всеми и каждым, с грязными работягами в метро, ста-рухами-мухоморами на лавочке перед домом, обсуждающими проходящих мимо жильцов, авангардными модельерами и психотерапевта-ми, роллерами, рокерами, грибниками, со все-ми этими тинэйджерами, для которых еще нет

197

названия, с карманниками и занудами, усред-няющими по малому параметру, с придурками и нормальными, совершенно нормальными, аб-солютно адекватными...

И пусть 'я - одиночка, и это никогда не из-менится', но я знаю, что мир - это не альтер-натива между героином (кокаином, 'винтом', etc.) и '...работой, карьерой, семьей, большим траханым телевизором, стиральной машиной, автомобилем, CD-плейером, автоматическими открывалками, хорошей зубной пастой, креп-ким здоровьем, низким уровнем холестерина в крови, страховым агентом на дом к матери с низкими процентами по закладам, хорошими спортивными машинами, выходными костю-мами, друзьями, когда это нужно, обычной пи-щей обычных остолопов, прогулками в парке с девяти до пяти, мытьем машины, Рождеством в кругу семьи, книгами, индексируемой пенси-ей, телешоу, где плюются засохшими гамбурге-рами, гниением...', я знаю - есть что-то еще, помимо, по краям, сквозь прорехи и бреши, что-то возникающее в моей любви, лезущее, прущее напролом, я знаю, что все будет так, как я захо-чу, что если у меня есть стопроцентное намере-ние - этот маленький и доступный мир - мой...

Алло? да, это я, нет, это совершенно невоз-можно, у меня экзамены, и работа, и... Во сколь-ко? а куда? договорились... Ой, алло, алло, пип-пип-шш-пип-пип-пип-пип-пип-шш...

Апрель-май 1997 г.

Travel guide for Travel Агнец

Аватара - 'нисхождение'. Инкарнация бо-жества, его воплощение в смертное существо ра-ди 'спасения мира', восстановления 'закона' и 'добродетели' (дхармы) или защиты своих при-верженцев. По мере того, как доминирующее по-ложение в индуистском пантеоне стал занимать Вишну, представление об аватарах связывается, по преимуществу, с его именем. Известны также аватары Шивы (в виде аскета и наставника по йоге), но они не приобрели такого значения, как аватары Вишну.

Апсара - небесная танцовщица.

Ашрам - духовная школа с проживанием, обыч-но открывается учителями, достигшими просвет-ления.

Аяхуаска - слово из языка индейцев кечуа, переводится примерно как 'вино мертвых' или 'вино душ'. Термин относится не только к приго-товленному галлюциногенному напитку, но и к од-ному из главных ингредиентов этого напитка - древесной лиане Malpighaecaeous.

Бабу - работающий представитель среднего класса, но часто - просто обращение.

199

Бакшиш - чаевые, милостыня, взятка - в за-висимости от контекста.

Банъян - индийское дерево, род фикуса, под которым достиг просветления Будда. Новые ство-лы начинают расти с веток, сверху вниз, и корни висят в воздухе.

Барака - в суфизме - благодать.

Бетель - орехи бетелевого дерева, жующиеся в качестве легкого допинга.

Будда Амитабха - Неизмеримый свет. Один из будд в традициях Ваджраяны и Махаяны. До достижения состояния будды он был бодхи-саттвой по имени Дхармакара. Он принял реше-ние создать особое поле будды, обладающее все-ми совершенствами, где могли бы возрождаться все страдающие существа, уверовавшие в Амитабху. После достижения состояния будды он создал это поле - рай сукхавати и стал им управлять.

Ганеша - бог мудрости и процветания, сын Шивы и Парвати, возможно, самый популярный бог индийского пантеона. Он изображается с че-ловеческим туловищем красного или желтого цвета, большим шарообразным животом, четырь-мя руками и слоновьей головой, из пасти которой торчит только один бивень. Ездит верхом на кры-се. В одной руке он держит лилию, во второй - дубинку, в третьей - раковину, в четвертой - диск.

Гоа - штат на побережье, где в сезон (с нояб-ря по март) проводятся рэйвы на берегу. Офи-

200

циальная взятка полиции за проведение такого праздника достигает сорока тысяч английских фунтов.

Денавагари - разновидность индийского сло-гового письма.

ДМТ - диметилтриптамин, индольный галлю-циноген.

Кали - Черная богиня; ужасная сторона Деви, жены Шивы, олицетворение грозного, губитель-ного аспекта его шакти - божественной энергии. Изображается с черной кожей; одета в шкуру пантеры; вокруг ее шеи - ожерелье из черепов; в двух из четырех своих рук она держит отруб-ленные головы, а в двух других - меч и жертвен-ный нож; из ее широко разинутого рта свисает длинный язык, окрашенный кровью ее жертв.

Лакшми - супруга Вишну, богиня счастья, бо-гатства и красоты; рождается из океана, держа в руках лотос, цветок, с которым она обычно свя-зывается. Отсюда ее второе имя Падма (лотос). Лакшми и Вишну олицетворяют основные начала и стихии бытия.

Ласси - освежающий фруктовый кефир.

Мандала - один из основных сакральных символов в буддизме; ритуальный предмет, во-площающий символ; вид ритуального подноше-ния (включая жертву). Наиболее универсальна интерпретация мандалы как модели Вселенной, 'карты космоса', причем Вселенная изображает-ся в плане.

201

Мара - трехглазая богиня смерти в буддизме; она держит колесо жизни. Главной функцией Мары считается создание препятствий бодхисаттвам, стремящимся к просветлению.

Махавира ('великий герой') - в традиции джайнов последний из двадцати четырех тиртханкаров, основополагающих вероучителей, почита-емых как 'боги богов'.

Махакала - Великое Время или Великий Чер-ный; имя Шивы-разрушителя. В буддийской ми-фологии ваджраяны идам - божество-охрани-тель - и дхармапала - защитник дхармы. Извест-но множество вариаций Махакалы, как правило, он темно-синего цвета и имеет угрожающий вид. Согласно одной из легенд, в глубокой древности Махакала достиг совершенства путем йогической практики и принял обет защищать дхарму при по-мощи устрашения в случаях, когда сострадание окажется бессильным. Поэтому он остался в мире в облике грозного божества.

Маридан - разновидность барабана. Прасад - предлагаемая освященная пища.

Саду - аскет, пытающийся достичь просвет-ления, святой человек. Саду ведут бродячий об-раз жизни, носят одежду белых и оранжевых цветов, часто полуодеты. Они не стригут воло-сы и бороды, спутывающиеся за время скитаний. Обычно это люди, имевшие в прошлом семью, дом, работу, но решившие, что их роль в миру вы-полнена и они должны посвятить себя духовным поискам.

202

Санъясин - принявший духовное посвящение, иногда - саду.

Сома - божественный экстатический напиток, упоминающийся в 'Ригведе', и божество этого на-питка - Сома Павамана. Растение, из которого из-готовлялась сома, до сих пор не идентифицировано.

Танка - прямоугольные тибетские картины на ткани с религиозными сюжетами и мандалами.

Табла - двойной барабан.

Тика - разноцветная пудра, из которой дела-ются символические пятнышки и полосы, наноси-мые на лоб.

Тола - индийская мера веса, приблизительно одиннадцать граммов.

Хануман - бог-обезьяна, сын бога ветра Маруты и обезьяны Анджаны. Он способен летать по воздуху, менять свой облик и размеры, облада-ет силой, позволяющей ему вырывать из земли холмы и горы. В 'Рамаяне' Хануман - один из главных героев, друг Рамы и Ситы и советник ца-ря обезьян Сугривы. Он чтится как наставник в науках и покровитель деревенской жизни.

Хаш - гашиш.

Чапати - лепешки из пресного теста.

Чилам - трубка от водяного кальяна для ку-рения табака; обычно так называют трубки для курения гашиша и марихуаны.

СОДЕРЖАНИЕ

ДОЧЬ САМУРАЯ .......................... 5

TRAVEL АГНЕЦ .......................... 61

Travel guide for Travel Агнец................. 199

Литературно-художественное издание

Анастасия Сергеевна Гостева TRAVEL АГНЕЦ

Ответственный редактор Павел Крусанов

Литературный редактор Дмитрий Гиппиус

Художественный редактор Алексей Горбачев

Технический редактор Любовь Никитина

Корректор Лариса Николаева

Верстка Наталии Нагиной

Налоговая льгота - общероссийский классификатор продукции ОК-005-93, том 2; 953000 - книги, брошюры.

Подписано в печать 24.03.2001.

Формат 84х90'/₃₂. Печать высокая.

Тираж 5000 экз. Усл. печ. л. 9,10.

Заказ ? 303.

ИД ?02164 от 28.06.2000.

'Торгово-издательский дом 'Амфора'.

197022, Санкт-Петербург, наб. реки Карповки, д. 23.

E-mail: amphora@mail.ru

Отпечатано с диапозитивов в ФГУП 'Печатный двор' им. А. М. Горького

Министерства РФ по делам печати,

телерадиовещания и средств массовых коммуникаций.

197110, Санкт-Петербург, Чкаловский пр., 15.

торгово-издательский дом 'Амфора' представляет

Сегодня 'Амфора' выпускает больше 20 серий.

в серии 'Поколение Y'

'Амфора' публикует прозу молодых - маргинален, радикалов, любителей путешествий и легких драгс.

Каждая из этих книг написана в своей музыкальной тональности - от ритм-энд-блюза до панк-рока.

Объединяет их лишь нонконформизм героев.

В серии вышли и готовятся к выходу следующие книги:

Илья Cтoгoff 'Мачо не плачут'

Дмитрий Григорьев 'Господин Ветер'

Илья Cтогoff 'Революция сейчас!'

Алексей Цветков 'Анархия NON-STOP?

Андрей Коровин 'Ветер в оранжерее'

По вопросам поставок обращайтесь:

Торгово-издательский дом 'Амфора'

Москва:

ул. Судостроительная, д. 30, корп. 1, подъезд 4 (рядом с метро 'Коломенская') Телефон/факс: (095) 116-68-06

Санкт- Петербург:

197022, наб. реки Карповки, д. 23

Телефон/факс: (812)346-04-51, 346-22-71

На территории США и Канады книги ТИД 'Амфора' оптом и в розницу можно приобрести по адресу:

Petropol, Inc

1428 Beacon Street

Brooklyn МА 02446

tel. (617) 232-88-20

fax (617)713-04-18

tel. (800)404-53-96

E-mail: petropol@gis.net

Сканирование: Янко Слава (библиотека Fort/Da) yanko_slava@yahoo.com | | http://yanko.lib.ru ||

зеркало: http://members.fortunecity.com/slavaaa/ya.html || http://yankos.chat.ru/ya.html | Icq# 75088656

update 10.09.02