ние признать, что Мирандолина покорила его. Этого признания Мирандолина только и ждала - выслушав его, она объявила, что выхо-дит замуж за того, кого прочил ей в мужья отец, - за Фабрицио.

Кавалера Рипафратта вся эта история убедила в том, что мало презирать женщин, надо еще и бежать от них, дабы ненароком не подпасть под их непреодолимую власть. Когда он спешно покинул гостиницу, Мирандолина все же испытала угрызения совести. Графа с маркизом она вежливо, но настойчиво попросила последовать за ка-валером - теперь, когда у нее появился жених, Мирандолине без на-добности были их подарки и тем более покровительство.

Д. А. Карельский

Феодал (II feudatario) - Комедия (1752)

Общинный совет Монтефоско в лице трех депутатов общины - Нардо, Чекко и Менгоне, а также двух старост - Паскуалотто и Марконе собрался по весьма важному поводу: умер старый маркиз Ридольфо Монтефоско, и теперь в их края ехал вступать в права соб-ственности его сын, маркиз Флориндо, сопровождаемый матушкой, вдовой маркизой Беатриче. Почтенным членам совета предстояло ре-шить, как получше встретить и поприветствовать новых господ.

Сами депутаты были не горазды на язык, их дочери и жены тоже, в общем-то, не блистали образованностью и воспитанием, так что сначала всем показалось естественным поручить встречу маркиза с маркизой синьору Панталоне деи Бизоньози, венецианскому купцу, давно жившему в Монтефоско откупщиком доходов маркизата, и воспитанной у него в доме юной синьоре Розуаре. Но по здравом рассуждении обе кандидатуры были отклонены: синьора Панталоне - как чужака, богатевшего на поте и крови монтефоскских крес-тьян, а синьоры Розауры - как особы заносчивой, строившей из себя - с полным, впрочем, и никем из деревенских не оспаривае-мым правом - благородную.

Эта самая синьора Розаура в действительности являлась законной, но обойденной судьбою наследницей как титула, так и владений мар-кизов Монтефоско. Дело в том, что маркизат был владением майо-ратным, и отец Розауры при наличии прямых наследников не имел права продавать его. Но в момент совершения сделки он не подозре-

[273]

вал, что его жена ждет ребенка, да к тому же и умер старый маркиз за шесть месяцев до рождения Розауры. Покупатель Монтефоско, по-койный маркиз Ридольфо, поступил с девочкой по чести - он выдал Панталоне внушительную сумму на ее воспитание, образование и даже на небольшое приданое, так что жаловаться Розауре было особо не на что. Но когда она подросла, мысль о том, что кто-то другой пользуется ее титулом, властью и деньгами, стала не давать ей покоя. Розаура могла бы затеять процесс, но на это требовались большие деньги, да и старый Панталоне уговаривал девушку не портить жизнь людям, благородно с нею обошедшимся.

Поскольку замок пребывал в запущенном состоянии, новые госпо-да должны были остановиться в доме Панталоне. Маркиза Беатриче оказалась дамой благородной и благоразумной, сын же ее, юный Флориндо мог думать лишь об одном - о женщинах, и само вступление во владение Монтефоско радовало его исключительно потому, что среди новых подданных, как он полагал, непременно должно оказать-ся изрядное число красоток. Так что когда к Флориндо явились деле-гаты общины, он едва позволил произнести им пару слов, зато оказавшись наедине с Розаурой, сразу ожил и, не тратя даром време-ни, настоятельно посоветовал девушке не быть идиоткой и поскорее предаться с ним восторгам любви.

Своею несговорчивостью Розаура неприятно поразила маркиза, но он не оставлял грубых исканий до тех пор, пока им не положило конец появление синьоры Беатриче. Она выставила вон сына, а с Ро-заурои завела серьезный разговор о том, как бы ко всеобщему удо-вольствию уладить досадный имущественный конфликт. Розаура обещала в разумной мере помогать всем ее начинаниям, так как ви-дела в маркизе достойную особу, помимо родного сына любящую также правду и справедливость.

Потерпев фиаско с Розаурой, Флориндо, впрочем, быстро утешил-ся: в соседней комнате, куда его выставила мать, аудиенции у марки-зы дожидалась делегация женщин Монтефоско. Джаннине, Оливетте и Гитте пришелся весьма по вкусу молодой маркиз, красавчик и ве-сельчак, каждая из них с готовностью дала ему свой адресок. Флорин-до они все тоже очень понравились, чего нельзя сказать о его матери, которая была несколько разочарована тем, что ее встречают не слиш-ком отесанные девушки из низших слоев. Определение 'из низших слоев' делегатки, позабавив этим синьору Беатриче, неожиданно вос-приняли как комплимент - еще бы, дескать, конечно они из доли-ны, а не какие-нибудь дикарки с гор.

[274]

С маркизой Беатриче девушки в меру способности вели изыскан-ную по их понятиям беседу, но когда к обществу присоединилась Розаура, встретили ее подчеркнуто хамски. Маркиза пожалела сироту, при всем благородном происхождении вынужденную жить в таком ужасном окружении, и у нее возник план: чтобы позволить Розауре вести достойную ее жизнь, прекратить безумства Флориндо и уладить спор вокруг прав на Монтефоско, необходимо женить молодого мар-киза на Розауре.

Флориндо отнесся к замыслу матери прохладно, но обещал поду-мать; старый, умудренный опытом Панталоне горячо поддержал ее. Когда же синьора Беатриче изложила свои планы Розауре, та гневно заявила, что для нее абсолютно невозможен брак с молодцом, вместе с деревенскими девками распевающим малопристойные песенки о ней, Розауре.

Дело в том, что, отделавшись от материнских наставлений, Фло-риндо тут же побежал в деревню и теперь недурно проводил время с Джанниной и Оливеттой. Беатриче послала к нему Панталоне с при-казанием немедленно возвратиться из деревни. Флориндо и слушать не стал занудного старика, хотя тот, помимо материнского гнева, сулил ему и побои со стороны оскорбленных деревенских мужчин.

По пути от Джаннины с Оливеттой к красотке Гитте Флориндо чуть было не нарвался даже на нечто худшее, нежели палочные побои. Случилось так, что дорогу к ее дому он спросил у ее мужа Чекко, охотника, никогда не расстававшегося с ружьем. Это послед-нее и послужило весомым аргументом, заставившим маркиза, пусть хотя бы на словах, согласиться с тем, что жены и дочери подданных не входят в число причитающихся ему доходов с вотчины.

Чекко не ограничился тем, что не пустил Флориндо к жене: убе-дившись, что тот убрался восвояси, он направился в совет общины, где как раз обсуждался вопрос о том, как лучше вечером развлечь новых господ. Доложив о недостойных наклонностях Флориндо, Чекко заявил, что общине надо что-то предпринять для сохранения спокойствия и благочестия. Первым поступило предложение молодо-го маркиза застрелить, но было отклонено как больно кровавое; не прошли также предложения о поджоге дома и об оскоплении рети-вого аристократа. Наконец Нардо высказал мысль, встретившую общее одобрение: надобно действовать дипломатично, то есть заки-нуть удочки к маркизе-матери.

Когда деревенские дипломаты явились к синьоре Беатриче, та уже успела заключить прочный союз с Розаурой: маркиза обещала девуш-

[275]

ке, что та станет наследницей по праву причитающихся ей вотчины и титулов, если выйдет замуж за Флориндо; Розаура, со своей стороны, во всем доверялась маркизе и отказывалась от мысли о судебном про-цессе. Речи представителей общины убедили синьору Беатриче в том, что дружба Розауры на самом деле ей с сыном даже нужнее, чем она полагала: Нардо, Чекко и Менгоне в весьма решительных выражени-ях объяснили, что, во-первых, они ни перед чем не остановятся, дабы прекратить покушения маркиза на их женщин, и что, во-вторых, только Розауру они считают и всегда будут считать своей законной госпожой.

Пока шли эти переговоры, Флориндо, переодевшись пастухом и взяв себе в проводники Арлекина - парня недалекого, как и все уроженцы Бергамо, - снова отправился на поиски прекрасной Гитты. Гитту он разыскал, но часовой из Арлекина был никакой, так что в самый разгар интересной беседы парочку накрыл Чекко. К ружью Чекко и в этот раз прибегать не стал, зато от всей души отмо-лотил Флориндо дубинкою.

Едва живым от побоев и зарекшимся впредь даже смотреть в сто-рону деревенских женщин маркиза и нашли синьора Беатриче с Панталоне. Как ни обливалось кровью материнское сердце, маркиза не могла не признать, что сынок ее все же получил по своим заслу-гам.

Представители общины, узнав об учиненных Чекко побоях, все-рьез испугались мести молодого маркиза и, дабы предотвратить ее, решили объявить Розауру своей госпожой, а потом, собрав со всего Монтефоско денег, ехать в Неаполь и отстаивать ее права в королевском суде. Маркиза Беатриче возмутилась наглостью подданных, а когда Розаура попыталась объяснить ей, что крестьяне имеют все ос-нования к недовольству Флориндо, не пожелала слушать девушку и назвала ее соучастницей бунтовщиков. Назревал крупный скандал, но тут как раз доложили о судебном комиссаре и нотариусе, прибывших для официального введения Флориндо в права собственности.

Комиссар с нотариусом уже приступили было к оформлению не-обходимых бумаг, когда Нардо от имени Розауры сделал заявление о том, что только она является законной наследницей Монтефоско. Со-образив, что противоречия сторон сулят ему дополнительный зарабо-ток, комиссар велел нотариусу официальным порядком засви-детельствовать это заявление. Но тут слово взяла Розаура, которой, как маркизе и владелице здешних земель, не требовались посредники, и ошеломила всех присутствующих, продиктовав чиновнику отрече-

[276]

ние от своих прав в пользу маркиза Флориндо. До глубины души тро-нутая синьора Беатриче в ответ приказала нотариусу записать, что маркиз Флориндо обязуется вступить в брак с синьорой Розаурой. Розаура пожелала, чтобы в бумагах было зафиксировано и ее согласие на этот брак.

Писанина, к вящему удовольствию нотариуса с комиссаром, полу-чающим отдельную плату с каждого акта, могла бы продолжаться до утра - далее следовало официальное нижайшее извинение членов об-щины за нанесенное маркизу оскорбление, столь же официальное прощение со стороны владельцев и т. п., - если бы синьора Беатри-че не попросила комиссара отложить составление документов и пойти вместе со всеми погулять на свадьбе.

Д. А. Карельский

Кьоджинские перепалки (La baruffe chizzoto) - Комедия (1762)

На кьоджинской улице сидели женщины - совсем молодые и по-старше - и за вязанием коротали время до возвращения рыбаков. У донны Паскуа и донны Либеры в море ушли мужья, у Лучетты и Орсетты - женихи. Лодочник Тоффоло проходил мимо, и ему захоте-лось поболтать с красавицами; перво-наперво он обратился к юной Кекке, младшей сестре донны Либеры и Орсетты, но та в ответ на-мекнула, что неплохо бы Тоффоло топать своей дорогой. Тогда оби-женный Тоффоло подсел к Лучетте и стал с нею любезничать, а когда рядом случился продавец печеной тыквы, угостил ее этим немудре-ным лакомством. Посидев немного, Тоффоло поднялся и ушел, а между женщинами началась свара: Кекка попеняла Лучетте за из-лишнее легкомыслие, та возразила, что Кекке просто завидно - на нее-то никто из парней внимания не обращает, потому что она бед-ная из из себя не ахти. За Лучетту вступилась донна Паскуа, жена ее брата, падрона Тони, а за Кекку - ее две сестры, Орсетта и донна Либера. В ход пошли обидные клички - Кекка-твороженица, Лучетта-балаболка, Паскуа-треска - и весьма злобные взаимные обвине-ния.

Так они ругались, кричали, только что не дрались, когда торговец рыбой Виченцо сообщил, что в гавань возвратилась тартана падрона

[277]

Тони. Тут женщины дружно стали просить Виченцо ради всего свято-го не говорить мужчинам об их ссоре - больно уж они этого не любят. Впрочем, едва встретив рыбаков, они сами обо всем прогово-рились.

Вышло так, что брат падрона Тони, Беппо, привез своей невесте Орсетте красивое колечко, а сестру, Лучетту, оставил без гостинца, Лучетта обиделась и принялась чернить Орсетту в глазах Беппо: уж и ругается она как последняя базарная торговка, и с лодочником Тоф-фоло бессовестно кокетничала, Беппо ответил, что с Орсеттой он раз-берется, а негодяю Тоффоло всыплет по первое число.

Тем временем Орсетта с Кеккой повстречали Тита-Нане и не по-жалели красок, расписывая, как его невеста-вертихвостка Лучетта не-пристойно сидела рядышком с Тоффоло, болтала с ним и даже приняла от него кусок печеной тыквы. Сестры добились своего: взбе-шенный Тита-Нане заявил, что Лучетта ему больше не невеста, а пре-зренного Тоффоло он, дайте срок, изловит и изрубит на куски, как акулу.

Первым на Тоффоло близ дома падрона Тони наткнулся Беппо. Он бросился на лодочника с ножом, тот принялся было швырять в противника камнями, но скоро, на его беду, на шум драки прибежа-ли сам падрон Тони и Тита-Нане, оба вооруженные кинжалами. Тоффоло оставалось только спасаться бегством; отбежав на безопасное расстояние, он прокричал, что пусть на сей раз их взяла, но он этого так не оставит и непременно сегодня же подаст на обидчиков в суд.

Тоффоло сдержал обещание и с места драки прямиком направил-ся в суд. Судья был временно в отъезде, поэтому жалобщика принял его помощник, Исидоро, которому и пришлось выслушать сумбур-ную историю невинно пострадавшего лодочника. Своих обидчиков - Беппо, Тита-Нане и падрона Тони - Тоффоло самым серьезным об-разом требовал приговорить к галерам. Возиться со всей этой шум-ной компанией помощнику судьи, по правде говоря, не очень-то хотелось, но коли жалоба подана - делать нечего, надо назначать разбирательство. Свидетелями Тоффоло назвал падрона Фортунато, его жену Либеру и золовок Орсетту с Кеккой, а также донну Паскуа и Лучетту. Он даже вызвался показать судебному приставу, где они все живут, и пообещал поставить выпивку, если тот поторопится.

Донна Паскуа и Лучетта тем временем сидели и сокрушались о том, какие неприятности, и уже не в первый раз, приносит их бабья болтливость, а Тита-Нане как раз разыскивал их, чтобы объявить о своем отказе от Лучетты. Собравшись с духом, он решительно сказал,

[278]

что отныне ветреница Лучетга может считать себя свободной от всех обещаний, в ответ на что девушка вернула ему все до единого подар-ки. Тита-Нане был смущен, Лучетга расплакалась: молодые люди ко-нечно же любили друг друга, но гордость не позволяла им сразу пойти на попятный.

Объяснение Тита-Нане с Лучеттой прервал пристав, потребовав-ший, чтобы донна Паскуа с золовкой немедленно шли в суд. Донна Паскуа, услыхав про суд, принялась горько убиваться, дескать, теперь все пропало, они разорены. Тита-Нане, оборов наконец замешатель-ство, стал снова вовсю винить легкомыслие Лучетты.

Пока Тоффоло с приставом собирали свидетелей, Виченцо пришел к Исидоро разузнать, нельзя ли как-нибудь покончить дело миром. Помощник судьи объяснил, что да, можно, но только при условии, что обиженная сторона согласится пойти на мировую. Сам Исидоро обещал всячески поспособствовать примирению, за что Виченцо посу-лил ему хорошую корзину свежей рыбки.

Наконец явились свидетели: падрон Фортунато и с ним пятеро женщин. Все они были крайне взволнованны и принялись все разом излагать представителю закона каждая свою версию столкновения у дома падрона Тони. Исидоро, насилу перекричав общий гвалт, велел всем покинуть его кабинет и заходить строго по очереди.

Первой он вызвал Кекку, и та довольно складно рассказала ему о драке. Потом Исидоро заговорил с девушкой на не относящуюся к делу тему и спросил, много ли у нее ухажеров. Кекка отвечала, что ухажеров у нее нет ни одного, так как она очень бедна. Исидоро обе-щал ей помочь с приданым, а затем поинтересовался, кого Кекка хо-тела бы иметь своим ухажером. Девушка назвала Тита-Нане - ведь он все равно отказался от Лучетты.

Второй Исидоро вызвал на допрос Орсетту. Она была постарше и поискушенней Кекки, так что разговор с нею дался помощнику судьи нелегко, но в конце концов он добился от нее подтверждения расска-за младшей сестры и с тем отпустил. Следующей в кабинет пошла донна Либера, но из беседы с нею никакого проку не вышло, по-скольку она притворилась глухой - главным образом потому, что не желала отвечать на вопрос о том, сколько ей лет. Падрон Фортунато от природы был косноязычен, да еще изъяснялся на таком диком кьоджинском наречии, что венецианец Исидоро не в силах был по-нять ни слова и уже после пары фраз, поблагодарив за помощь, вы-ставил этого свидетеля прочь. С него было довольно; выслушивать донну Паскуа и Лучетту он отказался наотрез, чем очень обеих оби-дел.

[279]

Беппо надоело скрываться от правосудия: он решил пойти нахлес-тать Орсетте по щекам, обкорнать Тоффоло уши, а там можно и в тюрьму садиться. Но Орсетту он встретил не одну, а в компании сес-тер, которые объединенными усилиями охладили его пыл, внушив, что на самом деле Тоффоло крутил не с Орсеттой, а с Лучеттой и Кеккой. С другой стороны, добавили сестры, Беппо надо бежать, так как Лучетта с донной Паскуа явно хотят его погубить - ведь неда-ром они битый час болтали с помощником судьи. Но тут к ним по-дошел падрон Тони и успокоил, мол, все в порядке, Исидоро велел не волноваться. Явившийся вслед за ним Виченцо опроверг падрона: Тоффоло не хочет идти на мировую, посему Беппо надо бежать. Тита-Нане в свою очередь стал опровергать слова Виченцо: сам Иси-доро сказал ему, что драчунам бояться нечего. Последнее слово, каза-лось бы, осталось за приставом, который велел всем немедленно идти в суд, но там Исидоро уверил всех, что, раз он обещал уладить дело миром, все будет улажено.

При выходе из суда женщины неожиданно снова сцепились, при-няв близко к сердцу то, что Тита-Нане с Кеккою попрощался любез-но, а с Лучеттой не очень. На этот раз их разнимал падрон Фортунато. В кабинете судьи в этом самое время Тита-Нане огоро-шил Исидоро, заявив, что Кекка ему не по нраву, а любит он Лучетту, и если с утра говорил обратное - так это со зла,

Тоффоло тоже не оправдывал ожиданий помощника судьи: он ре-шительно не желал идти на мировую, утверждая, что Тита-Нане, Беппо и падрон Тони обязательно его убьют. Тита-Нане обещал не трогать лодочника, если тот оставит в покое Лучетту, и тут постепен-но выяснилось, что Лучетта Тоффоло вовсе не нужна была и что лю-безничал он с нею только назло Кекке. На этом Тоффоло с Тита-Нане помирились, обнялись и собрались уже на радостях вы-пить, как вдруг прибежал Беппо и сообщил, что женщины снова по-цапались - дерутся и кроют друг друга на чем свет стоит, вплоть до 'дерьма собачьего'. Мужчины хотели было их разнять, но сами заве-лись и начали махать кулаками.

Исидоро все это надоело сверх всякой меры. Без долгих разгово-ров он посватал для Тоффоло Кекку. Донна Либера и падрон Форту-нато поначалу отказывались принимать в семью не больно-то состоятельного лодочника, но потом все же уступили уговорам и до-водам Исидоро. Кекка, предварительно удостоверившись у Исидоро, что на Тита-Нане ей надеяться нечего, с готовностью согласилась стать женой Тоффоло.

[280]

Известие о женитьбе Кекки озадачило Орсетту: как же так, млад-шая сестра выходит замуж раньшеи старшей. Не по-людски получа-ется - видно, пора ей мириться с Беппо. Примирение оказалось легким, поскольку все уже поняли, что ссора вышла из-за пустяка и недоразумения. Тут на дыбы встала Лучетта: пока она живет в доме брата, второй невестке там не бывать. Но выход из положения на-прашивался сам собой: коль скоро Кекка выходит за Тоффоло, Лучет-та больше не ревнует к ней Тита-Нане и может стать его женой. Донна Паскуа думала было воспротивиться, но падрону Тони стоило только показать ей увесистую палку, чтобы пресечь все возражения. Дело было за Тита-Нане, но общими усилиями и его живо уговорили.

Начались приготовления сразу к трем свадьбам, обещавшим быть веселыми и пьяными. Счастливые невесты от души благодарили вели-кодушного Исидоро, но при этом еще и убедительно просили не рас-пускать у себя в Венеции слухов о том, что кьоджинки якобы склочны и любят поцапаться.

Д. А. Карельский

Карло Гоцци (Carlo Gozzi) 1720-1806

Любовь к трем Апельсинам (L'amore delle tre Melarance) - Драматическое представление (1760)

Сильвио, король Треф, необычайно взволнован и чрезвычайно удручен болезнью своего единственного сына, принца Тартальи. Лучшие врачи определили недуг наследного принца как результат глубочайшей ипо-хондрии и дружно отступились от несчастного. Оставалось лишь одно последнее средство не дать Тарталье во цвете лет сойти в гроб - за-ставить его рассмеяться.

Преданный слуга и друг короля, Панталоне, предлагает Сильвио план спасения больного: во-первых, надо устроить при дворе веселые игры, маскарад и вакханалии; во-вторых, допустить к принцу недавно объявившегося в городе Труффальдино, человека заслуженного в ис-кусстве смеха. Вняв совету Панталоне, король призывает валета Треф Леандро, своего первого министра, и поручает ему устройство празд-нества. Леандро пытается было возражать в том смысле, что лишняя суматоха только повредит Тарталье, но король настаивает на своем.

Леандро неспроста возражал королю. Ведь он состоит в сговоре с принцессой Клариче, племянницей Сильвио. Негодяи хотят сгубить принца, пожениться и после смерти Сильвио совместно править

[282]

страной. Леандро и Клариче в их замыслах покровительствует фея Моргана, которая потеряла кучу денег, ставя на портрет короля, и отчасти отыгралась, делая ставку на карту с изображением Леандро. Она обещает быть на празднестве и своими заклятьями не допустить исцеления Тартальи.

Забавник Труффальдино - а он прислан во дворец магом Челио, любившим короля и не терпевшим Леандро по той же причине, какая определяла симпатии и антипатии Морганы, - как ни стара-ется, не может вызвать на лице Тартальи даже тени улыбки. Начина-ется празднество, но и тут принц все плачет и просится обратно в теплую постель.

Верная своему обещанию, средь маскарадной толпы в образе уродливой старушонки появляется фея Моргана. Труффальдино нале-тает на нее и, осыпав градом оскорблений, валит с ног. Та, умори-тельно задрав кверху ноги, летит на землю, и, о чудо! - Тарталья заливается звонким смехом и разом излечивается от всех недугов. Едва поднявшись на ноги, Моргана в гневе обрушивает на принца ужасное заклятье - внушает ему неизбывную страстную любовь к трем Апельсинам.

Одержимый неистовой манией Тарталья требует, чтобы Труффаль-дино немедленно снаряжался в путь вместе с ним искать три Апель-сина, которые, как рассказывается в детской сказке, находятся в двух тысячах милях от их города, во власти волшебницы-великанши Креонты. Делать нечего, и Труффальдино вслед за принцем облачается в доспехи, вооружается мечом и надевает железные башмаки. Король Сильвио прилагает все усилия, дабы удержать сына от безумной затеи, но видя, что все напрасно, падает в обморок. Тарталья с Труф-фальдино покидают дворец к превеликой радости Клариче, Леандро и их подручного Бригеллы, которые, почитая принца уже покойником, начинают заводить во дворце свои порядки.

Отважные путники необычайно быстро добираются до владений Креонты, ибо все две тысячи миль им сопутствует дьявол с мехами, непрестанно поддувая ветром в спину. Дьявол с мехами исчезает, ветер прекращается, и Тарталья с Труффальдино понимают, что они у цели.

Но тут на их пути встает маг Челио. Он безуспешно пытается от-говорить принца и его оруженосца от дерзкого замысла, но в конце концов объясняет, как им избежать смерти от рук волшебных слуг великанши, и снабжает всем для этого необходимым.

Тарталья с Труффальдино у ворот замка Креонты. Путь им пре-граждают Ворота с железной решеткой, но они смазывают их вол-

[283]

шебной мазью, и Ворота отворяются. На них с лаем бросается страшный Пес, но они бросают ему кусок хлеба, и тот успокаивает-ся. Пока Труффальдино, следуя наставлениям мага Челио, вытаскива-ет из колодца и раскладывает на солнце Веревку, а потом вручает Пекарке вересковый веник, Тарталья успевает сходить в замок и воз-вратиться оттуда с тремя огромными Апельсинами.

Вдруг меркнет свет и раздается ужасающий голос великанши Креонты: она приказывает своим слугам убить похитителей Апельсинов. Но те отказываются повиноваться жестокой хозяйке, по милости ко-торой долгие годы Пекарка терзала белые груди, подметая ими печь, Веревка гнила в колодце, Пес беспросветно голодал, а Ворота скорбно ржавели. С какой, скажите, стати им теперь губить своих благодете-лей?

Тарталья с Труффальдино благополучно спасаются бегством, а ве-ликанша Креонта в отчаянии призывает на свою голову громы и мол-нии. Ее мольбы услышаны: с неба падает молния и испепеляет великаншу.

Фея Моргана узнает о том, что с помощью мага Челио Тарталья с Труффальдино похитили Апельсины и, подгоняемые дьяволом с меха-ми, целые-невредимые приближаются к королевскому замку, но счи-тает, что для Леандро и Клариче еще не все потеряно - ведь у нее в запасе еще есть козни.

Труффальдино, слегка обогнав принца, садится отдохнуть и подо-ждать хозяина, как вдруг его одолевает нечеловеческая жажда. Не без труда преодолев угрызения совести, он разрезает один из Апельсинов. О чудо! Из Апельсина выходит девушка, заявляет, что она умирает от жажды, и действительно валится на землю. Чтобы спасти несчастную, Труффальдино разрезает второй Апельсин, из которого появляется вторая девушка и делает в точности то же, что и первая. Девушки испускают дух.

Третью от печальной участи сестер избавляет только появление Тартальи. Он тоже разрезает Апельсин, и оттуда тоже выходит де-вушка и молит дать ей воды. В отличие от Труффальдино принц заме-чает, что все дело происходит на берегу озера. Презрев условности, он подносит девушке воды в своем железном башмаке, и та, утолив смертельную жажду, сообщает принцу, что зовут ее Нинеттой и что по злой воле Креонты она была заключена в кожуру Апельсина вмес-те с двумя ее сестрами, дочерьми короля Антиподов.

Тарталья немедленно влюбляется в Нинетту и хочет вести ее во дворец как свою невесту, но та стесняется являться при дворе не оде-той, как подобает принцессе. Тогда Тарталья оставляет ее на берегу

[284]

озера с обещанием скоро вернуться с богатыми одеждами и в сопро-вождении двора.

Тут к ни о чем не подозревающей Нинетте подходит арапка Сме-ральдина. От Морганы Смеральдина получила две шпильки: одну она должна была воткнуть в волосы Нинетты и тем самым обратить ее в птичку; затем ей надлежало притвориться девушкой из Апельсина, стать женой Тартальи и в первую же ночь, воткнув в голову супруга вторую шпильку, превратить его в дикого зверя. Так престол освобо-дился бы для Леандро и Клариче. Первая часть плана Морганы уда-лась - Нинетта обратилась Голубкой и улетела, а Смеральдина уселась на ее место.

Из дворца появляется процессия во главе с Тартальей и Сильвио. Принц несколько обескуражен произошедшей с невестой переменой, но делать нечего, начинаются приготовления к свадьбе.

Труффальдино, получивший от принца прощение своих грехов и звание королевского повара, занят приготовлением жаркого для сва-дебного пира. Жаркое у него сгорает, так как в кухню влетает Голуб-ка и насылает на Труффальдино сон. Так повторяется несколько раз, пока наконец не появляется разгневанный Панталоне. Вместе они ловят Голубку, вынимают у нее из головки шпильку, и Голубка снова становится Нинеттой.

К этому времени чаша терпения пирующих, которые давно уже съели закуски и суп, переполняется, и все они во главе с королем врываются на кухню. Нинетта рассказывает, что с нею проделала Смеральдина, и король, не тратя времени даром, приговаривает арапку к сожжению. Но это еще не все. Появившийся невесть откуда маг Челио разоблачает вину Клариче, Леандро и Бригеллы, и король тут же приговаривает всех троих к жестокому изгнанию.

А потом, как и положено, играют свадьбу Тартальи и Нинетты. Гости развлекаются вовсю: подсыпают друг другу в питье табак, бреют крыс и пускают их по столу...

Д. А. Карельский

Ворон (II Corvo) - Трагикомическая сказка (1761)

В гавань, что неподалеку от стольного града Фраттомброзы, входит изрядно потрепанная бурей галера под командой доблестного венеци-анца Панталоне. На ней принц Дженнаро везет невесту своему

[285]

брату, королю Миллону. Но не по своей воле оказалась здесь Армилла, дочь Дамасского царя: переодетый купцом Дженнаро обманом за-манил ее на галеру, обещая показать всяческие заморские диковинки.

До сих пор Армилла считала своего похитителя гнусным пиратом, но теперь Дженнаро может рассказать ей оправдывающую его посту-пок и леденящую душу историю.

Раньше король Миллон был бодр и жизнерадостен, главным же его времяпрепровождением была охота. Как-то раз он подстрелил черного Ворона, тот упал на мраморную гробницу, обагрив ее кро-вью. В тот же миг перед Миллоном предстал Людоед, которому Ворон был посвящен, и проклял убийцу страшным проклятием: если Миллон не найдет красавицу, которая была бы бела, как мрамор, ала, как воронова кровь, и черна, как крыло убитой птицы, его ждет страшная смерть от тоски и терзаний. С того самого дня король стал на глазах чахнуть, и Дженнаро, движимый братской любовью и со-страданием, отправился на поиски. После долгих странствий он нако-нец нашел ее, Армиллу.

Тронутая рассказом принцесса прощает похитителя. Она готова стать женой Миллона, но вот только опасается мести отца, всемогу-щего чародея Норандо. И не напрасно.

Пока Дженнаро беседует с принцессой, Панталоне покупает у ка-кого-то охотника коня и сокола - столь прекрасных, что принц тот-час предназначает их в подарок брату.

Когда Дженнаро удаляется в шатер отдохнуть от утренних тревол-нений, над его головой устраиваются две Голубки, и из их беседы принц узнает страшное: сокол, попав в руки Миллону, выклюет ему глаза, конь, едва король вскочит в седло, убьет седока, а если тот все-таки возьмет в жены Армиллу, в первую ночь в королевские покои явится дракон и пожрет несчастного супруга; Дженнаро же, коли он не вручит обещанного Миллону или раскроет известную ему тайну, суждено обратиться в мраморное изваяние.

Дженнаро в ужасе вскакивает с ложа, и тут же к нему из мор-ской пучины выходит Норандо. Чародей подтверждает сказанное Го-лубками: один из братьев - либо король, либо принц - жизнью заплатит за похищение Армиллы. Злосчастный Дженнаро в смятении не может найти себе места, пока ему в голову не приходит спаси-тельная вроде бы мысль.

Узнав о прибытии брата, король со всем двором спешит в гавань. Его поражает лучезарная краса Армиллы, и, о чудо! от тяжких неду-гов не остается и следа. Армилле приходится по душе красота и об-

[286]

ходительность Миллона, так что она вполне по доброй воле готова стать его супругой.

Дженнаро огромных трудов стоит не проговориться об адской мести Норандо, когда же речь заходит о свадьбе, он просит Миллона повременить, но, увы, не может внятно объяснить, чем вызвана такая странная просьба. Брату это не очень нравится.

Подходит время вручить королю коня и сокола, при виде которых он, как страстный охотник, испытывает подлинный восторг. Но едва лишь птица оказывается в руках Миллона, как Дженнаро обезглавли-вает ее ударом ножа. Когда к изумленному монарху подводят коня, принц столь же молниеносно мечом подрубает передние ноги благо-родного животного. Оба диких поступка Дженнаро пытается оправ-дать мгновенным слепым порывом. Миллону же в голову приходит другое объяснение - безумная слепая страсть брата к Армилле.

Король опечален и встревожен тем, что его дорогой брат пылает любовью к будущей королеве. Он делится своей печалью с Армиллой, и та совершенно искренне пытается обелить Дженнаро, утверждает, что совесть и чувства принца чисты, но, к сожалению, ничем не может подкрепить свои слова. Тогда Миллон просит Армиллу ради их общего спокойствия поговорить с Дженнаро как бы наедине, а сам прячется за портьерой.

Армилла прямо спрашивает принца, что заставляет его настаивать на промедлении со свадьбой. Но тот не дает ответа и лишь умоляет принцессу не становиться женой Миллона. Поведение брата укрепля-ет подозрение короля; ко всем заверениям Дженнаро в чистоте его помыслов Миллон остается глух.

Не видя Дженнаро среди присутствующих на свадебном обряде в храме, Миллон решает, что брат готовит мятеж, и велит арестовать его. Королевские слуги повсюду ишут принца, но не находят. Джен-наро понимает, что не в его силах предотвратить женитьбу, однако, полагает он, еще можно в последний раз попытаться спасти брата и самому при этом остаться в живых.

Миллон пред алтарем называет Армиллу своею женой. Из храма и молодые и гости выходят не радостными, но, напротив, напуганны-ми и опечаленными, ибо церемония сопровождалась всеми недобры-ми предзнаменованиями, какие только можно себе представить.

Ночью по подземному ходу Дженнаро с мечом в руках пробира-ется к брачному покою короля и становится на стражу, исполненный решимости спасти брата от страшной смерти в пасти дракона. Чудо-вище не заставляет себя ждать, и принц вступает с ним в смертный

[287]

бой. Но, увы! С ног до хвоста дракон покрыт алмазной и порфирной чешуей, против которой бессилен меч.

Все свои силы принц вкладывает в последний отчаянный удар. Чу-довище растворяется в воздухе, а меч Дженнаро рассекает дверь, за которой спят молодые. На пороге появляется Миллон и обрушивает на брата страшные обвинения, тому же нечем оправдываться, так как дракона и след простыл. Но и тут из страха обратиться в камень Дженнаро не решается раскрыть брату тайну проклятия Норандо.

Дженнаро заточают в темницу, а некоторое время спустя он узна-ет, что королевский совет приговорил его к смерти и что уже готов соответствующий указ, подписанный его родным братом. Верный Панталоне предлагает Дженнаро бежать. Принц отвергает его по-мощь и просит лишь во что бы то ни стало уговорить короля прийти к нему в темницу.

Миллон, который отнюдь не с легким сердцем обрек брата на смерть, спускается к нему в подземелье. Дженнаро снова пытается убедить короля в своей невиновности, но тот и слушать не хочет. Тогда принц решает, что все равно ему не жить на этом свете, и рас-сказывает Миллону о страшном проклятии чародея.

Едва произнеся последние слова, Дженнаро превращается в ста-тую. Миллон в полном отчаянии велит перенести нерукотворное из-ваяние в королевские палаты. Он хочет окончить жизнь, изойдя слезами у ног того, кто еще так недавно был его горячо любимым братом.

Королевский дворец теперь являет собой самое мрачное и печаль-ное место на свете. Слуги, которым жизнь здесь не обещает более былых удовольствий и наживы, бегут, как крысы с корабля, в надеж-де подыскать местечко повеселее.

Миллон рыдает у ног окаменевшего Дженнаро, проклиная себя за подозрительность и жестокость, а пуще того кляня безжалостного Норандо. Но тут, услышав стенания и проклятия короля, чародей предстает ему и говорит, что безжалостен не он, Норандо, а судьба, которая предначертала убийство Ворона и проклятие Людоеда, похи-щение Армиллы и месть за него. Сам Норандо - лишь орудие судь-бы, не властное вмешиваться в ее предначертания.

Будучи не в силах ничего изменить, Норандо тем не менее откры-вает Миллону единственный страшный способ оживить Дженнаро: чтобы изваяние снова стало человеком, Армилла должна умереть от кинжала. С этими словами черодей вонзает кинжал у ног статуи и исчезает.

[288]

Миллон проговаривается Армилле, что есть способ оживить Дженнаро; уступая ее настойчивым просьбам, он наконец сообщает, какой именно. Едва король выходит из залы со статуей, как Армилла хватает кинжал и пронзает им свою грудь.

Только лишь первые капли ее крови проливаются на изваяние, как оно оживает и сходит с пьедестала. Дженнаро жив, но прекрас-ная Армилла испускает дух. Миллон в отчаянии пытается заколоть себя тем же кинжалом, и лишь с большим трудом брат удерживает его.

Вдруг взорам безутешных братьев, как всегда непонятно откуда, является Норандо. На этот раз он несет радостную весть: с кончиной Армиллы, искупившей убийство Ворона, завершился страшный и та-инственный круг предначертаний судьбы. Теперь он, Норандо, уже не слепое орудие и может по собственной воле использовать свои мо-гучие чары. Первым делом он конечно же воскрешает дочь.

Можно представить, какая тут всеми овладела радость: Дженнаро, Миллон и Армилла обнимались и заливались слезами счастья. А кон-чилось дело, как водится, веселой и шумной свадьбой.

Д. А. Карельский

Король-Олень (II Re Cervo) - Трагикомическая сказка (1762)

Как-то в город Серендипп пришел великий маг и волшебник Дурандарте. Король этого города, Дерамо, принял гостя с небывалой роско-шью и любезностью, за что благодарный волшебник оставил ему в подарок две удивительные магические тайны.

Как ни могуществен был Дурандарте, по приговору бога фей Демогоргона ему пришлось обратиться в Попугая, и верный слуга Чиголотти отнес его в расположенный неподалеку от Серендиппа Рончислапский лес. Однако в должный момент Дурандарте обещал явиться, дабы наказать предательство, вызванное одним из его чудес-ных подарков.

Король Дерамо не женат. В свое время он допросил в потайном кабинете две тысячи семьсот сорок восемь принцесс и благородных девиц, но ни одну из них не пожелал видеть своей королевой. Теперь хитрый первый министр Тарталья напел ему, что, мол, народ недово-

[289]

лен отсутствием наследника престола, возможны волнения... Король согласился устроить новое испытание, к которому на сей раз были допущены девушки всех сословий.

Тарталья доволен, что Дерамо внял его доводам, ибо рассчитывает, что королевой станет его дочь Клариче. По жребию ей выпало пер-вой идти в потайной кабинет, но Клариче отнюдь не рада и просит отца избавить ее от испытания - она любит Леандро, сына второго министра Панталоне, и, кроме того, ей не хочется перебегать дорогу своей лучшей подруге, сестре Леандро Анджеле, без ума влюбленной в короля. Тарталья, угрожая дочери ядом, все-таки заставляет ее пойти в потайной кабинет. Бешенство его вызвано не только непо-корностью Клариче, но и известием о любви к Дерамо Анджелы - сам министр давно уже мятется желанием заполучить девушку себе в жены.

Анджела тоже не хочет проходить испытание в потайном кабине-те, но у нее на то свои причины. Она уверена, что король отвергнет ее и ее любовь, а такого позора и унижения ей не пережить. Отец, Панталоне, и рад бы избавить Анджелу от тяжкой для нее процеду-ры, но это, увы, не в его силах.

Еще одну претендентку на руку и сердце являет собой сестра дво-рецкого, Смеральдина. Эта особа не блещет красотою и тонкостью обхождения, но зато всецело уверена в успехе - в самом деле, ну кто сможет устоять против ее роскошного наряда в восточном вкусе и к месту ввернутых стихов Tacco и Ариосто? Смеральдине столь чужды сомнения в победе, что она решительно и бесповоротно от-вергает своего старого возлюбленного - королевского ловчего Труффальдино.

Многие пытались понять, в чем же смысл испытания, но тщетно, ибо никто, кроме Дерамо, не знал о спрятанном в кабинете чудесном подарке мага Дурандарте - волшебном изваянии, безошибочно разо-блачающем ложь и лицемерие женщин.

Обращенные к Дерамо речи Клариче изваяние признает искрен-ним до тех пор, пока в ответ на вопрос короля, не отдано ли уже ее сердце кому-то другому, она не отвечает 'нет*. Тут оно начинает строить гримасы, и Дерамо понимает, что девушка лжет.

Когда в кабинет входит Смеральдина, уже первые ее слова застав-ляют статую корчиться от смеха Самоуверенная особа даже грохает-ся в обморок от якобы переполняющих ее чувств; ее выносят.

Каково же оказывается изумление короля, когда на протяжении всей его долгой беседы с Анджелой изваяние не движет ни мускулом.

[290]

Тронутый искренностью ее слов о любви к нему, Дерамо созывает придворных и торжественно объявляет Анджелу своей невестой. Дабы всем стало понятно, каким образом он избрал ее из сотен дру-гих, король рассказывает придворным о чудесном даре Дурандарте, а затем, во избежание соблазнов, собственноручно разбивает изваяние.

Панталоне преисполнен благодарности к повелителю за оказан-ную его дочери честь. Тарталья же, хоть и строит довольную мину, ощущает в сердце адскую ярость и чувствует себя готовым на любые злодеяния.

Тарталья на чем свет бранит Клариче за то, что она открыла коро-лю свою любовь к Леандро и тем самым не позволила отцу стать ко-ролевским тестем и одновременно разрушила его, Тартальи, мечты о женитьбе на Анджеле. Но все же хитрый министр надеется, что еще не все для него потеряно, и потому в ответ на просьбы Анджелы и Леандро благословить их союз уговаривает молодых людей слегка по-временить.

Едва выйдя из храма, где он сочетался браком с Анджелой, Дера-мо устраивает веселую королевскую охоту в Рончислапском лесу. И вот они оказываются в уединенном месте вдвоем с Тартальей, кото-рый задумал недоброе: убить короля, захватить город и силой взять в жены Анджелу. Лишь случайность мешает ему застрелить Дерамо в спину.

Будучи человеком проницательным, Дерамо замечает, что на душе у его министра творится что-то не то, и прямо спрашивает Тарталью, чем тот недоволен. В ответ хитрый царедворец принимается сетовать, что, несмотря на тридцать лет верной службы, король не считает его достойным полного своего доверия - к примеру хотя бы не поведал о чудесных дарах Дурандарте.

Добросердечный Дерамо, желая утешить Тарталью, рассказывает ему о втором из подарков мага - адском заклятии. Тот, кто прочтет это заклятие над телом мертвого зверя или человека, умрет, а дух его переселится в безжизненное тело; те же волшебные слова позволяют человеку вернуться в прежнюю свою оболочку. На словах Тарталья безумно благодарен королю, а на самом деле в голове его уже созрел дьявольский план.

Когда Дерамо с Тартальей случается убить двух оленей, министр уговаривает короля продемонстрировать действие заклятия. Дерамо произносит его, переселяется в тело оленя и убегает в лес. Тарталья повторяет заклятье над бездыханным телом короля - и вот он уже не первый министр, а монарх.

[291]

Собственный труп Тарталья обезглавливает и закидывает в кусты, а за Королем-Оленем снаряжает погоню. Встреченный им старик крестьянин, к своему несчастью, не видел никакого оленя, за что по-лучает от свирепого Тартальи пулю и на месте умирает. Придворные поражены переменой, произошедшей с их благородным господином, его злобностью и грубостью речей, но конечно же не могут заподо-зрить подлога.

До слез поражена переменой в супруге и Анджела, к которой Тарталья, едва вернувшись с охоты, подступает со своей любовью. От-верженный самозванец несколько обескуражен, но уверен, что со временем все утрясется.

Труффальдино тем временем находит в лесу обезглавленное тело Тартальи и приносит во дворец весть об убийстве первого министра. Тарталья использует случай дать волю своему бешеному нраву и велит бросить в темницу всех, кто принимал участие в охоте.

В лесу Труффальдино попался не только труп Тартальи, но и гово-рящий Попугай. Маг Дурандарте - а это был именно он - сам пошел в руки ловчему и, кроме того, посоветовал ему отнести себя во дворец к королеве - та, мол, щедро наградит Труффальдино за такую редкую дичь.

Дерамо, уйдя от погони, натыкается на тело убитого Тартальей старика и решает, что уж лучше ему жить хотя бы и в непрезента-бельном, но все же человеческом обличье, нежели в теле оленя. Он произносит заклятие и обращается в старика крестьянина.

Труффальдино приносит Попугая королеве, но, вопреки ожидани-ям ловчего, Анджела не отваливает ему за птицу груду золота. На сердце у Анджелы смятение и тоска, поэтому она просит Труффальдино удалиться, а когда тот начинает упорствовать, даже - что так не похоже на нее - грозится выкинуть его с балкона. Пока они пре-пираются, появляется стражник и во исполнение приказа Тартальи хватает Труффальдино и тащит в темницу.

Дерамо в образе старика все-таки проникает в свой дворец и, улу-чив момент, заговаривает с Анджелой. Та сначала приходит в ужас, смешанный, однако, со смущением, - ведь как ни уродлив старик, разговаривает он голосом ее супруга. Дерамо пытается убедить Анд-желу в том, что он - это он. В речах старика королева постепенно распознает возвышенность мысли и чувства, всегда бывшую свойст-венной королю; окончательно ее сомнения развеиваются, когда Дера-мо напоминает об утреннем нежном разговоре между ними. Теперь, когда Анджела признала в уродливом старике короля, они вместе

[292]

придумывают, как вернуть Дерамо его прежнее обличье и наказать подлого первого министра.

Некоторое время спустя встретив Тарталью, Анджела притворяет-ся, что она вот-вот готова переменить свое к нему отношение и отве-тить взаимностью - для этого не хватает малого. Тарталья готов исполнить все, чего она ни попросит: приказывает выпустить из тем-ницы невинно заточенных туда Панталоне и Бригеллу, благословляет брак Клариче и Леандро... Третью же просьбу Анджелы - показать действие заклинания Дурандарте и вселиться в мертвого оленя - Тарталья обещает уважить только после того, как королева осчастли-вит его своими ласками. Это не входит в планы Анджело с Дерамо; девушка упирается, Тарталья силой тащит ее в задние покои.

Не в силах вынести такого зрелища, Дерамо выходит из укрытия и бросается на Тарталью. Тот уже поднимает на короля меч, как вдруг слышится гул землетрясения - это маг Дурандарте сбрасывает птичьи перья и предстает в своем настоящем обличье.

Прикосновением жезла волшебник возвращает Дерамо его преж-ний вид, а Тарталью, обличив его подлость и предательство, превра-щает в уродливое рогатое чудище. В ярости и отчаянии Тарталья молит, чтобы его пристрелили на месте, но по воле Дурандарте ему предстоит умереть не от пули, а от мук стыда и позора.

Не сразу проходит остолбенение, поразившее всех видевших чуде-са Дурандарте. Но теперь, когда предательство наказано и справедли-вость восторжествовала, пора начинать приготовления к веселому свадебному пиру.

Д. А. Карельский

Турандот (Turandot) - Китайская трагикомическая сказка (1762)

Астраханского царя Тимура, его семейство и державу постигло страшное несчастье: свирепый султан Хорезма разбил войско астраханцев и, ворвавшись в беззащитный город, повелел схватить и каз-нить Тимура, его супругу Эльмазу и сына Калафа. Тем под видом простолюдинов удалось бежать в сопредельные земли, но и там их преследовала мстительность победителя. Долго скиталось царское се-мейство по азиатским просторам, терпя невыносимые лишения;

[293]

принц Калаф, дабы прокормить престарелых родителей, брался За любую черную работу.

Эту печальную историю Калаф рассказывает своему бывшему вос-питателю Бараху, которого случайно встречает у ворот Пекина. Барах живет в Пекине под именем персиянина Хассана. Он женат на доб-рой вдове по имени Скирина; его падчерица Зелима - одна из не-вольниц принцессы Турандот.

Принц Калаф прибыл в Пекин с намерением поступить на службу к императору Альтоуму. Но сперва он хочет посмотреть на праздне-ство, приготовления к которому, похоже, идут в городе.

Однако это готовится не празднество, а казнь очередного потер-певшего неудачу претендента на руку принцессы Турандот - цареви-ча Самаркандского. Дело в том, что тщеславная жестокосердная принцесса вынудила отца издать такой указ: всякий принц может свататься к Турандот, но с тем, что в заседании Дивана мудрецов она загадает ему три загадки; разгадавший их станет ее мужем, неразга-давший - будет обезглавлен. С тех пор головы многих славных принцев украсили стены Пекина.

Из городских ворот выходит убитый горем воспитатель только что казненного царевича. Он швыряет на землю и топчет злосчастный портрет Турандот, одного лишь взгляда на который хватило его вос-питаннику, чтобы без памяти влюбиться в бессердечную гордячку и тем самым обречь себя на погибель.

Как ни удерживает Барах Калафа, тот, уверенный в собственном здравомыслии, подбирает портрет. увы! Куда девались его здравомыс-лии и бесстрастие? Горя любовью, Калаф устремляется в город на-встречу счастью или смерти.

Император Альтоум и его министры Тарталья и Панталоне всей душой скорбят о жестокости принцессы, слезно оплакивая несчаст-ных, павших жертвой ее нечеловеческого тщеславия и неземной кра-соты. При известии о появлении нового искателя руки Турандот они приносят богатые жертвы великому Берджингудзину, дабы тот помог влюбленному принцу остаться в живых.

Представ перед императором, Калаф не называет себя; он обеща-ет раскрыть свое имя, только если разгадает загадки принцессы. Добродушный Альтоум с министрами умоляют Калафа быть благора-зумным и отступиться, но на все уговоры принц упорно отвечает: 'Я жажду смерти - или Турандот*.

Делать нечего. Торжественно открывается заседание Дивана, на котором Калафу предстоит потягаться мудростью с принцессой. Та является в сопровождении двух невольниц - Зелимы и Адельмы, не-

[294]

когда татарской принцессы. И Турандот, и Зелиме Калаф сразу ка-жется достойнее предыдущих претендентов, ибо он превосходит всех их благородством облика, обхождения и речей. Адельма же узнает Калафа - но не как принца, а как служителя во дворце ее отца, царя Хорасана; уже тогда он покорил ее сердце, а теперь она решает во что бы то ни стало не допустить его женитьбы на Турандот и самой завладеть любовью принца. Поэтому Адельма старается ожес-точить сердце принцессы, напоминая ей о гордости и славе, тогда как Зелима, напротив, молит ее быть милосерднее.

К радости императора, министров и Зелимы, Калаф разгадывает все три загадки Турандот. Однако принцесса наотрез отказывается идти к алтарю и требует, чтобы ей было позволено на следующий день загадать Калафу три новые загадки. Альтоум противится такому нарушению указа, беспрекословно исполнявшегося, когда надо было казнить неудачливых искателей, но благородный влюбленный Калаф идет навстречу Турандот: он сам предлагает ей отгадать, что это за отец и сын, которые имели все и все потеряли; если принцесса наза-втра отгадает их имена, он готов умереть, если же нет - быть свадь-бе.

Турандот убеждена, что, если ей не удастся отгадать имена отца и сына, она будет навек опозорена. Убеждение это вкрадчивыми реча-ми подогревает в ней Адельма. Своим острым умом принцесса поня-ла, что под сыном таинственный принц имеет в виду себя самого. Но как же разузнать его имя? Она просит совета у своих невольниц, и Зелима подсказывает заведомо безнадежный способ - обратиться к гадателям и каббалистам. Адельма же напоминает Турандот слова принца о том, что в Пекине есть один человек, знающий его, и пред-лагает не пожалеть золота и алмазов, дабы за ночь, перевернув верх дном весь город, разыскать этого человека.

Зелима, в чьей душе чувство долго боролось с долгом, наконец скрепя сердце говорит госпоже, что, по словам ее матери Скирины, отчим ее, Хассан, знаком с принцем. Обрадованная Турандот тут же посылает евнухов во главе с Труффальдино разыскать и схватить Хассана.

Вместе с Хассаном-Барахом евнухи хватают его чрезмерно болтли-вую жену и какого-то старца; всех троих они отводят в сераль. Им невдомек, что несчастный оборванный старик - не кто иной, как Астраханский царь Тимур, отец Калафа. Похоронив на чужбине суп-ругу, он пришел в Пекин разыскать сына или найти смерть. К счас-тью, Барах успевает шепнуть господину, чтобы тот ни под каким видом не называл своего имени.

[295]

Калафа тем временем препровождают в специальные апартамен-ты, охраняемые императорскими пажами и их начальником Бригеллой.

Сераль Турандот. Здесь принцесса допрашивает привязанных к колоннам Бараха и Тимура, угрожая им пытками и жестокой смер-тью в случае, если они не назовут имя загадочного принца и его отца. Но обоим Калаф дороже собственной жизни. Единственное, о чем невольно проговаривается Тимур, это то, что он - царь и отец принца.

Турандот уже дает евнухам знак начать расправу над Барахом, как вдруг в серале появляется Адельма с вестью, что сюда направляется Альтоум; узников спешно уводят в подземелье сераля. Адельма про-сит принцессу больше не мучить их и обещает, если ей позволят дей-ствовать по своему усмотрению, за ночь разузнать имена принца и царя. Турандот полностью доверяется приближенной невольнице.

Тем временем к Альтоуму прибывает гонец из Астрахани. Б при-везенном им тайном послании говорится, что султан Хорезма умер и что астраханцы зовут Тимура занять принадлежащий ему по праву престол. По описанным в послании подробным приметам Альтоум понимает, кто такой этот неизвестный принц. Желая защитить честь дочери, которой, он убежден, нипочем не отгадать искомые имена, а также сохранить жизнь Калафу, император предлагает ей раскрыть тайну - но с условием, что, блеснув в Диване мудрецов, она затем согласится стать женой принца. Гордость, однако, не позволяет Ту-рандот принять предложение отца; кроме того, она надеется, что Адельма исполнит свое обещание.

Бригелла, стерегущий покои Калафа, предупреждает принца, что, мол, поскольку стражники - люди подневольные, да к тому же всем хочется отложить деньжат на старость, ночью ему могут явиться при-видения.

Первое привидение не заставляет себя долго ждать. Это - подо-сланная Адельмой Скирина. Она сообщает Калафу о кончине матуш-ки и о том, что его отец теперь в Пекине. Скирина просит принца черкнуть несколько слов старику отцу, но тот разгадывает уловку и отказывается.

Едва Скирина ни с чем удаляется, как в покоях принца оказыва-ется Зелима. Она пробует другой подход: на самом деле, говорит не-вольница, Турандот не ненавидит принца, а тайно любит. Посему она просит его раскрыть имена, с тем чтобы наутро ей не посрамиться перед Диваном, и обещает там же в Диване отдать ему свою руку. Проницательный Калаф не верит и Зелиме.

[296]

Третьей является сама Адельма. Она открывается Калафу в своей любви и умоляет вместе бежать, поскольку, по ее словам, коварная Турандот все равно повелела на заре убить его, не дожидаясь заседа-ния Дивана. Бежать Калаф решительно отказывается, но, повержен-ный в отчаяние жестокостью возлюбленной, в полубреду произносит свое и отцовское имя.

За такими разговорами проходит ночь. Наутро Калафа препро-вождают в Диван.

Диван уже в сборе, недостает только Турандот и ее свиты. Альтоум, уверенный, что принцессе так и не удалось узнать имени отца и сына, искренне радуется и велит здесь же, в зале заседаний, устроить храм.

Уже установлен алтарь, когда в Диване наконец появляется Ту-рандот. Вид у принцессы и свиты траурный. Но, как выясняется, это лишь жестокая мстительная шутка. Она знает имена и, торжествуя, возглашает их. Император и министры убиты горем; Калаф готовится к смерти.

Но тут, ко всеобщей радости и изумлению, Турандот преобража-ется - любовь к Калафу, в которой она не смела сознаться даже самой себе, берет верх над жестокостью, тщеславием и муженена-вистничеством. Во всеуслышание она объявляет, что Калаф не только не будет казнен, но и станет ее супругом.

Не рада только Адельма. В слезах она бросает Турандот горький упрек в том, что, ранее отобрав свободу, теперь она отнимает у нее любовь. Но тут вступает Альтоум: любовь не в его власти, но, дабы утешить Адельму, он возвращает ей свободу и Хорасанское царство ее отца.

Наконец заканчиваются жестокости и несправедливость. Все до-вольны. Турандот от всей души просит небо простить ее упорное от-вращение к мужчинам. Грядущая свадьба обещает быть весьма и весьма радостной.

А А. Карельский

Зеленая Птичка (L'Augellìno bel verde) - Философическая сказка (1765)

Со времени известных событий, сопутствовавших женитьбе Тартальи на явившейся из апельсина дочери короля Антиподов Нинетте, про-шло много лет. Много чего за эти годы произошло в Монтеротондо.

[297]

Сожженные когда-то арапка Смеральдина и Бригелла воскресли из пепла: он - поэтом и прорицателем, она - побелев душой и телом. На Смеральдине женился Труффальдино, который наворовал на коро-левской кухне столько, что смог оставить службу и открыть колбас-ную лавку.

Король Тарталья вот уже почти девятнадцать лет не показывался в столице, воюя с мятежниками где-то на окраинах королевства. В его отсутствие всем заправляла его мать, престарелая королева Тартальона. Старуха невзлюбила Нинетту и, когда та родила Тарталье прелест-ных близнецов, мальчика и девочку, приказала убить их, а королю написала, что, мол, жена его принесла пару щенят. В сердцах Тарта-лья позволил Тартальоне по своему усмотрению наказать жену, и ста-рая королева заживо погребла бедняжку в склепе под отверстием сточной ямы.

К счастью, Панталоне не исполнил приказания Тартальоны: он не зарезал младенцев, а, надежно завернув в клеенку, бросил их в реку. Из реки близнецов вытащила Смеральдина. Она дала им имена Ренцо и Барбарина и растила как собственных детей.

Лишние едоки в доме мозолили глаза жадному и сварливому Труффальдино, и вот в один прекрасный день он решает выгнать под-кидышей.

Весть о том, что они не родные дети и теперь должны убираться прочь, Ренцо с Барбариной воспринимают хладнокровно, ибо дух их укреплен чтением современных философов, любовь,, человеческие привязанности и добрые поступки объясняющих низким себялюби-ем. Свободные, как они считают, от себялюбия, близнецы отправля-ются в глушь, где им не станут досаждать люди глупые и назойливые.

На пустынном берегу брату с сестрой предстает говорящая анти-чная статуя. Это царь изваяний Кальмон, некогда бывший философом и обратившийся в камень в тот момент, когда ему наконец удалось изжить в своей душе последние остатки любви к себе. Кальмон пыта-ется убедить Ренцо и Барбарину в том, что себялюбие отнюдь не по-стыдно, что в себе и в других следует любить запечатленный образ Творца.

Молодые люди не внемлют словам мудрой статуи. Кальмон, однако, велит им идти в город и бросить у стен дворца камень - это мгновенно сделает их богачами. Он обещает близнецам помощь в бу-дущем и сообщает также, что тайна их рождения раскроется благо-даря Зеленой Птичке, влюбленной в Барбарину.

Эта Птичка уже восемнадцать лет прилетает в склеп к Нинетте, кормит и поит ее. Прилетев на этот раз, она предрекает скорый

[298]

конец страданий королевы, говорит, что дети ее живы, а сама Птич-ка - вовсе не птичка, а заколдованный принц.

Наконец-то король Тарталья возвращается с войны. Но ничто ему не мило без невинно загубленной Нинетты. Ее гибели он не может простить ни себе, ни матери. Между старой королевой и Тартальей происходит шумная ссора.

Тартальона вдохновляется на нее не столько уверенностью в соб-ственной правоте и обидой на неблагодарного сына, сколько пророче-ствами и льстивыми речами Бригеллы. Бригелла использует любой случай для излияний о их - его самого и Тартальоны - блестящем будущем на монтеротондском престоле; при этом хитрец до небес превозносит давным-давно увядшие прелести старухи, которой якобы безраздельно принадлежит сердце бедного поэта. Тартальона уже на все готова: и соединить судьбу с Бригеллой, и избавиться от сына, только вот завещание в пользу суженого считает неуместным, коль скоро ей еще много лет предстоит цвести и блистать.

Ренцо с Барбариной, следуя совету Кальмона, приходят к королев-скому дворцу, но в последний момент их одолевает сомнение: при-стало ли философам богатство? Посовещавшись, они все же бросают камень, и перед ними на глазах вырастает роскошный дворец.

Ренцо и Барбарина живут богачами в чудесном дворце, и занима-ют их теперь отнюдь не философские размышления. Барбарина уве-рена, что она прекрасней всех на свете, и, дабы красота ее сияла еще ярче, без счета тратит деньги на изысканнейшие наряды и украше-ния. Ренцо же влюблен; но влюблен не в какую-нибудь женщину, а в изваяние. Изваяние это - не создание скульптора, а девушка по имени Помпея, которую много лет назад обратило в камень собст-венное безграничное тщеславие. Вне себя от страсти он клянется не пожалеть ничего, лишь бы Помпея ожила.

Движимая любовью к приемной дочери, во дворце близнецов по-является Смеральдина. Барбарина, для которой любовь - пустой звук, сначала гонит ее, потом пытается откупиться кошельком золота, но в конце концов дозволяет остаться служанкой при своей персоне. Труффальдино тоже желает жить во дворце подкидышей, но любовь тут ни при чем: ему хочется вкусно есть, вволю пить и мягко спать, дела же в колбасной лавке идут из рук вон плохо. Не сразу, но Ренцо соглашается взять бывшего папашу к себе в услужение.

Обитатели королевского дворца удивлены новым соседством. Бри-гелла - а он как-никак прорицатель - видит в Ренцо с Барбариной угрозу своим честолюбивым планам и поэтому научает Тартальону, как погубить близнецов.

[299]

Король же, выйдя на балкон и завидя в окне напротив красавицу Барбарину, безумно влюбляется в нее. Он уже готов забыть несчаст-ную Нинетту и снова жениться, но, увы, Барбарину ничуть не трога-ют знаки высочайшего внимания. Тут Тартальона улучает момент и говорит ей, что прекраснейшей в мире Барбарина станет, только когда у нее будет поющее Яблоко и Золотая вода, которая звучит и пляшет. Как известно, оба эти чуда хранятся в саду феи Серпентины, где многие храбрецы сложили головы.

Барбарина, которая быстро привыкла, чтобы все ее желания мгно-венно исполнялись, сначала требует, а потом слезно молит доставить ей Яблоко и Воду. Ренцо внимает ее мольбам и в сопровождении Труффальдино отправляется в путь.

В саду Серпентины герои едва не гибнут, но Ренцо вовремя вспо-минает о Кальмоне и зовет его на помощь. Кальмон же в свою оче-редь вызывает статую с сосцами, источающими воду, и несколько дюжих изваяний. Из своих сосцов статуя поит бешеных от жажды стражей-зверей, и те позволяют Ренцо сорвать Яблоко. Увесистые из-ваяния, навалясь на ворота, ведущие к источнику Серпентины, не дают им захлопнуться; Труффальдино не без трепета идет и набирает склянку звучащей и пляшущей Воды.

Когда дело сделано, Кальмон сообщает Ренцо, что тайна оживле-ния возлюбленной им статуи, как и тайна происхождения близнецов, в руках Зеленой Птички. Напоследок царь изваяний просит Ренцо велеть починить ему некогда попорченный мальчишками нос.

Возвратясь домой, Ренцо узнает, что король просил Барбарину стать его женой, и та согласилась было, но потом по наущению Бригеллы и Тартальоны потребовала в приданое Зеленую Птичку. Ренцо хотелось бы видеть сестру королевой, а кроме того, его одолевает страстное желание оживить Помпею и раскрыть тайну своего проис-хождения. Поэтому он берет Труффальдино и отправляется в новое, еще более опасное путешествие - к холму Людоеда за Зеленой Птичкой.

По дороге отважным путникам поддувает в спину знакомый уже Труффальдино дьявол с мехами, так что до места они добираются очень скоро. Но там они оказываются в некотором замешательстве: как одолеть чары Людоеда, неизвестно, а единственного, кто мог бы помочь, - Кальмона - Ренцо звать не может, так как он не испол-нил пустячную просьбу царя изваяний: не исправил ему нос. Решив-шись, господин со слугой подходят к дереву, на котором сидит Птичка, и тут же оба окаменевают.

[300]

Тем временем Барбарина, в чьем очерствевшем сердце все же проснулась тревога за брата, в компании Смеральдины также отправ-ляется во владения Людоеда и находит Ренцо и Труффальдино пре-вращенными в статуи. Печальное это зрелище заставляет ее в слезах раскаяться в чрезмерном высокомерии и рабском потакании собст-венным желаниям. Едва произнесены покаянные слова, как перед Барбариной и Смеральдиной предстает Кальмон. Он раскрывает спо-соб завладеть Зеленой Птичкой, предупреждая при этом, что малей-шая ошибка повлечет неминуемую смерть. Барбарина, движимая любовью к брату, преодолевает страх и, сделав все так, как сказал Кальмон, берет Птичку. Потом, вынув у нее из хвоста перышко, до-трагивается им до окаменевших Ренцо и Труффальдино, и те ожива-ют.

Тарталья горит от нетерпения, желая назвать Барбарину своей женой. Этому, казалось бы, теперь ничто не мешает. Ведь не мешает же Ренцо сочетаться с оживленной птичьим пером Помпеей даже то, что та в недавнем прошлом была статуей. Однако прежде всего, на-стаивает Барбарина, следует выслушать, что имеют сказать Вода, Яб-локо и Зеленая Птичка.

Волшебные предметы и Птичка рассказывают всю историю зло-деяний Тартальоны и ее приспешника Бригеллы. Король, обретший детей и чудом избежавший кровосмесительного брака, буквально вне себя от радости. Когда же на свет Божий из зловонного склепа явля-ется Нинетта, он и вовсе лишается чувств.

Зеленая Птичка произносит заклятье, и Тартальона с Бригеллой у всех на глазах, к общей радости, превращаются в бессловесных тва-рей: старуха - в черепаху, а ее притворщик возлюбленный - в осла. Затем Птичка сбрасывает перья и становится юношей, царем Террадомбры. Он величает Барбарину своей супругой, а всех присутствую-щих на сцене и в зале призывает быть истинными философами, то есть, сознавая собственные ошибки, становиться лучше.

Д. А. Карельский

Джованни Джакомо Казанова (Giovanni Giacomo Casanova) 1725-1798

История моей жизни (Histoire de ma vie) - Мемуары (1789-1798, полн. опубл. I960-1963)

Прославленный венецианский авантюрист, чье имя стало нарицатель-ным, был блестящим рассказчиком; постепенно он принялся записы-вать свои рассказы; записи эти переросли в мемуары.

Как всякий истинный искатель приключений, Казакова проводит жизнь в разъездах. Прибыв однажды в Константинополь, он знако-мится с почтенным философом Юсуфом и богатым турком Исмаилом. Восхищенный суждениями Казановы, Юсуф предлагает ему перейти в мусульманство, жениться на его единственной дочери и стать его полноправным наследником. Исмаил и сам выказывает гостю свою любовь, отчего тот чуть было совсем не порывает с гос-теприимным турком. Пережив еще ряд приключений, Казанова от-бывает обратно в Европу, с заходом на остров Корфу, где успевает влюбиться и завести интрижку.

По дороге в Париж Казанова задерживается в Турине; там он на-ходит 'все равно прекрасным - город, двор, театр' и женщин, на-чиная с герцогинь Савойских. Но, несмотря на это, ни одна из местных дам не удостаивается любви великого сердцееда, кроме слу-чайной прачки в гостинице, а посему вскоре он продолжает свой

[302]

путь. Остановившись в Лионе, Казанова становится 'вольным камен-щиком, учеником', а два месяца спустя, в Париже, он поднимается на вторую ступень, а затем и на третью, то есть получает звание 'мастера'. 'Эта ступень высшая', ибо прочие титулы имеют лишь символический смысл и 'ничего к званию мастера не добавляют'.

В Париже Казанова смотрит, наблюдает, встречается с литератур-ными знаменитостями. Кребийон дает высокую оценку мастерству Казановы-рассказчика, однако замечает, что его французская речь, хотя и вполне понятная, звучит 'словно бы итальянскими фразами'. Кребийон готов давать уроки талантливому итальянцу, и Казанова целый год изучает под его руководством французский язык. Любозна-тельный путешественник посещает Оперу, итальянцев, Французскую комедию, а также 'Отель дю Руль' - веселое заведение, возглавляе-мое мадам Париж. Тамошние девочки производят на итальянца столь сильное впечатление, что он регулярно посещает его до самого своего переезда в Фонтенбло.

В Фонтенбло каждый год охотится Людовик XV, и на те полтора месяца, которые король проводит на охоте, весь двор, вместе с акте-рами и актрисами из Оперы перебираются в Фонтенбло. Там Казанова знакомится с августейшим семейством, а также с мадам де Помпадур, искренне влюбленной в своего красавца короля. Вращаясь среди очаровательных придворных дам, Казанова не забывает и о красавицах горожанках. Дочь его квартирной хозяйки становится ви-новницей его столкновения с французским правосудием. Заметив, что девушка влюблена в него, авантюрист не может не утешить красотку, и вскоре обнаруживается, что у той будет ребенок. Мать девицы об-ращается в суд, однако судья, выслушав хитроумные ответы обвиняе-мого, отпускает его с миром, приговорив лишь к оплате судебных издержек. Впрочем, растроганный слезами девицы, Казанова дает ей деньги на роды. Впоследствии он встречает ее на ярмарке - она стала актрисой в комической опере. Актрисой становится и девица Везиан, юная итальянка, приехавшая в Париж, чтобы разжалобить министра и что-нибудь получить за погибшего отца, офицера фран-цузской армии. Казанова помогает юной соотечественнице устроить-ся фигуранткой в Оперу, где та быстро находит себе богатого покровителя. Казанова устраивает судьбу и случайно встреченной им в балагане тринадцатилетней замарашки. Разглядев острым взором под грязью поразительное совершенство форм девушки, Казанова собственноручно отмывает ее и отправляет к художнику - рисовать ее портрет. Портрет этот попадает на глаза королю, который тотчас приказывает доставить к нему оригинал. Так девица, прозванная Ка-

[303]

зоновой О-Морфи ('Красавица'), на два года поселяется в Оленьем Парке. Расставшись с ней, король выдает ее замуж за одного из своих офицеров. Сын своего времени, Казанова обладает самыми разнооб-разными познаниями, включая каббалистические знания. С их помо-щью он вылечивает герцогиню Шартрскую от прыщей, что немало способствует его успеху в обществе.

В Париже, Дрездене, Венеции - везде, где бы Казанова ни нахо-дился, он сводит знакомства как с обитательницами веселых домов, так и со всеми хорошенькими женщинами, каких только можно встретить окрест. И женщины, удостоившиеся внимания блистатель-ного авантюриста, ради его любви готовы на все. А болезненная вене-цианская девица, познав любовь Казановы, даже излечивается от своего недуга; девица эта настолько околдовывает великого авантю-риста, что тот готов даже жениться на ней. Но тут случается непред-виденное: венецианский трибунал инквизиции арестовывает Казанову как нарушителя общественного спокойствия, заговорщика и 'изряд-ного негодяя'. Помимо доносов, написанных ревнивцами и ревниви-цами, в доме у Казановы обнаруживают книги заклинаний и наставления по влиянию планет, что дает основание обвинить его еще и в чернокнижии.

Казанову сажают в Пьомби, Свинцовую тюрьму. От тоски и бла-гочестивых книг, которые подсовывают ему тюремщики, Казанова за-болевает. Вызванный надзирателем врач приказывает узнику одолеть тоску. Казанова решает, рискуя жизнью, добыть себе свободу: 'Либо я буду убит, либо доведу дело до конца'. Однако от замысла до осу-ществления его проходит немало времени. Едва Казанова ухитряется изготовить острый стилет и проковырять в полу дыру, как его пере-водят в другую камеру. Надзиратель обнаруживает следы его трудов, однако изобретательному авантюристу удается запугать тюремщика, пригрозив выставить его перед начальством своим сообщником. Желая задобрить узника, надзиратель разрешает ему меняться книга-ми с другими заключенными. Пряча послания в книжных перепле-тах, Казанова завязывает переписку с падре Бальи, сидящим в тюрьме за распутный образ жизни. Монах оказывается натурой деятельной, а так как Казанове необходим помощник, то он заручается его под-держкой. Проделав отверстия в потолках своих камер, а затем в свинцовой крыше, Казанова и Бальби бегут из тюрьмы. Оказавшись на свободе, они стремятся как можно скорей покинуть пределы Ве-нецианской республики. Казанове приходится расстаться со своим товарищем по несчастью, ставшим для него обузой, и, ничем и ни с кем не связанный, он устремляется к границе.

[304]

И вот Казанова снова в Париже; перед ним стоит важная зада-ча - пополнить кошелек, изрядно отощавший за время пребывания в тюрьме. Он предлагает заинтересованным лицам устроить лотерею. А так как 'нет на свете другого места, где было бы так просто моро-чить людей', то ему удается получить от этого предприятия все воз-можные выгоды. Не забывает он и о продажных красавицах и знатных поклонницах своих разнообразных талантов. Неожиданно заболевает его новый друг Ла Тур д'Овернь; Казанова, заявив, что в него вселился влажный дух, берется излечить его, наложив печать Со-ломона, и чертит у него на бедре пятиконечную звезду. Через шесть дней Ла Тур д'Овернь снова на ногах. Он знакомит Казанову с по-чтенной маркизой д'Юрфе, страстно увлекающейся оккультными на-уками. У маркизы имеется прекрасное собрание рукописей великих алхимиков, у себя в доме она устроила настоящую лабораторию, где постоянно что-то выпаривается и перегоняется. У госпожи д'Юрфе часто обедает 'славный авантюрист' граф де Сен-Жермен - блиста-тельный рассказчик, ученый, 'отменный музыкант, отменный химик, хорош собой'. Вместе с маркизой Казанова наносит визит Жан Жаку Руссо; впрочем, знаменитый философ не производит на них ожидае-мого впечатления: 'ни внешность его, ни ум не поражали своеобыч-ностью'.

Желая обрести постоянный доход, Казанова по предложению не-коего прожектёра открывает мануфактуру. Но она приносит ему одни убытки: увлекшись юными работницами, Казанова каждые три дня берет себе новую девицу, щедро награждая ее предшественницу. Бросив убыточное предприятие, Казанова уезжает в Швейцарию, где, по обыкновению, чередует возвышенное общение с лучшими умами эпохи с любовными приключениями. В Женеве Казанова несколько раз беседует с великим Вольтером. Далее путь его лежит в Марсель. Там его настигает госпожа д'Юрфе, жаждущая совершить магический обряд перерождения, исполнить который может только Казанова. А так как обряд сей состоит главным образом в том, что Казанова дол-жен заняться любовью с престарелой маркизой, он, чтобы достойно выйти из положения, берет в помощницы некую юную красотку. Изрядно потрудившись и свершив обряд, Казанова покидает Мар-сель.

Путешествие продолжается. Из Лондона, где Казанове не понра-вилось, он направляется в германские княжества. В Вольфенбюттеле он все время проводит в библиотеке, в Брауншвейге не отказывает себе в амурных удовольствиях, в Берлине удостаивается аудиенции у короля Фридриха. Затем путь его лежит в Россию - через Ригу в

[305]

Санкт-Петербург. Всюду Казанова с интересом знакомится с непри-вычными для него обычаями и нравами. В Петербурге он наблюдает крещение младенцев в ледяной воде, ходит в баню, посещает дворцо-вые балы и даже покупает себе крепостную девку, оказавшуюся не-обычайно ревнивой. Из северной столицы Казанова едет в Москву, ибо, по его словам, 'кто не видал Москвы, не видал России'. В Мос-кве он осматривает все: 'фабрики, церкви, памятники старины, со-брания редкостей, библиотеки'. Возвратившись в Петербург, Казанова вращается при дворе, встречается с императрицей Екатери-ной II, которая находит суждения итальянского путешественника весьма занимательными. Перед отъездом из России Казанова устраи-вает для своих русских друзей празднество с фейерверком. Казанову снова влечет Париж, путь его пролегает через Варшаву... и все про-должается - интриги, аферы, любовные авантюры...

Е. В. Морозова

Витторио Алъфьери (Vittorio Alfieri) 1749-1803

Саул (Saul) - Трагедия (1782)

Давид приходит ночью в стан израильтян в Гелвуе. Он вынужден скрываться от царя Саула, к которому питает сыновние чувства. Раньше и Саул любил его, он сам избрал Давида в супруги для люби-мой дочери Мелхолы. 'Но выкуп / Зловещий - сотню вражеских голов - / Ты требовал, и я двойную жатву / Снял для тебя...' Нынче Саул не в себе: он преследует Давида. Давид мечтает принять участие в битве с филистимлянами и делом доказать свою предан-ность Саулу. Сын Саула Ионафан, услышав, как Давид разговаривает сам с собой, подходит к нему. Ионафан радуется встрече: он любит Давида как брата. Он опасается за жизнь Давида, зная, как ненави-дит его Саул. Давид ничего не боится: 'Я здесь, чтоб умереть: но только в битве, / Как сильный - за отечество и за / Того неблаго-дарного Саула, / Что молится о гибели моей'. Ионафан рассказыва-ет, что злой и завистливый Авенир, родственник Саула и начальник его войска, все время настраивает Саула против Давида. Мелхола, жена Давида, верна мужу и каждый день со слезами умоляет Саула вернуть ей Давида. Ионафан говорит, что без Давида израильтяне ут-

[307]

ратили былую храбрость: 'С тобой ушли / Мир, слава и уверенность в бою'. Ионафан вспоминает, как пророк Самуил перед смертью принял Давида и помазал его елеем. Он советует Давиду ждать в горах сигнала к битве и лишь тогда выйти из укрытия. Давид сокру-шается: 'О, неужели смелые поступки / Скрывать, как козни?' Он хочет пойти к Саулу и, несмотря на то что не знает за собой никакой вины, попросить у него прощения. Самуил некогда любил Саула как сына, но Саул своей неблагодарностью навлек на себя гнев Господень. Пророк Самуил завещал Давиду любовь и верность царю, и Давид никогда не ослушается его. Ионафан клянется, пока жив, защищать Давида от гнева Саула. Давид хочет увидеться с Мелхолой. Обычно Мелхола еще до зари приходит плакать о Давиде и вместе с Ионафа-ном молится за отца. Давид прячется, а Ионафан осторожно подго-тавливает сестру к встрече с мужем. Мелхола видит Давида без пурпурной епанчи, которую она ему выткала, в грубом плаще он похож не на царского зятя, а на простого пехотинца. Ионафан и Мелхола решают выяснить, в каком расположении духа находится Саул, и если оно покажется им благоприятным, то исподволь подго-товить отца к встрече с Давидом. Чтобы никто не опознал Давида и Авенир не подослал убийцу, Ионафан просит его опустить забрало и смешаться с толпой воинов. Но Мелхола считает, что по взгляду и по умению носить меч Давида легко узнать. Она показывает ему пещеру в лесной чаще, где он может укрыться. Давид уходит.

Саул вспоминает, каким неустрашимым воином он был. Теперь он стар и силы его уже не те, что прежде. Но он утратил не одну лишь юность: 'Была со мною / Еще неодолимая десница / Всевыш-него!.. И был, по крайней мере, / Со мной Давид, мой витязь'. Аве-нир внушает Саулу, что Давид - главная причина всех его бед. Но Саул понимает, что дело в нем самом: 'Нетерпеливый, мрачный, / Жестокий, злобный - вот я стал каков, / Всегда себе не мил, не мил другим, / При мире жажду войн, при войнах - мира'. Авенир убеждает Саула, что пророк Самуил, который первым сказал, что Саул отвержен Богом, - дерзкий, лживый и хитрый старик, он сам хотел стать царем, но народ избрал Саула, и Самуил из зависти объ-явил, что Бог отверг Саула. Авенир говорит о том, что Давид всегда был ближе к Самуилу, чем к Саулу, и больше расположен к алтарю, чем к полю битвы. Авенир одной крови с Саулом: 'Я рода твоего, и блеск царя / Есть слава Авенира, а Давид / Не вознесется, не поправ Саула'. Саул часто видит во сне, как Самуил срывает с его головы царский венец и хочет возложить на голову Давида, но Давид падает ниц и со слезами просит пророка вернуть венец Саулу. Авенир вос-

[308]

клицает: 'Погибнет пусть Давид: исчезнут с ним / Все страхи, и не-счастья, и виденья'.

Саул больше не хочет оттягивать сражение с филистимлянами. Ионафан не сомневается в победе. Мелхола надеется, что после битвы Саул обретет отдых и покой и вернет ей любимого мужа. Саул счита-ет, что израильтяне обречены на поражение. Мелхола вспоминает, как Давид своим пением ублажал Саула и отвлекал от мрачных мыс-лей. Ионафан напоминает Саулу о воинской доблести Давида. Появ-ляется Давид: 'Мой царь! Давно хотел / Ты головы моей. Так вот - бери, / Секи ее'. Саул встречает его ласково: 'В тебе вещает Бог; тебя привел / Ко мне Господь...' Давид просит Саула позволить ему сражаться в рядах израильтян или встать во главе войска - как тому будет угодно, - а потом готов принять казнь. Саул обвиняет Давида в гордыне, в желании затмить царя. Давид знает, что ни в чем не ви-новат, это все - наветы Авенира, который ему завидует. Авенир ут-верждает, что Давид скрывался в Филистии, среди врагов, сеял смуту среди народа Израиля и не раз покушался на жизнь Саула. В оправ-дание Давид показывает лоскут от царской мантии Саула. Однажды Саул, искавший Давида, чтобы убить, заснул в пещере, где скрывался Давид. Давид мог убить его и сбежать, ибо Авенир, который должен был охранять Саула, был далеко. Но Давид не воспользовался тем, что царь оказался в его власти, для мести и лишь отрезал мечом лоскут от мантии Саула. Услышав речь Давида, Саул возвращает ему свое расположение и назначает его военачальником.

Давид призывает к себе Авенира для важного разговора. Он гово-рит, что Авенир должен служить не ему, Давиду, а оба они должны служить государю, народу и Богу. Авенир предлагает план битвы, ко-торый Давид полностью одобряет. Он назначает Авенира начальни-ком главных сил. Давид хочет начать наступление в четыре часа пополудни: солнце, ветер и густая пыль помогут им в сражении. Мел-хола рассказывает Давиду, что Авенир уже успел что-то нашептать Саулу, и настроение царя переменилось. Саул снова обвиняет Давида в гордыне. Давид отвечает: 'На поле битвы - воин, при дворе - / Твой зять, а перед Богом я - ничто'. Саул замечает меч Давида. Этот священный меч Давиду вручил священник Ахимелех. Услышав, что Ахимелех отдал священный меч, висевший в Номве над алтарем, Давиду, Саул приходит в ярость. Он обвиняет детей в том, что они только и ждут его смерти, чтобы завладеть царским венцом. Ионафан просит Давида спеть, надеясь развеять гнев отца. Давид поет о рат-ных подвигах Саула, о покое после битвы, но, услышав слово 'меч', Саул снова приходит в ярость. Ионафан и Мелхола держат Саула, го-

[309]

тового заколоть Давида, чтобы тот мог уйти. Саул посылает Мелхолу за Давидом. Ионафан тем временем пытается усмирить гаев отца, умоляет его не ожесточаться против истины и Бога, чей избран-ник - Давид. Авенир также ищет Давида: до битвы осталось меньше часа. В стане израильтян появляется Ахимелех. Он упрекает Саула в том, что тот сошел со стези господней, Саул же называет Ахимелеха изменником, давшим изгнаннику Давиду не только кров и пишу, но и священное оружие. Саул не сомневается, что Ахимелех пришел, чтобы предать его, но священник пришел, чтобы молиться о дарова-нии Саулу победы. Саул бранит всех священников, он вспоминает, как Самуил сам убил царя амаликитян, захваченного Саулом в плен и пощаженного за воинскую доблесть. Ахимелех призывает Саула вер-нуться к Богу: 'Царь земной, но перед Богом / Кто царь? Саул, опомнись! Ты не больше, / Чем венценосная пылинка'. Ахимелех грозит Саулу гневом Господним и обличает злобного и коварного Авенира. Саул приказывает Авениру убить Ахимелеха, отменить при-каз Давида и перенести наступление на завтра, видя в желании Дави-да начать сражение перед заходом солнца намек на свою слабеющую старческую руку. Саул приказывает Авениру привести Давида, чтобы тот сам перерезал себе вены. Ахимелех перед смертью предсказывает, что Саул и Авенир умрут жалкой смертью от меча, но не от вражес-кого и не в бою. Ионафан пытается воззвать к разуму отца, но безус-пешно. Саул прогоняет детей: Ионафана отправляет в войско, а Мелхолу посылает искать Давида. 'Один я остаюсь с самим собой, / И только самого себя страшусь'.

Мелхола уговаривает Давида бежать под покровом ночи, но Давид не хочет покидать израильтян накануне сражения. Мелхола рассказы-вает о казни Ахимелеха и о том, что Саул дал Авениру приказ убить Давида, если тот встретит его во время боя. Давид слышит вещий голос, он предсказывает, что грядущий день будет страшным для царя и для всего народа Но здесь пролилась чистая кровь служителя Господня, и Давид не может сражаться на земле, которая оскверне-на. Скрепя сердце он соглашается бежать, но, тревожась за Мелхолу, не хочет брать ее с собой: 'оставайся / С отцом, покуда к мужу не вернет / Тебя Господь'. Давид скрывается. Мелхола слышит из от-цовского шатра вопли и видит Саула, бегущего от тени, которая пре-следует его. Мелхола тщетно пытается убедить отца, что за ним никто не гонится. Саул видит занесенный над ним огненный караю-щий меч и просит Господа отвратить свой меч от его детей, сам он виноват, но дети ни в чем не повинны. Ему чудится голос пророка Самуила, вступающегося за Давида. Он хочет послать за Давидом,

[310]

неволил. Евриклея убеждена, что Мирра не любит Перея: если бы Мирре кто-то понравился, она бы заметила. Кроме того, не бывает любви без надежды, меж тем как скорбь Мирры безысходна, и де-вушка жаждет смерти. Евриклея хотела бы умереть, чтобы не видеть на старости лет страдания своей любимицы. Кенхреида уже почти год пытается понять причину терзаний дочери, но безуспешно. уж не Венера ли, усмотрев дерзкий вызов в безумном материнском счастье Кенхреиды, возненавидела Мирру за красоту и решила покарать ца-рицу, отняв у нее единственную дочь?

Царь Кинир, допросив Евриклею, решает отменить венчанье: 'На что мне жизнь, владенья, честь на что, / Когда безоговорочно счас-тливой / Единственную дочь не вижу я?' Кинир хочет стать другом царю Эпира, ему нравится Перей, но важнее всего для него дочь: 'Меня отцом / Природа сделала, царем же - случай', интересы го-сударства для него - ничто в сравнении с единым вздохом Мирры. Он может быть счастлив, только если счастлива она. Кинир решает поговорить с Переем. Он говорит юноше, что был бы счастлив на-звать его зятем. Если бы он выбирал мужа для дочери, то выбрал бы Перея, а когда его же выбрала Мирра, Перей стал ему мил вдвойне. Кинир считает, что главное в Перее - его личные достоинства, а не царская кровь и не отцовские владения. Кинир осторожно спрашива-ет у Перея, взаимна ли его любовь к Мирре. Юноша говорит, что Мирра вроде бы и рада ответить на его любовь, но что-то ей мешает. Ему кажется странным, что Мирра в его присутствии бледнеет, не поднимает на него глаз и говорит с ним холодным тоном. Она то словно бы рвется замуж, то страшится свадьбы, то назначит день вен-чанья, то отложит свадьбу. Перей не мыслит себе жизни без Мирры, но хочет освободить ее от слова, видя, как она страдает. Перей готов умереть, если от этого зависит счастье Мирры. Кинир посылает за Миррой и оставляет ее с Переем. Перей смотрит на свадебный убор невесты, но грусть в ее глазах говорит ему, что она несчастна. Он го-ворит ей, что готов освободить ее от слова и уехать. Мирра объясняет ему, что грусть бывает врожденной и вопросы о ее причинах только усугубляют ее. Девушка просто горюет о предстоящем расставании с родителями. Она клянется, что хочет быть женой Перея и не будет больше откладывать свадьбу. Сегодня они обвенчаются, а завтра от-плывут в Эпир. Перей ничего не понимает: то она говорит, что ей тяжело расставаться с родителями, то торопит с отъездом. Мирра го-ворит, что хочет навсегда покинуть родителей и умереть с горя.

Мирра говорит Евриклее, что жаждет только смерти и только ее и заслуживает. Евриклея уверена, что единственно любовь может так

Пропущена страница 311

[312]

терзать юную душу. Она молилась Венере у алтаря, но богиня смот-рела на нее грозно, и Евриклея ушла из храма, еле волоча ноги. Мирра говорит, что поздно просить за нее богов, и просит Евриклею убить ее. Девушка знает, что все равно живой не попадет в Эпир. Ев-риклея хочет пойти к царю и царице и умолить их расстроить свадь-бу, но Мирра просит ее ничего не говорить родителям и не придавать значения словам, которые случайно вырвались у нее. Она поплакала, излила душу, и теперь ей гораздо легче.

Мирра идет к матери и застает у нее Кинира. Видя, что его при-сутствие смушает дочь, царь спешит ее успокоить: никто ни к чему ее не принуждает, она может открыть или не открывать причину своих страданий. Зная ее нрав и благородство чувств, родители впол-не доверяют ей. Мирра может поступать так, как считает нужным, они просто хотят знать, что она решила. Мать и отец на все соглас-ны, лишь бы видеть дочь счастливой. Мирра говорит, что чувствует близость смерти, это единственное ее лекарство, однако природа никак не дает ей умереть. Мирра то жалеет себя, то ненавидит. Ей казалось, что брак с Переем хотя отчасти развеет ее грусть, но чем ближе был день свадьбы, тем ей становилось грустнее, поэтому она трижды откладывала венчанье. Родители уговаривают Мирру не выхо-дить за Перея, раз он ей не мил, но Мирра настаивает: пусть она и не любит юношу так сильно, как он ее, но никто другой не станет ее мужем, или она выйдет за Перея, или умрет. Мирра обещает переси-лить свою боль, разговор с родителями придал ей сил и решимости. Она надеется, что новые впечатления помогут ей быстрее избавиться от тоски, и хочет сразу после свадьбы покинуть отчий кров. Мирра приедет на Кипр, когда Перей станет царем Эпира. Она оставит у родителей одного из своих сыновей, чтобы он был им опорой в ста-рости. Мирра умоляет родителей позволить ей уехать сразу после вен-чанья. Родители скрепя сердце отпускают дочь: им легче не видеть ее, чем видеть такой несчастной. Мирра удаляется к себе, чтобы приго-товиться к свадьбе и выйти к жениху со светлым челом.

Кинир делится с женой своими подозрениями: 'Слова, глаза и даже вздохи мне / Внушают опасение, что ею / Нечеловеческая дви-жет власть, / Неведомая нам'. Кенхреида думает, что Венера покара-ла Мирру за материнскую дерзость: Кенхреида не воскурила фимиам Венере и в порыве материнской гордости посмела сказать, что боже-ственную красоту Мирры в Греции и на Востоке нынче чтут выше, чем чтили Венеру на Кипре с незапамятных времен. Увидев, что тво-рится с Миррой, Кенхреида пыталась задобрить богиню, но ни мо-литвы, ни фимиам, ни слезы не помогают. Кинир надеется, что гнев

[313]

богини не станет преследовать Мирру, когда она покинет Кипр. Быть может, предчувствуя это, Мирра так торопится уехать. Появляется Перей. Он боится, что, став мужем Мирры, станет ее убийцей. Он жалеет, что не покончил с собой до того, как приплыл на Кипр, и со-бирается сделать это теперь. Кинир и Кенхреида стараются его уте-шить. Они советуют ему не напоминать Мирре о скорби - тогда эта скорбь пройдет.

Готовясь к свадьбе, Мирра говорит Евриклее, что мысль о скором отъезде дает ей покой и радость. Евриклея просит Мирру взять ее с собой, но Мирра решила никого с собой не брать. Перей сообщает ей, что на заре их будет ждать судно, готовое к отплытию. Мирра от-вечает: 'С тобой вдвоем / Скорей остаться и вокруг не видеть / Всего того, что видело мои / Так долго слезы и, быть может, было / Причиной их; по новым плыть морям, / Причаливая к новым царст-вам; воздух / Неведомый вдыхать, и день и ночь / Делить с таким супругом...' Перей очень любит Мирру и готов на все: быть ей мужем, другом, братом, возлюбленным или рабом. Мирра называет его целителем своих страданий и спасителем. Начинается обряд вен-чанья. Хор поет свадебные песни. Мирра изменяется в лице, дрожит и едва стоит на ногах. В груди ее теснятся Фурии и Эриннии с ядо-витыми бичами. Слыша такие речи, Перей проникается увереннос-тью, что он противен Мирре. Свадебный обряд прерывается. Перей уходит, обещая, что Мирра его больше никогда не увидит. Кинир перестает жалеть дочь: ее неслыханная выходка ожесточила его. Она сама настаивала на венчании, а потом опозорила себя и родителей. И он, и Кенхреида были слишком мягкими, пора проявить строгость. Мирра просит отца убить ее, иначе она покончит с собой. Кинир ис-пуган. Мирра лишается чувств. Кенхреида упрекает Кинира в жесто-кости. Придя в себя, Мирра просит Кенхреиду убить ее. Кенхреида хочет обнять дочь, но та отталкивает ее, говоря, что мать только усу-губляет ее скорбь. Мирра снова и снова просит мать убить ее.

Кинир оплакивает Перея, покончившего с собой. Он представляет себе скорбь отца, потерявшего любимого сына. Но Кинир не счастли-вее, чем царь Эпира. Он посылает за Миррой. В ее поступках кроется какая-то чудовищная тайна, и он хочет узнать ее. Мирра никогда не видела отца в гневе. Он решает не показывать ей своей любви, но по-пытаться угрозами вырвать у нее признание. Кинир сообщает дочери о самоубийстве Перея. Кинир догадывается, что Мирру терзают не Фурии, а любовь, и сколько дочь ни отпирается, настаивает на своем. Он уговаривает Мирру открыться ему. Он сам любил и сумеет ее по-нять. Мирра признается, что действительно влюблена, но не хочет на-

[314]

звать имя любимого. Даже предмет ее любви не подозревает о ее чувствах, она скрывает их даже от себя самой. Кинир успокаивает дочь: 'Пойми, твоя любовь, твоя рука / И мой престол любого возве-личат. / Как низко ни стоял бы человек, / Он недостойным быть тебя не может, / Когда он по сердцу тебе'. Кинир хочет обнять Мирру, но она его отталкивает. Мирра говорит, что страсть ее пре-ступна, и называет имя любимого: Кинир. Отец не сразу понимает ее и думает, что она над ним смеется. Осознав, что Мирра не шутит, Кинир приходит в ужас. Видя гнев отца, Мирра бросается на его меч и вонзает его в себя. Она одновременно мстит Киниру за то, что он силой вырвал из ее сердца чудовищную тайну, и карает себя за пре-ступную страсть. Кинир плачет, он видит в Мирре разом нечестивицу и умирающую дочь. Мирра молит его никогда не рассказывать о ее любви Кенхреиде. Услышав громкий плач, прибегают Кенхреида и Евриклея. Кинир заслоняет умирающую Мирру от Кенхреиды и про-сит жену уйти. Кенхреида растеряна: неужели Кинир готов оставить умирающую дочь? Кинир открывает Кенхреиде тайну Мирры. Он силой уводит жену: 'Не здесь же нам от горя / И от позора уми-рать. Идем'. Рядом с Миррой остается одна Евриклея. Перед смер-тью девушка упрекает ее: 'Когда... / Я меч... просила... ты бы, Евриклея... / Послушалась... И я бы умерла... / Невинною... чем уми-рать... порочной...'

О. Э. Гринберг

Брут Второй (Bruto Secondo) - Трагедия (1787)

В Риме в храме Согласия Цезарь произносит речь. Он много воевал и наконец вернулся в Рим. Рим могуч, он внушает страх всем народам. Для вящей славы Рима осталось только покорить парфян и отомстить им за победу над Крассом. Поражение в битве с парфянами легло позорным пятном на Рим, и Цезарь готов либо пасть на поле брани, либо доставить в Рим пленного парфянского царя. Цезарь недаром собрал цвет Рима в храме Согласия. Он ждет от римлян согласия и готовности выступить в поход против парфян. Кимвр возражает: сей-час не до парфян; гражданская резня, начавшаяся при Гракхах, не утихает, Римская империя залита кровью: 'сначала нужно дома / Порядок навести и мстить за Рим / Не раньше, чем он прежним Римом станет'. Антоний поддерживает Цезаря: не было случая,

[315]

чтобы римляне не отомстили за гибель римского полководца. Если не отомстить парфянам, многие покоренные народы решат, что Рим дрогнул, и не захотят терпеть его господство. Поход на парфян необ-ходим, остается только решить, кто поведет войска, но кто при Цеза-ре посмеет назвать себя вождем? 'Рим' и 'Цезарь' означают ныне одно и то же, и тот, кто сегодня хочет подчинить общее величие лич-ным интересам, - изменник. Слово берет Кассий. Он противник военного похода, его волнует судьба отчизны: 'Да будет консул консу-лом, сенат - / Сенатом и трибунами - трибуны, / И да заполнит истинный народ, / Как прежде, форум'. Цицерон говорит о том, что он по-прежнему верен мечте об общем благе, мире и свободе. В Рим-ской республике давно уже перестали чтить законы. Когда в Риме восторжествует порядок, то не понадобится оружие, 'чтоб врагов / Постигла участь туч, гонимых ветром'. Брут начинает свою речь с того, что он не любит Цезаря, потому что, по его мнению, Цезарь не любит Рим. Брут не завидует Цезарю, ибо не считает его выше себя, и не испытывает к нему ненависти, ибо Цезарь ему не страшен. Брут напоминает Цезарю, как услужливый консул хотел надеть на него царский венец, но Цезарь сам оттолкнул его руку, потому что понял, что народ - не такая бездумная масса, как ему хотелось бы, народ может какое-то время терпеть тирана, но не самодержца. В душе Цезарь не гражданин, он мечтает о царском венце. Брут призывает Цезаря стать не угнетателем, а освободителем Рима. Он, Брут, - гражданин и хочет пробудить в душе Цезаря гражданские чувства. Антоний осуждает Брута за дерзкие речи. Цезарь хочет, чтобы вопрос о походе на парфян был решен здесь, в храме Согласия, а для реше-ния остальных вопросов предлагает собраться завтра утром в курии Помпея.

Цицерон и Кимвр ждут своих единомышленников - Кассия и Брута. Они понимают, что родине грозит опасность и медлить нельзя. Цицерон видит, что Цезарь, убедившись, что всеобщий страх для него надежнее, чем любовь продажной черни, делает ставку на армию. Ведя римских воинов в бой с парфянами, он наносит Риму последний удар. Цицерон жалеет, что он уже старик и не может биться за родину с мечом в руках. Подоспевший Кассий с горечью говорит, что у Цицерона уже не осталось достойных слушателей, но Цицерон возражает: народ всегда народ. Сколь бы человек ни был ничтожен наедине с собой, на людях он неизменно преображается. Цицерон хочет произнести речь перед народом. Диктатор опирается на силу, Цицерон же опирается на истину и потому не боится силы: 'Повержен будет Цезарь, / Как только будет он разоблачен'. Кимвр

[316]

уверен, что Цицерон не сможет взойти на форум, ибо путь туда за-крыт, а если бы и смог, то его голос потонул бы в криках подкуплен-ных людишек. Единственное средство - меч. Кассий поддерживает Кимвра: не надо ждать, пока трусливый народ объявит Цезаря тира-ном, надо первыми вынести ему приговор и привести его в исполне-ние. Лучшее средство - быстрейшее. Чтобы покончить с рабством в Риме, достаточно одного меча и одного римлянина, зачем же заседать и тратить время на колебания? Появляется Брут. Он опоздал, потому что говорил с Антонием. Цезарь послал Антония к Бруту, чтобы дого-вориться о встрече. Брут согласился встретиться с Цезарем здесь же, в храме, ибо считает, что Цезарь-враг страшнее, чем Цезарь-друг. Кас-сий говорит, что он, Кимвр и Цицерон единодушны в ненависти к Цезарю, в любви к отчизне и в готовности погибнуть за Рим. 'Но планов получилось три: / В гражданскую войну отчизну ввергнуть, / Иль, ложью ложь назвав, разоружить / Народ, иль Цезаря прикон-чить в Риме'. Он спрашивает мнения Брута. Брут хочет попытаться переубедить Цезаря. Он полагает, что жажда чести Цезарю дороже, чем жажда царства. Брут видит в Цезаре не злодея, а честолюбца. Во время Фарсальской битвы Брут попал к Цезарю в плен. Цезарь сохра-нил ему жизнь, и Брут не хочет отвечать на добро неблагодарностью. Брут считает, что один лишь Цезарь может вернуть сегодня Риму сво-боду, могущество и жизнь, если вновь станет гражданином. Брут верит, что у Цезаря благородная душа и он станет защитником зако-нов, а не их нарушителем. Если же Цезарь останется глух к его дово-дам, Брут готов заколоть его кинжалом. Цицерон, Кимвр и Кассий уверены, что Брут слишком высокого мнения о Цезаре и план его не-сбыточен.

Антоний докладывает Цезарю, что Брут согласен встретиться с ним. Он ненавидит Брута и не понимает, почему Цезарь терпит его. Цезарь говорит, что из его недругов Брут - единственный, кто его достоин. Цезарь предпочитает побеждать не оружием, а милостью: простить достойного врага и заручиться его дружбой лучше, чем уничтожить его. Так в свое время Цезарь поступил с Брутом, так на-мерен поступать и впредь. Он хочет во что бы то ни стало сделать Брута своим другом. Когда приходит Брут, Антоний оставляет их вдвоем. Брут взывает к разуму Цезаря. Он заклинает его снова стать гражданином и вернуть Риму свободу, славу и мир. Но Цезарь непре-менно хочет покорить парфян. Он столько воевал, что хочет встре-тить смерть на поле брани. Цезарь говорит, что любит Брута, как отец. Брут же испытывает к Цезарю все чувства поочередно, кроме зависти: когда Цезарь проявляет себя как тиран, Брут его ненавидит,

[317]

когда в Цезаре говорит человек и гражданин, Брут испытывает к нему любовь и восхищение. Цезарь открывает Бруту, что он его отец. В доказательство он показывает Бруту письмо его матери Сервилии, подтверждающее, что Брут - ее сын от Цезаря. Брут ошеломлен, но это известие не изменяет его убеждений. Он жаждет спасти родину или погибнуть. Цезарь надеется, что Брут одумается и завтра поддер-жит его в сенате, иначе он встретит в Цезаре не отца, а господина. Брут призывает Цезаря доказать свою отцовскую любовь и дать ему возможность гордиться своим отцом, иначе ему придется считать, что настоящий его отец - тот Брут, который дал Риму жизнь и свободу ценой жизни собственных детей. Оставшись один, Цезарь восклица-ет: 'Возможно ль, чтоб единственный мой сын / Отказывался мне повиноваться / Теперь, когда весь мир покорен мне?'

Цицерон вместе с другими сенаторами уезжает из Рима: он ста-рик, и в нем уже нет былого бесстрашия. Кимвр и Кассий расспра-шивают Брута о его беседе с Цезарем. Брут рассказывает им о том, что он сын Цезаря. 'Чтоб кровь от этого пятна очистить / Ужасного, до капли должен я / За Рим ее пролить'. Бруту не удалось переубе-дить Цезаря. Кимвр и Кассий считают, что Цезаря надо убить. Брут идет за советом к своей жене Порции - дочери великого Катона. Порция, чтобы доказать свое мужество, отсекла себе мечом грудь и стойко переносила боль, так что ее муж даже не знал об этом. И только после этого испытания она осмелилась попросить Брута дове-рить ей свои тайны. Кимвр и Кассий восхищаются мужеством Пор-ции.

Антоний приходит к Бруту. Цезарь передает ему, что надеется на голос крови, который повелит Бруту любить и уважать человека, дав-шего ему жизнь. Брут спрашивает, готов ли Цезарь отказаться от диктаторства, возродить законы и подчиняться им. Брут просит Ан-тония передать Цезарю, что завтра в сенате надеется услышать от него перечень действенных мер по спасению отечества. Брут в такой же мере жаждет спасти Рим для блага римлян, как и спасти Цезаря ради Рима. После ухода Антония заговорщики решают привлечь на свою сторону еще несколько достойных римских граждан.

В курии Помпея собираются сенаторы. С улицы доносятся крики толпы. Кассий говорит Бруту, что по его знаку заговорщики с мечами набросятся на Цезаря. Появляется Цезарь. Он спрашивает, почему многие сенаторы не пришли на собрание. Брут отвечает: 'Те, что сидят в сенате, / Пришли из страха; тех, кого здесь нет, / Рассеял страх'. Брут произносит речь, где превозносит достоинства Цезаря, одержавшего верх над собой и над чужой завистью. Он поздравляет

[318]

Цезаря, желающего стать гражданином, равным среди равных, как прежде. Брут объясняет собравшимся, что говорит от имени Цезаря, поскольку он и Цезарь теперь одно, ведь он - сын Цезаря. Цезарь потрясен вдохновенной дерзостью Брута. Он говорит, что хочет сде-лать его своим преемником. Цезарь не отступил от своего решения отправиться в поход на парфян. Брута он хочет взять с собой, а после победы над врагами Рима он готов отдать себя в руки своих врагов: пусть Рим решает, кем он хочет видеть Цезаря: диктатором, гражда-нином или вовсе никем. Брут в последний раз взывает к Цезарю, но Цезарь объявляет, что тот, кто не подчинится ему, - враг Рима, бун-товщик и предатель. Брут обнажает кинжал и потрясает им над голо-вой. Заговорщики бросаются к Цезарю и разят его мечами. Брут стоит в стороне. Израненный Цезарь ползет к статуе Помпея и ис-пускает дух у ее подножия со словами: 'И ты... мой мальчик?..' На крики сенаторов сбегается народ. Брут объясняет народу, что Цезарь убит, и он, Брут, хотя его кинжал не обагрен кровью, вместе с други-ми убил тирана. Народ хочет покарать убийц, но они скрываются, в руках народа лишь Брут. Брут готов к смерти, но напоминает народу о свободе и призывает тех, кому она дорога, возликовать: Цезарь, ко-торый мнил себя царем, спит вечным сном. Слыша вдохновенные речи Брута, народ проникается к нему доверием, а услышав, что Брут сын Цезаря, оценивает все его благородство. Брут оплакивает Цезаря, ибо чтит его достоинства, равных которым не сыскать. Он готов к смерти, но просит дать ему отсрочку. Исполнив свой долг освободи-теля и гражданина, он покончит счеты с жизнью над гробом убитого отца. Народ готов идти за Брутом. Размахивая мечом, Брут ведет за собой народ на Капитолий, чтобы изгнать изменников со священного холма. Народ вслед за Брутом повторяет: 'Свобода или смерть!', 'Смерть или свобода!'

О. Э. Гринберг

Уго Фосколо (Ugo Foscolo) 1778-1827

Последние письма Якопо Ортиса (Ultime lettere di Jacopo Ortis) - Роман в письмах (1798)

Действие начинается в октябре 1789 г., завершается в марте 1799 г. и разворачивается в основном на севере Италии, в окрестностях Ве-неции. Повествование представляет собой письма главного героя, Якопо Ортиса, своему другу Лоренцо, а также воспоминания Лоренцо о Якопо.

В октябре 1797 г. был подписан договор между наполеоновской Францией и Австрией, по которому Бонапарт уступал австрийцам Ве-нецию, а получал Бельгию и Ионические острова. Этот договор пере-черкнул надежды венецианцев на освобождение их родины от австрийского владычества, надежды, связывавшиеся первоначально с императором Франции, воплощавшим в глазах итальянцев Великую французскую революцию. Многие молодые венецианцы, боровшиеся за свободу, оказались внесенными австрийскими властями в про-скрипционные списки и обречены на изгнание. Вынужден был поки-нуть родной город и Якопо Ортис, оставивший в Венеции мать и уехавший в скромное семейное поместье в Эвганейских горах. В

[320]

письмах другу, Лоренцо Альдерани, он оплакивает трагическую судь-бу своей родины и молодого поколения итальянцев, для которых в родной стране нет будущего.

Уединение юноши разделял лишь его верный слуга Микеле. Но вскоре одиночество Якопо было нарушено визитом соседа, синьора Т., проживавшего в своем поместье вместе с дочерьми - белокурой красавицей Терезой и четырехлетней крошкой Изабеллой. Измучен-ный душой Якопо нашел утешение в беседах с умным, образованным соседом, в играх с малышкой, в нежной дружбе с Терезой. Очень скоро молодой человек понял, что беззаветно любит Терезу. Познако-мился Якопо и с другом семьи, Одоардо, серьезным, положительным, начитанным, но совершенно чуждым тонких душевных переживаний и не разделяющим возвышенные политические идеалы Якопо. Во время прогулки в Аркуа, к дому Петрарки, взволнованная Тереза не-ожиданно доверила Якопо свою тайну - отец выдает ее замуж за Одоардо. Девушка не любит его, но они разорены; из-за своих поли-тических взглядов отец скомпрометирован в глазах властей; брак с со-стоятельным, разумным, благонадежным человеком, по мнению отца, обеспечит будущее дочери и укрепит положение семьи Т. Мать Тере-зы, пожалевшая дочь и посмевшая возразить мужу, была вынуждена после жестокой ссоры уехать в Падую.

Исповедь Терезы потрясла Якопо, заставила его жестоко страдать и лишила того призрачного покоя, который он обрел вдали от Вене-ции. Он поддался уговорам своей матери и уехал в Падую, где наме-ревался продолжить свое образование в университете. Но уни-верситетская наука показалась ему сухой и бесполезной; он разочаро-вался в книгах и велел Лоренцо продать свою огромную библиотеку, оставшуюся в Венеции. Светское общество Падуи отвергло Якопо: он высмеивал пустую болтовню салонов, открыто называл негодяев него-дяями и не поддавался чарам холодных красавиц.

В январе Ортис вернулся в Эвганейские горы. Одоардо уехал по делам, и Якопо продолжал посещать семейство Т. Лишь видя Терезу, он чувствовал, что жизнь пока не покинула его. Он искал встреч с нею и одновременно боялся их. Как-то, читая Стерна, Якопо пора-зился сходству истории, рассказанной в романе, с судьбой юной Лауретты, которую когда-то знали оба друга, - после смерти возлюбленного она потеряла разум. Соединив перевод части романа с истинной историей Лауретты, Якопо хотел дать прочесть это Терезе, дабы она поняла, как тягостна неразделенная любовь, но не осмелил-ся смущать душу девушки. А вскоре Лоренцо сообщил другу, что Ла-

[321]

уретта умерла в страданиях. Лауретта стала для Якопо символом ис-тинной любви.

Но юноше довелось увидеть и другое - у синьора Т. он встретил девушку, которую когда-то любил один его ныне покойный друг. Ее выдали замуж по расчету за благонамеренного аристократа. Теперь она поразила Якопо своей пустой болтовней о шляпках и откровен-ным бессердечием.

Однажды на прогулке Якопо не выдержал и поцеловал Терезу. Потрясенная девушка убежала, а молодой человек ощутил себя на вершине блаженства. Однако приближалось неминуемое возвращение Одоардо, а от Терезы Якопо услышал роковые слова: 'Я никогда не буду вашей'.

Одоардо вернулся, и Якопо совершенно утратил душевное равно* весие, исхудал, побледнел. Словно обезумев, он бродил по полям, тер-зался и беспричинно рыдал. Встреча с Одоардо закончилась бурной ссорой, поводом для которой послужили проавстрийские взгляды Одоардо. Синьор Т., любивший и понимавший Якопо, стал догады-ваться о его чувствах к Терезе. Тревожась из-за болезни юноши, он тем не менее сказал Терезе, что любовь Ортиса может толкнуть семью Т. в пропасть. Уже начались приготовления к свадьбе, а Якопо слег в приступе жестокой лихорадки.

Ортис считал себя виновным в том, что разрушил душевное спо-койствие Терезы. Едва поднявшись на ноги, он отправился в путеше-ствие по Италии. Он побывал в Ферраре, Болонье, Флоренции, где, глядя на памятники великого прошлого Италии, с горечью размыш-лял о ее настоящем и будущем, сравнивая великих предков и жалких потомков.

Важным этапом в путешествии Якопо стал Милан, где он встре-тился с Джузеппе Парини, известным итальянским поэтом. Ортис излил старому поэту душу и нашел в нем единомышленника, также не принимавшего конформизма и мелочности итальянского общества. Парини пророчески предсказал Ортису трагический жребий.

Якопо намеревался продолжить скитания во Франции, однако ос-тановился в городке в Лигурийских Альпах, где столкнулся с молодым итальянцем, бывшим лейтенантом наполеоновских войск, когда-то с оружием в руках боровшимся против австрийцев. Теперь он оказался в изгнании, в нищете, не в силах прокормить жену и дочь. Якопо отдал ему все деньги; горестная судьба лейтенанта, обреченного на унижения, вновь напомнила ему о тщете существования и о неиз-бежности крушения надежд.

[322]

Добравшись до Ниццы, Ортис решил вернуться в Италию: кто-то сообщил ему новость, о которой предпочел умолчать Лоренцо, - Те-реза уже обвенчана с Одоардо. 'В прошлом - раскаяние, в настоя-щем - тоска, в будущем - страх' - так теперь представлялась жизнь Ортису. Перед возвращением в Эвганейские горы он заехал в Равенну поклониться могиле Данте.

Вернувшись в поместье, Якопо лишь мельком увидел Терезу в со-провождении мужа и отца. Глубокое душевное страдание толкало Якопо на безумные поступки. Он носился ночью верхом по полям и однажды случайно сбил конем насмерть крестьянина. Юноша сделал все, чтобы семья несчастного ни в чем не нуждалась.

У Якопо хватило сил нанести еще один визит семейству Т. Он го-ворил о предстоящем путешествии и сказал, что они долго не увидят-ся. Отец и Тереза почувствовали, что это не просто прощание перед отъездом.

Рассказ о последней неделе жизни Якопо Ортиса по крупицам со-брал Лоренцо Альдерани, включив туда и фрагменты записей, най-денные в комнате Якопо после его смерти. Якопо признавался в бесцельности собственного существования, в душевной пустоте и в глубоком отчаянии. По словам слуги Микеле, большую часть написан-ного накануне смерти его хозяин сжег. Собрав последние силы, юноша отправился в Венецию, где встретился с Лоренцо и с мате-рью, которую убедил, что возвращается в Падую, а затем продолжит путешествие. В родном городе Якопо посетил могилу Лауретты. Про-ведя в Падуе лишь один день, он вернулся в поместье.

Лоренцо заехал к другу, надеясь уговорить его отправиться путе-шествовать вместе, но увидел, что Ортис ему не рад. Якопо как раз собирался к синьору Т. Лоренцо не решился оставить друга одного и пошел с ним. Они увиделись с Терезой, однако встреча прошла в тя-желом молчании, только маленькая Изабелла неожиданно разрыда-лась и ее никто не мог успокоить. Потом Лоренцо узнал, что к этому времени Якопо уже приготовил прощальные письма: одно - другу, другое - Терезе.

Микеле, спавшему в соседней комнате, ночью показалось, что из спальни хозяина доносятся стоны. Однако в последнее время Ортиса часто мучили кошмары, и слуга не зашел к Якопо. Утром дверь при-шлось взломать - Якопо лежал на постели, залитый кровью. Он вон-зил себе в грудь кинжал, пытаясь попасть в сердце. У несчастного хватило сил вытащить оружие, и кровь рекой текла из обширной раны. Юноша умирал, но еще дышал.

[323]

Врача не оказалось дома, и Микеле бросился к синьору Т. Тереза, узнав о несчастье, потеряв сознание, упала на землю. Ее отец кинулся в дом Ортиса, где успел принять последний вздох Якопо, которого всегда любил как сына. На листе бумаги, брошенном на столе, можно было прочесть 'дорогая мама...', а на другом - 'Тереза ни в чем не виновата...'

Из Падуи вызвали Лоренцо, Якопо в прощальном письме просил друга заняться похоронами. Тереза все эти дни провела в полном молчании, погруженная в глубокий траур. Похоронили Якопо Ортиса в скромной могиле у подножия холма в Эвганейских горах.

И. И. Челышева

КИТАЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Автор пересказов И. С. Смирнов

Ли Юй (1610-1679)

Двенадцать башен Повести (1632)

БАШНЯ СОЕДИНЕННОГО ОТРАЖЕНИЯ

Некогда жили в дружбе два ученых - Ту и Гуань. И женились они на сестрах. Правда, сильно отличались характерами: Гуань был самых строгих правил, а Ту легкомысленным, даже необузданным. И жен своих они воспитали сообразно с собственными взглядами. Поначалу обе семьи жили вместе, а потом рассорились. Разделили усадьбу высо-ченной стеной, даже поперек пруда дамбу возвели.

Еще до ссоры в семье Ту родился сын, названный Чжэньшэном, Драгоценно-рожденным, а в семье Гуаня девочка по имени Юйцзю-ань - Прекрасная Яшма. Дети были похожи между собой - не от-личить. Матери-то их доводились друг другу сестрами.

Подрастали дети уже разлученными, но из разговоров старших знали друг о друге и мечтали повидаться. Юноша даже решился на-вестить тетушку, но сестрицу ему не показали - нравы у Гуаня были строгими. Увидаться они никак не могли, пока не догадались посмот-реть на отражения в пруду. Увидали и сразу полюбили друг друга.

Юноша, тот был посмелее, домогался встречи. Девица из скром-ности противилась. Друг семьи Ту, некий Ли, попытался сосватать влюбленных, но получил решительный отказ. Родители сочувствовали

[327]

сыну, пытались найти ему другую невесту. Вспомнили, что у самого Ли была приемная дочь. Сравнили гороскопы молодых людей - они совпали с необыкновенной точностью. Устроили помолвку. Девица Ли была счастлива, зато девица Гуань, прознав про будущую свадьбу своего возлюбленного, стала чахнуть день от дня.

Юноша по своему легкомыслию никак не мог определиться и мечтал о каждой из девиц. Тогда у Ли возник план тройной женить-бы. Он посвятил в него своего друга Ту, а согласия Гуаня добился об-маном. Назначили день церемонии. Ничего не подозревавший Гуань увидал, что рядом с дочерью нет жениха, но боялся нарушить цере-мониал. Когда все разъяснилось, он разгневался, но его убедили, что во всем виновата излишняя строгость, в которой он держал дочь, да его дурной характер, приведший к ссоре с семьей Ту. Пришлось ему смириться.

Молодые зажили втроем. Специально для них на пруду соорудили павильон, названный 'Башней Соединенного отражения', а стену, само собой, срыли.

БАШНЯ ЗАВОЕВАННОЙ НАГРАДЫ

При династии Мин жил некий Цянь Сяоцзин, промышлявший рыбным делом. С женой, урожденной Бянь, у него согласия не было. Верно, за это небо и не давало им потомства. Но когда супругам сравнялось сорок, у них с разницей всего в один час родились дочери. Выросли девицы настоящими красавицами, даром что простолюдин-ки.

Пора было их замуж выдавать. Привыкшие во всем друг другу перечить родители задумали сделать каждый по-своему. Жена прини-мала сватов в тайне от мужа, а тот сам вел брачные переговоры. Дошло до того, что в один день у ворот их дома встретились две брачные процессии. Едва удалось приличия соблюсти. Правда, когда мужнины женихи явились спустя время за невестами, госпожа Бянь учинила настоящее побоище. Муж уговорил будущую родню подать в суд, а сам вызвался быть свидетелем.

В то время всеми делами ведал молодой инспектор по уголовным делам. Выслушал он обе стороны, но решить, кто же прав, никак не мог. Призвал девиц, чтобы спросить их мнения, но те только сму-щенно краснели. Тогда позвал женихов и был сокрушен их уродст-вом. Понял, что такие мужланы не могут быть по сердцу красавицам.

И задумал он вот что: устроить среди молодых людей округи со-стязания, нечто вроде экзаменов. Кто отличится, получит, если хо-

[328]

лост, жену, а коли уже женат - оленя в награду. А девиц поместить покуда в башню, названную 'Башней Завоеванной награды'. Вывеси-ли объявления, и со всех сторон стали стекаться претенденты. Нако-нец объявили победителей. Двое были женаты, двое холосты. Правда, один из холостяков совсем невестами не интересовался, а второй вовсе отсутствовал.

Инспектор призвал победителя и объявил о своем решении. Потом поинтересовался, где второй победитель. Выяснилось, что по-бедители побратимы, и один сдал экзамены и за себя, и за названого брата. Сознавшийся в этом по имени Юань Шицзюнь жениться на-отрез отказывался, уверял, что приносит просватанным за него деви-цам одни несчастья, а потому собрался в монахи. Но инспектор не отступился. Он велел привести девушек и объявил, что Юань как по-бедитель получает сразу двух невест.

Юань подчинился воле правителя. Жил он счастливо и достиг вы-соких постов. Преуспел и молодой правитель. Верно говорят: 'Героя способен распознать только герой'.

БАШНЯ ТРЕХ СОГЛАСИЙ

При династии Мин жил в области Чэнду богач по фамилии Тан. Он только и делал, что скупал новые земли - на другое тратить деньги почитал глупым: еду гости съедят, постройки пожар уничто-жит, платье кто-нибудь непременно поносить попросит. Был у него сын, такой же скареда, как отец. Чурался излишеств. Только хотел построить большой красивый дом, да жадность мешала.

Решил посоветоваться с отцом. Тот в угоду сыну придумал вот что. В том же переулке заприметил он сад, хозяин которого строил дом. Отец был уверен, что, достроив дом, тот захочет его продать, ибо к тому времени наделает кучу долгов, и его одолеют кредиторы.

А строил дом некий Юй Хао, человек добропорядочной, не гнав-шийся за славой, посвятивший досуг стихам и вину. Через несколько лет, как и предвидел Тан, Юй совсем обнищал - строительство съе-дало много денег. Пришлось ему новый дом продавать. Отец и сын Таны делали вид, что покупкой не интересуются, ругали постройки и сад, чтобы сбить цену. Предложили за дом пятую часть его истинной стоимости. Юй Хао скрепя сердце согласился, но поставил одно усло-вие: за собой он оставляет высокую башню, огораживает ее стеной с отдельным входом. Младший Тан пытался спорить, однако отец убе-дил его уступить. Он понимал, что рано или поздно Юй продаст и башню.

[329]

Башня была прекрасна. На каждом из трех этажей хозяин устро-ил все по своему вкусу. Дом новые владельцы вскоре изуродовали перестройками, а башня по-прежнему поражала своим совершенст-вом. Тогда богачи замыслили отнять ее во что бы то ни стало. Угово-рить Юя не сумели. Затеяли тяжбу. Но, по счастью, судья быстро понял их подлый замысел, отчитал Танов и прогнал их прочь.

В далеких краях у Юя был друг-побратим, человек столь же бога-тый, сколь и щедрый и равнодушный к деньгам. Он приехал в гости и весьма огорчился продаже дома и сада и соседским каверзам. Предложил деньги, чтобы выкупить имение, но Юй отказался. Друг собрался уезжать и перед отъездом поведал Юю, что во сне ему при-виделась белая мышь - верный знак клада. Заклинал того не прода-вать башню.

А Таны теперь дожидались смерти соседа, но тот, вопреки их ожиданиям, был крепок и даже в шестьдесят лет родил сына-наслед-ника. Загоревали богачи. Однако через время к ним явился посред-ник. Оказалось, Юй с рождением сына сильно поиздержался и готов продать башню. Приятели его отговаривали, но он настоял на своем, а сам поселился в крохотном домишке под соломенной крышей.

Вскоре Юй отошел в иной мир, оставив вдову с малолетним сыном. Те жили только на деньги, оставшиеся от продажи башни. В семнадцать лет сын Юя сдал экзамены и достиг высоких постов, но внезапно подал прошение об отставке и отправился домой. По дороге какая-то женщина подала ему челобитную. Выяснилось, что она род-ственница Танов, семью которых давно уже преследуют несчастья. Старшие умерли, потомки разорились, а недавно по навету арестовали ее мужа: кто-то написал донос, что в башне они укрывают краденые богатства. Сделали обыск, нашли слитки серебра. Женщина предпола-гала, что, поскольку некогда поместье принадлежало семейству Юй, серебро могло принадлежать им. Однако молодому человеку, помнив-шему всегдашнюю бедность, такое предположение показалось неле-пым. Но поговорить с уездным начальником он пообещал.

Дома старуха мать, узнав о происшествии, поведала ему о сне, ко-торый привиделся некогда другу-побратиму покойного отца. Сыну это все показалось сказкой. Вскоре к нему пожаловал начальник уезда. Старуха и ему пересказала давнюю историю. Выяснилось, что друг-побратим еще жив и в свое время очень горевал, узнав о прода-же башни. Начальник сразу все понял.

В это время слуга доложил о госте. Это оказался тот самый друг, теперь глубокий старик. Он полностью подтвердил догадки начальни-ка уезда: серебро в тайне оставил в башне он, даже номера слитков сохранились в его памяти.

[330]

Начальник порешил отпустить Тана на свободу, отдал ему деньги и забрал купчую на поместье и башню. Так пришло воздаяние за добрые дела Юя и за дурные поступки отца и сына Тан.

БАШНЯ ЛЕТНЕЙ УСЛАДЫ

Во времена династии Юань жил на покое чиновник по имени Чжань. Двое его сыновей пошли по стопам отца и служили в столи-це, а он пил вино и сочинял стихи. А в поздние годы родилась у него дочь, названная Сяньсянь - Прелестница. Была она и правда хороша собой, но не кокетка, не вертихвостка.

Отец все равно волновался, как бы в душе ее раньше времени не проснулись весенние желания, и придумал ей занятие. Среди челядинцев отобрал десять девушек и велел дочери их обучать. Та с усер-дием взялась за дело.

Стояло жаркое лето. Спасаясь от зноя, Сяньсянь переселилась на берег пруда в 'Беседку Летней услады'. Однажды днем, утомившись, она задремала, а ее ученицы решили искупаться. Одна из них предло-жила купаться голыми. Все весело согласились. Когда, проснувшись, хозяйка узрела такое безобразие, она страшно разгневалась и наказа-ла зачинщицу. Досталось и остальным. Отцу понравилась строгость дочери.

Между тем в дом Чжаня пожаловали сваты, предложившие в же-нихи юношу из семьи Цюй. Тот послал богатые дары и просил госпо-дина Чжаня взять его в ученики. На это старик согласился, но о женитьбе отвечал уклончиво. Юноша не намерен был отступать.

Его решительность дошла до Сяньсянь и не могла ей не понра-виться. А тут еще она узнала, что тот преуспел на экзаменах. Стала думать о нем постоянно. Но Цюй никак не возвращался в родные края. Девушка даже забеспокоилась: не отпугнула ли его отцова ук-лончивость? От беспокойства занемогла, с лица спала.

Вскоре юноша воротился домой и сразу прислал сваху, узнать о здоровье Сяньсянь, хотя девушка никому не говорила о своем недуге. Сваха уверила ее, что юноше обо всем всегда известно, и в подтверж-дение пересказала историю со злополучным купанием. Девушка ушам своим не поверила. Ей еще сильнее захотелось выйти замуж за Цюя.

Всеведение же его было связано с тем, что как-то у старьевщика купил он волшебную вещь, приближавшую к глазам самые далекие предметы. В это Всевидящее Око и разглядел он и сцену купания, и унылый вид самой Сяньсянь. Однажды он даже увидал, что за стихи она пишет, и послал со свахой продолжение. Девушка была потрясе-

[331]

на. Уверовала, что Цюй небожитель, и с той поры и помыслить о муже - простом смертном не могла,

Отец между тем ответа все не давал, ждал результатов столичных испытаний. Цюй и там преуспел, занял второе место, поспешил за-слать сватов к братьям Сяньсян. Но те тоже не дали решительного ответа, объяснив, что еще двое их земляков, успешно выдержавших экзамены, раньше сватались к сестре. Цюю пришлось вернуться домой ни с чем. Братья же написали отцу письму, советуя прибегнуть к гаданию.

Старик послушался совета. Хотя девица была уверена, что Цюй всемогущ, гадание оказалось не в его пользу. Сяньсянь пыталась сама уговорить отца, ссылалась на мнение покойной матушки, которая, явившись ей во сне, велела выйти за Цюя. Все бесполезно. Тогда Цюй придумал план и сообщил его Сяньсянь. Та опять отправилась к отцу и заявила, что может до слова повторить текст сожженного им за-клинания, обращенного к матушке. И произнесла его без запинки от начала до конца. Старик задрожал от страха. Поверил, что брак доче-ри и Цюя предрешен на небесах. Тут же призвал сваху и велел сла-дить свадьбу.

А дело было в том, что Цюй сумел с помощью Всевидящего Ока прочитать и запомнить текст заклинания, который и передал Сянь-сянь. После свадьбы он во всем сознался жене, но та не была разоча-рована. Всевидящее Око поместили в 'Башне Летней услады', и супруги часто прибегали к нему за советом. Жили они в любви и со-гласии, хотя Цюй порой позволял себе тайком от жены поразвлечься с ее бывшими ученицами.

БАШНЯ ВОЗВРАЩЕНИЯ К ИСТИНЕ

Во времена династии Мин жил удивительный мошенник. Никто не знал его настоящего имени и откуда он родом. Мало кто его видел. Зато слава о нем шла, как говорится, по всему свету. Там кого-то обокрал, здесь - одурачил; сегодня орудует на юге, завтра - на севере. Власти с ног сбились, а поймать его не могли. Случалось, хва-тали его, только улик против него не было. Все потому, что мошен-ник на редкость ловко менял обличья: обманутым никогда не удавалось его признать. Так продолжалось почти три десятка лет, а потом он сам по доброй воле осел на одном месте, явил свой истин-ный облик и нередко в назидание рассказывал о прошлой жизни - так: некоторые забавные истории дошли до наших дней.

[332]

Звали мошенника Бэй Цюйчжун. Отец его промышлял грабежа-ми, но сын решил пойти по другой колее: он хитрость предпочел гру-бому разбою. Отец сомневался в способностях сына. Раз, стоя на крыше, потребовал, чтобы тот заставил его спуститься на землю, тогда, мол, он поверит в его способности. Сын заявил, что такое ему не под силу, а вот уговорить отца подняться на крышу, сможет. Отец согласился и слез с крыши - сын превзошел его в хитрости. Родите-ли высоко оценили ловкость своего отпрыска. Решили испытать его в более серьезном деле.

Он вышел за ворота и уже через три часа вернулся. Носильщики внесли за ним короба с едой и столовой утварью, получили несколько монет и удалились. Выяснилось, что хитрец принял участие в чужой свадебной церемонии. Все разнюхал, понял, что вскоре пир перемес-тится из дома невесты в дом жениха, выдал себя за слугу жениха и вызвался сопровождать еду и утварь. Потом под каким-то предлогом отослал носильщиков, нанял новых, которым и велел нести все в ро-дительский дом. Никто так и не понял, куда подевались свадебная еда и посуда.

Прошло несколько лет. Молодой мошенник прославился. Не было человека, которого он бы не смог надуть. уж на что опытный меняла держал лавку в городе Ханчжоу, так и тот попался: купил у незна-комца слиток золота, через время другой неизвестный заявил, что слиток фальшивый, и вызвался вместе с купцом разоблачить мошен-ника, но стоило купцу поднять шум, как доброхот исчез. Выяснилось, что он-то - а это, конечно, был сам мошенник Бэй - и подменил настоящий слиток фальшивым.

В другой раз Бэй вместе с дружками увидал на реке флотилию лодок. Местные чиновники встречали нового правителя из столицы. Поскольку никто не знал правителя в лицо, Бэй легко выдал себя за него, обманом выманил у чиновников кучу денег и был таков. Подоб-ных подвигов числилось за ним множество.

Зато среди певичек он славился щедростью. Однажды они даже наняли дюжих молодцев, чтобы те изловили Бэя и доставили к ним в гости. Так и случилось, но мошенник успел изменить свою внеш-ность, и певички решили, что им попался просто похожий человек. Особенно огорчилась одна девушка, которую звали Су Инъян. Она мечтала с помощью Бэя бросить недостойное ремесло и уйти в мона-хини. Ее слезы растрогали неузнанного мошеннника, и он решил по-мочь несчастной. Выкупил ее из веселого дома, подыскал строение, годное для молельни, с двумя дворами: в одной половине дома посе-лил девушку, в другой решил поселиться сам.

[333]

В саду он припрятал награбленные богатства, как раз у подножия трех башен. Одну из них украшала доска с надписью: 'Башня Возвра-щения и остановки', но внезапно случилось чудо: надпись сама собой изменилась, и теперь на башне было написано: 'Башня Возвращения к истине'. С той поры Бэй бросил мошенничать и, подобно Су Инъян, отринул мирскую суету.

Правда, для молитвы ему требовалось двухэтажное строение, по-тому он решил в последний раз прибегнуть к своему ремеслу. Он исчез на полгода вместе с подручными, предсказав, что обязательно появятся доброхоты, которые пожелают построить молельню. И правда, к Су Инъян через время явились чиновник и купец, выразив-шие готовность оплатить постройку такого дома. А вскоре и Бэй вер-нулся.

Когда Су подивилась его прозорливости, он ей открыл мошенни-ческие трюки, с помощью которых он заставил раскошелиться чинов-ника и купца. Но это был последний раз, когда Бэй прибег к недостойному своему ремеслу.

БАШНЯ СОБРАНИЯ ИЗЫСКАННОСТЕЙ

При династии Мин жили два друга Цзинь Чжунъюй и Лю Миньшу. Пытались они стать учеными, но особого рвения не проявили и решили заняться торговлей. Был у них и третий друг, Цюань Жусю, необыкновенно пригожий лицом. Купили они три лавки, соединили их в одну и принялись торговать книгами, благовониями, цветами и древностями. Позади их лавки высилась 'Башня Собрания изысканностей'.

Торговлю свою друзья вели честно, в предметах знали толк: читали редкие книги, возжигали дивные благовония, умели играть на музы-кальных инструментах, разбирались в картинах. Дела шли замечатель-но, лавка пользовалась успехом у знатоков.

Двое старших друзей были женаты, а младший жениться не успел и жил при лавке.

В ту пору придворным академиком был некий Янь Шифэнь, сын первого министра Янь Суна, Прослышал он про лавку друзей, но больше древностей или благовоний заинтересовал его прекрасный юноша, ибо был вельможа не чужд известному пороку. Отправился он в лавку, но друзья, прознав про его склонность, решили спрятать юного Цюаня. Янь набрал вещей на тысячу золотых и вернулся во дворец. За покупки он пообещал расплатиться позднее.

[334]

Сколько друзья ни наведывались за деньгами, все впустую. Нако-нец управляющий Яня открыл им глаза: вельможа не вернет деньги, пока не увидит Цюаня. Пришлось юноше идти во дворец. Правда, надежды Яня не оправдались: несмотря на молодость, Цюань про-явил необыкновенную твердость и не уступил его домогательствам.

В ту пору служил при дворе коварный евнух Ша Юйчэн. Как-то Янь Шифань пришел к нему в гости и увидал, что тот бранит слуг за нерадивость. Решил порекомендовать тому юного Цюаня. И родился у двух злодеев план: заманить юношу к евнуху и оскопить. Евнух знал, что болен и смерть не за горами. После его кончины юноша должен перейти в руки Яня.

Евнух Ша послал за Цюанем. Будто бы купленные некогда у него в лавке карликовые деревца нуждаются в подрезке. Юноша явился. Евнух опоил его сонным зельем и оскопил. Пришлось несчастному расстаться с друзьями-побратимами и поселиться в доме евнуха. Вскоре, порасспросив кое-кого, он догадался, что в его беде повинен Янь Шифань, и решил отомстить. Через время евнух умер, и Цюань поступил в услужение к своему злейшему врагу.

День за днем записывал он злобные слова, которые произносили вельможа и его отец против императора, запоминал все их проступ-ки. Не одному ему эта семья причинила зло. Многие подавали госуда-рю разоблачительные доклады. Наконец Яней сослали.

Через одну придворную даму император узнал о несчастье Цюаня Жусю. Призвал к себе юношу и с пристрастием допросил. Тут и дру-гие чиновники подлили масла в огонь. Злодея доставили в столицу и отрубили голову. Цюаню удалось раздобыть его череп и приспособить его под сосуд для мочи. Такая вот месть за поругание.

БАШНЯ РАЗВЕЯННЫХ ОБЛАКОВ

Во времена династии Мин жил в Линьани некий молодой муж по имени Пэй Цзидао. Собою он был хорош, талантлив и на редкость умен. Просватали за него девицу Вэй, но потом родители предпочли дочь богача Фэна, редкостную уродину, да и характера гнусного. Пэй никогда не появлялся на людях с нею вместе, боялся насмешек при-ятелей.

Однажды во время летнего праздника на озере Сиху налетел страшный вихрь. Испуганные женщины попрыгали из лодок, вода и дождь смыли с их лиц пудру и румяна. Собравшиеся на праздник молодые люди решили воспользоваться случаем и выяснить, кто из

[335]

жительниц города красотка, а кто уродина. Среди молодежи был и Пэй. Когда в толпе женщин появилась его жена, ее уродство вызвало всеобщие насмешки. Зато две красотки поразили всех своей прелес-тью. В одной из них Пэй узнал свою первую нареченную, девицу Вэй. Вторая была ее служанкой Нэнхун.

Вскоре жена Пэя умерла, и он опять стал женихом. Вновь заслали сватов в семью Вэй, но те гневно отвергли предложение. Очень уж обидно предпочел когда-то Пэй богатую невесту. Молодой человек от горя себе места не находил.

Поблизости от дома Вэев жила некая мамаша Юй, прослывшая наставницей по всякому женскому ремеслу. У нее учились рукоделию и девица Вэй со служанкой. К ее помощи и решил прибегнуть Пзй. Одарил ее богатыми подарками, поведал о своих горестях. Но и ма-маша Юй, хотя и поговорила с самой девицей Вэй, тоже не преуспе-ла. В сердце девушки не угасла обида.

Тогда Пэй упал перед матушкой Юй на колени и принялся умо-лять ее устроить ему свадьбу хотя бы со служанкой Нэнхун. Сцену эту с вершины Башни Развеянных облаков как раз эта самая служан-ка и наблюдала. Только думала, что Пэй о ее хозяйке молит. Когда узнала от матушки Юй, о чем шла речь, смягчилась и пообещала, коли ее в жены возьмут, и хозяйку свою уговорить.

План служанки был сложным и требовал терпения. Сначала она уговорила родителей девицы Вэй обратиться к гадателю. Конечно же Пэй должен был этого гадателя предварительно умаслить как следует. Явившись в дом, тот убедил родителей невесты, что будущий жених должен быть из числа вдовцов, а кроме того, непременно нужно, чтобы он и вторую жену себе взял. Тут уж не составило труда намек-нуть на Пэя как на возможного кандидата в мужья. Родители реши-ли подсунуть гадателю в числе прочих и его гороскоп. Разумеется, ворожей его-то и выбрал.

Видя, что дело почти сладилось, хитрая Нэнхун потребовала от Пэя бумагу, подтверждающую его намерения и на ней жениться. Тот подписал.

Вскоре сыграли свадьбу. Нэнхун вместе с хозяйкой переехали в новый дом. В первую брачную ночь Пэй сделал вид, что ему приснил-ся ужасный сон, который все тот же ворожей истолковал как на-мек на необходимость взять вторую жену. Вэй, боясь, что не уживет-ся с новой женой, сама уговорила свою служанку выйти замуж за Пэя. Сыграли и вторую свадьбу. Спустя положенное число лун обе жены разрешились сыновьями. Других женщин Пэй никогда в дом не брал.

[336]

БАШНЯ ДЕСЯТИ СВАДЕБНЫХ КУБКОВ

Во времена династии Мин жил в области Вэньчжоу некий земле-делец по прозванию Винный Дурень, человек неученый, даже глупо-ватый. Правда, умел он во хмелю изумительно писать иероглифы. Говорили, что его кистью водят бессмертные боги, и местные жители часто наведывались к Дурню узнать свое будущее. И всегда его пись-менные предсказания оправдывались.

В те же времена жил некий юноша по имени Яо Цзянь, просла-вившийся недюжинными талантами. Отец надеялся женить его на какой-нибудь знатной красавице. Подыскал ему девицу из семьи Ту. Дело быстро сладилось, и для молодоженов соорудили башню. Тогда-то и позвали Винного Дурня, чтобы тот начертал благовещую над-пись - название для башни. Тот осушил десяток чарок вина, схватил кисть и мигом написал; 'Башня Десяти кубков'. Хозяева и гости никак не могли понять смысла надписи, даже решили, что пьяный каллиграф ошибся.

Между тем настал день свадьбы. Молодой муж после торжествен-ного пира мечтал воссоединиться с женой, но в постели обнаружился у нее некий изъян - как, говорится, 'среди скал не оказалось для путника врат'. Молодой человек загрустил, а наутро поведал обо всем родителям. Решили возвратить несчастную домой, а вместо нее по-требовать ее младшую сестру.

Втайне произвели обмен. Но Яо Цзюню и тут не повезло: млад-шая оказалась уродиной да еще недержанием мочи страдала. Что ни утро, молодой муле просыпался в мокрой постели среди ужасной вони.

Тогда решили попробовать третью сестру из дома Ту. Эта, каза-лось, всем была хороша - ни изъяна старшей, ни уродства младшей. Муж был в восторге. Правда, вскоре выяснилось, что красотка еще до свадьбы спозналась с каким-то мужчиной и понесла. Пришлось гре-ховодницу прочь гнать.

Такой или какой другой неудачей кончались и все следующие по-пытки несчастного Яо обрести пару: то зловредная попадалась, то строптивая, то бестолковая. За три года наш герой девять раз побы-вал женихом. Один старый родственник по имени Го Тушу догадал-ся, в чем дело. Известно, что кистью Винного Дурня, когда тот писал название для 'Башни Десяти свадебных кубков', водил святой небо-житель. Молодой Яо еще не исполнил предсказания, испил только из девяти кубков, остался еще один. Тогда родители попросили Го по-дыскать где-нибудь на чужбине невесту для сына. Ждали долго. Нако-

[337]

нец от Го пришло известие, что невеста найдена. Ее привезли и со-вершили брачные обряды. Когда муж совлек с нее кисейное покрыва-ло, выяснилось, что перед ним - его первая жена

Что было делать? День за днем мучились супруги, но вдруг случи-лось неожиданное. В том самом месте, где у жены отсутствовал 'пионовый бутон', возник нарыв. Через несколько дней он лопнул, образовалась рана. Боялись, что рана затянется, но все обошлось. Те-перь красавица оказалась, что называется, без изъяна. Поистине суп-руги были вне себя от радости. Недаром говорится, что счастья надо добиваться, а не получать его с легкостью.

БАШНЯ ВОЗВРАТИВШЕГОСЯ ЖУРАВЛЯ

Во времена династии Сун жил в Бяньцзине некий Дуань Пу - отпрыск старинного рода. В девять лет он приобщился к наукам, но не спешил сдать экзамены, хотел набраться опыта. Не торопился он и с женитьбой. Был он сиротой, заботиться ни о ком не требовалось, так что жил он свободно и в свое удовольствие.

Дружил он с неким Юй Цзычаном, тоже талантливым и схожим с ним нравом юношей. Юй тоже не стремился к карьере, зато о же-нитьбе подумывал всерьез. Однако достойную жену сыскать оказалось очень трудно.

Тем временем император издал указ. Все ученые люди обязаны были прибыть во дворец для испытаний. Поехали и Дуань с Юем. Хотя они вовсе не мечтали об успехе и даже сочинения написали спустя рукава, удача им сопутствовала, и они заняли высокие места.

В столичном городе жил почтенный человек по имени Гуань, в доме которого подрастали две красавицы - его дочь Вэйчжу, Жемчу-жина в оправе, и племянница Жаоцюй - Лазурная. Лазурная красо-той даже превосходила Жемчужину. Когда подоспел государев указ об отборе красавиц для дворцового гарема, придворный евнух только этих двух и смог выбрать, хотя и оказал предпочтение Жаоцюй. Она-то и должна была стать государевой наложницей. Впрочем, вскоре го-сударь отказался от своего намерения. Время было неспокойное, следовало приближать к себе мудрецов, а не предаваться любострастию.

Тогда-то Гуань и прослышал о двух юношах, преуспевших на ис-пытаниях. За таких можно и дочь с племянницей отдать.

Юя новость обрадовала. Зато Дуань посчитал женитьбу досадной помехой. Правда, спорить с высоким сановником не пристало, и

[338]

Дуань смирился. Сыграли свадьбы. Юй женился на Жемчужине, Дуань взял в жены Лазурную. Юй жил счастливо, не мог нарадовать-ся на красавицу супругу и даже пообещал не брать в дом наложниц. Дуань тоже полюбил свою жену, но порой его охватывала тоска: он понимал, что такая жена - что редкая драгоценность, значит, жди беды.

Вскоре друзья получили назначения на высокие должности. Каза-лось, все складывается как нельзя лучше. Однако радость длилась не-долго. Государь переменил прежнее решение и снова приказал забирать красавиц в гарем. Узнав, что две прекраснейшие девы доста-лись жалким студентам, он страшно прогневался и повелел сослать двух друзей в отдаленные провинции. Услужливые чиновники тут же присоветовали отправить их с данью в государство Цзинь. Посланни-ки обычно оттуда не возвращались.

Юй Цзычан любил свою жену, и расставание казалось ему сушей мукой. Дуань, напротив, честно сказал жене, что вернуться скорее всего не удастся, и велел зря не терзать свое сердце. Молодую жен-щину потрясла его холодность, она сильно разгневалась. К тому же на их доме он укрепил табличку с надписью: 'Башня Возвратившегося журавля', намекая на вечную разлуку - он, мол, возвратится сюда разве что после своей смерти в облике журавля.

Путешествие выдалось трудным. Еще тяжелее оказалась жизнь в Цзинь. Цзиньские чиновники требовали взяток. Дуань сразу отказал-ся платить, с ним обращались жестоко, заковали в колодки и били плетьми. Но он был тверд. Зато Юй, торопившийся возвратиться к жене, сорил направо и налево деньгами, которые присылал ему тесть, к нему хорошо относились и вскоре отпустили на родину.

Он уже в мыслях обнимал жену, и она, зная о его приезде, не могла дождаться встречи. Но государь, выслушав доклад Юй Цзычана, тут же назначил его инспектором по снабжению войск провиантом. Дело военное, нельзя было терять ни минуты. Конечно, император продолжал мстить человеку, перехватившему у него красавицу! И опять для Юя и его жены радость встречи сменилась болью разлуки. Только и успел, что передать от Дуаня письмо его жене. Та прочитала стихи и поняла, что муж вовсе не изменился - вместо сердца у него камень. И решила она не терзаться попусту, заняться рукоделием, за-работать денег, а потом щедро их тратить. Словом, перестала чахнуть.

Жизнь Юй Цзычана проходила в походных тяготах. Он целые дни напролет не слезал с седла, его сек ветер, поливал дождь. Так минова-ли не год и не два. Наконец была одержана победа. Но тут как раз пришло время снова платить дань государству Цзинь. Некий чинов-

[339]

ник при дворе, помнивший, что государь не жалует Юя, предложил именно его отправить послом. Государь тотчас произвел назначение. Юй был в отчаянии. Даже хотел на себя руки наложить. Спасло его письмо от Дуаня, который, сам терпя лишения и невзгоды, нашел возможность удержать друга от опрометчивого поступка.

Цзиньцы обрадовались приезду Юя. Они ждали от него щедрых подношений. Но на этот раз тесть не торопился присылать деньги, и Юй не мог ублажать алчных цзиньцев. Тут-то и обрушились на него страшные испытания. От Дуаня они в конце концов отступились, даже готовы были отпустить его домой. Только тот не спешил. Через два года непрерывных мучений и на Юя махнули рукой - ясно стало, что денег от него не добиться.

За эти годы друзья сблизились еще больше. Во всем помогали друг другу, делили горести и печали. Дуань пытался объяснить свою суро-вость к жене, но Юй никак не мог поверить в его правоту.

Прошло восемь лет. Провинция Цзинь пошла походом на Сун, захватила столицу. Государь попал в плен. Здесь он повстречался со своими подданными, которым испортил жизнь. Теперь он горько раскаивался. Даже повелел им вернуться на родину.

И вот после бесконечной разлуки приближались злополучные странники к родным местам. Время не пощадило Юя. Он стал со-всем седым. Не решаясь в таком виде показаться жене, он даже вы-чернил особой краской волосы и бороду. Но когда вошел в дом, узнал, что жена от горя умерла.

Зато Жаоцуй, жена Дуаня, похоже, даже похорошела. Муж обра-довался, решил, что она правильно восприняла его давний совет. Но жена затаила на него обиду. Тогда он напомнил ей о тайном знаке, который содержался в письме, переданном восемь лет назад через Юя. Женщина возразила, что то было обычное его письмо со слова-ми, разрушающими любовь. Но оказалось, что это было письмо-пере-вертыш. Жена прочла его по-новому, и лицо ее осветила радостная улыбка. На этот раз она поняла, сколь мудр и прозорлив был ее муж.

БАШНЯ ПОДНОШЕНИЯ ПРЕДКАМ

Во время правления династии Мин - уже в период ее упадка - под Нанкином жил ученый Шу. Род его был весьма многочислен, но у предков в семи поколениях рождался всего один ребенок. В жены он взял девицу из именитой семьи. Скоро она стала опорой в доме. Супруги очень любили друг друга. Детей у них долго не было, нако-

[340]

нец родился мальчик. Родители и родственники буквально молились на ребенка. Правда, соседи удивлялись смелости людей, родивших сына. уж больно неспокойные были времена, повсюду бесчинствова-ли банды разбойников, и женщины с детьми казались особенно без-защитными. Вскоре и в семье Шу осознали опасность.

Сам Шу решил во что бы то ни стало уберечь сына - драгоцен-ный дар судьбы. Поэтому он возмечтал взять с жены слово, что она, даже ценою собственного бесчестья, постарается уберечь мальчика. Жене такое решение далось нелегко, она пыталась объясниться с мужем, но тот стоял на своем. К тому же и родственники требовали непременно сохранить жизнь продолжателя их рода. Обратились к гаданию. Ответ был все тот же.

Вскоре в их края нагрянули разбойники. Ученый скрылся. Жен-щина осталась с ребенком одна. Как и все окрестные женщины, она не избежала надругательства. Однажды разбойник ворвался в дом и уже занес меч, но женщина предложила ему свою жизнь в обмен на жизнь сына. Тот не стал никого убивать, а забрал мать с ребенком с собой. С той поры они повсюду за ним следовали.

Наконец воцарился мир. Ученый продал дом и всю утварь, отпра-вился выкупать из плена жену с сыном. Только отыскать их нигде не мог. К тому же по дороге на него напали грабители, и он лишился всех денег. Пришлось попрошайничать. Раз ему швырнули кусок мяса, он впился в него зубами, но ощутил необычный вкус. Оказа-лось - это говядина, которую в их роду никогда не ели. Потому что был то своеобразный обет, который позволял в каждом поколении иметь хотя бы одного наследника, и Шу решил лучше умереть, чем нарушить древний запрет.

Он уже почти принял смерть, когда внезапно явились духи и, по-раженные его стойкостью, вернули ученого к жизни. Они объяснили Шу, что тот соблюдает 'половинный пост', запрет на употребление говядины и собачины, а значит, способен любую беду обратить себе во благо.

Прошло еще несколько месяцев. Бедняга исходил тысячи дорог, претерпел немало мытарств. Как-то солдаты заставили его тащить судно по реке. Днем за бурлаками строго следила стража, на ночь их запирали в каком-нибудь храме. Ночами Шу не смыкал глаз, лил слезы и жаловался на судьбу. Как-то его стенания услыхала знатная госпожа, плывшая навстречу мужу. Приказала привести его к себе. Расспросила. А потом велела заковать его в железо, чтобы не мешал ей спать. Сказала, что его судьбу отдает в руки своего мужа, воена-чальника, который должен вот-вот появиться.

[341]

Прибыл военачальник. Несчастный предстал перед ним. Ясно было, что никакого злого умысла у него не было. Он объяснил, поче-му так горько плакал по ночам, назвал имя жены и сына Тут-то и выяснилось, что жена военачальника и есть бывшая жена ученого. Шу взмолился, чтобы ему вернули ребенка, продолжателя рода. Вое-начальник не возражал. Жена отказалась вернуться - она-то честь потеряла.

Военачальник дал Шу денег на дорогу и лодку. Вскоре душу учено-го начали грызть сомнения, ему захотелось и жену вернуть. Тут и по-казался всадник, который привез приказ от военачальника не-медленно возвращаться. Ученый терялся в мрачных догадках. Оказа-лось, что после отъезда мужа и сына несчастная женщина решила принять смерть. Ее нашли висящей под перекладиной каюты. Воена-чальник приказал влить ей в рот целебный настой и вложить пилю-лю, продлевающую жизнь. Женщина ожила.

Теперь она исполнила клятву - попыталась умереть. Можно было вернуться к мужу. Военачальник велел Шу говорить всем, что жена его умерла и он женился вторично. Оделил их деньгами, одеждой, ут-варью. С древнейших времен такие благородные деяния - большая редкость!

БАШНЯ ОБРЕТЕННОЙ ЖИЗНИ

В последние годы правления династии Сун жил в области Юньян богач по имени Инь. Он отличался великой бережливостью, жена ему в том помогала. Ничем не кичились, жили тихо. Жилище свое не ук-рашали. Правда, Инь решил подле святилища предков соорудить не-большую башню, дабы силы Ян были к нему благосклонны. В этой башне супруги устроили спальню.

Вскорости жена Иня понесла, а в положенный срок родила маль-чика, которого нарекли Лоушэном, Родившимся в башне. Всем был ребенок хорош, правда, было у него только одно яичко. Родители души в нем не чаяли.

Как-то пошел он гулять с ребятишками и исчез. Решили, что его тигр унес. Супруги были в отчаянии. Сколько с той поры ни пыта-лись еще ребенка родить, преследовали их одни неудачи. Но Инь твердо отказывался взять наложницу. К пятидесяти годам они реши-ли взять приемного сына. Только боялись, что могут польститься на их богатство, могут обобрать стариков. Потому решил Инь отпра-виться в дальние края. Там никто не знал, что он богат, и приемного

[342]

сына легче было выбрать. Жена одобрила намерение мужа и собрала его в дорогу.

Инь надел платье простолюдина и отправился в путь. Чтобы по-быстрее достичь своей цели, он даже специальную бумагу написал: 'Я стар и бездетен, хочу пойти в приемные отцы. Прошу всего десять лянов. Желающие могут совершить сделку немедленно и не раскают-ся'. Но все только смеялись над стариком. Иной раз пинали, давали затрещины по голове.

Однажды сквозь толпу протиснулся юноша приятной наружности и с почтительным поклоном подошел к Иню. Над ним все смеялись, но тот любезно пригласил старика в питейное заведение, угостил. Так они познакомились поближе. Выяснилось, что юноша еще в детстве лишился родителей, до сих пор не женат, занимается торговлей и даже кое-что сумел прикопить. Давно мечтал пойти в приемные сы-новья, но боялся, что все решат, будто он на чужое богатство зарится. Теперь приемные отец и сын зажили душа в душу.

В это время прошел слух, что приближаются вражеские войска, а на дорогах бесчинствуют разбойники. Старый Инь посоветовал сыну раздать товар торговцам, а самим отправиться налегке домой. Сын согласился, но обеспокоился, не придется ли старику голодать в доро-ге. Тут-то Инь и объявил, что он богат.

По дороге Инь узнал, что юноша влюблен в дочь своего бывшего хозяина и хотел бы ее навестить. Договорились, что старик поедет вперед, а юноша останется ее проведать. Когда лодка со стариком уже отплыла, тот понял, что не сказал приемному сыну своего имени, и решил на каждой пристани оставлять объявление.

Тем временем юноша выяснил, что селение, где жил его хозяин, разграбили разбойники и всех женщин увели в плен. В страшном горе поплыл Яо дальше и наткнулся на базар, где торговали пленни-цами. Только разбойники не позволяли разглядывать женщин. Купил Яо наудачу одну - оказалась старуха. Но почтительный юноша не изругал ее, а предложил быть ему матерью.

Женщина в благодарность сообщила ему, что назавтра разбойники собираются торговать молодыми и красивыми, и объяснила, как по примете найти лучшую из девушек. Яо сделал, как она велела, купил не торгуясь женщину, снял с нее покрывала - оказалась его возлюб-ленная Цао. Приметой же служил яшмовый аршин, который он сам ей когда-то подарил.

Надо ли говорить, как счастливы были молодые, как благодарили старуху. Двинулись дальше. Подплыли к какому-то селению. С берега их окликнули. Сын признал приемного отца, но и старуха - своего

[343]

мужа. Когда тот покинул родные места, ее схватили разбойники. В плену она и встретилась с девицей Цао.

Обрадованные Инь с женой привели молодых в башню, дабы со-вершить церемонию. Но юноша, оглядевшись, вдруг сказал, что узна-ет постель, игрушки, утварь. Порасспросили, оказалось - перед ними сын, похищенный в детстве. Тут отец вспомнил о примете своего ребенка, отвел юношу в сторонку, глянул и уж наверное при-знал в нем собственного сына.

Чудесная история сразу стала известна всей округе. У молодых ро-дилось много детей, и род Инь еще долго процветал.

БАШНЯ, ГДЕ ВНЕМЛЮТ СОВЕТАМ

Во времена правления династии Мин жил один почтенный чело-век, и звался он Инь. Занимал пост толкователя текстов при особе государя, и все звали его историографом Инь. Был у него двоюрод-ный братец по прозванию Дайсоу, Старец Тугодум, - человек весьма скромный, похожий на отшельника.

Когда Дайсоу исполнилось тридцать лет, в бороде у него появи-лись седые волосы. Он сжег все свои стихи и сочинения, уничтожил кисти, роздал знакомым принадлежности для рисования. Себе оста-вил лишь несколько книг по земледелию. Интересующимся он объяс-нил, что невозможно жить отшельником в горах и заниматься каллиграфией.

Историограф Инь ценил Тугодума: тот не льстил, всегда говорил правду. Так что чиновник не ленился его навещать, хотя Дайсоу жил далеко. Но Тугодума тщета не занимала. Он мечтал только о чистоте бытия, об отрешенности от мирской суеты. Мечтал покинуть город и поселиться в уединении. Купил несколько му чахлой земли и постро-ил хижину, чтобы прожить здесь до старости. Простился с друзьями и через несколько дней вместе с семьей отправился в горы. Тогда-то Инь решил назвать башню, в которой они некогда вели беседы, 'Башней, где внемлют советам'.

Гу Тугодум наслаждался жизнью отшельника. Инь прислал ему письмо, умоляя вернуться, но тот ответил отказом. Однажды из уезд-ной управы явился посыльный с требованием ехать в город, ибо за Гу обнаружилась недоимка. Тот страшно огорчился. Потом решил умас-лить посыльного. Ловкач взял сотню монет.

А тут еще и разбойники в округе появились. Раз пришли к Гу и ограбили его до нитки, да еще оставили какие-то вещи, взятые у дру-

[344]

гих несчастных. Жизнь день ото дня становилась все хуже. Друзья присылали ему письма с сочувственными словами, но никто не помог деньгами. Прошло еще полгода. Гу привык к бедности. Но судьба его не щадила.

Явились стражники с приказом об аресте. Разбойников арестова-ли, и они признались, что оставили часть добычи в доме некоего Гу. Понял Гу, что за какие-то прегрешения небеса не позволяют ему жить отшельником. Кликнул жену, велел собирать вещи и двинулся в город. У городских ворот его встретили друзья. Они уговорили его не беседовать с начальником, мол, он все испортит, а брали переговоры на себя. Выдвинули одно условие: с этого дня Гу остается жить в предместье. Даже дом для него подыскали.

Когда друзья разошлись, остался один историограф Инь, который поведал, как ему не хватало советов друга. Они проговорили всю ночь, а утром Гу, осмотревшись, никак не мог взять в толк, почему хозяин покинул такой прекрасный дом.

Тут пожаловал посыльный из управы. Сначала Гу встревожился, но тот, оказывается, явился, чтобы возвратить деньги, которые Гу дал ему для умасливания чиновников. Потом появились грабители и с из-винениями вернули Гу награбленные у него веши. Потом прибыл на-чальник уезда собственной персоной. Он выразил радость по поводу решения Гу поселиться вблизи города.

Вечером явились гости с вином и яствами. Гу рассказал им о чест-ном чиновнике, благородных грабителях и почтительном начальнике уезда. Гости переглядывались и смеялись. Потом историограф Инь выложил все начистоту. Оказалось, все беды Гу были подстроены его друзьями, чтобы принудить его отказаться от жизни отшельника. До рассвета длилось веселье, лилось вино. Гу поселился на новом месте, и к нему все приходили за советом. А историограф Инь попросту посе-лился рядом в крестьянском домике, названном 'Башней, где внем-лют советам'.

Внимательный читатель уже понял, что это история скорее про Иня, чем про Гу Тугодума. В мире мало таких, кто способен отри-нуть суету и жить отшельником, но еще меньше - особенно среди знати - сознающих собственные несовершенства и готовых слушать чужое мнение.

Пу Сун-лин 1640-1715

Рассказы Ляо Чжая о необычайном Новеллы (опубл. 1766)

СМЕШЛИВАЯ ИННИН

Ван Цзыфу из Лодяня рано лишился отца. Мать с него глаз не спу-скала. Просватала ему барышню из семьи Сяо, только та еще до свадьбы умерла. Как-то в праздник фонарей зашел к Вану двоюрод-ный брат и увлек его за собой посмотреть на гуляние. Вскоре брат вернулся домой по срочному делу, а Ван в возбужденном упоении пошел себе гулять один.

И тут он увидел барышню с веткой цветущей сливы в руке. Лицо такой красоты, что в мире и не бывает. Студент глаз отвести не мог. Барышня расхохоталась, уронила ветку и удалилась. Студент подобрал цветок, отправился опечаленный домой, где спрятал цветок под по-душку, поник головой и затем уснул. Наутро оказалось, что он пере-стал есть и разговаривать. Мать встревожилась, заказала молебен с заклятием от наваждения, но больному стало еще хуже.

Мать упросила братца У расспросить Вана. Тот во всем сознался. Братец У посмеялся над его бедой и обещал помочь. Принялся ис-кать девицу. Но нигде ни следа ее сыскать не мог. А Ван тем време-

[346]

нем повеселел. Пришлось соврать, что барышня нашлась, оказалась дальней родственницей - это, конечно, затруднит сватовство, но в конце концов все образуется. Обнадеженный студент начал вовсю по-правляться. Только У все не появлялся. И опять студент занедужил. Мать ему других невест предлагала, но Ван и слушать не желал. На-конец решил он сам отправиться на поиски красавицы.

Шел, шел, пока не оказался в Южных горах. Там среди чаш и цветочных полян притаилась деревушка. В ней-то и встретил студент свою пропавшую барышню. Та опять держала в руке цветок и опять хохотала. Студент не знал, как с ней познакомиться. Ждал до самого вечера, когда из дому вышла старуха и стала расспрашивать, кто он и зачем пожаловал. Объяснил, что ищет родственницу. Слово за слово выяснилось, что они и впрямь в родстве. Повели студента в дом, по-знакомили с барышней, а та знай смеялась без удержу, хотя старуха и пыталась на нее прикрикнуть.

Через несколько дней мать послала за сыном гонцов. А тот угово-рил старуху отпустить с ним Иннин, чтобы та познакомилась с новой родней. Мать, узнав о родственниках, очень удивилась. Она-то знала, что брат У попросту обманул сына. Но принялись выяснять - и вправду родственники. Некогда один их родич спознался с лисой, за-болел сухоткой и умер, а лиса родила девочку по имени Иннин. Решил тогда У все проверить и отправился в ту деревню, но ничего, кроме цветущих зарослей, там не нашел. Вернулся, а барышня только хохочет.

Мать Вана, решив, что девица - бесовка, рассказала ей все, что узнала о ней. Только та вовсе не смутилась, хихикала да хихикала. Уже и собралась мать Вана обженить барышню с сыном, но боялась с бесовкой породниться. Все-таки они поженились.

Однажды Иннин увидал сосед и стал ее к блуду склонять. А та только хохочет. Он и решил, что она согласна. Ночью явился в назна-ченное место, а барышня его поджидает. Только он к ней приник, как в тайном месте укол ощутил. Глянул - он к сухому дереву при-жимался, в дупле которого огромный скорпион притаился. Помучил-ся любодей и умер. Мать поняла, что дело - в неуемной веселости невестки. Умолила ее перестать смеяться, та обещала, И в самом деле больше не хохотала без удержу, но веселой осталась по-прежнему.

Как-то призналась Иннин мужу, что горюет о том, что мать ее до сих пор не похоронена, тело несчастной осталось лежать в горах. Призналась потому, что студент и его мать, хоть и знали о ее лисьей природе, не чурались своей родни.

[347]

Отправились с гробом в горы, нашли тело и захоронили с подоба-ющими церемониями в могиле отца Иннин. Через год Иннин родила необыкновенно умного ребенка.

Значит, глупый смех - вовсе не повод, чтобы отказывать человеку в наличии сердца и ума. Глядите, как отомстила блудодею! А как мать почитала и жалела - даром что бесовской породы. Может быть, вообще Иннин - эта странная женщина, на самом деле от-шельник, скрывавшийся от всех, затаившийся в смехе?

ФЕЯ ЛОТОСА

Цзун Сянжо из Хучжоу где-то служил. Однажды в осеннем поле застиг он парочку. Мужчина подхватился и убежал. Глянул Цзун, а девица-то собой хороша, тело пышное и гладкое, как помада. Он и уговорил ее навестить поздним вечером уединенный кабинет в его доме. Дева согласилась, и ночью полил, так сказать, изнемогающий дождь из набухших туч - меж ними установилась самая полная лю-бовная близость. Месяц за месяцем все сохранялось в тайне.

Как-то увидал Цзуна буддийский монах. Понял, что того мучит бесовское наваждение. Цзун и в самом деле день ото дня слабел. Стал подозревать деву. Монах велел слуге Цзуна заманить деву-лисицу - а это была именно лисица! - в кувшин, залепить горловину особым талисманом, поставить на огонь и кипятить в котле.

Ночью дева, как обычно, пришла к Цзуну, принесла больному чу-десных апельсинов. Слуга ловко проделал все, как велел монах, но только собрался водрузить кувшин в чан с кипятком, как Цзун, гля-нув на апельсины, вспомнил доброту своей возлюбленной, пожалел ее и приказал слуге выпустить деву-лису из кувшина. Та пообещала от-благодарить его за милосердие и исчезла.

Сначала какая-то незнакомка передала слуге лекарство, и Цзун стал быстро поправляться. Понял он, что это благодарность лисицы, и опять возмечтал увидать подругу. Ночью она явилась к нему. Объяс-нила, что подыскала ему вместо себя невесту. Следует лишь отпра-виться на озеро и найти красавицу в креповой накидке, а коли ее след потеряется, искать лотос с коротким стеблем.

Цзун так и сделал. Сразу увидал деву в накидке, та исчезла, а когда он сорвал лотос, вновь появилась перед ним. Потом - раз! - и превратилась в камень. Цзун его с заботой на стол водрузил и воз-жег курения. А ночью обнаружил деву в своей постели. Полюбил он ее крепко. Как она ни противилась, как ни уверяла, что ее природа

[348]

лисья, Цзун никуда ее не отпустил, и зажили они вместе. Только очень молчалива была.

Дева ждала ребенка и сама у себя роды приняла, а наутро уже стала опять здоровехонька. Через шесть-семь лет заявила вдруг мужу, что грехи свои искупила, и пришло время проститься. умолял он ее остаться, но напрасно. На глазах изумленного Цзуна взмыла к небе-сам, он только успел туфельку с ее ноги сорвать. Тотчас превратилась туфелька в каменную красную ласточку. А в сундуке отыскалась кре-повая накидка Когда хотел увидеть деву, брал накидку в руки и звал ее. Тотчас возникала перед ним красавица - точное ее подобие, только немая.

ЗЛАЯ ЖЕНА ЦЗЯНЧЭН

Студент Гао Фань с детства отличался сообразительностью, обладал красивым лицом и приятными манерами. Родители мечтали удачно его женить, но он капризничал, отказываясь от самых богатых невест, а отец не решался перечить единственному сыну.

Зато он влюбился в дочь бедного ученого Фаня. Как матушка его ни отговаривала, он от своего не отступил: сыграли свадьбу. Супруги были замечательной парой, очень подходили друг другу, только моло-дая жена (а звали ее Цзянчэн) время от времени принималась сер-диться на мужа, отворачиваясь от него, словно от незнакомого. Как-то ее крики услыхали родители Гао, сделали сыну выговор, мол, зачем жену распустил. Тот попытался усовестить Цзянчэн, но та еще пуще рассвирепела, поколотила мужа, выгнала его за дверь, а дверь захлопнула.

Дальше все еще хуже пошло, жена совсем укороту не знала, гне-валась беспрестанно. Старики Гао потребовали, чтобы сын дал жене развод.

Через год отец Цзянчэн, старый Фань, повстречав студента, умо-лил его навестить их дом. Вышла нарядная Цзянчэн, супруги растро-гались, а тем временем уже стол накрыли, принялись зятя вином потчевать. Студент и остался ночевать. А от своих родителей все скрыл. Вскоре Фань пришел к старому Гао уговаривать принять не-вестку назад в дом. Тот противился, но, с крайним изумлением узнает, что сын проводит у жены ночи, смирился и дал согласие.

Месяц прошел тихо, но вскоре Цзянчэн взялась за старое - ро-дители стали замечать на лице сына следы ее ногтей, а потом увида-ли, как она колотит мужа палкой. Тогда старики велели сыну жить

[349]

одному и только посылали ему пищу. Позвали Фаня, чтобы тот дочь утихомирил, но та отца и выслушать не захотела, осыпала его оскор-бительными, скверными словами. Тот от гнева умер, а вслед за ним умерла и старуха.

Студент затосковал, в одиночестве, и сваха иногда стала приводить к нему молодых девиц поразвлечься. Раз жена выследила сваху, угро-зами вызнала у нее подробности ночных визитов и под видом очеред-ной гостьи сама проникла в спальню к мужу. Когда все открылось, несчастный так перепугался, что с той поры и в редкие минуты суп-ружеской благосклонности оказывался ни на что не способным. Жена совсем его запрезирала.

Выходить студент имел право только к мужу жениной сестры, с которым иногда выпивал. Но Цзянчэн и тут свой норов проявила: се-стру избила до полусмерти, ее мужа со двора прогнала. Гао совер-шенно высох, забросил занятия, провалил экзамен. Ни с кем и словом не мог перемолвиться. Раз с собственной служанкой загово-рил, так жена схватила винный жбан и давай им колотить мужа, потом связала его и служанку, вырезала у каждого по куску мяса на животе и пересадила от одного к другому.

Мать Гао очень горевала. Однажды во сне явился ей старец, кото-рый объяснил, что в прошлом рождении Цзянчэн была мышью, а сын - ученым. Как-то в храме он случайно раздавил мышь, и теперь испытывает на себе ее месть. Поэтому остается только молиться. Ста-рики принялись усердно возносить молитвы божественной Гуаньинь.

Через время явился бродячий монах. Начал проповедовать о воз-даяниях за дела прежней жизни. Собрался народ. Цзянчэн тоже при-шла. Вдруг монах брызнул на нее чистой водой, крикнул: 'Не злись!' - и, ни единого гневного слова ему не сказав, побрела женщина домой.

Ночью она покаялась перед мужем, все его шрамы и синяки, ос-тавшиеся после ее побоев, огладила, рыдала беспрестанно, корила себя последними словами. А утром они вернулись в дом к старикам, Цзянчэн и перед ними повинилась, в ногах валялась, моля о проще-нии.

С той поры сделалась Цзянчэн послушной женой и почтительной невесткой. Семья разбогатела. А студент в науках преуспел.

Так что, читатель, человек в своей жизни плод деяний своих не-пременно получит: он пьет или ест - обязательно будет по делам его воздаяние.

[350]

МИНИСТР ЛИТЕРАТУРНОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ

Ван Пинцзы приехал в столицу сдавать экзамены на чиновника и поселился в храме. Там уже жил некий студент, не пожелавший даже и познакомиться с Ваном.

Однажды в храм зашел облаченный в белое молодой человек. Ван с ним быстро сдружился. Тот был родом из Дэнчжоу и носил фами-лию Сун. Появился студент, тотчас показавший свое высокомерие. Он попытался обидеть Суна, но сам оказался всеобщим посмешищем. Тогда наглец предложил состязаться в умении сочинять на за-данную тему. И опять Сун превзошел его.

Потом Ван повел его к себе, чтобы ознакомить со своими труда-ми. Сун и похвалил, и покритиковал. Ван почувствовал к нему вели-кое доверие, словно к учителю. угостил его пельменями. С тех пор они встречались часто: Сун учил друга сочинять, а тот кормил его пельменями. Со временем и студент, поубавивший свое высокомерие, попросил оценить свои труды, уже высоко превознесенные друзьями. Сун их не одобрил, а студент затаил обиду.

Однажды Ван и Сун повстречали слепого лекаря-хэшана. Сун сразу понял, что хэшан великий знаток литературного стиля. Посове-товал Вану принести хэшану свои сочинения. Ван послушался, собрал дома свои работы и отправился к слепцу. По дороге повстречал сту-дента, который тоже увязался с ним вместе. Хэшан заявил, что слу-шать сочинения ему недосуг, и велел сжигать их одно за другим - он сумеет все понять по запаху. Так и сделали. Отзывы хэшана оказа-лись необыкновенно проницательны. Только студент им не слишком поверил. Сжег для опыта сочинения древних авторов - хэшан прямо в восторг пришел, а когда студент собственный труд спалил, слепец вмиг уловил подмену и отозвался о его таланте с полным пре-небрежением.

Однако на экзаменах студент преуспел, а Ван провалился. Пошли они к хэшану. Тот заметил, что судил о стиле, а не о судьбе. Предло-жил студенту сжечь восемь любых сочинений, а он, хэшан, угадает, кто из авторов - его учитель. Принялся жечь. Хэшан принюхивался, пока его вдруг не вырвало - студент как раз жег труд своего настав-ника. Студент рассвирепел и ушел, а потом и вовсе из храма куда-то перебрался.

А Ван решил упорно готовиться к экзаменам на будущий год. Сун ему помогал. К тому же в доме, где он жил, обнаружился клад, при-надлежавший некогда его деду. Пришло время экзаменов, но Вана опять постигла неудача - он нарушил какие-то раз и навсегда заве-

[351]

денные правила. Сун был безутешен, и Вану пришлось его успокаи-вать. Тот признался, что вовсе не человек, а блуждающая душа, и, видно, тяготеющее над ним заклятье распространяется и на его дру-зей.

Вскоре выяснилось, что Владыка Ада повелел Суну ведать литера-турными делами в обители мрака. На прощание посоветовал Сун Вану упорно трудиться, а потом сказал, что вся еда, какую он съел за все время в доме Вана, лежит на заднем дворе и уже проросла вол-шебными грибами - всякий ребенок, их поевший, враз поумнеет. Так они расстались.

Ван поехал на родину, стал заниматься с еще большим усердием и сосредоточенностью. Во сне к нему явился Сун и сообщил, что грехи прошлых рождений помешают ему занять важный пост. И в самом деле: Ван сдал экзамены, но служить не стал. Родились у него двое сыновей. Один оказался туповат. Отец покормил его грибами, и тот тотчас поумнел. Все предсказания Суна сбылись.

ВОЛШЕБНИК ГУН

Даос Гун не имел ни имени, ни прозвания. Раз хотел повидать Луского князя, но привратники не стали и докладывать. Тогда даос пристал с тем же к чиновнику, вышедшему из дворца. Тот велел гнать прочь оборванца. Даос пустился бежать. Оказавшись на пусты-ре, рассмеялся, достал золото и попросил передать чиновнику. Он-де вовсе не к князю просился, а просто хотел погулять в великолепном дворцовом саду.

Чиновник, увидав золото, подобрел и повел даоса по саду. Потом они поднялись на башню. Даос толкнул чиновника, тот и полетел вниз. Оказалось, что он подвешен на тонкой веревке, а даос исчез. Беднягу с трудом спасли. Князь велел отыскать даоса. Того вскоре до-ставили во дворец.

После богатого угощения даос продемонстрировал князю свои умения: он извлекал из рукава певиц, которые пели для князя, фей и небожительниц, а небесная ткачиха даже поднесла князю волшебное платье. Восхищенный князь предложил гостю поселиться во дворце, ко тот отказался, продолжая жить у студента Шана, хотя иногда ос-тавался ночевать у князя и устраивал всяческие чудеса.

Студент один незадолго перед тем подружился и сблизился с пе-вичкой Хуэй Гэ, а князь призвал ее во дворец. Студент попросил даоса о помощи. Тот посадил Шана в рукав и пошел играть с князем

[352]

в шахматы. Увидал Хуэй Гэ и незаметно для окружающих смахнул ее в рукав. Там влюбленные и встретились. Так виделись они еще триж-ды, а потом певичка понесла. Во дворце ребенка не утаишь, и сту-дент опять припал к стопам даоса. Тот согласился помочь. Однажды принес домой младенца, которого умная жена Шана безропотно приняла, а свои халат, испачканный родильной кровью, отдал студен-ту, сказав, что даже клочок его будет помогать при трудных родах.

Через какое-то время даос заявил, что скоро умрет. Князь не хотел верить, но тот вскоре и вправду умер. Похоронили его с поче-том. А студент стал помогать при тяжелых родах. Однажды никак не могла разрешиться любимая наложница князя. Он и ей помог. Князь хотел его щедро одарить, но студент пожелал одного - соединиться со своей возлюбленной Хуэй Гэ. Князь согласился. Их сыну уже один-надцать лет сравнялось. Он помнил своего благодетеля-даоса, навещал его могилу.

Как-то в далеком краю один местный торговец встретил даоса, который попросил передать князю некий сверток. Князь признал свою вещь, но, ничего не понимая, повелел разрыть могилу даоса. Гроб оказался пустым.

Как было бы замечательно, если такое случилось бы на самом деле - 'небо и земля в рукаве'! Далее умереть в подобном рукаве - стоило бы!

ПРОКАЗЫ СЯОЦУЙ

Еще в детстве с министром Ваном, когда он лежал на постели, случилось вот что: грянул внезапно сильный гром, кругом потемнело, и кто-то, размером больше кошки, прильнул к нему, а едва сумрак рассеялся и все прояснилось - непонятное существо исчезло. Брат объяснил, что это была лиса, укрывшаяся от Грома Громового, а по-явление ее сулит высокую карьеру. Так и случилось - Ван преуспел в жизни. Вот только единственный сын его уродился глупым, и никак не удавалось женить его.

Но однажды в ворота усадьбы Ванов вошла женщина с девушкой необыкновенной красоты и предложила дочь дурачку Юаньфэну в жены. Родители обрадовались. Вскоре женщина исчезла, а девица Сяоцуй стала жить в доме.

Была она сметлива необыкновенно, но все время веселилась и проказничала да над мужем подшучивала. Свекровь примется ее бра-нить, а она знай молчит, улыбается.

[353]

На той же улице жил цензор, тоже носивший фамилию Ван. Он мечтал нашему Вану насолить. А Сяоцуй, вырядившись как-то пер-вым министром, дала повод цензору заподозрить свекра в тайных против него происках. Через год настоящий министр умер, цензор явился в дом Вана и случайно столкнулся с его сыном, обряженным в царское платье. Отобрал у дурачка одежды и шапку и отправился до-носить государю.

Между тем Ван с женой отправились наказать невестку за глупые забавы. Та только смеялась.

Государь рассмотрел принесенные одежды и понял, что это про-сто забава, разгневался на ложный донос и велел отдать цензора под суд. Тот попытался доказать, что в доме Вана живет нечистая сила, но слуги и соседи все опровергли. Цензора сослали на дальний юг.

С тех пор в семье полюбили невестку. Правда, беспокоились, что у молодых детей нет.

Однажды жена в шутку накрыла мужа одеялом. Глядь, а он уже и не дышит. Только набросились на невестку с руганью, как барич при-шел в себя и нормальным сделался, словно и не был дурачком. Те-перь молодые зажили наконец по-людски.

Как-то молодая уронила и разбила дорогую старинную вазу. Ее принялись корить. Тогда она объявила, что вовсе не человек, а жила в доме только в благодарность за доброе отношение к своей матери-ли-сице. Теперь же она уйдет. И исчезла.

Муж стал сохнуть от тоски. Спустя два года он как-то услыхал из-за ограды голос и понял, что это его жена, Сяоцуй. Ван умолял ее снова поселиться у них в доме, даже мать для уговоров призвал. Но Сяоцуй согласилась жить с ним лишь в уединении, в загородном доме.

Спустя какое-то время она стала стареть. Детей у них не было, и она уговорила мужа взять молодую наложницу. Он отказывался, но потом решился. Новая жена оказалась вылитой Сяоцуй в молодости. А та тем временем исчезла. Понял муж, что она нарочно состарила свое лицо, дабы он легче смирился с ее исчезновением.

ЦЕЛИТЕЛЬНИЦА ЦЗЯОНО

Студент Кун Сюэли был потомком Совершенного, то есть Кунцзы, Конфуция. Будучи образованным, начитанным, он хорошо писал стихи. Раз поехал к ученому другу, а тот умер. Пришлось временно поселиться в храме.

[354]

Шел как-то мимо опустевшего дома господина Даня, а из ворот вдруг выходит красивый юноша. Принялся уговаривать студента переехать в дом и учить, наставлять его, юношу. Вскоре приехал Старший Господин. Благодарил студента, что не отказался учить его туповатого сына. Одарил щедро. Студент продолжал наставлять, про-свещать юношу, а вечерами они пили вино и развлекались.

Наступила жара. И тут у студента появилась опухоль. Юноша призвал сестренку Цзяоно лечить учителя. Та пришла. Быстро справи-лась с болезнью, а когда выплюнула изо рта красный шарик, студент враз почувствовал себя здоровым. Потом снова положила шарик в рот и проглотила.

С той поры студент потерял покой - все о красавице Цзяоно думал. Только та еще слишком годами мала была. Тогда юноша пред-ложил ему жениться на милой Сун, дочери своей тетки. Та постарше. Студент как глянул, тотчас влюбился. Устроили свадьбу. Вскоре юноша с отцом собрались уезжать. А Куну посоветовали вернуться с женой на родину. Старик подарил им сто слитков золота. Юноша взял молодых за руки, велел зажмуриться, и они вмиг вспорхнули, одолели простор. Прилетели домой. А юноши как не бывало.

Зажили с матушкой Куна. Родился сын по имени Сяохуань. Кун продвигался по службе, но внезапно был отстранен от должности.

Однажды, охотясь, снова встретил юношу. Тот пригласил к себе в какое-то село. Кун приехал с женой и ребенком. Пришла и Цзяоно. Она была уже замужем за неким господином у. Зажили вместе. Как-то юноша сказал Куну, что надвигается страшная беда и спасти их может только он, Кун. Тот согласился. Юноша признался, что в их семье все не люди, а лисицы, но Кун не отступился.

Началась страшная гроза. Во мраке возник некто, похожий на беса с острым клювом, и схватил Цзяоно. Кун ударил его мечом. Бес рухнул наземь, но и Кун упал замертво.

Цзяоно, увидав погибшего из-за нее студента, велела подержать ему голову, разнять зубы, а сама пропустила ему в рот красный шарик. Прильнула к губам и стала дуть, а шарик так и заклокотал в горле. Вкоре Кун очнулся и ожил.

Оказалось, что в грозу погибла вся семья мужа Цзяоно. Пришлось ей с юношей вместе с Куном и его женой ехать к ним на родину. Так и зажили вместе. Сын Куна подрос, сделался красавцем. Но в лице его проглядывало что-то лисье. Все в округе знали, что это лисий детеныш.

[355]

ВЕРНАЯ СВАХА ЦИНМЭЙ

Однажды у студента Чэна прямо из одежды выпорхнула какая-то дева редкой красоты. Призналась, правда, что она лисица. Студент не испугался и стал с ней жить. Она родила ему девочку, которую на-рекли Цинмэй - Слива.

Только об одном просила студента: не жениться. Обещала через положенное время родить ему мальчика. Но из-за насмешек родных и знакомых тот не выдержал и сосватал девицу Ван. Лисица рассер-дилась и ушла.

Цинмэй выросла умной, миловидной. Попала в служанки в дом некоего Вана, к его дочери А Си, четырнадцати лет. Они прониклись взаимной симпатией.

В том же городе жил студент Чжан, бедный, но честный и пре-данный наукам, ничего не делавший кое-как. Цинмэй зашла однаж-ды к нему в дом. Видит: сам Чжан похлебку из отрубей ест, а для стариков родителей свиные ножки припас; за отцом, словно за малым дитем, ходит. Принялась уговаривать Си выйти за него замуж. Та страшилась бедности, но согласилась попробовать уговорить роди-телей. Дело не сладилось.

Тогда сама Цинмэй предложила себя студенту. Тот хотел взять ее честь по чести, но боялся, что у него не хватит денег. Тут как раз отцу А Си, Вану, была предложена должность начальника уезда. Перед отъездом он согласился отдать свою служанку в наложницы Чжану. Деньги частью сама Цинмэй прикопила, частью Чжанова мать насобирала.

Цинмэй повела все хозяйство в доме, зарабатывала вышиванием, заботилась о стариках. Чжан весь отдавался ученым занятиям. Тем временем в дальнем западном уезде умерла жена Вана, потом сам он попал под суд и разорился. Слуги разбежались. Вскоре и сам хозяин умер. А Си осталась сиротой, горевала, что даже похоронить родите-лей достойно не может. Хотела выйти замуж за того, кто похороны устроит. Согласилась было даже в наложницы пойти, но жена госпо-дина ее прогнала. Пришлось поселиться при храме. Только лихие мо-лодцы донимали ее приставаниями. Она даже подумывала, не наложить ли на себя руки.

В один из дней в храме укрылась от грозы богатая госпожа со слу-гами. Оказалось - это Цинмэй. Они с Си узнали друг друга, обня-лись со слезами. Чжан, как выяснилось, преуспел, стал начальником судебной палаты. Цинмэй тут же принялась уговаривать А Си испол-нить предначертание судьбы, выйти замуж за Чжана. Та противилась,

[356]

но Цинмэй настояла. Сама она стала, как и прежде, верно служить госпоже. Ни разу не поленилась, не понебрежничала.

Позднее Чжан сделался товарищем министра. Император своим указом пожаловал обеим женщинам титул 'госпожи', от обеих у Чжана были дети.

Вот, читатель, какими причудливыми, кривыми дорожками, круж-ными путями шла дева, которой Небо поручило устройство этого брака!

КРАСНАЯ ЯШМА

У старика Фэна из Гуанпина был единственный сын, Сянжу. И жена, и невестка умерли, со всем в доме отец и сын управлялись сами.

Как-то вечером Сянжу увидал соседскую деву по имени Хунъюй, красная Яшма. У них сладилась тайная любовь. Через полгода о том прознал отец, разгневался ужасно. Дева решила бросить юношу, но на прощание уговорила его посвататься к девице из семьи Вэй, что жила в деревне неподалеку. Даже серебра ему на такое дело дала.

Отец девицы польстился на серебро, и брачный договор был за-ключен. Молодые зажили в мире и согласии, у них родидся мальчик, нареченный Фуэр. Живший по соседству местный магнат Сун увидал как-то молодую женщину и стал ее домогаться. Та ему отказала. Тогда его слуги ворвались в дом Фэнов, избили старика и Сянжу, а женщину силой увели с собой.

Старик не вынес унижения и вскоре умер. Сын остался с мальчи-ком на руках. Пробовал жаловаться, но правды не добился. Потом дошло до него, что и жена его, не вынеся оскорблений, скончалась. Подумывал даже зарезать обидчика, но того охраняли, да и ребенка не на кого было оставить.

Как-то к нему явился незнакомец с траурным визитом. Принялся уговаривать отомстить Суну, обещал самолично исполнить задуман-ное. Испуганный студент взял сына на руки и убежал из дому. А ночью кто-то зарезал Суна, обоих его сыновей и одну из жен. Обви-нили студента. Сняли с него облачение ученого, специальный костюм и ну пытать. Он отпирался.

Правитель, вершивший неправый суд, проснулся ночью оттого, что в его кровать с небывалой силой вонзился кинжал. Со страху он снял со студента обвинение.

Студент вернулся домой. Теперь был он совсем один. Где ребенок,

[357]

неизвестно, его ведь отняли у несчастного. Однажды кто-то постучал-ся в ворота. Поглядел - женщина с ребенком. Признал Красную Яшму со своим сыном. Стал расспрашивать. Та призналась, что вовсе не соседская дочь, а лиса. Как-то ночью наткнулась в лощине на пла-чущего ребенка, взяла его на воспитание.

Студент взмолился, чтобы она его не оставляла. Зажили вместе. Красная Яшма ловко управлялась по хозяйству, купила ткацкий ста-нок, взяла в аренду землю. Пришла пора экзаменов. Студент приго-рюнился: у него ведь отобрали костюм, облачение ученого. Но женщина, оказалось, давно послала деньги, чтобы его имя восстанови-ли в списках. Так он и экзамены успешно сдал. А жена его все тру-дилась, изнуряла себя работой, но все равно оставалась нежной и прекрасной, словно в двадцать лет.

ВАН ЧЭН И ПЕРЕПЕЛ

Ван Чэн происходил из древнего рода, был по природе своей чрез-вычайно ленив, так что имение его с каждым днем все сильнее при-ходило в упадок. Лежали с женой и знай друг с другом ругались.

Стояло жаркое лето. Деревенские жители - и Ван среди про-чих - повадились ночевать в заброшенном саду. Все спавшие встава-ли рано, только Ван поднимался, когда красное солнце уже, как говорится, на три бамбуковые жердины поднялось. Раз нашел в траве драгоценную золотую булавку. Тут какая-то старуха вдруг появилась и принялась булавку искать. Ван, хоть ленивый, но честный, отдал ей находку. Оказалось, булавка - память о ее покойном муже. Спросил его имя и понял: это его дед.

Старуха тоже была поражена. Призналась, что она - фея-лиса. Ван пригласил старуху в гости. На пороге появилась жена, растрепан-ная, с лицом - что увядший овощ, вся черная. Хозяйство в запусте-нии. Старуха предложила Вану заняться делом. Сказала, что скопила, еще живя с его дедом, немного денег. Нужно их взять, купить холста и в городе продать. Купил Ван холст и в город отправился.

В дороге застит его дождь. Одежда и обувь промокли насквозь. Пережидал он, пережидал да заявился в город, когда цены на холст упали. Опять Ван стал ждать, но пришлось продать себе в убыток. Собрался возвращаться домой, глянул, а деньги-то исчезли.

В городе рассмотрел Ван, что устроители перепелиных боев имеют огромный барыш. Наскреб остаток денег и купил клетку с перепела-ми. Тут опять дождь хлынул. День за днем лил не переставая. Смот-

[358]

рит Ван, а в клетке единственный перепел остался, остальные подо-хли. Оказалось, что это птица-силач и в бою равных ей не было во всем городе. Через полгода у Вана скопилось уже порядочно денег.

Как всегда, в первый день нового года местный князь, слывший любителем перепелов, стал скликать перепелятников к себе во дво-рец. Пошел туда и Ван. Его перепел побил самых лучших княжеских птиц, и князь вознамерился его купить. Ван долго отказывался, но на-конец сторговал птицу задорого. Вернулся домой с деньгами.

Дома старуха велела ему прикупить земли. Потом возвели новый дом, обставили его. Зажили, как родовитая знать. Старуха следила, чтобы Ван с женой не ленились. Через три года она внезапно исчезла.

Вот, случается, значит, что богатство не одним усердием добывает-ся. Знать, дело в том, чтобы душу в чистоте сохранить, тогда небо и смилостивится.

Юань Мэй 1716-1797

Новые записи Ци Се, или О чем не говорил Конфуций Новеллы (XVIII в.)

ДВОРЕЦ НА КРАЮ ЗЕМЛИ

Ли Чан-мин, военный чиновник, скоропостижно скончался, но тело его три дня не остывало, и хоронить его боялись. Внезапно живот по-койника вздулся, полилась моча, и Ли воскрес.

Оказалось, пребывал он среди сыпучих песков, на берегу реки. Там увидал дворец под желтой черепицей и стражников. Те попыта-лись его схватить, началась драка. Из дворца пришел приказ прекра-тить свару и ждать повеления. Мерзли ночь напролет. Утром велели гостю отправляться домой. Стражники передали его каким-то пасту-хам, те вдруг накинулись на него с кулаками. Ли упал в реку, нагло-тался воды, так что живот раздулся, обмочился и ожил.

Через десять дней Ли взаправду умер.

До этого ночью к его соседу явились великаны в черных одеждах, потребовали проводить их к дому Ли. Там у дверей их поджидали двое еще более свирепого вида. Ворвались в дом, проломив стену. Вскоре оттуда донесся плач. История эта известна от некоего Чжао, приятеля покойного Ли.

[360]

ЧУДЕСА С БАБОЧКОЙ

Некий Е отправился поздравить своего друга Вана с шестидесяти-летием. Какой-то детина, представившись братом Вана, вызвался ехать вместе с ним. Скоро стемнело. Началась гроза.

Оглянулся Е и видит: детина висит на лошади головой вниз, а ноги его, словно по небу идут, и при каждом шаге ударяет гром, а изо рта пыхает паром. Е страшно перепугался, но скрыл испуг.

Ван вышел им навстречу. Приветствовал и братца, который ока-зался серебряных дел мастером. Е успокоился. Сели праздновать. Когда стали укладываться на ночлег, Е ни за что не хотел спать в одной комнате с детиной. Тот настаивал. Пришлось уложить третьим старого слугу.

Наступила ночь. Светильник погас. Детина уселся на постели, об-нюхал полог, высунул длиннюший язык, а потом набросился на ста-рого слугу и принялся его пожирать. В ужасе воззвал Е к государю Гуань-ди, ниспровергателю бесов. Тот спрыгнул с потолочной балки под гром барабана и огромным мечом ударил детину. Тот обернулся бабочкой величиной с колесо от телеги и крыльями отражал удары. Е потерял сознание.

Очнулся - рядом ни слуги, ни детины. Только кровь на полу. По-слали человека узнать про братца. Оказалось, тот работал в своей мас-терской и поздравлять Вана не ездил.

ТРУП ПРИХОДИТ ЖАЛОВАТЬСЯ НА ОБИДУ

Однажды некий Гу попросился на ночлег в старый монастырь. Впуствиший его монах сообщил, что вечером совершается похорон-ная служба, и попросил приглядеть за храмом. Гу заперся в храме, погасил светильник и лег.

Среди ночи кто-то застучал в дверь. Назвался старинным другом Гу, умершим более десяти лет назад. Гу отказался открыть.

Стучавший пригрозил позвать на помощь бесов. Пришлось отво-рить. Послышался звук падающего тела, и голос сообщил, что он ни-какой не друг, а недавний покойник, которого отравила злодейка жена. Голос умолял сообщить всем о преступлении.

Тут раздались голоса. Вернулись перепуганные монахи. Оказалось, во время службы исчез покойник. Гу рассказал им о происшествии. Осветили факелами труп и увидали, что из всех отверстий течет кровь. Наутро о злодеянии сообщили властям.

[361]

БЕС, ПРИСВОИВ ЧУЖОЕ ИМЯ, ТРЕБУЕТ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЙ

Некий государев телохранитель погнался за зайцем, случайно столкнул в колодец старика и в испуге умчался прочь. Этой же ночью старик ворвался в его дом и учинил бесчинства. Семья молила его о прощении, но тот потребовал написать поминальную табличку и при-носить ему каждый день жертвы, словно предку. Сделали, как он велел, и бесчинства прекратились.

С тех пор телохранитель всегда объезжал злополучный колодец стороной, но однажды, сопровождая государя, не смог этого сделать. У колодца он увидал знакомого старика, который, ухватив его за полу халата, принялся ругать молодца за давний проступок и колотить. Те-лохранитель, взмолившись, сказал, что приносит жертвы, чтобы загла-дить вину. Старик еще пуще возмутился: какие такие жертвы, если он, к счастью, не утонул тогда в колодце, а спасся?!

Телохранитель повел старика к себе и показал табличку. На ней оказалось совсем другое имя. Старик в гневе сбросил табличку на пол. В воздухе послышался смех и сразу затих.

ДАОС ОТБИРАЕТ ТЫКВУ-ГОРЛЯНКУ

Однажды в ворота достопочтенного Чжу постучал даос и заявил, что должен повидаться со своим другом, который находится в хозяй-ском кабинете. Удивленный Чжу проводил его в свой кабинет. Даос указал на свиток с изображением бессмертного Люя и сказал, что это и есть его друг, который некогда украл у него тыкву-горлянку.

С этими словами даос сделал жест рукой, тыква исчезла с карти-ны и оказалась у него. Потрясенный Чжу поинтересовался, зачем мо-наху тыква. Тот сообщил, что грядет страшный голод, и, дабы сохранить людские жизни, необходимо в тыкве плавить пилюли бес-смертия. И даос показал Чжу несколько пилюль, пообещав снова прийти в праздник Середины осени, когда будет яркая луна.

Взволнованный хозяин преподнес монаху взамен десяти пилюль тысячу золотых. Даос принял кошель, повесил его на пояс, словно пу-шинку, и исчез.

Летом никакого голода не случилось. В праздник Середины осени лил дождь, луны не было видно, а даос так и никогда больше и не появился.

[362]

ТРИ УЛОВКИ, ИМЕВШИЕСЯ У БЕСА, ИСТОЩИЛИСЬ

Говорят, у беса есть три уловки: одна - завлечь, вторая - пре-пятствовать, третья - запугивать.

Некий Люй увидал однажды вечером женщину, напудренную, с насурмленными бровями, бежавшую с веревкой в руках. Заметив его, она спряталась за дерево, а веревку уронила. Люй поднял веревку. От нее шел странный запах, и Люй сообразил, что встреченная им жен-щина - висельница. Положил веревку за пазуху и пошел прочь.

Женщина преградила Люю дорогу. Он влево, она туда же, он вправо, она тоже. Понял: перед ним 'бесовская стена'. Тогда Люй двинулся прямо на нее, а женщина, высунув длинный язык и растре-пав волосы, с которых капала кровь, с воплями начала прыгать на него.

Но Люй не испугался, а значит, три бесовские уловки - завлечь, препятствовать и напугать - не удались. Бесовка приняла свой пер-воначальный облик, упала на колени и призналась, что некогда, по-ссорившись с мужем, повесилась, а теперь пошла искать себе замену, но Люй спутал ее планы. Спасти ее может только молитва настояте-ля буддийского храма.

Им-то как раз и оказался наш Люй. Он громко пропел молитву, и женщина, словно внезапно прозрев, убежала. С тех пор, как гово-рили местные жители, в этих местах всякая нечисть повывелась.

ДУШИ МЕРТВЫХ ЧАСТО ПРЕВРАЩАЮТСЯ В МУХ

Дай Ю-ци вместе с приятелем пил вино, любуясь луной. За горо-дом возле моста увидал он человека в синей одежде, который шел, держа в руке зонт, а заметив Дая, заколебался, не решаясь идти впе-ред.

Подумав, что это грабитель, Дай схватил незнакомца. Тот попы-тался его обмануть, но в конце концов признался во всем. Оказался он бесом, которого чиновник Царства мертвых послал в город арес-товать людей согласно списку.

Дай просмотрел список и увидал фамилию собственного брата. Впрочем, россказням незнакомца он не поверил, а потому ничего не предпринял и остался сидеть на мосту.

Через время снова показался человек в синем. На вопрос Дая он ответил, что сумел всех арестовать и теперь несет их на своем зонте в Царство мертвых. Глянул Дай, а на зонтике жужжат пять связанных

[363]

ниткой мух. Захохотав, Дай отпустил мух, а гонец в ужасе бросился за ними в погоню.

На рассвете Дай возвратился в город и отправился проведать брата. Домашние поведали, что брат давно болел и нынче ночью умер. Потом внезапно ожил, а на рассвете снова отошел в иной мир. Понял Дай, что незнакомец его не обманывал и зря он ему не пове-рил.

ДОСТОПОЧТЕННЫЙ ЧЭНЬ КЭ-ЦИНЬ ДУЕТ, ЧТОБЫ ПРОГНАТЬ ДУХА

Чэнь дружил со своим односельчанином, бедным ученым Ли Фу. Как-то осенью они собрались поболтать и выпить, но оказалось, что в доме Ли кончилось вино, и он отправился за ним в лавку.

Чэнь стал читать свиток со стихами. Вдруг дверь приоткрылась и показалась женщина с растрепанными волосами. Увидав Чэня, она попятилась назад. Тот решил, что это кто-то из домашних испугался незнакомца, и отвернулся, чтобы ее не смущать. Женщина быстро спрятала какую-то вещь и ушла в женские покои. Чэнь глянул и об-наружил окровавленную веревку, издающую вонь. Понял: то был дух висельницы. Взял веревку и спрятал себе в туфлю.

Через время женщина явилась за веревкой, а не найдя ее, наброси-лась на Чэня, стала пускать на него струи ледяного воздуха, так что несчастный почти околел. Тогда из последних сил Чэнь сам дунул на женщину. Сначала исчезла голова, потом грудь, а через мгновение только легкий дымок напоминал о висельнице.

Вскоре вернулся Ли Фу и обнаружил, что его жена повесилась прямо у постели. Но Чэнь-то знал: истинного вреда себе она причи-нить не могла, веревку он хранил у себя. И в самом деле, жену без труда удалось оживить. Она рассказала, что больше не в силах была сносить бедность. Муж все деньги тратил на гостей. А тут еще неиз-вестная с растрепанными волосами, назвавшаяся соседкой, нашепта-ла, что муж взял последнюю шпильку и отправился в игорный дом. Потом предложила принести 'шнур Будды'! пообещав, что и сама женщина превратится в Будду. Пошла за шнуром и не вернулась. Сама жена пребывала точно во сне, пока муж ей не помог.

Расспросили соседей. Выяснилось, что несколько месяцев назад одна женщина из деревни повесилась.

[364]

МОЕТ В РЕКЕ ЗАРОДЫШИ

Некий Дин Куй был послан с депешей и в дороге наткнулся на каменную стелу с надписью 'Граница миров инь и ян'. Он подошел поближе и незаметно для себя оказался за пределами мира ян, мира живых. Хотел вернуться, но потерял дорогу. Пришлось идти куда нога несут. В заброшенном храме отер пыль с изображения духа с коровьей головой. Потом услыхал журчание воды. Пригляделся: какая-то женщина мыла в реке овощи. Приблизился и узнал свою покойную жену. Та тоже узнала мужа и страшно перепугалась, ведь загробный мир не место для живых.

Рассказала, что после смерти ее определили в жены к прислужни-ку здешнего государя, духу с коровьей головой, а ее обязанность - мыть зародыши. Как помоешь, такой человек и родится.

Повела бывшего мужа к себе домой и до прихода мужа нынешне-го спрятала. Явился дух с коровьей головой. Сразу принюхался - пахло живым. Пришлось во всем признаться и умолять спасти не-счастного. Дух согласился, объяснив, что делает это не только ради жены, а потому что тот сам совершил добрый поступок, очистив его, духа, изображение в храме. Нужно только выяснить в канцелярии, сколько мужу жить осталось.

Наутро дух все разузнал. Жить мужу предстояло долго. Дух дол-жен был как раз с поручением навестить мир людей и мог вывести заблудившегося из мира мертвых. Дал он ему и кусок вонючего мяса. Оказалось, что государь подземного мира наказал некоего богача, приказав вбить ему в спину, крюк. Тот сумел вырвать крюк с мясом, но с тех пор на спине у него - гниющая рана. Если истолочь кусок мяса и присыпать рану, все сразу заживет.

Вернувшись домой, Дин так и поступил. Богач дал ему в награду пятьсот золотых.

ДАОС ЛЮЙ ИЗГОНЯЕТ ДРАКОНА

Даосу Люю было более ста лет, он мог дышать с громоподобным шумом, десять дней мог не принимать пиши, а потом съесть пятьсот кур за раз; дохнет на человека - того словно огнем опалит; положит в шутку себе на спину сырой пирожок - мигом испечется. Зимой и летом ходил в одном холщовом халате.

В те времена Ван Чао-энь возводил каменную плотину. Казалось, строительству не будет конца. Люй понял: действуют злые драконьи

[365]

чары. Этот дракон уже однажды обрушил прежнюю плотину, и нынче только Люй мог, спустившись под воду, сразиться с драконом. Однако необходимо, чтобы Ван, как начальник, издал указ насчет этого строительства, который в промасленной бумаге будет привязан к спине даоса.

Сделали, как он сказал. Опираясь на меч, Люй вошел в воду, и битва закипела. Только назавтра в полночь израненный даос появился на берегу. Сообщил, что у дракона отрублена лапа и он сбежал в Вос-точное море. Со своими ранами даос справился сам.

Назавтра стройка закипела. Вскоре плотина была возведена. Даос прославился, а потом приобрел известность еще и как лекарь. Мно-гих излечил от серьезных недугов. Ученик его рассказывал, что Люй каждое утро на рассвете заглатывает солнечные лучи, обретая вели-кую силу.

НЕМЕЦКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Ганс Якоб Кристоф Гриммельсгаузен (Hans Jakob Christoffel von Grimmeishansen) 1621/22-1676

Затейливый Симплициус Симплициссимус. То есть: пространное, невымышленное и весьма приснопамятное жизнеописание некоего простосовестного, диковинного и редкостного бродяги или ваганта по имени Мельхиор Штернфельс фон Фуксхейм (Der Abenteuerliche Simplicissimus Teutsch. Das ist: die Beschreibung des Lebens eines seltsamen Vaganten, genannt Melchior Sternfels von Fuchshaim) - Роман (1669)

Действие происходит в Европе в годы Тридцатилетней войны. Пове-ствование ведется от лица главного героя.

В одной деревне, в Шпессерте, в крестьянской семье в полном не-вежестве живет мальчик. Однажды на их дом нападают солдаты, ко-торые разоряют хозяйство, отбирают деньги, насилуют женщин, пытают отца. Мальчик от страха убегает в лес и поселяется там у от-шельника. Отшельник за его наивность дает ему имя Симплициус. Он обучает его чтению, письму и слову Божию. После смерти от-шельника, который прежде был дворянином и офицером, Симплици-ус покидает их убогое жилище и попадает в крепость Ганау. Здесь

[369]

мальчик становится пажом губернатора, которому местный священ-ник открывает тайну, что Симплициус - сын его умершей сестры. Но простота и наивность вынуждают героя играть роль дурака при дворе. В конце концов Симплициуса переодевают в платье из теля-чьей шкуры, а на голову надевают шутовской колпак. По приказу гу-бернатора его обучают игре на лютне. Несмотря ни на что, под дурацким колпаком юноша сохраняет свой природный ум и сообра-зительность.

Однажды, когда он играет перед крепостью на лютне, на него на-падают кроаты, и после ряда перипетий Симплициус попадает в ла-герь германских солдат под Магдебургом. За его музыкальную одаренность полковник берет его к себе пажом, а в наставники на-значает ему Херцбрудера. С сыном наставника, Ульрихом, Симпли-циус заключает дружественный союз. Наставник, угадывая под шутовским нарядом юноши здравый ум, обещает помочь ему вскоре скинуть это платье. В это время в лагере оговаривают Ульриха, обви-няя его в краже золотого кубка, ему грозит наказание. Тогда он отку-пается у капитана и уезжает, чтобы потом поступить на службу к шведам. Вскоре старика Херцбрудера закалывает один из лейтенантов полка. Симплициус остается опять один, при случае он меняет свое платье на женскую одежду, и так как внешность его была весьма привлекательна, то ему приходится пережить в своем новом обличье ряд щекотливых моментов. Но обман раскрывается, Симплициуса ждет пытка, так как в нем подозревают вражеского шпиона. Случай спасает героя - на лагерь нападают шведы, среди которых Ульрих Херцбрудер, он освобождает друга и отправляет вместе со своим слу-гой в безопасное место. Но судьба распоряжается иначе - Симпли-циус попадает к хозяину, который посылает его сторожить монастырь. Здесь юноша живет в свое удовольствие: ест, отдыхает, занимается верховой ездой и фехтованием, много читает. Когда хозя-ин Симплициуса умирает, то ему передают все добро покойного с ус-ловием, что он запишется в солдаты вместо умершего, так юноша становится бравым солдатом.

Симплициус забывает постепенно наказы отшельника, он грабит, убивает, предается эпикурейству. Он получает прозвище 'егерь из Зуста', и благодаря своей храбрости, военной хитрости и смекалке ему удается прославиться.

Однажды Симплициус находит клад, который тут же отвозит в Кельн и оставляет на хранение богатому купцу под расписку. На об-ратном пути бравый солдат попадает в шведский плен, где проводит шесть месяцев, предаваясь усладам жизни, так как, признав в нем

[370]

егеря из Зуста, шведский полковник дает ему полную свободу в пре-делах крепости. Симплициус флиртует с девицами, волочится за доче-рью самого полковника, который застает его ночью в ее спальне и заставляет жениться на ней. Для обзаведения собственным домом и хозяйством Симплициус отправляется в Кельн за получением своего клада, но купец обанкротился, дело затягивается, и герой пока сопро-вождает двух дворянских сынков в Париж.

Здесь благодаря своему искусству игры на лютне и умению петь он вызывает всеобщее восхищение. Ему предлагают выступать в Лувре в театре, и он с успехом участвует в ряде балетных и оперных постановок. Богатые дамы тайно приглашают его в свои будуары, Симплициус становится модным любовником. Наконец ему все на-доедает, и так как хозяин не отпускает его, то он бежит из Парижа.

По дороге Симплициус заболевает оспой. Его лицо из красивого превращается в уродливое, все изрытое оспинами, а прекрасные кудри вылезают, и теперь ему приходится носить парик, голос у него тоже пропадает. В довершение ко всему его обкрадывают. После бо-лезни он пытается возвратиться в Германию. Близ Филипсбурга он попадает в плен к немцам и становится снова простым солдатом. Го-лодный, ободранный Симплициус неожиданно встречает Херцбрудера, который успел сделать военную карьеру, но не забыл старого друга. Он помогает ему освободиться.

Однако Симплициус не сумел воспользоваться помощью Ульриха, он снова связывается с мародерами, затем попадает к разбойникам, среди которых встречает своего еще одного старого знакомого, Оли-вье. На время он присоединяется к нему и продолжает жизнь граби-теля и убийцы, но после того как карательный отряд внезапно нападает на Симплициуса и Оливье и зверски убивает последнего, молодой человек решает все же вернуться к своей жене. Неожиданно он вновь встречает Херцбрудера, который тяжело болен. С ним он совершает паломничество в Швейцарию, в Эйнзидлен, здесь герой принимает католическую веру, и они вместе отправляются для изле-чения Ульриха сначала в Баден на воды, а затем в Вену. Херцбрудер покупает Симплициусу должность капитана. В первом же бою Херцбрудера ранят, и друзья отправляются для его излечения в Грисбах. По пути на воды Симплициус узнает о смерти своей жены и тестя, а также что сына его отныне воспитывает сестра жены. Тем временем Херцбрудер умирает от яда, которым в полку его отравили завистники.

Узнав, что он снова холост, несмотря на потерю верного друга, Симплициус пускается в любовные приключения. Сначала на водах с

[371]

одной симпатичной, но ветреной дамой, потом с крестьянкой, на ко-торой женится. Вскоре оказывается, что жена его не только изменяет своему мужу, но и любит выпить. Однажды она так напивается, что у нее происходит отравление и она умирает.

Прогуливаясь в окрестностях деревни, Симплициус встречает своего отца. От него герой узнает, что его родным отцом был дворя-нин - Штернфельс фон Фуксгейм, который потом стал отшельни-ком. Самого же его крестили и записали в церковные книги как Мельхиора Штернфельса фон Фуксгейма.

Симплициус поселяется вместе со своими приемными родителя-ми, которые умело и рачительно ведут его крестьянское хозяйство. Узнав от местных жителей о существовании в горах загадочного без-донного Муммельзее, он отправляется к нему и там попадает с помо-щью волшебного камня, позволяющего дышать под водой, в царство сильфов. Познакомившись с подводным миром, его царем, он возвра-щается на землю с подарком, камнем переливчатого цвета, тот, ока-зывается, обладает удивительным свойством: где его на земле положишь, там забьет целебный источник минеральной воды. С по-мощью этого камня Симплициус надеется разбогатеть.

Деревню, в которой живет герой, захватывают шведы, в его доме поселяется полковник, который, узнав о благородном происхождении хозяина, предлагает вновь поступить ему на военную службу, обещает ему полк и богатство. С ним Симплициус доходит до Москвы, где по приказу царя строит пороховые мельницы и изготовляет порох. Пол-ковник его бросает, не выполнив своих обещаний. Царь же держит Симплициуса под охраной. Его отправляют по Волге в Астрахань, чтобы он и там наладил производство пороха, но по дороге он попа-дает в плен к татарам. Татары дарят его королю Кореи. Оттуда он попадает через Японию в Макао к португальцам. Затем турецкие пи-раты доставляют его в Константинополь. Здесь его продают в гребцы на галеры. Их корабль захватывают венецианцы и освобождают Сим-плициуса. Герой, чтобы возблагодарить Бога за свое избавление, со-вершает паломничество в Рим и затем наконец через Лоретто возвращается в Швейцарию, в родной Шварцвальд.

Три года он странствовал по всему миру. Оглядываясь на свою прошедшую жизнь, Симплициус решает удалиться от мирских дел и стать отшельником. Он так и поступает.

И вот, когда он однажды около своей хижины прилег отдохнуть, пригрезилось ему, что он попадает в ад и видит самого Люцифера. Вместе с юношами Юлием и Аваром он совершает необычное путе-шествие, которое заканчивается смертью обоих молодых людей. Про-

[372]

снувшись, Симплициус решает вновь совершить паломничество в Эйнзидлен. Оттуда он отправляется в Иерусалим, но в Египте на него нападают разбойники, берут в плен и показывают за деньги, выдавая за первобытного человека, который, дескать, был найден далеко от всякого человеческого жилья. В одном из городов европейские купцы освобождают Симплициуса и отправляют на корабле в Португалию.

Внезапно на корабль налетает буря, он разбивается о камни, уда-ется спастись только Симплициусу и корабельному плотнику. Они попадают на необитаемый остров. Здесь ведут жизнь, подобно знаме-нитому Робинзону. Плотник же учится делать пальмовое вино и так увлекается этим занятием, что в конце концов у него воспаляются легкие и печень, и он умирает. Похоронив товарища, Симплициус остается на острове один. Он описывает свою жизнь на пальмовых листьях. Однажды на острове делает вынужденную высадку команда голландского корабля. Симплициус передает капитану судна в пода-рок свою необычную книгу, а сам решает навсегда остаться на ост-рове.

Б. А. Коркмазова

Фридрих Готлиб Клопшток (Fridrich Gotlib Klopstock) 1724-1803

Мессиада (Messiada) - Эпическая поэма (1748-1751)

В то время как утомленный молитвою Иисус спит тихим сном на горе Елеонской, Вседержитель 'среди мириадов миров лучезарных' беседует с Архангелами. Архангел Элоа возвещает о том, что Мессия призван даровать всем мирам священную радость и спасение. Гаври-ил несет эту весть 'хранителям царств и народов земных', пастырям бессмертных душ, потом он несется мимо сияющих звезд к 'лучисто-му храму', где обитают бессмертные души и вместе с ними души Прародителей - Адама и Евы. Серафим беседует с Адамом 'о благе людей, о том, что готовит грядущая жизнь им', а их взоры стремятся на мрачную землю, к горе Елеонской.

Мессия идет к гробницам и целительным взором вырывает душу одержимого Зама из рук Сатаны. Не в силах противостоять Иисусу, злобный дух несется через 'великую цепь беспредельных миров', со-зданных Творцом, коим некогда был создан и он сам, достигает 'от-даленной области мрачных миров', окутанной вечной тьмой, где Вседержитель поместил ад, место проклятия и вечных мучений. К трону владыки ада стекаются жители бездны: Адрамелех, мечтающий уже тысячи столетий занять место властителя ада; свирепый Молох;

[374]

Могог, обитатель водных пучин; мрачный Белиил; тоскующий по светлым дням Творения и близости к Богу печальный Аббадон. Сле-дом за ними тянутся легионы подвластных им духов. Сатана объявля-ет свое решение, которое должно навеки посрамить имя Иеговы (Бога). Он убеждает своих приспешников, что Иисус не Сын Божий, а 'смертный мечтатель, создание праха', и клянется погубить его.

В душе Иуды Искариотского пробуждается тайная злоба к Спаси-телю и зависть к Иоанну, любимому ученику Иисуса. Итуриил, не-бесный хранитель Иуды, с великой печалью видит, как от Иуды летит Сатана. Иуда видит посланный Сатаной сон, в котором его по-койный отец внушает ему, что Учитель ненавидит его, что Он отдаст другим Апостолам 'все богатые, чудные царства'. Душа Иуды, жаж-дущего земных богатств, стремится к мести, а дух зла, торжествуя, летит ко дворцу Каиафы.

Каиафа созывает собрание священников и старейшин и требует предать смерти 'презренного мужа', пока тот не истребил 'веками освященный закон, священную заповедь Бога'. Лютый враг Иисуса неистовый Филон тоже жаждет гибели Пророка, но после речи муд-рого Никодима, угрожающего всем повинным в смерти Иисуса Божиим мщением на Страшном суде, собрание 'застывает, потупивши взоры'. Тогда является презренный Иуда. Предательство Ученика Каиафа выставляет как доказательство виновности Учителя.

Итуриил неслышным для ушей смертных языком рассказывает Иисусу о предательстве Иуды. С глубокой печалью вспоминает Сера-фим, какие думы лелеял он когда-то об участи Иуды, которому суж-дено было умереть праведной смертью мученика, а потом занять свое место рядом с Победителем смерти, Мессией. А Иисус после своей последней трапезы с Учениками молит Господа уберечь их от греха, сохранить от 'духа погибели'.

Иегова в Божественной славе своей поднимается с предвечного трона и шествует 'путем лучезарным, склоненным к земле', чтобы совершить свой Суд над Богом Мессиею. С высокой вершины Фавора обозревает Он землю, над которой лежит ужасный покров греха и смерти. Иисус, услыхав звуки трубы Архангела Элоа, скрывается в пустыне. Он лежит во прахе перед лицом Отца Своего, долго длятся святые Его страдания, и, когда свершается непреложный суд, весь мир земной три раза содрогается. Сын Божий встает из праха земно-го 'Победителем, полным величия', и все небо поет Ему хвалу.

С неистовой злобой приближается толпа к месту молитвы. Преда-тельский поцелуй Иуды, и вот Иисус у руках у стражников. Исцеляя рану, нанесенную Петром одному из стражников, Иисус говорит,

[375]

что, если бы Он попросил защиты у Отца своего, на зов явились бы легионы, но тогда не могло бы свершиться Искупление. Мессия пред-стает перед судилищем, теперь людской суд вершится над тем, кто испытал тяжесть грозного суда Божьего, и Ему же предстоит прийти на землю со славою и вершить последний суд над миром. В то время, когда Мессию судит Пилат Понтийский, в душе Иуды просыпается невыносимый страх. Он бросает к ногам жрецов 'предательства цену' и бежит из Иерусалима в пустыню, чтобы лишить себя пре-зренной жизни. Ангел смерти поднимает свой пламенный меч к не-бесам и возвещает: 'Пусть падет грешника кровь на него же!' Иуда душит себя, и душа отлетает от него. Ангел смерти оглашает послед-ний приговор: предателя ожидают 'неисчислимые вечные муки'.

Святая Дева, в отчаянии разыскивающая сына, встречает римлян-ку Порцию, которую уже давно неизвестная сила влечет к истинному Богу, хотя имени его она не ведает. Порция посылает служанку к Пилату с известием о том, что Иисус невиновен, а Мария открывает ей, что Бог один, и имя его - Иегова, и говорит о великой миссии Сына своего: 'Он должен людей от греха искупить' своей смертью.

Толпа, подстрекаемая Филоном, требует у Пилата: 'Распни! Рас-пни же ты его на кресте!', и Пилат, не верящий в Его виновность, желая снять с себя вину за Его смерть, перед лицом народа умывает руки серебристой струей воды.

Искупитель медленным шагом всходит на Голгофу, неся грехи всего мира. Элоа посвящает Голгофу, вблизи нее на светлых облаках собираются небесные силы, души праотцов, нежившие души. Когда наступает миг распятия, прекращается вращение миров, 'замирает в оцепенении вся цепь мироздания'. Истекающий кровью Иисус с со-страданием обращает взор к народу и просит 'Прости им, Отец мой, Ты их заблуждения, не знают и сами они, что творят!"

Ужасны страдания Искупителя, и в час этих страданий Он молит Отца своего сжалиться над теми, 'кто верует в Вечного Сына и Бога'. Когда взор умирающего на кресте Господа падает на мертвое море, где скрываются Сатана и Адрамелех, духи зла испытывают невыноси-мые муки, и вместе с ними все, некогда восставшие против Творца, чувствуют тяжесть гнева Его. Мессия поднимает потухающий взор к небу, взывая: 'Отец мой, я в руки твои предаю Мой дух!' 'Сверши-лось!' - произносит Он в миг смерти.

Души отживших праотцов летят к своим гробницам, чтобы 'вку-сить блаженство восстания из мертвых', а те, кто любили Спасителя, стоят, безмолвно глядя на поникнувшее тело. Иосиф из Аримафеи идет к Пилату и получает разрешение снять тело Иисуса и похоро-

[376]

нить его в гробнице у Голгофы. Над гробницей воцаряется ночь, но бессмертные - небесные силы и воскресшие, обновленные люди - видят в этом сумраке 'мерцание зари воскресения из мертвых'. В убогой хижине собираются Мария, Апостолы и все избранные Иису-сом. Нет предела их скорби. Стеная, они призывают смерть, чтобы соединиться с возлюбленным Учителем. Бессмертные собираются у гробницы и поют славу Сыну Божию: 'Святейшую жертву Господь совершил за все прегрешения рода людского'. Они видят облако, не-сущееся от трона Иеговы, в горах раздается громовое эхо - это Элоа является в собрание воскресших и возвещает, что настал 'свя-щеннейший час воскресенья'. Трепещет земля, Архангел отодвигает камень, закрывающий отверстие гробницы, и бессмертные созерцают воскресшего Сына, 'сияющего великой победой над вечною смер-тью'. Римская стража в ужасе падает ниц. Начальник стражи расска-зывает собранию первосвященников, что земля вдруг затряслась, камень, закрывающий гробницу, был отброшен вихрем, и теперь гробница пуста. Все замирают, а Филон выхватывает у начальника стражи меч и втыкает себе в грудь. Он умирает с возгласом: 'О, На-зарянин!' Ангел мщения и смерти несет его душу в 'темную пропас-ти глубь'.

Святые жены идут к гробнице, чтобы умастить тело Иисуса баль-замом. Им является Гавриил в образе юноши и возвещает, что их Учитель воскрес. Сам Иисус является Марии Магдалине, которая сна-чала не узнает его. Ее рассказу поначалу верит только мать Иисуса. Петр в глубоком раздумье преклоняет колена на склоне Голгофы и видит вдруг подле креста Иисуса. Не видевшие воскресшего печалят-ся и молят Всевышнего сжалиться над ними и наполнить их сердца тем же святым восторгом, что наполняет души собратьев, которым Он являлся. И вот в скромную хижину, где собираются все друзья Иисуса, слетаются воскресшие души и Ангелы неба, а потом входит туда Спаситель. Все падают ниц, Мария обнимает ноги Спасителя. Христос стоит среди избранных, провидя, что все они будут страдать за Него, и благословляет их.

Христос восседает на священном троне на вершине Фавора в сия-нии величия и славы. Ангел ведет к трону сонмы душ умерших на первый суд Божий. Христос назначает каждой душе посмертный путь. Одни из этих путей ведут в 'светлую небесную обитель', дру-гие - в 'подземную темную пропасть'. Милосерден, но справедлив суд Его. Горе воителю, клеветнику, горе тому, кто 'ждет награждения в будущей жизни за деяния, в которых мало лишений'. Много раз встает солнце, а непреложный суд Спасителя мира все продолжается.

[377]

Тихо сходит Искупитель в подземную пропасть. Быстрее мысли Ангела свершается падение царства мрака: рушится трон владыки ада, рассыпается храм Адрамелеха, слышатся дикие вопли и стоны, но и сама смерть не являет сострадания к навеки погибшим изгнан-никам неба, и нет конца их страшным мучениям.

На Фаворе собираются все ученики Иисуса, все убогие, которых Он исцелял Своею силою, все смиренные духом. Лазарь призывает их 'сносить с терпением жестокие муки, насмешки и злобную нена-висть не знающих Бога', ибо им уже готовится свыше блаженство пролить свою кровь за Него. Пришедшие видеть Спасителя мира просят Его укрепить их на пути к высокой цели. Мария возносит к небу молитву: 'Хвала Тебе вечная там в небесах, хвала Тебе вечная здесь на земле, Тебе, искупившему род человека'. Христос спускается с вершины Фавора и обращается к людям. Он говорит, что придет за каждым в час его смерти, и кто исполнит повеления Его, того пове-дет Он к 'блаженству той жизни загробной и вечной'. Он молит Отца Всеблагого за избранных, за тех, кому открыта святая тайна Ис-купления.

В сопровождении Апостолов Христос поднимается на вершину Масличной горы. Он стоит в 'дивном величьи' в окружении избран-ников Божьих, воскресших душ и Ангелов. Он повелевает Апостолам не оставлять Иерусалим и обещает, что Дух Божий снизойдет на них. 'Пусть взор обратит на вас Сам Милосердный, и мир ниспошлет Он душам вашим вечный!' Спускается светлое облако, и на нем Спаси-тель поднимается к небу.

Господь Воплощенный возносится 'путем лучезарным к предвеч-ному трону' в окружении воскресших душ и небесного воинства. Се-рафимы и Ангелы славят Его святым пением. Шествие приближается к трону Иеговы, 'сияющему божественным блеском', и все жители неба бросают пальмовые ветви к ногам Мессии. Он восходит на вер-шину небесного трона и садится одесную Бога-Отца.

И. А. Москвина-Тарханова

Смерть Адама (Der God Adams) - Трагедия (1790)

Долина, окруженная горами, в ней шалаши и алтарь Авелев (гробни-ца Авеля, убитого братом его, Каином). Адам молится у алтаря, а сын его, Сиф, и одна из правнучек, Зелима, говорят между собой. Зе-

[378]

лима счастлива - ведь сегодня Адам должен 'ввести ее в сень брач-ную', она выходит за мудрого Гемана, которого сама избрала мужем своим. Но Сиф не может радоваться вместе с нею, потому что он видел недавно, что отец его, Адам, печален, что лицо его покрыто смертной бледностью, а 'ноги едва переступают'.

Адам восклицает: 'Мрачный день! Ужасный'. Он отсылает Зелиму к матери и, оставшись наедине с Сифом, рассказывает, что было ему видение. Явился ему Ангел Смерти и рек, что вскоре Адам снова узрит его. Мысль о близкой смерти, о том, что он должен умереть, и все дети его - весь род человеческий - тоже смертны, терзает Адама, наполняет его душу невыносимым ужасом и тоскою. Ведь он был создан для бессмертия, а смертность - это наказание за великий грех, который совершил он, ослушавшись Господа, и вина за тот грех лежит на всех его потомках. Он просит Сифа вымолить у Творца хотя бы еще один день жизни, но на долину спускается мрак, появ-ляется Ангел смерти и объявляет Адаму, что по велению Всемогущего он умрет 'до захождения солнца', в тот миг, когда Ангел взойдет на скалу и ниспровергнет ее. Адам смиренно принимает эту весть, но душа его полна скорби. Он не хочет, чтобы жена его, Ева, и потомки видели его умирающим. Возвращается Зелима. Она в смятении, пото-му что незнакомый человек, 'грозный, свирепый, с быстрыми глаза-ми и бледным лицом', ищет Адама. Она видит отрытую рядом с алтарем могилу, узнает, что Адам готовится к смерти, и молит его не умирать. В это время появляется Каин, который обвиняет Адама во всех несчастьях своих, а когда тот просит его замолчать, пожалеть хотя бы юную Зелиму, 'эту невинность плачущую', с горечью произ-носит: 'Но где существует невинность, с тех пор как родились дети Адамовы?' Он хочет отомстить отцу за то, что убил он брата своего, Авеля, за то, что нигде не может обрести покоя. Задумал он ужасное мщение - проклясть отца в день смерти его. Адам заклинает его не делать этого ради спасения, которое еще возможно для Каина, но тот в неистовстве восклицает перед алтарем убитого им брата: 'Да на-чнется проклятие твое в день смерти твоей, да истребится род твой!' Но вдруг он - словно человек, которого покинуло безумие, - ужа-сается тому, что творит. Каину мнится, что он пролил кровь отца своего, и он устремляется прочь, охваченный отчаянием. Велика вина Каина перед отцом, и тяжек грех, им совершенный, но Адам посыла-ет к нему Сифа и велит облегчить его терзания и передать, что про-щает его. Каин в экстатическом порыве взывает к Господу и просит простить Адама, как тот простил своего грешного сына. Измученный страданиями, Адам засыпает у гробницы.

[379]

Появляется Ева. Она полна счастья оттого, что нашелся младший ее сын, Зуния, который недавно заблудился. Когда Сиф сообщает ей, что Адам должен умереть, она в безмерной печали бросается к мужу и молит его взять ее с собой. Проснувшийся Адам утешает ее слова-ми, полными бесконечной любви. В это время приходят молодые ма-тери, чьих детей должен благословить праотец, и Зуний. Адам, глаза которого уже застлала смертная пелена, слышит голос младшего сына среди голосов плачущих сородичей, но в этом мире для Адама уже не может быть радости. Сиф с ужасом видит, что верхушки кедров уже закрывают солнце, и просит Адама благословить их всех. Но Адам отвечает, что не может этого сделать, ибо на нем лежит проклятие. Страх смерти, мысль о том, что он навлек проклятие на детей своих и тем обрек их на страдания, мучают его еще сильнее. 'Где буду я?' - в отчаянии вопрошает он. Завеса с глаз Адама спадает, он видит лица родных и 'плачевное жилище смерти' - готовую гроб-ницу. Но внезапно, когда ужас умирающего достигает апогея, на него снисходит умиротворение, словно кто-то посылает ему благую весть, и все с изумлением и великой радостью видят, как лицо его озаряет-ся ангельской улыбкой. Страх смерти покидает Адама, ибо он теперь знает, что Бог простил его и что за смертью грядет спасение и вечная жизнь.

Адам подзывает к себе детей, внуков и правнуков. Вместе с Евой, которая скоро соединится с Адамом в иной жизни, он благословляет своих потомков и сообщает им о том, что прощен, а вместе с ним прощен весь род человеческий. 'Вы умрете, но умрете для бессмер-тия', - наставляет он чад своих. Он наказывает им быть мудрыми, благородными, любить друг друга и благодарить сотворившего их в час жизни и в час смерти.

Вдали слышен шум, скалы низвергаются.

Адам умирает со словами: 'Великий судия! Я иду к Тебе!'

И. А. Москвина-Тарханова

Готхолъд Эфраим Лессинг (Gotthold Ephraim Lessing) 1729-1781

Минна фон Барнхельм, или Солдатское счастье (Minna von Barnhelm oder das Soldatenglück) - Комедия (1772)

Майор в отставке фон Телльхейм живет в берлинской гостинице со своим верным слугой Юстом, не имея средств к существованию. Хо-зяин гостиницы переселяет его из приличной комнаты в убогую ком-натенку. Последние два месяца Телльхейм не оплачивал счетов, а комната нужна 'приезжей особе', молодой и красивой даме со слу-жанкой. Юст, обожающий своего майора, с возмущением замечает хозяину гостиницы, что во время войны 'трактирщики' лебезили перед офицерами и солдатами, а в мирное время уже задирают носы. Фон Телльхейм - прусский офицер, участник междоусобной Се-милетней войны Пруссии против Саксонии. Телльхейм воевал не по призванию, а по необходимости. Он страдает от раздробленности страны, не терпит произвола по отношению к проигравшей Саксо-нии. Получив во время войны приказ взыскать с жителей Тюрингии (части Саксонии) высокую контрибуцию, Телльхейм уменьшил сумму контрибуции и часть денег для ее уплаты дал тюрингцам взай-мы из собственных средств. По окончании войны военное руководст-во обвиняет Телльхейма во взяточничестве и увольняет в отставку с угрозой суда, потери чести и состояния.

[381]

К Телльхейму обращается вдова его бывшего офицера и друга, по-гибшего на войне. Она исполняет последнюю волю мужа - вернуть долг майору и приносит деньги, оставшиеся от продажи вещей. Телльхейм не берет денег и обещает вдове помочь, когда сможет. У щедрого майора всегда было много должников, но он, привыкший давать, а не брать, не хочет о них помнить.

Телльхейм предлагает слуге, которому задолжал жалованье, соста-вить счет и расстаться с нищим хозяином. Он рекомендует Юста одному состоятельному знакомому, а сам привыкнет обходиться без слуги. Хитроумный Юст составляет такой счет, по которому он же и оказывается в неоплатном долгу перед майором, не раз выручавшим его на протяжении всей войны. Слуга уверен, что без него, с одной раненой рукой, майор и одеться не сможет. Юст готов просить ми-лостыню и воровать для своего барина, но это как раз нисколько не радует майора. Оба ворчливо препираются, но остаются неразлучны-ми.

Телльхейм велит Юсту заложить за деньги единственную сохра-нившуюся у него драгоценность - перстень с вензелем любимой де-вушки, Минны фон Барнхельм. Молодые люди обручились во время войны и обменялись кольцами. Юст относит перстень хозяину гости-ницы, чтобы расплатиться с ним.

Телльхейма разыскивает его бывший вахмистр Вернер, близкий друг, дважды спасший ему жизнь. Вернер знает о бедственном поло-жении майора и привозит ему деньги. Зная щепетильность Телльхей-ма, он предлагает их ему под тем предлогом, что у него они сохранятся лучше, чем у самого Вернера, картежника. Узнав, что деньги появились от продажи родового имения, Телльхейм не прини-мает помощи от друга и хочет удержать его от похода в Персию на войну с турками, куда тот добровольно собирается, - солдатом сле-дует быть только ради блага своей родины.

Приезжая особа со служанкой, которая занимает бывшую комна-ту Телльхейма, оказывается его невестой, Минной фон Барнхельм, приехавшей в поисках любимого человека. Ее беспокоит, что после заключения мира Телльхейм написал ей всего лишь один раз. Минна разговаривает со своей служанкой Франциской только о Телльхейме, обладающем, по ее мнению, всеми возможными добродетелями. Обе девушки родом из Тюрингии, они знают, как благодарны ее жители за благородство, проявленное Телльхеймом в деле с контрибуцией.

Хозяин гостиницы, желая дорого пристроить перстень майора, по-казывает его Минне, и девушка узнает свой перстень и вензель, ведь точно такой же перстень носит она - с вензелем Телльхейма. Радос-ти Минны нет предела, ее избранник где-то рядом. Минна с щедрос-

[382]

тью выкупает перстень у хозяина и готовится к встрече с Телльхеймом.

Неожиданно для себя увидев Минну, Телльхейм бросается к ней, но сразу же останавливается и переходит на официальный тон. Этого Минна не может понять, шаловливая и веселая девушка пытается об-ратить все в шутку. Но практичная Франциска смекает, что дела майора плохи, счастливым он отнюдь не выглядит.

Телльхейм уклоняется от объятий Минны и с горечью говорит, что он недостоин ее любви, поэтому и 'сам любить не смеет*. Разум и необходимость приказали ему забыть Минну фон Барнхельм, так как он уже не тот Телльхейм, которого она знала; не тот процветаю-щий, сильный духом и телом офицер, которому она отдала свое серд-це. Отдаст ли она его теперь другому Телльхейму, уволенному в отставку, лишенному чести, калеке и нищему? Минна отдает - она берет его руку и кладет ее себе на грудь, все еще не принимая слова Телльхейма всерьез. Но Телльхейм, в отчаянии от ее не заслуженной им доброты, вырывается и уходит.

Минна читает письмо Телльхейма, в котором он отказывается от нее, объясняя свою ситуацию. Минне не нравится его непомерная гордость - не желать быть обузой любимой девушке, богатой и бла-городной. Она решает сыграть шутку с этим 'слепцом', разыграть роль обедневшей и несчастной Минны. Девушка уверена, что только в этом случае Телльхейм станет 'сражаться за нее со всем миром'. Кроме того, она затевает комическую комбинацию с перстнями, за-менив на своей руке перстень Телльхейма своим.

В это время Минна узнает, что приезжает ее дядя, граф фон Бухваль, который лично не знает майора, но жаждет познакомиться с избранником своей единственной наследницы. Минна сообщает об этом Телльхейму и предупреждает, что дядя слышал о нем много хо-рошего, дядя едет как опекун и как отец, чтобы 'вручить' Минну майору. Вдобавок граф везет ту сумму денег, которую Телльхейм одолжил тюрингцам. Телльхейм чувствует положительную перемену в своем деле, военный казначей только что передал ему, что король снимает обвинение с Телльхейма. Но майор не принимает это извес-тие как полное восстановление своей чести, поэтому считает, что все еще недостоин Минны. Минна заслуживает ничем 'не запятнанного мужа'.

Теперь Минна вынуждена выступить в иной роли. Она снимает с пальца перстень и возвращает его Телльхейму, освобождая от вернос-ти ей, и уходит в слезах. Телльхейм не замечает, что Минна возвра-щает ему перстень не с его вензелем, а со своим, залогом любви и верности, выкупленным ею у хозяина гостиницы. Телльхейм порыва-

[383]

ется идти за Минной, но его удерживает Франциска, посвящая в 'тайну' своей госпожи. Минна якобы сбежала от дяди, лишившись его наследства за то, что она не соглашалась выйти замуж по его же-ланию. Все покинули Минну, осуждают ее. Франциска советует Телльхейму сделать то же самое, тем более что он принял свой перс-тень из руки Минны.

И тут-то Телльхеймом овладевает жажда решительных действий. Он берет взаймы у довольного Вернера большую сумму для выкупа заложенного у хозяина перстня Минны, чтобы затем сразу же же-ниться на ней. Телльхейм чувствует, как несчастье любимой девушки окрыляет его, ведь он способен сделать ее счастливой. Телльхейм бро-сается к Минне, а она проявляет напускную холодность и не прини-мает обратно 'его' кольцо.

В это время появляется фельдъегерь с письмом от прусского коро-ля, который полностью оправдывает Телльхейма и любезно приглаша-ет вернуться его на военную службу. Удовлетворенный Телльхейм призывает Минну разделить с ним его радость и строит перед ней план свадьбы и счастливой совместной жизни, в которой нет места службе у короля. Но он наталкивается на искусно разыгранное со-противление девушки: несчастная Барнхельм не станет женой счас-тливого Телльхейма, только 'равенство - твердая основа любви'.

Телльхейм снова в отчаянии и замешательстве, понимая, что Минна повторяет его же прежние доводы против их брака. Минна видит, что слишком далеко заходит со своей шуткой, и ей приходит-ся разъяснить 'легковерному рыцарю' смысл всей интриги.

Прибывающий весьма кстати в этот момент граф фон Бухваль, опекун Минны, рад видеть молодую пару вместе. Граф выражает свое глубокое уважение Телльхейму и желание иметь его своим другом и сыном.

А. В. Дъяконова

Эмилия Галотти (Emilia Galotti) - Трагедия (1772)

Принц Гонзага, правитель итальянской провинции Гвастеллы, рас-сматривает портрет графини Орсина, женщины, которую он любил еще совсем недавно. Ему всегда было с ней легко, радостно и весело. Теперь он чувствует себя иначе. Принц смотрит на портрет и надеет-ся снова найти в нем то, чего уже не замечает в оригинале. Принцу

[384]

кажется, что художник Конти, выполнивший его давний заказ, слиш-ком польстил графине.

Конти размышляет о законах искусства, он доволен своим произ-ведением, но раздосадован, что принц судит о нем уже не 'глазами любви'. Художник показывает принцу другой портрет, говоря, что нет оригинала, более достойного восхищения, чем этот. Принц видит на холсте Эмилию Галотти, ту, о которой беспрестанно думает пос-ледние недели. Он с деланной небрежностью замечает художнику, что немного знает эту девушку, однажды он встретил ее с матерью в одном обществе и беседовал с ней. С отцом Эмилии, старым воином, честным и принципиальным человеком, принц в плохих отношениях. Конти оставляет принцу портрет Эмилии, и принц изливает перед холстом свои чувства.

Камергер Маринелли сообщает о приезде в город графини Орсина. У принца лежит только что полученное письмо графини, которое ему не хочется читать. Маринелли выражает сочувствие женщине, 'вздумавшей' серьезно полюбить принца. Близится бракосочетание принца с принцессой Массанской, но не это тревожит графиню, ко-торая согласна и на роль фаворитки. Проницательная Орсина боится, что у принца появилась новая возлюбленная. Графиня ищет утешения в книгах, и Маринелли допускает, что они ее 'совсем доконают'. Принц рассудительно замечает, что если графиня сходит с ума от любви, то рано или поздно это случилось бы с ней и без любви.

Маринелли сообщает принцу о предстоящем в этот день венчании графа Аппиани, до сих пор планы графа хранились в строжайшей тайне. Знатный граф женится на девушке без состояния и положе-ния. Для Маринелли такая женитьба - 'злая шутка' в судьбе графа, но принц завидует тому, кто способен целиком отдаться 'обаянию невинности и красоты'. Когда же принц узнает, что избранница графа - Эмилия Галотти, он приходит в отчаяние и признается ка-мергеру, что любит Эмилию, 'молится на нее'. Принц ищет сочувст-вия и помощи у Маринелли. Тот цинично успокаивает принца, ему будет проще добиться любви Эмилии, когда та станет графиней Ап-пиани, то есть 'товаром', приобретаемым из вторых рук. Но затем Маринелли вспоминает, что Аппиани не намерен искать счастья при дворе, он хочет удалиться с женой в свои пьемонтские владения в Альпах. Маринелли согласен помочь принцу при условии предоставле-ния ему полной свободы действий, на что принц сразу же соглашает-ся. Маринелли предлагает принцу в этот же день спешно отправить графа посланником к герцогу Массанскому, отцу невесты принца, тем самым свадьбу графа придется отменить.

[385]

В доме Галотти родители Эмилии ждут дочь из церкви. Ее отец Одоардо беспокоится, что из-за него, кого принц ненавидит за несго-ворчивость, у графа окончательно испортятся отношения с принцем. Клаудия спокойна, ведь на вечере у канцлера принц проявил благо-склонность к их дочери и был, видимо, очарован ее веселостью и ост-роумием. Одоардо встревожен, он называет принца 'сластолюбцем' и укоряет жену в тщеславии. Одоардо уезжает, не дождавшись доче-ри, в свое родовое поместье, где вскоре должно состояться скромное венчание.

Из церкви прибегает взволнованная Эмилия и в смятении расска-зывает матери, что в храме к ней подошел принц и стал объясняться в любви, а она с трудом убежала от него. Мать советует Эмилии за-быть обо всем и скрыть это от графа.

Приезжает граф Аппиани, и Эмилия замечает, шутливо и нежно, что в день свадьбы он выглядит еще серьезнее, чем обычно. Граф при-знается, что сердится на друзей, которые настоятельно требуют от него сообщить принцу о женитьбе прежде, чем, она совершится. Граф собирается ехать к принцу. Эмилия наряжается к свадьбе и весело болтает о своих снах, в которых она трижды видела жемчуг, а жемчуг означает слезы. Граф задумчиво повторяет слова невесты о слезах.

В доме появляется Маринелли и от имени принца передает графу поручение без промедления ехать к герцогу Массанскому. Граф заяв-ляет, что вынужден отказаться от такой чести - он женится. Мари-нелли с иронией говорит о простом происхождении невесты, о сговорчивости ее родителей. Граф, в гневе от гнусных намеков Мари-нелли, называет его обезьяной и предлагает драться на дуэли, но Ма-ринелли с угрозами уходит.

По указанию Маринелли принц прибывает на свою виллу, мимо которой проходит дорога в поместье Галотти. Маринелли излагает ему содержание разговора с графом в своей интерпретации. В этот момент слышатся выстрелы и крики. Это двое преступников, наня-тых Маринелли, напали на карету графа на пути к венчанию, чтобы похитить невесту. Защищая Эмилию, граф убил одного из них, но сам смертельно ранен. Слуги принца ведут девушку на виллу, а Ма-ринелли дет принцу наставления, как вести себя с Эмилией: не забы-вать о своем искусстве нравиться женщинам, обольщать и убеждать их.

Эмилия испугана и обеспокоена, она не знает, в каком состоянии остались ее мать и граф. Принц уводит дрожащую девушку, утешая ее и заверяя в чистоте своих помыслов. Вскоре появляется мать Эми-лии, только что пережившая смерть графа, успевшего произнести имя своего истинного убийцы - Маринелли. Клаудию принимает

[386]

сам Маринелли, и она обрушивает проклятия на голову убийцы и 'сводника'.

За спиной Эмилии и Клаудии принц узнает от Маринелли о смер-ти графа и делает вид, что это не входило в его планы. Но у камерге-ра уже все просчитано заранее, он уверен в себе. Внезапно докладывают о приходе графини Орсина, и принц поспешно скрыва-ется. Маринелли дает понять графине, что принц не хочет ее видеть. Узнав, что у принца находятся мать и дочь Галотти, графиня, уже ос-ведомленная об убийстве графа Аппиани, догадывается, что оно про-изошло по сговору между принцем и Маринелли. Влюбленная женщина подсылала 'шпионов' к принцу, и они выследили его дли-тельную беседу с Эмилией в церкви.

Одоардо разыскивает дочь, услышав о страшном происшествии. Графиня жалеет старика и рассказывает ему о встрече принца с Эми-лией в храме незадолго до кровавых событий. Она предполагает, что Эмилия могла сговориться с принцем об убийстве графа. Орсина с горечью говорит старику, что теперь его дочь ожидает прекрасная и привольная жизнь в роли фаворитки принца. Одоардо приходит в бе-шенство и ищет оружие в карманах своего камзола. Орсина дает ему принесенный ею кинжал - отомстить принцу.

Выходит Клаудия и увещевает мужа, что дочь 'держит принца на расстоянии'. Одоардо отправляет измученную жену домой в карете графини и идет в покои принца. Он упрекает себя, что поверил по-мешавшейся от ревности графине, и хочет забрать дочь с собой. Одоардо говорит принцу, что Эмилии остается лишь уйти в монастырь. Принц растерян, такой поворот событий нарушит его планы в отно-шении девушки. Но Маринелли приходит на помощь принцу и пус-кает в ход явную клевету. Он говорит, что, по слухам, на графа напали не разбойники, а человек, пользующийся благосклонностью Эмилии, чтобы устранить соперника. Маринелли грозится вызвать стражу и обвинить Эмилию в сговоре с целью убийства графа. Он требует допроса девушки и судебного процесса. Одоардо чувствует, что теряет рассудок, и не знает, кому верить.

К отцу выбегает Эмилия, и после первых же слов дочери старик убеждается в ее невиновности. Они остаются вдвоем, и Эмилия воз-мущается совершенным насилием и произволом. Но она признается отцу, что больше, чем насилия, боится соблазна. Насилию можно дать отпор, а соблазн страшнее, девушка боится слабости своей души перед соблазном богатства, знатности и обольщающих речей принца. Велико горе Эмилии от потери жениха, Одоардо понимает это, он и сам любил графа как сына.

[387]

Эмилия принимает решение и просит отца дать ей кинжал. По-лучив его, Эмилия хочет заколоть себя, но отец вырывает кинжал - он не для слабой женской руки. Вынимая еще уцелевшую свадебную розу из своих волос и обрывая ее лепестки, Эмилия умоляет отца убить ее, чтобы спасти от позора. Одоардо закалывает дочь. Эмилия умирает на руках отца со словами: 'Сорвали розу, прежде чем буря унесла ее лепестки...'

А. В. Дьяконова

Натан Мудрый (Nathan der Weise) - Драматическая поэма (1779)

Во время крестовых походов в конце XII в. крестоносцы терпят пора-жение в своем третьем походе и вынуждены заключить перемирие с арабским султаном Саладином, правящим Иерусалимом. В город до-ставили двадцать пленных рыцарей, и все, за исключением одного, казнены по приказу Саладина. Оставшийся в живых молодой ры-царь-храмовник свободно гуляет по городу в белом плаще. Во время пожара, случившегося в доме богатого еврея Натана, юноша с рис-ком для собственной жизни спасает его дочь Рэху.

Натан возвращается из делового путешествия и привозит из Вави-лона на двадцати верблюдах богатый груз. Единоверцы чтят его, 'словно князя', и прозвали 'Натаном-мудрецом', не 'Натаном-бога-чом', как замечают многие. Натана встречает подруга его дочери, христианка Дайя, которая давно живет в доме. Она рассказывает хо-зяину о случившемся, и он сразу же хочет видеть благородного юношу-спасителя, чтобы щедро вознаградить его. Дайя объясняет, что храмовник не желает общаться с ним и на сделанное ею приглаше-ние посетить их дом отвечает горькими насмешками.

Скромная Рэха считает, что бог 'сотворил чудо' и послал ей во спасение 'настоящего ангела' с белыми крыльями. Натан поучает дочь, что набожно мечтать гораздо легче, нежели поступать по совес-ти и долгу, преданность богу следует выражать делами. Их общая за-дача - найти храмовника и помочь христианину, одинокому, без друзей и денег в чужом городе. Натан считает чудом, что дочь оста-лась жива благодаря человеку, который сам спасся 'немалым чудом'. Никогда прежде Саладин не проявлял пощады к пленным рыцарям. Ходят слухи, что в этом храмовнике султан находит большое сходство с любимым братом, умершим двадцать лет тому назад.

[388]

За время отсутствия Натана его друг и партнер по шахматам дер-виш Аль-Гафи становится казначеем султана. Это очень удивляет На-тана, знающего своего друга как 'дервиша сердцем'. Аль-Гафи сообщает Натану, что казна Саладина оскудела, перемирие из-за крестоносцев подходит к концу, и султану нужно много денег для войны. Если Натан 'откроет свой сундук' для Саладина, то этим он поможет выполнить служебный долг Аль-Гафи. Натан готов дать деньги Аль-Гафи как своему другу, но отнюдь не как казначею султа-на. Аль-Гафи признает, что Натан добр так же, как и умен, он хочет уступить Натану свою должность казначея, чтобы снова стать свобод-ным дервишем.

К гуляющему вблизи султанского дворца храмовнику подходит по-слушник из монастыря, посланный патриархом, который хочет выве-дать причину милости Саладина. Храмовник не знает ничего, кроме слухов, и послушник передает ему мнение патриарха: всевышний, должно быть, сохранил храмовника для 'великих дел'. Храмовник с иронией замечает, что спасение из огня еврейки, безусловно, одно из таких дел. Однако у патриарха имеется важное поручение для него - передать в лагерь противника султана - крестоносцам воен-ные расчеты Саладина. Юноша отказывается, ведь он обязан жизнью Саладину, а его долг храмовника ордена - сражаться, а не служить 'в лазутчиках'. Послушник одобряет решение храмовника не стано-виться 'неблагодарным негодяем'.

Саладин играет в шахматы с сестрой Зиттой. Оба понимают, что война, которой они не хотят, неизбежна. Зитта возмущается христи-анами, которые превозносят свою христианскую гордость вместо того, чтобы почитать и следовать общим человеческим добродетелям. Саладин защищает христиан, он полагает, что все зло - в ордене храмовников,, то есть в организации, а не в вере. В интересах рыцар-ства они превратили себя в 'тупых монахов' и в слепом расчете на удачу срывают перемирие.

Приходит Аль-Гафи, и Саладин напоминает ему о деньгах. Он предлагает казначею обратиться к другу Натану, о котором слышал, что тот мудр и богат. Но Аль-Гафи лукавит и уверяет, что Натан ни-кого и ни разу деньгами не ссудил, а подает, как и сам Саладин, только нищим, будь то еврей, христианин или мусульманин. В де-нежных делах Натан ведет себя как 'обыкновенный жид'. Позже Аль-Гафи объясняет Натану свою ложь сочувствием другу, нежелани-ем видеть его казначеем у султана, который 'снимет с него послед-нюю рубашку'.

Даия уговаривает Натана самому обратиться к храмовнику, кото-рый первым 'не пойдет к еврею'. Натан так и поступает и наталки-

[389]

вается на презрительное нежелание говорить 'с жидом', даже с бога-тым. Но настойчивость и искреннее желание Натана выразить благо-дарность за дочь действуют на храмовника, и он вступает в разговор. Слова Натана о том, что еврей и христианин должны прежде всего проявить себя как люди и только потом - как представители своей веры, находят отклик в его сердце. Храмовник хочет стать другом Натана и познакомиться с Рэхой. Натан приглашает его в свой дом и узнает имя юноши - оно немецкого происхождения. Натан вспоми-нает, что в здешних краях побывали многие представители этого рода и кости многих из них гниют здесь в земле. Храмовник подтверждает это, и они расстаются. Натан думает о необыкновенном сходстве юноши с его давним умершим другом, это наводит его на некоторые подозрения.

Натана вызывают к Саладину, а храмовник, не зная об этом, при-ходит в дом к нему. Рэха хочет броситься к ногам своего спасителя, но храмовник удерживает ее и любуется прекрасной девушкой. Почти сразу же он, в смущении, убегает за Натаном. Рэха признается Дайе, что по неизвестной ей причине 'находит свое спокойствие' в 'беспокойстве' рыцаря, которое бросилось ей в глаза. Сердце девуш-ки 'стало биться ровно'.

К удивлению Натана, ожидавшего от султана вопроса о деньгах, тот нетерпеливо требует от мудрого еврея прямого и откровенного ответа на совсем иной вопрос - какая вера лучше. Один из них - еврей, другой - мусульманин, храмовник - христианин. Саладин утверждает, что лишь одна вера может быть истинной. В ответ Натан рассказывает сказку о трех кольцах. Один отец, у которого по наслед-ству было кольцо, обладавшее чудесной силой, имел трех сыновей, которых одинаково любил. Он заказал еще два кольца, совершенно подобных первому, и перед смертью подарил каждому сыну по коль-цу. Потом никто из них не смог доказать, что именно его кольцо - чудесное и делает обладателя им главой рода. Так же кaк невозможно было узнать, у кого настоящее кольцо, так же нельзя отдавать пред-почтение одной вере перед другой.

Саладин признает правоту Натана, восхищается его мудростью и просит стать другом. Он не говорит о своих денежных затруднениях. Натан сам предлагает ему свою помощь.

Храмовник подстерегает Натана, возвращающегося от Саладина в хорошем настроении, и просит у него руки Рэхи. Во время пожара он не рассмотрел девушку, а теперь влюбился с первого взгляда. Юноша не сомневается в согласии отца Рэхи. Но Натану нужно ра-зобраться в родословной храмовника, он не дает ему ответа, чем, сам того не желая, обижает юношу.

[390]

От Дайи храмовник узнает, что Рэха - приемная дочь Натана, она христианка. Храмовник разыскивает патриарха и, не называя имен, спрашивает, имеет ли право еврей воспитывать христианку в еврейской вере. Патриарх сурово осуждает 'жида' - он должен быть сожжен. Патриарх не верит, что вопрос храмовника носит от-влеченный характер, и велит послушнику найти реального 'преступ-ника'.

Храмовник доверчиво приходит к Саладину и рассказывает обо всем. Он уже сожалеет о своем поступке и боится за Натана. Саладин успокаивает горячего характером юношу и приглашает жить у него во дворце - как христианин или кaк мусульманин, все равно. Храмовник с радостью принимает приглашение.

Натан узнает от послушника, что именно тот восемнадцать лет назад передал ему девочку-младенца, оставшуюся без родителей. Ее отец был другом Натана, не раз спасал его от меча Незадолго до этого в тех местах, где жил Натан, христиане перебили всех евреев, при этом Натан лишился жены и сыновей. Послушник дает Натану молитвенник, в котором рукой владельца - отца девочки записана родословная ребенка и всех родных.

Теперь Натану известно и происхождение храмовника, который раскаивается перед ним в своем невольном доносе патриарху. Натан, под покровительством Саладина, не боится патриарха. Храмовник снова просит у Натана руки Рэхи, но никак не может получить ответ.

Во дворце султана Рэха, узнав, что она приемная дочь Натана, на коленях умоляет Саладина не разлучать ее с отцом. У Саладина нет этого и в мыслях, он шутливо предлагает ей себя как 'третьего отца'. В это время приходят Натан и храмовник.

Натан объявляет, что храмовник - брат Рэхи; их отец, друг На-тана, не был немцем, но был женат на немке и некоторое время жил в Германии. Отец Рэхи и храмовника не был европейцем и всем язы-кам предпочитал персидский. Тут Саладин догадывается, что речь идет о его любимом брате. Это подтверждает запись на молитвенни-ке, сделанная его рукой. Саладин и Зитта с восторгом принимают в объятия своих племянников, а растроганный Натан надеется, что храмовник, как брат его приемной дочери, не. откажется стать его сыном.

А. В. Дьяконова

Кристоф Мартин Виланд (Christoph Martin Wieland) 1733-1813

Агатон, или Картина философическая нравов и обычаев греческих (Geschichte des Agathon. Aus einer alten griechischen Handschrift) - Роман (1766)

Действие происходит в Древней Греции. Мы встречаемся с главным героем в сложный момент его жизни: изгнанный из родного горо-да - Афин, Агатон направляется на Ближний Восток. Заплутав в горах Фракии, он случайно попадает на праздник Вакха, который от-мечают знатные жительницы этой области. Киликийские пираты вне-запно нападают на участников торжества и уводят их в рабство. Среди пленников оказывается и Агатон. На корабле он встречается с девушкой Псише, в которую был влюблен, когда еще жил в Дельфах, и с которой его насильно разлучили. Она успевает рассказать ему, как ее отправили на Сицилию. Там, узнав что Агатон в Афинах, пере-одевшись в мужское платье, она бежит, но по дороге попадает в руки пиратов, которые теперь ее так же, как и Агатона, продадут в рабст-во.

На рынке рабов в Смирне красивого образованного юношу поку-пает богатый софист Гиппиас, который собирается из него сделать своего ученика и философского последователя. Каллиас, так называет

[392]

он Агатона, является приверженцем философского учения Платона. Ему чуждо стремление к рафинированным удовольствиям, он чувству-ет себя неуютно в доме Гиппиаса с его надуманной моралью. В длин-ных диалогах и монологах пытается Гиппиас убедить юношу, что главное в жизни - это удовлетворение своих потребностей. Искусст-во быть богатым строится на умении подчинить себе собственность других людей, причем так, чтобы это выглядело как добровольный акт со стороны этих людей.

Все усилия Гиппиаса ни к чему не приводят, тогда он знакомит своего упрямого раба с очаровательной гетерой Данаей, рассчитывая, что она сумеет склонить Агатона своей любовью на его сторону. Сна-чала прекрасная гетера только разыгрывает из себя добродетельную и отзывчивую любовницу, но постепенно искренность юноши, его пре-данность рождают и в ней настоящее ответное чувство.

Данае Агатон рассказывает историю своей жизни. Он вырос в Дельфах при храме Аполлона, ему была уготована судьба жреца. Он искренне верил своему наставнику Феогитону, но тот обманул его. Однажды он разыграл Агатона, представ перед ним в гроте Нимф в образе Аполлона, когда же ученик раскрыл мошенничество, то стал объяснять, что 'все глаголенное о богах было хитрых голов изобрете-ние'. Страшное разочарование постигает Агатона, но ему удается не потерять окончательную веру в 'высочайший дух'. Его собственные рассуждения на философские темы дают ему силы. Так он достигает восемнадцатилетнего возраста, когда в него влюбляется уже немоло-дая верховная жрица Пифия. Она домогается его любви, Агатон же сначала по своей наивности не понимает ее намерений. Одной из ра-бынь жрицы была Псише, девушка, которая в шестилетнем возрасте была похищена из Коринфа разбойниками и продана в рабство в Дельфы. Агатон влюбляется в Псише, их родственные души тянутся друг к другу, они начинают тайно встречаться по ночам близ города в роще Дианы. Но ревнивая хозяйка девушки узнает о склонности мо-лодых людей друг к другу, она приходит на свидание вместо Псише. Юноша отвергает любовь Пифии, и тогда униженная жрица отсылает рабыню на Сицилию.

Агатон бежит из Дельф в поисках Псише. В Коринфе он встреча-ет своего отца, который узнает юношу на улице города по чертам сходства с его умершей матерью. Стратоник, так зовут отца Агатона, оказывается одним из знатнейших жителей Афин. Так как Агатон, как и позднее его младшая сестра, были рождены вне законного брака, то он отправил его в Дельфы, чтобы при храме Аполлона тот

[393]

смог получить достойное воспитание и образование. Где сейчас его младшая сестра, он не знает.

Вместе с отцом Агатон поселяется в Афинах и становится закон-ным гражданином республики. Отец вскоре умирает, оставляя сына единственным законным наследником. Агатон учится в философской школе Платона. Он заступается за своего несправедливо обвиняемого друга, чем навлекает недовольство некоторых богатых афинян. Юноша стремится уничтожить в республике различия между богаты-ми и бедными, выступая за возвращение 'золотого века'. Постепенно своей деятельностью он наживает себе врагов, которые объявляют Агатона государственным преступником и изгоняют из Греции. Так он в конце концов оказывается в доме Гиппиаса.

Любовь Данаи и Агатона не входит в планы расчетливого софиста, и он разрушает идиллию, рассказывая Каллиасу о сомнительном про-шлом Данаи. В отчаянии Агатон бежит из Смирны, он направляется в Сиракузы, где, по слухам, молодой тиран Дионисий стал востор-женным учеником Платона, Юноша надеется найти там применение своим силам.

После подробного описания отношений при дворе в Сиракузах автор возвращается к истории своего героя. Агатон встречает в городе философа из Кирены, Аристиппа. Его мировоззрение сочетает весе-лость нрава со спокойствием души. Этот мудрый человек представля-ет Агатона при дворе Дионисия. Вскоре образованный юноша становится первым советником тирана. Два года Агатон смягчает всеми доступными ему способами гнет Дионисия на народ. Он по-творствует незначительным слабостям тирана, чтобы преодолевать его гораздо более серьезные недостатки. Народ Сиракуз почитает Агатона как своего заступника, но, с другой стороны, он наживает себе врагов среди придворных. Его ненавидят отстраненный от дел прежний ми-нистр Филистус и прежний фаворит Тимократ. Кроме того, Агатон оказывается вовлеченным в придворную интригу умной, красивой и властолюбивой жены Филистуса Клеониссы, любовь которой он от-вергает, в то время как Дионисий ее домогается. Предвидя роковой исход, Аристипп советует Агатону уехать, но водоворот событий за-хватывает страстного молодого человека. Он становится участником заговора изгнанного шурина Дионисия, Диона. Филистус раскрывает заговор, и Агатона арестовывают.

В тюрьме подвергаются тяжелому испытанию философские взгля-ды героя, из поборника добродетели и народного заступника он готов превратиться в озлобленного человеконенавистника. Неожиданный приезд Гиппиаса в Сиракузы отрезвляет Агатона. Он вновь отказыва-

[394]

ется принять предложение софиста стать его последователем в Смир-не и окончательно решает всегда желать людям только добра и делать только добро. Знаменитый государственный деятель, философ и пол-ководец Архит Тарентский освобождает Агатона.

В Таренте герой обретает свой новый дом. Архит, хорошо знав-ший Стратоника, заменяет ему отца. Здесь же Агатон находит свою возлюбленную Псише, которая стала супругой сына Архита, Критолауса, и узнает, что она на самом деле является его родной сестрой.

Агатон в Таренте углубляется в изучение наук, особенно естест-венных. Однажды во время охоты он попадает в уединенный сель-ский дом, где встречает Данаю, которая называет себя Хариклеей. Рассказом-исповедью о своей жизни она приобретает верного друга в лице Агатона. Псише становится ее подругой.

Архит своей жизненной мудростью как бы венчает духовное ста-новление главного героя романа Политические успехи практической философии тарентского деятеля производят сильное впечатление на Агатона. За время тридцатилетнего правления Архита жители Тарента настолько привыкли к мудрым законам своего правителя, что не воспринимают их иначе, как нечто естественное и обычное.

После путешествия по свету с целью узнать как можно больше о жизни других народов Агатон посвящает себя в Таренте обществен-ной деятельности. Смысл своей жизни теперь он видит в том, чтобы добиться процветания этого маленького государства с его благонрав-ными жителями.

Е. А. Коркмазова

История абдеритов (Die AMeriten) - Роман (1774)

Действие происходит в древнегреческом городе Абдера. Этот город, расположенный во Фракии, прославился в истории человечества глу-постью своих жителей, так же как немецкий город Шильда или швейцарский город Лаленбург.

Единственным здравомыслящим человеком в Абдере является фи-лософ Демокрит. Он родом из этого города. Отец его умер, когда Де-мокриту было двадцать лет. Он оставил ему приличное наследство, которое сын употребил на путешествия по всему свету. Возвратив-шись в родной город после двадцатилетнего отсутствия, Демокрит, к великому сожалению жителей Абдеры, уединяется, вместо того чтобы

[395]

поведать им о своих странствиях. Ему чужды замысловатые рассужде-ния о происхождении мира, философ пытается сначала узнать причи-ну и строение простых вещей, которые окружают человека в повседневной жизни.

Демокрит в своем уединенном жилище занимается естественно-научными опытами, которые жителями Абдеры воспринимаются как колдовство. Желая посмеяться над соотечественниками, Демокрит 'признается', что может испытать верность жены мужу. Для этого нужно положить женщине на левую грудь во время сна язык живой лягушки, тогда она расскажет о своих прелюбодеяниях. Все абдеритские мужья принимаются ловить земноводных, чтобы проверить честность своих жен. И даже когда оказывается, что все без исключе-ния абдеритские жены верны своим мужьям, никому не приходит в голову, как ловко сыграл на их наивности Демокрит.

Воспользовавшись тем, что взгляды философа не находят понима-ния у окружающих, один из его родственников хочет доказать, что Демокрит безумен. Это даст ему право взять над больным человеком опеку и завладеть его наследством. Сначала обвинение родственника строится на том, что в городе, где лягушки пользуются особым почи-танием, философ ловит их и проводит над ними свои опыты. Глав-ным обвинителем против Демокрита выступает архижрец богини Латоны. Узнав об этом, ответчик посылает верховному жрецу к ужину в подарок павлина, начиненного золотыми монетами. Жадный служитель культа снимает подозрение с Демокрита, но родственник не успокаивается. Наконец дело доходит до того, что суд вызывает для медицинской экспертизы в Абдеру Гиппократа, Великий врач прибывает в город, он встречается с Демокритом и объявляет, что тот - единственный человек в Абдере, которого можно считать вполне здоровым.

Одно из основных увлечений абдеритов - это театр. Однако пьесы, которые ставятся на сцене театра, музыкальное сопровожде-ние и игра актеров доказывают абсолютное отсутствие вкуса у абде-ритов. Для них все пьесы хороши, а игра актеров тем искуснее, чем она менее естественна.

Однажды в театре Абдеры давали 'Андромеду" Еврипида под му-зыкальное сопровождение композитора Грилла. На представлении среди зрителей случайно оказался Еврипид, который по пути в столи-цу Македонии Пеллу решил посетить республику, 'столь известную остроумием своих граждан'. Все были крайне удивлены, когда ино-странцу не понравилась пьеса, а в особенности музыка, которая, по его мнению, абсолютно не соответствует замыслу поэта. Еврипида об-

[396]

влияют, что он на себя много берет, тогда ему приходится сознаться, что он и есть автор трагедии. Ему не верят и даже сравнивают с бюс-том поэта, который установлен над входом в абдеритский националь-ный театр, но в конце концов принимают как дорогого гостя, показывают город и уговаривают дать представление на сцене их те-атра. Еврипид ставит вместе со своей труппой 'Андромеду', музыку к которой он тоже сочинил сам. Сначала абдериты были разочарова-ны: вместо привычных искусственных страданий героев и громких воплей на сцене все происходило, как в обычной жизни, музыка была спокойной и гармонировала с текстом. Представление настолько сильно подействовало на воображение зрителей, что на следующий день вся Абдера заговорила ямбами из трагедии.

В четвертой книге 'Истории.."описывается судебный процесс о тени осла. Зубодер по имени Струтион, у которого ожеребилась ос-лица, нанимает осла, чтобы поехать в другой город. Погонщик осла со-провождает его в дороге. По дороге зубодеру становится жарко, а так как крутом не было ни деревца, он слезает с осла и садится в его тень. Хозяин осла требует с Струтиона дополнительную плату за тень животного, тот же считает, что 'он будет трижды ослом, если это сделает'. Погонщик возвращается в Абдеру и подает на зубодера в суд. Начинается длительная тяжба. Постепенно весь город втягивает-ся в судебное разбирательство и разделяется на две партии: партию 'теней', поддерживающих зубодера, и партию 'ослов', поддержива-ющих погонщика.

На заседании Большого совета, в который входит четыреста чело-век, присутствуют почти все жители Абдеры. Выступают представите-ли обеих сторон. Наконец, когда страсти достигают предела и уже никто не понимает, почему столь простое дело стало неразрешимым, на улице города появляется осел. До этого он все время стоял в го-родской конюшне. Народ, увидя причину ставшего всеобщим несчас-тья, бросается на бедное животное и разрывает его на тысячу кусков. Обе стороны соглашаются с тем, что дело исчерпано. Ослу же реше-но поставить памятник, который должен служить напоминанием всем, 'как легко может погибнуть цветущая республика из-за тени осла'.

После знаменитого судебного процесса в жизни Абдеры сначала архижрец Ясона Агатирс, а за ним и все граждане республики начи-нают усиленно разводить лягушек, которые считаются в городе свя-щенными животными. Вскоре Абдера вместе с прилегающими к ней областями превращается в сплошной лягушачий пруд. Когда это чрез-мерное количество лягушек было наконец замечено, то сенат города

[397]

принимает решение уменьшить их число. Однако никто не знает, как это сделать, способ же, предложенный Академией Абдеры - упот-реблять лягушек в пишу, - у многих вызывает возражения. Пока дело находилось в обсуждении, город наводнили огромные полчища крыс и мышей. Жители покидают родные места, унося с собой свя-щенное золотое руно из храма Ясона. На этом заканчивается история знаменитой республики. Жители ее переселились в соседнюю Маке-донию и там ассимилировались с местным населением.

В заключительной главе книги, которая носит название 'Ключ к истории абдеритов', автор еще раз подчеркивает сатирико-дидактический характер своего произведения: 'Все человеческие расы изме-няются от переселения, и две различные расы, смешиваясь, создают третью. Но в абдеритах, куда бы их ни переселяли и как бы они ни смешивались с другими народами, не заметно было ни малейшей су-щественной перемены. Они повсюду все те же самые дураки, какими были и две тысячи лет тому назад в Абдере'.

Е. А. Коркмазова

Готфрид Август Бюргер (Gottfried August Bürger) 1747-1794

Удивительные путешествия на суше и на море, военные походы и веселые приключения барона фон Мюнхаузена, о которых он обычно рассказывает за бутылкой в кругу своих друзей (Wunderbare Reisen zu Wasser und Lande, Feldzüge und lustige Abenteuer des Freyherrn von Münchausen, wie er dieselben bey der Flasche im Zirkel seiner Freunde selbst zu erzählen pflegt) - Проза (1786/1788)

Время действия приключений, описанных в книге барона Мюнхаузе-на, - конец XVIII в., в ходе сюжета главный герой оказывается в разных странах, где с ним происходят самые невероятные истории. Все повествование состоит из трех частей: собственное повествование барона, морские приключения Мюнхаузена и путешествия по свету и другие достопримечательные приключения героя.

Начинаются невероятные приключения самого правдивого челове-ка на свете, барона Мююсаузена, по пути в Россию. По дороге он по-падает в страшную снежную бурю, останавливается в чистом поле, привязывает своего коня к столбику, а когда просыпается, то оказы-вается в деревне, а его бедная лошадь бьется на куполе церковной ко-

[399]

локольни, откуда он ее снимает метким выстрелом в уздечку. В дру-гой раз, когда он проезжает на санях через лес, волк, набросившийся на всем ходу на его лошадь в упряжке, настолько вгрызается в тело коня, что, съев его, сам оказывается запряженным в сани, на кото-рых Мюнхаузен и добирается благополучно до Санкт-Петербурга.

Поселившись в России, барон часто ходит на охоту, где с ним происходят удивительные веши, но находчивость и храбрость всегда подсказывают ему выход из затруднительного положения. Так, од-нажды ему приходится вместо ружейного кремня, забытого дома, ис-пользовать для произведения выстрела искры, которые посыпались у него при ударе из глаз. В другой раз на кусочек сала, нанизанный на длинную веревку, ему удается поймать такое количество уток, что они благополучно смогли донести его на своих крыльях до дома, где он, поочередно сворачивая им шеи, совершает мягкую посадку.

Гуляя по лесу, Мюнхаузен замечает великолепную лису, чтобы не портить ее шкуру, он решает поймать ее, прибив за хвост к дереву. Бедная лиса, не дожидаясь решения охотника, сама покидает свою шкуру и убегает в лес, так барон получает ее великолепную шубу. Без принуждения приходит на кухню Мюнхаузена и слепая веприца. Когда барон своим метким выстрелом попадает в хвостик поросенка-поводыря, за который держалась мать, поросенок убегает, а свинья, держась за остаток хвостика, послушно идет вслед за охотником.

Большая часть необычных происшествий на охоте обусловлена тем, что у Мюнхаузена кончаются патроны. Вишневой косточкой вместо патрона стреляет барон в голову оленя, у которого затем между рогов вырастает вишневое дерево. С помощью двух ружейных кремней взрывает Мюнхаузен чудовищною медведя, напавшего на него в лесу. Волка же барон выворачивает наизнанку, засунув ему через раскрытую пасть в брюхо руку.

Как у всякого заядлого охотника, любимые домашние животные Мюнхаузена - это борзые собаки и лошади. Его любимая борзая не захотела бросить барона даже тогда, когда пришло ей время обзавес-тись потомством, поэтому и ощенилась она во время погони за зай-цем. Каково же было удивление Мюнхаузена, когда он увидел, что не только за сукой его мчится ее потомство, но и зайчиху преследуют ее зайчата, которых та родила также во время погони.

В Литве Мюнхаузен укрощает ретивого коня и получает его в по-дарок. Во время штурма турок в Очакове лошадь теряет свою зад-нюю часть, которую барон потом находит на лугу в окружении молоденьких кобыл. Мюнхаузен нисколько не удивляется этому, он

[400]

берет и сшивает круп коня молодыми ростками лавра. В результате не только лошадь срастается, но и ростки лавра дают корни.

Во время русско-турецкой войны, в которой наш доблестный герой не мог не принять участие, с ним происходит еще несколько забавных случаев. Так, он совершает путешествие в лагерь турок на пушечном ядре и таким же образом возвращается обратно. Во время же одного из переходов Мюнхаузен вместе со своим конем чуть было не тонет в болоте, но, собрав последние силы, сам вытаскивает себя за волосы из трясины.

Не менее увлекательны приключения знаменитого рассказчика и на море. Во время своего первого путешествия Мюнхаузен посещает остров Цейлон, где на охоте он попадает, казалось бы, в безысходную ситуацию между львом и разинутой пастью крокодила. Не теряя ни минуты, барон охотничьим ножом отсекает голову льву и запихивает его в пасть крокодила до тех пор, пока тот не перестает дышать. Вто-рое морское путешествие Мюнхаузен совершает в Северную Амери-ку. Третье - забрасывает барона в воды Средиземного моря, где он попадает в желудок огромной рыбы. Танцуя в ее брюхе зажигатель-ный шотландский танец, барон заставляет бедное животное так бить-ся в воде, что его замечают итальянские рыбаки. Сраженная гар-пуном рыба попадает на судно, так путешественник освобождается из своего заточения.

Во время своего пятого вояжа по морю из Турции в Каир Мюнха-узен обзаводится отличными слугами, которые помогают ему выиг-рать спор с турецким султаном. Суть же спора сводится к следующему: барон обязуется за час доставить из Вены ко двору сул-тана бутылку хорошего токайского вина, за что султан ему разрешит взять столько золота из своей казны, сколько сможет унести слуга Мюнхаузена. С помощью своих новых слуг - скорохода, слухача и меткого стрелка путешественник выполняет условие пари. Силач же с легкостью за один раз выносит всю казну султана и погружает ее на корабль, который поспешно покидает Турцию.

После помощи англичанам во время их осады Гибралтара барон отправляется в свое северное морское путешествие. Находчивость и бесстрашие и здесь выручают великого путешественника. Оказавшись в окружении свирепых белых медведей, Мюнхаузен, убив одного из них и спрятавшись в его шкуре, истребляет и всех остальных. Он спасается сам, добывает великолепные медвежьи шкуры и вкусней-шее мясо, которым угощает своих друзей.

Список приключений барона, наверное, был бы неполным, если бы он не посетил Луну, куда его корабль забросили волны урагана.

[401]

Там он знакомится с удивительными жителями 'сверкающего остро-ва', у которых 'живот - чемодан', а голова - это часть тела, кото-рая может существовать вполне самостоятельно. Рождаются лунатики из орехов, причем из одной скорлупы вылупляется воин, а из дру-гой - философ. Во всем этом барон предлагает самим убедиться своим слушателям, отправившись тотчас же на Луну.

Следующее удивительное путешествие барона начинается с иссле-дования вулкана Этны. Мюнхаузен прыгает в огнедышащий кратер и оказывается в гостях у бога огня Вулкана и его циклопов. Затем через центр Земли великий путешественник попадает в Южное море, где вместе с командой голландского корабля он открывает сырный ост-ров. Люди на этом острове с тремя ногами и одной рукой. Питаются они исключительно сыром, запивая его молоком из протекающих по острову рек. Все здесь счастливы, поскольку на этой земле нет голод-ных. Покинув замечательный остров, корабль, на котором был Мюн-хаузен, попадает в брюхо огромного кита. Неизвестно, как сложилась бы дальнейшая судьба нашего путешественника и услышали бы мы о его приключениях, если бы команде корабля не удалось вырваться вместе с судном из плена. Вставив мачты корабля в рот животного вместо распорок, им удалось выскользнуть. Так заканчиваются стран-ствия барона Мюнхаузена.

Е. А. Коркмазова

Иоганн Вольфганг Гете (Johann Wolfgang von Goethe) 1749-1832

Гец фон Берлихинген с железною рукою (Götz von Berlichingen mit der eisernen Hand) - Трагедия (1773)

Действие драмы происходит в Германии в двадцатые годы XVI в., когда страна была раздроблена на множество независимых феодаль-ных княжеств, находившихся в постоянной вражде друг с другом, но-минально же все они входили в состав так называемой Священной Римской империи. Это было время бурных крестьянских волнений, ознаменовавших начало эпохи Реформации.

Геи фон Берлихинген, смелый независимый рыцарь, не ладит с епископом Бамбергским. В трактире на дороге он устроил вместе со своими людьми засаду и поджидает Адельберта Вейслингена, прибли-женного епископа, с ним он хочет расплатиться за то, что его оруже-носца держат в плену в Бамберге. Захватив Адельберта, он едет в свой родовой замок в Якстгаузен, где его ждут жена Елизавета, сестра Мария и маленький сын Карл.

В прежние времена Вейслинген был лучшим другом Геца. Вместе они служили пажами при дворе маркграфа, вместе участвовали в военных походах. Когда Берлихинген в бою потерял свою правую руку, вместо которой теперь у него железная, тот ухаживал за ним.

[403]

Но жизненные пути их разошлись. Адальберта засосала

жизнь с ее сплетнями и интригами, он принял сторону врагов Геца,

которые стремятся опорочить его в глазах императора.

В Якстгаузене Берлихинген пытается привлечь Вейслингена на свою сторону, внушая ему, что он принижает себя до уровня вассала при каком-то 'своенравном и завистливом попе'. Адальберт вроде бы соглашается с благородным рыцарем, этому способствует и вспых-нувшая у него любовь к кроткой, набожной сестре Геца Марии. Вейслинген обручается с ней, и под честное слово, что он не будет оказывать помощи его врагам, Берлихинген отпускает его. Адельберт отправляется в свои имения, чтобы навести в них порядок, прежде чем ввести в дом молодую жену.

При дворе епископа Бамбергского с нетерпением ждут Вейслинге-на, который уже давно должен был вернуться из резиденции импера-тора в Аугсбурге, но оруженосец его Франц привозит известие, что он у себя в имении, в Швабии, и не намерен появляться в Бамберге. Зная неравнодушие Вейслингена к женскому полу, епископ посылает к нему Либетраута с известием, что при дворе его ждет недавно ов-довевшая красавица Адельгейда фон Вальдорф. Вейслинген приезжает в Бамберг и попадает в любовные сети коварной и бездушной вдовы. Он нарушает слово, данное Гецу, остается в резиденции епископа и женится на Адельгейде.

В доме Берлихингена гостит его союзник Франц фон Зикинген. Он влюблен в Марию и пытается уговорить ее, тяжело переживаю-щую измену Адельберта, выйти за него замуж, в конце концов сестра Геца соглашается.

К Якстгаузену приближается карательный отряд, посланный им-ператором, чтобы взять в плен Геца. В Аугсбург поступила жалоба от нюрнбергских купцов, что их людей, возвращавшихся с франкфурт-ской ярмарки, ограбили солдаты Берлихингена и Ганса фон Зельбица. Император решил призвать рыцаря к порядку. Зикинген предлагает Гецу помощь своих рейтеров, но хозяин Якстгаузена считает, что ра-зумнее, если он до времени будет придерживаться нейтралитета, тогда он сможет выкупить его в случае чего из тюрьмы.

Солдаты императора атакуют замок, Гец с трудом со своим не-большим отрядом обороняется. Его выручает внезапно подоспевший Ганс фон Зельбиц, которого самого ранят в ходе боя. Рейтеры импе-ратора, потерявшие много людей, отходят за подкреплением.

Во время передышки Гец настаивает, чтобы Зикинген с Марией обвенчались и покинули Якстгаузен. Как только молодая чета уезжа-ет, Берлихинген приказывает закрыть ворота и завалить их камнями

[404]

и бревнами. Начинается изнурительная осада замка. Небольшой отряд, отсутствие запасов вооружения и продовольствия вынуждают Геца пойти на переговоры с рейтерами императора. Он посылает своего человека, чтобы он договорился об условиях сдачи крепости. Парламентер привозит известие, что людям обещана свобода, если они добровольно сложат оружие и покинут замок. Гец соглашается, но, как только он с отрядом выезжает из ворот, его хватают и до-ставляют в Гельброн, где он предстанет перед имперскими советни-ками.

Несмотря ни на что, благородный рыцарь продолжает держаться смело. Он отказывается подписать договор о мире с императором, предложенный ему советниками, потому что считает, что в нем не-справедливо он назван нарушителем законов империи. В это время его зять Зикинген подходит к Гейльброну, занимает город и освобож-дает Геца. Чтобы доказать императору свою честность и преданность, Берлихинген сам приговаривает себя к рыцарскому заточению, отны-не он будет безвыездно оставаться в своем замке.

В стране начинаются крестьянские волнения. Один из отрядов крестьян принуждает Геца стать во главе них, но тот соглашается лишь на определенных условиях. Крестьяне должны отказаться от бессмысленных грабежей и поджогов и действительно бороться за свободу и свои попранные права. Если в течение четырех недель они нарушат договор, то Берлихинген покинет их. Императорские войс-ка, во главе которых стоит комиссар Вейслинген, преследуют отряд Геца. Часть крестьян все же не способна удержаться от мародерства, они нападают на рыцарский замок в Мильтенберге, поджигают его. Берлихинген уже готов покинуть их, но поздно, он ранен, остается один и попадает в плен.

Судьба вновь пересекает пути Вейслингена и Геца. В руках Адельберта жизнь Берлихингена. К нему в замок с просьбой помиловать брата отправляется Мария. Она находит Вейслингена на смертном одре. Его отравил оруженосец Франц. Адельгейда соблазнила его, обе-щав свою любовь, если он даст яд своему хозяину. Сам Франц, не вы-держав вида страданий Адальберта, выбрасывается из окна замка в Майн. Вейслинген разрывает на глазах Марии смертный приговор Геца и умирает. Судьи тайного судилища приговаривают Адельгейду к смерти за прелюбодеяния и убийство мужа,

В темнице Гейльброна находится Берлихинген. С ним его верная жена Елизавета Раны Геца почти зажили, но его душа изнемогает от ударов судьбы, обрушившихся на него. Он потерял всех своих верных людей, погиб и его молодой оруженосец Георг. Доброе имя Берли-

[405]

хингена запятнано связью с бандитами и разбойниками, он лишен всего своего имущества.

Приезжает Мария, она сообщает, что жизнь Геца вне опасности, но ее муж осажден в своем замке и князья одолевают его. Теряюще-му силы Берлихингену разрешают прогуляться по саду при тюрьме. Вид неба, солнца, деревьев радует его. В последний раз он наслажда-ется всем этим и с мыслью о свободе умирает. Словами Елизаветы: 'Горе потомству, если оно тебя не оценит!' заканчивается драма об идеальном рыцаре.

Е. А. Коркмазова

Страдания молодого Вертера (Die Leiden des jungen Werthers) - Роман (1774)

Именно этот жанр, характерный для литературы XVIII в., выбирает Гете для своего произведения, действие же происходит в одном из небольших немецких городков в конце XVIII в. Роман состоит из двух частей - это письма самого Вертера и дополнения к ним под заголовком 'От издателя к читателю'. Письма Вертера адресованы его другу Вильгельму, в них автор стремится не столько описать собы-тия жизни, сколько передать свои чувства, которые вызывает у него окружающий мир.

Вертер, молодой человек из небогатой семьи, образованный, склонный к живописи и поэзии, поселяется в небольшом городке, чтобы побыть в одиночестве. Он наслаждается природой, общается с простыми людьми, читает своего любимого Гомера, рисует. На заго-родном бале молодежи он знакомится с Шарлоттой С. и влюбляется в нее без памяти. Лотта, так зовут девушку близкие знакомые, - старшая дочь княжеского амтсмана, всего в их семье девять детей. Мать у них умерла, и Шарлотта, несмотря на свою молодость, сумела заменить ее своим братьям и сестрам. Она не только внешне привле-кательна, но и обладает самостоятельностью суждений. Уже в первый день знакомства у Вертера с Лоттой обнаруживается совпадение вку-сов, они легко понимают друг друга.

С этого времени молодой человек ежедневно проводит большую часть времени в доме амтсмана, который находится в часе ходьбы от города. Вместе с Лоттой он посещает больного пастора, ездит ухажи-вать за больной дамой в городе. Каждая минута, проведенная вблизи

[406]

нее, доставляет Вертеру наслаждение. Но любовь юноши с самого на-чала обречена на страдания, потому что у Лотты есть жених, Альберт, который поехал устраиваться на солидную должность.

Приезжает Альберт, и, хотя он относится к Вертеру приветливо и деликатно скрывает проявления своего чувства к Лотте, влюбленный юноша ревнует ее к нему. Альберт сдержан, разумен, он считает Вертера человеком незаурядным и прощает ему его беспокойный нрав. Вертеру же тяжело присутствие третьего лица при свиданиях с Шар-лоттой, он впадает то в безудержное веселье, то в мрачные настро-ения.

Однажды, чтобы немного отвлечься, Вертер собирается верхом в горы и просит у Альберта одолжить ему в дорогу пистолеты. Альберт соглашается, но предупреждает, что они не заряжены. Вертер берет один пистолет и прикладывает ко лбу. Эта безобидная шутка перехо-дит в серьезный спор между молодыми людьми о человеке, его страс-тях и разуме. Вертер рассказывает историю о девушке, покинутой возлюбленным и бросившейся в реку, так как без него жизнь для нее потеряла всякий смысл. Альберт считает этот поступок 'глупым', он осуждает человека, который, увлекаемый страстями, теряет способ-ность рассуждать. Вертеру, напротив, претит излишняя разумность.

На день рождения Вертер получает в подарок от Альберта свер-ток: в нем бант с платья Лотты, в котором он увидел ее впервые. Мо-лодой человек страдает, он понимает, что ему необходимо заняться делом, уехать, но все время откладывает момент расставания. Нака-нуне отъезда он приходит к Лотте. Они идут в их любимую беседку в саду. Вертер ничего не говорит о предстоящей разлуке, но девушка, словно предчувствуя ее, заводит разговор о смерти и о том, что пос-ледует за этим. Она вспоминает свою мать, последние минуты перед расставанием с ней. Взволнованный ее рассказом Вертер тем не менее находит в себе силы покинуть Лотту.

Молодой человек уезжает в другой город, он становится чиновни-ком при посланнике. Посланник придирчив, педантичен и глуп, но Вертер подружился с графом фон К. и старается в беседах с ним скрасить свое одиночество. В этом городке, как оказывается, очень сильны сословные предрассудки, и молодому человеку то и дело ука-зывают на его происхождение.

Вертер знакомится с девицей Б., которая ему отдаленно напоми-нает несравненную Шарлотту. С ней он часто беседует о своей преж-ней жизни, в том числе рассказывает ей и о Лотте. Окружающее общество досаждает Вертеру, и его отношения с посланником дела-ются все хуже. Дело кончается тем, что посланник жалуется на него

[407]

министру, тот же, как человек деликатный, пишет юноше письмо, в котором выговаривает ему за чрезмерную обидчивость и пытается на-править его сумасбродные идеи в то русло, где они найдут себе вер-ное применение.

Вертер на время примиряется со своим положением, но тут про-исходит 'неприятность', которая заставляет его покинуть службу и город. Он был с визитом у графа фон К., засиделся, в это время нача-ли съезжаться гости. Б городке же этом не принято было, чтобы в дворянском обществе появлялся человек низкого сословия. Вертер не сразу сообразил, что происходит, к тому же, увидев знакомую девицу Б., он разговорился с ней, и только когда все стали коситься на него, а его собеседница с трудом могла поддержать беседу, молодой чело-век поспешно удалился. На следующий же день по всему городу пошли сплетни, что граф фон К. выгнал Вертера из своего дома. Не желая ждать, когда его попросят покинуть службу, юноша подает прошение об отставке и уезжает.

Сначала Вертер едет в родные места и предается сладостным вос-поминаниям детства, потом принимает приглашение князя и едет в его владения, но здесь он чувствует себя не на месте. Наконец, не в силах более переносить разлуку, он возвращается в город, где живет Шарлотта. За это время она стала женой Альберта. Молодые люди счастливы. Появление Вертера вносит разлад в их семейную жизнь. Лотта сочувствует влюбленному юноше, но и она не в силах видеть его муки. Вертер же мечется, он часто мечтает заснуть и уже больше не просыпаться, или ему хочется совершить грех, а потом искупить его.

Однажды, гуляя по окрестностям городка, Вертер встречает сума-сшедшего Генриха, собирающего букет цветов для любимой. Позднее он узнает, что Генрих был писцом у отца Лотты, влюбился в девушку, и любовь свела его с ума. Вертер чувствует, что образ Лотты преследу-ет его и у него не хватает сил положить коней страданиям. На этом письма молодого человека обрываются, и о его дальнейшей судьбе мы узнаем уже от издателя.

Любовь к Лотте делает Вертера невыносимым для окружающих. С другой стороны, постепенно в душе молодого человека все более укрепляется решение покинуть мир, ибо просто уйти от возлюблен-ной он не в силах. Однажды он застает Лотту, перебирающую подар-ки родным накануне Рождества. Она обращается к нему с просьбой прийти к ним в следующий раз не раньше сочельника. Для Вертера это означает, что его лишают последней радости в жизни. Тем не менее на следующий день он все же отправляется к Шарлотте, вмес-

[408]

те они читают отрывок из перевода Вертера песен Оссиана. В порыве неясных чувств юноша теряет контроль над собой и приближается к Лотте, за что та просит его покинуть ее.

Вернувшись домой, Вертер приводит в порядок свои дела, пишет прощальное письмо своей возлюбленной, отсылает слугу с запиской к Альберту за пистолетами. Ровно в полночь в комнате Вертера разда-ется выстрел. Утром слуга находит молодого человека, еще дышаще-го, на полу, приходит лекарь, но уже поздно. Альберт и Лотта тяжело переживают смерть Вертера. Хоронят его недалеко от города, на том месте, которое он выбрал для себя сам.

Е. А. Коркмазова

Эгмонт (Egmont) - Трагедия (1775-1787)

Действие трагедии происходит в Нидерландах, в Брюсселе, в 1567- 1568 гг., хотя в пьесе события этих лет разворачиваются в течение нескольких недель.

На городской площади горожане состязаются в стрельбе из лука, к ним присоединяется солдат из войска Эгмонта, он легко обыгрывает всех и угощает за свой счет вином. Из разговора горожан и солдата мы узнаем, что Нидерландами правит Маргарита Пармская, которая принимает решения с постоянной оглядкой на своего брата, короля Испании Филиппа. Народ же Фландрии любит и поддерживает своего наместника графа Эгмонта, славного полководца, не раз одерживавше-го победы. К тому же он намного терпимее относится к проповедни-кам новой религии, которая проникает в страну из соседней Германии. Несмотря на все старания Маргариты Пармской, новая вера находит много сторонников среди простого населения, уставшего от гнета и поборов католических священников, от постоянных войн.

Во дворце Маргарита Пармская вместе со своим секретарем, Ма-киавелли, составляет отчет Филиппу о волнениях, происходящих во Фландрии, главным образом на религиозной почве. Чтобы принять решение о дальнейших действиях, она созвала совет, на который должны прибыть наместники нидерландских провинций.

В этом же городе, в скромном бюргерском доме живет девушка Клара со своей матерью. Время от времени к ним заходит сосед Бракенбург. Он явно влюблен в Клару, но та уже давно привыкла к его привязанности и воспринимает его, скорее, как брата. Недавно в ее

[409]

жизни случились большие перемены, в их дом стал наведываться сам граф Эгмонт. Он заметил Клару, когда проезжал по их улице в сопро-вождении своих солдат и все приветствовали его. Когда Эгмонт не-ожиданно появился у них, девушка окончательно потеряла из-за него голову. Мать так надеялась, что ее Клэрхен выйдет замуж за добропо-рядочного Бракенбурга и будет счастлива, но теперь понимает, что не уберегла дочь, которая только и ждет, когда наступит вечер и появит-ся ее герой, в котором теперь весь смысл ее жизни.

Граф Эгмонт занят вместе со своим секретарем разбором своей корреспонденции. Здесь и письма простых солдат с просьбой выпла-тить жалованье, и жалобы солдатских вдов на то, что им нечем кор-мить детей. Есть и жалобы на солдат, которые надругались над простой девушкой, дочерью трактирщика. Во всех случаях Эгмонт предлагает простое и справедливое решение. Из Испании пришло письмо графа Оливы. Достойный старец советует быть Эгмонту осто-рожнее. Его открытость и опрометчивые поступки не доведут до добра. Но для смелого полководца свобода и справедливость превыше всего, а потому ему трудно соблюдать осторожность.

Приходит принц Оранский, он сообщает, что из Испании во Фландрию направляется герцог Альба, известный своей 'кровожад-ностью'. Принц советует Эгмонту удалиться в свою провинцию и там укрепиться, сам он поступит именно так. Он также предупреж-дает графа, что в Брюсселе ему грозит гибель, но тот не верит ему. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Эгмонт отправляется к своей любимой Клэрхен. Сегодня по просьбе девушки он пришел к ней в наряде рыцаря Золотого руна. Клэрхен счастлива, она искренне любит Эгмонта, и он отвечает ей тем же.

Тем временем Маргарита Пармская, узнавшая также о прибытии герцога Альбы, отрекается от престола и покидает страну. В Брюссель прибывает с войсками испанского короля Альба. Теперь, по его указу, запрещено горожанам собираться на улицах. Даже если двух людей заметят вместе, то сразу бросают в тюрьму за подстрекательство. На-местнику испанского короля повсюду мерещится заговор. Но главные его противники - это принц Оранский и граф Эгмонт. Он пригла-сил их в Куленбургский дворец, где приготовил им ловушку. После свидания с ним их арестуют его офицеры. Среди приближенных Альбы и его внебрачный сын Фердинанд. Молодой человек очарован Эгмонтом, его благородством и простотой в общении, его героизмом и смелостью, но он не в силах перечить планам своего отца. Незадол-го до начала аудиенции гонец из Антверпена привозит письмо от принца Оранского, который под благовидным предлогом отказывает-ся прибыть в Брюссель.

[410]

Появляется Эгмонт, он спокоен. На все претензии Альбы по по-воду волнений в Нидерландах он отвечает с учтивостью, но в то же время его суждения о происходящих событиях достаточно независи-мы. Граф заботится о благе своего народа, его независимости. Он предупреждает Альбу, что король идет по неверному пути, стремясь 'втоптать в землю' людей, которые преданы ему, они же рассчиты-вают на его поддержку и защиту. Герцог не способен понять Эгмон-та, он предъявляет ему приказ короля арестовать его, отбирает личное оружие графа, и стражники уводят его в тюрьму.

Узнав о судьбе своего любимого, Клэрхен не в силах оставаться дома. Она бросается на улицу и призывает горожан взять в руки ору-жие и освободить графа Эгмонта. Горожане лишь сочувственно смот-рят на нее и в страхе расходятся. Бракенбург увлекает Клэрхен домой.

Граф Эгмонт, впервые в жизни утративший свободу, тяжело пере-живает свой арест. С одной стороны, вспоминая предостережения друзей, он чувствует, что смерть где-то совсем рядом, и он, безоруж-ный, не в силах защитить себя. С другой стороны, в глубине души он надеется, что Оранский все же придет ему на выручку или народ сде-лает попытку освободить его.

Суд короля единогласно выносит Эгмонту приговор - смертная казнь. Узнает об этом и Клэрхен. Ее мучит мысль, что она не в силах помочь своему могущественному возлюбленному. Пришедший из го-рода Бракенбург сообщает, что все улицы заполонили солдаты короля, а на рыночной площади возводят эшафот. Понимая, что Эгмонт не-минуемо будет убит, Клэрхен выкрадывает у Бракенбурга яд, выпива-ет его, ложится в постель и умирает. Ее последняя просьба - это позаботиться о стареющей матери.

О решении королевского суда сообщает Эгмонту офицер Альбы. Графа обезглавят на рассвете. Вместе с офицером попрощаться с Эг-монтом пришел сын Альбы - Фердинанд. Оставшись с графом на-едине, молодой человек признается, что всю свою жизнь он считал Эгмонта своим героем. И теперь ему горько осознавать, что он ничем не может помочь своему кумиру: отец все предусмотрел, не оставив никакой возможности для освобождения Эгмонта. Тогда граф просит Фердинанда позаботиться о Клэрхен.

узник остается один, он засыпает, и во сне ему является Клэрхен, которая венчает его лавровым венком победителя. Проснувшись, граф ощупывает свою голову, но на ней ничего нет. Брезжит рассвет, раз-даются звуки победной музыки, и Эгмонт направляется навстречу стражникам, пришедшим вести его на казнь.

Е. А. Коркмазова

[411]

Рейнеке-лис (Reineke Fuchs) - Поэма (1793)

Действие происходит во Фландрии. Сюжет общеизвестен и не раз уже подвергался до Гете поэтической обработке. Обобщения, содер-жащиеся в тексте, дают возможность приложить фабулу ко многим временам.

На праздник, Троицын день, звериный король Нобель собирает подданных. Не явился ко двору только Рейнеке-лис, он плут и избега-ет лишний раз появляться на глаза монарху. Опять все звери жалуют-ся на него. У Изегрима-волка он обесчестил жену, а детей покалечил, у песика Вакерлоса отнял последний кусочек колбасы, чуть не убил зайца Лямпе. За родного дядю заступается барсук. Он рассказывает всем, как несправедливо поступил с Рейнеке волк, когда тот, хитрос-тью забравшись на подводу крестьянина, потихоньку стал скидывать рыбу с воза, чтобы вместе с Изегримом затем утолить голод. Но волк съел все сам, а лису оставил лишь объедочки. Так же поступил Изегрим и при разделе туши свиньи, которую Рейнеке, рискуя собствен-ной жизнью, выбросил ему через окно крестьянского дома.

В тот момент, когда все звери уже готовы были согласиться с бар-суком, внесли на носилках обезглавленную курочку, ее кровь пролил Рейнеке-лис Он нарушил рескрипт короля о нерушимом мире между животными. Пробравшись в дом петуха, сначала он перетас-кал деток, а затем убил и курочку.

Разгневанный Нобель посылает за лисом медведя Брауна, чтобы он привел его на королевский суд. Медведь разыскал без труда дом Рейнеке, но тот сказал, что хочет угостить гонца медом в сотах. Он повел Брауна во двор к плотнику, показал колоду, в которую крестья-нин вогнал колья, и предложил ему достать оттуда мед. Когда люби-тель полакомиться с головой залез в колоду, Рейнеке незаметно вытащил колья, а морда и лапы медведя застряли в колоде. От боли Браун стал орать, тогда из дома выбежал плотник, увидел косолапого, созвал односельчан, и они стали избивать непрошеного гостя. С тру-дом вырвавшись из колоды, ободрав морду и лапы, еле живой Браун вернулся ко двору короля ни с чем.

Нобель послал за лисом кота Гинце, но и тот попался на хитрость Рейнеке. Плут рассказал, что неподалеку, в амбаре одного попа, во-дятся прежирные мыши, и Гинце решил закусить перед обратной до-рогой. На самом деле около лаза в амбар сын попа натянул петлю, чтобы в нее попался вор, который крадет у них кур. Кот, почувство-вав на себе веревку, зашумел, забился. Сбежалась семья попа, кота

[412]

избили, выкололи ему глаз. В конце концов Гинце перегрыз веревку и убежал, в таком весьма плачевном состоянии предстал он перед ко-ролем.

В третий раз к Рейнеке вызвался идти его племянник, барсук. Он уговорил лиса явиться ко двору. По дороге Рейнеке исповедуется в своих многочисленных грехах родственнику, чтобы облегчить свою душу перед тем, как предстать перед судом.

Суд, приняв во внимание многочисленные жалобы на лиса, выно-сит решение о казни через повешение. И вот, когда виновного уже повели на казнь, он просит отсрочки, чтобы поведать всем до конца о своих 'преступлениях".

Отец Рейнеке нашел в недавнем прошлом клад Эммериха Могуче-го и задумал организовать заговор, чтобы посадить на престол нового короля - медведя Брауна. Своих сторонников, а ими были волк Изегрим, кот Гинце и другие ныне выступившие на суде против Рей-неке звери, он подкупил обещанием денег. Тогда верный Нобелю Рейнеке выследил собственного отца, где он хранил клад, и перепря-тал его. Когда старый лис обнаружил пропажу, то с горя удавился. Так, очернив отца и врагов своих, хитрый лис втирается в доверие к Нобелю, а за обещание открыть королю и королеве местонахождение клада он получает помилование.

Рейнеке сообщает, что клад зарыт в пустыне во Фландрии, но, к сожалению, сам он не может указать место, потому что его долг сей-час - это отправиться в Рим и получить отпущение грехов у папы. По приказу короля лису сшили котомку из куска шкуры медведя Брауна и выдали запасные две пары сапог, содрав кожу с лап Изегрима и его жены. И пускается Рейнеке в путь. В дороге его сопровож-дают заяц Лямпе и баран Бэллин. Сначала лис-пилигрим заходит к себе домой, чтобы обрадовать семью, что он жив и здоров. Оставив барана во дворе и заманив зайца в дом, Рейнеке с женой и детками съедает Лямпе. Голову его он кладет в котомку и отправляет вместе с Бэллином королю, обманув бедное животное, что там находится его послание, которое надо немедленно доставить ко двору.

Король, поняв, что Рейнеке снова обманул его, решает выступить против него всей звериной силой. Но сначала он задает пир в честь пострадавших по вине лиса Брауна, Изегрима и его жены. На коро-левское застолье собираются снова обиженные Рейнеке звери: кролик с оторванным ухом, еле унесший от лиса свои ноги, ворон, у которо-го плут съел жену.

Племянник-барсук решает опередить войско короля и предупре-дить Рейнеке о надвигающейся опасности, чтобы тот успел с семьей

[413]

скрыться. Но лис не испугался, он отправляется вновь ко двору, чтобы защитить себя от несправедливых обвинений.

Всю вину за убитого Лямпе Рейнеке сваливает на барана, который к тому же, по его словам, не передал королю и королеве от него ве-ликолепные подарки - бесценный перстень и гребень с необыкно-венным зеркальцем. Но Нобель не верит словам хитрого лиса, тогда за него заступается обезьяна, сказав, что, не будь Рейнеке чист, разве явился бы он ко двору? К тому же мартышка напоминает королю, что лис всегда помогал ему своим мудрым советом. Разве не он решил запутанную тяжбу человека со змеей.

Созвав совет, король разрешает лису попробовать вновь оправдать-ся. Рейнеке прикидывается сам обманутым зайцем Лямпе и бараном Бэллином. Они выкрали все его богатства, и теперь он не знает, где искать их. 'Так слово за словом придумывал Рейнеке басни. Все и развесили уши...'

Поняв, что словами лиса не перехитришь, Изегрим вызывает его на поединок. Но и здесь Рейнеке оказывается умнее. Он натирает свое тело перед боем жиром, а во время схватки то и дело выпускает свою едкую жидкость и сыплет волку хвостом в глаза песок. С тру-дом, но лис побеждает Изегрима. Король, убедившись в правоте Рей-неке, назначает его канцлером государства и вручает государственную печать.

Е. А. Коркмазова

Герман и Доротея (Hermann und Dorothea) - Поэма (1797)

Действие происходит в провинциальном немецком городке в период французской буржуазной революции. Поэма состоит из девяти песен, каждая из которых носит имя одной из греческих муз - покрови-тельниц разных видов искусств. Имена муз определяют и содержание каждой песни.

По дорогам, идущим от Рейна, тянутся обозы с беженцами. Не-счастные люди спасаются с уцелевшим добром от хаоса, возникшего в приграничных областях Германии и Франции в результате француз-ской революции.

Небогатая чета из близлежащего городка посылает своего сына Германа передать людям, попавшим в беду, кое-что из одежды и съестного. Молодой человек встречает на дороге отставшую от основ-

[414]

ной массы беженцев фуру (повозку, запряженную волами). Впереди идет девушка, которая обращается к нему с просьбой помочь им. В повозке молодая женщина только что родила ребенка, а его даже не во что завернуть. С радостью отдает ей Герман все, что собрала ему мать, и возвращается домой.

Родители уже давно мечтают женить Германа. Напротив их дома живет богатый купец, у которого на выданье три дочери. Он богат и со временем все его добро перейдет к наследницам. Отец Германа, который мечтает о невестке с достатком, советует сыну посвататься к младшей дочери купца, но тот не хочет знаться с чопорными и ко-кетливыми девицами, часто насмехающимися над его простыми ма-нерами. Действительно, Герман всегда неохотно учился в школе, был равнодушен к наукам, зато добр, 'отменный хозяин и славный ра-ботник'.

Заметив перемену настроения сына после встречи с беженцами, мать Германа, женщина простая и решительная, выведывает у него, что он познакомился там с девушкой, которая тронула его сердце. Боясь потерять ее в этой всеобщей сутолоке, он хочет теперь же ее объявить своей невестой. Мать и сын просят отца дать разрешение на брак Германа с незнакомкой. За молодого человека заступаются и пастырь с аптекарем, которые как раз зашли к отцу в гости.

Втроем, пастырь, аптекарь и сам Герман, едут в деревню, где, как им известно, остановились беженцы на ночлег. Они хотят увидеть из-бранницу молодого человека и расспросить у спутников о ней. От судьи, с которым познакомился пастырь в деревне, он узнает, что не-знакомка обладает решительным характером. У нее на руках оста-лись малолетние дети. Когда на их дом напали мародеры, она выхватила у одного из них саблю и зарубила его, а остальных четве-рых ранила, тем самым защитив свою жизнь и жизнь детей.

Пастырь с аптекарем возвращаются в дом родителей Германа, а молодой человек остается, он хочет сам откровенно поговорить с де-вушкой и признаться ей в своих чувствах. Он встречает Доротею, так зовут незнакомку, около деревни, у колодца. Герман честно признает-ся ей, что вернулся сюда за ней, так как ему понравились ее привет-ливость и расторопность, а его матушке нужна хорошая помощница в доме. Доротея, думая, что молодой человек зовет ее в работницы, соглашается. Она относит воду своим спутникам, прощается с ними, хотя они очень неохотно расстаются с ней, и, взяв свой узелок, идет с Германом.

Родители приветливо встречают их, молодой же человек, улучив момент, просит пастыря разъяснить Доротее, что не как служанку он

[415]

привел ее в дом, а как будущую хозяйку. Тем временем отец Герма-на, неловко пошутив насчет удачного выбора сына, вызывает смуще-ние у Доротеи. Тут и пастырь пристает к ней с расспросами о том, как она отнесется к тому, что ее молодой хозяин собирается женить-ся. Расстроенная девушка уже собирается уйти. Как оказалось, Гер-ман тоже сразу приглянулся ей, и в глубине души она рассчитывала, что со временем ей удастся завоевать его сердце. Не в силах больше молчать, юноша открывается Доротее в своей любви и просит про-щения за свою застенчивость, которая помешала ему это сделать раньше.

Молодые люди счастливы, что нашли друг друга. Сняв с родителей Германа их обручальные кольца, пастырь обручает ими и благословля-ет 'новый союз, столь похожий на старый', но, оказывается, на паль-це Доротеи уже есть обручальное кольцо. Девушка рассказывает о своем женихе, который, вдохновленный любовью к свободе, узнав о революции, поспешил в Париж и там погиб. В благородном Германе рассказ Доротеи только укрепляет решимость связать "свою жизнь на-всегда с ней и защищать ее в это тяжелое время 'с доблестью мужа'.

Е. А. Коркмазова

Иоганн Кристоф Фридрих Шиллер (Johann Christoph Friedrich Schiller) 1759-1805

Разбойники (Die Räuber) (1781)

Действие происходит в современной автору пьесы Германии. Сюжет разворачивается в течение двух лет. Драме предпослан эпиграф Гип-пократа, который в русском переводе звучит так: 'Чего не исцеляют лекарства, исцеляет железо; чего не исцеляет железо, исцеляет огонь'.

В основе сюжета лежит семейная трагедия. В родовом замке ба-ронов фон Моор живут отец, младший сын - Франц и воспитанни-ца графа, невеста старшего сына, Амалия фон Эдельрейх. Завязкой служит письмо, полученное якобы Францем от 'лейпцигского кор-респондента', в котором повествуется о беспутной жизни находяще-гося в университете в Лейпциге Карла фон Моора, старшего сына графа. Опечаленный плохими новостями старик фон Моор позволяет Францу написать письмо Карлу и сообщить ему, что разгневанный поведением своего старшего сына граф лишает его наследства и свое-го родительского благословения.

В это время в Лейпциге, в корчме, где собираются обычно студен-ты Лейпцигского университета, Карл фон Моор ждет ответа на свое письмо к отцу, в котором он чистосердечно раскаивается в своей рас-путной жизни и обещает впредь заниматься делом. Приходит письмо

[417]

гемских лесах, отбирать у богатых путников деньги и пускать их в оборот. Бедным студентам эта мысль кажется заманчивой, но им нужен атаман, и, хотя сам Шпигельберг рассчитывал на эту долж-ность, все единогласно выбирают Карла фон Моора. Надеясь, что 'кровь и смерть' заставят его позабыть прежнюю жизнь, отца, не-весту, Карл дает клятву верности своим разбойникам, а те в свою очередь присягают ему.

Теперь, когда Францу фон Моору удалось изгнать своего старшего брата из любящего сердца отца, он пытается очернить его и в глазах его невесты, Амалии. В частности, он сообщает ей, что бриллианто-вый перстень, подаренный ею Карлу перед разлукой в залог верности, тот отдал развратнице, когда ему уже нечем было заплатить за свои любовные утехи. Он рисует перед Амалией портрет болезненного ни-щего в лохмотьях, изо рта которого разит 'смертоносной дурно-той' - таков ее любимый Карл теперь. Но не так-то просто убедить любящее сердце, Амалия отказывается верить Францу и прогоняет его прочь.

Но в голове Франца фон Моора уже созрел новый план, который наконец поможет ему осуществить свою мечту, стать обладателем на-следства графов фон Моор. Для этого он подговаривает побочного сына одного местного дворянина, Германа, переодеться и, явившись к старику Моору, сообщить, что он был свидетелем смерти Карла, ко-торый принимал участие в сражении под Прагой. Сердце больного графа вряд ли выдержит это ужасное известие. За это Франц обещает Герману вернуть ему Амалию фон Эдельрейх, которую некогда у него отбил Карл фон Моор.

Так все и происходит. Старик Моор вспоминает с Амалией своего старшего сына. В это время является переодетый Герман. Он расска-зывает о Карле, оставленном без всяких средств к существованию, а потому решившем принять участие в прусско-австрийской кампании. Война забросила его в Богемию, где он геройски погиб. Умирая, он просил передать свою шпагу отцу, а портрет Амалии вернуть ей вместе с ее клятвой верности. Граф фон Моор винит себя в смерти сына, он откидывается на подушки, и его сердце, кажется, останавли-вается. Франц радуется долгожданной смерти отца.

Тем временем в Богемских лесах разбойничает Карл фон Моор. Он смел и часто играет со смертью, так как утратил интерес к жизни. Свою долю добычи атаман отдает сиротам. Он карает бога-тых, грабящих простых людей, следует принципу: 'Мое ремесло -возмездие, месть - мой промысел'.

[418]

А в родовом замке фон Мооров правит Франц. Он достиг своей цели, но удовлетворения не чувствует: Амалия по-прежнему отказы-вается стать его женой. Герман, понявший, что Франц обманул его, открывает фрейлин фон Эдельрейх 'страшную тайну' - Карл фон Моор жив и старик фон Моор тоже.

Карл со своей шайкой попадает в окружение богемских драгун, но им удается вырваться из него ценой гибели всего одного бойца, богемские же солдаты потеряли около 300 человек. В отряд фон Моора просится чешский дворянин, потерявший все свое состояние, а также возлюбленную, которую зовут Амалия. История молодого че-ловека всколыхнула в душе Карла прежние воспоминания, и он ре-шает вести свою шайку во Франконию со словами: 'Я должен ее видеть!'

Под именем графа фон Бранда из Мекленбурга Карл проникает в свой родовой замок. Он встречает свою Амалию и убеждается, что она верна 'погибшему Карлу'. В галерее среди портретов предков он останавливается у портрета отца и украдкой смахивает слезу. Никто не узнает старшего сына графа, лишь всевидящий и вечно всех подо-зревающий Франц угадывает в госте своего старшего брата, но нико-му не говорит о своих догадках. Младший фон Моор заставляет своего старого дворецкого Даниэля дать клятву, что тот убьет приез-жего графа. По шраму на руке дворецкий узнает в графе фон Бранде Карла, тот не в силах лгать старому слуге, воспитавшему его, но те-перь он должен торопиться навсегда покинуть замок. Перед исчезно-вением он решает все же повидать Амалию, которая испытывает к графу чувства, которые у нее прежде были связаны только с одним человеком - Карлом фон Моором. Неузнанный гость прощается с фрейлин.

Карл возвращается к своим разбойникам, утром они покинут эти места, а пока он бродит по лесу, в темноте он слышит голос и видит башню. Это Герман пришел украдкой, чтобы накормить узника, за-пертого здесь. Карл срывает замки с башни и освобождает старика, иссохшего, как скелет. узником оказывается старик фон Моор, кото-рый, к своему несчастью, не умер тогда от вести, принесенной Герма-ном, но когда он пришел в себя в гробу, то сын его Франц тайно от людей заточил его в эту башню, обрекая на холод, голод и одиночест-во. Карл, выслушав историю своего отца, не в силах больше терпеть и, несмотря на родственные узы, которые связывают его с Францем, приказывает своим разбойникам ворваться в замок, схватить брата и доставить сюда живьем.

Ночь. Старый камердинер Даниэль прощается с замком, где он

[419]

провел всю свою жизнь. Вбегает Франц фон Моор в халате со свечой в руке. Он не может успокоиться, ему приснился сон о Страшном суде, на котором его за грехи отправляют в преисподнюю. Он умоля-ет Даниэля послать за пастором. Всю свою жизнь Франц был безбож-ником, и даже теперь с пришедшим пастором он не может примириться и пытается вести диспут на религиозные темы. В этот раз ему не удается с обычной легкостью посмеяться над тезисом о бессмертии души. Получив от пастора подтверждение, что самыми тяжкими грехами человека являются братоубийство и отцеубийство, Франц пугается и понимает, что душе его не избежать ада.

На замок нападают разбойники, посланные Карлом, они поджига-ют замок, но схватить Франца им не удается. В страхе он сам удавли-вается шнурком от шляпы.

Исполнившие приказ члены шайки возвращаются в лес близ замка, где их ждет Карл, так и не узнанный своим отцом. С ними приходит Амалия, которая бросается к разбойнику Моору, обнимает его и называет своим женихом. Тогда в ужасе старик Моор узнает в предводителе этих бандитов, воров и убийц своего любимого старше-го сына Карла и умирает. Но Амалия готова простить своего возлюб-ленного и начать с ним новую жизнь. Но их любви мешает клятва верности, данная Моором своим разбойникам. Поняв, что счастье не-возможно, Амалия молит только об одном - о смерти. Карл закалы-вает ее.

Разбойник Моор испил свою чашу до конца, он понял, что свет злодеяниями не исправишь, его жизнь кончена, он решает сдаться в руки правосудия. Еще по дороге в замок Мооров он разговаривал с бедняком, у которого большая семья, теперь Карл идет к нему, чтобы тот, сдав 'знаменитого разбойника' властям, получил за его голову тысячу луидоров.

Е. А. Коркмазова

Заговор Фиеско в Генуе (Die Verschwörung des Fiesko zu Genua) - Республиканская трагедия (1783)

Место и время событий автор точно указывает в конце перечня дей-ствующих лиц - Генуя, 1547 г. Пьесе предпослан эпиграф римского историка Саллюстия о Каталине: 'Сие злодейство почитаю из ряда вон выходящим по необычности и опасности преступления'.

[420]

Молодая жена графа Фиеско ди Лаванья, предводителя республи-канцев в Генуе, - Леонора ревнует своего мужа к Джулии, сестре правителя Генуи. Граф действительно ухаживает за этой кокетливой вдовствующей графиней, и она просит у Фиеско в залог любви пода-рить ей медальон с портретом Леоноры, ему же отдает свой.

Племянник Дории, правителя Генуи, Джанеттино подозревает, что в Генуе республиканцы готовят заговор против его дяди. Чтобы избежать переворота, он нанимает мавра убить главу республиканцев Фиеско. Но вероломный мавр выдает план Джанеттино графу ди Ла-ванья и переходит к нему на службу.

В доме республиканца Веррины большое горе, его единственная дочь Берта изнасилована. Преступник был в маске, но по описанию дочери несчастный отец догадывается, что это дело рук племянника Дории. Пришедший к Веррине просить руки Берты Бургоньино ста-новится свидетелем страшного проклятия отца; тот запирает свою дочь в подземелье собственною дома, пока кровь Джанеттино не смоет позор с его рода.

К Фиеско приходят дворяне Генуи, они рассказывают ему о скан-дале в синьории, произошедшем при выборах прокуратора. Джанет-тино сорвал выборы, он проткнул при голосовании шпагой шар дворянина Цибо со словами: 'Шар недействителен! Он с дырой!' В обществе недовольство правлением Дории явно достигло предела. Это понимает Фиеско. Он хочет воспользоваться настроением генуэзцев и осуществить государственный переворот. Граф просит мавра разы-грать сцену покушения на него. Как ди Лаванья и предполагал, народ арестовывает 'преступника', тот 'сознается', что подослан племян-ником Дории. Народ возмущен, его симпатии на стороне Фиеско.

К Джанеттино является его доверенный Ломеллино. Он предуп-реждает племянника Дории об опасности, нависшей над ним в связи с предательством мавра. Но Джанеттино спокоен, он уже давно за-пасся письмом с подписью императора Карла и его печатью. В нем сказано, что двенадцать сенаторов Генуи должны быть казнены, а мо-лодой Дория станет монархом.

В дом Фиеско приходят генуэзские патриции-республиканцы. Их цель - склонить графа взять на себя руководство заговором против герцога. Но ди Лаванья опередил их предложение, он показывает им письма, в которых сообщается о прибытии в Геную для 'избавления от тирании' солдат из Пармы, 'золота из Франции', 'четырех галер папы римского'. Дворяне не ожидали такой расторопности от Фиес-ко, они договариваются о сигнале к выступлению и расходятся.

По дороге Веррина вверяет своему будущему зятю Бургоньино

[421]

тайну, что он убьет Фиеско, как только тиран Дория будет свергнут, ибо прозорливый старый республиканец подозревает, что цель графа - не установление республики в Генуе. Ди Лаванья сам хочет занять место герцога.

Мавр, посланный Фиеско в город с целью узнать настроение гену-эзцев, возвращается с сообщением о намерении Джанеттино казнить двенадцать сенаторов, в том числе и графа. Он принес также поро-шок, который графиня Империали просила его подсыпать в чашку с шоколадом Леоноре. Фиеско срочно созывает заговорщиков и сооб-щает им о письме императора у племянника Дории. Восстание долж-но начаться этой же ночью.

Поздним вечером в доме Фиеско собираются генуэзские дворяне якобы на представление комедиантов. Граф произносит пламенную речь, в которой призывает их свергнуть тиранов Генуи, и раздает ору-жие. Последним в дом врывается Кальканьо, который только что из дворца герцога. Там он видел мавра, он предал их. Все в смятении. Стремясь овладеть ситуацией, Фиеско говорит, что сам послал туда своего слугу. Появляются немецкие солдаты, охраняющие герцога Дорию. Они вводят мавра, с ним записка, в которой тиран Генуи со-общает графу, что он оповещен о заговоре и нынче ночью нарочно отошлет своих телохранителей. Благородство и честь не позволяют Фиеско в такой ситуации напасть на Дорию. Республиканцы же не-преклонны, они требуют вести их на штурм герцогского дворца.

На представление мнимых комедиантов в дом графа приглашена и Джулия. На глазах у своей жены Леоноры Фиеско разыгрывает сцену, добиваясь от графини Империали признания в любви. Вопре-ки ожиданию, граф ди Лаванья отвергает пламенную любовь ковар-ной кокетки, он зовет находящихся в доме дворян, возвращает Джулии при свидетелях порошок, которым она хотела отравить его жену, и 'шутовскую побрякушку' - медальон с ее портретом, саму же графиню приказывает арестовать. Честь Леоноры восстановлена.

Оставшись наедине со своей женой, Фиеско признается ей в любви и обещает, что скоро она станет герцогиней. Леонора стра-шится власти, ей милее уединенная жизнь в любви и согласии, к этому идеалу она пытается склонить и своего мужа. Граф ди Лаванья, однако, уже не в силах переиначить ход событий, звучит пушечный выстрел - сигнал к началу восстания.

Фиеско бросается к дворцу герцога, изменив голос, он советует Андреа Дории бежать, конь ждет его у дворца. Тот сначала не согла-шается. Но, услышав шум на улице, Андреа под прикрытием охраны бежит из дворца. Тем временем Бургоньино убивает племянника

[422]

Дории и спешит к дому Веррины сообщить Берте, что она отомщена и может покинуть свою темницу. Берта соглашается стать женой своего защитника. Они бегут в гавань и на корабле покидают город.

В Генуе царит хаос. Фиеско встречает на улице человека в пурпур-ном плаще, он думает, что это Джанеттино, и закалывает племянни-ка герцога. Откинув плащ убитого, ди Лаванья узнает, что заколол свою жену. Леонора не смогла усидеть дома, она бросилась в битву, чтобы быть рядом со своим супругом. Фиеско убит горем.

Герцог Андреа Дория не в силах покинуть Геную. Он возвращает-ся в город, предпочитая смерть вечному скитанию.

Придя в себя после смерти Леоноры, Фиеско облачается в пурпур-ный плащ, символ герцогской власти в Генуе. В таком виде его заста-ет Веррина. Республиканец предлагает графу сбросить одежду тирана, но тот не соглашается, тогда Веррина увлекает ди Лаванья в гавань, где при восхождении по трапу на галеру сбрасывает Фиеско в море. Запутавшись в плаще, граф тонет. Спешащие на помощь заговорщи-ки сообщают Веррине, что Андреа Дория вернулся во дворец и поло-вина Генуи перешла на его сторону. Веррина тоже возвращается в город, чтобы поддержать правящего герцога.

Е. А. Коркмазова

Дон Карлос инфант испанский (Don Karlos Infant von Spanien) - Драматическая поэма (1783-1787)

Действие происходит в Испании в 1568 г., на тринадцатом году цар-ствования короля Филиппа II. Основу сюжета составляет история вза-имоотношений Филиппа II, его сына дона Карлоса, наследника испанского престола, и жены - королевы Елизаветы.

В Аранжусе, резиденции испанского короля близ Мадрида, нахо-дится весь испанский двор. Здесь и сын короля - дон Карлос. Ко-роль холоден к нему, он занят государственными делами и своей молодой женой, которая прежде была невестой дона Карлоса. К сыну же Филипп II приставил своих слуг, чтобы они шпионили за ним.

В Аранжус приезжает из Фландрии маркиз Поза, друг детства принца, с которым у него связаны трогательные воспоминания. Ин-фант открывается ему в преступной любви к своей мачехе, и маркиз устраивает дону Карлосу свидание с Елизаветой наедине. В ответ на пылкие любовные признания принца она просит его направить свою

[423]

любовь на несчастное испанское королевство и передает ему несколь-ко писем со 'слезами Нидерландов'.

Прочтя эти письма, дон Карлос решает просить отца назначить его наместником в Нидерланды, вместо предполагаемого на эту должность жестокого герцога Альбы. Это намерение одобряет и мар-киз Поза.

Двор короля переезжает в королевский дворец в Мадриде. С тру-дом дон Карлос добивается аудиенции у Филиппа. Он просит послать его во Фландрию, где он обещает усмирить бунт в Брабанте. Король отказывает, он считает, что место принца при дворе, во Фландрию же отправится герцог Альба.

Дон Карлос разочарован, в это время паж королевы передает ему тайно любовную записку с просьбой прийти на свидание на половину Елизаветы. Принц уверен, что записка от королевы, он приходит в указанное место и встречает там фрейлину Елизаветы, принцессу Эболи. Инфант в недоумении. Эболи объясняется ему в любви, она ищет у него защиты от посягательств на собственную невинность и в доказательство дает принцу письмо. Дон Карлос с трудом начинает понимать свою трагическую ошибку, принцесса же, видя равнодушие к ней, догадывается, что знаки внимания инфанта, которые она при-нимала на свой счет, на самом деле относились к королеве. Эболи гонит принца, но перед этим просит вернуть ей ключ, который пере-дал дону Карлосу паж, и любовное письмо к ней короля, которое она только что сама дала принцу. Дон Карлос поражен известием об от-ношении Филиппа к принцессе Эболи, он уходит, но письмо уносит с собой.

Между тем при дворе короля у принца есть враги, которым не нравится неуравновешенный нрав наследника престола. Духовник ко-роля Доминго и герцог Альба считают, что такой монарх будет очень неудобен на испанском троне. Единственное средство убрать дона Карлоса - это заставить поверить короля в любовь королевы к сыну, в этом деле, как сообщает Доминго, у них есть союзница - прин-цесса Эболи, в которую влюблен Филипп.

Узнав об отказе короля послать во Фландрию принца, Поза огор-чается. Дон Карлос показывает другу письмо короля к принцессе Эболи. Маркиз предостерегает инфанта от интриг оскорбленной принцессы, но в то же время стыдит его за желание воспользоваться похищенным письмом. Поза разрывает его и в ответ на страдания несчастного инфанта обещает вновь устроить его свидание с короле-вой.

От герцога Альбы, Доминго и принцессы Эболи Филипп II узнает об 'измене' Елизаветы, он теряет покой и сон, ему везде мерещатся

[424]

заговоры. В поисках честного человека, который помог бы ему уста-новить истину, взгляд короля останавливается на маркизе Поза.

Разговор Филиппа с маркизом больше всего напоминает разговор слепого с глухим. Поза считает своим долгом прежде всего замолвить слово за свою страдающую Фландрию, где душат свободу людей. Ста-рик же монарх печется лишь о личном благополучии. Филипп просит маркиза 'войти в доверие к сыну', 'испытать и сердце королевы' и доказать свою преданность престолу. уходя, благородный гранд все же надеется, что ему удастся добиться свободы для своей родины.

В качестве посланника Филиппа Поза получает свидание наедине с королевой. Он просит Елизавету уговорить дона Карлоса отправиться в Нидерланды без благословения короля. Он уверен, что королевско-му сыну удастся собрать под свои знамена 'бунтовщиков', и тогда отец, увидев усмиренную Фландрию, сам назначит ею наместником в эту провинцию. Королева сочувствует патриотическим планам марки-за Позы и назначает доку Карлосу свидание.

Маркиз Поза передает королю личные письма дона Карлоса. Среди них монарх по почерку узнает записку принцессы Эболи, ко-торая, желая доказать измену Елизаветы мужу, взломала шкатулку королевы и выкрала письма дона Карлоса, написанные Елизавете, как оказалось, еще до ее замужества. Поза просит у короля бумагу с его подписью, которая позволила бы ему в крайнем случае арестовать не-уравновешенного принца. Филипп дает такой документ.

При дворе поведение маркиза Позы вызывает недоумение, кото-рое достигает предела, когда гранд приказывает арестовать дона Кар-лоса на основании письма короля. В это время появляется директор почты дон Раймонд де Таксис, он приносит письмо Позы, которое адресовано принцу Оранскому, находящемуся в Брюсселе. Оно долж-но всем все разъяснить.

Принцесса Эболи сообщает Елизавете об аресте инфанта и, тер-заемая муками совести, сознается в своем злодействе против короле-вы, та приказывает сослать ее в монастырь святой Марии.

После свидания с королевой, на котором он просит Елизавету на-помнить принцу об их юношеской клятве, маркиз Поза отправляется в тюрьму к своему другу дону Карлосу. Зная, что эта их встреча пос-ледняя, он раскрывает инфанту свой план. Чтобы спасти Карлоса, он написал письмо принцу Оранскому о своей мнимой любви к короле-ве и о том, что инфант дон Карлос был выдан им Филиппу лишь для отвода глаз. Поза уверен, что его письмо попадет в руки монарха. Принц потрясен, он готов бежать к отцу-королю просить прощения для себя и маркиза, но поздно: раздается выстрел, маркиз Поза пада-ет и умирает.

[425]

В тюрьму, чтобы освободить сына, приходит Филипп с грандами. Но вместо благодарного и покорного дона Карлоса он находит там убитого горем человека, который обвиняет короля в смерти друга. Вокруг тюрьмы нарастает шум, это в Мадриде начинается мятеж на-рода, который требует освобождения принца.

В это время в руки к шпионам герцога Альбы попадает монах-картезианец. При нем были письма маркиза Позы во Фландрию, в которых речь идет о побеге наследного принца в Нидерланды, где он возглавит восстание за независимость этой страны. Письма герцог Альба незамедлительно передает испанскому королю.

Король Филипп призывает к себе Великого инквизитора. Его мучит мысль, что детоубийство является тяжким грехом, в то время как он решил избавиться от своего сына. Чтобы умиротворить свою совесть, старый монарх хочет заручиться в своем преступлении под-держкой церкви. Великий инквизитор говорит, что церковь способна простить сыноубийство и приводит аргумент: 'Во имя справедливос-ти извечной сын божий был распят*. Он готов принять на себя от-ветственность за смерть инфанта, только бы на троне не оказался поборник свободы.

Наступает ночь, дон Карлос приходит на свидание с Елизаветой. Он отправляется во Фландрию, полный решимости во имя дружбы совершить то, о чем они мечтали с маркизом. Королева благословляет его. Появляется король с Великим инквизитором. Королева падает в обморок и умирает, Филипп без тени сомнения передает своего сына в руки Великого инквизитора.

Е. А. Коркмазова

Коварство и любовь (Kabale und Liebe) - Мещанская трагедия (1784)

Действие разворачивается в Германии XVIII в., при дворе одного из немецких герцогов.

Сын президента фон Вальтера влюблен в дочь простого музыканта Луизу Миллер. Ее отец относится к этому с недоверием, так как брак аристократа с мешанкой невозможен. На руку Луизы претендует и секретарь президента - Вурм, он уже давно посещает дом Милле-ров, но девушка не испытывает к нему никаких чувств. Сам музы-кант понимает, что Вурм более подходящая партия для Луизы, хотя

[426]

он Миллеру и не по сердцу, но последнее слово здесь за самой доче-рью, отец не собирается принуждать ее ни за кого выходить замуж,

Вурм сообщает президенту об увлечении его сына дочерью меща-нина Миллера. Фон Вальтер не воспринимает это всерьез. Мимолет-ное чувство, возможно, даже появление на свет здорового побочного внука - все это не новость в дворянском мире. Для своего сына г-н президент уготовил другую судьбу. Он хочет женить его на леди Мильфорд, фаворитке герцога, чтобы иметь возможность через нее овладеть доверием герцога. Известие секретаря заставляет фон Валь-тера ускорить ход событий: о своей предстоящей женитьбе сын дол-жен узнать немедленно.

Возвращается домой Фердинанд. Отец пытается поговорить с ним о его будущем. Сейчас ему двадцать лет, а он уже в чине майора. Если и дальше он будет слушаться отца, то ему уготовано место в со-седстве с троном. Сейчас сын должен жениться на леди Мильфорд, что окончательно упрочит его положение при дворе. Майор фон Вальтер отказывается от предложения отца взять в жены 'привилеги-рованную прелестницу', ему противны делишки президента и то, как он их 'обделывает* при дворе герцога. Место возле трона его не пре-льщает. Тогда президент предлагает Фердинанду жениться на графине Остгейм, которая из их круга, но в то же время не опорочила себя дурной репутацией. Молодой человек опять не согласен, оказывается, он не любит графиню. Пытаясь сломить упрямство сына, фон Вальтер приказывает ему посетить леди Мильфорд, известие о его предстоя-щем браке с которой уже разнесено по всему городу.

Фердинанд врывается в дом леди Мильфорд. Он обвиняет ее, что она хочет своим замужеством с ним обесчестить его. Тогда Эмилия, которая тайно влюблена в майора, рассказывает ему историю своей жизни. Потомственная герцогиня Норфольк, она вынуждена была бе-жать из Англии, оставив там все свое состояние. Родных у нее не ос-талось. Герцог воспользовался ее молодостью и неопытностью и превратил в свою дорогую игрушку. Фердинанд раскаивается в своей грубости, но сообщает ей, что не в силах жениться на ней, так как любит дочь музыканта Луизу Миллер. Рушатся все планы Эмилии на личное счастье. 'Вы губите себя, меня и еще третье лицо', - говорит она майору. Леди Мильфорд не может отказаться от брака с Ферди-нандом, так как ей 'не смыть позора', если подданный герцога от-вергнет ее, поэтому вся тяжесть борьбы ложится на плечи майора.

Президент фон Вальтер является в дом музыканта. Он пытается унизить Луизу, называя ее продажной девкой, которая ловко завлекла в свои сети сына дворянина. Однако, справившись с первым волнени-

[427]

ем, музыкант и его дочь держатся с достоинством, они не стыдятся своего происхождения. Миллер в ответ на запугивания фон Вальтера даже указывает ему на дверь. Тогда президент хочет арестовать Луизу и ее мать и приковать их к позорному столбу, а самого музыканта бросить в острог. Подоспевший вовремя Фердинанд шпагой защища-ет свою возлюбленную, он ранит полицейских, но это не помогает. Ему ничего не остается, как прибегнуть к 'дьявольскому средству', он шепчет на ухо отцу, что расскажет всей столице, как он убрал своего предшественника. Президент в ужасе покидает дом Миллера.

Выход из сложившейся ситуации ему подсказывает коварный сек-ретарь Вурм. Он предлагает сыграть на чувстве ревности Фердинанда, подбросив ему записку, написанную Луизой к вымышленному воз-любленному. Это должно склонить сына к женитьбе на леди Мильфорд. Подставным возлюбленным Луизы президент уговорил стать гофмаршала фон Кальба, который вместе с ним составлял фальшивые письма и отчеты, чтобы убрать с поста его предшественника.

Вурм отправляется к Луизе. Он сообщает ей, что ее отец в остроге и ему грозит криминальный процесс, а мать в работном доме. По-слушная дочь может освободить их, если напишет под диктовку Вурма письмо, а также примет присягу признавать это письмо добровольным. Луиза соглашается. Письмо, 'потерянное' фон Кальбом, попадает в руки к Фердинанду, тот вызывает гофмаршала на дуэль. Трусливый фон Кальб пытается все объяснить майору, но страсть мешает тому услышать откровенное признание.

Тем временем леди Мильфорд устраивает в своем доме встречу с Луизой. Она хотела унизить девушку, предложив ей у себя место ка-меристки. Но дочь музыканта проявляет такое благородство по отно-шению к сопернице, что униженная Эмилия покидает город. Она бежит в Англию, раздав все свое имущество слугам.

Пережившая так много за последние дни Луиза хочет покончить с жизнью, но домой возвращается ее старик отец. Слезами ему удается отговорить дочь от страшного поступка, появляется Фердинанд. Он показывает Луизе письмо. Дочь Миллера не отрицает, что оно напи-сано ее рукой. Майор вне себя, он просит Луизу принести ему лимо-наду, музыканта же посылает к президенту фон Вальтеру с просьбой передать от него письмо и сказать, что он не придет к ужину. Остав-шись наедине со своей возлюбленной, Фердинанд незаметно добавля-ет в лимонад яд, пьет сам и дает страшное зелье Луизе. Предстоящая смерть снимает печать клятвы с уст Луизы, и она сознается, что на-писала записку по приказу президента, чтобы спасти своего отца от тюрьмы. Фердинанд в ужасе, Луиза умирает.

[428]

В комнату вбегают фон Вальтер и старик Миллер. Фердинанд об-виняет своего отца в смерти невинной девушки, тот указывает на Вурма. Появляется полиция, Вурма арестовывают, но он не намерен всю вину брать на себя. Фердинанд умирает, перед смертью он про-щает отца.

Е. А. Коркмазова

Валленштейн (Wallenstein) - Драматическая поэма (1796-1799)

Поэма начинается с пролога, в котором от имени автора дается крат-кая характеристика Германии в эпоху Тридцатилетней войны (1618-1648), описывается главное действующее лицо - генералис-симус имперских войск Валленштейн, а также точно указывается время происходящего - 1634 г.

Действие пьесы 'Лагерь Валленштейна' разворачивается близ одного из крупнейших городов Богемии, Пильзена. Здесь расположи-лись войска императора под предводительством герцога Фридландского. Сюжета в этой части трилогии нет, это сцены из жизни простых солдат. Вот маркитантка с сыном, которая уже давно кочует с ар-мией. Вот наемные солдаты из разных мест, они уже не раз сменили своих хозяев в поисках более надежного заработка. Они всегда рады обменять награбленное добро, проиграть его в карты, выпить стакан-чик вина за своего удачливого герцога Фридландского. Среди них и капуцин, который пытается наставить солдат на путь праведной жизни. В лагерь забредают и крестьяне близлежащих разоренных войной деревень с целью чем-нибудь поживиться здесь. Одного из них, игравшего в фальшивые кости, солдаты ловят, но потом отпуска-ют.

По лагерю ходит слух, что большую часть армии император соби-рается направить в Нидерланды, но солдаты не хотят подчиняться приказу императора. Валленштейн им 'родной отец', это он объеди-нил множество различных полков в единую армию, он платит им жа-лованье из собственного кармана, их желание - это остаться с ним. Солдаты решают, чтобы каждый полк написал рапорт с просьбой ос-таться со своим генералом, а Макс Пикколомини, командир кира-сирского полка, пусть передаст их императору.

[429]

Пережившая так много за последние дни Луиза хочет покончить с жизнью, но домой возвращается ее старик отец. Слезами ему удается отговорить дочь от страшного поступка, появляется Фердинанд. Он показывает Луизе письмо. Дочь Миллера не отрицает, что оно напи-сано ее рукой. Майор вне себя, он просит Луизу принести ему лимо-наду' музыканта же посылает к президенту фон Вальтеру с просьбой передать от него письмо и сказать, что он не придет к ужину. Остав-шись наедине со своей возлюбленной, Фердинанд незаметно добавля-ет в лимонад яд, пьет сам и дает страшное зелье Луизе. Предстоящая смерть снимает печать клятвы с уст Луизы, и она сознается, что на-писала записку по приказу президента, чтобы спасти своего отца от тюрьмы. Фердинанд в ужасе, Луиза умирает.

[428]

Е, А. Коркмазова

Валленштейн (Wallenstein) - Драматическая поэма (1796- 1799 )

По лагерю ходит слух, что большую часть армии император соби-рается направить в Нидерланды, но солдаты не хотят подчиняться приказу императора, Валленштейн им 'родной отец', это он объеди-нил множество различных полков в единую армию, он платит им жа-лованье из собственного кармана, их желание - это остаться с ним. Солдаты решают, чтобы каждый полк написал рапорт с просьбой ос-таться со своим генералом, а Макс Пикколомини, командир кира-сирского полка, пусть передаст их императору.

[429]

Во второй части трилогии место действия переносится в Пильзен. В ратуше города собираются командиры тридцати полков, стоящих у стен Пильзена. Здесь же министр императора фон Квестенберг с приказами монарха. По слухам, он прислан, чтобы сместить Вал-ленштейна. В разговорах между собой командиры полков Илло, Бутлер, Изолани поддерживают герцога Фридландского. Фон Квестенберг беседует с другом герцога, Октавио Пикколомини, который в душе на стороне императора, ему не нравится стремление Валленштейна к самостоятельности.

В ратушу прибывают жена и дочь герцога Фридландского, кото-рых в дороге из Австрии сопровождал Макс Пикколомини. Валленштейн беседует со своей женой, его интересует прежде всего их визит в Вену. Герцогиня с горечью сообщает мужу, что отношение при дворе к ним переменилось, из милости и доверия все переросло в 'церемонный этикет'. Из писем, полученных из Вены, генералисси-мус узнает, что ему найден преемник, сын императора, юный Ферди-нанд. Валленштейну необходимо принять решение о своих даль-нейших действиях, но он медлит.

В замке герцога собираются командиры полков. Министр Квес-тенберг передает им приказ императора очистить от войск Богемию и направить их на освобождение от лютеран Регенсбурга. Восемь же полков отправятся в Милан для сопровождения кардинала-инфанта по пути в Нидерланды. Большинство командиров выступают против приказа. Свояк же Валленштейна, граф Терцки, и фельдмаршал Илло разрабатывают план, как им окончательно переманить полки на сто-рону герцога и заставить не подчиниться приказу императора Они составляют текст присяги на верность Валленштейну, которую долж-ны будут подписать командиры полков.

Графиня Терцки, сестра герцога, посвященная в сердечные дела своей племянницы Теклы, пытается внушить ей, что, как дочь до-стойного родителя, она должна покориться воле отца, который ей сам выберет жениха. Текла же любит Макса Пикколомини и увере-на, что сможет отстоять свое чувство в глазах отца, У графини же Терцки другое на уме, она надеется, что любовь Макса к дочери Вал-ленштейна свяжет руки его отцу, и Октавио останется на стороне герцога.

В доме Терцки застолье, на которое приглашены все командиры полков. В конце, когда выпито уже достаточно вина, Илло и граф просят командиров подписать клятву верности Валленштейну, в кото-рой якобы нет ничего противоречащего их присяге императору. Все подписывают, и даже Октавио, лишь Макс Пикколомини под пред-

[430]

логом того, что все дела он всегда делает на свежую голову, уклоня-ется.

Дома между отцом и сыном Пикколомини происходит откровен-ный разговор, в котором Октавио сообщает, что герцог Фридландский собирается отнять у императора войска и передать их врагу - шведам. Для этого на вечеринке у Терцки их и заставили подписать клятву, т. е. присягнуть Валленштейну. Макс не верит, что это идея самого герцога, скорее всего это интриги его окружения. В это время прибывает курьер от командира полка Галлеса, который отказался со своими солдатами прибыть в Пильзен. Он сообщает, что людьми Гал-леса был захвачен посыльный герцога с его письмами к шведам. На них печать с гербом Терцки, и сейчас они на пути в Вену. Октавио показывает сыну имперский указ, по которому, в случае неопровер-жимых доказательств измены Валленштейна, он на короткий срок должен возглавить войска герцога до прибытия Фердинанда. Максу Пикколомини трудно разобраться в этих 'хитросплетениях', он бро-сается в замок к герцогу, чтобы самого его спросить о правде. Его последние слова: 'И прежде чем достигнет день конца, утрачу друга я - или отца'.

Действие последней части драматической поэмы начинается в Пильзене. Астролог предсказал Валленштейну по состоянию планет, что для него наступил благоприятный момент. Приходит граф Терц-ки, письма к шведам перехвачены, значит, их замысел известен врагу. Теперь надо действовать, но герцог Фридландский по-прежнему мед-лит.

К Валленштейну прибыл полковник Врангель от шведов. У него письмо от канцлера, в котором тот предлагает герцогу богемскую ко-рону в обмен на две крепости Эгру и Прагу. Предчувствие не обма-нуло Валленштейна, шведы ему не доверяют. Герцог пытается объяснить Врангелю, что сдача Праги будет означать для него потерю поддержки в войсках, ведь это столица Богемии. Хитрый шведский полковник, уже знающий о судьбе посланца Валленштейна к шведам, понимает, что герцог загнан в угол, обратной дороги в стан импера-тора ему нет, поэтому он готов отказаться от замысла получить Прагу. Все ждут окончательного решения генералиссимуса.

По-прежнему доверяющий Октавио Пикколомини Валленштейн отправляет его во Фрауенберг, где стоят изменившие ему испанские полки. Встав во главе их, Октавио должен будет стоять на месте и со-блюдать нейтралитет. Сына же Пикколомини на всякий случай он оставляет в Пильзене.

В ставке герцога появляется молодой Пикколомини, который

[431]

видит шведского полковника и понимает, что отец его был прав. Он бросается к герцогу, чтобы убедить его не связываться со шведами, иначе имя ему 'предатель'. Валленштейн пытается оправдаться, но молодой герой непреклонен, нельзя изменить своей присяге.

Тем временем Октавио собирается в дорогу, но прежде с помо-щью имперского указа он пытается убедить отдельных командиров полков, стоящих у Пильзена, уйти с ним. Он переманивает Изолани и Бутлера. Бутлер решает даже взять на себя роль лазутчика во вра-жеском стане и остаться с герцогом, чтобы до конца выполнить свой долг перед императором. Возвращается домой после встречи с Валленштейном Макс. Он явно не в себе, все надежды его рухнули, но и с отцом он ехать отказывается.

Текла, узнав об измене отца императору, понимает, что счастье ее с Максом невозможно. К тому же графиня Терцки сообщила Валленштейну о любви дочери к молодому Пикколомини, и тот резко отрицательно отнесся к выбору Теклы. Он желает дочери 'венценос-ного' мужа.

Входят граф Терцки и Илло, Октавио увел из Пильзена часть войск, кроме того, возвратился гонец из Праги, стража схватила его и отняла письмо, адресованное генералиссимусу. Многие города Боге-мии, в том числе и столица, присягнули императору. Валленштейн теряет союзников. В апартаменты герцога просятся десять паппенгеймских кирасир. Они хотят услышать от него лично ответ на обви-нение в измене императору. Валленштейн объясняет, что во имя мира в Германии он заключил временный союз с ненавистными ему шведами, но вскоре он их прогонит. В это время Бутлер сообщает, что полк графа Терцки на своем знамени вместо герба императора водрузил герб герцога Фридландского. Кирасиры поспешно уходят. В полку паппенгеймцев начинается бунт, они требуют от Валленштейна выдать им их командира Макса Пикколомини, которого, по их сведе-ниям, герцог силой удерживает в замке.

Макс действительно находится в замке герцога, он пришел к Текле, чтобы от нее услышать, примет ли она его любовь, если он из-менит своему долгу и императору. Дочь Валленштейна призывает его остаться верным себе, даже если судьбе угодно разлучить их.

Паппенгеймцы тем временем захватили двое городских ворот, они отказываются подчиниться приказу Валленштейна отступить и уже направляют пушки в сторону замка. Герцог Фридландский отпускает Пикколомини и приказывает готовить верные ему полки к походу, он с ними направляется в крепость Эгру.

В Эгре Валленштейн с пятью оставшимися ему верными полками

[432]

ждет подхода шведов, чтобы затем, оставив здесь жену, сестру и дочь, двинуться дальше. Бутлер, по приказу императора, должен взять в плен Валленштейна и не дать ему соединиться со шведскими войска-ми. Комендант крепости, с одной стороны, верен императору, с дру-гой стороны, он знал герцога еще двадцатилетним юношей, когда они вместе с ним были пажами при одном немецком дворе.

В крепость прибывает гонец от шведов. Он рассказывает, что на стоявшие в Нейштадте шведские войска напал Макс Пикколомини со своим полком, превосходящие силы шведов уничтожили всех пап-пенгеймцев. Сам Макс, под которым от удара копья пал конь, был растоптан собственной же конницей. Тело Пикколомини будет нахо-диться в монастыре св. Екатерины, пока туда не прибудет отец. Текла вместе со своей фрейлиной и шталмейстером бежит ночью из кре-пости, чтобы проститься с телом возлюбленного.

Понимая, что шведы совсем рядом и Валленштейн может ускольз-нуть у него из рук, Бутлер принимает решение убить герцога. Снача-ла вместе со своими офицерами он отправляется в покои графа Терцки, где тот пирует вместе с Илло, и убивает графа и фельдмар-шала Илло. Герцог Фридландский собирается ложиться спать, в это время в комнату врывается его астролог и предупреждает, что звезды предвещают Валленштейну беду. Оказавшийся поблизости комендант крепости поддерживает предложение астролога не идти на сговор со шведами, но генералиссимус отправляется отдыхать. Появляется Бут-лер с офицерами, они направляются в покои герцога. В это время ко-мендант крепости видит, что крепость занимают войска императора, он кричит Бутлеру, но поздно - Валленштейн зарезан.

В зале появляется Октавио, он обвиняет Бутлера в убийстве герцо-га. Графиня Терцки тоже умирает, отравив себя. В Эгру прибывает гонец от императора, Октавио дарован титул князя.

Е. А. Коркмазова

Мария Стюарт (Maria Stuart) - Трагедия (1801)

Действие происходит в Англии, в конце 1586 - начале 1587 г. В замке Фотрингей заточена по приказу английской королевы Елизаве-ты ее сводная сестра Мария Стюарт, претендующая на английский престол. С ней ее кормилица Анна Кеннеди. Несмотря на строгости содержания под стражей и многие лишения, Мария продолжает ос-

[433]

таваться непреклонной. Ей не раз уже удавалось подкупать охрану и организовывать заговоры против Елизаветы.

Ее последний страж, Полет, чрезвычайно строг к ней. Но недавно в Фотрингее появился его племянник Мортимер, вернувшийся из странствий по Франции и Италии, где он принял католичество. Там же он стал сторонником Марии и теперь прибыл в Англию, чтобы освободить ее. На его стороне и двенадцать надежных воинов, кото-рые согласны помочь. Мортимер сообщает, что в Лондоне состоялся суд над Марией и ей вынесен смертный приговор. Королева предуп-реждает молодого человека, что в случае провала побега его ждет смерть. Мортимер непреклонен в своем желании освободить леди Стюарт. Уступая ему, Мария пишет письмо графу Лейстеру в Лон-дон, она надеется, что тот поможет Мортимеру и ей.

В Вестминстерском дворце при дворе королевы обсуждают пред-стоящее бракосочетание Елизаветы с герцогом Анжуйским. Сама ко-ролева неохотно согласилась на этот брак. Она вынуждена думать о желании своих подданных иметь законного наследника престола. Но сейчас мысли Елизаветы заняты другим - ей предстоит утвердить решение суда над своей сводной сестрой Марией. Большинство дво-рян из окружения английской королевы во главе с лордом Берли под-держивает приговор суда. За леди Стюарт вступается лишь старый граф Шрусбери, робко поддерживает его и граф Лейстер.

Во дворце появляются Полет с племянником. Полет передает Ели-завете письмо узницы с просьбой о личной встрече. На глазах короле-вы при чтении письма появляются слезы, окружающие уже готовы понять их как знак милосердия к сестре. На самом же деле англий-ская королева просит Мортимера тайно убить свою соперницу, но так, чтобы никто не догадался, что удар был нанесен королевской рукой. Племянник Полета соглашается, так как понимает, что только обманом он сможет отвести беду от леди Стюарт.

Оставшись наедине с графом Лейстером, Мортимер отдает ему письмо Марии. Оказывается, граф уже десять лет является фаворитом королевы Елизаветы, теперь же ее брак с молодым, красивым фран-цузским герцогом окончательно лишает его надежды не только на ее руку, но и на сердце. Письмо леди Стюарт вновь окрыляет его на-деждой на королевский престол. Если он поможет ей освободиться, то она обещает ему свою руку. Но Лейстер хитер и очень осторожен, он просит Мортимера никогда не упоминать его имя в разговорах даже со своими единомышленниками.

Граф предлагает устроить встречу Елизаветы с Марией, тогда, он уверен, казнь будет отменена, а о дальнейшем можно будет погово-

[434]

рить потом. Молодого человека такая осмотрительность не устраива-ет, он просит Лейстера заманить английскую королеву в один из зам-ков и держать там взаперти, пока она не прикажет освободить Марию. Граф на это не способен.

Лейстер осуществляет свой план. На свидании с Елизаветой ему удается уговорить ее во время охоты свернуть к замку-тюрьме Марии и встретиться с той неожиданно, во время ее прогулки в парке. Ко-ролева соглашается на 'сумасбродное' предложение своего возлюб-ленного.

Ничего не подозревающая Мария радуется разрешению прогу-ляться по парку, но Полет сообщает ей, что здесь ее ждет встреча с Елизаветой. В первые минуты свидания прекрасная узница бросается к ногам своей венценосной сестры с просьбой отменить казнь и осво-бодить ее, но Елизавета пытается унизить леди Стюарт, напоминая той о ее неудавшейся личной жизни. Не в силах пересилить свою безумную гордыню и потеряв контроль над собой, Мария напомина-ет сестре, что та внебрачный ребенок, а не законная наследница. Раз-гневанная Елизавета поспешно удаляется.

Мария понимает, что она своими руками погубила надежду на спасение, но пришедший Мортимер сообщает, что нынешней ночью он со своими людьми силой захватит Фотрингей и освободит ее. За свою смелость молодой человек рассчитывает получить вознагражде-ние - любовь Марии, но она отказывает ему.

Парк вокруг замка наполняется вооруженными людьми. Друг Мортимера приносит весть, что один из их сторонников, тулонский монах, совершил покушение на жизнь Елизаветы, но его кинжал пронзил лишь мантию. Заговор раскрыт, солдаты английской короле-вы уже здесь и надо срочно бежать, но Мортимер ослеплен своей страстью к Марии, он остается, чтобы либо освободить ее, либо по-гибнуть вместе с нею.

После неудачного покушения на жизнь Елизаветы, так как убийца оказался французским подданным, французского посла срочно изго-няют из Англии, одновременно разрывается соглашение о браке. Берли обвиняет Лейстера в злом умысле, ведь это он заманил Елиза-вету на встречу с леди Стюарт. Ко двору приезжает Мортимер, он со-общает Лейстеру, что при обыске у Марии были найдены черновики ее письма к графу. Хитрый лорд велит арестовать Мортимера, пони-мая, что, если он сообщит о раскрытии им заговора против Елизаве-ты, ему зачтется это при ответе за письмо к нему Марии. Но молодой человек не дается в руки офицерам и в конце концов зака-лывает себя сам.

[435]

На аудиенции у Елизаветы Берли показывает письмо Марии Стю-арт к графу Лейстеру. Униженная королева уже готова утвердить смертный приговор развратной женщине, но в ее покои силой вры-вается Лейстер. Он сообщает, что схваченный после покушения монах - это лишь звено в цепи заговора, целью которого было осво-бождение леди Стюарт и возведение ее на трон. Действительно, он переписывался с узницей, но это была с его стороны лишь игра, чтобы быть в курсе происходящего и вовремя защитить свою монар-хиню. Только что им был схвачен инициатор заговора - сэр Морти-мер, но тому удалось себя заколоть. Великодушная Елизавета готова поверить своему возлюбленному, если он сам приведет в исполнение смертный приговор Марии.

Возмущенный народ под окнами королевского дворца требует смертной казни для леди Стюарт. После раздумий Елизавета все же подписывает решение суда о казни и вручает его своему секретарю. В бумаге сказано, что шотландская королева уже на рассвете должна быть казнена Секретарь колеблется, отдавать ли этот документ для немедленного приведения приговора в исполнение, но оказавшийся в приемной королевы лорд Берли вырывает бумагу из его рук.

Во дворе замка Фотрингей строят эшафот, а в самом замке Мария прощается с близкими ей людьми. Леди Стюарт спокойна, лишь на-едине со своим дворецким Мельвилем она признается, что ее сокро-венным желанием было бы общение с католическим духовником. Старик открывается ей, что он принял духовный сан и теперь готов отпустить ей все ее грехи. Последняя просьба Марии - это чтобы после ее смерти все было в точности исполнено по ее завещанию. Свое сердце она просит отправить во Францию и там похоронить. Появляется граф Лейстер, он пришел исполнить приказ Елизаветы - сопроводить Марию к месту казни.

В это время в королевском замке Елизавета ждет известий из Фотрингея. К ней приходит старый граф Шрусбери, который сооб-щает, что писцы Марии, которые в суде показывали на виновность своей госпожи в покушении на английский престол, отказались от своих слов и сознались в клевете на леди Стюарт. Елизавета притвор-но изображает свое раскаяние в поставленной ею подписи под реше-нием суда и сваливает всю вину на своего нерасторопного секретаря. Входит лорд Берли. Мария Стюарт казнена. Елизавета обвиняет его в поспешности приведения приговора в исполнение. Лорд Шрусбери сообщает о своем решении удалиться от двора. Граф Лейстер отбыва-ет сразу после казни Марии во Францию.

Е. А. Коркмазова

[436]

Вильгельм Телль (Wilhelm Teil) - Драма (1804, незаконч.)

Действие пьесы происходит в трех 'лесных кантонах' - Швиц, Ури и Унтервальден, которые, объединившись в 1291 г., составили основу Швейцарского Союза в борьбе против австрийского владычества Габс-бургов.

Тяжело приходится простым людям, страдающим от самоуправст-ва наместников австрийского императора - фохтов. У поселянина из Унтервальдена, Баумгартена, комендант крепости чуть не обесчестил жену. Баумгзртен убил его, и ему пришлось бежать от солдат ландсфохта. В бурю с риском для жизни ему помогает переправиться через озеро смельчак Вильгельм Телль. Тем самым он избегает преследова-ния.

В кантоне Швиц горюет крестьянин Вернер Штауффахер. Ему уг-рожает наместник края. Он обещает лишить его жилья и хозяйства только за то, что ему не понравилось, в каком достатке тот живет. Жена Вернера советует ему отправиться в Ури, там тоже найдутся люди, недовольные властью фохтов-чужеземцев. Хоть она и женщина, но понимает, что в борьбе против общего врага надо объединяться.

В доме уважаемого человека в Ури Вернера Фюрста скрывается от фохта Ланденберга Арнольд Мельхталь из Унтервальдена. У него по приказу наместника хотели отобрать пару волов, сопротивляясь, он перебил автрийскому солдату палец и вынужден был, как преступ-ник, бежать из родного дома. Тогда его отцу за провинность сына выкололи глаза, все отняли, дали посох и пустили скитаться под окна-ми людей.

Но терпение народа кончилось. В доме Вернера Фюрста договари-ваются Мельхталь, Штауффахер и сам хозяин о начале совместных действий. Каждый из них отправится к своим поселянам и обсудит с ними положение дел, а потом по десять надежных мужей от каждого кантона соберутся для выработки совместного решения в горах, на поляне Рютли, где сходятся границы трех кантонов.

Не поддерживает власть ландсфохтов и владетельный барон здеш-них мест Аттингаузен. Он отговаривает своего племянника Руденца поступать на австрийскую службу. Старый барон догадывается, что является истинной причиной, побудившей племянника принять такое постыдное решение, - это любовь к богатой австрийской наследни-це Берте фон Брунек, но это не является серьезной причиной для мужчины, чтобы изменить своей родине. Смущенный прозорливос-тью дяди Руденц не находит ответа, но все же покидает замок.

[437]

На поляне Рютли собираются поселяне Швица, Унтервальдена и Ури. Они заключают союз. Все понимают, что мирными средствами им не договориться с австрийскими наместниками, поэтому необхо-димо разработать точный план военных действий. Сначала надо за-хватить замки Росберг и Сарнен. В Сарнен легко будет проникнуть в Рождество, когда по традиции фохту принято от поселян дарить по-дарки. В крепость Росберг укажет дорогу Мельхталь. Там у него зна-комая служанка. Когда два замка будут захвачены, огни появятся на вершинах гор - это послужит сигналом для выступления народного ополчения. Увидев, что народ вооружен, фохты вынуждены будут по-кинуть Швейцарию. Крестьяне дают клятву верности в борьбе за сво-боду и расходятся.

Вильгельм Телль, дом которого находится в горах, по-прежнему в стороне от основных событий, происходящих в деревнях. Он занима-ется домашними делами. Починив ворота, он собирается вместе с одним из сыновей к тестю, Вальтеру Фюрсту, в Альторф. Не нравится это его жене Гедвиге. Там Геслер, наместник императора, а он их не любит. К тому же Телль недавно повстречал Геслера случайно одного на охоте и стал свидетелем того, как тот его испугался, 'позора тот вовек не позабудет'.

Дорога Телля приводит его на площадь в Альторф, где стоит шляпа на шесте, которой по приказу ландсфохта Геслера все прохо-дящие должны кланяться. Не замечая ее, альпийский стрелок с сыном проходят мимо, но солдаты, стоящие на страже, задерживают его и за то, что он не оказал честь шляпе, хотят отвести в тюрьму. Поселяне вступаются за Телля, но тут появляется Геслер со свитой. Узнав, в чем дело, он предлагает альпийскому стрелку сшибить стре-лой с головы сына яблоко или ему и сыну грозит смерть. Поселяне и подошедший Вальтер Фюрст уговаривают Геслера изменить свое ре-шение - ландсфохт непреклонен. Тогда сын Телля - Вальтер - сам становится, кладет яблоко себе на голову. Вильгельм Телль стреляет и сбивает яблоко. Все растроганы, но Геслер спрашивает у стрелка, зачем он вынул две стрелы перед тем, как прицелиться. Вильгельм чистосердечно признается, что если бы первый выстрел убил сына, то вторая стрела пронзила бы Геслера. Ландфохт приказывает арестовать Телля.

На лодке ландфохт вместе с солдатами отправляется через озеро, чтобы доставить Вильгельма Телля в кантон Кюснахт. Начинается буря, солдаты фохта бросают весла, тогда Геслер предлагает стрелку управлять лодкой. Его развязывают, он же подводит лодку поближе к берегу и выпрыгивает на камни. Теперь через горы Телль собирается идти в Кюснахт.

[438]

В своем замке умирает барон Аттингаузен, вокруг него поселяне из трех горных кантонов. Они любят своего господина, он всегда был им надежной опорой. Старик же говорит, что покидает этот мир с печалью в сердце, потому что его крестьяне остаются 'сиротами' без него, некому будет защитить их от иноземцев. Тогда простые люди открывают ему тайну, что они заключили союз трех кантонов на Рютли и будут вместе бороться против имперской тирании. Барон радуется, что его родина будет свободной, лишь равнодушие дворян к происходящему омрачает его, но он умирает с надеждой, что и рыца-ри дадут присягу на верность Швейцарии. Вбегает племянник барона, Руденц, он опоздал к постели умирающего, но над телом покойного он клянется в верности своему народу. Руденц сообщает, что ему из-вестно о решении, принятом на Рютли, но час выступления надо ус-корить. Телль стал первой жертвой промедления, а у него похитили его невесту, Берту фон Брунек. Он обращается с просьбой к крестья-нам помочь ему ее найти и освободить.

Телль в засаде на горной тропе, ведущей в Кюснахт, поджидает Геслера. Кроме него здесь еще крестьяне, которые надеются получить у фохта ответ на свои прошения. Появляется Геслер, женщина броса-ется к нему, моля об освобождении мужа из тюрьмы, но тут стрела Телля настигает его, ландфохт умирает со словами: 'Это выстрел Телля'. Все радуются смерти тирана.

На вершинах гор зажигаются сигнальные огни, народ Ури воору-жается и бросается рушить крепость Иго Ури в Альтдорфе - символ власти австрийских ландфохтов. На улице появляется Вальтер Фюрст и Мельхталь, который рассказывает, что ночью внезапной атакой ульрих Руденц захватил замок Сарген. Он же со своим отрядом, как и было намечено, пробрался в Росберг, захватил его и поджег. Тут ока-залось, что в одной из комнат замка находится Берта фон Брунек. Подоспевший Руденц бросился в огонь, и только он вынес свою не-весту из замка, как стропила рухнули. Сам Мельхталь настиг своего обидчика Ланденберга, люди которого ослепили отца, он хотел убить ею, но отец умолил отпустить преступника. Сейчас он уже далеко от-сюда.

Народ празднует победу, шляпа на шесте становится символом свободы. Появляется гонец с грамотой вдовы императора Альбрехта, Елизаветы. Император убит, его убийцам удалось скрыться. Елизавета обращается с просьбой выдать преступников, главным из которых яв-ляется родной племянник императора, швабский герцог Иоанн. Но никто не знает, где он.

В доме Телля просит приюта странствующий монах. Узнав в

[439]

Телле стрелка, который убил императорского ландфохта, монах ски-дывает рясу. Он племянник императора, это он убил императора Альбрехта. Но вопреки ожиданиям Иоанна, Вильгельм готов прогнать его из своего дома, потому что 'корыстное убийство' за престол не может сравниться с 'самозащитою отца'. Однако добрый Телль не в силах оттолкнуть безутешного человека, а потому в ответ на все про-сьбы Иоанна о помощи он указывает ему путь через горы в Италию, к папе римскому, который один может помочь преступнику найти путь к утешению.

Пьеса заканчивается народным праздником. Поселяне трех канто-нов радуются свободе и благодарят Телля за избавление от ландфохта. Берта объявляет Руденцу о своем согласии выйти за него замуж, тот же по случаю всеобщего праздника дает свободу всем своим крепост-ным.

Е. А. Коркмазова

Фридрих Гёльдерлин (Friedrich Hölderlin) 1770-1843

Гиперион, или Отшельник в Греции (Hyperion oder Der Eremit in Griechenland) - Роман (1797-1799)

Лирический роман - крупнейшее произведение писателя - напи-сан в эпистолярной форме. Имя главного героя - Гиперион - от-сылает к образу титана, отца бога солнца Гелиоса, чье мифо-логическое имя означает Высокоидущий. Создается впечатление, что действие романа, представляющего собой своего рода 'духовную одиссею' героя, развертывается вне времени, хотя арена происходя-щих событий - Греция второй половины XVIII в., находящаяся под турецким игом (на это указывают упоминания о восстании в Морее и Чесменской битве в 1770 г.).

После выпавших на его долю испытаний Гиперион отходит от участия в борьбе за независимость Греции, он утратил надежды на близкое освобождение родины, сознает свое бессилие в современной жизни. Отныне он избрал для себя путь отшельничества. Получив возможность снова вернуться в Грецию, Гиперион поселяется на Ко-

[441]

ринфском перешейке, откуда пишет письма другу Беллармину, живу-щему в Германии.

Казалось бы, Гиперион достиг желаемого, но созерцательное от-шельничество также не приносит удовлетворения, природа больше не раскрывает ему своих объятий, он, всегда жаждущий слияния с ней, вдруг ощущает себя чужим, не понимает ее. Похоже, ему не суждено найти гармонии ни внутри себя, ни вовне.

В ответ на просьбы Беллармина Гиперион пишет ему о своем дет-стве, проведенном на острове Тинос, мечтах и надеждах той поры. Он раскрывает внутренний мир богато одаренного подростка, необы-чайно чувствительного к красоте и поэзии.

Огромное влияние на формирование взглядов юноши оказывает его учитель Адамас. Гиперион живет в дни горького упадка и нацио-нального порабощения своей страны. Адамас прививает воспитанни-ку чувство преклонения перед античной эпохой, посещает с ним величественные руины былой славы, рассказывает о доблести и муд-рости великих предков. Гиперион тяжело переживает предстоящее расставание с любимым наставником.

Полный духовных сил и высоких порывов, Гиперион уезжает в Смирну изучать военное дело и мореходство. Он настроен возвышен-но, жаждет красоты и справедливости, он постоянно сталкивается с людским двоедушием и приходит в отчаяние. Настоящей удачей ста-новится встреча с Алабандой, в котором он обретает близкого друга. Юноши упиваются молодостью, надеждой на будущее, их объединяет высокая идея освобождения родины, ведь они живут в поруганной стране а не могут смириться с этим. Их взгляды и интересы во многом близки, они не намерены уподобляться рабам, которые при-вычно предаются сладкой дреме, их обуревает жажда действовать. Тут-то и обнаруживается расхождение. Алабанда - человек практи-ческого действия и героических порывов - постоянно проводит мысль о необходимости 'взрывать гнилые пни'. Гиперион же твердит о том, что нужно воспитывать людей под знаком 'теократии красо-ты'. Алабанда называет подобные рассуждения пустыми фантазиями, друзья ссорятся и расстаются.

Гиперион переживает очередной кризис, он возвращается домой, но мир вокруг обесцвечен, он уезжает в Калаврию, где общение с красотами средиземноморской природы вновь пробуждает его к жизни.

Друг Нотара приводит его в один дом, где он встречает свою лю-бовь. Диомита кажется ему божественно-прекрасной, он видит в ней

[442]

необычайно гармоническую натуру. Любовь соединяет их души. Де-вушка убеждена в высоком призвании своего избранника - быть 'воспитателем народа' и возглавить борьбу патриотов. И все же Диомита против насилия, пусть даже и для создания свободного государ-ства. А Гиперион наслаждается пришедшим к нему счастьем, обретенным душевным равновесием, но предчувствует трагическую развязку идиллии.

Он получает письмо от Алабанды с сообщением о готовящемся выступлении греческих патриотов. Простившись с возлюбленной, Ги-перион спешит встать в ряды борцов за освобождение Греции. Он полон надежд на победу, но терпит поражение. Причина не только в бессилии перед воинской мощью турков, но и в разладе с окружаю-щим, столкновении идеала с повседневной действительностью: Гипе-рион ощущает невозможность насаждать рай с помощью шайки разбойников - солдаты освободительной армии учиняют грабежи и резню, и ничем их нельзя сдержать.

Решив, что у него с соотечественниками нет больше ничего обще-го, Гиперион поступает на службу в русский флот. Отныне его ожи-дает участь изгнанника, даже родной отец проклял его. Разоча-рованный, морально сокрушенный, он ищет гибели в Чесменском морском сражении, но остается жив.

Выйдя в отставку, он намеревается наконец-то спокойно зажить с Диомитой где-нибудь в долине Альп или Пиренеев, но получает весть о ее смерти и остается безутешным.

После многих скитаний Гиперион попадает в Германию, где живет довольно долго. Но царящие там реакция и отсталость кажут-ся ему удушающими, в письме к другу он язвительно отзывается о фальши мертвящего общественного порядка, отсутствии у немцев гражданских чувств, мелочности желаний, примиренности с действи-тельностью.

Когда-то учитель Адамас предрекал Гипериону, что такие натуры, как он, обречены на одиночество, скитания, на вечное недовольство собой.

И вот Греция повержена. Диомита умерла. Живет Гиперион в шалаше на острове Саламине, перебирает воспоминания о былом, скорбит о потерях, о неосуществимости идеалов, пытается преодолеть внутренний разлад, испытывает горькое чувство меланхолии. Ему ка-жется, что он отплатил черной неблагодарностью матери-земле, с пренебрежением отнесясь и к своей жизни, и ко всем дарам любви, которую она расточала.

[443]

Его удел - созерцание и мудрствование, как и прежде он остает-ся верен пантеистической идее родства человека и природы.

Л. М. Бурмистрова

Смерть Эмпедокла (Der Tod des Empedokles) - Трагедия (1798-1799)

В центре неоконченной пьесы - образ древнегреческого мыслителя, государственного деятеля, поэта, врачевателя Эмпедокла, жившего в 483 - 423 гг. до н. э. Действие происходит на родине философа - в городке Агригенте на Сицилии.

Весталка Пантея тайком приводит к дому Эмпедокла свою гостью Рею, чтобы та смогла хоть издали взглянуть на замечательного челове-ка, ощущающего себя богом среди стихий и слагающего божествен-ные песнопения. Именно ему обязана Пантея исцелением от тяжелой болезни. Она с восторгом рассказывает о мудреце, которому ведомы все тайны природы и человеческой жизни, с какой отзывчи-востью приходит он на помощь страждущим, сколь много сделал он для блага своих сограждан. Рея догадывается, что подруга влюблена в Эмпедокла, да та и не скрывает своих чувств. Пантею тревожит, что в последнее время Эмпедокл мрачен и подавлен, она предчувствует, что дни его сочтены.

Заметив приближение отца Пантеи - архонта Крития и главного жреца Гермократа, девушки исчезают.

Мужчины со злорадством рассуждают: сдал Эмпедокл, и поделом ему. Слишком много возомнил о себе, открыл черни божественные тайны, которым надлежало оставаться достоянием одних жрецов. Вредным было его влияние на народ - все эти дерзкие речи о новой жизни, которая должна заменить старый, привычный быт, призывы не покоряться исконным обычаям и традиционным верованиям. Че-ловек не должен нарушать положенные ему пределы, бунтарство обернулось для Эмпедокла поражением. Поскольку он удалился от всех, прошла молва, что боги взяли его живым на небо. Народ при-вык считать Эмпедокла пророком, чародеем, полубогом, необходимо низвергнуть его с пьедестала, изгнать из города. Пусть сограждане увидят его сломленным духом, утратившим былое красноречие и не-

[444]

обыкновенные способности, тогда ничего не будет стоить восстано-вить их против Эмпедокла.

Эмпедокл терзается - похоже, гордыня сгубила его, бессмертные не простили ему попытки стать с ними наравне, отвернулись от него. Он чувствует себя бессильным и опустошенным - он подчинил себе природу, овладев ее тайнами, но после этого видимый мир лишился в его глазах красоты и обаяния, все в нем кажется теперь мелочным и недостойным внимания. К тому же он так и остается непонятым со-отечественниками, хоть те ему и поклоняются. Ему так и не удалось поднять их на высоту своей мысли.

Ученик Павсаний пытается ободрить Эмпедокла - тот просто устал, о каком жизненном поражении может идти речь, ведь именно он вдохнул в государство смысл и разум. Но Эмпедокл безутешен.

Гермократ и Критий приводят жителей Агригента взглянуть на поверженного кумира и его страдания. Философ вступает в спор с Гермократом, обвиняя его и всю жреческую братию в лицемерии и фальши. Народу непонятны многоумные речи, агригентяне все более склоняются к тому, что у Эмпедокла помутился разум. А тут еще Гермократ твердит о ниспосланном на дерзкого мятежника прокля-тии богов и опасности дальнейшего общения с тем, кого отвергли бессмертные. Эмпедокла обрекают на изгнание из родного города. На прощание философ беседует с Критием, он советует архонту переехать жить в другое место, если ему дорога дочь, - она божест-венно прекрасна, само совершенство и зачахнет в Агригенте.

Покидая отчий кров, Эмпедокл отпускает на волю рабов, наказы-вая им прихватить то, что им приглянется в доме, и постараться больше не попадать в неволю. Возмущенная чудовищной несправед-ливостью сограждан по отношению к Эмпедоклу, Пантея приходит проститься с философом, но уже не застает его.

Эмпедокл и Павсаний, преодолев горные тропы, просятся на ноч-лег в крестьянскую хижину, но хозяин настороженно встречает пут-ников, а узнав, кто они, с проклятиями прогоняет прочь. Павсаний удручен, а Эмпедокл утешает юношу. Он уже решил для себя: выход из завладевшего им духовного кризиса заключается в том, чтобы воз-вратиться к 'отцу-эфиру' и раствориться в природе.

Раскаявшиеся агригентяне, догнав изгнанника, тщетно предлагают Эмпедоклу почет и царский престол. Философ непреклонен: после выпавших на его долю насмешек и гонений он отринул общество людей и не намерен приносить им в жертву свою душу и убеждения. Гнев народа обращается на главного жреца, лишившего их покрови-

[445]

тельства посланника богов, а все оттого, что он не желал сносить чу-жого превосходства. Эмпедокл умоляет прекратить споры и брань. Он призывает сограждан к светлому содружеству на поприще труда и познания мира, к созиданию новых форм общественного устройства. Ему же суждено вернуться в лоно природы и смертью своей утвер-дить начало нового рождения.

Эмпедокл прощается с Павсанием, он гордится тем, что воспитал достойного ученика, в котором видит своего преемника. Оставшись один, он бросается в огнедышащий кратер Этны, чтобы сгореть в его пламени.

Узнав от Павсания о случившемся, Пантея потрясена: бесстрашен и поистине величествен человек, собственной волей избравший для себя подобный конец.

ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

А. М. Бурмистрова

Шарль Сорель (Charles Sorel) 1602-1674

Правдивое комическое жизнеописание Франсиона (La vraie histoire comique de Francien) Плутовской роман (1623)

Добиваясь милостей Лореты, молоденькой жены управителя замка, старикашки Валентина, Франсион, проникнув в замок под видом па-ломника, играет с Валентином злую шутку. В ту ночь благодаря Франсиону в замке происходят невероятные события: Лорета неплохо проводит время с вором, приняв его за Франсиона, другой вор всю ночь висит на веревочной лестнице, одураченный муж привязан к де-реву, служанка Катрин оказывается мужчиной, а сам Франсион раз-бивает голову и едва не тонет в бадье с водой. После этого приключения, остановившись на ночь в деревенской харчевне, Фран-сион встречается со старой сводней Агатой, с которой он, как выяс-няется, хорошо знаком, и бургундским дворянином. Агата рас-сказывает о похождениях Лореты, а заодно и о своих собственных, не менее занимательных. Франсион принимает приглашение учтиво-го дворянина и, прибыв в его богатый замок, по просьбе хозяина, проникшегося к нему великой симпатией, рассказывает свою исто-рию.

Франсион - сын дворянина из Бретани, знатного и благородного рода, верой и правдой послужившего своему государю на поле брани, но не получившего ни наград, ни почестей. Немалую часть его и без того небольшого состояния повытрясли крючкотворы-судейские в за-тянувшейся тяжбе о наследстве. Франсион рос, как крестьянский мальчишка, но уже в детстве в нем проявилось 'презрение к низким поступкам и глупым речам'. Наслушавшись про университеты и школы, он мечтал туда попасть, чтобы 'насладиться приятным обще-ством', и отец отдал его в парижскую школу. Никакого приятного общества он там не нашел, вдобавок наставники прикарманивали большую часть денег за содержание, а школяров кормили 'не иначе как вприглядку'. Юный Франсион не слишком обременял себя заня-тиями, но всегда был 'одним из ученейших в классе', да еще перечи-тал кучу рыцарских романов. Да и как было не предпочесть чтение той чепухе, которой пичкали школяров невежественные воспитатели, за всю жизнь не прочитавшие ничего, кроме комментариев к класси-ческим авторам. А самые ученые из них, вроде классного наставника Франсиона Гортензиуса (переделавшего свое имя на латинский лад), были еще хуже. Гортензиус, который считал себя одним из самых вы-дающихся умов, не имел ни единой собственной мысли, ни единой фразы не мог произнести хорошим французским языком и даже в любви объяснялся с помощью набора нелепых цитат, специально вы-ученных к случаю.

Когда Франсион закончил основной курс в школе философии, отец забрал его домой в Бретань и чуть было не определил по юриди-ческой части, забыв свою ненависть к судейским. Но после смерти отца Франсион получил разрешение вернуться в Париж и 'обучаться благородным занятиям'. Поселившись в университетском квартале, он стал брать уроки у 'лютниста, фехтмейстера и танцовщика', а все свободное время посвящал чтению и в короткое время добился не-малой учености. Величайшим его несчастьем была бедность, одевался он так плохо, что в нем никто не признавал дворянина, поэтому он даже шпаги носить не смел и ежедневно терпел множество оскорбле-ний. Даже те, кто знал о его происхождении, гнушались поддержи-вать с ним знакомство. Окончательно утратив надежды на жизнь, которая некогда рисовалась ему в мечтах, Франсион впал бы в бездну отчаяния, если бы не занялся поэзией, хотя первые его стихи 'отда-вали школярским духом и не блистали ни лоском, ни здравомысли-ем'. Через книготорговца он познакомился с парижскими поэтами и их писаниями и нашел, что среди них нет ни одного крупного талан-

[450]

та. Все они были бедны, потому что ремесло поэта денег не прино-сит, а богатый человек за перо не возьмется, и все отличались вздор-ностью, непостоянством и невыносимым самомнением. Франсион, обладая от природы острым умом, быстро научился правилам стихо-сложения и даже попытался пробиться в придворные поэты или за-ручиться покровительством большого вельможи, но ничего из этого не вышло. И тут фортуна повернулась к Франсиону лицом: мать при-слала ему немалую сумму денег. Он сразу же оделся, как придвор-ный, и смог наконец представиться красавице Диане, в которую был давно влюблен. Впрочем, Диана предпочла ему пустого щеголя, лют-ниста Мелибея, и любовь Франсиона угасла. После нее он любил еще многих и гонялся за всеми красотками подряд, но не мог отдать сердце какой-нибудь одной, потому что не находил женщины, 'до-стойной совершенной любви'.

Заведя роскошное платье, Франсион завел и много знакомств среди молодых людей и основал компанию 'врагов глупости и неве-жества' под названием 'Удалые и щедрые'. Они устраивали прока-зы, о которых говорил весь Париж, и 'разили порок не только острием языков', но с течением времени молодые люди остепени-лись, братство распалось, а Франсион обратился к философским раз-мышлениям о природе человеческой и снова стал подумывать о том, чтобы найти кого-нибудь, кто упрочил бы его положение. Но судьба послала ему не чванливого покровителя, а, скорее, друга в лице бога-того вельможи Клеранта, наслышанного об острословии Франсиона и давно мечтавшего с ним познакомиться. Клерант предложил ему 'пристойное вознаграждение', и Франсион смог наконец-то красо-ваться в роскошных нарядах на великолепном коне. Он отомстил тем, кто прежде выказывал к нему презрение, а его палка учила вы-скочек, что для того, чтобы называться дворянином, надо 'не допус-кать ничего низменного в своих поступках'. Франсион стал пове-ренным во всех делах Клеранта, который, попав в фавор, представил ко двору и Франсиона. Франсион заслужил благоволение короля и принца Протогена. И вот новое увлечение - Лореттой - привело его в Бургундию.

На этом Франсион завершает свой рассказ, и тут выясняется, что его хозяин - тот самый Ремон, который когда-то похитил у него деньги и о котором Франсион весьма нелестно отозвался. Ремон вы-ходит, в гневе хлопнув дверью. Через два дня дворецкий сообщает Франсиону, что по приказу Ремона он должен умереть. Его облачают в античные одежды и ведут судить за оскорбление, нанесенное Ремо-

[451]

ну. Суд постановляет предать Франсиона в руки суровейшей из дам, дверь открывается, и появляются Лорета и Ремон, который обнимает Франсиона и заверяет его в вечной дружбе. После этого начинается вакханалия, которая длится целую неделю, при этом Лорету едва не застает на месте преступления еще раз одураченный муж.

А Франсион собирается в путь, чтобы найти женщину, чей по-ртрет поразил его воображение. От ее родственника, Дорини, одного из приятелей Ремона, Франсион узнает, что Наис итальянка, вдова, предпочитает итальянцам французов и влюблена в портрет молодого французского вельможи, Флориандра, а он только что скончался от тяжелой болезни.

По дороге Франсион, подобно странствующему рыцарю, соверша-ет добрые дела и наконец находит прекрасную Наис в деревушке, из-вестной своими целебными водами. Несмотря на то что он не Флориандр, ему удается завоевать расположение красавицы и заслу-жить ненависть ее пылких поклонников-итальянцев, Валерия и Эргаста. Все четверо в сопровождении пышных свит едут в Италию, и Эргаст и Валерий, объединив усилия против общего врага, заманива-ют Франсиона в ловушку: он оказывается в подземной тюрьме кре-пости, и коменданту ведено умертвить его. Эргаст пишет Наис подложное письмо от имени Франсиона, и та, потеряв Франсиона, понимает, как сильно она его любила.

Но комендант крепости отпускает Франсиона на свободу. В крес-тьянском платье, без слуг и без денег Франсион нанимается пасти ба-ранов в итальянской деревушке. Он играет на лютне, пишет стихи, наслаждается истинной свободой и чувствует себя счастливым, как никогда прежде. Полному блаженству мешают только 'приступы лю-бовной лихорадки' и желание видеть возлюбленную, что, однако, не мешает Франсиону наслаждаться деревенскими девушками. Крестья-не считают его кудесником, который знается с демонами, потому что он исцеляет больных и бормочет стихи. Франсион вершит суд и раз-бирает запутанные дела, являя мудрость сродни соломоновой, он даже торгует собственноручно приготовленными снадобьями. Нако-нец, его находит камердинер Петроний, и вот Франсион уже в Риме, снова одет, как вельможа, и рассказывает также приехавшим в Рим Ремону и Дорини о своих новых похождениях. В Риме оказывается и Гортензиус, который ничуть не поумнел с тех пор, как был Франсионовым наставником. Все в Риме только и говорят о Франсионе и за-видуют Наис. Свадьба - уже дело решенное, но тут снова вмешиваются соперники, Валерий и Эргаст. Их стараниями Фран-

[452]

сиона обвиняют одновременно в подделке денег и нарушении обеща-ния жениться на некоей Эмилии, с которой Франсион познакомился по приезде в Рим и, по правде говоря, легкомысленно имел на нее виды, не переставая ухаживать за Наис. Наис оскорблена изменой, она отказывает Франсиону, но его друзья раскрывают заговор, Эргаст и Валерий во всем признаются, суд оправдывает Франсиона, а Наис прощает. Франсион, памятуя о неприятностях, приключившихся с ним из-за Эмилии, решает впредь любить только одну Наис. Женить-ба превращает его в человека 'степенного и спокойного нрава', одна-ко он не раскаивается в проделках, которые совершал в дни юности 'с целью покарать людские пороки'.

И. А. Москвина-Тарханова

Пьер Корнель (Pierre Cornelle) 1606-1684

Сид (Le Cid) - Трагедия (1637)

Воспитательница Эльвира приносит донье Химене приятную весть: из двух влюбленных в нее юных дворян - дона Родриго и дона Санчо - отец Химены граф Гормас желает иметь зятем первого; а именно дону Родриго отданы чувства и помыслы девушки.

В того же Родриго давно пылко влюблена подруга Химены, дочь Кастильского короля донья Уррака. Но она невольница своего высо-кого положения: долг велит ей сделать своим избранником только равного по рождению - короля или принца крови. Дабы прекра-тить страдания, каковые причиняет ей заведомо неутолимая страсть, инфанта делала все, чтобы пламенная любовь связала Родриго и Химену. Старания ее возымели успех, и теперь донья Уррака ждет не до-ждется дня свадьбы, после которого в сердце ее должны угаснуть последние искры надежды, и она сможет воскреснуть духом.

Отцы Родриго и Химены - дон Диего и граф Гормас - славные гранды и верные слуги короля. Но если граф и поныне являет собой надежнейшую опору кастильского престола, время великих подвигов

[454]

дона Диего уже позади - в свои годы он больше не может как прежде водить христианские полки в походы против неверных.

Когда перед королем Фердинандом встал вопрос о выборе настав-ника для сына, он отдал предпочтение умудренному опытом дону Диего, чем невольно подверг испытанию дружбу двух вельмож. Граф Гормас счел выбор государя несправедливым, дон Диего, напротив, вознес хвалу мудрости монарха, безошибочно отмечающего человека наиболее достойного.

Слово за слово, и рассуждения о достоинствах одного и другого гранда переходят в спор, а затем и в ссору. Сыплются взаимные ос-корбления, и в конце концов граф дает дону Диего пощечину; тот выхватывает шпагу. Противник без труда выбивает ее из ослабевших рук дона Диего, однако не продолжает схватки, ибо для него, славно-го графа Гормаса, было бы величайшим позором заколоть дряхлого беззащитного старика.

Смертельное оскорбление, нанесенное дону Диего, может быть смыто только кровью обидчика. Посему он велит своему сыну вы-звать графа на смертный бой.

Родриго в смятении - ведь ему предстоит поднять руку на отца возлюбленной. Любовь и сыновний долг отчаянно борются в его душе, но так или иначе, решает Родриго, даже жизнь с любимой женою будет для него нескончаемым позором, коли отец останется неотомщенным.

Король Фердинанд прогневан недостойным поступком графа Гор-маса; он велит ему принести извинение дону Диего, но надменный вельможа, для которого честь превыше всего на свете, отказывается повиноваться государю. Графа Гормаса не страшат никакие угрозы, ибо он уверен, что без его непобедимого меча королю Кастилии не удержать свой скипетр.

Опечаленная донья Химена горько сетует инфанте на проклятое тщеславие отцов, грозящее разрушить их с Родриго счастье, которое обоим казалось столь близким. Как бы дальше ни развивались собы-тия, ни один из возможных исходов не сулит ей добра: если в по-единке погибнет Родриго, вместе с ним погибнет ее счастье; если юноша возьмет верх, союз с убийцей отца станет для нее невозмож-ным; ну а коли поединок не состоится, Родриго будет опозорен и ут-ратит право зваться кастильским дворянином.

Донья Уррака в утешение Химене может предложить только одно: она прикажет Родриго состоять при своей персоне, а там, того и гляди, отцы при посредстве короля сами все уладят. Но инфанта

[455]

опоздала - граф Гормас и дон Родриго уже отправились на место, избранное ими для поединка.

Препятствие, возникшее на пути влюбленных, заставляет инфанту скорбеть, но в то же время и вызывает в ее душе тайную радость. В сердце доньи Урраки снова поселяются надежда и сладостная тоска, она уже видит Родриго покорившим многие королевства и тем самым ставшим ей равным, а значит - по праву открытым ее любви.

Тем временем король, возмущенный непокорностью графа Гормаса, велит взять его под стражу. Но повеление его не может быть ис-полнено, ибо граф только что пал от руки юного дона Родриго. Едва весть об этом достигает дворца, как перед доном Фердинандом пред-стает рыдающая Химена и на коленях молит его о воздаянии убийце; таким воздаянием может быть только смерть. Дон Диего возражает, что победу в поединке чести никак нельзя приравнивать к убийству. Король благосклонно выслушивает обоих и провозглашает свое реше-ние: Родриго будет судим.

Родриго приходит в дом убитого им графа Гормаса, готовый пред-стать перед неумолимым судьей - Хименой. Встретившая его вос-питательница Химены Эльвира напугана: ведь Химена может воз-вратиться домой не одна, и, если спутники увидят его у нее дома, на честь девушки падет тень. Вняв словам Эльвиры, Родриго пря-чется.

Действительно, Химена приходит в сопровождении влюбленного в нее дона Санчо, который предлагает себя в качестве орудия возмез-дия убийце. Химена не соглашается с его предложением, всецело по-лагаясь на праведный королевский суд.

Оставшись наедине с воспитательницей, Химена признается, что по-прежнему любит Родриго, не мыслит жизни без него; и, коль скоро долг ее - обречь убийцу отца на казнь, она намерена, ото-мстив, сойти во гроб вслед за любимым. Родриго слышит эти слова и выходит из укрытия. Он протягивает Химене меч, которым был убит граф Гормас, и молит ее своей рукой свершить над ним суд. Но Хи-мена гонит Родриго прочь, обещая, что непременно сделает все, дабы убийца поплатился за содеянное жизнью, хотя в душе надеется, что ничего у нее не получится.

Дон Диего несказанно рад, что его сын, достойный наследник прославленных отвагой предков, смыл с него пятно позора. Что же до Химены, говорит он Родриго, то это только честь одна - возлюблен-ных же меняют. Но для Родриго равно невозможно ни изменить

[456]

любви к Химене, ни соединить судьбу с возлюбленной; остается толь-ко призывать смерть.

В ответ на такие речи дон Диего предлагает сыну вместо того, чтобы понапрасну искать погибели, возглавить отряд смельчаков и от-разить войско мавров, тайно под покровом ночи на кораблях подо-шедшее к Севилье.

Вылазка отряда под предводительством Родриго приносит кастиль-цам блестящую победу - неверные бегут, двое мавританских царей пленены рукой юного военачальника. Все в столице превозносят Род-риго, одна лишь Химена по-прежнему настаивает на том, что ее тра-урный убор обличает в Родриго, каким бы отважным воином он ни был, злодея и вопиет о мщении.

Инфанта, в чьей душе не гаснет, но, напротив, все сильнее разго-рается любовь к Родриго, уговаривает Химену отказаться от мести. Пусть она не может пойти с ним под венец, Родриго, оплот и щит Кастилии, должен и дальше служить своему государю. Но несмотря на то, что он чтим народом и любим ею, Химена должна исполнить свой долг - убийца умрет.

Однако напрасно Химена надеется на королевский суд - Ферди-нанд безмерно восхищен подвигом Родриго. Даже королевской влас-ти недостаточно, чтобы достойно отблагодарить храбреца, и Фердинанд решает воспользоваться подсказкой, которую дали ему плененные цари мавров: в разговорах с королем они величали Родри-го Сидом - господином, повелителем. Отныне Родриго будет зваться этим именем, и уже одно только его имя станет приводить в трепет

Гранаду и Толедо.

Несмотря на оказанные Родриго почести, Химена припадает к ногам государя и молит об отмщении. Фердинанд, подозревая, что девушка любит того, о чьей смерти просит, хочет проверить ее чувст-ва: с печальным видом он сообщает Химене, что Родриго скончался от ран. Химена смертельно бледнеет, но, как только узнает, что на самом деле Родриго жив-здоров, оправдывает свою слабость тем, что, мол, если бы убийца ее отца погиб от рук мавров, это не смыло бы с нее позора; якобы она испугалась того, что теперь лишена возмож-ности мстить.

Коль скоро король простил Родриго, Химена объявляет, что тот, кто в поединке одолеет убийцу графа, станет ее мужем. Дон Санчо, влюбленный в Химену, тут же вызывается сразиться с Родриго. Коро-лю не слишком по душе, что жизнь вернейшего защитника престола подвергается опасности не на поле брани, однако он дозволяет по-

[457]

единок, ставя при этом условие, что, кто бы ни вышел победителем, ему достанется рука Химены.

Родриго является к Химене проститься. Та недоумевает, неужто дон Санчо настолько силен, чтобы одолеть Родриго. Юноша отвечает, что он отправляется не на бой, но на казнь, дабы своей кровью смыть пятно позора с чести Химены; он не дал себя убить в бою с маврами, так как сражался тогда за отечество и государя, теперь же - совсем иной случай.

Не желая смерти Родриго, Химена прибегает сначала к надуман-ному доводу - ему нельзя пасть от руки дона Санчо, поскольку это повредит его славе, тогда как ей, Химене, отраднее сознавать, что отец ее был убит одним из славнейших рыцарей Кастилии, - но в конце концов просит Родриго победить ради того, чтобы ей не идти замуж за нелюбимого.

В душе Химены все растет смятение: ей страшно подумать, что Родриго погибнет, а самой ей придется стать женой дона Санчо, но и мысль о том, что будет, если поле боя останется за Родриго, не при-носит ей облегчения.

Размышления Химены прерывает дон Санчо, который предстает пред ней с обнаженным мечом и заводит речь о только что завер-шившемся поединке. Но Химена не дает ему сказать и двух слов, по-лагая, что дон Санчо сейчас начнет бахвалиться своей победой. Поспешив к королю, она просит его смилостивиться и не вынуждать ее идти к венцу с доном Санчо - пусть лучше победитель возьмет все ее добро, а сама она уйдет в монастырь.

Напрасно Химена не дослушала дона Санчо; теперь она узнаёт, что, едва поединок начался, Родриго выбил меч из рук противника, но не пожелал убивать того, кто готов был на смерть ради Химены. Король провозглашает, что поединок, пусть краткий и не кровавый, смыл с нее пятно позора, и торжественно вручает Химене руку Род-риго.

Химена больше не скрывает своей любви к Родриго, но все же и теперь не может стать женой убийцы своего отца. Тогда мудрый ко-роль Фердинанд, не желая чинить насилия над чувствами девушки, предлагает положиться на целебное свойство времени - он назнача-ет свадьбу через год. За это время затянется рана на душе Химены, Родриго же совершит немало подвигов во славу Кастилии и ее ко-роля.

Д. А. Карельский

[458]

Гораций (Horace) - Трагедия (1640)

Давние союзники Рим и Альба вступили в войну друг с другом. До сих пор между вражескими армиями происходили лишь мелкие стычки, но теперь, кода войско альбанцев стоит у стен Рима, должно разыграться решающее сражение.

Сердце Сабины, супруги благородного римлянина Горация, испол-нено смятения и скорби: ныне в жестокой битве будет разбита либо ее родная Альба, либо ставший ее второй родиной Рим. Мало того, что мысль о поражении любой из сторон равно печальна для Сабины, по злой воле рока в этой битве должны обнажить друг против друга мечи самые дорогие ей люди - ее муж Гораций и три ее брата, альбанцы Куриации.

Сестра Горация, Камилла, тоже клянет злой рок, сведший в смер-тельной вражде два дружеских города, и не считает свое положение более легким, нежели положение Сабины, хотя об этом ей и твердит их с Сабиной подруга-наперсница Юлия. Юлия уверена, что Камилле пристало всей душой болеть за Рим, поскольку только с ним связыва-ют ее рождение и родственные узы, клятва же верности, которой Ка-милла обменялась со своим женихом альбанцем Куриацием, - ничто, когда на другую чашу весов положены честь и процветание родины.

Истомившись волнением о судьбе родного города и жениха, Ка-милла обратилась к греку-прорицателю, и тот предсказал ей, что спор между Альбою и Римом уже назавтра окончится миром, а она соеди-нится с Куриацием, чтобы больше никогда не разлучаться. Сон, при-снившийся Камилле той же ночью, развеял сладостный обман предсказания: во сне ей привиделись жестокая резня и груды мерт-вых тел.

Когда вдруг перед Камиллой предстает живой невредимый Куриа-ции, девушка решает было, что ради любви к ней благородный альбанец поступился долгом перед родиной, и ни в коей мере не осуждает влюбленного.

Но оказывается, все не так: когда рати сошлись для сражения, вождь альбанцев обратился к римскому царю Туллу со словами о том, что надо избежать братоубийства, - ведь римляне и альбанцы принадлежат к одному народу и связаны между собой многочислен-ными родственными узами; он предложил решить спор поединком трех бойцов от каждого войска с условием, что тот город, чьи воины

[459]

потерпят поражение, станет подданным города-победителя. Римляне с радостью приняли предложение альбанского вождя.

По выбору римлян за честь родного города предстоит биться трем братьям Горациям. Куриаций и завидует великой участи Горациев - возвеличить родину или сложить за нее головы, - и сожалеет о том, что при любом исходе поединка ему придется оплакивать либо уни-женную Альбу, либо погибших друзей. Горацию, воплощению рим-ских добродетелей, непонятно, как можно горевать о том, кто принял кончину во славу родной страны.

За такими речами друзей застает альбанский воин, принесший весть, что Альба избрала своими защитниками троих братьев Куриациев. Куриаций горд, что именно на него и его братьев пал выбор со-отечественников, но в то же время в душе ему хотелось бы избежать этого нового удара судьбы - необходимости драться с мужем своей сестры и братом невесты. Гораций, напротив, горячо приветствует выбор альбанцев, предназначивший ему еще более возвышенный жребий: велика честь биться за отечество, но при этом еще преодо-леть узы крови и человеческих привязанностей - мало кому довелось стяжать столь совершенную славу.

Камилла всеми силами стремится отговорить Куриация вступать в братоубийственный поединок, заклинает его именем их любви и едва не добивается успеха, но благородный альбанец все же находит в себе силы не изменить ради любви долгу.

Сабина, в отличие от родственницы, не думает отговаривать брата и мужа от поединка, но лишь хочет, чтобы поединок этот не стал братоубийственным, - для этого она должна умереть, и со смертью ее прервутся родственные узы, связующие Горациев и Куриациев.

Появление старого Горация прекращает разговоры героев с жен-щинами. Заслуженный патриций повелевает сыну и зятю, положив-шись на суд богов, поспешить к исполнению высокого долга.

Сабина пытается преобороть душевную скорбь, убеждая себя в том, что, кто бы ни пал в схватке, главное - не кто принес ему смерть, а во имя чего; она внушает себе, что непременно останется верной сестрой, если брат убьет ее супруга, или любящей женой - если муж поразит брата. Но все тщетно: снова и снова сознается Са-бина, что в победителе она прежде всего будет видеть убийцу дорого-го ей человека.

Горестные размышления Сабины прерывает Юлия, принесшая ей известия с поля боя: едва шестеро бойцов вышли навстречу друг другу, по обеим ратям пронесся ропот: и римляне и альбанцы были

[460]

возмущены решением своих вождей, обрекших Горациев с Куриациями на преступный братоубийственный поединок. Царь Тулл внял гласу народа и объявил, что следует принести жертвы, дабы по внут-ренностям животных узнать, угоден ли богам, или нет, выбор бойцов.

В сердцах Сабины и Камиллы вновь поселяется надежда, но не надолго - старый Гораций сообщает им, что по воле богов их братья вступили в бой между собой. Видя, в какое горе повергло женщин это известие, и желая укрепить их сердца, отец героев заводит речь о величии жребия своих сыновей, вершащих подвиги во славу Рима; римлянки - Камилла по рождению, Сабина в силу брачных уз - обе они в этот момент должны думать лишь о торжестве отчизны...

Снова представ перед подругами, Юлия рассказывает им, что два сына старого Горация пали от мечей альбанцев, третий же, супруг Сабины, спасается бегством; исхода поединка Юлия дожидаться не стала, ибо он очевиден.

Рассказ Юлии поражает старого Горация в самое сердце. Воздав должное двоим славно погибшим защитникам Рима, он клянется, что третий сын, чья трусость несмываемым позором покрыла честное до-толе имя Горациев, умрет от его собственой руки. Как ни просят его Сабина с Камиллой умерить гнев, старый патриций неумолим.

К старому Горацию посланцем от царя приходит Валерий, благо-родный юноша, любовь которого отвергла Камилла. Он заводит речь об оставшемся в живых Горации и, к своему удивлению, слышит от старика ужасные проклятия в адрес того, кто спас Рим от позора. Лишь с трудом прервав горькие излияния патриция, Валерий расска-зывает о том, чего, преждевременно покинув городскую стену, не ви-дела Юлия: бегство Горация было не проявлением трусости, но военной уловкой - убегая от израненных и усталых Куриациев, Го-раций таким образом разъединял их и бился с каждым по очереди, один на один, пока все трое не пали от его меча.

Старый Гораций торжествует, он преисполнен гордости за своих сыновей - как оставшегося в живых, так и сложивших головы на поле брани. Камиллу, пораженную известием о гибели возлюбленно-го, отец утешает, взывая к рассудку и силе духа, всегда украшавшим римлянок.

Но Камилла, безутешна. И мало того, что счастье ее принесено в жертву величию гордого Рима, этот самый Рим требует от нее скры-вать скорбь и вместе со всеми ликовать одержанной ценою преступ-ления победе. Нет, не бывать этому, решает Камилла, и, когда перед ней предстает Гораций, ожидая от сестры похвалы своему подвигу,

[461]

обрушивает на него поток проклятий за убийство жениха. Гораций не мог себе представить, что в час торжества отчизны можно уби-ваться по кончине ее врага; когда же Камилла начинает последними словами поносить Рим и призывать на родной город страшные про-клятия, его терпению приходит конец - мечом, которым незадолго до того был убит ее жених, он закалывает сестру.

Гораций уверен, что поступил правильно - Камилла перестала быть сестрой ему и дочерью своему отцу в миг, когда прокляла роди-ну. Сабина просит мужа заколоть и ее, ибо она тоже, вопреки долгу, скорбит о погибших братьях, завидуя участи Камиллы, которую смерть избавила от безысходной скорби и соединила с любимым. Го-рацию большого труда стоит не исполнить просьбу супруги.

Старый Гораций не осуждает сына за убийство сестры - душою изменив Риму, она заслужила смерть; но в то же время казнью Ка-миллы Гораций безвозвратно сгубил свою честь и славу. Сын соглаша-ется с отцом и просит его вынести приговор - каким бы он ни был, Гораций с ним заранее согласен.

Дабы самолично почтить отца героев, в дом Горациев прибывает царь Тулл. Он славит доблесть старого Горация, дух которого не был сломлен смертью троих детей, и с сожалением говорит о злодействе, омрачившем подвиг последнего из оставшихся в живых его сыновей. Однако о том, что злодейство это должно быть наказано, речи не за-ходит, пока слово не берет Валерий.

Взывая к царскому правосудию, Валерий говорит о невиновности Камиллы, поддавшейся естественному порыву отчаяния и гнева, о том, что Гораций не просто беспричинно убил кровную родственни-цу, что само по себе ужасно, но и надругался над волей богов, свято-татственно осквернив дарованную ими славу.

Гораций и не думает защищаться или оправдываться - он просит у царя дозволения пронзить себя собственным мечом, но не во ис-купление смерти сестры, ибо та заслужила ее, но во имя спасения свой чести и славы спасителя Рима.

Мудрый Тулл выслушивает и Сабину. Она просит казнить ее, что будет означать и казнь Горация, поскольку муж и жена - одно; ее смерть - которой Сабина ищет, как избавления, не в силах будучи ни беззаветно любить убийцу братьев, ни отвергнуть любимого - утолит гнев богов, супруг же ее сможет и дальше приносить славу отечеству.

Когда все, имевшие что-то сказать, высказались, Тулл вынес свой приговор: хотя Гораций и совершил злодеяние, обыкновенно карае-

462

мое смертью, он - один из тех немногих героев, что в решительные дни служат надежным оплотом своим государям; герои эти непод-властны общему закону, и потому Гораций будет жить, и далее рев-нуя о славе Рима.

Д. А. Карельский

Цинна (Cinna) - Трагедия (1640)

Эмилией владеет страстное желание отомстить Августу за смерть отца, Кая Торания, воспитателя будущего императора, казненного им во времена триумвирата В роли свершителя мести она видит своего возлюбленного, Цинну; как ни больно Эмилии сознавать, что, подни-мая руку на всемогущего Августа, Цинна подвергает опасности свою, бесценную для нее жизнь, все же долг - превыше всего. уклониться от зова долга - величайший позор, тот же, кто долг свой исполнит, достоин высшей чести. Посему, даже горячо любя Цинну, Эмилия готова отдать ему руку, лишь когда им будет убит ненавистный тиран.

Наперсница Эмилии, Фульвия, пытается отговорить подругу от опасного замысла, напоминает, какими почестями и уважением окружил Эмилию Август, искупая тем самым старую вину. Но Эмилия стоит на своем: преступление Цезаря может искупить только смерть. Тогда Фульвия заводит речь об опасности, ожидающей Цинну на стезе мщения, и о том, что и без Цинны среди римлян у Августа не счесть врагов, жаждущих смерти императора; так не лучше ли предо-ставить расправу с тираном одному из них? Но нет, Эмилия посчита-ет долг мщения неисполненным, если Август будет убит кем-то другим.

Цинною же составлен целый заговор против императора В тес-ном кругу заговорщиков все как один пылают ненавистью к тирану, трупами вымостившему себе дорогу к римскому престолу, все как один жаждут смерти человека, ради собственного возвышения погру-зившего страну в пучину братоубийственной резни, предательства, измен и доносов. Завтра - решающий день, в который тираноборцы порешили либо избавить Рим от Августа, либо самим сложить головы.

[463]

Едва Цинна успевает рассказать Эмилии о планах заговорщиков, к нему является вольноотпущенник Эвандр с известием, что Август требует к себе его, Цинну, и второго вождя заговора - Максима. Цинна смущен приглашением императора, которое, впрочем, еще не означает, что заговор раскрыт, - как его самого, так и Максима Ав-густ числит среди ближайших своих друзей и нередко приглашает для совета.

Когда Цинна с Максимом являются к Августу, император просит всех прочих удалиться, а к двум друзьям обращается с неожиданной речью: он тяготится властью, восхождением к которой некогда упи-вался, но теперь несущей ему лишь тяжкое бремя забот, всеобщую ненависть и постоянный страх насильственной смерти. Август предла-гает Цинне и Максиму принять из его рук правление Римом и самим решать, быть ли их родной стране республикой или империей.

Друзья по-разному встречают предложение императора. Цинна убеждает Августа, что императорская власть досталась ему по праву доблести и силы, что при нем Рим достиг невиданного доселе расцве-та; окажись власть в руках народа, бессмысленной толпы, и страна вновь погрязнет в усобицах, величию Рима неминуемо настанет конец. Он уверен, что единственное правильное решение для Авгус-та - сохранить за собой престол. Что же до смерти от руки убийц, то уж лучше умереть владыкой мира, нежели влачить существование заурядного подданного или гражданина.

Максим, в свою очередь, всей душой приветствовал бы отречение Августа и установление республики: римляне издревле славятся вольнолюбием, и, какой бы законной ни была власть императора, они всегда даже в самом мудром правителе будут видеть прежде всего ти-рана.

Выслушав обоих, Август, которому благо Рима несравненно доро-же собственного покоя, принимает доводы Цинны и не слагает с себя императорской короны. Максима он назначает наместником на Сицилии, Цинну же оставляет при себе и отдает ему в жены Эми-лию.

Максим в недоумении, отчего вдруг вождь заговорщиков стал дру-гом тирании, но Цинна объясняет ему, зачем он убеждал Августа не оставлять престол: во-первых, свобода не есть свобода, когда ее при-нимают из рук тирана, а во-вторых, императору нельзя позволить так просто удалиться на покой - он смертью должен искупить свои зло-деяния. Цинна не предал дела заговорщиков - он отомстит во что бы то ни стало.

[464]

Максим сетует своему вольноотпущеннику Эвфорбу на то, что Рим не получил вольности лишь по прихоти влюбленного в Эмилию Цинны; теперь Максиму придется идти на преступление во благо счастливого соперника - он, оказывается, давно любит Эмилию, но та не отвечает ему взаимностью. Хитрый Эвфорб предлагает Максиму вернейшее, на его взгляд, средство и не обагрять рук в крови Августа, и заполучить Эмилию - нужно донести императору о заговоре, все участники которого, кроме Цинны, якобы раскаялись и молят о про-щении.

Тем временем Цинна, тронутый величием души Августа, теряет былую решимость - он сознает, что перед ним стоит выбор: предать государя или возлюбленную; убьет он Августа или нет - в обоих слу-чаях совершит предательство. Цинна еще лелеет надежду, что Эми-лия разрешит его от клятвы, но девушка непреклонна - коль скоро она поклялась отомстить Августу, она добьется его смерти любой ценой, пусть даже ценою собственной жизни, которая ей отныне не мила, раз она не может соединить ее с возлюбленным-клятвопреступ-ником. Что же до того, что Август великодушно вручил ее Цинне, то принимать такие дары означает раболепствовать перед тиранией.

Речи Эмилии заставляют Цинну сделать выбор - как ни тяжко это ему, он сдержит обещание и покончит с Августом.

Вольноотпущенник Эвфорб представил Августу все дело так, что, мол, Максим искренне раскаялся в злом умысле против особы импе-ратора, а Цинна, напротив, упорствует сам и препятствует прочим заговорщикам признать свою вину. Мера же раскаяния Максима столь велика, что в отчаянии он бросился к Тибру и, как полагает Эв-форб, окончил свои дни в его бурных водах.

Август до глубины души поражен предательством Цинны и горит жаждой мести, но, с другой стороны, сколько можно лить кровь? Сотни убийств до сих пор не обезопасили императора, и новые казни навряд ли обеспечат ему спокойное правление в стране, где никогда не переведутся противники тирании. Так не благороднее ли покорно встретить смерть от руки заговорщиков, нежели продолжать царство-вать под дамокловым мечом?

За такими размышлениями Августа застает любящая супруга Ливия. Она просит его внять ее женскому совету: не лить на этот раз кровь заговорщиков, а помиловать их, ибо милость к поверженным врагам - доблесть для правителя не меньшая, чем умение решитель-но расправиться с ними. Слова Ливии тронули душу Августа, поне-многу он склоняется к тому, чтобы оставить Цинну в живых.

[465]

Уже схвачены вольноотпущенники Эвандр и Эвфорб, Цинну же Август срочно вызывает к себе на совет. Эмилия понимает - все это значит, что заговор раскрыт, а над ней и над Цинной нависла смер-тельная опасность. Но тут к Эмилии является Максим и заводит не-уместный разговор о своей страсти, предлагая бежать на корабле с ним, Максимом, коль скоро Цинна уже в руках Августа и ему ничем не поможешь. Мало того, что Эмилия совершенно равнодушна к Максиму, - то, насколько тщательно подготовлен побег, наводит ее на подозрение, что именно Максим выдал заговорщиков тирану.

Предательский замысел Максима рухнул. Теперь он страшными словами клянет Эвфорба и себя, не понимая, как он, благородный римлянин, мог пойти на низкие преступления по совету вольноотпу-щенника, навсегда сохранившего, несмотря на дарованную ему свобо-ду, самую что ни на есть рабскую душу.

Август призывает к себе Цинну и, велев не перебивать, напомина-ет неудавшемуся заговорщику о всех тех благодеяниях и почестях, ка-кими император окружил неблагодарного потомка Помпея, а затем в подробностях излагает ему план заговора, рассказывает, кто где дол-жен был стоять, когда нанести удар... Август обращается не только к чувствам Цинны, но и к его разуму, объясняет, что даже при удаче заговорщиков римляне не захотели бы иметь Цинну императором, ибо в городе есть много мужей, с которыми ему никак нельзя рав-няться ни славой предков, ни личной доблестью.

Цинна ничего не отрицает, он готов понести кару, но в ответных речах его нет и тени раскаяния. Раскаяния не слышится и в словах Эмилии, когда она, представ перед Августом, называет себя подлин-ной главой и вдохновительницей заговора. Цинна возражает, что это не Эмилия соблазнила его к злому умыслу, но сам он вынашивал планы мести еще задолго до того, как узнал ее.

Август и Эмилию увещевает оставить злобу, просит вспомнить, как возвысил он ее, дабы искупить убийство отца, в котором виновен не столько он, сколько рок, чьей игрушкой часто являются цари. Но Цинна с Эмилией неумолимы и полны решимости вместе встретить смертный час.

В отличие от них Максим до глубины души раскаивается в трой-ном предательстве - он предал государя, друзей-заговорщиков, хотел разрушить союз Цинны и Эмилии - и просит предать его и Эвфор-ба смерти.

Но Август на сей раз не торопится отправлять врагов на казнь; он превосходит все мыслимые пределы великодушия - всех прощает, благословляет брак Цинны и Эмилии, дарует Цинне консульскую

[466]

власть. Мудрым великодушием император смягчает ожесточившиеся против него сердца и обретает в лице бывших заговорщиков верней-ших друзей и сподвижников.

Д. А. Карельский

Родогуна (Rodogune) - Трагедия (1644)

Предисловием к авторскому тексту служит фрагмент из книги гречес-кого историка Аппиана Александрийского (II в.) 'Сирийские войны'. Описываемые в пьесе события относятся к середине II в. до н. э., когда царство Селевкидов подверглось нападению со стороны парфян. Предыстория династического конфликта излагается в разго-воре Тимагена (воспитателя царевичей-близнецов Антиоха и Селевка) с сестрой Лаоникой (наперсницей царицы Клеопатры). Тимаген знает о событиях в Сирии понаслышке, поскольку царица-мать при-казала ему укрыть обоих сыновей в Мемфисе сразу после предпо-лагаемой гибели своего мужа Деметрия и мятежа, поднятого узурпатором Трифоном. Лаоника же осталась в Селевкии и была сви-детелем того, как недовольный правлением женщины народ потребо-вал, чтобы царица вступила в новый брак. Клеопатра вышла замуж за своего деверя Антиоха, и вдвоем они одолели Трифона. Затем Антиох, желая отомстить за брата, обрушился на парфян, но вскоре пал в бою. Одновременно стало известно, что Деметрий жив и находится в плену. Уязвленный изменой Клеопатры, он замыслил жениться на се-стре парфянского царя Фраата Родогуне и силой вернуть себе сирий-ский престол. Клеопатра сумела дать отпор врагам: Деметрий был убит - по слухам, самой царицей, а Родогуна оказалась в темнице. Фраат бросил на Сирию несметное войско, однако, страшась за жизнь сестры, согласился заключить мир при условии, что Клеопатра уступит трон старшему из сыновей, который должен будет жениться на Родогуне. Оба брата с первого взгляда влюбились в плененную парфянскую царевну. Один из них получит царский титут и руку Родогуны - это знаменательное событие положит конец долгим сму-там.

Беседа прерывается с появлением царевича Антиоха. Он надеется на свою счастливую звезду и вместе с тем не хочет обездолить Селевка. Сделав выбор в пользу любви, Антиох просит Тимагена перегово-

[467]

рить с братом: пусть тот царствует, отказавшись от Родогуны. Выяс-няется, что и Селевк желает уступить престол в обмен на царевну. Близнецы клянутся друг другу в вечной дружбе - между ними не будет ненависти. Они приняли слишком поспешное решение: Родогуне подобает царствовать вместе со старшим братом, имя которого назовет мать.

Встревоженная Родогуна делится сомнениями с Лаоникой: царица Клеопатра никогда не откажется от трона, равно как и от мести. День венчания таит в себе еще одну угрозу - Родогуна страшится брачного союза с нелюбимым. Ей дорог лишь один из царевичей - живой портрет своего отца. Она не разрешает Лаонике назвать имя: страсть может выдать себя румянцем, а особам царского рода надле-жит скрывать свои чувства. Кого бы небо ни выбрало ей в мужья, она будет верна долгу.

Опасения Родогуны не напрасны - Клеопатра пышет злобой. Ца-рица не желает отказываться от власти, которая досталась ей слиш-ком дорогой ценой, к тому же ей предстоит увенчать короной ненавистную соперницу, похитившую у нее Деметрия. Она откровен-но делится своими замыслами с верной Лаоникой: трон получит тот из сыновей, кто отомстит за мать. Клеопатра рассказывает Антиоху и Селевку о горькой судьбе их отца, погубленного злодейкой Родогуной. Право первородства нужно заслужить - старшего укажет смерть парфянской царевны.

Ошеломленные братья понимают, что мать предлагает им обрести венец ценой преступления. Антиох все же надеется пробудить доб-рые чувства в Клеопатре, но Селевк в это не верит: мать любит толь-ко себя - в ее сердце нет места для сыновей. Он предлагает обратиться к Родогуне - пусть царем станет ее избранник. Парфян-ская царевна, предупрежденная Лаоникой, рассказывает близнецам о горькой судьбе их отца, убитого злодейкой Клеопатрой. Любовь необ-ходимо завоевать - мужем ее станет тот, кто отомстит за Деметрия. Удрученный Селевк говорит брату, что отказывается от престола и Родогуны - кровожадные женщины отбили у него желание как цар-ствовать, так и любить. Но Антиох по-прежнему убежден, что мать и возлюбленная не смогут устоять перед слезными мольбами.

Явившись к Родогуне, Антиох предает себя в ее руки - если ца-ревна пылает жаждой мести, пусть убьет его и осчастливит брата. Ро-догуна не может более скрывать свою тайну - сердце ее принадлежит Антиоху. Теперь она не требует убить Клеопатру, но договор остается нерушимым: невзирая на любовь к Антиоху, она выйдет замуж за старшего - за царя.

[468]

Окрыленный успехом, Антиох спешит к матери. Клеопатра встре-чает его сурово - пока он медлил и колебался, Селевк успел ото-мстить. Антиох признается, что оба они влюблены в Родогуну и не способны поднять на нее руку: если мать считает его изменником, пусть прикажет ему покончить с собой - он покорится ей без коле-баний. Клеопатра сломлена слезами сына: боги благосклонны к Анти-оху - ему суждено получить державу и царевну. Безмерно счаст-ливый Антиох уходит, а Клеопатра велит Лаонике позвать Селевка, Лишь оставшись одна, царица дает волю гневу: она по-прежнему жаждет мести и насмехается над сыном, который так легко прогло-тил лицемерную приманку.

Клеопатра говорит Селевку, что он старший и ему по праву при-надлежит престол, которым хотят завладеть Антиох и Родогуна. Се-левк отказывается мстить: в этом ужасном мире ничто его больше не прельщает - пусть другие будут счастливы, а ему остается лишь ожидать смерти. Клеопатра сознает, что потеряла обоих сыновей - проклятая Родогуна околдовала их, как прежде Деметрия. Пусть они последуют за своим отцом, но Селевк умрет первым, иначе ее ждет неминуемое разоблачение.

Наступает долгожданный миг свадебного торжества. Кресло Клео-патры стоит ниже трона, что означает ее переход в подчиненное по-ложение. Царица поздравляет своих 'милых детей', и Антиох с Родогуной искренне благодарят ее. В руках у Клеопатры кубок с от-равленным вином, из которого должны пригубить жених и невеста. В тот момент, когда Антиох подносит кубок к губам, в зал врывается Тимаген со страшным известием: Селевк найден на аллее парка с кровавой раной в груди. Клеопатра высказывает предположение, что несчастный покончил с собой, но Тимаген это опровергает: перед смертью царевич успел передать брату, что удар нанесен 'дорогой рукой, родной рукой'. Клеопатра немедленно обвиняет в убийстве Селевка Родогуну, а та - Клеопатру. Антиох пребывает в тягостном раздумье: 'дорогая рука' указывает на возлюбленную, 'родная рука' - на мать. Подобно Селевку, царь переживает миг безысход-ного отчаяния - решив отдаться на волю судьбы, он вновь подносит к губам кубок, но Родогуна требует опробовать на слуге вино, подне-сенное Клеопатрой. Царица негодующе заявляет, что докажет пол-ную свою невиновность. Сделав глоток, она передает кубок сыну, однако яд действует слишком быстро. Родогуна с торжеством указы-вает Антиоху, как побледнела и зашаталась его мать. Умирающая Клеопатра проклинает молодых супругов: пусть их союз будет испол-нен отвращения, ревности и ссор - да подарят им боги таких же

[469]

почтительных и покорных сыновей, как Антиох. Затем царица про-сит Лаоника увести ее и избавить тем самым от последнего униже-ния - она не желает упасть к ногам Родогуны. Антиох исполнен глубокой скорби: жизнь и смерть матери равно пугают его - буду-щее чревато ужасными бедами. Брачное торжество завершилось, и теперь нужно приступить к похоронному чину. Быть может, небеса все же окажутся благосклонными к несчастному царству.

Е. Д. Мурашкинцева

Никомед (Nicomede) - Трагедия (1651)

Ко двору царя Вифинии Прусия прибывают два его сына. Никомед, сын от первого брака, оставил войско, во главе которого он одержал многочисленные победы, положив к ногам отца не одно царство; его обманом завлекла в столицу мачеха, Арсиноя. Сын Прусия и Арсинои, Аттал, возвратился на родину из Рима, где он с четырехлетнего возраста жил заложником; хлопотами римского посла Фламиния Аттала отпустили к родителям за то, что те согласились выдать респуб-лике злейшего ее врага - Ганнибала, однако римляне так и не насладились зрелищем плененного карфагенянина, ибо он предпочел принять яд.

Царица, как это часто бывает со вторыми женами, всецело подчи-нила своему влиянию престарелого Прусия. Это по ее воле Прусий в угоду Риму лишил своего покровительства Ганнибала, теперь же она плетет интриги, желая сделать наследником престола вместо Никомеда своего сына Аттала, а также расстроить брак пасынка с армянской царицей Лаодикой.

Арсиною в ее интригах поддерживает Фламиний, ибо в интересах Рима, с одной стороны, возвести на вифинский престол получившего римское воспитание и римское гражданство Аттала, а не гордого и независимого, прославленного в походах Никомеда, а с другой - воспрепятствовать усилению Вифинии за счет династического союза с Арменией.

До сих пор сводные братья не были знакомы друг с другом и впе-рвые встречаются в присутствии Лаодики, в которую оба они влюбле-ны, однако только Никомеду она отвечает взаимностью. Эта первая встреча чуть было не окончилась ссорой.

[470]

Арсиное трения между братьями только на руку, ведь в соответст-вии с ее планами один из них должен быть сокрушен, другой, напро-тив, возвышен. Царица уверена, что с помощью римлян Аттал легко займет отцовский престол; что до женитьбы на Лаодике, то это труд-нее, но все же она видит способ погубить Никомеда и вынудить ар-мянскую царицу вступить в нежеланный ей брак.

Царь Прусий в последнее время не на шутку встревожен беспри-мерным возвышением Никомеда: победитель Понта, Каппадокии и страны галатов пользуется властью, славой и народной любовью боль-шими, нежели те, что когда-либо доставались на долю его отца. Как подсказывают Прусию уроки истории, подобным героям часто при-скучивает звание подданного, и тогда, возжелав царского сана, они не жалеют государей. Начальник телохранителей Прусия, Арасп, убеж-дает царя, что опасения его были бы оправданы, когда бы речь шла о ком-нибудь другом, честь же и благородство Никомеда не подлежат сомнению. Доводы Араспа не рассеивают полностью тревоги Прусия, и он решает попытаться, действуя с искючительной осторожностью, отправить Никомеда в почетное изгнание.

Когда Никомед является к отцу, дабы поведать о своих победах, Прусий встречает его весьма холодно и попрекает тем, что тот оста-вил вверенное ему войско. На почтительную просьбу Никомеда по-зволить ему сопровождать отбывающую на родину Лаодику царь отвечает отказом.

Беседу отца с сыном прерывает появление римского посла Флами-ния, который от имени республики требует, чтобы Прусий назначил своим наследником Аттала. Дать ответ послу Прусий велит Никоме-ду, и тот решительно отвергает его требование, разоблачая планы Рима ослабить Вифинию, которая при таком царе, как Аттал, вместе с вновь приобретенными землями утратит все свое величие.

Договориться между собой Фламинию и Никомеду мешает, кроме разницы устремлений, еще и разделяющая их вражда: отец Флами-ния в битве у Тразименского озера пал от руки Ганнибала, учителя Никомеда, высоко им чтимого. Фламиний тем не менее идет на ус-тупку: Никомед станет править Вифинией, но с условием, что Аттал возьмет в жены Лаодику и взойдет на армянский трон. Никомед и на сей раз отвечает Фламинию решительным отказом.

Прусию не чуждо благородство, и, хотя Лаодика находится в его власти, он не считает возможным чинить насилие над царственной особой. Посему, коль скоро Риму угодна женитьба Аттала и Лаодики, пусть Фламиний отправится к армянской принцессе и от имени рес-публики предложит ей в мужья сына Арсинои.

[471]

любленного из плена, даже если для этого понадобится сокрушить стены Вечного города.

Замыслу Фламиния не суждено было сбыться - по пути к галере Никомед бежал с помощью неизвестного друга. Царевич выходит к толпе, и бунтующий народ тут же успокаивается. В сознании собственной силы он предстает перед испуганными домочадцами и рим-ским послом, но и не помышляет о мести - все, кто хотел ему зла, могут быть оправданы: мачехой руководила слепая любовь к сыну, отцом - страсть к Арсиное, Фламинием - стремление соблюсти интересы родной страны. Никомед всех прощает, а для Аттала обе-щает завоевать любое из соседних царств, какое приглянется Арси-ное.

Никомед тронул сердце мачехи, и та искренне обещает отныне любить его, как родного сына. Тут же, кстати, выясняется, что дру-гом, помогшим Никомеду бежать, был Аттал.

Прусию ничего не остается, как распорядиться о жертвоприноше-ниях, дабы просить богов даровать Вифинии прочный мир с Римом.

Л А. Карельский

Поль Скаррон (Paul Scarron) 1610-1660

Жодле, или Хозяин-слуга (Jodelet ou le Maître valet) - Комедия (1645)

Действие пьесы происходит в Мадриде. Дон Хуан Альварадо прилетел в столицу из родного Бургоса на свидание с невестой. Молодого дво-рянина не остановило даже семейное несчастье: по возвращении из Фландрии дон Хуан узнал, что его старший брат был коварно убит, а обесчещенная сестра Лукреция скрылась неведомо куда. Все помыслы о мести были оставлены, едва дон Хуан увидел портрет своей наре-ченной - прелестной Изабеллы де Рохас. Страсть вспыхнула мгно-венно: юноша приказал слуге Жодле послать в Мадрид собственное изображение, а сам отправился следом. На месте выясняется непри-ятное обстоятельство: Жодле, воспользовавшись случаем, также решил запечатлеть свою физиономию, затем начал сравнивать оба произведения, и в результате прекрасная Изабелла получила портрет не хозяина, а слуги. Дон Хуан потрясен: что скажет девушка, увидав подобное свиное рыло? Но неунывающий Жодле утешает своего гос-подина: когда красотка его увидит, он ей понравится вдвое больше по контрасту, а рассказ о ротозействе глупого слуги, конечно, вызовет у нее улыбку.

[475]

У дома Фернана де Рохаса дон Хуан замечает какую-то тень и об-нажает шпагу. Дон Луис, спустившись по веревочной лестнице с бал-кона, быстро растворяется в темноте, чтобы не затевать дуэль под окнами Изабеллы. Дон Хуан натыкается на верного Жодле: тот со страха падает навзничь и начинает брыкаться, обороняясь ногами от разъяренного кабальеро. Все кончается благополучно, но в душе дона Хуана зарождается подозрение: улизнувший молодчик не был похож на вора - скорее, речь идет о возлюбленном. Пример сестры, воспи-танной в понятиях чести и не устоявшей перед соблазнителем, взыва-ет к осторожности, поэтому дон Хуан предлагает Жодле поменяться ролями - слуга вполне может выдать себя за господина благодаря путанице с портретом. Жодле, поломавшись для вида, соглашается и с наслаждением предвкушает, как будет лакомиться барскими блюда-ми и наставлять рога придворным франтам.

Утром Изабелла с пристрастием допрашивает горничную о том, кто забрался ночью на балкон. Сначала Беатриса клянется в полной своей невинности, но затем признается, что ее хитростью обошел дон Луис, красивый племянник дона Фернана. Молодой вертопрах со сле-зами на глазах молил хоть на секунду впустить его к сеньоре, пытался подкупить и разжалобить бдительную Беатрису, да только ничего у него не вышло, и пришлось голубчику прыгать вниз, где его уже под-жидали - недаром люди говорят, будто дон Хуан Альварадо приска-кал в Мадрид. Изабелла преисполнена отвращения к жениху - более омерзительной физиономии ей не доводилось встречать. Девушка пы-тается убедить в этом и отца, однако дон Фернан не желает идти на попятный: если верить портрету, будущий зятек на редкость нека-зист, но зато он высоко стоит во мнении двора.

Дон Фернан отсылает дочь при виде дамы под вуалью. Лукреция, опозоренная сестра дона Хуана, явилась просить защиты у давнего друга своего отца. Вины своей она не скрывает - жизнь ее спалил огонь любовной страсти. Два года назад на турнире в Бургосе всех рыцарей затмил приезжий юноша, который пронзил и сердце Лукре-ции. Порыв был обоюдным: коварный обольститель если и не любил, то искусно делал вид. Затем случилось страшное: старший брат погиб, отец угас от горя, а любовник исчез бесследно. Но Лукреция увидела его из окна - теперь у нее появилась надежда отыскать злодея.

Дон Фернан обещает гостье полную поддержку. Затем к нему об-ращается за советом племянник. Два года назад дон Луис по пригла-шению лучшего своего друга приехал на турнир в Бургос и безумно влюбился в прекрасную девушку, которая также отдала ему сердце.

[476]

Однажды в спальню ворвался вооруженный человек, в темноте нача-лась схватка, оба противника наносили удары наугад, и дон Луис по-разил врага насмерть. Велико же было его отчаяние, когда он узнал в убитом друга - возлюбленная оказалась его родной сестрой. Дону Луису удалось благополучно скрыться, но теперь обстоятельства изме-нились: по слухам, в Мадрид едет младший брат убитого им дворяни-на - этот отважный юноша пылает жаждой мести. Долг чести велит дону Луису принять вызов, однако убить не позволяет совесть.

Раздается громкий стук в дверь, и Беатриса сообщает, что в дом ломится жених - весь в буклях и кудрях, разряженный и надушен-ный, в каменьях и золоте, словно китайский богдыхан. Дон Луис не-приятно поражен: как мог дядя просватать дочь, не поставив в известность родню? Дон Фернан озабочен совсем другим: в доме на-чнется резня, если дон Хуан узнает, кто его обидчик. Появляются Жодле в костюме дона Хуана и дон Хуан в облике Жодле. Юноша поражен красотой Изабеллы, а та глядит на суженого с ненавистью. Мнимый кабальеро грубо толкает будущего тестя, одаривает пошлым комплиментом невесту и тут же требует побыстрее закруглить дельце с приданым. Дон Луис, безумно влюбленный в Изабеллу, втихомолку радуется - теперь он уверен, что кузина не устоит перед его напо-ром. Беатриса красочно расписывает ему, как дон Хуан с жадностью накинулся на еду. Закапав соусом весь камзол, зятек улегся в кладо-вой прямо на пол и стал храпеть так, что посуда на полках задребез-жала. Дон Фернан уже закатил дочке пощечину, хотя сам мечтает лишь об одном - как бы повернуть назад оглобли.

Изабелла вновь наседает на отца с уговорами, но дон Фернан твердит, что не может нарушить слово. К тому же на семье висит большой грех перед доном Хуаном - дон Луис обесчестил его сестру и убил брата. Оставшись одна, Изабелла предается горестным раз-мышлениям: будущий муж ей гадок, страсть кузена вызывает омерзе-ние, а сама она внезапно пленилась тем, кого любить не имеет права - честь не позволяет ей даже имени этого произнести! Появ-ляется дон Луис с пылкими излияниями. Изабелла быстро их пресе-кает: пусть он дает пустые обещания и совершает гнусные злодейства в Бургосе. Беатриса предупреждает госпожу, что на шум спускаются отец с женихом, а выход закрыт: у двери околачивается слуга дона Хуана - и вид у этого красавчика совсем не безобидный. Дон Луис поспешно скрывается в спальне, Изабелла же начинает честить Беат-рису, которая будто бы назвала дона Хуана уродливой и глупой ско-тиной. Взбешенный Жодле осыпает Беатрису площадной бранью, и дон Фернан поспешно ретируется наверх.

[477]

Жених и его 'слуга' остаются наедине с невестой. Жодле чисто-сердечно заявляет, что ему всегда были по душе такие сдобные кра-сотки. Изабелла отвечает, что с появлением дона Хуана ее жизнь преобразилась: прежде мужчины вызывали у нее почти отвращение, зато теперь она страстно любит то, что постоянно находится при же-нихе. Жодле понимает из этого только одно - девчонка втюрилась! Решив попытать счастья, он отсылает 'слугу' и предлагает невесте пойти подышать воздухом на балкон. Кончается эта затея трепкой: дон Хуан безжалостно колотит Жодле, но, когда входит Изабелла, роли меняются - Жодле принимается охаживать своего господина якобы за нелестный отзыв об Изабелле. Дону Хуану приходится тер-петь, поскольку сметливый слуга поставил его в безвыходное положе-ние. Маскарад необходимо продолжать ради выяснения истины: Изабелла невыразимо прекрасна, но, судя по всему, неверна.

Наконец Беатриса выпускает дона Луиса из спальни, и в этот мо-мент входит Лукреция, чрезвычайно изумленная поведением дона Фернана, который обещал защитить ее, однако не показывается на глаза. Дон Луис, принимая Лукрецию за Изабеллу, пытается объяс-ниться: в Бургосе он просто приволокнулся за одной девицей, но та в подметки не годится прелестной кузине. Лукреция, откинув вуаль, осыпает дона Луиса упреками и громко призывает на помощь. Появ-ляется дон Хуан - Лукреция, мгновенно узнав брата, невольно бро-сается под защиту дона Луиса. Дон Хуан обнажает шпагу с намерением защищать честь своего 'господина'. Дон Луис вынужден вступить в схватку с лакеем, но тут в комнату врывается дон Фернан. Дон Хуан шепотом приказывает Лукреции хранить тайну, а вслух объявляет, что исполнял свой долг: дон Луис находился в спальне Изабеллы - следовательно, дону Хуану нанесено явное оскорбление. Дон Фернан признает правоту 'Жодле', а дон Луис дает слово, что сразится либо с доном Хуаном, либо с его слугой.

Растроганная добротой Изабеллы Лукреция намекает, что дон Хуан - вовсе не тот, кем кажется. Жодле выходит на сцену, с на-слаждением ковыряя в зубах и громко рыгая после сытного завтрака с мясцом и чесноком. При виде Беатрисы он уже готов распустить руки, но дело портит появление негодующей Изабеллы. Жодле со вздохом поминает мудрый завет Аристотеля: женщин следует вразум-лять палкой. Дон Фернан сообщает 'зятю' радостную новость: дон Хуан может наконец скрестить шпагу с доном Луисом, обидчиком его сестры. Жодле категорически отказывается от дуэли: во-первых, ему плевать на любое оскорбление, потому что собственная шкура

[478]

дороже, во-вторых, племяннику будущего тестя он готов все про-стить, в-третьих, у него есть зарок - никогда не лезть в драку из-за бабенок. Возмущенный до глубины души дон Фернан заявляет, что не намерен выдавать дочь за труса, а Жодле тут же сообщает своему гос-подину, что Лукрецию обесчестил дон Луис. Дон Хуан просит слугу еще немного потерпеть. Ему хочется верить, что Изабелла невиновна, ведь ее кузен мог просто подкупить служанку. Предстоит схватка, и Жодле умоляет дона Хуана не обознаться.

Беатриса, обиженная очередным любовником, оплакивает горькую девичью долю. Изабелла с тоской ждет свадьбы, а Лукреция уверяет подругу, что во всей Кастилии нет более достойного рыцаря, чем ее брат. Жодле приводит дона Луиса в комнату, где уже спрятался дон Хуан. Слуга явно трусит, и дон Луис осыпает его насмешками. Затем Жодле тушит свечу: дон Хуан сменяет его и наносит противнику лег-кую рану в руку. Ситуация разъясняется лишь с появлением дона Фернана: дон Хуан признается, что проник в дом под личиной слуги из-за того, что ревновал Изабеллу к дону Луису, который одновре-менно оказался соблазнителем сестры. Дон Луис клянется, что на балкон и в комнату его провела Беатриса без ведома своей госпожи. Он глубоко раскаивается в том, что нечаянно убил лучшего друга, и готов жениться на Лукреции. Дон Фернан взывает к благоразумию: племянник и зять должны помириться, и тогда дом станет местом веселого свадебного пиршества. Дон Хуан и дон Луис обнимаются, Лукреция и Изабелла следуют их примеру. Но последнее слово оста-ется за Жодле: слуга просит бывшую 'невесту' отдать портрет: это будет его подарком Беатрисе - пусть заслуженным счастьем насла-дятся три пары.

Е. Д. Мурашкинцева

Комический роман (Roman Comique) (1651)

Действие происходит в современной автору Франции, главным обра-зом в Мансе - городе, что расположен в двухстах километрах от Па-рижа.

'Комический роман' задуман как пародия на модные романы 'высокого стиля' - вместо странствующих рыцарей его героями яв-ляются бродячие комедианты, бесчисленные драки заменяют поедин-

[479]

ки, а обязательные в авантюрных романах сцены похищения необы-чайно забавны. Каждая глава представляет собой отдельный комичес-кий эпизод, нанизанный на стержень нехитрого сюжета. Роман отличается прихотливой композицией, он изобилует вставными эпи-зодами - как правило, это новеллы, рассказанные кем-то из персо-нажей, или воспоминания героев. Сюжеты новелл взяты в основном из жизни благородных мавров и испанцев. Особо хочется сказать о новелле 'Свой собственный судья' - истории испанской кавалерист-девицы: юная София вынуждена скрываться в мужском платье. Ока-завшись в военном лагере императора Карла V, она проявляет такое мужество и военный талант, что получает под командование кавале-рийский полк, а затем и назначение вице-королем своей родной Ва-ленсии, но, выйдя замуж, уступает все титулы супругу.

Скаррон успел завершить две части романа. Третью после его смерти написал Оффрэ, наскоро закончивший сюжет.

На рынке Манса появляются трое причудливо одетых людей - немолодая женщина, старик и статный юноша. Это бродячая труппа. Комедианты вызвали гнев губернатора Тура и во время бегства расте-ряли товарищей. Но они и втроем готовы дать спектакль в верхней комнате трактира. Местный судья, г-н Раппиньер, приказывает трак-тирщице ссудить актерам на время спектакля оставленную ей на со-хранение одежду молодых людей, играющих в мяч. Красавец комедиант Дестен поражает всех своим мастерством, но являются иг-роки в мяч, видят на актерах свое платье и принимаются бить судью, распорядившегося им без ведома хозяев. Драка становится всеобщей, и Дестену суждено еще раз восхитить жителей Манса: он нещадно лупит людей, помешавших спектаклю. При выходе из трактира на Раппиньера со шпагами нападают друзья избитых. Жизнь судье спа-сает опять-таки Дестен, он и шпагой владеет весьма искусно, рубя ею нападающих по ушам. Благодарный Раппиньер зовет комедиантов в свой дом. Ночью он поднимает жуткий переполох, решив, что г-жа Раппиньер отправилась в комнату юного комедианта. На самом деле это бродит по дому коза, выкармливающая своим молоком осиротев-ших щенят. Наутро судья расспрашивает о Дестене второго актера, язвительного Ранкюна. По его словам, Дестен в труппе совсем недав-но, а мастерством он обязан Ранкюну, да и жизнью тоже. Ведь Ранкюн спас его в Париже, когда молодой человек подвергся нападению грабителей, отнявших у него некую драгоценность. Узнав, когда про-изошло нападение, судья и его слуга Доген страшно смущаются. В тот же день Догена смертельно ранит один из избитых им в трактире

[480]

юношей. Перед смертью он зовет Дестена. Раппиньеру актер гово-рит, что умирающий просто бредил. Собираются остальные актеры: дочь старой актрисы, шестнадцатилетняя Анжелика, ученик Дестена Леандр, еще несколько человек. Нет только Этуаль - сестры Десте-на: она вывихнула ногу, и за ней посылают конные носилки. Какие-то вооруженные всадники насильно осматривают все носилки на дороге. Они ищут девушку с поврежденной ногой, но похищают на-правляющегося к врачу священника. Этуаль же благополучно прибы-вает в Манс. Анжелика и ее мать, Каверн, просят молодых людей в знак дружбы рассказать им свою историю. Дестен соглашается. Он сын деревенского богача, человека анекдотической скупости. Родители его не любили, все их внимание поглощал отданный им на воспита-ние отпрыск некоего шотландского графа. Дестена забирает к себе его великодушный крестник. Мальчик прекрасно учится, компанию ему составляют дети барона д'Арк - грубый Сен-Фар и благородный Вервиль. Закончив образование, молодые люди отправляются в Ита-лию на военную службу. В Риме Дестен знакомится с дамой-францу-женкой и ее рожденной в тайном браке дочерью Леонорой. Он спасает их от нахальства какого-то путешествующего француза и, ко-нечно, влюбляется в дочь. Леонора тоже неравнодушна к нему, но Сен-Фар говорит ее матери, что Дестен всего лишь слуга, и бедную девушку увозят, не дав сказать о своих чувствах. Дестена заманивает в засаду и тяжело ранит проученный им при знакомстве с Леонорой нахал. Выздоровев, Дестен ищет смерти на полях сражений, но вмес-то этого находит славу отчаянного рубаки. По окончании похода мо-лодые люди возвращаются во Францию. Вервиль влюбляется в свою соседку, мадемуазель Салдань. Ее родители умерли, а самодур брат хочет отправить ее и вторую сестру в монастырь, чтобы не тратиться на приданое. Дестен сопровождает друга на тайное свидание. Неожи-данно появляется Салдань - это, оказывается, римский недруг наше-го героя. Начинается драка, Салдань легко ранен. Поправившись, он вызывает Вервиля на дуэль. По обычаю того времени секундант Вервиля Дестен вынужден драться с секундантом Салданя. увы, это старший сын его благодетеля Сен-Фар. Юноша сначала щадит про-тивника, но тот подло злоупотребляет этим. Чтобы не погибнуть, Де-стен ранит его. Вервиль обезоруживает Салданя. Дело улаживается двойной свадьбой - Вервиль женится на своей возлюбленной, Сен-Фар - на ее сестре. Оскорбленный Дестен, несмотря на уговоры друга, покидает дом барона д'Арк. Он вновь направляется в Италию и в дороге встречает свою любимую и ее мать. Они разыскивают

[481]

отца Леоноры, однако поиски их безуспешны, к тому же у них укра-ли все деньги. Дестен решает сопровождать их.

Во время розысков мать Леоноры умирает. Грабители похищают у Дестена украшенный бриллиантами портрет отца его любимой - доказательство ее происхождения. К тому же на их след нападает Салдань. Необходимость скрываться и нужда заставляют молодых людей выдать себя за брата и сестру и под вымышленными именами примкнуть к труппе комедиантов. В Туре их опять встречает Салдань, он пытается похитить Леонору-Этуаль. Рассказ занимает несколько вечеров. Тем временем с комедиантами сводит знакомство заезжий лекарь, его жена-испанка, знающая несметное число увлекательных историй, а также некий вдовый адвокат Раготен. Этот маленький че-ловек нахален, глуп и плохо воспитан, но обладает своеобразным та-лантом вечно попадать в смешные переделки, подробно описываемые в романе. Он решает, что влюблен в Этуаль. Ранкюн соглашается по-мочь адвокату добиться ее благосклонности, а пока ест и пьет за его счет. Труппу приглашают за город - там празднуют свадьбу. Коме-дианты приезжают, но представлению не суждено состояться - по-хищена Анжелика. Каверн уверена, что похититель - Леандр, это ясно из найденных ею любовных писем. Дестен бросается в погоню. В гостинице одной из деревень он находит израненного Леандра и выслушивает его историю. Леандр поступил в труппу только из любви к Анжелике. Он дворянин, и его ждет большое наследство, но отец не соглашается на брак сына с комедианткой. Он гнался за по-хитителями, вступил с ними в драку - негодяи избили его и полу-мертвого бросили на дороге.

Через некоторое время в гостинице появляется и сама Анжели-ка - ее увезли по ошибке. Это выяснилось, когда по дороге похити-тели встретили Этуаль. Ее пытался с помощью подкупленного слуги заманить в свои сети Раппиньер. Слугу избили, Анжелику бросили в лесу, а Этуаль увезли неизвестно куда. Нет сомнения, что это продел-ки Салданя. Однако с помощью вовремя появившегося Вервиля Де-стен выручает возлюбленную, это тем более легко, что под Салданем упала лошадь и он страшно расшибся. Удается вывести на чистую воду Раппиньера, судья вынужден вернуть портрет отца Леоноры: это ведь он и его покойный слуга ограбили Дестена в Париже. Комеди-анты перебираются из Манса в Алансон. Раготен, чтобы не расста-ваться с предметом своей любви и блеснуть дарованиями, вступает в труппу. Зато Леандр покидает товарищей - пришло известие, что его отец при смерти и желает проститься с сыном. Первый же спек-

[482]

такль на новом месте мог плохо закончиться - неугомонный Сал-дань оправился от травмы и вновь попытался похитить Этуаль. Но поклонники театра из числа местных дворян становятся на сторону комедиантов. Салдань погибает в перестрелке, которую сам же и спровоцировал. Леандр наследует от отца баронский титул и состоя-ние, но не собирается расставаться с театром и остается в составе труппы. Две свадьбы решено сыграть одновременно. Накануне ра-достного дня Каверн встречает брата, тоже комедианта, с которым они были разлучены еще детьми. Итак, все счастливы, кроме Раготена. Он пытается разыграть самоубийство, а потом тонет в реке, пыта-ясь напоить лошадь. Злой шутник Ранкюн тоже покидает труппу - его место займет брат Каверн.

И. А. Быстрова

Савиньен де Сирано де Бержерак (Savinien de Cyrano de Bergerac) 1619-1655

Иной свет, или Государства и империи Луны (L'autre monde ou les Etats et Empires de la Lune) - Философско-утопический роман (1647-1650, опубл. 1659)

В девять вечера автор и четверо его друзей возвращались из одного дома в окрестностях Парижа. На Небе светила полная луна, притяги-вая взоры гуляк и возбуждая остроумие, уже отточенное о камни мостовой. Один предположил, что это небесное слуховое окно, откуда просвечивает сияние блаженных. Другой уверял, будто Вакх держит на небесах таверну и подвесил луну, как свою вывеску. Третий вос-кликнул, что это гладильная доска, на которой Диана разглаживает воротнички Аполлона. Четвертый же заявил, что это просто солнце в домашнем халате, без одеяния из лучей. Но самую оригинальную версию высказал автор: несомненно, луна - такой же мир, как и земля, которая, в свою очередь, является для нее луной. Спутники встретили эти слова громким хохотом, хотя автор опирался на авто-ритет Пифагора, Эпикура, Демокрита, Коперника и Кеплера. Но провидение или судьба помогли автору утвердиться на своем пути: вернувшись домой, он обнаружил у себя на столе книгу, которую туда не клал и где как раз говорилось о жителях луны. Итак, явным

[484]

внушением свыше автору было приказано разъяснить людям, что луна есть обитаемый мир.

Чтобы подняться на небеса, автор обвязал себя склянками, напол-ненными росой. Солнечные лучи притягивали их к себе, и вскоре изобретатель оказался над самыми высокими облаками. Тут он при-нялся разбивать склянки одну за другой и плавно опустился на землю, где увидел совершенно голых людей, в страхе разбежавшихся при его появлении. Затем показался отряд солдат, от которых автор узнал, что находится в Новой Франции. Вице-король встретил его весьма любезно: это был человек, способный к возвышенным мыслям и полностью разделявший воззрения Гассенди относительно ложности системы Птолемея. Философские беседы доставляли автору большое удовольствие, однако он не оставил мысли подняться на луну и соору-дил специальную машину с шестью рядами ракет, наполненных го-рючим составом. Попытка взлететь со скалы окончилась печально: автор так сильно расшибся при падении, что ему пришлось с ног до головы натереться мозгом из бычьих костей. Однако луна на ущербе имеет обыкновение высасывать мозг из костей животных, поэтому она притянула к себе автора. Пролетев три четверти пути, он стал снижаться ногами вверх, а затем рухнул на ветви древа жизни и очу-тился в библейском раю. При виде красот этого священного места он ощутил такое же приятное и болезненное чувство, какое испытывает эмбрион в ту минуту, когда вливается в него душа. Путешественник сразу помолодел на четырнадцать лет: старые волосы выпали, сменив-шись новыми, густыми и мягкими, в жилах загорелась кровь, естест-венная теплота гармонично пронизала все его существо.

Прогуливаясь в чудесном саду, автор встретил необычайно краси-вого юношу. Это был пророк Илия, который поднялся в рай на же-лезной колеснице, при помощи постоянно подбрасываемого вверх магнита. Вкусив от плодов древа жизни, святой старец обрел вечную молодость. От него автор узнал о прежних обитателях рая. Изгнан-ные Богом Адам и Ева, перелетев на землю, поселились в местности между Месопотамией и Аравией - язычники, знавшие первого чело-века под именем Прометея, сложили о нем басню, будто он похитил огонь с неба. Несколько веков спустя Господь внушил Еноху мысль покинуть мерзкое племя людей. Этот святой муж, наполнив два боль-ших сосуда дымом от жертвенного костра, герметически их закупо-рил и привязал себе под мышки, в результате чего пар поднял его на луну. Когда на земле случился потоп, воды поднялись на такую страшную высоту, что ковчег плыл по небу на одном уровне с луной. Одна из дочерей Ноя, спустив в море лодку, также оказалась в рай-

[485]

ском саду - за ней последовали и самые смелые из животных. Вско-ре девушка встретила Еноха: они стали жить вместе и породили боль-шое потомство, но затем безбожный нрав детей и гордость жены вынудили праведника уйти в лес, чтобы целиком посвятить себя мо-литвам. Отдыхая от трудов, он расчесывает льняную кудель - вот почему осенью в воздухе носится белая паутина, которую крестьяне называют 'нитками богородицы'.

Когда речь зашла о вознесении на луну евангелиста Иоанна, дья-вол внушил автору неуместную шутку. Пророк Илия, вне себя от не-годования, обозвал его атеистом и выгнал прочь. Терзаемый голодом автор надкусил яблоко с древа знаний, и тут же густой мрак окутал его душу - он не лишился разума лишь потому, что живительный сок мякоти несколько ослабил зловредное действие кожицы. Очнулся автор в совершенно незнакомой местности. Вскоре его окружило множество больших и сильных зверей -лицом и сложением они на-поминали человека, но передвигались на четырех лапах. Впоследствии выяснилось, что эти гиганты приняли автора за самку маленького животного королевы. Сначала он был отдан на хранение фокусни-ку - тот научил его кувыркаться и строить гримасы на потеху толпе.

Никто не желал признавать разумным существо, которое передви-гается на двух ногах, но однажды среди зрителей оказался человек, побывавший на земле. Он долго жил в Греции, где его называли Де-моном Сократа. В Риме он примкнул к партии младшего Катона и Брута, а после смерти этих великих мужей стал отшельником. Жите-лей луны на земле именовали оракулами, нимфами, гениями, феями, пенатами, вампирами, домовыми, призраками и привидениями. Ныне земной народ настолько огрубел и поглупел, что у лунных муд-рецов пропало желание обучать его. Впрочем, настоящие философы иногда еще встречаются - так, Демон Сократа с удовольствием на-вестил француза Гассенди. Но луна имеет куда больше преимуществ: здесь любят истину и превыше всего ставят разум, а безумцами счи-таются только софисты и ораторы. Родившийся на солнце Демон принял видимый образ, вселившись в тело, которое уже состарилось, поэтому сейчас он вдувает жизнь в недавно умершего юношу.

Посещения Демона скрасили горькую долю автора, принужденно-го служить фокуснику, а затем омолодившийся Демон забрал его с намерением представить ко двору. В гостинице автор ближе познако-мился с некоторыми обычаями обитателей луны. Его уложили спать на постель из цветочных лепестков, накормили вкусными запахами и раздели перед едой донага, чтобы тело лучше впитывало испарения. Демон расплатился с хозяином за постой стихами, получившими

[486]

оценку в Монетном дворе, и объяснил, что в этой стране умирают с голоду только дураки, а люди умные никогда не бедствуют.

Во дворце автора ждали с нетерпением, поскольку хотели случить с маленьким животным королевы. Эта загадка разрешилась, когда среди толпы обезьян, одетых в панталоны, автор разглядел европейца. Тот был родом из Кастилии и сумел взлететь на луну с помощью птиц. На родине испанец едва не угодил в тюрьму инквизиции, ибо утверждал в лицо педантам, что существует пустота и что ни одно ве-щество на свете не весит более другого вещества. Автору понравились рассуждения товарища по несчастью, но вести философские беседы приходилось только по ночам, поскольку днем не было спасения от любопытных. Научившись понимать издаваемые ими звуки, автор стал с грехом пополам изъясняться на чужом языке, что привело к большим волнениям в городе, который разделился на две партии: одни находили у автора проблески разума, другие приписывали все его осмысленные поступки инстинкту. В конце концов этот религиоз-ный спор был вынесен на рассмотрение суда. Во время третьего засе-дания какой-то человек упал к ногам короля и долго лежал на спине - такую позу жители луны принимают, когда хотят говорить публично. Незнакомец произнес прекрасную защитительную речь, и автора признали человеком, однако приговорили к общественному покаянию: он должен был отречься от еретического утверждения, будто его луна - это настоящий мир, тогда как здешний мир - не более чем луна.

В ловком адвокате автор узнал своего милого Демона. Тот поздра-вил его с освобождением и отвел в дом, принадлежавший одному по-чтенному старцу. Демон поселился здесь с целью воздействовать на хозяйского сына, который мог бы стать вторым Сократом, если бы умел пользоваться своими знаниями и не прикидывался безбожником из пустого тщеславия. Автор с удивлением увидел, как приглашенные на ужин седые профессора подобострастно кланяются этому молодо-му человеку. Демон объяснил, что причиной тому возраст: на луне старики выказывают всяческое уважение юным, а родители должны повиноваться детям. Автор в очередной раз подивился разумности местных обычаев: на земле панический страх и безумную боязнь дей-ствовать принимают за здравый смысл, тогда как на луне выжившая из ума дряхлость оценивается по достоинству.

Хозяйский сын целиком разделял воззрения Демона. Когда отец вздумал ему перечить, он лягнул старика ногой и велел принести его чучело, которое принялся сечь. Не удовлетворившись этим, он для пущего позора приказал несчастному весь день ходить на двух ногах.

[487]

Автора чрезвычайно развеселила подобная педагогика. Боясь расхохо-таться, он завел с юношей философский разговор о вечности вселен-ной и о сотворении мира. Как и предупреждал Демон, молодой человек оказался мерзким атеистом. Пытаясь совратить автора, он дерзновенно отрицал бессмертие души и даже само существование Бога. Внезапно автор увидел в лице этого красивого юноши нечто страшное: глаза у него были маленькие и сидели очень глубоко, цвет лица смуглый, рот огромный, подбородок волосатый, а ногти чер-ные - так мог выглядеть только антихрист. В разгар спора появился зфиоп гигантского роста и, ухватив богохульника поперек тела, полез с ним в печную трубу. Автор все же успел привязаться к несчастно-му, а потому ухватился за его ноги, чтобы вырвать из когтей велика-на. Но эфиоп был так силен, что поднялся за облака с двойным грузом, и теперь автор крепко держался за своего товарища не из че-ловеколюбия, а из страха упасть. Полет продолжался бесконечно долго, затем появились очертания земли, и при виде Италии стало ясно, что дьявол несет хозяйского сына прямиком в ад. Автор в ужасе возопил 'Иисус, Мария!' и в то же мгновение очутился на склоне поросшего вереском холма. Добрые крестьяне помогли ему добраться до дерев-ни, где его едва не растерзали почуявшие лунный запах собаки - как известно, эти животные привыкли лаять на луну за ту боль, кото-рую она им издали причиняет. Пришлось автору просидеть три или четыре часа голым на солнце, пока не выветрилась вонь - после этого собаки оставили его в покое, и он отправился в порт, чтобы сесть на корабль, плывущий во Францию. В пути автор много раз-мышлял о жителях луны: вероятно, Господь сознательно удалил этих неверующих по природе людей в такое место, где у них нет возмож-ности развращать других - в наказание за самодовольство и гордость они были предоставлены самим себе. Из милосердия никто не был послан к ним с проповедью Евангелия, ведь они наверняка употреби-ли бы Священное писание во зло, усугубив тем самым кару, которая неизбежно ожидает их на том свете.

Е. Д. Мурашкинцева

Антуан Фюретьер (Antoine Furetière) 1619-1688

Мещанский роман. Комическое сочинение (Le Roman bourgeois. Ouvrage comique) - Роман (1666)

Книгоиздатель предупреждает читателя, что книга эта написана не столько для развлечения, сколько с назидательной целью.

Автор обещает рассказать без затей несколько любовных историй, происшедших с людьми, которых нельзя назвать героями, ибо они не командуют армиями, не разрушают государств, а являются всего лишь обыкновенными парижскими мещанами, идущими не торопясь по своему жизненному пути.

В один из больших праздников пожертвования в церкви на пло-щади Мобер собирала юная Жавотта. Сбор пожертвований - проб-ный камень, безошибочно определяющий красоту девицы и силу любви ее поклонников. Тот, кто жертвовал больше всех, считался наиболее влюбленным, а девица, собравшая наибольшую сумму, - самой красивой. Никодем с первого взгляда влюбился в Жавотту. Хотя она была дочерью поверенного, а Никодем адвокатом, он стал

[489]

ухаживать за ней так, как принято в светском обществе. Прилежный читатель 'Кира' и 'Клелии', Никодем старался быть похожим на их героев. Но когда он попросил Жавотгу оказать ему честь и позволить стать ее слугой, девушка ответила, что обходится без слуг и умеет все делать сама. На изысканные комплименты Никодема она отвечала с таким простодушием, что поставила кавалера в тупик. Чтобы лучше узнать Жавотгу, Никодем подружился с ее отцом Волишоном, но от этого было мало проку: скромница Жавотта при его появлении либо удалялась в другую комнату, либо хранила молчание, скованная при-сутствием матери, которая не отходила от нее ни на шаг. Чтобы по-лучить возможность свободно говорить с девушкой, Никодему пришлось объявить о своем желании жениться. Изучив опись движи-мого и недвижимого имущества Никодема, Волишон согласился за-ключить контракт и сделал оглашение в церкви.

Многие читатели придут в негодование: роман какой-то куцый, совсем без интриги, автор начинает прямо со свадьбы, меж тем как она должна быть сыграна только в конце десятого тома. Но если у читателей есть хоть капля терпения, путь подождут, ибо, 'как гово-рится, многое может произойти по дороге от стакана ко рту'. Авто-ру ничего не стоило бы сделать так, чтобы в этом месте героиню романа похитили и в дальнейшем ее похищали столько раз, сколько автору заблагорассудится написать томов, но поскольку автор обещал не парадное представление, а правдивую историю, то он прямо при-знается в том, что браку этому помешал официальный протест, заяв-ленный от имени некой особы по имени Лукреция, утверждавшей, что у нее имеется письменное обещание Никодема вступить с ней в брак.

История молодой горожанки Лукреции. Дочь докладчика судебной коллегии, она рано осиротела и осталась на попечении тетки, жены адвоката средней руки. Тетка Лукреции была завзятой картежницей, и в доме каждый день собирались гости, приходившие не столько ради карточной игры, сколько ради красивой девушки. Приданое Лукреции было вложено в какие-то сомнительные дела, но она тем не менее отказывала стряпчим и желала выйти по крайней мере за аудитора Счетной палаты или государственного казначея, полагая, что именно такой муж соответствует размерам ее приданого согласно брачному тарифу. Автор уведомляет читателя, что современный брак - это соединение одной суммы денег с другой, и даже приво-дит таблицу подходящих партий в помощь лицам, вступающим в брак. Однажды в церкви Лукрецию увидел молодой маркиз. Она оча-ровала его с первого взгляда, и он стал искать случая свести с ней

[490]

знакомство. Ему повезло: проезжая в карете по улице, где жила Лук-реция, он увидел ее на пороге дома: она поджидала запаздывавших гостей. Маркиз приоткрыл дверцу и высунулся из кареты, чтобы по-клониться и попытаться завязать разговор, но тут по улице промчался верховой, обдав грязью и маркиза, и Лукрецию. Девушка пригласила маркиза в дом, чтобы почиститься или подождать, пока ему принесут свежее белье и одежду. Мещанки из числа гостей стали насмехаться над маркизом, приняв его за незадачливого провинциала, но он отве-чал им столь остроумно, что пробудил интерес Лукреции. Она позво-лила ему бывать в их доме, и он явился на следующий же день. К сожалению, у Лукреции не было наперсницы, а у маркиза - оруже-носца: обычно именно им герои романов пересказывают свои секрет-ные разговоры. Но влюбленные всегда говорят одно и то же, и, если читатели откроют 'Амадиса', 'Кира' или 'Астрею', они сразу най-дут там все, что нужно. Маркиз пленил Лукрецию не только прият-ной наружностью и светским обхождением, но и богатством. Однако она уступила его домогательствам лишь после того, как он дал фор-мальное обещание вступить с ней в брак. Поскольку связь с марки-зом была тайной, поклонники продолжали осаждать Лукрецию. В числе поклонников был и Никодем. Однажды (это случилось незадол-го до знакомства с Жавоттой) Никодем сгоряча также дал Лукреции письменное обещание вступить с ней в брак. Лукреция не собиралась замуж за Никодема, но все же сохранила документ. При случае она похвасталась им соседу - поверенному по казенным делам Вильфлаттэну. Поэтому, когда Волишон сообщил Вильфлаттэну, что выдает дочь за Никодема, тот без ведома Лукреции заявил от ее имени про-тест. К этому времени маркиз уже успел бросить Лукрецию, похитив перед этим свое брачное обязательство. Лукреция ждала ребенка от маркиза, и ей необходимо было выйти замуж раньше, чем ее поло-жение станет заметно. Она рассудила, что если выиграет дело, то по-лучит мужа, а если проиграет, то сможет заявить, что не одобряла судебного процесса, начатого Вильфлаттэном без ее ведома.

Узнав о протесте Лукреции, Никодем решил откупиться от нее и предложил ей две тысячи экю, чтобы дело было немедленно прекра-щено. Дядя Лукреции, бывший ее опекуном, подписал соглашение, даже не поставив племянницу в известность. Никодем поспешил к Жавотте, но после уличения в распутстве ее родители уже раздумали выдавать ее за Никодема и успели приискать ей более богатого и на-дежного жениха - скучного и скупого Жана Беду. Кузина Беду - Лоране - представила Беду Жавотте, и девушка так понравилась ста-рому холостяку, что тот написал ей напыщенное любовное послание,

[491]

которое простодушная Жавотта не распечатывая отдала отцу. Лоране ввела Жавотту в один из модных кружков Парижа. Хозяйка дома, где собиралось общество, была особой весьма образованной, но скрывала свои познания как нечто постыдное. Ее родственница была полной ее противоположностью и старалась выставить напоказ свою ученость. Писатель Шаросель (анаграмма Шарля Сореля) жаловался на то, что книгоиздатели упорно не желают печатать его произведения, не по-могает даже то, что он держит карету, по которой сразу видно хоро-шего писателя. Филалет читал свою 'Сказку о заблудшем Амуре'. Панкрас с первого взгляда влюбился в Жавотту, и, когда она сказала, что хотела бы научиться так же складно говорить, как другие барыш-ни, прислал ей пять томов 'Астреи', прочитав которые Жавотта по-чувствовала пламенную любовь к Панкрасу. Она решительно отказала Никодему, чем очень порадовала родителей, но когда дело дошло до подписания брачного контракта с Жаном Беду, вышла из дочернего повиновения и наотрез отказалась взять в руки перо. Разгневанные родители отправили строптивую дочь в монастырь, а Жан Беду скоро утешился и возблагодарил Бога за то, что он избавил его от рогов, не-минуемо грозивших ему в случае женитьбы на Жавотте. Благодаря щедрым пожертвованиям Панкрас каждый день навешал возлюблен-ную в монастыре, все остальное время она посвящала чтению рома-нов. Перечитав все любовные романы, Жавотта заскучала. Поскольку родители готовы были забрать ее из монастыря только если она со-гласится выйти замуж за Беду (они не знали, что он уже раздумал жениться), Жавотта приняла предложение Панкраса увезти ее.

Лукреция стала очень набожной и удалилась в монастырь, где по-знакомилась и подружилась с Жавоттой. Когда ей пришло время ро-жать, она оповестила друзей, что нуждается в уединении и просит ее не тревожить, а сама, покинув монастырь и разрешившись от бреме-ни, перебралась в другой монастырь, известный строгостью устава. Там она познакомилась с Лоранс, навещавшей подругу-монахиню. Лоране решила, что Лукреция будет хорошей женой ее кузену, и Беду, который после неудачи с ветреной Жавоттой решил жениться на девушке, взятой прямо из монастыря, женился на Лукреции. Чи-татели узнают о том, счастливо или несчастливо они жили в браке, если придет мода описывать жизнь замужних женщин.

В начале второй книги, в обращении к читателю автор предуп-реждает, что эта книга не является продолжением первой и между ними нет связи. Это ряд мелких приключений и происшествий, что

[492]

же до связи между ними, то заботу о ней автор предоставляет пере-плетчику. Читателю следует забыть, что перед ним роман, и читать книгу как отдельные рассказы о всяких житейских происшествиях.

История Шароселя, Колантины и Белатра. Шаросель не желал называться сочинителем и хотел, чтобы его считали дворянином и только, хотя его отец был просто адвокатом. Злоязычный и завистли-вый, Шаросель не терпел чужой славы, и каждое новое произведение, созданное другими, причиняло ему боль, так что жизнь во Франции, где много светлых умов, была для него пыткой. В молодые годы на его долю выпал кое-какой успех, но стоило ему перейти к более се-рьезным сочинениям, как книги его перестали продаваться и, кроме корректора, никто их не читал. Если бы автор писал роман по всем правилам, ему трудно было бы придумать приключения для своего героя, который никогда не знал любви и посвятил всю свою жизнь ненависти. Самым длительным оказался его роман с девицей, имев-шей такой же злобный нрав, как у него. Это была дочь судебного пристава по имени Колантина. Познакомились они в суде, где Колантина вела одновременно несколько тяжб. Явившись к Колантине с визитом, Шаросель пытался прочитать ей что-нибудь из своих произ-ведений, но она без умолку рассказывала о своих тяжбах, не давая ему вставить ни слова. Они расстались очень довольные тем, что по-рядком досадили друг другу. Упрямый Шаросель решил во что бы то ни стало заставить Колантину выслушать хоть какое-нибудь из его со-чинений и регулярно навещал ее. Однажды Шаросель с Колантиной подрались, потому что Колантина никак не хотела считать его дворя-нином. Колантине досталось меньше, но кричала она громче и, нате-рев за отсутствием увечий руки графитом и налепив несколько пластырей, добилась денежной компенсации и приказа об аресте Шароселя. Испуганный Шаросель укрылся в загородном доме одного из своих приятелей, где стал писать сатиру на Колантину и на весь женский пол. Шаросель свел знакомство с неким поверенным из Шатле, который возбудил дело против Колантины и добился отмены прежнего постановления суда. Удачный для Шароселя исход дела не только не восстановил Колантину против него, но даже возвысил его в ее глазах, ибо она решила выйти замуж лишь за того, кто одолеет ее в судебном поединке, подобно тому как Атланта решила отдать свою любовь тому, кто победит ее в беге. Итак, после процесса друж-ба Шароселя и Колантины стала еще теснее, но тут у Шароселя по-явился соперник - третий крючкотвор, невежда Белатр, с которым Колантина вела бесконечную тяжбу. Признаваясь Колантине в любви,

[493]

Белатр говорил, что исполняет евангельский закон, который велит че-ловеку возлюбить своих врагов. Он грозился возбудить уголовное пре-следование против глаз Колантины, погубивших его и похитивших его сердце, и обещал добиться обвинительного приговора для них с личным арестом и возмещением проторей и убытков. Речи Белатра были гораздо приятнее Колантине, чем разглагольствования Шароселя. Окрыленный успехом, Белатр послал Колантине любовное письмо, изобиловавшее юридическими терминами. Уважение ее к Белатру возросло, и она сочла его достойным еще более ожесточенного пре-следования. Во время одной из их перепалок вошел секретарь Белат-ра, принесший ему на подпись опись имущества покойного Мифофилакта (под этим именем Фюретьер вывел самого себя). Все заинтересовались описью, и секретарь Волатеран стал читать. После перечисления жалкой мебели и распоряжений завещателя следовал каталог книг Мифофилакта, среди которых был 'Всеобщий француз-ский глуповник', 'Поэтический словарь' и 'Энциклопедия посвяще-ний' в четырех томах, оглавление которой, а также расценку различных видов восхвалений секретарь прочитал вслух. Белатр сделал Колантине предложение, но необходимость прекратить с ним тяжбу стала препятствием для заключения брака. Шаросель также попросил руки Колантины и получил согласие. Трудно сказать, что подвигло его на этот шаг вероятно, он женился назло самому себе. Молодые толь-ко и делали что бранились: даже во время свадебного пиршества про-изошло несколько сцен, живо напомнивших битву кентавров с лапифами. Колантина потребовала развода и затеяла с Шароселем тяжбу. 'Они все время судились, судятся сейчас и будут судиться столько лет, сколько Господу Богу угодно будет отпустить им жизни'.

О. Э. Гринберг

Жедеон Таллеман де Рео (Gédéon Tallémant des Réaux) 1619-1690

Занимательные истории (Historiettes) - Мемуары (1657, опубл. 1834)

Автор собрал воедино устные свидетельства, собственные наблюдения и исторические сочинения своего времени и на их основании воссо-здал жизнь французского общества конца XVI - первой половины XVII в., представив ее в виде калейдоскопа коротких историй, героя-ми которых стали 376 персонажей, включая коронованых особ.

Генрих IV, царствуй он в мирное время, никогда бы так не про-славился, ибо 'погряз бы в сластолюбивых утехах'. Он был не слиш-ком щедр, не всегда умел быть благодарным, никогда никого не хвалил, 'зато не упомнить государя более милостивого, который бы больше любил свой народ'. Вот что рассказывают о нем: однажды некий представитель третьего сословия, желая обратиться к королю с речью, опускается на колени и натыкается на острый камень, причи-нивший ему такую боль, что он не выдерживает и вскрикивает: 'Яд-рена вошь!' 'Отменно!' - восклицает Генрих и просит не продолжать, дабы не испортить славное начало речи. В другой раз Генрих, проезжая через деревню, где ему приходится остановиться пообедать, просит позвать к нему какого-нибудь местного острослова.

[495]

К нему приводят крестьянина по прозвищу Забавник. Король сажает его напротив себя, по другую сторону стола, и спрашивает: 'Далеко ли от бабника до забавника?' 'Да между ними, государь, только стол стоит', - отвечает крестьянин. Генрих был очень доволен ответом. Когда Генрих назначает де Сюлли суперинтендантом финансов, бах-вал Сюлли вручает ему опись своего имущества и клянется, что наме-рен жить исключительно на жалованье. Однако вскоре Сюлли начинает делать многочисленные приобретения. Однажды, приветст-вуя короля, Сюлли спотыкается, а Генрих заявляет окружающим его придворным, что его больше удивляет, как это Сюлли не растянулся во весь рост, ибо от получаемых им магарычей у него должна изряд-но кружиться голова. Сам Генрих по натуре своей был вороват и брал все, что попадалось ему под руку; впрочем, взятое возвращал, го-воря, что не будь он королем, 'его бы повесили'.

Королева Марго в молодости отличалась красотой, хотя у нее и были 'слегка отвисшие щеки и несколько длинное лицо'. Не было на свете более любвеобильной женщины; для любовных записок у нее даже была специальная бумага, края которой украшали 'эмблемы побед на поприще любви'. 'Она носила большие фижмы со множе-ством карманчиков, в каждом из коих находилась коробочка с серд-цем усопшего любовника; ибо когда кто-то из них умирал, она тотчас же заботилась о том, чтобы набальзамировать его сердце'. Маргарита быстро растолстела и очень рано облысела, поэтому носила шиньон, а в кармане - дополнительные волосы, чтобы всегда были под рукой. Рассказывают, что, когда она была молода, в нее безумно влюбился гасконский дворянин Салиньяк, она же не отвечала на его чувство. И вот однажды, когда он корит ее за черствость, она спрашивает, согла-сен ли он принять яду, дабы доказать свою любовь. Гасконец согла-шается, и Маргарита собственноручно дает ему сильнейшее слабительное. Он проглатывает снадобье, а королева запирает его в комнате, поклявшись, что вернется прежде, чем подействует яд. Са-линьяк просидел в комнате два часа, а так как лекарство подействова-ло, то, когда дверь отперли, рядом с гасконцем 'невозможно было долго стоять'.

Кардинал де Ришелье во все времена стремился выдвинуться. Он отправился в Рим, чтобы получить сан епископа. Посвящая его, папа спрашивает, достиг ли он положенного возраста, и юноша отвечает утвердительно. Но после церемонии он идет к папе и просит у него прощения за то, что солгал ему, 'сказав, будто достиг положенных лет, хотя оных еще не достиг'. Тогда папа заявил, что в будущем этот

[496]

мальчик станет 'большим плутом'. Кардинал ненавидел брата короля и, опасаясь, как бы ему не досталась корона, ибо король был слабого здоровья, решил заручиться благорасположением королевы Анны и помочь ей в рождении наследника. Для начала он сеет раздор между ней и Людовиком, а потом через посредников предлагает ей позво-лить ему 'занять подле нее место короля'. Он уверяет королеву, что, пока она бездетна, все будут пренебрегать ею, а так как король явно долго не проживет, ее отправят обратно в Испанию. Если же у нее будет сын от Ришелье, то кардинал поможет ей управлять государст-вом. Королева 'решительно отвергла это предложение', но оконча-тельно оттолкнуть кардинала не отважилась, поэтому Ришелье еще неоднократно предпринимал попытки оказаться в одной постели с королевой. Потерпев же неудачу, кардинал стал преследовать ее и даже написал пьесу 'Мирам', где кардинал (Ришелье) побивает пал-ками главного героя (Бэкингема). О том, как все боялись кардинала, рассказывают такую историю. Некий полковник, человек вполне по-чтенный, едет по улице Тиктон и вдруг чувствует, что его 'подпира-ет'. Он бросается в ворота первого попавшегося дома и облегчается прямо на дорожке. Выбежавший домовладелец поднимает шум. Тут слуга полковника заявляет, что хозяин его служит кардиналу. Горожа-нин смиряется: 'Коли вы служите у Его Высокопреосвященства, вы можете... где вам угодно'. Как видно, очень многие недолюбливали кардинала. Так, королева-мать (Мария Медичи, жена Генриха IV), верившая в предсказания, 'чуть с ума не сошла от злости, когда ее уверили, что кардинал проживет в добром здравии еще очень долго'. Говорили, что Ришелье очень любил женщин, но 'боялся короля, у которого был злой язык'. Знаменитая куртизанка Марион Делорм утверждала, что он дважды побывал у нее, но заплатил всего сто пис-толей, и она швырнула их ему обратно. Однажды кардинал попытал-ся соблазнить принцессу Марию и принял ее, лежа в постели, но она встала и ушла. Кардинала часто видели с мушками на лице: 'одной ему было мало'.

Желая развлечь короля, Ришелье подсунул ему Сен-Мара, сына маршала д'Эффиа. Король никогда никого не любил так горячо, как Сен-Мара; он называл его 'любезным другом'. При осаде Арраса Сен-Map дважды в день писал королю. В его присутствии Людовик говорил обо всем, поэтому он был в курсе всех дел. Кардинал предуп-редил короля, что подобная беспечность может плохо кончиться: Сен-Map еще слишком молод, чтобы быть посвященным во все госу-дарственные тайны. Сен-Map страшно разозлился на Ришелье. Но

[497]

еще больше разозлился на кардинала некий Фонтрай, над чьим урод-ством Ришелье осмелился посмеяться. Фонтрай участвовал в заговоре, чуть не стоившем жизни Ришелье. Когда же стало ясно, что заговор раскрыт, Фонтрай предупредил Сен-Мара, но тот не захотел бежать. Он верил, что король будет снисходителен к его молодости, и во всем признался. Однако Людовик не пощадил ни его, ни его друга де Ту: оба сложили голову на эшафоте. Это и неудивительно, ведь король любил то, что ненавидел Сен-Map, а Сен-Map ненавидел все, что любил король; сходились они лишь в одном - в ненависти к карди-налу.

Известно, что король, указав на Тревиля, сказал: 'Вот человек, ко-торый избавит меня от кардинала, как только я этого захочу'. Тревиль командовал конными мушкетерами, которые сопровождали короля повсюду, и сам подбирал их. Родом Тревиль был из Беарна, он выслужился из младших чинов. Говорят, что кардинал подкупил кухарку Тревиля: платил ей четыреста ливров пенсии, чтобы она шпионила за своим хозяином. Ришелье очень не хотел, чтобы при ко-роле был человек, которому тот полностью доверял. Поэтому он по-дослал к Людовику господина де Шавиньи, чтобы тот уговорил короля прогнать Тревиля. Но Тревиль хорошо мне служит и предан мне, отвечал Людовик. Но и кардинал вам хорошо служит и предан вам, да вдобавок он еще необходим государству, возражал Шавиньи. Тем не менее посланец кардинала ничего не добился. Кардинал воз-мутился и вновь отправил Шавиньи к королю, приказав ему сказать так: 'Государь, это необходимо сделать'. Король необычайно боялся ответственности, равно как и самого кардинала, так как последний, занимая почти все важные посты, мог сыграть с ним дурную шутку. 'Словом, Тревиля пришлось прогнать'.

В любви король Людовик начал со своего кучера, потом почувст-вовал 'склонность к псарю', но особой страстью пылал он к де Люиню. Кардинал опасался, как бы короля не прозвали Людовиком-Заикой, и он 'пришел в восторг, когда подвернулся случай назвать его Людовиком Справедливым'. Людовик иногда рассуждал довольно умно и даже 'одерживал верх' над кардиналом. Но скорей всего, тот просто доставлял ему это маленькое удовольствие. Некоторое время король был влюблен в фрейлину королевы госпожу д'Отфор, что, впрочем, не помешало ему воспользоваться каминными щипцами, чтобы достать записку из-за корсажа этой дамы, так как он боялся дотронуться рукой до ее груди. Любовные увлечения короля вообще 'были престранными', ибо из всех чувств ему более всего была при-

[498]

суща ревность. Он страшно ревновал госпожу д'Отфор к д'Эгийон-Вассе, хотя та и уверяла его, что он ее родственник. И только когда знаток генеалогии д'Озье, зная в чем дело, подтвердил слова придвор-ной красавицы, король поверил ей. С госпожой д'Отфор Людовик часто беседовал 'о лошадях, собаках, птицах и других подобных предметах'. А надо сказать, что король очень любил охоту. Помимо же охоты он 'умел делать кожаные штанины, силки, сети, аркебузы, чеканить монету', выращивал ранний зеленый горошек, изготовлял оконные рамы, отлично брил, а также был неплохим кондитером и садовником.

Е. В. Морозова

Жан де Лафонтен (Jean de La Fontaine) 1621-1695

Крестьянин и Смерть (La Mort et le Bûcheron) - Басня (1668-1694)

Холодной зимой старик крестьянин набирает валежника и, кряхтя, несет его в свою дымную лачужку. Остановившись на пути передох-нуть, он опускает с плеч вязанку дров, садится на нее и принимается жаловаться на судьбу.

В обращенной к самому себе речи старик вспоминает о том, какую он терпит нужду, о том, как измучили его 'подушное, бояр-щина, оброк', о том, что за всю жизнь у него не было ни единого радостного дня, и в унынии призывает свою Смерть.

В этот же миг та появляется и вопрошает: 'Зачем ты звал меня, старик?'

Испугавшись ее сурового вида, крестьянин быстро отвечает, что-де всего лишь затем, чтобы она помогла ему поднять его вязанку.

Из этой истории ясно видно: как жизнь ни плоха, умирать еще хуже.

[500]

Дуб и Тростинка (Le Chêne et le Roseau) - Басня (1668-1694)

Однажды Дуб в разговоре с Тростинкой сочувствует ей: она ведь такая тонкая, слабенькая; она клонится под маленьким воробьем, и даже легкий ветер ее шатает. Вот он - он смеется над вихрями и грозами, в любую непогоду стоит прямо и твердо, а своими ветвями может защитить тех, кто растет внизу. Однако Тростинка не прини-мает его жалости. Она заявляет, что ветер хотя и гнет ее, но не лома-ет; Дубу же бури доселе не вредили, это правда, 'но - подождем конца!'

И не успевает она это вымолвить, как с севера прилетает свире-пый аквилон. Тростиночка припадает к земле и тем спасается. Дуб же держится, держится... однако ветер удваивает силы и, взревев, вы-рывает его с корнем.

Голубь и Муравей (La Colombe et la Fourmi) - Басня (1668-1694)

Как-то молодой Голубь в полуденную жару слетает к ручью напиться и видит в воде Муравья, сорвавшегося со стебелька. Бедняжка барах-тается из последних сил и вот-вот утонет. Добрый Голубок срывает побег травы и бросает его Муравью; тот влезает на травинку и благо-даря этому спасается. Не проходит и минуты, как на берегу ручья появляется босой бродяга с ружьем. Он видит Голубя и, прельстив-шись такой добычей, целится в него. Но Муравей приходит на выруч-ку другу - он кусает бродягу за пятку, и тот, вскрикнув от боли, опускает ружье. А Голубок, заметив опасность, благополучно улетает.

Кошка, превращенная в женщину (La Chatte métamorphosée en femme) - Басня (1668-1694)

Давным-давно жил-был некий чудак, страстно любивший свою кошку. Он не может без нее жить: кладет спать в свою постель, ест с ней из одной тарелки; наконец, решает на ней жениться и молит Судьбу, чтобы она превратила его кошку в человека. Вдруг чудо свер-шается - на месте киски появляется прекрасная девушка! Чудак без

[501]

ума от радости. Он не устает обнимать, целовать и ласкать свою воз-любленную. Та тоже влюблена в него и на предложение руки и серд-ца отвечает согласием (в конце концов, жених не стар, хорош собой и богат - никакого сравнения с котом!). Они спешат под венец.

Вот свадьба кончается, гости расходятся, и молодые остаются одни. Но как только счастливый супруг, горя желанием, начинает раздевать свою жену, она вырывается и бросается... куда же? под кровать - там пробежала мышь.

Природной склонности ничем истребить нельзя.

Члены тела и Желудок (Les Membres et l'Estomac) - Басня (1668-1694)

В этой басне автор говорит о величии королей и их связи с поддан-ными, пользуясь для этого сравнением с желудком - все тело чувст-вует, доволен желудок или нет.

Как-то раз Члены тела, устав трудиться для Желудка, решают по-жить лишь для собственного удовольствия, без горя, без волнений. Ноги, Спина, Руки и прочие объявляют, что больше не будут ему слу-жить, и, действительно, перестают работать. Однако и пустой Желу-док уже не обновляет кровь. Все тело поражается болезнью. Тут-то Члены узнают, что тот, кого они считали бездельником, пекся об их благе больше их самих.

Так и с королями: лишь благодаря королю и его законам каждый человек может спокойно зарабатывать себе на хлеб.

Некогда люди возроптали на то, что сенату достаются почести, а им - только подати и налоги, и начали бунтовать. Но Меневий Агриппа рассказал им эту басню; все признали справедливость его слов, и народное волнение успокоилось.

Откупщик и Сапожник (Le Savetier et le Financier) - Басня (1668-1694)

Богатый Откупщик живет в пышных хоромах, ест сладко, пьет вкус-но. Сокровища его неисчислимы, он всякий день дает банкеты и пиры. Словом, жить бы ему да радоваться, но вот беда - Откупщи-ку никак не удается всласть поспать. Ночью он не может заснуть не то из-за страха перед разорением, не то в тяжких думах о Божьем суде, а вздремнуть на заре тоже не получается из-за пения соседа,

[502]

Дело в том, что в стоящей рядом с хоромами хижине живет бедняк-сапожник, такой веселый, что с утра до ночи поет без умолку. Что тут делать Откупщику? Велеть соседу замолчать не в его власти; про-сил - просьба не действует.

Наконец он придумывает и тотчас посылает за соседом. Тот при-ходит. Откупщик ласково расспрашивает его о житье-бьггье. Бедняк не жалуется: работы хватает, жена добра и молода. Откупщик спра-шивает, а не желает ли Сапожник стать богаче? И, получив ответ, что ни одному человеку богатство не помешает, вручает бедняку мешок с деньгами: 'ты мне за правду полюбился'. Сапожник, схва-тив мешок, бежит домой и той же ночью зарывает подарок в погре-бе. Но с тех пор и у него начинается бессонница. Ночью Сапожника тревожит всякий шум - все кажется, что идет вор. Тут уж песни на ум не идут!

В конце концов бедняк возвращает мешок с деньгами Откупщи-ку, присовокупив:

'...Живи ты при своем богатстве, А мне за песни и за сон Не надобен и миллион'.

Похороны Львицы (Les obsèques de la Lionne) - Басня (1668-1694)

У Льва скончалась жена. Звери, чтобы выразить ему свое сочувствие, собираются отовсюду. Царь зверей плачет и стонет на всю свою пе-щеру, и, вторя властелину, на тысячи ладов ревет придворный штат (так бывает при всех дворах: люди - лишь отражение настроений и прихотей царя).

Один Олень не плачет по Львице - та в свое время погубила его жену и сына. Придворные льстецы немедленно доносят Льву, что Олень не изъявляет должного горя и смеется над всеобщей скорбью. Разъяренный Лев велит волкам убить изменника. Но тот заявляет, что ему-де явилась почившая царица, вся лучезарная, и приказала не рыдать по ней: она вкусила в раю тысячи наслаждений, познала ра-дости блаженного чертога и счастлива. Услышав такое, весь двор еди-ногласно сходится на том, что Оленю было откровение. Лев с дарами отпускает его домой.

Владык всегда надо тешить сказочными снами. Даже если они разгневаны на вас - польстите им, и они назовут вас своим другом.

[503]

Пастух и Король (Le Berger et le Roi) - Басня (1668-1694)

Всей нашей жизнью владеют два демона, которым подчинены слабые человеческие сердца. Один из них зовется Любовью, а второй - Чес-толюбием. Владения второго шире - в них порой включается и Лю-бовь. Этому можно найти много примеров, но в басне речь пойдет о другом.

В былые времена некий разумный Король, увидев, как благодаря заботам Пастуха стада последнего год от года умножаются и прино-сят изрядный доход, призывает его к себе, говорит: 'Ты пастырем людей достоин быть' и дарует ему звание верховного судьи. Хотя Пастух необразован, он обладает здравым смыслом, и потому судит справедливо.

Как-то раз бывшего пастуха навещает Отшельник. Он советует приятелю не вверяться монаршей милости - она ласкает, грозя опа-лой. Судья лишь беззаботно смеется, и тогда Отшельник рассказывает ему притчу о слепце, который, потеряв свой бич, нашел на дороге за-мерзшую Змею и взял ее в руки вместо кнута. Напрасно прохожий убеждал его бросить Змею - тот, уверенный, что его заставляют рас-статься с хорошим кнутом из зависти, отказался. И что же? Змея, отогревшись, ужалила упрямца в руку.

Отшельник оказывается прав. Вскоре к Королю приходят клевет-ники: они уверяют, что судья думает только о том, как бы разбога-теть. Проверив эти слухи, Король обнаруживает, что бывший пастух живет просто, без роскоши и пышности. Однако клеветники не уни-маются и твердят, что судья наверняка хранит свои сокровища в сун-дуке за семью печатями. В присутствии всех сановников Король велит открыть сундук судьи - но там находят только старую, заношенную пастушескую одежду, сумку и свирель. Все смущены...

А Пастух, надев эту не возбуждающую зависти и обид одежду, на-всегда уходит из судейских палат. Он доволен: он знал час своего мо-гущества и час падения; теперь честолюбивый сон рассеялся, но 'у кого ж из нас нет честолюбия, хотя бы на крупицу?'.

К А. Строева

Мольер (Molière) 1622-1673

Школа мужей (L'école des maris) - Комедия (1661)

Тексту пьесы предшествует авторское посвящение герцогу Орлеан-скому, единственному брату короля.

Братья Сганарель и Арист безуспешно пытаются убедить друг друга в необходимости измениться. Сганарель, всегда угрюмый и не-людимый, осуждающий причуды моды, попрекает своего старшего брата за легкомыслие и щегольство: 'Вот истинный старик: он ловко нас морочит / И черным париком прикрыть седины хочет!' Появля-ются сестры Леонора и Изабелла в сопровождении служанки Лизетты. Они продолжают обсуждать братьев, не замечая их присутствия. Леонора заверяет Изабеллу, что будет ее поддерживать и защищать от придирок Сганареля. Братья вступают в разговор - Сганарель требует, чтобы Изабелла вернулась домой, а Леонора и Арист пыта-ются уговорить его не мешать девушкам наслаждаться прогулкой. Сганарель возражает, он напоминает о том, что отец девушек перед смертью вверил их попечению братьев, 'Предоставляя нам себе их в жены взять / Иль по-иному их судьбой располагать'. Поэтому, счи-тает Сганарель, каждый из братьев имеет право поступать с девуш-

[505]

кой, оказавшейся на его попечении, в соответствии со своими пред-ставлениями о жизни. Арист может баловать Леонору и поощрять ее страсть к нарядам и развлечениям, он же, Сганарель, требует от Иза-беллы затворничества, считая достаточным развлечением для нее по-чинку белья и вязание чулок.

В разговор вмешивается служанка Лизетта, возмущенная тем, что Сганарель собирается держать Изабеллу взаперти, как это принято в Турции, и предостерегает неразумного опекуна, что 'Грозят опаснос-ти тому, кто нам перечит*. Арист призывает младшего брата оду-маться и поразмышлять над тем, что 'школа светская, хороший тон внушая, / Не меньше учит нас, чем книга пребольшая' и что следует быть мужем, но не тираном. Сганарель упорствует и приказывает Изабелле удалиться. Все уходят следом, оставляя Сганареля одного.

В это время появляются Валер, влюбленный в Изабеллу, и его слуга Эргаст. Заметив Сганареля, которого Валер называет 'аргус мой ужасный, / Жестокий опекун и страж моей прекрасной', они наме-реваются вступить с ним в беседу, но это не сразу удается. Сумев об-ратить на себя внимание Сганареля, Валер не смог добиться желаемого результата сблизиться с соседом, преследуя единственную цель - иметь возможность видеться с Изабеллой. Оставшись наедине со своим слугой, Валер не скрывает огорчения, ведь он ничего не знает о чувствах Изабеллы к нему. Эргаст утешает его, справедливо полагая, что 'Супругов и отцов ревнивые печали / Дела любовников обычно облегчали'. Валер сетует, что уже пять месяцев не может приблизиться к своей возлюбленной, так как Изабелла не только вза-перти, но и в одиночестве, а это значит, что нет и служанки, которая за щедрую награду могла бы быть посредником между влюбленным молодым человеком и объектом его страсти.

Появляются Сганарель и Изабелла, и по их репликам ясно, что они продолжают давно начатый разговор, причем очевидно, что хит-рость Изабеллы удалась - она сумела убедить Сганареля в необходи-мости поговорить с Валером, имя которого девушка, якобы совершенно случайно, где-то слышала. Сганарель, оставшись один, горит желанием немедленно поквитаться с Валером, так как принял слова Изабеллы за чистую монету. Он до такой степени поглощен своими мыслями, что не замечает своей ошибки - стучит в собст-венную дверь, считая, что подошел к дому Валера. Молодой человек начинает оправдываться за свое присутствие в доме Сганареля, но вскоре понимает, что произошло недоразумение. Не замечая, что на-ходится в своем собственном доме, Сганарель, отказавшись от пред-

[506]

ложенного стула, спешит поговорить с Валером. Он сообщает о том, что намерен жениться на Изабелле, и посему желает, 'чтоб ваш не-скромный взгляд ее не волновал'. Валер удивлен и хочет узнать, отку-да Сганарель узнал о его чувствах к Изабелле, ведь ему не удалось приблизиться к ней в течение многих месяцев. Молодой человек удивляется еще больше, когда Сганарель сообщает, что узнал обо всем от самой Изабеллы, которая не могла скрыть от любимого человека неучтивость Валера, Удивление Валера убеждает Сганареля в том, что речи Изабеллы правдивы. Валер же, сопровождаемый Эргастом, спе-шит уйти, чтобы Сганарель не понял, что находится в своем собст-венном доме. Появляется Изабелла, и опекун рассказывает ей о том, как проходила беседа с Валером, как молодой человек пытался все от-рицать, но смущенно притих, узнав, что Сганарель действует по по-ручению Изабеллы.

Девушка хочет быть уверена в том, что Валер вполне понял ее на-мерения, поэтому прибегает к новой уловке. Она сообщает опекуну, что слуга Валера бросил ей в окно ларец с письмом, она же хочет не-медленно вернуть его назад. При этом Сганарель должен дать понять Валеру, что Изабелла даже не пожелала вскрыть письмо и не знает его содержания. Одураченный Сганарель пребывает в восторге от добродетелей своей воспитанницы, готов в точности исполнить ее по-ручение и отправляется к Валеру, не переставая восхищаться и пре-возносить Изабеллу.

Молодой человек, вскрыв письмо, уже не сомневается в располо-жении к нему юной красавицы, готовой соединиться с ним как можно скорее, иначе ненавистный опекун Сганарель сам успеет же-ниться на ней.

Появляется Сганарель, и Валер со смирением признается, что понял бесплодность своих мечтаний о счастье с Изабеллой и сохранит свою безответную любовь до гробовой доски. Уверенный в своем тор-жестве, Сганарель в подробностях пересказывает своей воспитаннице разговор с молодым человеком, сам не ведая того, передает Изабелле ответ возлюбленного. Этот рассказ побуждает девушку действовать дальше, и она уговаривает опекуна не доверять словам Валера, кото-рый, по ее словам, намеревается похитить невесту Сганареля. Вновь одураченный опекун отправляется к Валеру и сообщает, что Изабелла открыла ему черные замыслы неучтивого соседа, замыслившего похи-тить чужую невесту. Валер все отрицает, но Сганарель, действуя по указанию своей воспитанницы, готов отвести молодого человека к Изабелле и дать ему возможность убедиться в правдивости своих слов.

[507]

Изабелла искусно изображает негодование, едва завидев Валера. Сганарель убеждает ее, что оставался лишь один способ избавиться от назойливых ухаживаний - дать возможность Валеру выслушать при-говор из уст предмета своей страсти. Девушка не упускает возмож-ности описать свое положение и выразить пожелания: 'Я жду, что милый мне, не медля меры примет / И у немилого надежды все от-нимет'. Валер убеждается, что девушка им увлечена и готова стать его женой, а незадачливый опекун так ничего и не понимает.

Изабелла продолжает плести свои сети и убеждает Сганареля, что в Валера влюблена ее сестра Леонора. Теперь, когда Валер посрамлен из-за добродетелей Изабеллы и должен уехать, Леонора мечтает о свидании с ним и просит помощи у сестры. Ей хочется, притворясь Изабеллой, встретиться с Валером. Опекун делает вид, что огорчен за своего брата, запирает дом и идет за Изабеллой, считая, что преследу-ет Леонору. Убедившись, что мнимая Леонора вошла к Валеру, он бежит за комиссаром и нотариусом. Он убеждает их, что девушка из хорошей семьи обольщена Валером и сейчас есть возможность соче-тать их честным браком. Сам же спешит за братом Аристом, кото-рый уверен, что Леонора на балу. Сганарель злорадствует и сообща-ет, что этот бал в доме Валера, куда на самом деле отправилась Лео-нора. Оба брата присоединяются к комиссару и нотариусу, при этом выясняется, что Валер уже подписал необходимые документы и необ-ходимо вписать лишь имя дамы. Оба брата подписью подтверждают свое согласие на брак с Валером своей воспитанницы, при этом Арист считает, что речь идет об Изабелле, а Сганарель же - что о Леоноре.

Появляется Леонора, и Арист пеняет ей, что она не рассказала ему о своих чувствах к Валеру, так как ее опекун никогда не стеснял ее свободы. Леонора признается, что мечтает лишь о браке с Арис-том и не понимает причин его огорчения. В это время из дома Вале-ра появляются молодожены и представители власти. Изабелла просит у сестры прощения за то, что воспользовалась ее именем, чтобы до-биться исполнения своих желаний. Валер благодарит Сганареля за то, что получил жену из его рук. Арист советует младшему брату с кро-тостью воспринять случившееся, ведь 'причиною всего - одни по-ступки ваши; / И в вашей участи всего печальней то, / Что не жалеет вас в такой беде никто'.

Р. М. Кирсанова

[508]

Школа жен (L'école des femmes) - Комедия (1662)

Пьесу предваряет посвящение Генриетте Английской, супруге брата короля, официального покровителя труппы.

Авторское предисловие извещает читателей о том, что ответы осу-дившим пьесу содержатся в 'Критике' (имеется в виду комедия в одном действии 'Критика 'Школы жен'', 1663 г.).

Два старинных приятеля - Кризальд и Арнольф - обсуждают намерение последнего жениться. Кризальд напоминает, что Арнольф всегда смеялся над незадачливыми мужьями, уверяя, что рога - удел всякого мужа: '...никто, велик он или мал, / От вашей критики спа-сения не знал'. Поэтому любой намек на верность будущей жены Арнольфа вызовет град насмешек. Арнольф уверяет друга, что ему 'известно, как рога сажают нам бабенки' и потому 'заблаговремен-но я все расчел, мой друг'. Наслаждаясь собственным красноречием и проницательностью, Арнольф произносит страстную речь, характе-ризуя непригодность к браку женщин слишком умных, глупых или неумеренных щеголих. Чтобы избежать ошибок других мужчин, он не только выбрал в жены девушку 'чтобы ни в знатности породы, ни в именье / Нельзя ей было взять над мужем предпочтенье', но и воспитал ее с самого детства в монастыре, забрав 'обузу' у бедной крестьянки. Строгость принесла свои плоды, и его воспитанница столь невинна, что однажды спросила, 'точно ли детей родят из уха?' Кризальд слушал так внимательно, что не заметил, как назвал своего давнего знакомца привычным именем - Арнольф, хотя и был предупрежден, что тот принял новое - Ла Суш - по своему помес-тью (игра слов - la Souche - пень, дуралей). Заверив Арнольфа, что впредь не допустит ошибки, Кризальд уходит. Каждый из собе-седников уверен, что другой ведет себя несомненно странно, если не безумно.

Арнольф с большим трудом попал в свой дом, так как слуги - Жоржетта и Ален - долго не отпирали, поддались только на угрозы и не слишком почтительно разговаривали с господином, весьма ту-манно объяснив причину своей медлительности. Приходит Агнеса с работой в руках. Ее вид умиляет Арнольфа, так как 'любить меня, молиться, прясть и шить' - и есть тот идеал жены, о котором он рассказывал другу. Он обещает Агнесе поговорить через часок о важ-ных вещах и отправляет ее домой.

Оставшись один, он продолжает восхищаться своим удачным вы-бором и превосходством невинности над всеми другими женскими

[509]

добродетелями. Его размышления прерывает молодой человек по имени Орас, сын его давнишнего друга Оранта. Юноша сообщает, что в ближайшее время из Америки приедет Энрик, который вместе с отцом Ораса намеревается осуществить важный план, о котором пока ничего не известно. Орас решается одолжить у старого друга семьи денег, так как он увлекся девушкой, живущей поблизости, и хотел бы 'до конца довесть скорее приключенье'. При этом он, к ужасу Арнольфа, показал на домик, в котором живет Агнеса, обере-гая которую от дурного влияния, новоявленный Ла Суш поселил от-дельно. Орас без утайки рассказал другу семьи о своих чувствах, вполне взаимных, к прелестной и скромной красавице Агнесе, нахо-дящейся на попечении богатого и недалекого человека с нелепой фа-милией.

Арнольф спешит домой, решив про себя, что ни за что не уступит девушку молодому щеголю и сумеет воспользоваться тем, что Орас не знает его нового имени и потому с легкостью доверяет свою сердеч-ную тайну человеку, с которым уже давно не виделся. Поведение слуг становится Арнольфу понятным, и он заставляет Алена и Жоржетту рассказать правду о том, что происходило в доме в его отсутствие. Арнольф в ожидании Агнесы старается взять себя в руки и умерить гнев, вспоминая античных мудрецов. Появившаяся Агнеса не сразу понимает, что же хочет узнать ее опекун, и подробно описывает все свои занятия за последние десять дней: 'Я сшила шесть рубах и кол-паки сполна'. Арнольф решается спросить прямо - бывал ли без него мужчина в доме и вела ли девушка с ним разговоры? Призна-ние девушки поразило Арнольфа, но он утешил себя тем, что чисто-сердечие Агнесы свидетельствует о ее невинности. И рассказ девушки подтвердил его простоту. Оказывается, занимаясь шитьем на балконе, юная красавица заметила молодого господина, любезно ей поклонив-шегося. Ей пришлось вежливо ответить на учтивость, молодой чело-век поклонился еще раз и так, кланяясь друг другу все ниже, они провели время до самой темноты.

На следующий день к Агнесе явилась какая-то старушка с извес-тием о том, что юная прелестница причинила страшное зло - нане-сла глубокую сердечную рану тому молодому человеку, с которым вчера раскланивалась. Девушке пришлось принять молодого кавалера, так как оставить его без помощи она не решилась. Арнольфу хочется узнать все поподробнее, и он просит девушку продолжить рассказ, хотя внутренне содрогается от страха услышать что-нибудь ужасное. Агнеса признается в том, что юноша шептал ей признания в любви, без устали целовал ее руки и даже (тут Арнольф едва не обезумел)

[510]

взял у нее ленточку. Агнеса призналась, что 'что-то сладкое щекочет, задевает, / Сама не знаю что, но сердце так и тает'. Арнольф убеж-дает наивную девушку, что все происшедшее - страшный грех. Есть лишь один способ исправить случившееся: 'Одним замужеством сни-мается вина'. Агнеса счастлива, так как полагает, что речь идет о свадьбе с Орасом. Арнольф же имеет в виду себя в качестве мужа и поэтому заверяет Агнесу, что брак будет заключен 'в сей же день'. Недоразумение все-таки выясняется, так как Арнольф запрещает Аг-несе видеться с Орасом и велит не впускать в дом ни при каких об-стоятельствах. Более того, он напоминает, что вправе требовать от девушки полного послушания. Далее он предлагает бедняжке ознако-миться с 'Правилами супружества, или обязанностями замужней женщины вместе с ее каждодневными упражнениями', так как для 'счастья нашего придется вам, мой друг, / И волю обуздать и сокра-тить досуг'. Он заставляет девушку читать правила вслух, но на один-надцатом правиле сам не выдерживает монотонности мелочных запретов и отсылает Агнесу изучать их самостоятельно.

Появляется Орас, и Арнольф решает выведать у него дальнейшие подробности едва начавшегося приключения. Молодой человек опеча-лен неожиданными осложнениями. Оказывается, сообщает он Ар-нольфу, вернулся опекун, каким-то таинственным образом узнавший о пылкой любви своей подопечной и Ораса. Слуги, которые прежде помогали в их любви, вдруг повели себя грубо и закрыли перед носом обескураженного воздыхателя дверь. Девушка тоже повела себя суро-во, поэтому несчастный юноша понял, что за всем стоит опекун и ру-ководит поступками слуг и, главное, Агнесы. Арнольф с удо-вольствием слушал Ораса, но оказалось, что невинная девушка про-явила себя весьма изобретательной. Она действительно швырнула с балкона камень в своего поклонника, но вместе с камнем и письмо, которое ревнивец Арнольф, наблюдая за девушкой, просто не заме-тил. Но ему приходится принужденно смеяться вместе с Орасом. Еще хуже пришлось ему, когда Орас начинает читать письмо Агнесы и становится ясно, что девушка вполне осознала свое неведение, бес-конечно верит возлюбленному и расставание для нее будет ужасным. Арнольф потрясен до глубины души, узнав, что все его 'труды и доброта забыты'.

Все же он не желает уступить прелестную девушку молодому со-пернику и приглашает нотариуса. Однако его расстроенные чувства не позволяют толком договориться об условиях брачного договора. Он предпочитает еще раз поговорить со слугами, чтобы уберечь себя от неожиданного визита Ораса. Но Арнольфу снова не повезло. Появ-

[511]

ляется юноша и рассказывает о том, что вновь встретился с Агнесой в ее комнате, и о том, как ему пришлось спрятаться в шкафу, потому что к Агнесе явился ее опекун (Арнольф). Орас опять не смог уви-деть соперника, а лишь слышал его голос, поэтому продолжает счи-тать Арнольфа своим наперсником. Едва молодой человек ушел, появляется Кризальд и вновь пытается убедить своего друга в нера-зумном отношении к браку. Ведь ревность может помешать Арнольфу трезво оценить семейные отношения - иначе 'рога уже почти надеты / На тех, кто истово клянется их не знать'.

Арнольф идет в свой дом и вновь предупреждает слуг получше стеречь Агнесу и не допускать к ней Ораса. Но происходит непредви-денное: слуги так старались исполнить приказание, что убили молодо-го человека и теперь он лежит бездыханный. Арнольф в ужасе от того, что придется объясняться с отцом юноши и своим близким другом Оронтом. Но, снедаемый горькими чувствами, он неожиданно замечает Ораса, который рассказал ему следующее. Он договорился о встрече с Агнесой, но слуги набросились на него и, повалив на землю, начали избивать так, что он лишился чувств. Слуги приняли его за мертвеца и стали причитать, а Агнеса, услышав крики, мгновенно бросилась к своему возлюбленному. Теперь Орасу необходимо оста-вить девушку на время в безопасном месте, и он просит Арнольфа принять Агнесу на свое попечение, пока не удастся уговорить отца юноши согласиться с выбором сына. Обрадованный Арнольф спешит отвести девушку в свой дом, а Орас невольно ему помогает, уговари-вая свою прекрасную подругу следовать за другом своей семьи во из-бежание огласки.

Оставшись наедине с Арнольфом, Агнеса узнает своего опекуна, но держится твердо, признавшись не только в любви к Орасу, но и в том, что 'я не дитя давно, и для меня - позор, / Что я простушкою слыла до этих пор'. Арнольф тщетно пытается убедить Агнесу в своем праве на нее - девушка остается неумолимой, и, пригрозив отправить ее в монастырь, опекун уходит. Он вновь встречается с Орасом, который делится с ним неприятным известием: Энрик, вер-нувшись из Америки с большим состоянием, хочет выдать свою дочь за сына своего друга Оронта. Орас надеется, что Арнольф уговорит отца отказаться от свадьбы и тем самым поможет Орасу соединиться с Агнесой. К ним присоединяются Кризальд, Энрик и Оронт. К удив-лению Ораса, Арнольф не только не выполняет его просьбу, но сове-тует Оронту поскорее женить сына, не считаясь с его желаниями. Орант рад, что Арнольф поддерживает его намерения, но Кризальд обращает внимание на то, что Арнольфа следует называть именем Ла

[512]

Суш. Только теперь Орас понимает, что его 'наперсником' был со-перник. Арнольф приказывает слугам привести Агнесу. Дело прини-мает неожиданный оборот.

Кризальд узнает в девушке дочь своей покойной сестры Анжелики от тайного брака с Энриком. Чтобы скрыть рождение девочки, ее от-дали на воспитание в деревню простой крестьянке. Энрик, вынуж-денный искать счастья на чужбине, уехал. А крестьянка, лишившись помощи, отдала девочку на воспитание Арнольфу. Несчастный опе-кун, не в состоянии произнести ни слова, уходит.

Орас обещает объяснить всем причину своего отказа жениться на дочери Энрика, и, забыв об Арнольфе, старинные приятели и моло-дые люди входят в дом и 'там обсудим все подробно'.

Р. A. Кирсанова

Тартюф, или Обманщик (Le Tartuffe, ou L'Imposteur) - Комедия (1664-1669)

В доме почтенного Оргона по приглашению хозяина обосновался некий г-н Тартюф. Оргон души в нем не чаял, почитая несравненным образцом праведности и мудрости: речи Тартюфа были исключитель-но возвышенны, поучения - благодаря которым Оргон усвоил, что мир являет собой большую помойную яму, и теперь и глазом не моргнул бы, схоронив жену, детей и прочих близких - в высшей мере полезны, набожность вызывала восхищение; а как самозабвенно Тартюф блюл нравственность семейства Оргона...

Из всех домочадцев восхищение Оргона новоявленным праведни-ком разделяла, впрочем, лишь его матушка г-жа Пернель. Эльмира, жена Оргона, ее брат Клеант, дети Оргона Дамис и Мариана и даже слуги видели в Тартюфе того, кем он и был на самом деле - лице-мерного святошу, ловко пользующегося заблуждением Оргона в своих немудреных земных интересах: вкусно есть и мягко спать, иметь на-дежную крышу над головой и еще кой-какие блага.

Домашним Оргона донельзя опостылели нравоучения Тартюфа, своими заботами о благопристойности он отвадил от дома почти всех друзей. Но стоило только кому-нибудь плохо отозваться об этом рев-нителе благочестия, г-жа Пернель устраивала бурные сцены, а Оргон, тот просто оставался глух к любым речам, не проникнутым, восхище-нием перед Тартюфом.

[513]

Когда Оргон возвратился из недолгой отлучки и потребовал от служанки Дорины отчета о домашних новостях, весть о недомогании супруги оставила его совершенно равнодушным, тогда как рассказ о том, как Тартюфу случилось объесться за ужином, после чего про-дрыхнуть до полудня, а за завтраком перебрать вина, преисполнила Оргона состраданием к бедняге.

Дочь Оргона, Мариана, была влюблена в благородного юношу по имени Валер, а ее брат Дамис - в сестру Валера. На брак Марианы и Валера Оргон вроде бы уже дал согласие, но почему-то все откла-дывал свадьбу. Дамис, обеспокоенный собственной судьбой, - его женитьба на сестре Валера должна была последовать за свадьбой Ма-рианы - попросил Клеанта разузнать у Оргона, в чем причина про-медления. На расспросы Оргон отвечал так уклончиво и невра-зумительно, что Клеант заподозрил, не решил ли тот как-то иначе распорядиться будущим дочери.

Каким именно видит Оргон будущее Марианы, стало ясно, когда он сообщил дочери, что совершенства Тартюфа нуждаются в возна-граждении, и таким вознаграждением станет его брак с ней, Марианой. Девушка была ошеломлена, но не смела перечить отцу. За нее пришлось вступиться Дорине: служанка пыталась втолковать Оргону, что выдать Мариану за Тартюфа - нищего, низкого душой урода - значило бы стать предметом насмешек всего города, а кроме того - толкнуть дочь на путь греха, ибо сколь бы добродетельна ни была де-вушка, не наставлять рога такому муженьку, как Тартюф, просто не-возможно. Дорина говорила очень горячо и убедительно, но, несмотря на это, Оргон остался непреклонен в решимости пород-ниться с Тартюфом.

Мариана была готова покориться воле отца - так ей велел дочер-ний долг. Покорность, диктуемую природной робостью и почтением к отцу, пыталась преобороть в ней Дорина, и ей почти удалось это сделать, развернув перед Марианой яркие картины уготованного им с Тартюфом супружеского счастья.

Но когда Валер спросил Мариану, собирается ли она подчиниться воле Оргона, девушка ответила, что не знает. В порыве отчаяния Валер посоветовал ей поступать так, как велит отец, тогда как сам он найдет себе невесту, которая не станет изменять данному слову; Ма-риана отвечала, что будет этому только рада, и в результате влюблен-ные чуть было не расстались навеки, но тут вовремя подоспела Дорина. Она убедила молодых людей в необходимости бороться за свое счастье. Но только действовать им надо не напрямик, а околь-ными путями, тянуть время, а там уж что-нибудь непременно устро-

[514]

ится, ведь все - и Эльмира, и Клеант, и Дамис - против абсурдно-го замысла Оргона,

Дамис, настроенный даже чересчур решительно, собирался как следует приструнить Тартюфа, чтобы тот и думать забыл о женитьбе на Мариане. Дорина пыталась остудить его пыл, внушить, что хитрос-тью можно добиться большего, нежели угрозами, но до конца убе-дить его в этом ей не удалось.

Подозревая, что Тартюф неравнодушен к жене Оргона, Дорина попросила Эльмиру поговорить с ним и узнать, что он сам думает о браке с Марианой. Когда Дорина сказала Тартюфу, что госпожа хочет побеседовать с ним с глазу на глаз, святоша оживился. Поначалу, рас-сыпаясь перед Эльмирой в тяжеловесных комплиментах, он не давал ей и рта раскрыть, когда же та наконец задала вопрос о Мариане, Тартюф стал заверять ее, что сердце его пленено другою. На недоуме-ние Эльмиры - как же так, человек святой жизни и вдруг охвачен плотской страстью? - ее обожатель с горячностью отвечал, что да, он набожен, но в то же время ведь и мужчина, что мол сердце - не кремень... Тут же без обиняков Тартюф предложил Эльмире предать-ся восторгам любви. В ответ Эльмира поинтересовалась, как, по мне-нию Тартюфа, поведет себя ее муж, когда услышит о его гнусных домогательствах. Перепуганный кавалер умолял Эльмиру не губить его, и тогда она предложила сделку: Оргон ничего не узнает, Тартюф же, со своей стороны, постарается, чтобы Мариана как можно скорее пошла под венец с Валером.

Все испортил Дамис. Он подслушал разговор и, возмущенный, бросился к отцу. Но, как и следовало ожидать, Оргон поверил не сыну, а Тартюфу, на сей раз превзошедшему самого себя в лицемер-ном самоуничижении. В гневе он велел Дамису убираться с глаз долой и объявил, что сегодня же Тартюф возьмет в жены Мариану. В приданое Оргон отдавал будущему зятю все свое состояние.

Клеант в последний раз попытался по-человечески поговорить с Тартюфом и убедить его примириться с Дамисом, отказаться от не-праведно приобретенного имущества и от Марианы - ведь не подо-бает христианину для собственного обогащения использовать ссору отца с сыном, а тем паче обрекать девушку на пожизненное мучение. Но у Тартюфа, знатного ритора, на все имелось оправдание.

Мариана умоляла отца не отдавать ее Тартюфу - пусть он заби-рает приданое, а она уж лучше пойдет в монастырь. Но Оргон, кое-чему научившийся у своего любимца, глазом не моргнув, убеждал бедняжку в душеспасительности жизни с мужем, который вызывает лишь омерзение - как-никак, умерщвление плоти только полезно.

[515]

Наконец не стерпела Эльмира - коль скоро ее муж не верит словам близких, ему стоит воочию удостовериться в низости Тартю-фа. Убежденный, что удостовериться ему предстоит как раз в против-ном - в высоконравственности праведника, - Оргон согласился залезть под стол и оттуда подслушать беседу, которую будут наедине вести Эльмира и Тартюф.

Тартюф сразу клюнул на притворные речи Эльмиры о том, что она якобы испытывает к нему сильное чувство, но при этом проявил и известную расчетливость: прежде чем отказаться от женитьбы на Мариане, он хотел получить от ее мачехи, так сказать, осязаемый залог нежных чувств. Что до нарушения заповеди, с которым будет сопряжено вручение этого залога, то, как заверял Эльмиру Тартюф, у него имеются свои способы столковаться с небесами.

Услышанного Оргоном из-под стола было достаточно, чтобы нако-нец-то рухнула его слепая вера в святость Тартюфа. Он велел подлецу немедленно убираться прочь, тот пытался было оправдываться, но те-перь это было бесполезно. Тогда Тартюф переменил тон и, перед тем как гордо удалиться, пообещал жестоко поквитаться с Оргоном.

Угроза Тартюфа была небезосновательной: во-первых, Оргон уже успел выправить дарственную на свой дом, который с сегодняшнего дня принадлежал Тартюфу; во-вторых, он доверил подлому злодею ларец с бумагами, изобличавшими его родного брата, по политичес-ким причинам вынужденного покинуть страну.

Надо было срочно искать какой-то выход. Дамис вызвался поко-лотить Тартюфа и отбить у него желание вредить, но Клеант остано-вил юношу - умом, утверждал он, можно добиться большего, чем кулаками. Домашние Оргона так еще ничего не придумали, когда на пороге дома объявился судебный пристав г-н Лояль. Он принес пред-писание к завтрашнему утру освободить дом г-на Тартюфа. Тут руки зачесались уже не только у Дамиса, но и у Дорины и даже самого Оргона.

Как выяснилось, Тартюф не преминул использовать и вторую имевшуюся у него возможность испортить жизнь своему недавнему благодетелю: Валер принес известие о том, что негодяй передал коро-лю ларец с бумагами, и теперь Оргону грозит арест за пособничество мятежнику-брату. Оргон решил бежать пока не поздно, но стражни-ки опередили его: вошедший офицер объявил, что он арестован.

Вместе с королевским офицером в дом Оргона пришел и Тартюф. Домашние, в том числе и наконец прозревшая г-жа Пернель, приня-лись дружно стыдить лицемерного злодея, перечисляя все его грехи. Тому это скоро надоело, и он обратился к офицеру с просьбой огра-

[516]

дить его персону от гнусных нападок, но в ответ, к великому свое-му - и всеобщему - изумлению, услышал, что арестован.

Как объяснил офицер, на самом деле он явился не за Оргоном, а для того, чтобы увидеть, как Тартюф доходит до конца в своем бес-стыдстве. Мудрый король, враг лжи и оплот справедливости, с самого начала возымел подозрения относительно личности доносчика и ока-зался как всегда прав - под именем Тартюфа скрывался негодяй и мошенник, на чьем счету великое множество темных дел. Своею властью государь расторг дарственную на дом и простил Оргона за косвенное пособничество мятежному брату.

Тартюф был с позором препровожден в тюрьму, Оргону же ниче-го не оставалось, кроме как вознести хвалу мудрости и великодушию монарха, а затем благословить союз Валера и Марианы.

А А. Карельский

Дон Жуан, или Каменный гость (Don Juan, ou le Festin de Pierre) - Комедия (1665)

Покинув молодую жену, донью Эльвиру, Дон Жуан устремился в по-гоню за очередной пленившей его красавицей. Его нимало не смуща-ло, что в том городе, куда он прибыл по ее следам и где намеревался похитить ее, за полгода до того им был убит командор - а чего бес-покоиться, если Дон Жуан убил его в честном поединке и был пол-ностью оправдан правосудием. Смущало это обстоятельство его слугу Сганареля, и не только потому, что у покойного здесь оставались род-ственники и друзья - как-то нехорошо возвращаться туда, где тобою если не человеческий, то уж божеский закон точно был по-пран. Впрочем, Дон Жуану никакого дела не было до закона - будь то небесного или земного.

Сганарель служил своему господину не за совесть, а за страх, в глубине души считая его мерзейшим из безбожников, ведущим жизнь, подобающую скорее скоту, какой-нибудь эпикурейской сви-нье, нежели доброму христианину. Уже одно то, как скверно он по-ступал с женщинами, достойно было высшей кары. Взять хотя бы ту же донью Эльвиру, которую он похитил из стен обители, заставил на-рушить монашеские обеты, и вскоре бросил, опозоренную. Она зва-лась его женой, но это не значило для Дон Жуана ровным счетом

[517]

ничего, потому как женился он чуть не раз в месяц - каждый раз нагло насмехаясь над священным таинством.

Временами Сганарель находил в себе смелость попрекнуть госпо-дина за неподобающий образ жизни, напомнить о том, что с небом шутки плохи, но на такой случай в запасе у Дон Жуана имелось мно-жество складных тирад о многообразии красоты и решительной не-возможности навсегда связать себя с одним каким-то ее про-явлением, о сладостности стремления к цели и тоске спокойного об-ладания достигнутым. Когда же Дон Жуан не бывал расположен рас-пинаться перед слугой, в ответ на упреки и предостережения он просто грозился прибить его.

Донья Эльвира плохо знала своего вероломного мужа и потому поехала вслед за ним, а когда разыскала, потребовала объяснений. Объяснять он ничего ей не стал, а лишь посоветовал возвращаться об-ратно в монастырь. Донья Эльвира не упрекала и не проклинала Дон Жуана, но на прощание предрекла ему неминуемую кару свыше.

Красавицу, за которой он устремился в этот раз, Дон Жуан наме-ревался похитить во время морской прогулки, но планам его поме-шал неожиданно налетевший шквал, который опрокинул их со Сганарелем лодку. Хозяина и слугу вытащили из воды крестьяне, про-водившие время на берегу.

К пережитой смертельной опасности Дон Жуан отнесся так же легко, как легко относился ко всему в этом мире: едва успев обсох-нуть, он уже обхаживал молоденькую крестьяночку. Потом ему на глаза попалась другая, подружка того самого Пьеро, который спас ему жизнь, и он принялся за нее, осыпая немудреными комплимен-тами, заверяя в честности и серьезности своих намерений, обещая непременно жениться. Даже когда обе пассии оказались перед ним одновременно, Дон Жуан сумел повести дело так, что и та и другая остались довольны. Сганарель пытался улучить момент и открыть простушкам всю правду о своем хозяине, но правда их, похоже, не слишком интересовала.

За таким времяпрепровождением и застал нашего героя знако-мый разбойник, который предупредил его, что двенадцать всадников рыщут по округе в поисках Дон Жуана. Силы были слишком нерав-ные и Дон Жуан решил пойти на хитрость: предложил Сганарелю поменяться платьем, чем отнюдь не вызвал у слуги восторга.

Дон Жуан со Сганарелем все-таки переоделись, но не так, как сначала предложил господин: он сам теперь был одет крестьянином, а слуга - доктором. Новый наряд дал Сганарелю повод поразглагольствовать о достоинствах различных докторов и прописываемых ими

[518]

снадобий, а потом исподволь перейти к вопросам веры. Тут Дон Жуан лаконично сформулировал свое кредо, поразив даже видавшего сиды Сганареля: единственное, во что можно верить, изрек он, это то, что дважды два - четыре, а дважды четыре - восемь.

В лесу хозяину со слугой попался нищий, обещавший всю жизнь молить за них Бога, если они подадут ему хоть медный грош. Дон Жуан предложил ему золотой луидор, но при условии, что нищий из-менит своим правилам и побогохульствует. Нищий наотрез отказался. Несмотря на это Дон Жуан дал ему монету и тут же со шпагой наго-ло бросился выручать незнакомца, на которого напали трое разбой-ников.

Вдвоем они быстро расправились с нападавшими. Из завязавшей-ся беседы Дон Жуан узнал, что перед ним брат доньи Эльвиры, дон Карлос. В лесу он отстал от своего брата, дона Алонсо, вместе с кото-рым они повсюду разыскивали Дон Жуана, чтобы отомстить ему за поруганную честь сестры. Дон Карлос Дон Жуана в лицо не знал, но зато его облик был хорошо знаком дону Алонсо. Дон Алонсо скоро подъехал со своей небольшой свитой и хотел было сразу покончить с обидчиком, но дон Карлос испросил у брата отсрочки расправы - в качестве благодарности за спасение от разбойников.

Продолжив свой путь по лесной дороге, господин со слугой вдруг завидели великолепное мраморное здание, при ближайшем рассмот-рении оказавшееся гробницей убитого Дон Жуаном командора. Гроб-ницу украшала статуя поразительной работы. В насмешку над памятью покойного Дон Жуан велел Сганарелю спросить статую ко-мандора, не желает ли тот отужинать сегодня у него в гостях. Пере-силив робость, Сганарель задал этот дерзкий вопрос, и статуя утвердительно кивнула в ответ. Дон Жуан не верил в чудеса, но, когда он сам повторил приглашение, статуя кивнула и ему.

Вечер этого дня Дон Жуан проводил у себя в апартаментах. Сга-нарель пребывал под сильным впечатлением от общения с каменным изваянием и все пытался втолковать хозяину, что это чудо наверняка явлено в предостережение ему, что пора бы и одуматься... Дон Жуан попросил слугу заткнуться.

Весь вечер Дон Жуана донимали разные посетители, которые будто бы сговорились не дать ему спокойно поужинать. Сначала за-явился поставщик (ему Дон Жуан много задолжал), но, прибегнув к грубой лести, он сделал так, что торговец скоро удалился - несолоно хлебавши, однако чрезвычайно довольный тем, что такой важный гос-подин принимал его, как друга.

[519]

Следующим был старый дон Луис, отец Дон Жуана, доведенный до крайности отчаяния беспутством сына. Он снова, в который долж-но быть раз, повел речь о славе предков, пятнаемой недостойными поступками потомка, о дворянских добродетелях, чем только нагнал на Дон Жуана скуку и укрепил в убежденности, что отцам хорошо бы помирать пораньше, вместо того чтобы всю жизнь досаждать сы-новьям.

Едва затворилась дверь за доном Луисом, как слуги доложили, что Дон Жуана желает видеть какая-то дама под вуалью. Это была донья Эльвира. Она твердо решила удалиться от мира и в последний раз пришла к нему, движимая любовью, чтобы умолять ради всего свято-го переменить свою жизнь, ибо ей было открыто, что грехи Дон Жуана истощили запас небесного милосердия, что, быть может, у него остался всего только один день на то, чтобы раскаяться и отвра-тить от себя ужасную кару. Слова доньи Эльвиры заставили Сганареля расплакаться, у Дон Жуана же она благодаря непривычному обличью вызвала лишь вполне конкретное желание.

Когда Дон Жуан и Сганарель уселись наконец за ужин, явился тот единственный гость, который был сегодня зван, - статуя командора. Хозяин не сробел и спокойно отужинал с каменным гостем. уходя, командор пригласил Дон Жуана назавтра нанести ответный визит. Тот принял приглашение.

На следующий день старый дон Луис был счастлив как никогда: сначала до него дошло известие, что его сын решил исправиться и по-рвать с порочным прошлым, а затем он встретил самого Дон Жуана, и тот подтвердил, что да, он раскаялся и отныне начинает новую жизнь.

Слова хозяина бальзамом пролились на душу Сганареля, но, едва только старик удалился, Дон Жуан объяснил слуге, что все его раская-ние и исправление - не более чем уловка. Лицемерие и притворст-во - модный порок, легко сходящий за добродетель, и потому грех ему не предаться.

В том, насколько лицемерие полезно в жизни, Сганарель убедился очень скоро - когда им с хозяином встретился дон Карлос и грозно спросил, намерен ли Дон Жуан прилюдно назвать донью Эльвиру своею женой. Ссылаясь на волю неба, открывшуюся ему теперь, когда он встал на путь праведности, притворщик утверждал, что ради спасения своей и ее души им не следует возобновлять брачный союз. Дон Карлос выслушал его и даже отпустил с миром, оставив, впро-чем, за собой право как-нибудь в честном поединке добиться оконча-тельной ясности в этом вопросе.

[520]

Недолго, однако, пришлось Дон Жуану безнаказанно богохульст-вовать, ссылаясь на якобы бывший ему глас свыше. Небо действи-тельно явило ему знамение - призрака в образе женщины под вуалью, который грозно изрек, что Дон Жуану осталось одно мгнове-ние на то, чтобы воззвать к небесному милосердию. Дон Жуан и на сей раз не убоялся и заносчиво заявил, что он не привык к такому обращению. Тут призрак преобразился в фигуру Времени с косою в руке, а затем пропал.

Когда перед Дон Жуаном предстала статуя командора и протяну-ла ему руку для пожатия, он смело протянул свою. Ощутив пожатье каменной десницы и услышав от статуи слова о страшной смерти, ожидающей того, кто отверг небесное милосердие, Дон Жуан почув-ствовал, что его сжигает незримый пламень. Земля разверзлась и по-глотила его, а из того места, где он исчез, вырвались языки пламени.

Смерть Дон Жуана очень многим была на руку, кроме, пожалуй, многострадального Сганареля - кто ему теперь заплатит его жалова-нье?

Д. А. Карельский

Мизантроп (Le Misanthrope) - Комедия (1666)

Своим нравом, убеждениями и поступками Альцест не переставал удивлять близких ему людей, и вот теперь даже старого своего друга Филинта он отказывался считать другом - за то, что тот чересчур ра-душно беседовал с человеком, имя которого мог потом лишь с боль-шим трудом припомнить. С точки зрения Альцеста, тем самым его бывший друг продемонстрировал низкое лицемерие, несовместимое с подлинным душевным достоинством. В ответ на возражение Филин-та, что, мол, живя в обществе, человек несвободен от требуемых нра-вами и обычаем приличий, Альцест решительно заклеймил богопротивную гнусность светской лжи и притворства. Нет, настаи-вал Альцест, всегда и при любых обстоятельствах следует говорить людям правду в лицо, никогда не опускаясь до лести.

Верность своим убеждениям Альцест не только вслух деклариро-вал, но и доказывал на деле. Так он, к примеру, наотрез отказался улещивать судью, от которого зависел исход важной для него тяжбы, а в дом своей возлюбленной Селимены, где его и застал Филинт, Аль-цест пришел именно с тем, чтобы вдохновленными любовью нелице-

[521]

приятными речами очистить ее душу от накипи греха - свойствен-ных духу времени легкомыслия, кокетства и привычки позлословить; и пусть такие речи будут неприятны Селимене...

Разговор друзей был прерван молодым человеком по имени Оронт. Он тоже, как и Альцест, питал нежные чувства к очарователь-ной кокетке и теперь желал представить на суд Альцеста с Филинтом новый посвященный ей сонет. Выслушав произведение, Филинт на-градил его изящными, ни к чему не обязывающими похвалами, чем необычайно потрафил сочинителю. Альцест же говорил искренне, то есть в пух и прах разнес плод поэтического вдохновения Оронта, и искренностью своею, как и следовало ожидать, нажил себе смертель-ного врага.

Селимена не привыкла к тому, чтобы воздыхатели - а у нее их имелось немало - добивались свидания лишь для того, чтобы ворчать и ругаться. А как раз так повел себя Альцест. Наиболее горячо обли-чал он ветреность Селимены, то, что в той или иной мере она дарит благосклонностью всех вьющихся вокруг нее кавалеров. Девушка воз-ражала, что не в ее силах перестать привлекать поклонников - она и так для этого ничего не делает, все происходит само собой. С дру-гой стороны, не гнать же их всех с порога, тем более что принимать знаки внимания приятно, а иной раз - когда они исходят от людей, имеющих вес и влияние - и полезно. Только Альцест, говорила Се-лимена, любим ею по-настоящему, и для него гораздо лучше, что она равно приветлива со всеми прочими, а не выделяет из их числа кого-то одного и не дает этим оснований для ревности. Но и такой довод не убедил Альцеста в преимуществах невинной ветрености.

Когда Селимене доложили о двух визитерах - придворных щего-лях маркизе Акаете и маркизе Клитандре, - Альцесту стало против-но и он ушел; вернее, преодолев себя, остался. Беседа Селимены с маркизами развивалась ровно так, как того ожидал Альцест - хозяй-ка и гости со вкусом перемывали косточки светским знакомым, при-чем в каждом находили что-нибудь достойное осмеяния: один глуп, другой хвастлив и тщеславен, с третьим никто не стал бы поддержи-вать знакомства, кабы не редкостные таланты его повара.

Острый язычок Селимены заслужил бурные похвалы маркизов, и это переполнило чашу терпения Альцеста, до той поры не раскрывав-шего рта Он от души заклеймил и злословие собеседников, и вред-ную лесть, с помощью которой поклонники потакали слабостям девушки.

Альцест решил было не оставлять Селимену наедине с Акастом и

[522]

Клитандром, но исполнить это намерение ему помешал жандарм, явившийся с предписанием немедленно доставить Альцеста в управ-ление. Филинт уговорил его подчиниться - он полагал, что все дело в ссоре между Альцестом и Оронтом из-за сонета. Наверное, в жан-дармском управлении задумали их примирить.

Блестящие придворные кавалеры Акает и Клитандр привыкли к легким успехам в сердечных делах. Среди поклонников Селимены они решительно не находили никого, кто мог бы составить им хоть какую-то конкуренцию, и посему заключили между собой такое со-глашение: кто из двоих представит более веское доказательство благо-склонности красавицы, за тем и останется поле боя; другой не станет ему мешать.

Тем временем с визитом к Селимене заявилась Арсиноя, считав-шаяся, в принципе, ее подругой. Селимена была убеждена, что скромность и добродетель Арсиноя проповедовала лишь поневоле - постольку, поскольку собственные ее жалкие прелести не могли ни-кого подвигнуть на нарушение границ этих самых скромности и добродетели. Впрочем, встретила гостью Селимена вполне любезно.

Арсиноя не успела войти, как тут же - сославшись на то, что го-ворить об этом велит ей долг дружбы - завела речь о молве, окру-жающей имя Селимены. Сама она, ну разумеется, ни секунды не верила досужим домыслам, но тем не менее настоятельно советовала Селимене изменить привычки, дающие таковым почву. В ответ Сели-мена - коль скоро подруги непременно должны говорить в глаза любую правду - сообщила Арсиное, что болтают о ней самой: на-божная в церкви, Арсиноя бьет слуг и не платит им денег; стремится завесить наготу на холсте, но норовит, представился бы случай, пома-нить своею. И совет для Арсинои у Селимены был готов: следить сна-чала за собой, а уж потом за ближними. Слово за слово, спор подруг уже почти перерос в перебранку, когда, как нельзя более кстати, воз-вратился Альцест.

Селимена удалилась, оставив Альцеста наедине с Арсиноей, давно уже втайне неравнодушной к нему. Желая быть приятной собеседни-ку, Арсиноя заговорила о том, как легко Альцест располагает к себе людей; пользуясь этим счастливым даром, полагала она, он мог бы преуспеть при дворе. Крайне недовольный, Альцест отвечал, что при-дворная карьера хороша для кого угодно, но только не для него - человека с мятежной душой, смелого и питающего отвращение к ли-цемерию и притворству.

Арсиноя спешно сменила тему и принялась порочить в глазах Альцеста Селимену, якобы подло изменяющую ему, но тот не хотел

[523]

верить голословным обвинениям. Тогда Арсиноя пообещала, что Альцест вскоре получит верное доказательство коварства возлюбленной.

В чем Арсиноя действительно была права, это в том, что Альцест, несмотря на свои странности, обладал даром располагать к себе людей. Так, глубокую душевную склонность к нему питала кузина Селимены, Элианта, которую в Альцесте подкупало редкое в прочих прямодушие и благородное геройство. Она даже призналась Филинту, что с радостью стала бы женою Альцеста, когда бы тот не был горячо влюблен в другую.

Филинт между тем искренне недоумевал, как его друг мог воспы-лать чувством к вертихвостке Селимене и не предпочесть ей образец всяческих достоинств - Элианту. Союз Альцеста с Элиантой порадо-вал бы Филинта, но если бы Альцест все же сочетался браком с Селименой, он сам с огромным удовольствием предложил бы Элианте свое сердце и руку.

Признание в любви не дал довершить Филинту Альцест, ворвав-шийся в комнату, весь пылая гневом и возмущением. Ему только что попало в руки письмо Селимены, полностью изобличавшее ее невер-ность и коварство. Адресовано письмо было, по словам передавшего его Альцесту лица, рифмоплету Оронту, с которым он едва только успел примириться при посредничестве властей. Альцест решил на-всегда порвать с Селименой, а вдобавок еще и весьма неожиданным образом отомстить ей - взять в жены Элианту. Пусть коварная видит, какого счастья лишила себя!

Элианта советовала Альцесту попытаться примириться с возлюб-ленной, но тот, завидя Селимену, обрушил на нее град горьких по-преков и обидных обвинений. Селимена не считала письмо пре-досудительным, так как, по ее словам, адресатом была женщина, но когда девушке надоело заверять Альцеста в своей любви и слышать в ответ только грубости, она объявила, что, если ему так угодно, писала она и вправду к Оронту, очаровавшему ее своими бесчисленными до-стоинствами.

Бурному объяснению положило конец появление перепуганного слуги Альцеста, Дюбуа. То и дело сбиваясь от волнения, Дюбуа рас-сказал, что судья - тот самый, которого его хозяин не захотел уле-щивать, полагаясь на неподкупность правосудия, - вынес крайне неблагоприятное решение по тяжбе Альцеста, и поэтому теперь им обоим, во избежание крупных неприятностей, надо как можно ско-рее покинуть город.

Как ни уговаривал его Филинт, Альцест наотрез отказался пода-вать жалобу и оспаривать заведомо несправедливый приговор, кото-

[524]

рый, на его взгляд, только лишний раз подтвердил, что в обществе безраздельно царят бесчестие, ложь и разврат. От этого общества он удалится, а за свои обманом отобранные деньги получит неоспоримое право на всех углах кричать о злой неправде, правящей на земле.

Теперь у Альцеста оставалось только одно дело: подождать Сели-мену, чтобы сообщить о скорой перемене в своей судьбе; если девуш-ка по-настоящему его любит, она согласится разделить ее с ним, если же нет - скатертью дорога.

Но окончательного решения требовал у Селимены не один Аль-цест - этим же донимал ее Оронт. В душе она уже сделала выбор, однако ей претили публичные признания, обыкновенно чреватые громкими обидами. Положение девушки еще более усугубляли Акает с Клитандром, которые также желали получить от нее некоторые разъяснения. У них в руках было письмо Селимены к Арсиное - письмом, как прежде Альцеста, снабдила маркизов сама ревнивая адресатка, - содержавшее остроумные и весьма злые портреты искате-лей ее сердца.

За прочтением вслух этого письма последовала шумная сцена, после которой Акает, Клитандр, Оронт и Арсиноя, обиженные и уяз-вленные, спешно раскланялись. Оставшийся Альцест в последний раз обратил на Селимену все свое красноречие, призывая вместе с ним отправиться куда-нибудь в глушь, прочь от пороков света. Но такая самоотверженность была не по силам юному созданию, избалованно-му всеобщим поклонением - одиночество ведь так страшно в двад-цать лет.

Пожелав Филинту с Элиантой большого счастья и любви, Альцест распрощался с ними, ибо ему теперь предстояло идти искать по свету уголок, где ничто не мешало бы человеку быть всегда до конца чест-ным.

Д. А. Карельский

Скупой (L'Avare) - Комедия (1668)

Элиза, дочь Гарпагона, и юноша Валер полюбили друг друга уже давно, и произошло это при весьма романтических обстоятельст-вах - Валер спас девушку из бурных морских волн, когда корабль, на котором оба они плыли, потерпел крушение. Чувство Валера было так сильно, что он поселился в Париже и поступил дворецким к отцу

[525]

Элизы. Молодые люди мечтали пожениться, но на пути к осуществле-нию их мечты стояло почти непреодолимое препятствие - невероят-ная скаредность отца Элизы, который едва ли согласился бы отдать дочь за Валера, не имевшего за душой ни гроша. Валер, однако, не падал духом и делал все, чтобы завоевать расположение Гарпагона, хотя для этого ему и приходилось изо дня в день ломать комедию, потворствуя слабостям и неприятным причудам скупца.

Брата Элизы, Клеанта, заботила та же проблема, что и ее: он был без ума влюблен в поселившуюся недавно по соседству девушку по имени Мариана, но поскольку она была бедна, Клеант опасался, что Гарпагон никогда не позволит ему взять Мариану в жены.

Деньги являлись для Гарпагона самым главным в жизни, причем безграничная скупость его сочеталась еще и со столь же безграничной подозрительностью - всех на свете, от слуг до собственных детей, он подозревал в стремлении ограбить его, лишить любезных сердцу со-кровищ. В тот день, когда разворачивались описываемые нами собы-тия, Гарпагон был более мнителен, чем когда-либо: еще бы, ведь накануне ему вернули долг в десять тысяч экю. Не доверяя сундукам, он сложил все эти деньги в шкатулку, которую потом закопал в саду, и теперь дрожал, как бы кто не пронюхал о его кладе.

Собравшись с духом, Элиза с Клеантом все же завели с отцом разговор о браке, и тот, к их удивлению, с готовностью поддержал его; более того, Гарпагон принялся расхваливать Мариану: всем-то она хороша, разве что вот бесприданница, но это ничего... Короче, он решил жениться на ней. Эти слова совершенно ошарашили брата с сестрой. Клеанту так просто стало дурно.

Но это еще было не все: Элизу Гарпагон вознамерился выдать замуж за степенного, благоразумного и состоятельного г-на Ансельма; лет ему было от силы пятьдесят, да к тому же он согласился взять в жены Элизу - подумать только! - совсем без приданого. Элиза ока-залась покрепче брата и решительно заявила отцу, что она скорее руки на себя наложит, чем пойдет за старика.

Клеант постоянно нуждался в деньгах - того, что давал ему ску-пердяй отец, не хватало даже на приличное платье - и в один пре-красный день решился прибегнуть к услугам ростовщика. Маклер Симон нашел для него заимодавца, имя которого держалось в секре-те. Тот, правда, ссужал деньги не под принятые пять процентов, а под грабительские двадцать пять, да к тому же из требуемых пятнад-цати тысяч франков только двенадцать готов был дать наличными, в счет остальных навязывая какой-то ненужный скарб, но выбирать Клеанту не приходилось, и он пошел на такие условия.

[526]

Заимодавцем выступал родной папаша Клеанта. Гарпагон охотно согласился иметь дело с неизвестным ему молодым повесой, так как, по словам Симона, тот в самое ближайшее время ожидал кончины своего богатого отца. Когда наконец Гарпагон с Клеантом сошлись в качестве деловых партнеров, возмущению как одного, так и другого не было предела: отец гневно клеймил сына за то, что тот постыдно залезает в долги, а сын отца - за не менее постыдное и предосуди-тельное ростовщичество.

Прогнав с глаз долой Клеанта, Гарпагон был готов принять дожи-давшуюся его Фрозину, посредницу в сердечных делах, или, попросту говоря, сваху. С порога Фрозина принялась рассыпаться в компли-ментах пожилому жениху: в свои шестьдесят Гарпагон и выглядит лучше иных двадцатилетних, и проживет он до ста лет, и еще похо-ронит детей и внуков (последняя мысль пришлась ему особенно по сердцу). Не обошла она похвалами и невесту: красавица Мариана хоть и бесприданница, но так скромна и непритязательна, что содер-жать ее - только деньги экономить; и к юношам ее не потянет, так как она терпеть их не может - ей подавай не моложе шестидесяти, да так чтоб в очках и при бороде.

Гарпагон был чрезвычайно доволен, но, как ни старалась Фрозина, ей - как и предсказывал слуга Клеанта, Лафлеш, - не удалось вы-манить у него ни гроша. Впрочем, сваха не отчаивалась: не с этого, так с другого конца она свои денежки получит.

В доме Гарпагона готовилось нечто прежде невиданное - званый ужин; на него были приглашены жених Элизы г-н Ансельм и Мариа-на. Гарпагон и тут сохранил верность себе, строго велев слугам не дай Бог не ввести его в расходы, а повару (кучеру по совместительству) Жаку приготовить ужин повкуснее да подешевле. Всем указаниям хо-зяина относительно экономии усердно вторил дворецкий Валер, таким образом пытавшийся снискать расположение отца возлюблен-ной. Искренне преданному Жаку было противно слушать, как бессо-вестно Валер подлизывался к Гарпагону. Дав волю языку, Жак честно рассказал хозяину, как весь город прохаживается насчет его невероят-ной скаредности, за что был побит сначала Гарпагоном, а потом и усердствующим дворецким. Побои от хозяина он принял безропотно, Валеру же обещал как-нибудь отплатить.

Как было договорено, Мариана в сопровождении Фрозины нане-сла Гарпагону и его семейству дневной визит. Девушка была в ужасе от женитьбы, на которую ее толкала мать; Фрозина пыталась утешить ее тем, что в отличие от молодых людей Гарпагон богат, да и в бли-жайшие три месяца непременно помрет. Только в доме Гарпагона Мариана узнала, что Клеант, на чьи чувства она отвечала взаимнос-

[527]

тью, - сын ее старого уродливого жениха. Но и в присутствии Гар-пагона, не отличавшегося большой сообразительностью, молодые люди ухитрились побеседовать как бы наедине - Клеант делал вид, что говорит от имени отца, а Мариана отвечала своему возлюбленно-му, тогда как Гарпагон пребывал в уверенности, что слова ее обраще-ны к нему самому. Увидав, что уловка удалась, и от этого осмелев, Клеант, опять же от имени Гарпагона, подарил Мариане перстень с бриллиантом, сняв его прямо с папашиной руки. Тот был вне себя от ужаса, но потребовать подарок обратно не посмел.

Когда Гарпагон ненадолго удалился по спешному (денежному) делу, Клеант, Мариана и Элиза повели беседу о своих сердечных делах. Присутствовавшая тут же Фрозина поняла, в каком нелегком положении оказались молодые люди, и от души пожалела их. Убедив молодежь не отчаиваться и не уступать прихотям Гарпагона, она по-обещала что-нибудь придумать.

Скоро возвратясь, Гарпагон застал сына целующим руку будущей мачехи и забеспокоился, нет ли тут какого подвоха. Он принялся рас-спрашивать Клеанта, как тому пришлась будущая мачеха, и Клеант, желая рассеять подозрения отца, отвечал, что при ближайшем рас-смотрении она оказалась не столь хороша, как на первый взгляд: на-ружность, мол, у нее посредственная, обращение жеманное, ум самый заурядный. Здесь настал черед Гарпагона прибегнуть к хитрос-ти: жаль, сказал он, что Мариана не приглянулась Клеанту - ведь он только что передумал жениться и решил уступить свою невесту сыну. Клеант попался на отцовскую уловку и раскрыл ему, что на самом деле давно влюблен в Мариану; это-то и надо было знать Гарпагону.

Между отцом и сыном началась ожесточенная перепалка, не за-кончившаяся рукоприкладством только благодаря вмешательству вер-ного Жака. Он выступил посредником между отцом и сыном, превратно передавая одному слова другого, и так добился примире-ния, впрочем недолгого, так как, едва стоило ему уйти, соперники разобрались что к чему. Новая вспышка ссоры привела к тому, что Гарпагон отрекся от сына, лишил его наследства, проклял и велел убираться прочь.

Пока Клеант не слишком успешно боролся за свое счастье, его слуга Лафлеш не терял даром времени - он нашел в саду шкатулку с деньгами Гарпагона и выкрал ее. Обнаружив пропажу, скупец едва не лишился рассудка; в чудовищной краже он подозревал всех без ис-ключения, чуть ли даже не самого себя.

Гарпагон так и заявил полицейскому комиссару: кражу мог совершить любой из его домашних, любой из жителей города, любой чело-век вообще, так что допрашивать надо всех подряд. Первым под руку

[528]

следствию подвернулся Жак, которому тем самым неожиданно пред-ставился случай отомстить подхалиму-дворецкому за побои: он пока-зал, что видел у Валера в руках заветную Гарпагонову шкатулку.

Когда Валера приперли к стенке обвинением в похищении самого дорогого, что было у Гарпагона, он, полагая, что речь, без сомнения, идет об Элизе, признал свою вину. Но при этом Валер горячо настаи-вал на том, что поступок его простителен, так как совершил он его из самых честных побуждений. Потрясенный наглостью молодого че-ловека, утверждавшего, что деньги, видите ли, можно украсть из чест-ных побуждений, Гарпагон тем не менее упорно продолжал считать, что Валер сознался именно в краже денег - его нимало не смущали слова о непоколебимой добродетельности шкатулки, о любви к ней Валера... Пелена спала с его глаз, только когда Валер сказал, что нака-нуне они с Элизой подписали брачный контракт.

Гарпагон еще продолжал бушевать, когда к нему в дом явился приглашенный на ужин г-н Ансельм. Лишь несколько реплик потре-бовалось для того, чтобы вдруг открылось, что Валер и Мариана - брат и сестра, дети знатного неаполитанца дона Томазо, ныне про-живающего в Париже под именем г-на Ансельма, Дело в том, что шестнадцатью годами ранее дон Томазо вынужден был с семьей бе-жать из родного города; их корабль попал в бурю и утонул. Отец, сын, мать с дочерью - все жили долгие годы с уверенностью, что прочие члены семьи погибли в море: г-н Ансельм на старости лет даже решил обзавестись новой семьей. Но теперь все встало на свои места.

Гарпагон позволил наконец Элизе выйти за Валера, а Клеанту взять в жену Мариану, при условии, что ему возвратят драгоценную шкатулку, а г-н Ансельм возьмет на себя расходы по обеим свадьбам, справит Гарпагону новое платье и заплатит комиссару за составление оказавшегося ненужным протокола.

Д. А. Карельский

Мещанин во дворянстве (Le Bourgeois Gentilhomme) - Комедия (1670)

Казалось бы, чего еще нужно почтенному буржуа г-ну Журдену? Деньги, семья, здоровье - все, что только можно пожелать, у него есть. Так ведь нет, вздумалось Журдену стать аристократом, уподо-биться знатным господам. Мания его причиняла массу неудобств и

[529]

волнений домочадцам, зато была на руку сонму портных, парикмахе-ров и учителей, суливших посредством своего искусства сделать из Журдена блестящего знатного кавалера. Вот и теперь двое учите-лей - танцев и музыки - вместе со своими учениками дожидались появления хозяина дома. Журден пригласил их с тем, чтобы они ве-селым и изысканным представлением украсили обед, который он уст-раивал в честь одной титулованной особы.

Представ перед музыкантом и танцором, Журден первым делом предложил им оценить свой экзотический халат - такой, по словам его портного, по утрам носит вся знать - и новые ливреи своих ла-кеев. От оценки вкуса Журдена, по всей очевидности, непосредствен-но зависел размер будущего гонорара знатоков, посему отзывы были восторженными.

Халат, впрочем, стал причиной некоторой заминки, поскольку Журден долго не мог решить, как ему сподручнее слушать музыку - в нем или без него. Выслушав же серенаду, он счел ее пресноватой и в свою очередь исполнил бойкую уличную песенку, за которую снова удостоился похвал и приглашения помимо прочих наук заняться также музыкой с танцами. Принять это приглашение Журдена убе-дили заверения учителей в том, что каждый знатный господин непре-менно обучается и музыке, и танцам.

К грядущему приему учителем музыки был подготовлен пасто-ральный диалог. Журдену он в общем-то понравился: раз уж нельзя обойтись без этих вечных пастушков и пастушек - ладно, пусть себе поют. Представленный учителем танцев и его учениками балет при-шелся Журдену совсем по душе.

Окрыленные успехом у нанимателя, учителя решили ковать желе-зо, пока горячо: музыкант посоветовал Журдену обязательно устраи-вать еженедельные домашние концерты, как это делается, по его словам, во всех аристократических домах; учитель танцев тут же при-нялся обучать его изысканнейшему из танцев - менуэту.

Упражнения в изящных телодвижениях прервал учитель фехтова-ния, преподаватель науки наук - умения наносить удары, а самому таковых не получать. Учитель танцев и его коллега-музыкант дружно не согласились с заявлением фехтовальщика о безусловном приорите-те умения драться над их освященными веками искусствами. Народ подобрался увлекающийся, слово за слово - и пару минут спустя между тремя педагогами завязалась потасовка.

Когда пришел учитель философии, Журден обрадовался - кому как не философу вразумлять дерущихся. Тот охотно взялся за дело примирения: помянул Сенеку, предостерег противников от гнева,

[530]

унижающего человеческое достоинство, посоветовал заняться филосо-фией, этой первейшей из наук... Тут он переборщил. Его стали бить наравне с прочими.

Потрепанный, но все же избежавший увечий учитель философии в конце концов смог приступить к уроку. Поскольку Журден отказался заниматься как логикой - слова там уж больно заковыристые, - так и этикой - к чему ему наука умерять страсти, если все равно, коль уж разойдется, ничто его не остановит, - ученый муж стал по-свящать его в тайны правописания.

Практикуясь в произношении гласных звуков, Журден радовался, как ребенок, но когда первые восторги миновали, он раскрыл учите-лю философии большой секрет: он, Журден, влюблен в некую велико-светскую даму, и ему требуется написать этой даме записочку. Философу это было пара пустяков - в прозе, в стихах ли... Однако Журден попросил его обойтись без этих самых прозы и стихов. Знал ли почтенный буржуа, что тут его ожидало одно из самых ошеломи-тельных в жизни открытий - оказывается, когда он кричал служан-ке: 'Николь, подай туфли и ночной колпак', из уст его, подумать только, исходила чистейшая проза!

Впрочем, и в области словесности Журден был все ж таки не лыком шит - как ни старался учитель философии, ему не удалось улучшить сочиненный Журденом текст: 'Прекрасная маркиза! Ваши прекрасные глаза сулят мне смерть от любви'.

Философу пришлось удалиться, когда Журдену доложили о порт-ном. Тот принес новый костюм, сшитый, естественно, по последней придворной моде. Подмастерья портного, танцуя, внесли обнову и, не прерывая танца, облачили в нее Журдена. При этом весьма по-страдал его кошелек: подмастерья не скупились на лестные 'ваша ми-лость', 'ваше сиятельство' и даже 'светлость', а чрезвычайно тронутый Журден - на чаевые.

В новом костюме Журден вознамерился прогуляться по улицам Парижа, но супруга решительно воспротивилась этому его намере-нию - и без того над Журденом смеется полгорода Вообще, по ее мнению, ему пора уже было одуматься и оставить свои придуркова-тые причуды: к чему, спрашивается, Журдену фехтование, если он не намерен никого убивать? зачем учиться танцам, когда ноги и без того вот-вот откажут?

Возражая бессмысленным доводам женщины, Журден попытался впечатлить ее со служанкой плодами своей учености, но без особого успеха: Николь преспокойно произносила звук 'у', даже не подозре-вая, что при этом она вытягивает губы и сближает верхнюю челюсть

[531]

с нижней, а рапирой она запросто нанесла Журдену несколько уко-лов, которые он не отразил, поскольку непросвещенная служанка ко-лола не по правилам.

Во всех глупостях, которым предавался ее муж, г-жа Журден ви-нила знатных господ, с недавних пор начавших водить с ним дружбу. Для придворных франтов Журден был обычной дойной коровой, он же, в свою очередь, пребывал в уверенности, что дружба с ними дает ему значительные - как их там - пре-ро-га-тивы.

Одним из таких великосветских друзей Журдена был граф До-рант. Едва войдя в гостиную, этот аристократ уделил несколько изыс-канных комплиментов новому костюму, а затем бегло упомянул о том, что нынче утром он говорил о Журдене в королевской опочи-вальне. Подготовив таким манером почву, граф напомнил, что он должен своему другу пятнадцать тысяч восемьсот ливров, так что тому прямой резон одолжить ему еще две тысячи двести - для ров-ного счета. В благодарность за этот и последующие заемы Дорант взял на себя роль посредника в сердечных делах между Журденом и предметом его поклонения - маркизой Дорименой, ради которой и затевался обед с представлением.

Г-жа Журден, чтобы не мешалась, в этот день была отправлена на обед к своей сестре. О замысле супруга она ничего не знала, сама же была озабочена устройством судьбы своей дочери: Люсиль вроде бы отвечала взаимностью на нежные чувства юноши по имени Клеонт, который в качестве зятя весьма подходил г-же Журден. По ее про-сьбе Николь, заинтересованная в женитьбе молодой госпожи, так как сама она собиралась замуж за слугу Клеонта, Ковьеля, привела юношу. Г-жа Журден тут же отправила его к мужу просить руки до-чери.

Однако первому и, по сути, единственному требованию Журдена к соискателю руки Люсиль Клеонт не отвечал - он не был дворяни-ном, тогда как отец желал сделать дочь в худшем случае маркизой, а то и герцогиней. Получив решительный отказ, Клеонт приуныл, но Ковьель полагал, что еще не все потеряно. Верный слуга задумал сыг-рать с Журденом одну шутку, благо у него имелись друзья-актеры, и соответствующие костюмы были под рукой.

Тем временем доложили о прибытии графа Доранта и маркизы Доримены. Граф привел даму на обед отнюдь не из желания сделать приятное хозяину дома: он сам давно ухаживал за вдовой маркизой, но не имел возможности видеться с нею ни у нее, ни у себя - это могло бы скомпрометировать Доримену. К тому же все безумные траты Журдена на подарки и разнообразные развлечения для нее он

[532]

ловко приписывал себе, чем в коне концов покорил-таки женское сердце.

Изрядно позабавив благородных гостей вычурным неуклюжим по-клоном и такой же приветственной речью, Журден пригласил их за роскошный стол.

Маркиза не без удовольствия поглощала изысканные яства под ак-компанемент экзотических комплиментов чудаковатого буржуа, когда все благолепие неожиданно было нарушено появлением разгневанной г-жи Журден. Теперь она поняла, зачем ее хотели спровадить на обед к сестре - чтобы муженек мог спокойно спускать денежки с посто-ронними женщинами. Журден с Дорантом принялись заверять ее, -что обед в честь маркизы дает граф и он же за все платит, но завере-ния их ни в коей мере не умерили пыл оскорбленной супруги. После мужа г-жа Журден взялась за гостью, которой должно было бы быть стыдно вносить разлад в честное семейство. Смущенная и обиженная маркиза встала из-за стола и покинула хозяев; следом за ней удалился Дорант.

Только знатные господа ушли, как было доложено о новом посе-тителе. Им оказался переодетый Ковьель, представившийся другом отца г-на Журдена, Покойный батюшка хозяина дома был, по его словам, не купцом, как то все кругом твердили, а самым что ни на есть настоящим дворянином. Расчет Ковьеля оправдался: после такого заявления он мог рассказывать все что угодно, не опасаясь, что Журден усомнится в правдивости его речей.

Козьель поведал Журдену, что в Париж прибыл его хороший при-ятель, сын турецкого султана, без ума влюбленный в его, Журдена, дочь. Сын султана хочет просить руки Люсиль, а чтобы тесть был до-стоин новой родни, он решил посвятить его в мамамуши, по-наше-му - паладины. Журден был в восторге.

Сына турецкого султана представлял переодетый Клеонт. Он изъ-яснялся на жуткой тарабарщине, которую Ковьель якобы переводил на французский. С главным турком прибыли положенные муфтии и дервиши, от души повеселившиеся во время церемонии посвящения: ока вышла очень колоритной, с турецкими музыкой, песнями и пляс-ками, а также с ритуальным избиением посвящаемого палками.

Доранту, посвященному в замысел Ковьеля, удалось наконец уго-ворить Дорименту вернуться, соблазнив возможностью насладиться забавным зрелищем, а потом еще и отменным балетом. Граф и мар-киза с самым серьезным видом поздравили Журдена с присвоением ему высокого титула, тому же не терпелось поскорее вручить свою дочь сыну турецкого султана.

[533]

Люсиль сначала ни в какую не желала идти за шута-турка, но, как только признала в нем переодетого Клеонта, сразу согласилась, делая вид, что покорно исполняет дочерний долг. Г-жа Журден, в свою оче-редь, сурово заявила, что турецкому пугалу не видать ее дочери, как собственных ушей. Но стоило Ковьелю шепнуть ей на ухо пару слов, и мамаша сменила гнев на милость.

Журден торжественно соединил руки юноши и девушки, давая родительское благословение на их брак, а затем послали за нотариу-сом. Услугами этого же нотариуса решила воспользоваться и другая пара - Дорант с Дорименой. В ожидании представителя закона все присутствующие славно провели время, наслаждаясь балетом, постав-ленным учителем танцев.

Д. А. Карельский

Плутни Скапена (Les Fourberies de Scapin) - Комедия ( 1671)

По опыту собственной своей молодости хорошо зная, что за сыновья-ми нужен глаз да глаз, Аргант и Жеронт, когда покидали Неаполь по торговым делам, поручили попечение о чадах слугам: Октав, сын Ар-ганта, был оставлен под присмотром Сильвестра, а отпрыск Жеронта Леандр - пройдохи Скапена. Однако в роли наставников и над-смотрщиков слуги не больно усердствовали, так что молодые люди были вольны использовать время родительской отлучки всецело по своему усмотрению.

Леандр тут же завел роман с хорошенькой цыганкой Зербинеттой, с которой и проводил все дни. Как-то раз Октав провожал Ле-андра, и по дороге к тому месту, где жила цыганка, друзья услышали, что из одного дома раздаются плач и стенания. Ради любопытства они заглянули вовнутрь и увидели умершую старушку, над которой проливала слезы молоденькая девушка. Леандр счел, что она весьма недурна собой, Октав же влюбился в нее без памяти. С того дня он только и думал что о Гиацинте - так звали девушку - и всеми си-лами добивался от нее взаимности, но та была скромна, да к тому же, как говорили, происходила из благородной семьи. Так что в его распоряжении оставалось единственное средство назвать Гиацинту своею - жениться на ней. Так он и поступил.

После женитьбы прошло только три дня, когда из письма родст-венника Октав узнал страшную для него весть: Аргант с Жеронтом

[534]

не сегодня завтра возвращаются, причем отец имеет твердое намере-ние женить Октава на дочери Жеронта, которую никто в глаза не видел, поскольку до сих пор она жила с матерью в Таренте. Октав отнюдь не хотел расставаться с молодой женой, да и Гиацинта умоля-ла его не покидать ее. Пообещав ей все уладить с отцом, Октав тем не менее понятия не имел, как это сделать. Одна мысль о гневе, ко-торый обрушит на него отец при встрече, повергала его в ужас.

Но недаром слуга Леандра Скапен слыл редкостным пройдохой и плутом. Он охотно взялся помочь горю Октава - для него это было проще простого. Когда Аргант набросился на Сильвестра с бранью за то, что по его недосмотру Октав женился незнамо на ком и без от-цовского ведома, Скапен, встряв в разговор, спас слугу от господского гнева, а потом выдал Арганту историю о том, как родственники Гиа-цинты застали с ней его бедного сына и насильно женили. Аргант хотел уже было бежать к нотариусу расторгать брак, но Скапен оста-новил его: во-первых, ради спасения своей и отцовой чести, Октав не должен признавать, что женился не по доброй воле; во-вторых, он и не станет признавать этого, так как вполне счастлив в браке.

Аргант был вне себя. Он пожалел, что Октав единственный его отпрыск - не лишись он много лет назад малютки-дочери, она могла бы унаследовать все отцовское состояние. Но и не лишенному пока наследства Октаву решительно не хватало денег, его преследова-ли кредиторы. Скапен обещал помочь ему и в этом затруднении, и вытрясти из Арганта пару сотен пистолей.

Жеронт, когда узнал о женитьбе Октава, обиделся на Арганта за то, что тот не сдержал слова женить сына на его дочери. Он стал по-прекать Арганта плохим воспитанием Октава, Аргант же в полеми-ческом запале взял да заявил, что Леандр мог сделать нечто похуже того, что сотворил Октав; при этом он сослался на Скапена, Понят-но, что встреча Жеронта с сыном после этого оказалась малоприят-ной для Леандра.

Леандр, хотя отец и не обвинил его ни в чем конкретном, поже-лал рассчитаться с предателем Скапеном. Под страхом жестоких по-боев Скапен в чем только не сознался: и бочонок хозяйского вина распил с приятелем, свалив потом на служанку, и часики, посланные Леандром в подарок Зербинетте, прикарманил, и самого хозяина побил как-то ночью, прикинувшись оборотнем, чтобы тому неповад-но было гонять слуг ночами по пустячным поручениям. Но доноси-тельства за ним никогда не числилось.

От продолжения расправы Скапена спас человек, сообщивший Леандру, что цыгане уезжают из города и увозят с собой Зербинет-

[535]

ту - если Леандр через два часа не внесет за нее пятьсот экю выку-па, он никогда ее больше не увидит. Таких денег у молодого человека не было, и он обратился за помощью все к тому же Скапену. Слуга для приличия поотпирался, но потом согласился помочь, тем более что извлечь деньги из недалекого Жеронта было даже легче, чем из не уступавшего ему в скупости Арганта.

Для Арганта Скапен подготовил целое представление. Он расска-зал ему, что побывал у брата Гиацинты - отъявленного головореза и лихого рубаки - и уломал за определенную сумму согласиться на расторжение брака. Аргант оживился, но, когда Скапен сказал, что нужно-то всего-навсего двести пистолей, заявил, что уж лучше станет добиваться развода через суд. Тогда Скапен пустился в описание пре-лестей судебной волокиты, которая, между прочим, тоже стоит тяжу-щемуся денег; Аргант стоял на своем.

Но тут появился переодетый головорезом Сильвестр и, рассыпая страшные проклятия, потребовал у Скапена показать ему подлеца и негодяя Арганта, который хочет подать на него в суд, чтобы добиться развода Октава с его сестрой. Он бросился было со шпагой на Арган-та, но Скапен убедил мнимого головореза, что это - не Аргант, а его злейший враг. Сильвестр тем не менее продолжал яростно размахи-вать шпагой, демонстрируя, как он расправится с отцом Октава. Ар-гант, глядя на него, решил наконец, что дешевле будет расстаться с двумя сотнями пистолей.

Чтобы выманить деньги у Жеронта, Скапен придумал такую исто-рию: в гавани турецкий купец заманил Леандра на свою галеру - якобы желая показать тому разные диковины, - а потом отчалил и потребовал за юношу выкуп в пятьсот экю; в противном случае он намеревался продать Леандра в рабство алжирцам. Поверить-то Жеронт сразу поверил, но уж больно ему жалко было денег. Сначала он сказал, что заявит в полицию - и это на турка в море! - потом предложил Скапену пойти в заложники вместо Леандра, но в конце концов все-таки расстался с кошельком.

Октав с Леандром были на верху счастья, получив от Скапена ро-дительские деньги, на которые один мог выкупить у цыган возлюб-ленную, а другой - по-человечески зажить с молодою женой. Скапен же еще был намерен посчитаться с Жеронтом, оговорившим его перед Леандром.

Леандр с Октавом порешили, что, пока все не уладится, Зербинетте и Гиацинте лучше находиться вместе под присмотром верных слуг. Девушки сразу сдружились, только вот не сошлись в том, чье положе-ние труднее: Гиацинты, у которой хотели отобрать любимого мужа,

[536]

или Зербинетты, которая, в отличие от подруги, не могла надеяться когда-либо узнать, кто были ее родители. Чтобы девушки не слишком унывали, Скапен развлек их рассказом о том, как он обманом ото-брал деньги у отцов Октава и Леандра. Подруг рассказ Скапена пове-селил, ему же самому едва было потом не вышел боком.

Между тем Скапен улучил время отомстить Жеронту за клевету. Он до смерти напугал Жеронта рассказом о брате Гиацинты, кото-рый поклялся расправиться с ним за то, что он якобы намерен через суд добиться развода Октава, а потом женить юношу на своей доче-ри; солдаты из роты этого самого брата, по словам Скапена, уже перекрыли все подступы к дому Жеронта. Убедившись, что рассказ оказал на Жеронта ожидаемое воздействие, Скапен предложил свою помощь - он засунет хозяина в мешок и так пронесет его мимо за-сады. Жеронт живо согласился.

Стоило ему залезть в мешок, как Скапен, разговаривая на два го-лоса, разыграл диалог с солдатом-гасконцем, горящим ненавистью к Жеронту; слуга защищал господина, за что был якобы жестоко побит - на самом деле он только причитал, а сам от души молотил палкой мешок. Когда мнимая опасность миновала и побитый Же-ронт высунулся наружу, Скапен принялся жаловаться, что большая часть ударов пришлась все ж таки на его бедную спину.

Тот же номер Скапен выкинул, когда к ним с Жеронтом будто бы подошел другой солдат, но на третий - Скапен как раз принялся разыгрывать появление целого отряда - Жеронт чуть-чуть высунулся из мешка и все понял. Скапен насилу спасся, а тут как назло по улице шла Зербинетта, которая никак не могла успокоиться - такую смешную историю рассказал ей Скапен. В лицо она Жеронта не знала и охотно поделилась с ним историей о том, как молодец-слуга надул двух жадных стариков.

Аргант с Жеронтом жаловались друг другу на Скапена, когда вдруг Жеронта окликнула какая-то женщина - это оказалась старая кормилица его дочери. Она рассказала Жеронту, что его вторая жена - существование которой он скрывал - уже давно перебра-лась с дочерью из Таренто в Неаполь и здесь умерла. Оставшись без всяких средств и не зная, как разыскать Жеронта, кормилица выдала Гиацинту замуж за юношу Октава, за что теперь просила прощения.

Сразу вслед за Гиацинтой отца обрела и Зербинетта: цыгане, кото-рым Леандр относил за нее выкуп, рассказали, что похитили ее четы-рехлетней у благородных родителей; они также дали юноше браслет, с помощью которого родные могли опознать Зербинетту. Одного взгляда на этот браслет было достаточно Арганту, чтобы увериться в

[537]

том, что Зербинетта - его дочь. Все были несказанно рады, и только плута-Скапена ожидала жестокая расправа.

Но тут прибежал приятель Скапена с вестью о несчастном случае: бедняга Скапен шел мимо стройки и ему на голову упал молоток, пробив насквозь череп. Когда перевязанного Скапена внесли, он усердно корчил из себя умирающего и молил Арганта с Жеронтом перед смертью простить все причиненное им зло. Его, разумеется, простили. Однако едва всех позвали к столу, Скапен передумал поми-рать и присоединился к праздничной трапезе.

А А. Карельский

Мнимый больной (Le Malade Imaginaire) - Комедия (1673)

После долгих подсчетов и проверок записей Арган понял наконец, отчего в последнее время так ухудшилось его самочувствие: как выяс-нилось, в этом месяце он принял восемь видов лекарств и сделал две-надцать промывательных впрыскиваний, тогда как в прошлом месяце было целых двенадцать видов лекарств и двадцать клистиров. Это об-стоятельство он решил непременно поставить на вид пользовавшему его доктору Пургону. Так ведь и умереть недолго.

Домашние Аргана по-разному относились к его одержимости соб-ственным здоровьем: вторая жена, Белина, во всем потакала докто-рам в убеждении, что их снадобья скорее всяких болезней сведут муженька в могилу; дочь, Анжелика, может быть, и не одобряла от-цовской мании, но, как то предписывал ей дочерний долг и почтение к родителю, скромно помалкивала; зато служанка Туанета вконец распоясалась - поносила докторов и нахально отказывалась изучать содержимое хозяйского ночного горшка на предмет изошедшей под действием лекарств желчи.

Та же Туанета была единственной, кому Анжелика открылась в охватившем ее чувстве к юноше Клеанту. С ним она виделась всего один раз - в театре, но и за это краткое свидание молодой человек успел очаровать девушку. Мало того, что Клеант был весьма хорош собой, он еще и оградил Анжелику, не будучи тогда знакомым с нею, от грубости непочтительного кавалера.

Каково же было изумление Анжелики, когда отец заговорил с ней о женитьбе - с первых его слов она решила, что к ней посватался Клеант. Но Арган скоро разочаровал дочь: он имел в виду отнюдь не

[538]

Клеанта, а гораздо более подходящего, с его точки зрения, жениха - племянника доктора Пургона и сына его шурина, доктора Диафуаруса, Тому Диафуаруса, который сам был без пяти минут доктор. В Диафуарусе-младшем как в зяте он видел кучу достоинств: во-первых, в семье будет свой врач, что избавит от расходов на докторов; во-вто-рых, Тома - единственный наследник и своего отца, и дяди Пурго-на.

Анжелика, хоть и была в ужасе, из скромности не произнесла ни слова, зато все, что следует, Арган выслушал от Туанеты. Но служанка только понапрасну сотрясала воздух - Арган твердо стоял на своем.

Неугоден брак Анжелики был и Белине, но на то у нее имелись свои соображения: она не желала делиться наследством Аргана с пад-черицей и потому всеми силами старалась спровадить ее в монас-тырь. Так что свою судьбу Анжелика полностью доверила Туанете, которая с готовностью согласилась помогать девушке. Первым делом ей предстояло известить Клеанта о том, что Анжелику сватают за другого. Посланцем она избрала давно и безнадежно влюбленного в нее старого ростовщика Полишинеля.

Шествие опьяненного любовью Полишинеля по улице, приведшее к забавному инциденту с полицией, составило содержание первой интермедии с песнями и танцами.

Клеант не заставил себя ждать и скоро явился в дом Аргана, но не как влюбленный юноша, желающий просить руки Анжелики, а в роли временного учителя пения - настоящий учитель Анжелики, друг Клеанта, будто бы вынужден был срочно уехать в деревню. Арган согласился на замену, но настоял, чтобы занятия проходили только в его присутствии.

Не успел, однако, начаться урок, как Аргану доложили о приходе Диафуаруса-отца и Диафуаруса-сына, Будущий зять произвел большое впечатление на хозяина дома многоученой приветственной речью. Затем, правда, он принял Анжелику за супругу Аргана и заговорил с нею как с будущей тещей, но, когда недоразумение прояснилось, Тома Диафуарус сделал ей предложение в выражениях, восхитивших благодарных слушателей - здесь была и статуя Мемнона с ее гармо-ническими звуками, и гелиотропы, и алтарь прелестей... В подарок невесте Тома преподнес свой трактат против последователей вредной теории кровообращения, а в качестве первого совместного развлече-ния пригласил Анжелику на днях посетить вскрытие женского трупа.

Вполне удовлетворенный достоинствами жениха, Арган пожелал, чтобы и дочь его показала себя. Присутствие учителя пения пришлось тут как нельзя более кстати, и отец велел Анжелике спеть что-нибудь

[539]

для развлечения общества. Клеант протянул ей ноты и сказал, что у него как раз есть набросок новой оперы - так, пустячная импрови-зация. Обращаясь как бы ко всем, а на самом деле только к возлюб-ленной, он в буколическом ключе - подменив себя пастушком, а ее пастушкой и поместив обоих в соответствующий антураж - пере-сказал краткую историю их с Анжеликой любви, якобы служившую сюжетом сочинения. Оканчивался этот рассказ появлением пастушка в доме пастушки, где он заставал недостойного соперника, которому благоволил ее отец; теперь или никогда, несмотря на присутствие отца, влюбленные должны были объясниться. Клеант и Анжелика за-пели и в трогательных импровизированных куплетах признались друг другу в любви и поклялись в верности до гроба.

Влюбленные пели дуэтом, пока Арган не почувствовал, что проис-ходит что-то неприличное, хотя, что именно, он и не понял. Велев им остановиться, он сразу перешел к делу - предложил Анжелике по-дать руку Томе Диафуарусу и назвать его своим мужем, однако Ан-желика, до того не смевшая перечить отцу, отказалась наотрез. Почтенные Диафуарусы ни с чем удалились, попытавшись и при пло-хой игре сохранить хорошую профессиональную мину.

Арган и без того был вне себя, а тут еще Белина застала в комна-те Анжелики Клеанта, который при виде ее обратился в бегство. Так что, когда к нему явился его брат Беральд и завел разговор о том, что у него на примете есть хороший жених для дочки, Арган ни о чем таком и слышать не хотел. Но Беральд припас для брата лекарство от чрезмерной мрачности - представление труппы цыган, которое должно было подействовать уж не хуже Пургоновых клистиров.

Пляски цыган и их песни о любви, молодости, весне и радости жизни явили собой вторую интермедию, развлекающую зрителей в перерыве между действиями.

В беседе с Арганом Беральд пытался апеллировать к разуму брата, но безуспешно: тот был тверд в уверенности, что зятем его должен стать только врач, и никто кроме, а за кого хочет замуж Анжели-ка - дело десятое. Но неужели, недоумевал Беральд, Арган при своем железном здоровье всю жизнь собирается возиться с доктора-ми и аптекарями? В отменной крепости здоровья Аргана сомнений, по мнению Беральда, быть не могло хотя бы потому, что все море принимаемых им снадобий до сих пор не уморило его.

Разговор постепенно перешел на тему медицины, как таковой, и самого ее права на существование. Беральд утверждал, что все врачи - хотя они в большинстве своем люди хорошо образованные в области гуманитарных наук, владеющие латынью и греческим -

[540]

либо шарлатаны, ловко опустошающие кошельки доверчивых боль-ных, либо ремесленники, наивно верящие в заклинания шарлатанов, но тоже извлекающие из этого выгоду. Устройство человеческого ор-ганизма столь тонко, сложно и полно тайн, свято охраняемых приро-дой, что проникнуть в него невозможно. Только сама природа способна победить болезнь, при условии, конечно, что ей не помеша-ют доктора.

Как ни бился Беральд, брат его насмерть стоял на своем. Послед-ним известным Беральду средством одолеть слепую веру в докторов было как-нибудь сводить Аргана на одну из комедий Мольера, в ко-торых так здорово достается представителям медицинской лженауки. Но Арган о Мольере слышать не хотел и предрекал ему, брошенному врачами на произвол судьбы, страшную кончину.

Сия высоконаучная полемика была прервана появлением аптекаря Флерана с клистиром, собственноручно и с любовью приготовленным доктором Пургоном по всем правилам науки. Несмотря на протесты Аргана, аптекарь был изгнан Беральдом прочь. уходя, он обещал по-жаловаться самому Пургону и обещание свое сдержал - спустя не-много времени после его ухода к Аргану ворвался оскорбленный до глубины души доктор Пургон. Многое он повидал в этой жизни, но чтобы так цинично отвергали его клистир... Пургон объявил, что не желает отныне иметь никаких дел с Арганом, который без его попе-чения, несомненно, через несколько дней придет в состояние полной неизлечимости, а еще через несколько - отдаст концы от брадипепсии, апепсии, диспепсии, лиентерии и т. д.

Стоило, однако, одному доктору навсегда распрощаться с Арга-ном, как у его порога объявился другой, правда подозрительно похо-жий на служанку Туанету. Он с ходу отрекомендовался непре-взойденным странствующим лекарем, которого отнюдь не интересу-ют банальные случаи, - ему подавай хорошую водяночку, плевритик с воспалением легких, на худой конец чуму. Такой знаменитый боль-ной, как Арган, просто не мог не привлечь его внимания. Новый доктор мигом признал Пургона шарлатаном, сделал прямо противо-положные Пургоновым предписания и с тем удалился.

На этом медицинская тема была исчерпана, и между братьями возобновился разговор о замужестве Анжелики. За доктора или в мо-настырь - третьего не дано, настаивал Арган. Мысль об определении дочери в монастырь, совершенно очевидно с недобрым умыслом, на-вязывала мужу Белина, но Арган отказывался верить в то, что у нее, самого близкого ему человека, может появиться какой-то недобрый умысел. Тогда Туанета предложила устроить небольшой розыгрыш,

541

который должен был выявить истинное лицо Белины. Арган согласил-ся и притворился мертвым.

Белина неприлично обрадовалась кончине мужа - теперь-то на-конец она могла распоряжаться всеми его деньгами! Анжелика же, а вслед а ней и Клеант, увидав Аргана мертвым, искренне убивались и даже хотели отказаться от мысли о женитьбе. Воскреснув - к ужасу Белины и радости Анжелики с Клеантом, - Арган дал согласие на брак дочери... но с условием, что Клеант выучится на доктора.

Беральд, однако, высказал более здравую идею: почему бы на док-тора не выучиться самому Аргану. А что до того, что в его возрасте знания навряд ли полезут в голову - это пустяки, никаких знаний и не требуется. Стоит надеть докторскую мантию и шапочку, как за-просто начнешь рассуждать о болезнях, и притом - по-латыни.

По счастливой случайности поблизости оказались знакомые Беральду актеры, которые и исполнили последнюю интермедию - шу-товскую, сдобренную танцами и музыкой, церемонию посвящения в доктора.

Д. А. Карельский

Блез Паскаль (Biaise Pascal) 1623-1662

Письма к провинциалу (Les Provinciales) - Памфлет (1656-1657)

Настоящие письма являют собой полемику автора с иезуитами, яростными гонителями сторонников учения голландского теолога Янсения, противопоставлявшего истинно верующих остальной массе формально приемлющих церковное учение. Во Франции оплотом ян-сенизма стало парижское аббатство Пор-Рояль, в стенах которого Паскаль провел несколько лет.

Полемизируя с иезуитами, автор прежде всего исходит из здраво-го смысла. Первой темой дискуссии становится учение о благодати, вернее, трактовка этого учения отцами-иезуитами, представляющими официальную точку зрения, и сторонниками Янсения. Иезуиты при-знают, что все люди наделены довлеющей благодатью, но, чтобы иметь возможность действовать, им необходима благодать действен-ная, которую Бог посылает не всем. Янсенисты же считают, что вся-кая довлеющая благодать сама по себе действенна, но обладают ею не все. Так в чем же разница? - спрашивает автор, и тут же отвечает: 'И получается, что расхождение с янсенистами у них (иезуитов) ис-ключительно на уровне терминологии'. Тем не менее он отправляет-

[543]

ся к теологу, ярому противнику янсенистов, задает ему тот же во-прос, и получает вот какой ответ: не в том дело, дана благодать всем или не всем, а в том, что янсенисты не признают, что 'праведники имеют способность исполнять заповеди Божий именно так, как мы это понимаем'. Где тут до заботы о логике или хотя бы о здравом смысле!

Столь же непоследовательны отцы-иезуиты и в рассуждении о деяниях греховных. Ведь если действующая благодать - откровение от Бога, через которое он выражает нам свою волю и побуждает нас к желанию ее исполнить, то в чем же расхождение с янсенистами, которые также усматривают в благодати дар Божий? А в том, что, согласно иезуитам, Бог ниспосылает действующую благодать всем людям при каждом искушении; 'если бы у нас при всяком искуше-нии не было действующей благодати, чтобы удержать нас от греха, то, какой бы грех мы ни совершили, он не может быть вменен нам'. Янсенисты же утверждают, что грехи, совершенные без действующей благодати, не становятся от этого менее греховными. Иными слова-ми, иезуиты неведением оправдывают все! Однако давно известно, что неведение отнюдь не освобождает совершившего проступок от ответственности. И автор принимается размышлять, отчего же отцы-иезуиты прибегают к столь изощренной казуистике. Оказывается, ответ прост: у иезуитов 'настолько хорошее о себе мнение, что они считают полезным и как бы необходимым для блага религии, чтобы их влияние распространилось повсюду'. Для этого они избирают из своей среды казуистов, готовых всему найти пристойное объяснение. Так, если к ним приходит человек, пожелавший вернуть неправедно приобретенное имущество, они похвалят его и укрепят в сем богоу-годном деле; но если к ним придет другой человек, который ничего не хочет возвращать, но желает получить отпущение, они равно най-дут резоны дать отпущение и ему. И вот, 'посредством такого руко-водства, услужливого и приноравливающегося', иезуиты 'простирают свои руки на весь мир. Для оправдания своего лицемерия они вы-двинули доктрину вероятных мнений, состоящую в том, что на осно-вании должных рассуждений ученый человек может прийти как к одному выводу, так и к другому, а познающий волен следовать тому мнению, которое ему больше понравится. 'Благодаря вашим вероят-ным мнениям у нас полная свобода совести', - насмешливо замеча-ет автор. А как казуисты отвечают на заданные им вопросы? 'Мы отвечаем то, что нам приятно, или, вернее, что приятно тем, кто нас спрашивает'.

[544]

Разумеется, при таком подходе иезуитам приходится изобретать всяческие уловки, чтобы уклониться от авторитета Евангелия. Напри-мер, в Писании сказано: 'От избытка вашего давайте милостыню'. Но казуисты нашли способ освободить богатых людей от обязанности давать милостыню, по-своему объяснив слово 'избыток': 'То, что светские люди откладывают для того, чтобы возвысить свое положе-ние и положение своих родственников, не называется избытком. Поэтому едва ли когда-нибудь окажется избыток у людей светских и даже у королей'. Столь же лицемерны иезуиты и в составлении пра-вил 'для людей всякого рода', то есть для духовенства, дворянства и третьего сословия. Так, например, они допускают служение обедни священником, впавшим в грех беспутства, исключительно на основа-нии того, что, если нынче со всей строгостью 'отлучать священников от алтаря', служить обедни будет буквально некому. 'А между тем большое число обеден служит к большей славе Бога и к большей пользе для души'. Не менее гибки и правила для слуг. Если, к приме-ру, слуга выполняет 'безнравственное поручение' своего господина, но делает это 'только ради временной выгоды своей', таковой слуга с легкостью получает отпущение. Оправдываются также и кражи иму-щества хозяев, 'если другие слуги того же разряда получают больше в другом месте'. При этом автор насмешливо замечает, что в суде по-добная аргументация почему-то не действует.

А вот как отцы-иезуиты 'соединили правила Евангелия с закона-ми света'. 'Не воздавайте никому злом за зло', - гласит Писание. 'Из этого явствует, что человек военный может тотчас же начать преследовать того, кто его ранил, правда, не с целью воздать злом за зло, но для того, чтобы сохранить свою честь'. Подобным образом они оправдывают и убийства - главное, чтобы не было намерения причинить зла противнику, а только желание поступить себе во благо: 'следует убивать лишь когда это уместно и имеется хорошее вероятное мнение'. 'Откуда только берутся подобные открове-ния!' - в растерянности восклицает автор. И мгновенно получает ответ: от 'совсем особенных озарений'.

Столь же своеобразно оправдывается и воровство: 'Если встре-тишь вора, решившегося обокрасть бедного человека, для того, чтобы отклонить его от этого, можно указать ему какую-нибудь богатую особу, которую он может обокрасть вместо того'. Подобные рассуж-дения содержатся в труде под названием 'Практика любви к ближ-нему' одного из авторитетнейших иезуитов. 'Любовь эта, действительно, необычна, - замечает автор, - спасать от потери

[545]

одного в ущерб другому*. Не менее любопытны рассуждения иезуи-тов о людях, занимающихся ворожбой: должны ли они возвращать деньги своим клиентам или нет? 'Да', если 'гадатель несведущ в чер-нокнижии', 'нет', если он 'искусный колдун и сделал все, что мог, чтобы узнать правду'. 'Таким способом можно заставить колдунов сделаться сведущими и опытными в их искусстве', - заключает автор. Его же оппонент искренне вопрошает: 'Разве не полезно знать наши правила?'

Следом автор приводит не менее любопытные рассуждения из книги отца-иезуита 'Сумма грехов': 'Зависть к духовному благу ближнего есть смертный грех, но зависть к благу временному только простительный грех', ибо вещи временные ничтожны для Господа и его ангелов. Здесь же помещено оправдание соблазнителя: 'девица владеет своей девственностью так же, как своим телом', и 'может располагать ими по усмотрению'.

Поразительное новшество являет собой и учение о 'мысленных оговорках', позволяющих лжесвидетельствовать и давать ложные кля-твы. Оказывается, достаточно после того, как скажешь вслух: 'Кля-нусь, что не делал этого', прибавить тихо 'сегодня' или же нечто подобное, 'словом, придать речам своим оборот, который придал бы им человек умелый'.

Не менее резво справляются иезуиты и с церковными таинства-ми, требующими от прихожанина душевных и иных усилий. Напри-мер, можно иметь двоих духовников - для грехов обычных и для греха убийства; не отвечать на вопрос, 'привычен ли грех', в котором каешься. Духовнику же достаточно спросить, ненавидит ли кающий-ся грех в душе, и, получив в ответ 'да', поверить на слово и дать от-пущение. Следует избегать греха, но если обстоятельства влекут вас к нему, то прегрешение извинительно. И, совершеннейше переворачи-вая с ног на голову все представления о порядочности, иезуиты ис-ключают из числа отвратительнейших грехов клевету. 'Клеветать и приписывать мнимые преступления для того, чтобы подорвать дове-рие к тем, кто дурно говорит о нас, - это только простительный грех', - пишут они. Учение это столь, широко распространилось среди членов ордена, отмечает автор, что всякого, кто рискнет оспо-рить его, они называют 'невеждой и дерзким'. И сколько истинно благочестивых людей стало жертвой клеветы этих недостойных учите-лей!

'Не беритесь же больше изображать наставников; нет у вас для этого ни нравственных, ни умственных способностей', 'оставьте цер-

[546]

ковь в покое', - призывает своих оппонентов автор. Те же в ответ обрушиваются на него с обвинениями в ереси. Но какие доказатель-ства приводят возмущенные отцы-иезуиты? А вот какие: автор 'из членов Пор-Рояля', аббатство Пор-Рояль 'объявлено еретическим', значит, автор тоже еретик. 'Следовательно, - заключает автор, - вся тяжесть этого обвинения падает не на меня, а на Пор-Рояль'. И он вновь яростно бросается в бой в защиту веры, возвышающей дух человеческий: 'Бог изменяет сердце человека, изливая в душу его не-бесную сладость, которая, превозмогая плотские наслаждения, произ-водит то, что человек, чувствуя, с одной стороны, свою смертность и свое ничтожество и созерцая, с другой стороны, величие и вечность Бога, получает отвращение к соблазнам греха, которые отлучают его от нетленного блага. Обретая высшую свою радость в Боге, который привлекает его к себе, он неуклонно влечется к нему сам, чувством вполне свободным, вполне добровольным'.

Е. В. Морозова

Мысли (Les Pensées) - Фрагменты (1658-1659, опубл. 1669)

'Пусть же человек знает, чего он стоит. Пусть любит себя, ибо он способен к добру', 'пусть презирает себя, ибо способность к добру остается в нем втуне'...

'Ум сугубо математический будет правильно работать, только если ему заранее известны все определения и начала, в противном случае он сбивается с толку и становится невыносимым'. 'Ум, познающий непосредственно, не способен терпеливо доискиваться первичных начал, лежащих в основе чисто спекулятивных, отвлеченных понятий, с которыми он не сталкивается в обыденной жизни и ему-непривы-чных'. 'Бывает тaк, что человек, здраво рассуждающий о явлениях определенного порядка, несет вздор, когда вопрос касается явлений другого порядка'. 'Кто привык судить и оценивать по подсказке чувств, тот ничего не смыслит в логических умозаключениях, потому что стремится проникнуть в предмет исследования с первого взгляда и не желает исследовать начала, на которых он зиждется. Напротив, кто привык изучать начала, тот ничего не смыслит в доводах чувства, потому что ищет, на чем же они основываются, и не способен охва-

[547]

тить предмет единым взглядом'. 'Чувство так же легко развратить, как ум'. 'Чем умнее человек, тем больше своеобычности он находит во всяком, с кем сообщается. Для человека заурядного все люди на одно лицо'.

'Красноречие - это искусство говорить так, чтобы те, к кому мы обращаемся, слушали не только без труда, но и с удовольствием'. 'Надо сохранять простоту и естественность, не преувеличивать мело-чей, не преуменьшать значительного'. 'Форма должна быть изящна', 'соответствовать содержанию и заключать в себе все необходимое'. 'Иначе расставленные слова обретают другой смысл, иначе расстав-ленные мысли производят другое впечатление'.

'Отвлекать ум от начатого труда следует, только чтобы дать ему отдых, да и то не когда вздумается, а когда нужно': 'отдых не вовре-мя утомляет, а утомление отвлекает от труда'.

'Когда читаешь произведение, написанное простым, натуральным слогом, невольно радуешься'.

'Хорошо, когда кого-нибудь называют' 'просто порядочным чело-веком'.

'Мы не способны ни к всеобъемлющему познанию, ни к полному неведению'. 'Середина, данная нам в удел, одинаково удалена от обеих крайностей, так имеет ли значение - знает человек немного больше или меньше?'

'Воображение' - 'людская способность, вводящая в обман, сею-щая ошибки и заблуждения'. 'Поставьте мудрейшего философа на широкую доску над пропастью; сколько бы разум ни твердил ему, что он в безопасности, все равно воображение возьмет верх'. 'Вооб-ражение распоряжается всем - красотой, справедливостью, счас-тьем, всем, что ценится в этом мире'.

'Когда человек здоров, ему непонятно, как это живут больные люди, а когда расхварывается', 'у него другие страсти и желания'. 'По самой своей натуре мы несчастны всегда и при всех обстоятель-ствах'. 'Человек до того несчастен, что томится тоской даже без вся-кой причины, просто в силу особого своего положения в мире'. 'Состояние человека: непостоянство, тоска, тревога'. 'Суть челове-ческого естества - в движении. Полный покой означает смерть'. 'Нас утешает любой пустяк, потому что любой пустяк приводит нас в уныние'. 'Мы поймем смысл всех людских занятий, если вникнем в суть развлечения'.

'Из всех положений' 'положение монарха наизавиднейшее'. 'Он ублаготворен во всех своих желаниях, но попробуйте лишить его раз-

[548]

влечений, предоставить думам и размышлениям о том, что он такое', - 'и это счастье рухнет', 'он невольно погрузится в мысли об угрозах судьбы, о возможных мятежах', 'о смерти и неизбежных недугах'. 'И окажется, что лишенный развлечений монарх' 'несчаст-нее, чем самый жалкий его подданный, который предается играм и другим развлечениям'. 'Вот почему люди так ценят игры и болтовню с женщинами, так стремятся попасть на войну или занять высокую должность. Не в том дело, что они рассчитывают найти в этом счас-тье': 'мы ищем' 'треволнений, развлекающих нас и уводящих прочь от мучительных раздумий'. 'Преимущество монарха в том и состоит, что его наперебой стараются развлечь и доставить ему все существую-щие на свете удовольствия'.

'Развлечение - единственная наша утеха в горе'. 'Человека с самого детства' 'обременяют занятиями, изучением языков, телесны-ми упражнениями, неустанно внушая, что не быть ему счастливым, если он' не сумеет сохранить 'здоровье, доброе имя, имущество', и 'малейшая нужда в чем-нибудь сделает его несчастным'. 'И на него обрушивается столько дел и обязанностей, что от зари до зари он в суете и заботах'. 'Отнимите у него эти заботы, и он качнет думать, что он такое, откуда пришел, куда идет, - вот почему его необходи-мо с головой окунуть в дела, отвратив от мыслей'.

'Как пусто человеческое сердце и сколько нечистот в этой пусты-не!'

'Люди живут в таком полном непонимании суетности всей чело-веческой жизни, что приходят в полное недоумение, когда им гово-рят о бессмысленности погони за почестями. Ну, не поразительно ли это!'

'Мы так жалки, что сперва радуемся удаче', а потом 'терзаемся, когда она изменяет нам'. 'Кто научился бы радоваться удаче и не го-ревать из-за неудачи, тот сделал бы удивительное открытие, - все равно что изобрел бы вечный двигатель'.

'Мы беспечно устремляемся к пропасти, заслонив глаза чем попа-ло, чтобы не видеть, куда бежим'. Но даже осознавая 'всю горест-ность нашего бытия, несущего нам беды', мы 'все-таки не утрачиваем некоего инстинкта, неистребимого и нас возвышающего'.

'Нехорошо быть слишком свободным. Нехорошо ни в чем не знать нужды'.

'Человек не ангел и не животное', несчастье же его в том, 'что чем больше он стремится уподобиться ангелу, тем больше превраща-ется в животное'. 'Человек так устроен, что не может всегда идти

[549]

вперед, - он то идет, то возвращается'. 'Величие человека - в его способности мыслить'. 'Человек - всего лишь тростник, слабейший из творений природы, но он - тростник мыслящий'.

'Сила разума в том, что он признает существование множества явлений'. 'Ничто так не согласно с разумом, как его недоверие к себе'. 'Мы должны повиноваться разуму беспрекословней, чем любо-му владыке, ибо кто перечит разуму, тот несчастен, а кто перечит владыке - только глуп'. 'Разум всегда и во всем прибегает к помо-щи памяти'. 'Душа не удерживается на высотах, которых в едином порыве порой достигает разум: она поднимается туда не как на пре-стол, не навечно, а лишь на короткое мгновение'.

'Мы постигаем существование и природу конечного, ибо сами ко-нечны и протяженны, как оно. Мы постигаем существование беско-нечного, но не ведаем его природы, ибо оно протяженно, как мы, но не имеет границ. Но мы не постигаем ни существования, ни приро-ды Бога, ибо он не имеет ни протяженности, ни границ. Только вера открывает нам его существование, только благодать - его природу'. 'Вера говорит иное, чем наши чувства, но никогда не противоречит их свидетельствам. Она выше чувств, но не противостоит им'.

'Справедливо подчиняться справедливости, нельзя не подчиняться силе. Справедливость, не поддержанная силой, немощна, сила, не поддержанная справедливостью, тиранична. Бессильной справедливос-ти всегда будут противоборствовать, потому что дурные люди не переводятся, несправедливой силой всегда будут возмущаться. Значит, надо объединить силу со справедливостью'. Однако 'понятие спра-ведливости так же подвержено моде, как женские украшения'.

'Почему люди следуют за большинством? Потому ли, что оно право? Нет, потому что сильно'. 'Почему следуют стародавним зако-нам и взглядам? Потому что они здравы? Нет, потому что общепри-няты и не дают прорасти семенам раздора'. 'Умеющие изобретать новое малочисленны, а большинство хочет следовать лишь общепри-нятому'. 'Не хвалитесь же своей способностью к нововведениям, до-вольствуйтесь сознанием, что она у вас есть'.

'Кто не любит истину, тот отворачивается от нее под предлогом, что она оспорима, что большинство ее отрицает. Значит, его заблуж-дение сознательное, оно проистекает из нелюбви к истине и добру, и этому человеку нет прощения'.

'Людям не наскучивает каждый день есть и спать, потому что же-лание есть и спать каждый день возобновляется, а не будь этого, без сомнения, наскучило бы. Поэтому тяготится духовной пищей тот, кто не испытывает голода, Алкание правды: высшее блаженство'.

[550]

'Я утруждаю себя ради него' - в этом суть уважения к другому человеку, и это 'глубоко справедливо'.

'Человеческая слабость - источник многих прекрасных вещей'.

'Величие человека так несомненно, что подтверждается даже его ничтожеством. Ибо ничтожеством мы именуем в человеке то, что в животных считается естеством, тем самым подтверждая, что если те-перь его натура мало чем отличается от животной, то некогда, пока он не спал, она была непорочна'.

'Своекорыстие и сила - источник всех наших поступков: своеко-рыстие - источник поступков сознательных, сила - бессознатель-ных'. 'Человек велик даже в своем своекорыстии, ибо это свойство научило его соблюдать образцовый порядок в делах'.

'Величие человека тем и велико, что он сознает свое ничтожество. Дерево своего ничтожества не сознает'.

'Люди безумны, и это столь общее правило, что не быть безум-цем было бы тоже своего рода безумием'.

'Могущество мух: они выигрывают сражения, отупляют наши души, терзают тела'.

E. В. Морозова

Габриэль-Жозеф Гийераг (Gabriel-Joseph Guillerague) 1628-1685

Португальские письма (Les Lettres portugaises) - Повесть (1669)

Лирическая трагедия неразделенной любви: пять писем несчастной португальской монахини Марианы, адресованные бросившему ее французскому офицеру.

Мариана берется за перо, когда острая боль от разлуки с возлюб-ленным стихает и она постепенно свыкается с мыслью, что он далеко и надежды, коими тешил он ее сердце, оказались 'предательскими', так что вряд ли она вообще теперь дождется от него ответа на это письмо. Впрочем, она уже писала ему, и он даже ответил ей, но это было тогда, когда один лишь вид листа бумаги, побывавшего у него в руках, вызывал в ней сильнейшее волнение: 'я была настолько потря-сена', 'что лишилась всех чувств более чем на три часа'. Ведь только недавно она поняла, что обещания его были лживы: он никогда не приедет к ней, она больше никогда его не увидит. Но любовь Мариа-ны жива. Лишенная поддержки, не имея возможности вести нежный диалог с объектом страсти своей, она становится единственным чувст-вом, заполняющим сердце девушки. Мариана 'решилась обожать' неверного возлюбленного всю жизнь и больше 'никогда ни с кем не

[552]

видеться'. Разумеется, ей кажется, что ее изменник также 'хорошо поступит', если никого больше не полюбит, ибо она уверена, что если он сумеет найти 'возлюбленную более прекрасную', то пылкой страсти, подобной ее любви, он не встретит никогда. А разве приста-ло ему довольствоваться меньшим, нежели он имел подле нее? И за их разлуку Мариана корит не возлюбленного, а жестокую судьбу. Ничто не может уничтожить ее любовь, ибо теперь это чувство равно для нее самой жизни. Поэтому она пишет: 'Любите меня всегда и заставьте меня выстрадать еще больше мук'. Страдание - хлеб любви, и для Марианы теперь это единственная пища. Ей кажется, что она совершает 'величайшую в мире несправедливость' по отно-шению к собственному сердцу, пытаясь в письмах изъяснить свои чувства, тогда как возлюбленный ее должен был бы судить о ней по силе его собственной страсти. Однако она не может положиться на него, ведь он уехал, покинул ее, зная наверняка, что она любит его и 'достойна большей верности'. Поэтому теперь ему придется потер-петь ее жалобы на несчастья, которые она предвидела. Впрочем, она была бы столь же несчастной, если бы возлюбленный питал к ней лишь любовь-благодарность - за то, что она любит его. 'Я желала бы быть обязанной всем единственно вашей склонности', - пишет она. Мог ли он отречься от своего будущего, от своей страны и ос-таться навсегда подле нее в Португалии? - спрашивает она самое себя, прекрасно понимая, каков будет ответ.

Чувством отчаяния дышит каждая строка Марианы, но, делая выбор между страданием и забвением, она предпочитает первое. 'Я не могу упрекнуть себя в том, чтобы я хоть на одно мгновение поже-лала не любить вас более; вы более достойны сожаления, чем я, и лучше переносить все те страдания, на которые я обречена, нежели наслаждаться убогими радостями, которые даруют вам ваши фран-цузские любовницы', - гордо заявляет она. Но муки ее от этого не становятся меньше. Она завидует двум маленьким португальским ла-кеям, которые смогли последовать за ее возлюбленным, 'три часа сряду' она беседует о нем с французским офицером. Так как Фран-ция и Португалия теперь пребывают в мире, не может ли он навес-тить ее и увезти во Францию? - спрашивает она возлюбленного и тут же берет свою просьбу обратно: 'Но я не заслуживаю этого, по-ступайте, как вам будет угодно, моя любовь более не зависит от ва-шего обращения со мной'. Этими словами девушка пытается обмануть себя, ибо в конце второго письма мы узнаем, что 'бедная Мариана лишается чувств, заканчивая это письмо'.

[553]

Начиная следующее письмо, Мариана терзается сомнениями. Она в одиночестве переносит свое несчастье, ибо надежды, что возлюблен-ный станет писать ей с каждой своей стоянки, рухнули. Воспомина-ния о том, сколь легковесны были предлоги, на основании которых возлюбленный покинул ее, и сколь холоден он был при расставании, наводят ее на мысль, что он никогда не был 'чрезмерно чувствите-лен' к радостям их любви. Она же любила и по-прежнему безумно любит его, и от этого не в силах пожелать и ему страдать так же, как страдает она: если бы его жизнь была полна 'подобными же волне-ниями', она бы умерла от горя. Мариане не нужно сострадание воз-любленного: она подарила ему свою любовь, не думая ни о гневе родных, ни о суровости законов, направленных против преступивших устав монахинь. И в дар такому чувству, как ее, можно принести либо любовь, либо смерть. Поэтому она просит возлюбленного обой-тись с ней как можно суровее, умоляет его приказать ей умереть, ибо тогда она сможет превозмочь 'слабость своего пола' и расстаться с жизнью, которая без любви к нему утратит для нее всякий смысл. Она робко надеется, что, если она умрет, возлюбленный сохранит ее образ в своем сердце. А как было бы хорошо, если бы она никогда не видела его! Но тут же она сама уличает себя во лжи: 'Я сознаю, между тем как вам пишу, что я предпочитаю быть несчастной, любя вас, чем никогда не видеть вас'. Укоряя себя за то, что письма ее слишком длинны, она тем не менее уверена, что ей нужно высказать ему еще столько вещей! Ведь несмотря на все муки, в глубине души она благодарит его за отчаяние, охватившее ее, ибо ей ненавистен покой, в котором она жила, пока не узнала его.

И все же она упрекает его в том, что, оказавшись в Португалии, он обратил свой взор именно на нее, а не на иную, более красивую женщину, которая стала бы ему преданной любовницей, но быстро утешилась бы после его отъезда, а он покинул бы ее 'без лукавства и без жестокости'. 'Со мной же вы вели себя, как тиран, думающий о том, как подавлять, а не как любовник, стремящийся лишь к тому, чтобы нравиться', - упрекает она возлюбленного. Ведь сама Мариа-на испытывает 'нечто вроде укоров совести', если не посвящает ему каждое мгновение своей жизни. Ей стали ненавистны все - родные, друзья, монастырь. Даже монахини тронуты ее любовью, они жалеют ее и пытаются утешить. Почтенная дона Бритеш уговаривает ее про-гуляться по балкону, откуда открывается прекрасный вид на город Мертолу. Но именно с этого балкона девушка впервые увидела своего возлюбленного, поэтому, настигнутая жестоким воспоминанием, она

[554]

возвращается к себе в келью и рыдает там до глубокой ночи. увы, она понимает, что слезы ее не сделают возлюбленного верным. Впро-чем, она готова довольствоваться малым: видеться с ним 'от времени до времени', сознавая при этом, что они находятся 'в одном и том лее месте'. Однако тут же она припоминает, как пять или шесть ме-сяцев тому назад возлюбленный с 'чрезмерной откровенностью' по-ведал ей, что у себя в стране любил 'одну даму'. Возможно, теперь именно эта дама и препятствует его возвращению, поэтому Мариана просит возлюбленного прислать ей портрет дамы и написать, какие слова говорит она ему: быть может, она найдет в этом 'какие-либо причины для того, чтобы утешиться или скорбеть еще более'. Еще девушке хочется получить портреты брата и невестки возлюбленного, ибо все, что 'сколько-нибудь прикосновенно' к нему, ей необычайно дорого. Она готова пойти к нему в служанки, лишь бы иметь воз-можность видеть его. Понимая, что письма ее, исполненные ревнос-ти, могут вызвать у него раздражение, она уверяет возлюбленного, что следующее послание ее он сможет вскрыть без всякого душевного волнения: она не станет более твердить ему о своей страсти. Не пи-сать же ему совсем не в ее власти: когда из-под пера ее выходят об-ращенные к нему строки, ей мнится, что она говорит с ним, и он 'несколько приближается к ней'. Тут офицер, обещавший взять письмо и вручить его адресату, в четвертый раз напоминает Мариане о том, что он спешит, и девушка с болью в сердце завершает изли-вать на бумаге свои чувства.

Пятое письмо Марианы - завершение драмы несчастной любви. В этом безнадежном и страстном послании героиня прощается с воз-любленным, отсылает назад его немногочисленные подарки, наслаж-даясь той мукой, которую причиняет ей расставание с ними. 'Я почувствовала, что вы были мне менее дороги, чем моя страсть, и мне было мучительно трудно побороть ее, даже после того, как ваше недостойное поведение сделало вас самих ненавистным мне', - пишет она Несчастная содрогается от 'смехотворной любезности' последнего письма возлюбленного, где тот признается, что получил все ее письма, но они не вызвали в его сердце 'никакого волнения'. Заливаясь слезами, она умоляет его больше не писать ей, ибо она не ведает, как ей излечиться от своей безмерной страсти. 'Почему сле-пое влечение и жестокая судьба стремятся как бы намеренно заста-вить нас избирать тех, которые были бы способны полюбить лишь другую?' - задает она вопрос, заведомо остающийся без ответа. Со-знавая, что она сама навлекла на себя несчастье, именуемое безответ-

[555]

ной любовью, она тем не менее пеняет возлюбленному, что он пер-вый решил заманить ее в сети своей любви, но лишь для того, чтобы исполнить свой замысел: заставить ее полюбить себя. Едва же цель была достигнута, она утратила для него всякий интерес. И все же, поглощенная своими укорами и неверностью возлюбленного, Мариана тем не менее обещает себе обрести внутренний мир или же ре-шиться на 'самый отчаянный поступок'. 'Но разве я обязана давать вам точный отчет во всех своих изменчивых чувствах?' - завершает она свое последнее письмо.

Е. Е. Морозова

Шарль Перро (Charles Perrault) 1628-1703

Сказки матушки Гусыни, или Истории и сказки былых времен с поучениями (Contes de ma mère l'Oye, ou Histoires et contes du temps passé avec des moralités) - Стихотворные сказки и прозаические истории (1697)

ОСЛИНАЯ ШКУРА

Стихотворная сказка начинается с описания счастливой жизни блистательного короля, его прекрасной и верной жены и их прелест-ной малютки-дочери. Жили они в великолепном дворце, в богатой и цветущей стране. В королевской конюшне рядом с резвыми скакуна-ми 'откормленный осел развесил мирно уши'. 'Господь ему утробу так наладил, что если он порой и гадил, так золотом и серебром'.

Но вот 'в расцвете пышных лет недугом жена властителя внезап-но сражена'. Умирая, она просит мужа 'идти вторично под венец лишь с той избранницей, что будет, наконец, меня прекрасней и до-стойней'. Муж 'поклялся ей сквозь реку слез безумных во всем, чего она ждала... Среди вдовцов он был из самых шумных! Так плакал, так рыдал...' Однако же 'не минул год, как речь о сватовстве бесстыжая идет'. Но покойницу превосходит красотой лишь ее собственная дочь, и отец, воспылав преступной страстью, решает жениться на

[557]

принцессе. Та в отчаянии едет к своей крестной - доброй фее, что живет 'в глуши лесов, в пещерной мгле, меж раковин, кораллов, пер-ламутра'. Чтобы расстроить ужасную свадьбу, крестная советует де-вушке потребовать у отца подвенечный наряд оттенка ясных дней. 'Задача хитрая - никак не выполнима'. Но король 'портняжных кликнул мастеров и приказал с высоких тронных кресел, чтоб к за-втрашнему дню подарок был готов, - иначе как бы он их, часом, не повесил!' И утром несут 'портные дар чудесный'. Тогда фея советует крестнице потребовать шелк 'лунный, необычный - его не сможет он достать'. Король зовет золотошвеек - и через четыре дня платье готово. Принцесса от восторга едва не покоряется отцу, но, 'понуж-даемая крестной', просит наряд 'чудесных солнечных цветов'. Ко-роль грозит ювелиру страшными пытками - и меньше чем за неделю тот создает 'порфиру из порфир'. - Какая невидаль - об-новки! - презрительно шепчет фея и велит потребовать у государя шкуру драгоценного осла. Но страсть короля сильнее скупости - и принцессе тотчас приносят шкуру.

Тут 'крестная суровая нашла, что на путях добра брезгливость не-уместна', и по совету феи принцесса обещает королю выйти за него замуж, а сама, накинув на плечи мерзкую шкуру и вымазав лицо сажей, бежит из дворца. Чудесные платья девушка кладет в шкатулку. Фея дает крестнице волшебный прутик: 'Покуда он у вас в руке, шкатулка поползет за вами вдалеке, как крот скрываясь под землею'.

Королевские гонцы напрасно ищут беглянку по всей стране. При-дворные в отчаянии: 'ни свадьбы, значит, ни пиров, ни тортов, зна-чит, ни пирожных... Капеллан всех больше огорчался: перекусить он утром не успел и с брачным угощеньем распрощался'.

А принцесса, одетая нищенкой, бредет по дороге, ища 'хоть места птичницы, хоть свинопаски даже. Но сами нищие неряхе вслед плюют'. Наконец несчастную берет в прислуги фермерша - 'сви-ные стойла убирать да тряпки сальные стирать. Теперь в чуланчике за кухней - двор принцессы'. Нахалы сельские и 'мужичье противно тормошат ее', да еще и насмехаются над бедняжкой. Только и ра-дости у нее, что, запершись в воскресенье в своей каморке, вымыть-ся, нарядиться то в одно, то в другое дивное платье и повертеться перед зеркальцем. 'Ах, лунный свет слегка ее бледнит, а солнечный немножечко полнит... Всех лучше платье голубое!'

А в этих краях 'держал блестящий птичий двор король роскош-ный и всесильный'. В сей парк часто наведывался принц с толпой придворных. 'Принцесса издали в него уже влюбилась'. Ах, если б он любил девиц в ослиной коже! - вздыхала красавица.

[558]

А принц - 'геройский вид, ухватка боевая' - как-то набрел на заре на бедную хижину и разглядел в щелку прекрасную принцессу в дивном наряде. Сраженный ее благородной наружностью, юноша не решился войти в лачугу, но, вернувшись во дворец, 'не ел, не пил, не танцевал; к охоте, опере, забавам и подругам он охладел' - и думал лишь о таинственной красавице. Ему сказали, что в убогой хижине живет грязная нищенка Ослиная Шкура. Принц не верит. 'Он горь-ко плачет, он рыдает' - и требует, чтобы Ослиная Шкура испекла ему пирог. Любящая королева-мать не перечит сыну, а принцесса, 'слыша эти вести', торопится замесить тесто. 'Говорят: трудясь не-обычайно, она... совсем-совсем случайно! - в опару уронила персте-нек'. Но 'мнение мое - тут был расчет ее'. Ведь она же видела, как принц смотрел на нее в щелку!

Получив пирог, больной 'пожирал его с такою страстью жадной, что, право, кажется удачею изрядной, что он кольца не проглотил'. Поскольку же юноша в те дни 'худел ужасно... решили медики еди-ногласно: принц умирает от любви'. Все умоляют его жениться - но он согласен взять в жены лишь ту, которая сможет надеть на палец крошечный перстенек с изумрудом. Все девицы и вдовы принимают-ся истончать свои пальцы.

Однако ни знатным дворянкам, ни милым гризеткам, ни кухар-кам и батрачкам кольцо не подошло. Но вот 'из-под ослиной кожи явился кулачок, на лилию похожий'. Смех смолкает. Все потрясены. Принцесса отправляется переодеться - и через час появляется во дворце, блистая ослепительной красотой и роскошным нарядом. Ко-роль и королева довольны, принц счастлив. На свадьбу созывают вла-дык со всего света. Образумившийся отец принцессы, увидев дочь, плачет от радости. Принц в восторге: 'какой удачный случай, что тес-тем у него - властитель столь могучий'. 'Внезапный гром... Царица фей, несчастий прошлого свидетель, нисходит крестницы своей навек прославить добродетель...'

Мораль: 'лучше вынести ужасное страданье, чем долгу чести изме-нить'. Ведь 'коркой хлеба и водой способна юность утолиться, в то время как у ней хранится наряд в шкатулке золотой'.

СИНЯЯ БОРОДА

Жил когда-то один очень богатый человек, у которого была синяя борода. Она так уродовала его, что, завидя этого человека, все жен-щины в страхе разбегались.

[559]

У соседки его, знатной дамы, были две дочери дивной красоты. Он попросил выдать за него замуж любую из этих девиц. Но ни одна из них не хотела иметь супруга с синей бородой. Не нравилось им и то, что человек этот уже несколько раз был женат и никто не знал, какая судьба постигла его жен.

Синяя Борода пригласил девушек, их мать, друзей и подруг в один из своих роскошных загородных домов, где они весело развлекались целую неделю. И вот младшей дочери стало казаться, что борода у хозяина дома не такая уж и синяя, а сам он - человек весьма по-чтенный. Вскоре свадьба была решена.

Через месяц Синяя Борода сказал своей жене, что уезжает по делам недель на шесть. Он просил ее не скучать, развлекаться, по-звать подруг, дал ей ключи от всех покоев, кладовых, ларцов и сунду-ков - и запретил входить лишь в одну маленькую комнату.

Жена пообещала слушаться его, и он уехал. Тут же, не дожидаясь гонцов, прибежали подружки. Им не терпелось увидеть все богатства Синей Бороды, но при нем они приходить боялись. Теперь же, любу-ясь домом, полным бесценных сокровищ, гостьи с завистью превоз-носили счастье новобрачной, но та могла думать лишь о маленькой комнатке...

Наконец женщина бросила гостей и стремглав помчалась вниз по потайной лесенке, едва не свернув себе шею. Любопытство победило страх - и красавица с трепетом отперла дверь... В темной комнате пол был покрыт запекшейся кровью, а на стенах висели тела преж-них жен Синей Бороды, которых он убил. От ужаса новобрачная уронила ключ. Подняв его, она заперла дверь и, дрожа, кинулась к себе в комнату. Там женщина заметила, что ключ запачкан кровью. Несчастная долго отчищала пятно, но ключ был волшебный, и кровь, оттертая с одной стороны, проступала с другой...

В тот же вечер вернулся Синяя Борода. Жена встретила его с по-казным восторгом. На другой день он потребовал у бедняжки ключи. У нее так дрожали руки, что он сразу обо всем догадался и спросил: 'А где ключ от маленькой комнаты?' После разных отговорок при-шлось принести запачканный ключ. 'Почему он в крови? - осведо-мился Синяя Борода. - Вы входили в маленькую комнату? Что ж, сударыня, там вы теперь и останетесь'.

Женщина, рыдая, бросилась мужу в ноги. Прекрасная и печаль-ная, она разжалобила бы даже камень, но у Синей Бороды сердце было тверже камня. 'Разрешите мне хоть помолиться перед смертью, - попросила бедняжка'. 'Даю тебе семь минут!' - ответил злодей.

[560]

Оставшись одна, женщина позвала сестру и сказала ей: 'Сестрица Анна, посмотри, не едут ли мои братья? Они обещали сегодня навес-тить меня'. Девушка поднялась на башню и время от времени гово-рила несчастной: 'Ничего не видать, только солнце палит да трава на солнце блестит'. А Синяя Борода, сжимая в руке большой нож, кри-чал: 'Иди сюда!' - 'Еще минуточку!' - отвечала бедняжка и все спрашивала сестрицу Анну, не видно ли братьев? Девушка заметила вдалеке клубы пыли - но это было стадо баранов. Наконец она раз-глядела на горизонте двоих всадников...

Тут Синяя Борода заревел на весь дом. Трепещущая жена вышла к нему, и он, схватив ее за волосы, уже хотел отрезать ей голову, но в этот миг в дом ворвались драгун и мушкетер. Выхватив шпаги, бро-сились они на негодяя. Тот пытался бежать, но братья красавицы пронзили его стальными клинками.

Жена унаследовала все богатства Синей Бороды. Она дала прида-ное сестрице Анне, когда та выходила замуж за молодого дворянина, давно любившего ее; каждому из братьев юная вдова помогла добить-ся капитанского чина, а потом сама обвенчалась с хорошим челове-ком, который помог ей забыть об ужасах первого брака.

Мораль: 'Да, любопытство - бич. Смущает всех оно, на горе смертным рождено'.

РИКЕ С ХОХОЛКОМ

У одной королевы родился такой уродливый сын, что придворные долгое время сомневались - человек ли он. Но добрая фея уверяла, что он будет очень умен и сможет наделить своим умом ту особу, ко-торую полюбит. Действительно, едва научившись лепетать, ребенок стал говорить премилые вещи. На голове у него был маленький хохо-лок, поэтому принца и прозвали: Рике с хохолком.

Лет через семь королева соседней страны родила двух дочерей; увидев первую - прекрасную, как день, - мать так обрадовалась, что ей едва не стало худо, вторая же девочка оказалась чрезвычайно некрасивой. Но та же фея предрекла, что дурнушка будет очень умна, а красавица - глупа и неловка, зато сможет наделить красотой того, кто ей понравится.

Девочки выросли - и красавица всегда имела куда меньший успех, чем ее умная сестра И вот однажды в лесу, куда глупышка от-правилась оплакивать свою горькую долю, несчастная встретилась с уродцем Рике. Влюбившись в нее по портретам, он приехал в сосед-

[561]

нее королевство... Девушка поведала Рике о своей беде, и тот сказал, что если принцесса решится через год выйти за него замуж, то сразу поумнеет. Красавица сдуру согласилась - и сразу заговорила столь остроумно и изящно, что Рике подумал, не дал ли он ей больше ума, чем оставил себе самому?..

Девушка вернулась во дворец, поразила всех своим умом и скоро стала главной советчицей отца; от ее дурнушки-сестры отвернулись все поклонники, и слава о прекрасной и мудрой принцессе загремела по всему свету. К красавице сваталось множество принцев, но она всех их вышучивала, пока наконец не появился один богатый, приго-жий и умный королевич...

Гуляя по лесу и размышляя о выборе жениха, девушка вдруг услы-шала глухой шум под ногами. В тот же миг земля разверзлась, и принцесса увидела людей, готовящих роскошный пир. 'Это - для Рике, завтра его свадьба', - объяснили они красавице. И тут потря-сенная принцесса вспомнила, что прошел ровно год со дня ее встречи с уродцем.

А вскоре появился и сам Рике в великолепном свадебном наряде. Однако поумневшая принцесса наотрез отказалась выходить замуж за столь безобразного мужчину. И тогда Рике открыл ей, что она может наделить своего избранника красотой. Принцесса от души пожелала, чтобы Рике стал самым прекрасным и любезным принцем на свете - и чудо свершилось!

Правда, иные утверждают, что дело тут не в волшебстве, а в любви. Принцесса, восхищенная умом и верностью своего поклонни-ка, перестала замечать его безобразие. Горб стал придавать осанке принца особую важность, ужасная хромота превратилась в манеру склоняться чуть набок, косые глаза обрели пленительную томность, а большой красный нос казался загадочным и даже героическим.

Король с удовольствием согласился выдать дочь за столь мудрого принца, и на другой день сыграли свадьбу, к которой у умного Рике уже все было готово.

Е. В. Максимова

Дени Верас (Denis Veiras) около 1630-1700

История севарамбов (Histoire des Sévarambes) - Утопический роман (1675-1679)

В предисловии к 'Истории севарамбов' автор замечает, что книга эта - не плод богатой фантазии, а правдивые записки капитана Си-лена. Подтверждением тому служит не только свидетельство врача, которому капитан, находясь при смерти, передал главный труд своей жизни, но и рассказы тех, кто так или иначе был связан с таинствен-ным кораблем под названием 'Золотой дракон'...

В 1655 г. капитан Сиден отправляется на 'Золотом драконе' в Восточную Индию, наконец-то сумев реализовать свою давнюю мечту о путешествиях. Вначале погода благоприятствует плаванию, но на полпути к Батавии на судно обрушивается ужасный шторм. Лишь благодаря мастерству команды 'Золотой дракон' избежал неминуе-мой гибели. Однако достигнуть Индии не удается: сильнейший ветер относит корабль к неизвестному материку, у берегов которого судно садится на мель.

Людям, находящимся на корабле, удается выбраться на сушу. И хотя надежда на то, что рано или поздно можно будет добраться до обитаемых земель, невелика ('Золотой дракон' получил серьезные

[563]

повреждения), никто не отчаивается. Еды хватает, есть пресная вода, а климат кажется необычайно хорошим.

Необходимость жить в совершенно новых условиях вынуждает потерпевших кораблекрушение в первую очередь выбрать особую военную форму правления. Генералом избирают Сидена, уже сумев-шего проявить свою храбость и умение руководить. Под началом ка-питана оказывается около трехсот мужчин и семидесяти женщин.

Постепенно жизнь небольшого поселка, названного Сиденбергом, начинает налаживаться. Люди строят жилища, заготавливают припа-сы, благо в лесах в изобилии водится дичь, а в реках - рыба. Но внезапное исчезновение разведывательного бота под командованием Мориса, одного из самых опытных матросов, нарушает установив-шееся было спокойствие.

Через некоторое время пропавший отряд возвращается, но в со-провождении двух странных кораблей. Испуганные жители Сиденберга начинают готовиться к обороне. Страх их, однако, оказывается напрасным: корабли прибыли с предложением мира от имени губер-натора города Спорумб. Как объясняет Морис, земли к юго-востоку от Сиденберга населены людьми, не уступающими в развитии жите-лям Европы. Отряд Мориса был ими принят очень хорошо, и вскоре, согласно местным обычаям, чужестранцев должны были представить правителю Севарамба, страны, которой подчиняется Спорумб. Тогда Морис рассказал о существовании Сиденберга, и губернатор отправил с ним своего посланника, дабы тот предложил и остальным людям Сидена воспользоваться их гостеприимством.

Спорумб поражает воображение Сидена: красивые улицы, боль-шие квадратные здания, великолепно возделанные поля, а главное - высокий уровень культуры местного населения. Многие споруи (жи-тели Спорумба) знают европейские языки, что позволяет капитану и его людям свободно общаться с ними. Хотя к Сидену относятся с большим уважением, ему и всем остальным приходится следовать местным обычаям. Это, впрочем, не вызывает протеста, ибо законы Спорумба кажутся им справедливыми. Так, улаживается недоразуме-ние, возникшее из-за того, что у многих женщин из Сиденберга было несколько мужей: споруи, очень щепетильные в вопросах добродете-ли, предложили мужчинам выбрать себе жен (многоженство отнюдь не порицалось) из числа жительниц Спорумба

Практически сразу после прибытия капитан Сиден попадает в храм Солнца, которому поклоняются местные жители, на празднова-ние одного из самых больших торжеств страны - дня, когда множе-ство юношей и девушек вступают в законный брак, чтобы быть

[564]

вместе всю жизнь. Во время праздника капитан замечает, что боль-шинство горожан, в том числе и сам губернатор, имеют тот или иной физический недостаток. Оказывается, в Спорумб отправляют всех не-полноценных людей из других городов.

Губернатор, принявший Сидена очень хорошо, объявляет, что все чужестранцы должны предстать перед правителем Севарамба, для чего необходимо выехать немедленно. На следующий день капитан и его люди отправляются в путешествие по реке. В первом же городе, где они останавливаются на отдых, перед ними предстает поразитель-ное зрелище: публичное наказание прелюбодеев - преступников, на-рушивших законы порядочности и целомудрия, которые считаются основой жизни общества.

Постепенно все новые и новые чудеса этой страны открываются перед взором капитана Сидена. Так, в одном из городов его пригла-шают принять участие в охоте на диковинных зверей и в рыбной ловле, служащей жителям немалым развлечением.

Вскоре речной путь кончается, и путешественники попадают в узкую долину, лежащую меж высоких скал. Сермодас, проводник, за-мечает, что столица - настоящий земной рай, но путь туда лежит через ад. И когда дорога переходит в узкий тоннель, высеченный в скале, женщин охватывает паника: они решают, что действительно попали в преисподнюю. С трудом удается их успокоить, и Сермодас, огорченный тем, что его шутка была так воспринята, заявляет, что сначала он проведет только десять человек. Ошибка женщин тем не менее позволила Сидену погостить у губернатора Севарагоундо, 'ворот Севарамба'.

Подъем 'на небо' последовал вскоре после спуска 'в ад': пере-правившись через гору, капитан Сиден со своими людьми оказывает-ся совсем близко от столицы. Здесь Сермодас показывает им регулярную армию Севарамба. Войска, состоящие не только из муж-чин, но и из женщин, вооружены самым современным оружием. Как объясняет Сермодас, многие жители страны бывали и в Европе, и в Азии, заимствуя все полезные новшества и тщательно оберегая тайну своей родины, чтобы к ним не проникли пороки обитателей других материков.

Севаринд - лучший город страны. Его улицы необычайно краси-вы, квадратные дома - осмазии - богато украшены, а храм Солнца кажется Сидену самым прекрасным зданием в мире. Вице-король принимает путешественников, как желанных гостей, и, предоставив им все необходимое для того, чтобы устроиться на новом месте, про-сит лишь одного: безоговорочно подчиняться законам страны.

[565]

Жизнь в Севарамбе протекает легко и спокойно: необходимый труд на пользу общества не обременяет Сидена, и он приступает к изучению языка и истории севарамбов, начиная от их первого прави-теля Севариаса.

Перс Севариас был потомком парси, поклоняющихся Солнцу и огню. Получив прекрасное воспитание, он еще в очень юном возрас-те показал себя человеком мудрым и справедливым. Преследования врагов заставили Севариаса покинуть родину, и после многих злоклю-чений он вместе с другими парси попал на неведомый материк. Его жители, престарамбы, как и парси, почитали Солнце как бога. Узнав об этом, Севариас объявил, что он прислан великим светилом пока-рать их врагов, чем снискал к себе необычайное уважение. Враги, струкарамбы, были разбиты, и Севариаса избрали вождем всех престарамбов. Остальные народы, в том числе и струкарамбы, поспеши-ли подчиниться 'посланнику Солнца'.

Получив власть над большой частью обитаемых земель континен-та, Севариас приступил к изучению нравов местных жителей, кото-рые жили семьями-общинами, сообща владея всем имуществом. Кроме того, Севариас построил храм Солнца, где и был вскоре объяв-лен вице-королем страны, ибо, по его словам, только светило - единственный правитель земли, а он, Севариас, - лишь его намест-ник. Все были убеждены, что он действительно избранник бога, и по-сему очень его почитали и подчинялись во всем.

В дальнейшем Севариас (окончание 'ас' струкарамбы прибавляли к именам лиц высокого звания) показал себя справедливым и муд-рым правителем страны, названной в его честь Севарамбом. Севариас решил сохранить отсутствие частной собственности и классового де-ления общества. Кроме того, он ввел обязанность трудиться, уничто-жив праздность, - источник многих пороков. Таким образом были устранены причины раздоров, войн и других бед, омрачающих жизнь людей.

Почти сорок лет царствовал Севариас, после чего передал свою власть другому, выбранному жребием: в передаче власти по наследст-ву мудрый правитель видел зло для общества. С тех пор все вице-ко-роли Севарамба делали все для того, чтобы увеличить благосостояние государства, и народ беспрекословно подчинялся им, избранным самим провидением.

Законы, по которым жили и живут севарамбы, позволяют им до-вольствоваться всеми возможными благами. Каждый человек, не имея частной собственности, владеет тем не менее всеми богатствами стра-ны. Все, что им необходимо, севарамбы получают с государственных

[566]

складов, и им и в голову не приходит наживаться нечестным путем. Поскольку весь народ делится лишь на частных и общественных лиц, всякий может достигнуть высшей власти добрыми и разумными де-лами.

Население занимается в основном строительством и земледелием, но тем, у кого есть способности к искусствам, предоставляются все возможности для занятия любимым делом с самого детства. С семи лет севарамбов начинает воспитывать государство. Детям прививают желание трудиться, почтение к старшим, послушание, добродетель-ность. По достижении определенного возраста севарамбы вступают в законный брак, считая своим долгом воспитать 'нескольких детей ро-дине' и провести жизнь добродетельно и с пользой для общества.

Описанием нравов севарамбов заканчиваются записки капитана Сидена, прожившего шестнадцать лет в этой удивительной стране, за-коны и обычаи которой могут, по мнению автора, служить достой-ным образцом для подражания.

В. В. Смирнова

Мари Мадлен Лафайет (Marie-Madeleine de La Fayette) 1634-1693

Принцесса Клевская (La Princesse de Clèves) - Роман (1678)

Действие романа происходит в середине XVI в. Мадам де Шартр, долгие годы после смерти мужа жившая вдали от двора, и ее дочь приезжают в Париж. Мадемуазель де Шартр отправляется к ювели-ру, чтобы выбрать украшения. Там ее случайно встречает принц Клевский, второй сын герцога Неверского, и влюбляется в нее с пер-вого взгляда. Он очень .хочет узнать, кто эта юная особа, и сестра ко-роля Генриха II благодаря дружбе одной из своих фрейлин с мадам де Шартр на следующий же день представляет его юной красавице, впервые появившейся при дворе и вызвавшей общее восхищение. Выяснив, что знатность возлюбленной не уступает ее красоте, принц Клевский мечтает на ней жениться, но боится, что гордая мадам де Шартр сочтет его недостойным своей дочери оттого, что он не стар-ший сын герцога. Герцог Неверский не желает, чтобы его сын же-нился на мадемуазель де Шартр, что уязвляет мадам де Шартр, считающую свою дочь завидной партией. Семья другого претендента на руку юной особы - шевалье де Гиза - также не хочет пород-ниться с нею, и мадам де Шартр пытается найти для дочери партию,

[568]

'которая возвысила бы ее над теми, кто считал себя выше ее'. Она останавливает свой выбор на старшем сыне герцога де Монпансье, но из-за интриг давней любовницы короля герцогини де Валантинуа ее планы терпят крушение. Герцог Неверский внезапно умирает, и принц Клевский вскоре просит руки мадемуазель де Шартр. Мадам де Шартр, спросив мнение дочери и услышав, что она не питает осо-бой склонности к принцу Клевскому, но уважает его достоинства и вышла бы за него с меньшей неохотой, чем за кого-либо другого, принимает предложение принца, и вскоре мадемуазель де Шартр становится принцессой Клевской. Воспитанная в строгих правилах, она ведет себя безукоризненно, и добродетель обеспечивает ей покой и всеобщее уважение. Принц Клевский обожает жену, но чувствует, что она не отвечает на его страстную любовь. Это омрачает его счас-тье.

Генрих II посылает графа де Рандана в Англию к королеве Елиза-вете, чтобы поздравить ее с вступлением на престол. Елизавета Анг-лийская, наслышанная о славе герцога Немурского, расспрашивает о нем графа с таким пылом, что король после его доклада советует гер-цогу Немурскому просить руки королевы Англии. Герцог посылает своего приближенного Линьероля в Англию, чтобы выяснить настро-ение королевы, и, ободренный полученными от Линьероля сведения-ми, готовится предстать перед Елизаветой. Прибыв ко двору Генриха II, чтобы присутствовать на свадьбе герцога Лотарингского, герцог Немурский на балу знакомится с принцессой Клевской и проникает-ся к ней любовью. Она замечает его чувство и по возвращении домой рассказывает матери о герцоге с таким воодушевлением, что мадам де Шартр сразу понимает, что ее дочь влюблена, хотя сама не осозна-ет этого. Оберегая дочь, мадам де Шартр говорит ей, что герцог Не-мурский, по слухам, влюблен в жену дофина, Марию Стюарт, и советует пореже бывать у королевы-дофины, чтобы не оказаться за-мешанной в любовные интриги. Принцесса Клевская стыдится своей склонности к герцогу Немурскому: ей подобает испытывать чувство к достойному супругу, а не к человеку, который хочет воспользоваться ею, чтобы скрыть свои отношения с королевой-дофиной. Мадам де Шартр серьезно заболевает. Утратив надежду на выздоровление, она дает дочери наказы: удалиться от двора и свято хранить верность мужу. Она уверяет, что вести добродетельную жизнь не так трудно, как кажется, - гораздо труднее перенести несчастья, которые влечет за собой любовное приключение. Мадам де Шартр умирает. Прин-цесса Клевская оплакивает ее и принимает решение избегать общест-ва герцога Немурского. Муж увозит ее в деревню. Герцог приезжает

[569]

проведать принца Клевского в надежде увидеться и с принцессой, но она не принимает его.

Принцесса Клевская возвращается в Париж. Ей кажется, что ее чувство к герцогу Немурскому угасло. Королева-дофина сообщает ей, что герцог Немурский отказался от своих планов просить руки анг-лийской королевы. Все считают, что только любовь к другой жен-щине могла подвигнуть его на это. Когда принцесса Клевская высказывает предположение, что герцог влюблен в королеву-дофину, та отвечает: герцог никогда не проявлял к ней никаких чувств, кроме светской почтительности. Судя по всему, избранница герцога не отве-чает ему взаимностью, ибо его ближайший друг видам де Шартр - дядя принцессы Клевской - не замечает никаких признаков тайной связи. Принцесса Клевская догадывается, что поведение его продик-товано любовью к ней, и сердце ее преисполняется признательностью и нежностью к герцогу, пренебрегшему из любви к ней надеждами на английскую корону. Слова, как бы случайно оброненные герцогом в беседе, подтверждают ее догадку.

Чтобы не выдать своих чувств, принцесса Клевская старательно из-бегает герцога. Траур дает ей основание вести уединенный образ жизни, печаль ее также никого не удивляет: всем известно, как силь-но она была привязана к мадам де Шартр.

Герцог Немурский крадет миниатюрный портрет принцессы Клевской. Принцесса видит это и не знает, как поступить: если по-требовать во всеуслышание вернуть портрет, то все узнают о его страсти, а если сделать это с глазу на глаз, то он может объясниться ей в любви. Принцесса решает промолчать и сделать вид, будто она ничего не заметила.

В руки королевы-дофины попадает письмо, якобы потерянное герцогом Немурским. Она отдает его принцессе Клевской, чтобы та прочла его и попыталась определить по почерку, кто его написал. В письме неизвестная дама упрекает возлюбленного в неверности. Принцесса Клевская терзается ревностью. Но произошла ошибка: на самом деле письмо потерял не герцог Немурский, а видам де Шартр. Боясь утратить расположение царствующей королевы Марии Медичи, которая требует от него полного самоотречения, видам де Шартр просит герцога Немурского, чтобы тот признал себя адресатом лю-бовного письма. Чтобы не навлечь на герцога Немурского упреков его возлюбленной, видам отдает ему сопроводительную записку, из кото-рой видно, кем написано послание и кому оно предназначено. Герцог Немурский соглашается выручить видама де Шартра, но идет к принцу Клевскому, чтобы посоветоваться с ним, как это лучше сде-

[570]

лать. Когда король срочно призывает к себе принца, герцог остается наедине с принцессой Клевской и показывает ей записку, свидетель-ствующую о его непричастности к потерянному любовному письму.

Принцесса Клевская уезжает в замок Коломье. Герцог, не находя себе места от тоски, отправляется к своей сестре герцогине де Меркёр, чье имение расположено по соседству с Коломье. Во время прогулки он забредает в Коломье и случайно подслушивает разговор принцессы с мужем. Принцесса признается принцу, что влюблена, и просит позволения жить вдали от света. Она не совершила ничего предосудительного, но не хочет подвергаться искушению. Принц вспоминает о пропаже портрета принцессы и предполагает, что она его подарила. Она объясняет, что вовсе не дарила его, но была свиде-тельницей кражи и промолчала, чтобы не вызвать объяснения в любви. Она не называет имя человека, пробудившего в ней столь сильное чувство, но герцог понимает, что речь идет о нем. Он чувст-вует себя безмерно счастливым и одновременно безмерно несчаст-ным.

Принц Клевский жаждет узнать, кто владеет думами его жены. Хитростью ему удается выведать, что она любит герцога Немурского.

Изумленный поступком принцессы, герцог Немурский рассказы-вает о нем видаму де Шартру, не называя имен. Видам догадывается, что герцог имеет отношение к этой истории. Сам он в свою очередь рассказывает своей любовнице мадам де Мартиг 'о необычайном по-ступке некоей особы, признавшейся своему мужу в страсти, которую она испытывала к другому' и уверяет ее, что предмет этой пылкой страсти - герцог Немурский. Мадам де Мартиг пересказывает эту историю королеве-дофине, а та - принцессе Клевской, которая на-чинает подозревать своего мужа в том, что он доверил ее тайну кому-то из друзей. Она обвиняет принца в том, что он разгласил ее тайну, и теперь она известна всем, включая герцога. Принц клянется, что свято хранил тайну, и супруги не могут понять, как их разговор стал известен.

При дворе празднуют сразу две свадьбы: дочери короля принцес-сы Елизаветы с королем Испанским и сестры короля Маргариты Французской - с герцогом Савойским. Король устраивает по этому случаю турнир. Под вечер, когда турнир почти закончен и все соби-раются расходиться, Генрих II вызывает на поединок графа Монтго-мери. Во время поединка осколок копья графа Монтгомери попадает королю в глаз. Рана оказывается настолько серьезной, что король вскоре умирает.

[571]

Коронация Франциска II должна состояться в Реймсе, и весь двор отправляется туда. Узнав, что принцесса Клевская не последует за двором, герцог Немурский идет к ней, чтобы повидать ее перед отъ-ездом. В дверях он сталкивается с герцогиней Неверской и мадам де Мартиг, выходящими от принцессы. Он просит принцессу принять его, но она передает через служанку, что почувствовала себя плохо и не может его принять. Принцу Клевскому становится известно, что герцог Немурский приходил к его жене. Он просит ее перечислить всех, кто навестил ее в этот день, и, не услышав имени герцога Не-мурского, задает ей прямой вопрос. Принцесса объясняет, что не ви-делась с герцогом. Принц страдает от ревности и говорит, что она сделала его самым несчастным человеком на свете. На следующий день он уезжает, не повидавшись с женой, но все же присылает ей письмо, полное скорби, нежности и благородства. Она отвечает ему уверениями в том, что ее поведение было и будет безупречным.

Принцесса Клевская уезжает в Коломье. Герцог Немурский, под каким-то предлогом попросив у короля отпуск для поездки в Париж, отправляется в Коломье. Принц Клевский догадывается о планах гер-цога и посылает молодого дворянина из своей свиты следить за ним. Пробравшись в сад и подойдя к окну павильона, герцог видит, как принцесса завязывает банты на трости, которая раньше принадлежа-ла ему. Потом она любуется картиной, где он изображен в числе дру-гих военных, принимавших участие в осаде Меца. Герцог делает несколько шагов, но задевает за оконную раму. Принцесса оборачи-вается на шум и, заметив его, сразу исчезает. На следующую ночь герцог снова приходит под окно павильона, но она не появляется. Он навещает свою сестру мадам де Меркёр, живущую по соседству, и ловко подводит разговор к тому, что сестра сама предлагает ему со-провождать ее к принцессе Клевской. Принцесса прилагает все уси-лия, чтобы ни минуты не оставаться наедине с герцогом.

Герцог возвращается в Шамбор, где находится король и двор. По-сланец принца прибывает в Шамбор даже раньше его и докладывает принцу, что герцог две ночи подряд провел в саду, а потом был в Ко-ломье вместе с мадам де Меркёр. Принц не в силах вынести обру-шившегося на него несчастья, у него начинается горячка. Узнав об этом, принцесса спешит к мужу. Он встречает ее упреками, ведь он думает, что она провела две ночи с герцогом. Принцесса клянется ему, что у нее и в мыслях не было изменить ему. Принц рад, что его жена достойна того уважения, которое он к ней испытывал, но не может оправиться от удара и через несколько дней умирает. Осознав, что она является виновницей смерти мужа, принцесса Клевская чув-

[572]

ствует к самой себе и к герцогу Немурскому жгучую ненависть. Она горько оплакивает мужа и весь остаток жизни намерена поступать только так, как было бы приятно ему, если бы он был жив. Памятуя о том, что он высказывал опасение, как бы она после его смерти не вышла замуж за герцога Немурского, она твердо решает никогда этого не делать.

Герцог Немурский открывает видаму де Шартру свои чувства к его племяннице и просит помочь ему увидеться с ней. Видам охотно соглашается, ибо герцог кажется ему самым достойным претенден-том на руку принцессы Клевской. Герцог объясняется принцессе в любви и рассказывает, как узнал о ее чувствах к нему, оказавшись свидетелем ее разговора с принцем. Принцесса Клевская не скрывает, что любит герцога, но решительно отказывается выйти за него замуж. Она считает герцога повинным в смерти своего мужа и твердо убеж-дена, что супружество с ним противно ее долгу.

Принцесса Клевская уезжает в свои дальние владения, где тяжко хворает. Оправившись от болезни, она переселяется в святую обитель, и ни королеве, ни видаму не удается убедить ее вернуться ко двору. Герцог Немурский отправляется к ней сам, но принцесса отказывает-ся принять его. Часть года она живет в обители, остальное время - в своих владениях, где предается занятиям еще более благочестивым, чем в самых строгих монастырях. 'И ее недолгая жизнь останется примером неповторимой добродетели'.

О. Э. Гринберг

Жан Расин (Jean Racine) 1639-1699

Андромаха (Andromaque) - Трагедия (1667)

Источником для этой пьесы послужил рассказ Энея из третьей книги 'Энеиды' Вергилия. Действие происходит в античные времена в Эпире, области на северо-западе Греции. После падения Трои вдова убитого Гектора Андромаха становится пленницей Пирра, сына Ахилла, Пирр является царем Эпира, он сохраняет жизнь Андромахе и ее сыну, против чего выступают другие греческие цари - Менелай, Одиссей, Агамемнон. Кроме того, Пирр обещал жениться на дочери Менелая Гермионе, однако тянет со свадьбой и оказывает знаки вни-мания Андромахе. Цари направляют к Пирру посла, сына Агамемно-на Ореста, с просьбой выполнить свои обещания - казнить Андромаху и ее сына и взять в жены Гермиону. Орест же влюблен в Гермиону и втайне надеется, что Пирр откажется от своего обеща-ния. Встретившись с Пирром, он говорит ему, что если сын Гектора останется в живых, то в будущем начнет мстить грекам за отца. Пирр же отвечает, что не надо загадывать так далеко вперед, что мальчик - это его трофей, и лишь ему решать судьбу потомка Гек-тора, Пирр упрекает царей в непоследовательности и жестокости: уж если они так боятся этого ребенка, то почему же не убили его сразу,

[574]

во время разграбления Трои, когда шла война и рубили всех подряд. Но во время мира 'жестокости нелепы', и Пирр отказывается оба-грить руки кровью. Что же касается Гермионы, то Пирр втайне наде-ется, что Орест убедит ее вернуться к отцу, и тогда он вздохнет свободнее, ибо его влечет к Андромахе.

Появляется Андромаха, и Пирр говорит ей, что греки требуют смерти ее сына, но он готов отказать им и даже начать войну из-за ребенка, если Андромаха вступит с ним в брак. Однако та отвечает отказом - после смерти Гектора ей не нужны ни блеск, ни слава ца-рицы, и уж раз нельзя спасти сына, то она готова умереть вместе с ним.

Тем временем оскорбленная Гермиона говорит своей служанке, что ненавидит Пирра и хочет разрушить его союз с Андромахой, что их горести - 'ей лучшая награда', но она еще колеблется и не знает, что делать - то ли отдать предпочтение Оресту, то ли наде-яться на любовь Пирра.

Появляется Орест и говорит Гермионе о своей неугасимой и без-надежной любви к ней. Гермиона ведет двойную игру и отвечает Оресту, что всегда помнит о нем и порой вздыхает. Она требует, чтобы Орест узнал, что решил Пирр - отослать ее к отцу или взять в жены. Орест надеется, что Пирр откажется от Гермионы.

Пирр также ведет двойную игру и при встрече с Орестом заявля-ет, что передумал и готов отдать сына Гектора грекам и взять в жены Гермиону. Он поручает Оресту известить ее об этом. Тот не знает, что и думать. Пирр же говорит своему воспитателю Фениксу, что слишком долго добивался благосклонности Андромахи и слишком многим рисковал ради нее и все тщетно - в ответ одни упреки. Он не может решить окончательно, что ему делать.

Орест между тем в отчаянии - он хочет похитить Гермиону и не слушает разумных доводов своего друга Пилада, который советует ему бежать из Эпира. Орест не желает страдать один - пусть с ним страдает и Гермиона, лишившись Пирра и трона. Гермиона же, забыв об Оресте, расхваливает достоинства Пирра и уже видит себя его супругой.

К ней приходит Андромаха с просьбой уговорить Пирра отпус-тить ее с сыном на пустынный остров укрыться от людей. Гермиона отвечает, что от нее ничего не зависит - Андромахе самой нужно просить Пирра, ибо ей он не откажет.

Андромаха приходит к Пирру и на коленях умоляет его не отда-вать сына, но тот отвечает, что во всем виновата она сама, так как не ценит его любовь и покровительство. В последний момент Пирр

[575]

предлагает Андромахе выбирать: корона или смерть сына. Церемония бракосочетания уже назначена.

Подруга Андромахи Сефиза говорит ей, что материнский долг превыше всего и надо уступить. Андромаха колеблется - ведь Пирр разрушил ее город Трою, она решает спросить совета у тени Гектора.

Позже Андромаха раскрывает свой план Сефизе. Узнав волю Гек-тора, она решает согласиться стать Пирровой женой, но только до тех пор, пока не кончится свадебный обряд. Как только жрец закон-чит обряд и Пирр перед алтарем даст клятву стать отцом ее ребенку, Андромаха заколется кинжалом. Так она останется верна своему долгу перед погибшим мужем и сохранит жизнь сыну, ибо Пирр уже не сможет отказаться от своей клятвы в храме. Сефиза же должна будет напоминать Пирру, что он поклялся любить пасынка и воспи-тывать его.

Гермиона, узнав, что Пирр переменил свое решение и женится на троянке, требует, чтобы Орест отомстил за ее позор и убил Пирра во время церемонии в храме. Этим он заслужит ее любовь. Орест ко-леблется: он не может решиться на убийство царя, всадив ему нож в спину, ибо такой поступок в Греции никто не похвалит. Орест готов сразиться 'в войне прямой и честной'. Гермиона же требует, чтобы Пирр был убит в храме еще до бракосочетания - тогда не будет разглашен ее позор всему народу. Если же Орест откажется, то она сама пойдет в храм и убьет кинжалом Пирра, а потом и себя - ей лучше погибнуть с ним, чем оставаться живой с трусливым Орестом. Услышав это, Орест соглашается и направляется в храм совершить убийство.

Гермиона встречается с Пирром и выслушивает его оправдания: он говорит, что заслужил ее укор, но не может противиться страс-ти - 'безвольный и влюбленный', он жаждет, рассудку вопреки, на-звать женой ту, которая его не только не любит, а просто ненавидит. В этом и состоит основная мысль пьесы Расина - 'препятствовать страстям напрасно, как грозе'. Герои 'Андромахи', как и многих пьес драматурга, не могут поступать согласно разуму и долгу не пото-му, что не хотят. Они знают, в чем их долг, но не свободны в своих поступках, так как не могут побороть охватившие их страсти.

Гермиона отвечает Пирру, что он пришел красоваться перед ней своей нечестностью, что он 'чтит лишь произвол' и не держит своего слова. Она напоминает Пирру, как он в Трое убил старого царя При-ама и 'удушил' его дочь Поликсену - вот какими геройствами он 'прославился'.

Пирр замечает в ответ, что раньше ошибался, считая, что Гермио-на любит его. Но теперь, после таких слов понимает, что она хотела

[576]

стать его женой лишь по долгу, а не по любви. Тем легче ей будет перенести его отказ.

Услышав это, Гермиона приходит в ярость - разве она не люби-ла Пирра? Как смеет он так говорить! Ведь она приплыла к нему 'с другого края света', где не один герой искал ее руки, и долго ждала, когда же Пирр объявит ей свое решение. Теперь же она грозит ему расплатой: боги отомстят ему за то, что он нарушает свои обещания.

Оставшись одна, Гермиона пытается разобраться в своих чувствах. Она разрывается между любовью и ненавистью и все же решает, что Пирр должен умереть, раз уж он не достался ей, ибо она слишком многим пожертвовала ради него. Если же Орест не решится на убий-ство, то она сама совершит его, а потом заколет и себя. Ей уже все равно, кто умрет - Орест или Пирр, лишь бы как-то излить свой гнев.

Появляется Орест и рассказывает Гермионе о том, как его отряд вошел в храм и после совершения обряда зарубил Пирра. Она, слыша это, приходит в ярость и проклинает Ореста. Вместо того чтобы воз-ликовать, она обвиняет его в гнусном убийстве героя. Орест напоми-нает ей, что все сделал по ее приказу. Она же отвечает ему, что он поверил словам влюбленной женщины, у которой помрачился рассу-док, что она совсем не того хотела, о чем говорила, что у нее 'сердце и уста между собой в разладе'. Орест должен был дать ей одуматься и не спешить с подлым мщением Пирру.

Орест в одиночестве размышляет о том, как смог он, забыв дово-ды рассудка, совершить подлое убийство и - для кого же? - для той, кто, навязав ему гнусную роль убийцы, за все отплатила неблаго-дарностью! Орест сам себя презирает после всего происшедшего. По-является его друг Пилад и призывает Ореста бежать из Эпира, ибо толпа врагов хочет убить их. Гермиона же, оказывается, покончила с собой над трупом Пирра. При этих словах Орест понимает, что боги решили его наказать, что он рожден на свет несчастным и теперь ему остается утонуть в крови Пирра, Гермионы и своей собственной. Он бредит - ему кажется, что это Пирр, а не Пилад стоит перед ним и его целует Гермиона. Потом ему мерещатся эринии, головы которых увиты змеями. Это богини мщения, преследующие Ореста за убийст-во матери, Клитемнестры. Согласно мифу, Орест отомстил матери за убийство отца, Агамемнона. С тех пор его всю жизнь преследуют эринии. В конце пьесы Орест просит эриний уступить место Гермио-не - пусть она мучает его.

А. П. Шишкин

[577]

Британнк (Britannicus) - Трагедия (1669)

Действие происходит в Древнем Риме во дворце императора Нерона. Он взошел на трон незаконно, благодаря своей матери Агриппине. Императором должен был стать Британик, сын второго мужа Агрип-пины Клавдия, но она сумела подкупить армию и сенат и возвела на трон своего сына. Нерон, вопреки влиянию своих высоконравствен-ных наставников воина Бурра и драматурга Сенеки, которого отправ-ляют в ссылку, уже начинает показывать свой гнусный характер и выказывает неуважение к матери, которой обязан всем. Он не скры-вает своей вражды к Британику, видя в нем соперника.

Агриппина предчувствует, что Нерон будет жестоким тираном, что он лжив и двуличен. Он похищает возлюбленную Британика Юнию, из рода императора Августа, и держит у себя во дворце. Нерон сторонится матери и не слушает ее советов, как управлять Римом. Она хотела бы вернуть то время, когда юный Нерон еще не был опьянен своим могуществом, не знал, как угодить Риму и пере-кладывал на плечи матери все бремя власти. Тогда 'незримая' Агрип-пина, скрытая за занавесом, могла слышать все, что говорили цезарю сенаторы, приглашенные во дворец, и она знала, как управлять госу-дарством, и указывала сыну, что делать. Теперь же Агриппина обви-няет Бурра в том, что он возводит преграды между ней и цезарем, чтобы вместе с ним править. Бурр возражает ей: он воспитывал им-ператора, а не покорного слугу, который во всем будет слушаться ма-тери. Агриппина уязвлена тем, то сын правит самостоятельно, и считает, что Нерон препятствует браку Юнии и Британика, которого добивается она, и тем самым дает матери понять, что ее мнение уже ничего не значит.

Британик рассказывает Агриппине, что Юнию ночью легионеры насильно привели во дворец. Агриппина готова помочь Британику. Он сомневается в ее искренности, однако его наставник Нарцисс уве-ряет его, что Нерон обидел свою мать и она будет действовать с Британиком заодно. Главное, советует он, - быть твердым и не жаловаться на судьбу, ибо во дворце чтят силу, а к жалобам безучаст-ны. Британик в ответ сетует, что друзья отца от него отвернулись и Нерону известен каждый его шаг.

В своих покоях Нерон с Бурром и Нарциссом обсуждают поведе-ние Агриппины. Император многое прощает своей матери, которая настраивает против него Британика. Нерон признается Нарциссу, что влюблен в Юнию, а тот сообщает, что у цезаря есть счастливый со-

[578]

перник - Британик. Нерон хочет развестись со своей женой Октавией под предлогом, что от нее не имеет наследника трона. Но он боится матери, которая поднимет шум, если сын восстанет на 'свя-тость Гименея' и захочет разорвать узы, благословленные ею. На-рцисс обещает передать цезарю все, о чем узнает он от Британика.

Нерон собирается расстроить брак Юнии и Британика. Встретив Юнию во дворце, он восхищается ее красотой. Юния говорит, что сочетать ее браком с Британиком - воля отца Британика, покойного императора Клавдия, и Агриппины. Нерон возражает ей, что жела-ние Агриппины ничего не значит. Он сам выберет мужа Юнии. Она напоминает цезарю, что не может вступать в брак с неравным себе по крови, ведь она из императорского рода. Нерон объявляет ей, что он сам будет ее супругом, ибо во всей империи лишь он один досто-ин такого сокровища. Небеса отвергли его союз с Октавией, и Юния по праву займет ее место. Юния поражена. Нерон требует, чтобы Юния выказала холодность Британику, в противном случае того ждет кара. Нерон будет наблюдать за их встречей.

При встрече с Британиком Юния умоляет его быть осторожным, ибо у стен есть уши. Британик не понимает, почему она так пуглива, ему кажется, что Юния забыла его и пленилась Нероном.

Подслушав их разговор, Нерон убеждается, что Британик и Юния любят друг друга. Он решает помучить соперника и приказывает На-рциссу разжечь в Британике сомнения и ревность. Нарцисс готов сделать для императора все, что угодно.

Бурр советует Нерону не ссориться с матерью, которая имеет вли-яние в Риме, а чтобы не раздражать Агриппину, он должен перестать встречаться с Юнией и оставить мысли о разводе с Октавией. Нерон не желает слушать своего наставника и заявляет, что не дело воина судить о любви - пусть Бурр советует ему, как поступать в бою. Ос-тавшись один, Бурр размышляет о том, насколько своенравен Нерон, не слушает никаких советов, хочет, чтобы все совершалось по его воле. Это опасно. Бурр решает посоветоваться с Агриппиной.

Агриппина обвиняет Бурра, что он не смог держать в узде моло-дого императора, который отстранил от трона мать, а теперь еще и хочет развестись с Октавией. Агриппина замышляет с помощью войск и Британика восстановить свою власть. Бурр не советует ей так поступать, ибо Агриппину никто не послушает, а Нерон только при-дет в ярость. Императора можно уговорить лишь 'кротостью речей'.

Британик сообщает Агриппине, что у него в сенате есть сообщни-ки, готовые выступить против императора. Но Агриппина не хочет помощи сената и собирается угрозами заставить Нерона отказаться

[579]

от Юнии, а если это не поможет, то оповестить Рим о замыслах це-заря.

Британик обвиняет Юнию в том, что она забыла его ради Нерона. Юния умоляет верить ей и ждать 'лучших дней', она предупреждает Британика, что он в опасности, ибо Нерон подслушал их разговор и требовал, чтобы Юния отвергла Британика, угрожая ему расправой. Появляется Нерон и требует, чтобы Британик ему повиновался. Тот с негодованием отвечает, что у цезаря нет права на глумление, насилие и развод с женой, что римский народ не одобрит поступки импера-тора. Нерон же считает, что народ молчит, а это главное. Юния умо-ляет Нерона пощадить Британика, ведь это его брат (отец Британика усыновил Нерона), и ради их примирения готова стать весталкой. Император приходит в ярость и велит взять Британика под стражу. Он винит во всем Агриппину и приказывает приставить к ней ох-рану.

Агриппина и Нерон встречаются, и Агриппина произносит свой знаменитый монолог о том, сколько злодейств совершила она ради того, чтобы Нерон стал императором. Она подкупила сенат, который разрешил ее брак с ее дядей, императором Клавдием. Потом она уп-росила Клавдия усыновить Нерона, затем по ее наговорам Клавдий отдалил от себя всех тех, кто мог бы помочь его сыну Британику унаследовать престол. Когда же Клавдий умер, то она скрыла от Рима это, а Бурр уговорил войска присягнуть Нерону, а не Британику. Потом двойная весть была сразу объявлена народу: Клавдий мертв, а цезарем стал Нерон. Сын же вместо благодарности отдалился от ма-тери и окружил себя беспутными юнцами.

Нерон в ответ заявляет матери, что она привела его на трон на-верное уж не для того, чтобы управлять им и державой. Ведь Риму нужен владыка, а не владычица, Нерон обвиняет мать в заговоре про-тив него. Агриппина отвечает, что он сошел с ума, что всю жизнь свою она посвятила лишь ему. Она готова умереть, но предупреждает цезаря, что римский народ этого не простит Нерону. Агриппина тре-бует, чтобы Нерон отпустил Британика и не ссорился с ним. Тот на словах обещает все исполнить.

При встрече с Бурром Нерон говорит ему, что пора покончить с Британиком, а потом легко будет укротить и его мать. Бурр в ужасе, а Нерон заявляет, что не собирается считаться с мнением народа и кровь ему нипочем. Бурр призывает цезаря не вставать на путь зла, ибо это кровавый путь - друзья Британика поднимут голову и ста-нут мстить, разгорится страшная вражда, и в каждом подданном це-зарю будет чудиться враг. Гораздо благороднее творить добро. Бурр на коленях умоляет Нерона помириться с Британиком. Тот уступает.

[580]

К Нерону приходит Нарцисс и говорит, что достал у известной в Риме отравительницы Локусты быстродействующий яд, чтобы отра-вить Британика. Нерон колеблется, однако Нарцисс пугает его тем, что Британик может узнать о яде и начнет мстить. Нерон отвечает что не хочет прослыть братоубийцей. Нарцисс же призывает цезаря быть выше добра и зла и ни от кого не зависеть - делать лишь то, что тот считает нужным. Доброта лишь свидетельствует о слабости правителя, перед злом же все склоняются. Если Нерон отравит брата и разведется с женой, то никто в Риме ему слова не скажет. Нерон должен заткнуть рты своим наставникам Бурру и Сенеке и править сам.

Тем временем Британик сообщает Юнии, что Нерон помирился с ним и созывает в честь этого пир. Британик рад, что теперь нет пре-град между ним и Юнией. Но Юния встревожена, она предчувствует беду. Нерону нельзя верить, он страшный лицемер, как и его окру-жение. Она считает, что этот пир всего лишь западня.

Появляется Агриппина и говорит, что Британика уже все ждут, а цезарь хочет поднять кубок за их дружбу. Агриппина уверяет Юнию, что она добилась от Нерона всего, чего хотела, что у него больше нет от матери тайн и что он не способен на злое дело.

Вбегает Бурр и сообщает, что Британик при смерти, что Нерон искусно скрыл от всех свой замысел и на пиру дал Британику чашу с вином, в которое Нарцисс положил яд. Британик выпил за дружбу с Нероном и упал бездыханный. Окружение Нерона спокойно смотре-ло на императора, а взор того не омрачился. Нарцисс же не мог скрыть своей радости. Бурр покинул зал.

Агриппина заявляет Нерону, что знает, кто отравил Британика. Тот с показным удивлением спрашивает, о ком она говорит. Агрип-пина отвечает - это он, Нерон, совершил убийство. Появившийся Нарцисс выдает цезаря и заявляет, что тому нет нужды скрывать свои дела. Агриппина горько упрекает Нерона в том, что цезарь из-брал себе достойных пособников и столь же достойно начал с отрав-ления брата. Теперь очередь, видимо, за ней. Но смерть матери ему даром не пройдет - совесть не даст покоя, пойдут новые убийства и в конце концов Нерон падет жертвой собственных злодейств.

Оставшись вдвоем, Агриппина и Бурр говорят, что их ждет смерть и они к ней готовы - цезарь на все способен. Появляется подруга Агриппины Альбина и сообщает, что Юния, узнав о смерти Британи-ка, бросилась на площадь к статуе Августа и при народе молила его позволить ей стать весталкой и не быть опозоренной Нероном. Народ повел ее в храм. Нерон не посмел вмешаться, но угодливый

[581]

Нарцисс попытался воспрепятствовать Юнии и был убит толпой. Увидев это, Нерон в бессильной ярости вернулся во дворец и бродит там. Он что-то замышляет. Агриппина и Бурр решают еще раз воз-звать к совести и благоразумию императора ради предотвращения зла.

А. П. Шишкин

Береника (Bérénice) - Трагедия (1670)

Источником трагедии послужило жизнеописание императора Тита в книге римского историка Гая Светония Транквилла 'Жизнь двенад-цати цезарей'. Император Тит хочет жениться на палестинской ца-рице Беренике, однако римские законы запрещают брак с неримлянкой, и народ может не одобрить решение цезаря. Действие происходит во дворце Тита.

В Беренику влюблен Антиох, царь Комагены, области в Сирии, присоединенной к Римской империи, который верно служит Титу и сохраняет свой царский титул. Он давно уже ждет случая поговорить с Береникой и узнать, каково ее решение: если она готова стать женой Тита, то Антиох покинет Рим. Антиох при встрече с ней при-знается, что все пять лет, с тех пор, как ее встретил, любит ее, одна-ко Береника отвечает ему, что всегда любила только Тита и любовь ей дороже власти и венца императора.

Береника беседует со своей наперсницей Фойникой, и та предпо-лагает, что Титу будет трудно обойти закон. Но Береника верит в Тита и его любовь и ждет, когда ее приветствовать придет 'сенат надменный'.

Тем временем Тит выспрашивает своего наперсника Паулина о том, что думают в Риме о нем и Беренике. Императора интересует не мнение раболепного двора и вельмож - они всегда готовы тер-петь любую прихоть цезаря, как терпели и одобряли 'все низости Нерона'. Тита интересует мнение народа, и Паулин отвечает ему, что хоть красотой Береника достойна венца, но никто в столице 'назвать бы не хотел ее императрицей'. Никто из предшественников Тита не нарушал закон о браке. И даже Юлий Цезарь, любивший Клеопатру, 'назвать своей женой египтянку не смог'. И жестокий Калигула, и 'мерзостный' Нерон, 'поправшие все то, что люди чтят от века', уважали закон и 'брака гнусного при них не видел свет'. А бывший

[582]

раб Феликс, ставший прокуратором Иудеи, был женат на одной из сестер Береники, и никому в Риме не понравится, что на трон взой-дет та, чья сестра взяла в мужья вчерашнего раба. Тит признается, что он долго боролся с любовью к Беренике, и теперь, когда умер его отец, а на его плечи лег тяжелый груз власти, Тит должен отказаться от самого себя. За ним следит народ, и император не может начать свое правление с нарушения закона, Тит решает обо всем сказать Бе-ренике, его страшит этот разговор.

Береника беспокоится о своей судьбе - траур Тита по отцу кон-чился, но император молчит. Она верит, что Тит любит ее. Тит стра-дает и никак не осмеливается сказать Беренике, что должен отказаться от нее. Береника не может понять, в чем она провинилась. Может быть, он боится нарушить закон? Но он сам говорил ей, что никакой закон не сможет разлучить их. Может быть, Тит узнал о ее встрече с Антиохом, и в нем заговорила ревность?

Тит узнает, что Антиох собирается уехать из Рима, и очень удив-лен и раздосадован - ему нужен его старый друг, с которым они вместе воевали. Тит сообщает Антиоху, что должен расстаться с Бере-никой: он - цезарь, который решает судьбы мира, но не властен от-дать свое сердце той, которую любит. Рим согласится признать его супругой только римлянку - 'любую, жалкую - но лишь его кро-вей', и если император не простится с 'дочерью Востока', то 'на глазах у ней разгневанный народ ее изгнания потребовать придет'. Тит просит Антиоха сообщить ей его решение. Он хочет, чтобы его друг вместе с Береникой уехали на Восток и оставались бы добрыми соседями в своих царствах.

Антиох не знает, что делать - плакать или смеяться. Он надеется, что по пути в Иудею ему удастся уговорить Беренику на брак с ним после того, как ее отверг цезарь. Аршак, его друг, поддерживает Антиоха - ведь он будет рядом с Береникой, а Тит далеко.

Антиох пытается поговорить с Береникой, но не решается прямо сказать, что ее ждет. Чувствуя неладное, Береника требует откровен-ности, и Антиох сообщает ей о решении Тита. Она не хочет верить и желает все сама узнать от императора. Антиоху же отныне запреща-ет приближаться к ней.

Тит перед встречей с Береникой думает, как ему поступить. Он всего семь дней на троне после смерти отца, а все его мысли не о го-сударственных делах, а о любви. Однако император понимает, что он не принадлежит себе, он ответствен перед народом.

Появляется Береника и спрашивает его, правду ли ей сказали? Цезарь отвечает, что, как ни тяжело для него такое решение, но им

[583]

придется расстаться. Береника упрекает его - он должен был ска-зать о римских законах тогда, когда они только встретились. Ей легче было бы вынести отказ. Тит отвечает Беренике, что не знал, как сло-жится его судьба, и не думал, что станет императором. Теперь же он не живет - жизнь кончилась, теперь он царствует. Береника спра-шивает, чего страшится цезарь - восстания в городе, в стране? Тит отвечает, что если 'обычаев отцовских оскорбление' вызовет волне-ния, то ему придется силой утвердить свой выбор, 'а за молчание на-родное платить', и неизвестно, какой ценой. Береника предлагает изменить 'неправедный закон'. Но Тит дал клятву Риму 'закон его блюсти', это его долг, 'иного нет пути, и надо по нему идти неколе-бимо'. Надо держать слово, как держали его предшественники. Бере-ника в отчаянии упрекает цезаря в том, что он считает высшим долгом 'вырыть ей могилу'. Она не хочет оставаться в Риме 'потехой римлянам враждебным и злорадным'. Она решает покончить с собой. Тит приказывает слугам следить за Береникой и не дать ей со-вершить задуманное.

Весть о разрыве цезаря с царицей разносится по городу - 'лику-ет Рим, открыт народу каждый храм'. Антиох в волнении - он видит, что Береника мечется 'в горести безмерной' и требует кин-жал и яд.

Тит вновь встречается с Береникой, и она объявляет ему, что уез-жает. Она не хочет слушать, как народ злорадствует. Тит же отвечает ей, что не может с ней расстаться, но не может и отказаться от трона, бросить римский народ. Если бы он так поступил и уехал с Береникой, то тогда она сама стала бы стыдиться 'воителя без полков и цезаря без венца'. Власть и брак с царицей несовместимы, но и душа императора не может больше выносить такой муки - он готов к смерти, если Береника не даст ему клятву, что не наложит на себя руки.

Появляется Антиох - он долго скрывал от цезаря свою любовь к царице, но не может скрывать больше. Видя, как они страдают, он готов ради цезаря и Береники отдать свою жизнь в жертву богам, чтобы они смилостивились, Береника, 'повергнутая в стыд' величием душ обоих, видя такую готовность к самопожертвованию Тита и Антиоха, умоляет их не страдать так из-за нее, она этого недостойна. Царица согласна жить в разлуке и просит Тита забыть о ней. Анти-оха же она призывает забыть о любви. Память о всех троих останет-ся в летописях как пример любви самой нежной, пламенной и безнадежной.

А. П. Шишкин

[584]

Ифигения (Ifigénie) - Трагедия (1674)

Действие происходит в Авлиде, в лагере Агамемнона Тоскующий царь будит верного слугу Аркаса. Тот чрезвычайно удивлен удручен-ным видом своего господина: потомку богов Агамемнону во всем бла-говолит удача - недаром на его дочери хочет жениться бестрепетный воитель Ахилл, главнейший из греческих героев. Ифи-гения скоро прибудет вместе с матерью в Авлиду, где должен совер-шиться брачный обряд. Царь плачет, и Аркас испуганно спрашивает, не случилось ли какого несчастья с его детьми или супругой. Агамем-нон в ответ восклицает, что не допустит смерти дочери. увы, он со-вершил ужасную ошибку, но твердо намерен ее исправить. Когда небывалый штиль сковал греческие корабли в гавани, братья Атриды обратились к жрецу Калхасу, и тот возгласил волю богов: греки долж-ны принести в жертву юную деву, в чьих жилах течет кровь Елены - путь на Трою будет закрыт, пока Ифигения не взойдет на алтарь Дианы. Потрясенный Агамемнон готов был вступить в борьбу с ко-варной судьбой и отказаться от похода, но хитроумный улисс сумел переубедить его. Гордость и тщеславие пересилили родительскую жа-лость: царь дал согласие на страшную жертву и, чтобы заманить Ифигению с Клитемнестрой в Авлиду, прибегнул к обману - напи-сал письмо от имени Ахилла, который в то время выступил в поход против врагов своего отца. Герой уже вернулся, однако пугает царя не гнев его, а то, что Ифигения в счастливом неведении летит на-встречу своей любви - к своей гибели. Лишь преданный Аркас может предотвратить беду: нужно перехватить женщин в пути и ска-зать им, будто Ахилл желает отложить свадьбу и что виной тому Эрифила - пленница, вывезенная с Лесбоса. Истинную подоплеку никто не должен узнать, иначе ахейцы взбунтуются против малодуш-ного царя, а Клитемнестра никогда не простит замысла отдать на за-клание дочь.

В шатер Агамемнона являются Ахилл и улисс. Юный герой, не подозревая об уловке с письмом, жаждет пойти под венец с люби-мой - кроме того, ему не терпится покарать надменный Илион. Агамемнон напоминает ему о неизбежной гибели под стенами Трои, но Ахилл не желает ничего слушать: парки возвестили матери Фети-де, что ее сына ждет либо долгая жизнь в безвестности, либо ранняя гибель и вечная слава - он выбирает второй жребий. улисс с удовле-творением слушает эти пылкие речи: напрасно Агамемнон боялся, что Ахилл воспрепятствует жертвоприношению, без которого не со-

[585]

стоится долгожданный поход. Угадывая смятение царя, улисс укоря-ет его за отступничество: в свое время именно Агамемнон заставил женихов Елены поклясться в том, что они станут ее верными защит-никами - ахейцы оставили дома, любимых жен и детей только ради поруганной чести Менелая. Царь гневно отвечает, что о величии души легко рассуждать, когда льется чужая кровь - вряд ли улисс проявил бы подобную непоколебимость в отношении собственного сына Телемака. Тем не менее слово будет сдержано, если Ифигения прибудет в Авлиду. Быть может, боги не хотят ее гибели: она могла задержаться в пути или же мать приказала ей остаться в Аргосе. Царь осекается на полуслове, увидев своего слугу Эврибата Тот сообщает, что царица прибыла, хотя свадебный поезд сбился с дороги и долго плутал в тем-ном лесу. С Клитемнестрой и Ифигенией едет юная пленница Эри-фила, которая желает вопросить жреца Калхаса о своей судьбе. Греческое войско ликует, приветствуя семью любимого царя. Агамем-нон в ужасе - теперь дочь обречена. улисс, догадавшись об уловке царя, пытается утешить его: такова воля богов, и смертным нельзя роптать на них. Зато впереди ждет блистательная победа: Елена будет возвращена Менелаю, а Троя повержена во прах - и все это благо-даря мужеству Агамемнона!

Пленница Эрифила раскрывает душу наперснице Дорине. Судьба преследует ее с младенчества: она не знает своих родителей, и было предсказано, что тайна рождения откроется ей лишь в смертный час. Но самое тяжкое испытание ждет ее впереди - это свадьба Ифигении и Ахилла. Эрифила признается изумленной Дорине, что влюби-лась в героя, который отнял у нее свободу и девичью честь - этот кровавый злодей покорил ее сердце, и только ради него она отправи-лась в Авлиду. Завидев Агамемнона с дочерью, Эрифила отходит в сторону. Ифигения ластится к отцу, пытаясь понять причину его яв-ного смущения и холодности. Царь спешит уйти, и Ифигения делит-ся своими тревогами с Эрифилой: отец печален, а жених не показывается на глаза - быть может, он теперь думает только о войне. Входит взбешенная Клитемнестра с письмом в руке. Намере-ния Ахилла изменились: он предлагает отсрочить свадьбу - такое по-ведение недостойно героя. Царской дочери не пристало ждать от него милости, поэтому обе они должны немедленно покинуть лагерь. Эрифила не может скрыть своей радости, и Ифигения внезапно дога-дывается, отчего пленница так стремилась в Авлиду - причиной тому вовсе не Калхас, а любовь к Ахиллу. Теперь все стало понят-но - и удрученный вид отца, и отсутствие жениха. В этот момент появляется сам Ахилл, и Ифигения гордо объявляет ему о своем не-

[586]

медленном отъезде. Изумленный Ахилл обращается за разъяснениями к Эрифиле: он тaк спешил увидеться с невестой, хотя Агамемнон и твердил, что дочь не приедет - отчего же Ифигения избегает его и что означают туманные речи Улисса? Если кто-то вздумал над ним подшутить, он воздаст обидчику сполна. Эрифила поражена в самое сердце: Ахилл любит Ифигению! Но еще не все потеряно: царь явно боится за дочь, царевну в чем-то обманывают, от Ахилла что-то скры-вают - возможно, еще удастся насладиться мщением.

Клитемнестра изливает свои обиды Агамемнону: они с дочерью уже готовы были уехать, но тут явился встревоженный Ахилл и умо-лил их остаться - он поклялся отомстить презренным клеветникам, обвинившим его в измене Ифигении. Агамемнон с готовностью при-знает, что напрасно доверился ложному слуху. Он лично отведет дочь к алтарю, но царице не следует показываться в лагере, где все дышит предчувствием кровопролития. Клитемнестра ошеломлена - лишь матери подобает передать дочь в руки жениха. Агамемнон непоколе-бим: если царица не хочет прислушаться к просьбе, пусть подчинится приказу. Как только царь уходит, появляются счастливые Ахилл и Ифигения. Царевна просит жениха даровать свободу Эрифиле в этот радостный для них обоих час, и Ахилл с готовностью обещает.

Верному Аркасу поручено отвести Ифигению к алтарю. Слуга дал зарок молчать, но не выдерживает и сообщает о том, какая судьба уготована царевне. Клитемнестра падает к ногам Ахилла, умоляя спасти дочь. Герой, потрясенный унижением царицы, клянется пора-зить любого, кто посмеет поднять руку на Ифигению - царю же придется ответить за свой обман. Ифигения умоляет жениха смирить свой гнев: никогда она не осудит горячо любимого отца и во всем по-корится его воле - конечно, он спас бы ее, если бы это было в его силах. Ахилл не может скрыть обиды: неужели отец, обрекающий ее на смерть, ей дороже того, кто выступил на ее защиту? Ифигения кротко возражает, что любимый ей дороже жизни: она бестрепетно встретила весть о скорой смерти, но едва не лишилась чувств, услы-шав ложный слух о его измене. Наверное, своей безмерной любовью к нему она и разгневала небеса. Эрифила, оставшись наедине с Дориной, клокочет от ярости. Как испугался за Ифигению бестрепетный Ахилл! Этого она сопернице никогда не простит, и тут все средства хороши: Агамемнон, судя по всему, не потерял надежды спасти дочь и хочет ослушаться богов - об этом кощунственном замысле нужно оповестить греков. Тем самым она не только отомстит за свою пору-ганную любовь, но и спасет Трою - Ахилл никогда больше не вста-нет под знамена царя.

[587]

Клитемнестра язвительно приветствует мужа - теперь ей извест-но, какую судьбу он уготовил дочери. Агамемнон понимает, что Аркас не сдержал слова. Ифигения нежно утешает отца: она не по-срамит своего рода и без страха подставит грудь под жертвенный клинок - ей страшно только за любимых, за мать и за жениха, ко-торые не хотят смириться с подобной жертвой. Клитемнестра объяв-ляет, что не отдаст дочь и будет сражаться за нее, как львица за свое дитя. Если Менелай жаждет обнять неверную жену, пусть платит соб-ственной кровью: у него тоже есть дочь - Гермиона. Мать уводит Ифигению, а в царский шатер врывается Ахилл. Он требует объясне-ний: до его ушей донесся странный, позорный слух - будто бы Ага-мемнон решился умертвить собственную дочь. Царь надменно отвечает, что не обязан Ахиллу отчетом и волен распоряжаться судь-бою дочери. За эту жертву Ахилл может винить и самого себя - разве не он больше всех рвался к стенам Трои? Юный герой в ярос-ти восклицает, что не желает и слышать о Трое, которая не сделала ему никакого зла - он дал обет верности Ифигении, а вовсе не Менелаю! Раздраженный Агамемнон уже готов обречь дочь на закла-ние - иначе люди могут подумать, будто он испугался Ахилла. Однако жалость берет верх над тщеславием: царь велит жене и доче-ри в строжайшей тайне покинуть Авлиду. Эрифила на мгновение ко-леблется, но ревность оказывается сильнее, и пленница принимает решение все рассказать Калхасу.

Ифигения вновь в греческом лагере. Все пути для бегства закрыты. Отец запретил ей даже думать о женихе, но она мечтает увидеться с ним в последний раз. Является полный решимости Ахилл: он прика-зывает невесте следовать за ним - отныне она должна подчиняться мужу, а не отцу. Ифигения отказывается: гибель страшит ее меньше, чем бесчестье. Она клянется поразить себя собственной рукой - царская дочь не будет покорно ждать удара. Обезумевшая от горя Клитемнестра проклинает предавшую их Эрифилу - сама ночь не изрыгала более страшного чудовища! Ифигению уводят, и вскоре Клитемнестра слышит громовые раскаты - это Калхас проливает на алтаре кровь богов! Аркас прибегает с известием, что Ахилл прорвал-ся к жертвеннику со своими людьми и выставил вокруг Ифигении охрану - теперь жрецу к ней не подступиться. Агамемнон, не в силах смотреть на гибель дочери, закрыл лицо плащом. В любую се-кунду может начаться братоубийственная резня.

Входит улисс, и Клитемнестра вскрикивает от ужаса - Ифигения мертва! улисс отвечает, что кровь на алтаре пролилась, но дочь ее жива. Когда все греческое войско уже готово было броситься на

[538]

Ахилла, жрец Калхас вдруг возгласил о новом знамении: на сей раз боги точно указали жертву - ту Ифигению, что была рождена Еле-ной от Тесея. Гонимая своей страшной судьбой, девушка прибыла в Авлиду под чужим именем - как рабыня и пленница Ахилла. Тогда воины опустили мечи: хоть многим было жаль царевну Эрифилу, все согласились с приговором. Но Калхас не сумел поразить дочь Елены: кинув на него презрительный взгляд, она сама пронзила свою грудь мечом. В тот же миг на алтаре показалась бессмертная Диана - явный знак того, что мольбы ахейцев достигли небес. Выслушав этот рассказ, Клитемнестра возносит горячую благодарность Ахиллу.

Е. Д. Мурашкинцева

Федра (Phèdre) - Трагедия (1676)

Ипполит, сын афинского царя Тесея, отправляется на поиски отца, который где-то странствует уже полгода. Ипполит - сын амазонки. Новая жена Тесея Федра невзлюбила его, как все считают, и он хочет уехать из Афин. Федра же больна непонятной болезнью и 'жаждет умереть'. Она говорит о своих страданиях, которые ей послали боги, о том, что вокруг нее заговор и ее 'решили извести'. Судьба и гнев богов возбудили в ней какое-то греховное чувство, которое ужасает ее саму и о котором она боится сказать открыто. Она прилагает все усилия, чтобы превозмочь темную страсть, но тщетно. Федра думает о смерти и ждет ее, не желая никому открыть свою тайну.

Кормилица Энона опасается, что у царицы мутится разум, ибо Федра сама не знает, что говорит. Энона упрекает ее в том, что Федра хочет оскорбить богов, прервав своей 'жизни нить', и призы-вает царицу подумать о будущем собственных детей, о том, что у них быстро отнимет власть рожденный амазонкой 'надменный Иппо-лит'. В ответ Федра заявляет, что ее 'греховная жизнь и так уж слишком длится, однако ее грех не в поступках, во всем виновато сердце - в нем причина муки. Однако в чем ее грех, Федра сказать отказывается и хочет унести свою тайну в могилу. Но не выдержива-ет и признается Эноне, что любит Ипполита. Та в ужасе. Едва Федра стала женой Тесея и увидела Ипполита, как 'то пламень, то озноб' ее терзают тело. Это 'огонь всевластный Афродиты', богини любви. Федра пыталась умилостивить богиню - 'ей воздвигла храм, украси-ла его', приносила жертвы, но тщетно, не помогли ни фимиам, ни

[589]

кровь. Тогда Федра стала избегать Ипполита и разыгрывать роль злоб-ной мачехи, заставив сына покинуть дом отца. Но все тщетно.

Служанка Панопа сообщает, что получено известие, будто супруг Федры Тесей умер. Поэтому Афины волнуются - кому быть царем: сыну Федры или сыну Тесея Ипполиту, рожденному пленной амазон-кой? Энона напоминает Федре, что на нее теперь ложится бремя власти и она не имеет права умирать, так как тогда ее сын погибнет.

Арикия, царевна из афинского царского рода Паллантов, которых Тесей лишил власти, узнает о его смерти. Она обеспокоена своей судьбой. Тесей держал ее пленницей во дворце в городе Трезене. Ип-полит избран правителем Трезена и Йемена, наперсница Арикии по-лагает, что он освободит царевну, так как Ипполит к ней неравнодушен. Арикию же пленило в Ипполите душевное благород-ство. Храня с прославленным отцом 'в высоком сходство, не унасле-довал он низких черт отца'. Тесей же печально прославился тем, что соблазнял многих женщин.

Ипполит приходит к Арикии и объявляет ей, что отменяет указ отца о ее пленении и дает ей свободу. Афинам нужен царь и народ выдвигает трех кандидатов: Ипполита, Арикию и сына Федры. Одна-ко Ипполит, согласно древнему закону, если он не рожден эллинкой, не может владеть афинским троном. Арикия же принадлежит к древнему афинскому роду и имеет все права на власть. А сын Федры будет царем Крита - так решает Ипполит, оставаясь правителем Трезена. Он решает ехать в Афины, чтобы убедить народ в праве Арикии на трон. Арикия не может поверить, что сын ее врага отдает ей трон. Ипполит отвечает, что никогда раньше не знал, что такое любовь, но когда увидел ее, то 'смирился и надел любовные оковы'. Он все время думает о царевне.

Федра, встретясь с Ипполитом, говорит, что боится его: теперь, когда Тесея нет, он может обрушить свой гнев на нее и ее сына, мстя за то, что его изгнали из Афин. Ипполит возмущен - так низко поступить он бы не смог. Кроме того, слух о смерти Тесея может быть ложным. Федра, не в силах совладать со своим чувством, говорит, что если бы Ипполит был старше, когда Тесей приехал на Крит, то он тоже мог бы совершить такие же подвиги - убить Ми-нотавра и стать героем, а она, как Ариадна, дала бы ему нить, чтобы не заблудиться в Лабиринте, и связала бы свою судьбу с ним. Иппо-лит в недоумении, ему кажется, что Федра грезит наяву, принимая его за Тесея. Федра переиначивает его слова и говорит, что любит не старого Тесея, а молодого, как Ипполит, любит его, Ипполита, но не видит в том своей вины, так как не властна над собой. Она жертва

[590]

божественного гнева, это боги послали ей любовь, которая ее мучает. Федра просит Ипполита покарать ее за преступную страсть и достать меч из ножен. Ипполит в ужасе бежит, о страшной тайне не должен знать никто, даже его наставник Терамен.

Из Афин является посланец, чтобы вручить Федре бразды правле-ния. Но царица не хочет власти, почести ей не нужны. Она не может управлять страной, когда ее собственный ум ей не подвластен, когда она не властна над своими чувствами. Она уже раскрыла свою тайну Ипполиту, и в ней пробудилась надежда на ответное чувство. Иппо-лит по матери скиф, говорит Энона, дикарство у него в крови - 'отверг он женский пол, не хочет с ним и знаться'. Однако Федра хочет в 'диком, как лес' Ипполите разбудить любовь, ему еще никто не говорил о нежности. Федра просит Энону сказать Ипполиту, что она передает ему всю власть и готова отдать свою любовь.

Энона возвращается с известием, что Тесей жив и скоро будет во дворце. Федру охватывает ужас, ибо она боится, что Ипполит выдаст ее тайну и разоблачит ее обман перед отцом, скажет, что мачеха бес-честит царский трон. Она думает о смерти как о спасении, но боится за судьбу детей. Энона предлагает защитить Федру от бесчестья и ок-леветать Ипполита перед отцом, сказав, что он возжелал Федру. Она берется все устроить сама, чтобы спасти честь госпожи 'совести на-перекор своей', ибо 'чтоб честь была... без пятнышка для всех, и добродетелью пожертвовать не грех'.

Федра встречается с Тесеем и заявляет ему, что он оскорблен, что она не стоит его любви и нежности. Тот в недоумении спрашивает Ипполита, но сын отвечает, что тайну открыть ему может его жена. А он сам хочет уехать, чтобы совершить такие же подвиги, как и его отец. Тесей удивлен и разгневан - вернувшись к себе домой, он за-стает родных в смятении и тревоге. Он чувствует, что от него скрыва-ют что-то страшное.

Энона оклеветала Ипполита, а Тесей поверил, вспомнив, как был бледен, смущен и уклончив сын в разговоре с ним. Он прогоняет Ип-полита и просит бога моря Посейдона, который обещал ему испол-нить его первую волю, наказать сына, Ипполит настолько поражен тем, что Федра винит его в преступной страсти, что не находит слов для оправдания - у него 'окостенел язык'. Хотя он и признается, что любит Арикию, отец ему не верит.

Федра пытается уговорить Тесея не причинять вреда сыну. Когда же он сообщает ей, что Ипполит будто бы влюблен в Арикию, то Федра потрясена и оскорблена тем, что у нее оказалась соперница. Она не предполагала, что кто-то еще сможет пробудить любовь в Ип-

[591]

полите. Царица видит единственный выход для себя - умереть. Она проклинает Энону за то, что та очернила Ипполита.

Тем временем Ипполит и Арикия решают бежать из страны вместе.

Тесей пытается уверить Арикию, что Ипполит - лжец и она на-прасно послушала его. Арикия отвечает ему, что царь снес головы многим чудовищам, но 'судьба спасла от грозного Тесея одно чудови-ще' - это прямой намек на Федру и ее страсть к Ипполиту. Тесей намека не понимает, но начинает сомневаться, все ли он узнал. Он хочет еще раз допросить Энону, но узнает, что царица прогнала ее и та бросилась в море. Сама же Федра мечется в безумии. Тесей прика-зывает позвать сына и молит Посейдона, чтобы тот не исполнял его желание.

Однако уже поздно - Терамен приносит страшную весть о том, что Ипполит погиб. Он ехал на колеснице по берегу, как вдруг из моря появилось невиданное чудовище, 'зверь с мордою быка, лоба-стой и рогатой, и с телом, чешуей покрытым желтоватой'. Все бро-сились бежать, а Ипполит метнул в чудовище копье и пробил чешую. Дракон упал под ноги коням, и те от страха понесли. Ипполит не смог их удержать, они мчались без дорога, по скалам. Вдруг слома-лась ось колесницы, царевич запутался в вожжах, и кони поволокли его по земле, усеянной камнями. Тело его превратилось в сплошную рану, и он умер на руках Терамена. Перед смертью Ипполит сказал, что отец напрасно возвел на него обвинение.

Тесей в ужасе, он винит Федру в смерти сына. Та признает, что Ипполит был невинен, что это она была 'по воле высших сил... за-жжена кровосмесительной неодолимой страстью'. Энона, спасая ее честь, оклеветала Ипполита Эноны теперь нет, а Федра, сняв с не-винного подозрения, кончает свои земные мучения, приняв яд.

А. П. Шишкин

Гофолия (Athalie) - Трагедия (1690)

Действие происходит в царстве Иудейском, в храме Иерусалимском. Иорам, седьмой царь иудейский из династии Давида, вступил в брак с Гофолией, дочерью Ахава и Иезавели, правивших царством Изра-ильским. Гофолия, как и ее родители, идолопоклонница, склонившая

[592]

своего мужа построить в Иерусалиме храм Ваалу. Иорам скоро умер от страшной болезни. Замыслив истребить весь род Давида, Гофолия предала палачам всех внуков Иорама (дети его к тому времени уже погибли). Однако дочь Иорама от другой жены, Иосавеф, спасла пос-леднего внука и единственного наследника царства Давидова Иоаса и спрятала в храме у своего мужа первосвященника Иодая. Мальчик не знает, что он и есть царь иудейский, а Иодай (или Иегуда) готовит его к вступлению на царство, воспитывая в строгости и уважении к законам. Иодай ждет момента, чтобы явить народу нового царя, хотя союзников у него мало, ибо все боятся гнева Гофолии, требующей всеобщего поклонения Ваалу. Однако Иодай надеется на милость Божью, он верит, что в любом случае Господь защитит царя Иудей-ского, даже если вокруг будут толпы идолопоклонников с оружием в руках. Первосвященник верит в чудо и пытается убедить в своей вере всех остальных - военачальника Авенира, левитов, народ, которые пока еще не знают, что в храме скрывается наследник Давидова пре-стола, под именем Элиакима.

Однажды во время службы в храм неожиданно вошла Гофолия и увидела Элиакима, который в белых одеждах прислуживал Иодаю вместе с сыном Иодая Захарией. Появление идолопоклонницы счита-ется осквернением, и Иодай потребовал, чтобы она покинула храм. Однако Гофолия заметила мальчика и теперь хочет знать, кто он такой, ибо она видела сон, в котором ее мать предсказывала ей смерть, а потом явился отрок в белых одеждах левитов с кинжалом, и в Элиакиме она вдруг узнает того отрока. Священник-вероотступ-ник Матфан, ставший жрецом Ваала, говорит, что мальчика надо убить, раз он опасен, ибо сон - это небесный знак, 'кто заподозрен, тот виновен до суда'.

Гофолия хочет поближе посмотреть на мальчика, так как ребенок не может лицемерить и скажет ей, кто он, какого рода. Когда приво-дят Иоаса, то он отвечает, что он сирота и о нем печется Царь небес-ный, что родители бросили его. Правдивость и обаяние ребенка тронули Гофолию. Она предлагает ему жить в ее дворце и верить в своего Бога, а не в Ваала. У нее нет наследников, мальчик будет ей, как сын родной.

Позже Гофолия посылает к Иосавеф Матфана, чтобы сказать, что за право молиться своему Богу в храме Иодай и левиты должны от-дать ей подкидыша Элиакима. Если же они откажутся, то тем самым подтвердят подозрения и слухи о том, что ребенок из родовитой семьи и его растят для скрытой цели.

[593]

Иосавеф передает слова Матфана Иодаю и предлагает бежать с ребенком в пустыню. Однако первосвященник обвиняет ее в трусос-ти и решает, что пора действовать и нельзя больше скрывать Элиакима - он должен явиться в царственном уборе и венце. Хор дев поет славу Господу. Этот хор и левиты - единственная зашита наследника трона Давида, больше никого в храме нет, но Иодай верит, что Гос-подь даст такую силу этому воинству, что никто не сломит их.

В храме готовится церемония возведения на царство, Иосавеф примеряет на Иоаса (Элиакима) царский венец. Тот не понимает пока, в чем дело, и считает, что он будет лишь помогать совершать обряд Иодаю, которого чтит, как отца. Иодай спрашивает, готов ли мальчик следовать в жизни примеру Давида, и тот отвечает, что готов. Тогда Иодай становится перед ним на колени и провозглашает, что воздает честь своему новому царю. Другие священники тоже приносят ему клятву на верность.

Появляется левит и сообщает, что храм окружен войсками. Иодай расставляет людей для зашиты храма и обращается к хору дев, чтобы они воззвали к Творцу.

Захария, сын Иодая, рассказывает своей сестре Суламите, как рас-ставлены отряды левитов для обороны храма. Священники молили его отца спрятать хотя бы ковчег завета, но он ответил им, что эта трусость им не к лицу, ибо ковчег всегда помогал повергать врага.

Появляется военачальник Авенир, которого Гофолия отпустила из темницы сказать, что священники будут пощажены, если отдадут ей Элиакима и тот клад, который когда-то был дан Давидом на сохране-ние в храм. Авенир советует отдать Гофолии все ценности и таким образом спасти храм. Сам же он готов пойти на казнь вместо Элиа-кима, если это принесет мир и покой. Судьба же мальчика в руках Господа, и никто не знает, как поведет себя царица - не вселил ли уже Бог жалость в ее сердце? Авенир просит Иодая попробовать 'удар уступками оттянуть', а он сам тем временем примет меры для спасения храма и священников. Иодай открывает Авениру тайну Элиакима, Он готов отдать царице сокровища и сказать ей, какого рода мальчик, когда она войдет в храм без своих солдат - сделать это ее должен уговорить Авенир. Иодай дает указание левиту закрыть ворота храма, как только царица окажется внутри, чтобы отрезать ей дорогу назад, а все остальные священники созовут народ на выручку. Вооруженные же левиты и царь будут пока спрятаны за завесами.

Появляется Гофолия и, называя Иодая бунтовщиком, говорит, что могла бы уничтожить его и храм, но по уговору готова забрать лишь

594

клад и мальчика. Иодай готов показать ей их. Завесы раздвигаются, и Иодай призывает царя иудейского появиться. Выходят Иоас и воору-женные левиты. Гофолия в ужасе, а Иодай говорит ей, что сам Гос-подь отрезал ей пути к отступлению. Входит начальник над священниками Исмаил и сообщает, что наемные солдаты Гофолии бегут - Господь вселил в их сердца страх, народ ликует, узнав, что явился новый царь занять трон. Ваал повергнут в прах, и жрец Матфан убит. Гофолия узнает Иоаса по шраму от удара ее ножа, когда он был еще младенцем. Гофолия готова к смерти, но напоследок она предсказывает, что настанет час, когда Иоас, как и она, отвернется от своего Бога и, осквернив его алтарь, отомстит за нее. Иоас в ужасе и говорит, что лучше ему умереть, чем стать вероотступником. Иодай напоминает царю иудейскому, что в небесах есть Бог - судья зем-ным царям и 'сиротам родитель'.

Л. П. Шишкин

Жан де Лабрюйер (Jean de La Bruyère) 1645-1696

Характеры, или Нравы нынешнего века (Les Caractères) - Сатирические афоризмы (1688)

В предисловии к своим 'Характерам' автор признается, что целью книги является попытка обратить внимание на недостатки общества, 'сделанные с натуры', с целью их исправления.

В каждой из 16 глаз он в строгой последовательности излагает свои 'характеры', где пишет следующее:

'Все давно сказано'. Убедить других в непогрешимости своих вку-сов крайне трудно, чаще всего получается собрание 'благоглупостей'.

Более всего невыносима посредственность в 'поэзии, музыке, жи-вописи и ораторском искусстве'.

Пока еще не существует великих произведений, сочиненных кол-лективно.

Чаще всего люди руководствуются 'не вкусом, а пристрастием'.

Не упустите случая высказать похвальное мнение о достоинствах рукописи, и не стройте его только на чужом мнении,

Автор должен спокойно воспринимать 'злобную критику', и тем более не вычеркивать раскритикованных мест.

[596]

'Высокий стиль газетчика - это болтовня о политике'.

Напрасно сочинитель хочет стяжать восхищенные похвалы своему труду. Глупцы восхищаются. Умные одобряют сдержанно.

Высокий стиль раскрывает ту или иную истину при условии, что тема выдержана в благородном тоне.

'Критика - это порою не столько наука, сколько ремесло, тре-бующее скорей выносливости, чем ума'.

'Неблагодарно создавать громкое имя, жизнь подходит к концу, а работа едва начата'.

Внешняя простота - чудесный убор для выдающихся людей.

Хорошо быть человеком, 'о котором никто не спрашивает, знатен ли он?'

В каждом поступке человека сказывается характер.

Ложное величие надменно, но сознает свою слабость и показывает себя чуть-чуть.

Мнение мужчины о женщинах редко совпадает с мнением жен-щин.

Женщин надо разглядывать, 'не обращая внимания на их причес-ку и башмаки'.

Нет зрелища прекраснее, 'чем прекрасное лицо, и нет музыки слаще звука любимого голоса'.

Женское вероломство полезно тем, 'что излечивает мужчин от ревности'.

Если две женщины, твои приятельницы, рассорились, 'то прихо-дится выбирать между ними, или терять обеих'.

Женщины умеют любить сильнее мужчин, 'но мужчины более способны к дружбе'.

'Мужчина соблюдает чужую тайну, женщина же свою'.

Сердце воспаляется внезапно, дружба требует времени.

Мы любим тех, кому делаем добро, и ненавидим тех, кого оби-дим.

'Нет излишества прекраснее, чем излишество благодарности'.

'Нет ничего бесцветнее характера бесцветного человека'.

умный человек не бывает назойлив.

Быть в восторге от самого себя и своего ума - несчастье.

Талантом собеседника отличается 'не тот, кто говорит сам, а тот, с кем охотно говорят другие'.

'Не отвергай похвалу - прослывешь грубым'.

'Тесть не любит зятя, свекор любит невестку; теща любит зятя, свекровь не любит невестку: все в мире уравновешивается'.

[597]

'Легче и полезнее приладиться к чужому нраву, чем приладить чужой нрав к своему'.

'Склонность к осмеиванию говорит о скудости ума'.

Друзья взаимно укрепляют друг друга во взглядах и прощают друг другу мелкие недостатки.

Не подавай советов в светском обществе, только себе навредишь.

'Догматический тон всегда является следствием глубокого невеже-ства'.

'Не старайтесь выставить богатого глупца на осмеяние - все на-смешки на его стороне'.

Богатство иных людей приобретено ценой покоя, здоровья, чести, совести - не завидуй им.

В любом деле можно разбогатеть, притворяясь честным.

Тот, кого возвысила удача в игре, 'не желает знаться с равными себе и льнет только к вельможам'.

Не удивительно, что существует много игорных домов, удивитель-но, как много людей, которые дают этим домам средства к существо-ванию. 'Порядочному человеку непростительно играть, рисковать большим проигрышем - слишком опасное мальчишество'.

'Упадок людей судейских и военного звания состоит в том, что свои расходы они соразмеряют не с доходами, а со своим положени-ем'.

Столичное общество делится на кружки, 'подобные маленьким государствам: у них свои законы, обычаи, жаргон. Но век этих круж-ков недолог - от силы два года'.

Тщеславие столичных жительниц противнее грубости простолюди-нок.

'Вы нашли преданного друга, если, возвысившись, он не раззнако-мился с вами'.

Высокую и трудную должность легче занять, чем сохранить. 'Да-вать обещания при дворе столь же опасно, сколь трудно их не да-вать'.

Наглость - свойство характера, врожденный порок.

'К высокому положению ведут два пути: протоптанная прямая дорога и окольная тропа в обход, которая гораздо короче',

Не ждите искренности, справедливости, помощи и постоянства от человека, который явился ко двору с тайным намерением возвысить-ся. 'У нового министра за одну ночь появляется множество друзей и родственников'.

[598]

'Придворная жизнь - это серьезная, холодная и напряженная игра'. И выигрывает ее самый удачливый.

'Раб зависит только от своего господина, честолюбец - от всех, кто способен помочь его возвышению'.

'Хороший острослов - дурной человек'. От хитрости до плутов-ства - один шаг, стоит прибавить к хитрости ложь, и получится плу-товство.

Вельможи признают совершенство только за собой, однако един-ственное, что у них не отнимешь, это большие владения и длинный ряд предков. 'Они не желают ничему учиться - не только управле-нию государством, но и управлению своим домом'.

Швейцар, камердинер, лакей судят о себе по знатности и богатст-ву тех, кому служат.

Участвовать в сомнительной затее опасно, еще опасней оказаться при этом с вельможей. Он выпутается за твой счет.

Храбрость - это особый настрой ума и сердца, который переда-ется от предков к потомкам.

Не уповай на вельмож, они редко пользуются возможностью сде-лать нам добро. 'Они руководствуются только велениями чувства, поддаваясь первому впечатлению'.

'О сильных мира сего лучше всего молчать. Говорить хорошо - почти всегда значит льстить, говорить дурно - опасно, пока они живы, и подло, когда они мертвы'.

Самое разумное - примириться с тем образом правления, при котором ты родился.

У подданных деспота нет родины. Мысль о ней вытеснена корыс-тью, честолюбием, раболепством.

'Министр или посол - это хамелеон. Он прячет свой истинный нрав и одевает нужную в данный момент личину. Все его замыслы, нравственные правила, политические хитрости служат одной зада-че - не даться в обман самому и обмануть других'.

Монарху не хватает лишь одного - радостей частной жизни.

Фаворит всегда одинок, у него нет ни привязанностей, ни друзей.

'Все процветает в стране, где никто не делает различия между ин-тересами государства и государя'.

В одном отношении люди постоянны: они злы, порочны, равно-душны к добродетели.

'Стоицизм - пустая игра ума, выдумка'. Человек в действитель-ности выходит из себя, отчаивается, надсаживается криком.

[599]

'Плуты склонны думать, что все остальные подобны им; они не вдаются в обман, но и сами не обманывают других подолгу'.

'Гербовая бумага - позор человечества: она изобретена, дабы на-поминать людям, что они дали обещания, и уличать их, когда они от-рицают это'.

'Жизнь - это то, что люди больше всего стремятся сохранить и меньше всего берегут'.

Нет такого изъяна или телесного несовершенства, которого не подметили бы дети, стоит им его обнаружить, как они берут верх над взрослыми и перестают с ними считаться.

'Люди живут слишком недолго, чтобы извлечь урок из собствен-ных ошибок'.

'Предвзятость низводит самого великого человека до уровня само-го ограниченного простолюдина'.

Здоровье и богатство, избавляя человека от горького опыта, дела-ют его равнодушным; люди же, сами удрученные горестями, гораздо сострадательнее к ближнему.

'Человек посредственного ума словно вырублен из одного куска: он постоянно серьезен, не умеет шутить'.

Высокие должности делают людей великих еще более великими, ничтожных - еще более ничтожными.

'Влюбленный старик - одно из величайших уродств в природе'.

'Найти тщеславного человека, считающего себя счастливым, так же трудно, как найти человека скромного, который считал бы себя чересчур несчастным'.

'Манерность жестов, речи и поведения нередко бывает следстви-ем праздности или равнодушия; большое чувство и серьезное дело возвращают человеку его естественный облик'.

'Великое удивляет нас, ничтожное отталкивает, а привычка 'при-миряет и с теми и с другими'.

'Звание комедианта считалось позорным у римлян и почетным у греков. Каково положение актеров у нас? Мы смотрим на них, как римляне, а обходимся с ними, как греки'.

'Языки - это всего лишь ключ, открывающий доступ к науке, но презрение к ним бросает тень и на нее'.

'Не следует судить о человеке по лицу - оно позволяет лишь строить предположения'.

'Человек, чей ум и способности всеми признаны, не кажется без-образным, даже если он уродлив - его уродства никто не замечает'.

[600]

'Человек самовлюбленный - это тот, в ком глупцы усматривают бездну достоинств. Это нечто среднее между глупцом и нахалом, в нем есть кое-что от того и от другого'.

'Словоохотливость - один из признаков ограниченности'.

Чем больше наши ближние похожи на нас, тем больше они нам нравятся.

'Льстец равно невысокого мнения и о себе, и о других'.

'Свобода - это не праздность, а возможность свободно распола-гать своим временем и выбирать себе род занятий'. Кто не умеет с толком употребить свое время, тот первый жалуется на его нехватку.

Любителю редкостей дорого не то, что добротно или прекрасно, а то, что необычно и диковинно и есть у него одного.

'Женщина, вошедшая в моду, похожа на тот безымянный синий цветок, который растет на нивах, глушит колосья, губит урожай и за-нимает место полезных злаков'.

'Разумный человек носит то, что советует ему портной; презирать моду так же неразумно, как слишком следовать ей'.

'Даже прекрасное перестает быть прекрасным, когда оно не-уместно'.

'За бракосочетание с прихожан берут больше, чем за крестины, а крестины стоят дороже, чем исповедь; таким образом, с таинств взи-мается налог, который как бы определяет их относительное достоин-ство'.

'Пытка - это удивительное изобретение, которое безотказно губит невиновного, если он слаб здоровьем, и спасает преступника, если он крепок и вынослив'.

'К распоряжениям, сделанным умирающими в завещаниях, люди относятся как к словам оракулов: каждый понимает и толкует их по-своему, согласно собственным желаниям и выгоде'.

'Люди никогда не доверяли врачам, и всегда пользовались их услу-гами'. Пока люди не перестанут умирать, врачей будут осыпать на-смешками и деньгами.

Шарлатаны обманывают тех, кто хочет быть обманут.

'Христианская проповедь превратилась ныне в спектакль', никто не вдумывается в смысл слова божьего, 'ибо проповедь стала прежде всего забавой, азартной игрой, где одни состязаются, а другие держат пари'.

'Ораторы в одном отношении похожи на военных: они идут на больший риск, чем люди других профессий, зато быстрее возвыша-ются'.

[601]

Как велико преимущество живого слова перед писаным.

Наслаждаясь здоровьем, люди сомневаются в существовании бо-га, равно как не видят греха в близости с особой легких нравов; сто-ит им заболеть, как они бросают наложницу и начинают верить в творца.

'Невозможность доказать, что бога нет, убеждает меня в том, что он есть'.

'Если исчезнет нужда в чем-либо, исчезнут искусства, науки, изо-бретения, механика'.

Заканчивает книгу Лабрюйер словами: 'Если читатель не одобрит эти 'Характеры', я буду удивлен; если одобрит, я все равно буду удивляться'.

Р. М. Кирсанова

Антуан Гамильтон (Antoine Hamilton) 1646-1720

Мемуары графа де Грамона (Mémoires de la vie du comte de Gramont) - Роман (1715)

В романизированной биографии своего родственника, шевалье де Гра-мона, автор рисует современные ему нравы французского дворянства и английского двора эпохи Реставрации.

Читатель знакомится с героем во время военных действий в Пье-монте, где он благодаря живому уму, чувству юмора и твердости духа сразу завоевывает всеобщую симпатию. 'Он искал веселья и дарил его всем'. Его другом становится некий Матта, 'образец искренности и честности', и они вместе задают отменные обеды, на которые со-бираются все офицеры полка. Однако деньги вскоре кончаются, и приятели ломают головы, как бы им пополнить свои средства. Вне-запно Грамон вспоминает о заядлом игроке, богатом графе Камеране. Друзья приглашают графа на ужин, а потом Грамон садится с ним играть. Граф проигрывает огромную сумму в долг, но на следующий день исправно платит, и к друзьям возвращается 'утраченное благо-получие'. Теперь до самого конца кампании к ним благоволит форту-на, и Грамон даже занимается благотворительностью: жертвует деньги на солдат, искалеченных в сражениях.

[603]

Стяжав славу на поле брани, шевалье де Грамон и Матта отправ-ляются в Турин, обуреваемые желанием стяжать лавры на любовном поприще. Друзья молоды, остроумны, сорят деньгами, и посему их весьма любезно принимают при дворе герцогини Савойской. И хотя Матта галантность туринского двора кажется чрезмерной, он во всем полагается на друга. Шевалье выбирает себе юную брюнетку мадему-азель де Сен-Жермен, а приятелю предлагает поухаживать за очаро-вательной блондинкой маркизой де Сенант. Муж маркизы столь груб и отвратителен, что 'его грешно было не обманывать'. Объявив о своей любви, оба искателя приключений тут же облачаются в цвета своих дам: Грамон в зеленый, а Матта в голубой. Матта, плохо знако-мый с ритуалом ухаживания, излишне крепко сжимает ручку очаро-вательной маркизы, чем вызывает гнев прелестницы. Впрочем, Матта этого не замечает и в приятной компании отправляется ужинать. На следующий день при дворе, куда Матта явился сразу после охоты, то есть без цветов своей дамы, происходит объяснение: дама упрекает его за дерзость - он чуть не оторвал ей руку! Маркизе вторит Гра-мон: как он осмелился явиться не в голубом! К этому времени шева-лье замечает, что госпояса де Сенант 'весьма благосклонно' относится и к нему самому, и решает на всякий случай не упускать и эту воз-можность, если вдруг потерпит неудачу с Сен-Жермен.

Маркизу де Сенант вполне устраивает нетерпеливый Матта, и в душе она уже давно согласна исполнить все его желания, однако тот никак не желает 'усыпить дракона', то есть ее мужа: слишком тот ему противен. Поняв, что Матта не намерен поступаться своими принципами, госпожа де Сенант перестает им интересоваться. В это же время шевалье де Грамон расстается со своей возлюбленной, ибо та наотрез отказалась преступать черту дозволенного, предпочитая прежде выйти замуж, а уж потом вкушать радости с другом сердца. Де Грамон и маркиза де Сенант составляют заговор, имеющий целью обмануть и мужа, и друга, дабы самим спокойно насладиться любо-вью. Для этого шевалье де Грамон, давно уже состоящий в приятель-ских отношениях с маркизом де Сенантом, ловко знакомит его с Матта. Де Сенант приглашает друзей на ужин, однако шевалье выго-варивает себе дозволение опоздать, и, пока Матта, в изобилии погло-щая яства, пытается отвечать на заумные вопросы Сенанта, Грамон спешит к маркизе. Однако проведавшая об этом мадемуазель де Сен-Жермен, желая позлить отвернувшегося от нее поклонника, также является к маркизе и в результате уводит ее из дому, так что разоча-рованному Грамону ничего не остается как отправиться ужинать к Сенанту. Однако шевалье не оставляет своего замысла, только теперь

[604]

для осуществления его он разыгрывает целый спектакль. Убедив всех, что Сенант и Матта поссорились, он, якобы желая предотвратить дуэль, уговаривает обоих приятелей провести день дома (маркиза просьба эта застала в его загородном поместье), а сам мчится к неж-ной госпоже де Сенант, которая принимает его так, 'что он в пол-ной мере познал ее благодарность'.

Вернувшись во Францию, шевалье де Грамон блистательно под-тверждает свою репутацию: он ловок в игре, деятелен и неутомим в любви, опасный соперник в сердечных делах, неистощим на выдумки, невозмутим в победах и поражениях. Будучи человеком неглупым, де Грамон попадает за карточный стол к кардиналу Мазарини и быстро замечает, что его преосвященство жульничает. Используя 'отпущен-ные ему природой таланты', шевалье начинает не только защищать-ся, но и нападать. Так что в тех случаях, когда кардинал и шевалье стараются перехитрить друг друга, преимущество остается на стороне шевалье. Де Грамон прекрасно справляется с разнообразными пору-чениями. Однажды маршал Тюренн, разгромив испанцев и сняв осаду с Арраса, направляет де Грамона гонцом к королевскому двору. Ловкий и отважный шевалье обходит всех прочих курьеров, стремя-щихся первыми доставить радостную весть, и получает награду: поце-луй королевы. Король также ласково обходится с посланцем. И только кардинал смотрит кисло: его недруг, принц Конде, на чью ги-бель в сражении он весьма надеялся, жив и здоров. Выйдя из кабине-та, шевалье в присутствии многочисленных придворных отпускает едкую шутку в адрес Мазарини. Разумеется, осведомители доносят об этом кардиналу. Но 'не самый мстительный из министров' перчатку не принимает, а, напротив, в тот же вечер приглашает шевалье на ужин и на игру, заверив, что 'ставки за них сделает королева'.

Вскоре молодой Людовик женится, и в королевстве все меняется. 'Французы боготворят своего короля'. Король же, занимаясь делами государства, не забывает и о любовных увлечениях. Достаточно его величеству бросить взор на придворную красавицу, как он тут же на-ходит отклик в ее сердце, а воздыхатели смиренно покидают счастли-вицу. Шевалье де Грамон, восхищенный усердием государя в делах правления, тем не менее дерзает посягнуть на одну из фрейлин, некую мадемуазель Ламотт-Уданкур, имеющую счастье понравиться королю. Фрейлина, предпочитая любовь короля, жалуется Людовику на назойливость де Грамона. Тотчас шевалье закрывают доступ ко двору, и тот, понимая, что во Франции ему в ближайшее время де-лать нечего, отбывает в Англию.

[605]

Англия в эту пору ликует по случаю восстановления монархии. Карл II, чьи юные годы прошли в изгнании, преисполнен благородст-ва, равно как и его немногочисленные приверженцы из числа тех, кто разделил с ним его участь. Двор его, блистательный и изыскан-ный, поражает даже Грамона, привыкшего к великолепию француз-ского двора. Нет при английском дворе и недостатка в оча-ровательных дамах, однако всем им далеко до истинных жемчу-жин - мадемуазель Гамильтон и мадемуазель Стьюарт. Шевалье де Грамон быстро делается всеобщим любимцем: в отличие от многих французов, он не отказывается от местных кушаний и легко пере-нимает английские манеры. Пришедшись по душе Карлу, он допус-кается к королевским развлечениям. Играет шевалье редко, но по-крупному, хотя, несмотря на уговоры друзей, не старается преум-ножить игрой свое состояние. Не забывает шевалье и о любовных приключениях, ухаживая за несколькими красавицами сразу. Но стоит ему познакомиться с мадемуазель Гамильтон, как он тотчас за-бывает прочие свои увлечения. Некоторое время де Грамон даже пребывает в растерянности: в случае с мадемуазель Гамильтон не по-могают ни обычные подарки, ни привычные для него приемы завое-вания сердец придворных кокеток; эта девушка заслуживает только искренней и серьезной привязанности. В ней совершенно все: красо-та, ум, манеры. Чувства ее отличаются необычайным благородством, и чем больше шевалье убеждается в ее достоинствах, тем больше стремится ей понравиться.

Тем временем на придворном небосклоне восходит звезда мадему-азель Стьюарт. Она постепенно вытесняет из сердца короля каприз-ную и чувственную графиню Каслмейн, которая, будучи совершенно уверенной, что власть ее над королем безгранична, заботится прежде всего об удовлетворении собственных прихотей. Леди Каслмейн начи-нает посещать представления знаменитого канатоходца Джекоба Холла, чей талант и сила восхищают публику, и особенно женскую ее часть. Проносится слух, что канатоходец не обманул ожиданий гра-фини. Пока же злые языки судачат о Каслмейн, король все больше привязывается к Стьюарт. Впоследствии графиня Каслмейн вышла замуж за лорда Ричмонда.

Шевалье де Грамон не пропускает ни одного увеселения, где быва-ет мадемуазель Гамильтон. Однажды, желая блеснуть на королевском балу, он приказывает своему камердинеру доставить ему из Парижа самый модный камзол. Камердинер, изрядно потрепанный, возвра-щается накануне бала с пустыми руками и утверждает, что костюм утонул в зыбучих песках английского побережья. Шевалье является на

[606]

бал в старом камзоле и в оправдание рассказывает эту историю. Ко-роль хохочет до упаду. Впоследствии обман камердинера раскрывает-ся: крепко выпив, он продал костюм хозяина за баснословную цену какому-то провинциалу-англичанину.

Роман шевалье с мадемуазель де Грамон складывается удачно. Нельзя сказать, что у него нет соперников, однако, зная цену их до-стоинствам и одновременно уму мадемуазель Гамильтон, он беспоко-ится только о том, как бы понравиться своей возлюбленной. Друзья остерегают шевалье: мадемуазель Гамильтон не из тех, кого можно соблазнить, значит, речь пойдет о браке. Но положение шевалье, равно как и его состояние, весьма скромно. Девушка же уже отвер-гла немало блестящих партий, да и семейство ее весьма придирчиво. Но шевалье уверен в себе: он женится на избраннице своего сердца, помирится с королем, тот сделает его жену статс-дамой, а 'с божьей помощью' он увеличит и свое состояние. 'И держу пари, все будет так, как я сказал'. Сразу скажем, что он оказался прав.

Е. В. Морозова

Франсуа Салиньяк де Ла Мот-Фенелон (François de Salignac de la Mothe Fénelon) 1651-1715

Приключения Телемака (Les aventures de Télémaque, fils d'Ulysse) - Роман (1699)

Воспитатель наследника престола герцога Бургундского, внука короля Людовика XIV, Фенелон написал для своего малолетнего ученика философско-утопический роман 'Приключения Телемака' о том, каким должен быть настоящий государь и как надо управлять народом и го-сударством.

Действие романа происходит в античные времена. Телемак от-правляется на поиски своего отца Улисса (Одиссея), не вернувшегося домой после победы греков над троянцами. Во время своих странст-вий Телемак и его наставник Ментор выброшены бурей на остров нимфы Калипсо, у которой когда-то гостил улисс. Та предлагает Те-лемаку остаться у нее и обрести бессмертие. Он отказывается. Чтобы задержать его, Калипсо просит рассказать о его странствиях. Телемак начинает рассказ о том, как он побывал в разных странах и видел разные царства и царей, и о том, каким должен быть мудрый госу-дарь, чтобы умно править народом и не употреблять власть во зло себе и другим.

Телемак рассказывает о Египте, где царствует Сезострис, мудрый

[608]

государь, который любит народ, как детей своих. Все рады повино-ваться ему, отдать за него жизнь, у всех одна мысль - 'не освобо-диться от его власти, но быть вечно под его властью'. Сезострис ежедневно принимает жалобы подданных и вершит суд, но делает это с терпением, разумом и правотой. Такой царь не боится своих подданных. Однако даже самые мудрые государи подвержены опас-ностям, ибо 'коварство и алчность всегда у подножия трона'. Злые и хитрые царедворцы готовы угождать государю ради своей выгоды, и горе царю, если он становится 'игралищем злого коварства', если не гонит 'от себя лести и не любит тех, кто смелым голосом говорит ему правду'. По наговору одного из таких царедворцев Телемака по-сылают вместе с рабами пасти стада коров.

После смерти Сезостриса Телемак на финикийском корабле при-плывает в Финикию, где царствует Пигмалион. Это жадный и завис-тливый правитель, от которого нет пользы ни народу, ни государству. От скупости он недоверчив, подозрителен и кровожаден, гонит бога-тых, бедных боится, все его ненавидят. Насильственная смерть грозит ему и в его 'непроникаемых чертогах', и посреди всех его телохра-нителей. 'Добрый Сезострис, напротив того, - рассуждает Теле-мак, - посреди бесчисленного народа был в безопасности, как отец в доме в кругу любезного семейства'.

После многих приключений Телемак оказывается на острове Крит и узнает от своего наставника Ментора, какие законы установил там царь Минос. Дети приучаются к образу жизни простой и деятельной. Три порока - неблагодарность, притворство и сребролюбие, - в иных местах терпимые, на Крите наказываются. Пышность и рос-кошь неизвестны, все трудятся, но никто 'не алчет обогащения'. За-прещены 'драгоценные утвари, великолепные одеяния, позлащенные дома, роскошные пиршества'. Великолепное зодчество не изгнано, но 'предоставлено для храмов, Богам посвящаемых'. Люди же не смеют сооружать себе дома, подобные жилищам бессмертных.

Царь имеет здесь полную власть над подданными, но и сам 'под законом'. Власть его неограничена во всем, что направлено на благо народа, но руки связаны, когда на зло обращаются. Законы требуют, чтобы государева мудрость и кротость способствовали благоденствию многих, а не наоборот - чтобы тысячи 'питали гордость и роскошь одного, сами пресмыкаясь в бедности и рабстве'. Царь первый обя-зан 'предшествовать собственным примером в строгой умеренности, в презрении роскоши, пышности, тщеславия. Отличаться он должен не блеском богатства и не прохладами неги, а мудростью, доблестью, славой. Извне он обязан быть защитником царства, предводителем

[609]

рати; внутри - судьей народа и утверждать его счастье, просвещать умы, направлять нравы. Боги вручают ему жезл правления не для него, а для народа: народу принадлежит все его время, все труды, вся любовь его сердца, и он достоин державы только по мере забвения самого себя, по мере жертвы собою общему благу'.

Критяне выбирают царя из самых умных и достойных, и Телемак становится одним из претендентов на трон. Мудрецы задают ему во-прос: кто несчастнее всех? Он отвечает, что несчастнее всех государь, усыпленный в мнимом благополучии, между тем как народ стонет под его игом. 'В ослеплении он сугубо несчастлив: не зная болезни, не может и излечиться... Истина не доходит до него сквозь толпу лас-кателей'. Телемака выбирают царем, но он отказывается и говорит: 'Надлежит вам избрать в цари не того, кто судит лучше других о за-конах, но того, кто исполняет их... Изберите себе мужа, у которого законы были бы начертаны в сердце, которого вся жизнь была бы ис-полнением закона'.

Телемаку и его наставнику удается бежать от нимфы Калипсо. Они встречаются в море с финикийцами. И узнают от них об удиви-тельной стране Бетике. Считается, что там 'остались еще все прият-ности золотого века': климат теплый, золота и серебра вдоволь, урожай собирают два раза в год. Денег у того народа нет, они ни с кем не торгуют. Из золота и серебра делают плуги и другие орудия труда. Нет дворцов и всякой роскоши, ибо это, как там считается, мешает жить. У жителей Бетики нет собственности - 'не деля между собой земли, они живут совокупно', нет у них ни воровства, ни зависти. Все имущество общее и всего вдоволь. Главное - возде-лывать землю, ибо она приносит 'неложное богатство, верную пищу'. Они считают неразумием искать в поте лица под землей в рудниках золото и серебро, так как это 'не может ни составить счас-тья, ни удовлетворить никакой истинной нужды'.

Начальник финикийского корабля обещает высадить Телемака на его родной Итаке, но кормчий сбивается с пути, и корабль заходит в город Салент, где правит царь Идоменей. Он совершил много оши-бок во время своего правления - не заботясь о народе, строил рос-кошные дворцы. На его примере Ментор поучает Телемака, как нужно править страной, и говорит, что долговременный и прочный мир, а также 'земледелие и установление мудрых законов' должны быть первым долгом правителя. А властолюбие и тщеславие могут привести царя на край бездны. 'Власть - жестокое испытание' для дарований, говорит Ментор, 'она обнажает все слабости в полной их мере', ведь 'верховный сан подобен стеклу, увеличивающему предме-

[610]

ты. Пороки в глазах наших возрастают на той высокой ступени, где и малые дела влекут за собой важные последствия'. Нет государей без недостатков, поэтому надлежит 'извинять государей и сожалеть о их доле'. Однако слабости царей теряются во множестве великих добро-детелей, если они есть у правителей.

По совету Ментора Идоменей разделяет всех свободных людей на семь 'состояний' и каждому присваивает соответствующую одежду и недорогие знаки отличия. Таким образом искореняется пагубная страсть к роскоши. Соответственно и пища учреждена умеренная, ибо позорно предаваться чревоугодию. Рабы же ходят в одинаковой серой одежде. Также запрещена 'томная и любострастная музыка' и буйные празднества в честь Вакха, которые 'затмевают рассудок не хуже вина, заключаются бесстыдством и исступлением'. Музыка раз-решена только для прославления Богов и героев, ваяние же и живо-пись, в которых не должно быть ничего низкого, служат про-славлению памяти великих мужей и деяний.

Кроме того, Ментор учит Идоменея тому, что 'вино никогда не должно быть обыкновенным, общим напитком', что надо 'истребить виноградные лозы, когда они слишком размножатся', ибо вино - источник многих зол. Оно должно сохраняться как лекарство или 'как редкость для торжественных дней и жертвоприношений'.

Телемак между тем после многих приключений и подвигов, в ко-торых ему помогала богиня Минерва, заключает по сновидениям, что отец его скончался. Телемак сходит в царство мертвых Тартар. Там он видит многих грешников: жестоких царей, жен, убивших мужей, предателей, лжецов, 'ласкателей, возносивших хвалу пороку, злост-ных клеветников, поносивших добродетель'. Все они предстают перед царем Миносом, который после смерти стал судьей в царстве теней. Он определяет им наказание. Так, например, цари, осужден-ные за злоупотребление властью, смотрят в зеркало, где видят все ужасы своих пороков. Многие цари страдают не за содеянное зло, а за упущенное добро, за доверие людям злым и коварным, за зло, их именем содеянное.

Потом Телемак проходит по Елисейским полям, где добрые цари и герои наслаждаются блаженством. Там он встречает своего прадеда Арцезия, который сообщает Телемаку, что улисс жив и скоро вер-нется в Итаку. Арцезий напоминает Телемаку, что жизнь быстротеч-на и надо думать о будущем - готовить для себя место 'в счастливой стране покоя', следуя по пути добродетели. Арцезий по-казывает Телемаку мудрых царей, от них легким облаком отделены герои, так как они 'прияли меньшую славу': награда за мужество и

[611]

ратные подвиги все же не может сравниться с воздаянием 'за муд-рое, правосудное и благотворное царствование'.

Среди царей Телемак видит Цекропса, египтянина, первого царя в Афинах - городе, посвященном богине мудрости и названном ее именем. Из Египта, откуда в Грецию пришли науки, Цекропс принес в Аттику полезные законы, укротил нравы, был человеколюбив, оста-вил 'народ в изобилии, а семейство свое в скудости и не хотел пере-дать детям власти, считая других того достойными'.

Триптолем, другой греческий царь, удостоенный блаженства за то, что научил греков искусству возделывать землю, пахать ее и удобрять, укрепив свое царство. Так же должен поступать и Телемак, по мне-нию Арцезия, когда он будет царствовать, - обращать народ к зем-леделию, не терпеть людей праздных.

Телемак покидает царство Плутона и после новых приключений встречает на неизвестном острове своего отца Улисса, но не узнает его. Телемаку является богиня Минерва и говорит, что он теперь до-стоин идти по стопам своего отца и мудро управлять царством. Она дает Телемаку наставления: 'Когда будешь на престоле, стремись к той только славе, чтобы восстановить золотой век в своем царстве... Люби народ свой и ничего не щади, чтобы быть взаимно любимым... Не забывай, что царь на престоле не для своей собственной славы, а для блага народа... Бойся Богов, Телемак! Страх Божий - величай-шее сокровище сердца человеческого. Придет к тебе с ним и спра-ведливость, и мир душевный, и радость, и удовольствия чистые, и счастливый избыток, и непомрачимая слава'.

Телемак возвращается в Итаку и находит там отца.

А. П. Шишкин

Жан Мелье (Jean Meslier) 1664-1729

Завещание (Le Testament) - Трактат (1729, полностью опубл. 1864)

В предисловии автор сообщает, что при жизни не мог открыто вы-сказать свои мысли о способах управления людьми и об их религиях, поскольку это было бы сопряжено с очень опасными и прискорбны-ми последствиями. Цель настоящего труда - разоблачить те нелепые заблуждения, среди которых все имели несчастье родиться и жить - самому же автору приходилось поддерживать их. Эта неприятная обязанность не доставляла ему никакого удовольствия - как могли заметить его друзья, он исполнял ее с великим отвращением и до-вольно небрежно.

С юного возраста автор видел заблуждения и злоупотребления, от которых идет все зло на свете, а с годами еще больше убедился в сле-поте и злобе людей, в бессмысленности их суеверий, в несправедли-вости их способа управления. Проникнув в тайны хитрой политики честолюбцев, стремящихся к власти и почету, автор легко разгадал источник и происхождение суеверий и дурного управления - кроме того, ему стало понятно, отчего люди, считающиеся умными и обра-зованными, не возражают против подобного возмутительного поряд-ка вещей.

[613]

Источник всех зол и всех обманов - в тонкой политике тех, кто стремится властвовать над своими ближними или желает приобрести суетную славу святости. Эти люди не только искусно пользуются на-силием, но и прибегают ко всякого рода хитростям, чтобы одурма-нить народ. Злоупотребляя слабостью и легковерием темной и беспомощной народной массы, они без труда заставляют ее верить в то, что выгодно им самим, а затем благоговейно принимать тирани-ческие законы. Хотя на первый взгляд религия и политика противо-положны и противоречивы по своим принципам, они неплохо уживаются друг с другом, как только заключат между собой союз и дружбу: их можно сравнить с двумя ворами-карманниками, работаю-щими на пару. Религия поддерживает даже самое дурное правитель-ство, а правительство в свою очередь поддерживает даже самую глупую религию.

Всякий культ и поклонение богам есть заблуждение, злоупотребле-ние, иллюзия, обман и шарлатанство. Все декреты и постановления, издаваемые именем и властью бога или богов, являются измышлени-ем человека - точно так же, как великолепные празднества, жер-твоприношения и прочие действия религиозного характера, совершаемые в честь идолов или богов. Все это было выдумано хит-рыми и тонкими политиками, использовано и умножено лжепроро-ками и шарлатанами, слепо принято на веру глупцами и невеждами, закреплено законами государей и сильных мира сего. Истинность всего вышесказанного будет доказана с помощью ясных и вразуми-тельных доводов на основании восьми доказательств тщетности и ложности всех религий.

Доказательство первое основано на том, что все религии являются измышлением человека. Невозможно допустить их божественное происхождение, ибо все они противоречат одна другой и сами друг друга осуждают. Следовательно, эти различные религии не могут быть истинными и проистекать из якобы божественного начала истины. Именно поэтому римско-католические приверженцы Христа убежде-ны, что имеется лишь одна истинная религия - их собственная. Они считают основным положением своего учения и своей веры следую-щее: существуют только один господь, одна вера, одно крещение, одна церковь, а именно апостольская римско-католическая церковь, вне которой, как они утверждают, нет спасения. Отсюда с очевиднос-тью можно вывести заключение, что все прочие религии сотворены человеком. Говорят, что первым выдумал этих мнимых богов некий Нин, сын первого царя ассириян, и случилось это примерно ко вре-мени рождения Исаака или, по летосчислению евреев, в 2001 г. от

[614]

сотворения мира. Говорят, что после смерти своего отца Нин поста-вил ему кумир (получивший вскоре после этого имя Юпитера), и потребовал, чтобы все поклонялись этому идолу, как богу - таким образом и произошли все виды идолопоклонства, распространившие-ся затем на земле.

Доказательство второе исходит из того, что в основе всех религий лежит слепая вера - источник заблуждений, иллюзий и обмана. Никто из христопоклонников не может доказать с помощью ясных, надежных и убедительных доводов, что его религия действительно богом установленная религия. Вот почему они уже много веков спо-рят между собой по этому вопросу и даже преследуют друг друга огнем и мечом, защищая каждый свои верования. Разоблачение лжи-вой христианской религии будет одновременно приговором и всем прочим вздорным религиям. Истинные христиане считают, что вера есть начало и основа спасения. Однако эта безумная вера всегда слепа и является пагубным источником смут и вечных расколов среди людей. Каждый стоит за свою религию и ее священные тайны не по соображениям разума, а из упорства - нет такого зверства, к кото-рому не прибегали бы люди под прекрасным и благовидным пред-логом защиты воображаемой истины своей религии. Но нельзя поверить, чтобы всемогущий, всеблагий и премудрый бог, которого христопоклонники сами называют богом любви, мира, милосердия, утешения и прочее, пожелал основать религию на столь роковом и пагубном источнике смут и вечных распрей - слепая вера в тысячу и тысячу раз пагубнее, чем брошенное богиней раздора на свадьбе Пелея и Фетиды золотое яблоко, которое стало затем причиной гибе-ли града и царства Трои.

Доказательство третье выводится из ложности видений и божест-венных откровений. Если бы в нынешние времена человек вздумал похвалиться чем-нибудь подобным, его сочли бы за полоумного фана-тика. Где видимость божества в этих аляповатых сновидениях и пус-тых обманах воображения? Представьте себе такой пример: несколько иностранцев, например немцев или швейцарцев, придут во Францию и, повидав самые прекрасные провинции королевства, объ-явят, что бог явился им в их стране, велел им отправиться во Фран-цию и обещал отдать им и их потомкам все прекрасные земли и вотчины от Роны и Рейна до океана, обещал им заключить вечный союз с ними и их потомками, благословить в них все народы земли, а в знак своего союза с ними велел им обрезать себя и всех младенцев мужского пола, родившихся у них и у их потомства. Найдется ли че-ловек, который не станет смеяться над этим вздором и не сочтет

[615]

этих иностранцев помешанными? Но россказни якобы святых пат-риархов Авраама, Исаака, и Иакова заслуживают не более серьезного отношения, чем эти вышеупомянутые бредни. И если бы три почтен-ных патриарха поведали о своих видениях в наши дни, то преврати-лись бы во всеобщее посмешище. Впрочем, эти мнимые откровения изобличают сами себя, ибо даны только в пользу отдельных лиц и одного народа. Нельзя поверить, чтобы бог, предполагаемый беско-нечно благим, совершенным и справедливым, совершил столь возму-тительную несправедливость по отношению к другим лицам и народам. Лживые заветы изобличают себя и в трех других отношени-ях: 1) пошлым, позорным и смешным знаком мнимого союза бога с людьми; 2) жестоким обычаем кровавых закланий невинных живот-ных и варварским повелением бога Аврааму принести ему в жертву своего собственного сына; 3) явным неисполнением прекрасных и щедрых обещаний, которые бог, по словам Моисея, надавал трем на-званным патриархам. Ибо еврейский народ никогда не был много-численным - напротив, заметно уступал по численности другим народам. А остатки этой жалкой нации в настоящее время считаются самым ничтожным и презренным народом в мире, не имеющим нигде своей территории и своего государства. Не владеют евреи даже той страной, которая, как они утверждают, обещана и дана им богом на вечные времена. Все это с очевидностью доказывает, что так назы-ваемые священные книги не были внушены богом.

Доказательство четвертое вытекает из ложности мнимых обетова-нии и пророчеств. Христопоклонники утверждают, что только бог может с достоверностью предвидеть и предсказывать будущее задолго до его наступления. Они уверяют также, что будущее было возвещено пророками. Что же представляли собой эти божьи человеки, говорив-шие якобы по наитию святого духа? То были либо подверженные галлюцинациям фанатики, либо обманщики, которые прикидывались пророками, чтобы легче водить за нос темных и простых людей. Есть подлинная примета для распознания лжепророков: каждый пророк, предсказания которого не сбываются, а, напротив, оказываются лож-ными, не является настоящим пророком. Например, знаменитый Моисей обещал и пророчествовал своему народу от имени бога, что он будет особо избранным от бога, что бог освятит и благословит его превыше всех народов земли и даст ему в вечное владение страну ха-наанскую и соседние области - все эти прекрасные и заманчивые обещания оказались ложными. То же самое можно сказать о велере-чивых пророчествах царя Давида, Исайи, Иеремии, Иезекииля, Да-ниила, Амоса, Захарии и всех прочих.

[616]

Доказательство пятое: религия, которая допускает, одобряет и даже разрешает в своем учении и морали заблуждения, не может быть божественным установлением. Христианская же религия и в особенности римская ее секта допускает, одобряет и разрешает пять заблуждений: 1) она учит, что существует только один бог, и одно-временно обязывает верить, что существуют три божественных лица, из которых каждое есть истинный бог, причем этот тройственный и единый бог не имеет ни тела, ни формы, ни какого бы то ни было образа; 2) она приписывает божественность Иисусу Христу - смерт-ному человеку, который даже в изображении евангелистов и учени-ков был всего лишь жалким фанатиком, бесноватым соблазнителем и злополучным висельником; 3) она приказывает почитать в качестве бога и спасителя миниатюрные идолы из теста, которые выпекаются между двух железных листов, освящаются и вкушаются повседневно; 4) она провозглашает, что бог создал Адама и Еву в состоянии телес-ного и душевного совершенства, но затем изгнал обоих из рая и обрек всем жизненным невзгодам, а также вечному проклятию со всем их потомством; 5) наконец, она под страхом вечного проклятия обязывает верить, что бог сжалился над людьми и послал им спасите-ля, который добровольно принял постыдную смерть на кресте, дабы искупить их грехи и пролитием крови своей дать удовлетворение правосудию бога-отца, глубоко оскорбленного непослушанием перво-го человека.

Доказательство шестое: религия, которая терпит и одобряет зло-употребления, противные справедливости и хорошему управлению, поощряя даже тиранию сильных мира во вред народу, не может быть истинной и действительно богоустановленной, ибо божествен-ные законы и установления должны быть справедливыми и беспри-страстными. Христианская религия терпит и поощряет не менее пяти или шести подобных злоупотреблений: 1) она освящает огром-ное неравенство между различными состояниями и положением людей, когда одни рождаются лишь для того, чтобы деспотически властвовать и вечно пользоваться всеми удовольствиями жизни, а дру-гие обречены быть нищими, несчастными и презренными рабами; 2) она допускает существование целых категорий людей, которые не приносят действительной пользы миру и служат только в тягость на-роду - эта бесчисленная армия епископов, аббатов, капелланов и монахов наживает огромные богатства, вырывая из рук честных тру-жеников заработанное ими в поте лица; 3) она мирится с неправед-ным присвоением в частную собственность благ и богатств земли, которыми все люди должны были бы владеть сообща и пользоваться

[617]

на одинаковом положении; 4) она оправдывает неосновательные, возмутительные и оскорбительные различия между семьями - в ре-зультате люди с более высоким положением желают использовать это преимущество и воображают, что имеют большую цену, чем все про-чие; 5) она устанавливает нерасторжимость брака до смерти одного из супругов, отчего получается бесконечное множество неудачных браков, в которых мужья чувствуют себя несчастными мучениками с дурными женами или же жены чувствуют себя несчастными мучени-цами с дурными мужьями; 6) наконец, христианская религия освя-щает и поддерживает самое страшное заблуждение, которое делает большинство людей окончательно несчастными на всю жизнь - речь идет о почти повсеместной тирании великих мира сего. Государи и их первые министры поставили себе главным правилом доводить на-роды до истощения, делать их нищими и жалкими, чтобы привести к большей покорности и отнять у них всякую возможность предприни-мать что-нибудь против власти. В особо тяжком положении находит-ся народ Франции, ибо последние ее короли зашли дальше всех прочих в утверждении своей абсолютной власти и довели подданных до самой крайней степени бедности. Никто не пролил столько крови, не был виновником убийства стольких людей, не заставлял вдов и сирот пролить столько слез, не разорил и не опустошил столько горо-дов и провинций, как покойный король Людовик XIV, прозванный Великим не за какие-либо похвальные или достославные деяния, ко-торых он никогда не совершал, а за великие несправедливости, захва-ты, хищения, опустошения, разорение и избиение людей, проис-ходившие по его вине повсюду - как на суше, так и на море.

Доказательство седьмое исходит из ложности самого представле-ния людей о мнимом существовании бога. Из положений современ-ной метафизики, физики и морали с полной очевидностью явствует, что нет никакого верховного существа, поэтому люди совершенно не-правильно и ложно пользуются именем и авторитетом бога для уста-новления и защиты заблуждений своей религии, равно как и для поддержания тиранического господства своих царей. Совершенно ясно, откуда проистекает первоначальная вера в богов. В истории о мнимом сотворении мира определенно указывается, что бог евреев и христиан разговаривал, рассуждал, ходил и прогуливался по саду ни дать ни взять как самый обыкновенный человек - там же сказано, что бог создал Адама по образу и подобию своему. Стало быть, весь-ма вероятно, что мнимый бог был хитрецом, которому захотелось по-смеяться над простодушием и неотесанностью своего товарища - Адам же, судя по всему, был редким разиней и дураком, поэтому так

[618]

легко поддался уговорам своей жены и лукавым обольщениям змея. В отличие от мнимого бога, материя бесспорно существует, ибо она встречается повсюду, находится во всем, каждый может видеть и ощущать ее. В чем же тогда непостижимая тайна творения? Чем больше вдумываешься в различные свойства, какими приходится на-делять предполагаемое высшее существо, тем более запутываешься в лабиринте явных противоречий. Совсем иначе обстоит дело с систе-мой естественного образования вещей из самой материи, поэтому го-раздо проще признать ее самое первопричиной всего, что существует. Нет такой силы, которая создавала бы нечто из ничего - это означа-ет, что время, место, пространство, протяжение и даже сама материя не могли быть сотворены мнимым богом.

Доказательство восьмое вытекает из ложности представлений о бессмертии души. Если бы душа, как утверждают христопоклонники, была чисто духовной, у нее не было бы ни тела, ни частей, ни формы, ни облика, ни протяжения - следовательно, она не представляла бы собой ничего реального, ничего субстанционального. Однако душа, одушевляя тело, сообщает ему силу и движение, поэтому она должна иметь тело и протяжение, ибо суть бытия в этом и заключается. Если же спросить, что становится с этой подвижной и тонкой материей в момент смерти, можно без колебаний сказать, что она моментально рассеивается и растворяется в воздухе, как легкий пар и легкий выдох - приблизительно так же, как пламя свечи угасает само собой за истощением того горючего материала, которым оно питается. Есть и еще одно весьма осязательное доказательство материальности и смертности человеческой души: она крепнет и слабеет по мере того, как крепнет и слабеет тело человека - если бы она была бессмерт-ной субстанцией, ее сила и мощь не зависели бы от строения и со-стояния тела.

Девятым и последним своим доказательством автор считает согла-сованность восьми предыдущих: по его словам, ни один довод и ни одно рассуждение не уничтожают и не опровергают друг друга - на-против, поддерживают и подтверждают друг друга. Это верный при-знак, что все они опираются на твердое и прочное основание самой истины, так как заблуждение в таком вопросе не могло бы находить себе подтверждения в полном согласии столь сильных и неотразимых доводов.

Обращаясь в заключение ко всем народам земли, автор призывает людей забыть распри, объединиться и восстать против общих вра-гов - тирании и суеверий. Даже в одной из мнимо святых книг ска-зано, что бог свергнет гордых князей с трона и посадит смиренных

[619]

на их место. Если лишить спесивых тунеядцев обильного питательно-го сока, доставляемого трудами и усилиями народа, они иссохнут, как засыхают травы и растения, корни которых лишены возможности впитывать соки земли. Равным образом, нужно избавиться от пустых обрядов ложных религий. Есть лишь одна-единсгвенная истинная ре-лигия - это религия мудрости и чистоты нравов, честности и бла-гопристойности, сердечной искренности и благородства души, решимости окончательно уничтожить тиранию и суеверный культ богов, стремления поддерживать повсюду справедливость и охранять народную свободу, добросовестного труда и благоустроенной жизни всех сообща, взаимной любви друг к другу и нерушимого сохранения мира. Люди обретут счастье, следуя правилам, основам и заповедям этой религии. Они останутся жалкими и несчастными рабами до тех пор, пока будут терпеть господство тиранов и злоупотребления от за-блуждений.

Е. Д. Мурашкинцева

Ален Рене Лесаж (Alain René Lesage) 1668-1747

Хромой бес (Le Diable boiteux) - Роман (1707)

'Вам известно, что вы спите со вчерашнего утра?' - входя в комна-ту к студенту дону Клеофасу, спросил один из его приятелей.

Клеофас открыл глаза, и первой его мыслью было, что поразитель-ные приключения, которые он пережил прошедшей ночью, не более чем сон. Однако очень скоро он убедился, что случившееся с ним - реальность, и он действительно провел несколько самых необыкно-венных в своей жизни часов в компании Хромого беса.

Знакомство же их произошло следующим образом. Во время сви-дания с подружкой дон Клеофас оказался застигнутым четырьмя го-ловорезами. Они грозились убить его, если он не женится на даме, с которой его застали. Однако у студента не было ни малейшего наме-рения вступать в брак с данной красоткой, и он лишь проводил с ней время к взаимному удовольствию. Он храбро защищался, однако, когда у него выбили из рук шпагу, вынужден был бежать прямо по крышам домов. В темноте он заметил свет, направился туда и, про-скользнув в слуховое окошко, спрятался в чьей-то комнатушке на чердаке. Когда он огляделся, то обнаружил, что скорее всего находит-ся в лаборатории какого-то астролога, - об этом говорила висящая

[621]

медная лампа, книга и бумаги на столе, а также компас, глобус, колбы и квадранты.

В эту минуту студент услышал протяжный вздох, вскоре повто-рившийся. Выяснилось, что в одной из колб заключен некий дух, точ-нее бес, как тот сам разъяснил изумленному Клеофасу. Бес рассказал, что ученый чародей силой своей магии уже полгода держит его вза-перти, и попросил о помощи. На вопрос Клеофаса, к какой катего-рии чертей он принадлежит, последовал гордый ответ: 'Я устраиваю забавные браки - соединяю старикашек с несовершеннолетними, господ - со служанками, бесприданниц - с нежными любовника-ми, у которых нет ни гроша за душой. Это я ввел в мир роскошь, распутство, азартные игры и химию. Я изобретатель каруселей, тан-цев, музыки, комедии и всех новейших французских мод. Словом, я Асмодей, по прозванию Хромой бес'.

Храбрый юноша, пораженный подобной встречей, отнесся к ново-му знакомому со всей почтительностью и вскоре выпустил его из склянки. Перед ним предстал хромой уродец в тюрбане с перьями и в одежде из белого атласа. Плащ его был расписан многочисленными фривольными сценами, воспроизводя то, что делается на свете по внушению Асмодея.

Благодарный своему спасителю, бес увлек его за собой из тесной комнаты, и вскоре они оказались на вершине башни, откуда откры-вался вид на весь Мадрид. Асмодей пояснил своему спутнику, что на-мерен показать ему, что делается в городе, и что силою дьявольского могущества он поднимет все крыши. Действительно, одним движени-ем руки бес словно снес крыши со всех домов, и, несмотря на ноч-ную мглу, студенту предстало все, что происходило внутри домов и дворцов. Бессчетное количество картин жизни открылось ему, а его проводник пояснял детали или обращал его внимание на наиболее удивительные примеры человеческих историй. Ослепительная по своей пестроте картина нравов и страстей, которую наблюдал студент этой ночью, сделала его мудрее и опытнее на тысячу лет. Ему откры-лись сокровенные пружины, которыми определялись повороты судеб, тайные пороки, запретные влечения, скрытые побуждения. Самые интимные подробности, самые потаенные мысли предстали перед Клеофасом как на ладони с помощью его гида. Насмешливый, скеп-тичный и в то же время снисходительный к человеческим слабостям, бес оказался прекрасным комментатором к сценам огромной челове-ческой комедии, которую он показывал юноше в эту ночь.

А начал он с того, что отомстил той самой донье, у которой сту-

[622]

дент был так внезапно настигнут бандитами. Асмодей заверил Клео-фаса, что красавица сама подстроила это нападение, так как задумала женить студента на себе. Клеофас увидел, что теперь плутовка сидит за столом вместе с теми самыми типами, которые гнались за ним и которых она сама припрятала в своем доме, и поедает вместе с ними присланное им богатое угощение. Возмущению его не было предела, однако вскоре его ярость сменилась смехом. Асмодей внушил пирую-щим отвращение друг к другу, между ними завязалась кровавая пота-совка, соседи вызвали полицию, и вот уже двое уцелевших драчунов вместе с хозяйкой дома оказались за решеткой...

Это один из многих примеров того, как за мнимой благопристой-ностью обнажалась в ту ночь отталкивающая житейская правда, как слетал покров лицемерия с людских поступков, а трагедии оборачива-лись комедиями. Бес терпеливо объяснял Клеофасу, что у красавицы, которая его восхищает, накладные волосы и вставные зубы. Что трое молодых людей, со скорбным видом сидящие у постели умирающе-го, - племянники, которые не дождутся смерти состоятельного дяди. Что вельможа, который перед сном перечитывает записку от возлюбленной, не ведает о том, что эта особа разорила его. Что дру-гой знатный господин, который волнуется по поводу родов своей дра-гоценной супруги, не подозревает, что обязан этим событием своему слуге. Двум наблюдателям открылись ночные тревоги беспокойной совести, тайные свидания влюбленных, преступления, ловушки и об-маны. Пороки, которые обычно маскируются и уходят в тень, словно ожили перед глазами завороженного Клеофаса, и он поразился, как властны над людскими судьбами ревность и спесь, корысть и азарт, скупость и тщеславие.

По сути весь роман - это ночной разговор студента и Асмодея, по ходу которого нам рассказывается масса историй, то незамыслова-тых, то причудливо-невероятных. Часто это истории влюбленных, ко-торым не дают соединиться то жестокость и подозрительность родителей, то неравенство происхождения. Одна из таких историй, к счастью, заканчивается счастливой свадьбой, но многие другие печаль-ны.

В первом случае граф влюбился в дочь простого дворянина и, не намереваясь на ней жениться, поставил целью сделать девушку своей любовницей. С помощью лжи и хитроумнейших уловок он убедил девушку в своей любви, добился ее благосклонности и стал по шелко-вой лестнице проникать в ее спальню. В этом помогала подкупленная им дуэнья, которую отец специально приставил к дочери, чтобы сле-

[623]

дить за ее нравственностью. Однажды тайный роман был обнаружен отцом. Тот хотел убить графа, а дочь определить в монастырь. Одна-ко, как уже было сказано, развязка истории оказалась счастливой. Граф проникся горем оскорбленной им девушки, сделал ей предложе-ние и восстановил семейную честь. Мало того, он отдал в жены брату своей невесты собственную сестру, решив, что любовь важнее титу-лов.

Но подобная гармония сердец - редкость. Совсем не всегда порок оказывается посрамлен, а добродетель награждена. Трагически завершилась, например, история прекрасной доньи Теодоры - а ведь как раз в этом случае отношения трех героев явили образец ве-ликодушия, благородства и способности к самопожертвованию во имя дружбы! Донью Теодору одинаково страстно любили двое пре-данных друзей. Она же ответила взаимностью одному из них. Снача-ла ее избранник хотел удалиться, чтобы не быть соперником товарищу, затем друг уговорил его не отказываться от счастья. Донья Теодора, однако, к тому времени оказалась похищена третьим чело-веком, который сам вскоре был убит в схватке с разбойниками. После головокружительных приключений, плена, побега, погони и счастливого спасения влюбленные, наконец, соединились и пожени-лись. Счастью их не было границ. Однако среди этого блаженства явил себя роковой случай: во время охоты дон Хуан упал с коня, тя-жело поранил голову и умер. 'Донья Теодора и есть та дама, кото-рая, как видите, в отчаянии бьется на руках двух женщин: вероятно, скоро и она последует за своим супругом', - невозмутимо заключил бес.

Какова же она, человеческая природа? Чего в ней больше - ме-лочности или величия, низости или благородства? Пытаясь разобрать-ся в этом, любознательный студент неутомимо следовал за своим проворным проводником. Они заглядывали в тюремные камеры, раз-глядывали колонны возвращающихся домой пленных, проникали в тайны сновидений, и даже своды гробниц не служили им препятст-вием. Они обсуждали причины безумия тех, кто заключен в дома умалишенных, а также тех чудаков, которые одержимы маниями, хотя и ведут обычный с виду образ жизни. Кто из них был рабом своей скупости, кто зависти, кто чванства, кто привычки к мотовству. 'Куда ни посмотришь, везде видишь людей с поврежденными мозга-ми', - справедливо заметил бес, продолжив, что на свет словно 'по-являются все одни и те же люди, только в разных обличьях'. Иначе говоря, человеческие типы и пороки необыкновенно живучи.

[624]

Во время их путешествия по крышам они заметили страшный пожар, бушевавший в одном из дворцов. Перед ним убивался и рыдал хозяин, знатный горожанин, - не потому, что горело его добро, а потому, что в доме осталась его единственная дочь. Клеофас единственный раз за ночь отдал бесу приказ, на который имел право как избавитель: он потребовал спасти девушку. Подумав мгновение, Асмодей принял облик Клеофаса, ринулся в огонь и под восхищен-ные крики толпы вынес бесчувственную девушку. Вскоре она открыла глаза и была заключена в объятия счастливого отца. Ее избавитель же незаметно исчез.

Среди историй, нанизанных на единую нить рассказа, отметим еще лишь две. Вот первая. Сын деревенского сапожника стал финан-систом и очень разбогател. Через двадцать лет он вернулся к родите-лям, дал отцу денег и потребовал, чтобы тот бросил работу. Прошло еще три месяца. Сын был удивлен, когда однажды у себя в городе увидел отца, который взмолился: 'Я умираю от безделья! Разреши мне опять жить своим трудом'... Второй случай такой. Один нечест-ный человек в лесу видел, как мужчина закапывал под деревом клад. Когда хозяин клада ушел, мошенник выкопал деньги и присвоил их себе. Жизнь его пошла весьма успешно. Но как-то он узнал, что хо-зяин клада терпит лишения и нужду. И вот первый почувствовал не-оборимую потребность помогать ему. А под конец и пришел с покаянием, признавшись, что жил за его счет много лет...

Да, человек грешен, слаб, жалок, он раб своих страстей и привы-чек. Но в то же время он наделен свободой творить свою судьбу, не-ведомой представителю нечистой силы. И эта свобода являет себя даже в прихотливой, непредсказуемой форме самого романа 'Хромой бес'. А сам бес недолго наслаждался на воле - вскоре чародей обна-ружил его бегство и снова вернул назад. Напоследок Асмодей дал Клеофасу совет жениться на спасенной из огня прекрасной Серафине.

Пробудившись через сутки, студент поспешил к дому знатного го-рожанина и действительно увидел на его месте пепелище. Он узнал также, что хозяин повсюду ищет спасителя дочери и хочет в знак благодарности благословить его брак с Серафиной. Клеофас пришел в эту семью и был с восторгом встречен. Он с первого взгляда влюбился в Серафину, а она в него. Но после этого он пришел к ее отцу и, по-тупившись, объяснил, что Серафину спас не он, а черт. Старик, одна-ко, сказал: 'Ваше признание укрепляет меня в намерении отдать вам мою дочь: вы ее истинный спаситель. Если бы вы не просили Хромо-

[625]

го беса избавить ее от угрожающей ей смерти, он не воспротивился бы ее гибели'.

Эти слова рассеяли все сомнения. И через несколько дней свадьба была отпразднована со всей подобающей случаю пышностью.

В. Л. Сагалова

Тюркаре (Turkaret) - Комедия (1709)

Молодая баронесса оказалась после смерти мужа в весьма стесненных обстоятельствах. А потому она вынуждена поощрять ухаживания малосимпатичного и далекого от ее круга дельца Тюркаре, который влюблен в нее и обещает жениться. Не совсем ясно, сколь далеко зашли их отношения, однако факт, что баронесса стала практически содержанкой Тюркаре: он оплачивает ее счета, делает дорогие подар-ки и постоянно появляется у нее дома Кстати, все действие комедии происходит в будуаре баронессы. Сама же красавица питает страсть к юному аристократу шевалье, без зазрения совести проматывающему ее деньги. Горничная баронессы Марина переживает из-за расточи-тельства хозяйки и боится, что Тюркаре, узнав правду, лишит баро-нессу всякой поддержки.

С этой ссоры госпожи со служанкой начинается пьеса. Баронесса признает доводы Марины правильными, обещает ей порвать с шева-лье, но ее решимости хватает ненадолго. Как только в будуар вбегает лакей шевалье Фронтен со слезным письмом от хозяина, в котором сообщается об очередном крупном проигрыше в карты, баронесса ахает, тает и отдает последнее - бриллиантовое кольцо, недавно по-даренное Тюркаре. 'Заложи его и выручи своего хозяина', - нака-зывает она. Марина в отчаянии от подобного малодушия. К счастью, появляется слуга Тюркаре с новым подарком - на этот раз делец прислал вексель на десять тысяч экю, а вместе с ним неуклюжие стихи собственного сочинения. Вскоре он сам является с визитом, в ходе которого распространяется благосклонно слушающей его баро-нессе о своих чувствах. После его ухода в будуаре появляются шевалье с Фронтеном. Марина отпускает в их адрес несколько колких фраз, после чего баронесса не выдерживает и увольняет ее. Та возмущенно уходит из дома, заметив, что все расскажет 'господину Тюркаре'. Ба-ронесса, однако, уверена, что сумеет убедить Тюркаре в чем угодно.

[626]

Она отдает шевалье вексель, чтобы он быстрее получил по нему день-ги и выкупил заложенное кольцо.

Оставшись один, сообразительный лакей Фронтен философски за-мечает: 'Вот она, жизнь! Мы обираем кокетку, кокетка тянет с от-купщика, а откупщик грабит всех, кто попадется под руку. Круговое мошенничество - потеха, да и только!'

Поскольку проигрыш был лишь выдумкой и кольцо никуда не за-кладывалось, Фронтен быстро возвращает его баронессе. Это весьма кстати, так как в будуаре вскоре появляется рассерженный Тюркаре. Марина рассказала ему, как нагло пользуется баронесса его деньгами и подарками. Рассвирепев, откупщик разбивает вдребезги дорогой фарфор и зеркала в спальне. Однако баронесса сохраняет полное самообладание и высокомерно парирует все упреки. Она приписыва-ет 'поклеп', возведенный Мариной, тому, что ту изгнали из дома. Под конец она показывает целехонькое кольцо, которое якобы отда-но шевалье, и тут Тюркаре уже полностью обезоружен. Он бормочет извинения, обещает заново обставить спальню и вновь клянется в своей страстной любви. Вдобавок баронесса берет с него слово поме-нять своего лакея на Фронтена - слугу шевалье. Кстати, последнего она выдает за своего кузена. Такой план был составлен заранее вместе с шевалье, чтобы сподручнее выманивать у откупщика деньги. Мари-ну же сменяет новая хорошенькая горничная Лизетта, невеста Фрон-тена и, как и он, порядочная плутовка. Эта парочка уговаривается побольше угождать хозяевам и дожидаться своего часа.

Желая загладить вину, Тюркаре накупает баронессе новые сервизы и зеркала. Кроме того, он сообщает ей, что уже приобрел участок, чтобы построить для возлюбленной 'чудесный особняк'. 'Перестрою его хоть десять раз, но добьюсь, чтобы все было по мне', - с гордос-тью заявляет он. В это время в салоне появляется еще один гость - молодой маркиз, приятель шевалье. Встреча эта неприятна Тюрка-ре - дело в том, что когда-то он служил лакеем у дедушки маркиза, а недавно бессовестно надул внука, о чем тот немедленно и рассказы-вает баронессе: 'Предупреждаю, это настоящий живодер. Он ценит свое серебро на вес золота'. Заметив кольцо на пальце баронессы, маркиз узнает в нем свой фамильный перстень, который ловко при-своил себе Тюркаре. После ухода маркиза откупщик неуклюже оп-равдывается, замечая, что не может же он давать деньги в долг 'даром'. Затем из разговора Тюркаре с помощником, который ведет-ся прямо в будуаре баронессы - она тактично выходит для такого случая, - становится ясно, что откупщик занимается крупными спе-

[627]

куляциями, берет взятки и по знакомству распределяет теплые мес-течки. Богатство и влияние его очень велико, однако на горизонте за-брезжили неприятности: обанкротился какой-то казначей, с которым Тюркаре был тесно связан. Другая неприятность, о которой сообщает помощник, - в Париже госпожа Тюркаре! А ведь баронесса считает Тюркаре вдовцом. Все это требует от Тюркаре немедленных дейст-вий, и он спешит удалиться. Правда, перед уходом пронырливый Фронтен успевает уговорить его купить баронессе собственный доро-гой выезд. Как видим, новый лакей уже приступил к обязанностям вышибания из хозяина крупных сумм. И, как справедливо отмечает Лизетта по адресу Фронтена, 'судя по началу, он далеко пойдет'.

Два шалопая-аристократа, шевалье и маркиз, обсуждают свои сер-дечные победы. Маркиз рассказывает о некой графине из провин-ции - пусть не первой молодости и не ослепительной красоты, зато веселого нрава и охотно дарящей ему свои ласки. Заинтересованный шевалье советует другу прийти с этой дамой вечером на званый ужин к баронессе. Затем следует сцена очередного выманивания денег у Тюркаре способом, придуманным хитрым Фронтеном. Откупщика откровенно разыгрывают, о чем он даже не подозревает. Подослан-ный Фронтеном мелкий чиновник, выдающий себя за судебного при-става, предъявляет документ о том, что баронесса будто бы должна по обязательствам покойного мужа десять тысяч ливров. Баронесса, подыгрывая, изображает сначала замешательство, а потом отчаяние. Расстроенный Тюркаре не может не прийти к ней на помощь. Он прогоняет 'пристава', пообещав взять все долги на себя. Когда Тюр-каре покидает комнату, баронесса неуверенно замечает, что начинает испытывать угрызения совести. Лизетта горячо успокаивает ее: 'Сна-чала надо разорить богача, а потом можно будет и покаяться. Хуже, если придется каяться в том, что упустили такой случай!'

Вскоре в салон приходит торговка госпожа Жакоб, рекомендован-ная приятельницей баронессы. Между делом она рассказывает, что доводится сестрой богачу Тюркаре, однако этот 'выродок' совсем ей не помогает - как, кстати, и собственной жене, которую отослал в провинцию. 'Этот старый петух всегда бегал за каждой юбкой, - продолжает торговка. - Не знаю, с кем он связался теперь, но у него всегда есть несколько дамочек, которые его обирают и надува-ют... А этот болван каждой обещает жениться'.

Баронесса как громом поражена услышанным. Она решает по-рвать с Тюркаре. 'Да, но не раньше, чем вы его разорите', - уточ-няет предусмотрительная Лизетта.

[628]

К ужину являются первые гости - это маркиз с толстой 'графи-ней', которая на самом деле не кто иная, как госпожа Тюркаре. Простодушная графиня с важностью расписывает, какую великосвет-скую жизнь ока ведет у себя в провинции, не замечая убийственных насмешек, с которыми комментируют ее речи баронесса и маркиз. Даже Лизетта не отказывает себе в удовольствии вставить колкое словцо в эту болтовню, типа: 'Да, это настоящее училище галантнос-ти для всей Нижней Нормандии'. Разговор прерывается приходом шевалье. Он узнает в 'графине' даму, что атаковала и его своими лю-безностями и даже присылала свой портрет. Маркиз, узнав об этом, решает проучить неблагодарную изменницу.

Он оказывается отмщен в самом скором времени. Сначала в сало-не появляются торговка госпояса Жакоб, а следом за нею Тюркаре. Вся троица ближайших родственников обрушивается друг на друга с грубой бранью - к удовольствию присутствующих аристократов. В это время слуга сообщает, что Тюркаре срочно вызывают компаньо-ны. Появившийся затем Фронтен объявляет о катастрофе - его хо-зяин взят под арест, а в доме у него все конфисковано и опечатано по наводке кредиторов. Пропал и вексель на десять тысяч экю, вы-данный баронессе, так как шевалье поручил Фронтену отнести его к меняле, а лакей не успел этого сделать... Шевалье в отчаянье - он остался без средств и привычного источника доходов. Баронесса также в отчаянье - она не просто разорена, она еще убедилась в том, что шевалье обманывал ее: ведь он убеждал, что деньги у него и на них он выкупил кольцо... Бывшие любовники расстаются весьма холодно. Возможно, маркиз с шевалье утешатся за ужином в рестора-не, куда они вместе отправляются.

В выигрыше оказывается один расторопный Фронтен. Он объяс-няет в финале Лизетте, как ловко всех обманул. Ведь вексель на предъявителя остался у него, и он уже разменял его. Теперь он обла-дает приличным капиталом, и они с Лизеттой могут пожениться. 'Мы с тобой народим кучу детишек, - обещает он девушке, - и уж они-то будут честными людьми'.

Однако за этой благодушной фразой следует последняя реплика комедии, весьма зловещая, которую произносит все тот же Фронтен:

'Итак, царство Тюркаре кончилось, начинается мое!'

(Лесаж сопроводил комедию диалогом Асмодея и дона Клеофа-са - персонажей 'Хромого беса', - в котором они обсуждают 'Тюркаре', поставленную во 'Французской комедии', и реакцию

[629]

зрителей на это представление. Общее мнение, как язвительно гово-рит Асмодей, 'что все действующие лица неправдоподобны и что автор слишком перестарался, рисуя нравы...'.)

В. Л. Сагалова

Похождения Жиль Бласа из Сантильяны (Histoire de Gil Blas de Santillane) - Роман (1715-1735)

'Меня поразило удивительное разнообразие приключений, отмечен-ное в чертах вашего лица', - скажет однажды Жиль Бласу случай-ный встречный - один из множества людей, с кем сводила героя судьба и чью исповедь ему довелось услышать. Да, приключений, вы-павших на долю Жиль Бласа из Сантильяны, действительно с лихвой хватило бы на десяток жизней. Об этих похождениях и повествует роман - в полном соответствии со своим названием. Рассказ ведется от первого лица - сам Жиль Блас поверяет читателю свои мысли, чувства и сокровенные надежды. И мы можем изнутри проследить, как он лишается юношеских иллюзий, взрослеет, мужает в самых не-вероятных испытаниях, заблуждается, прозревает и раскаивается, и наконец обретает душевное равновесие, мудрость и счастье.

Жиль Блас был единственным сыном отставного военного и при-слуги. Родители его поженились будучи уже не первой молодости и вскоре после рождения сына переехали из Сантильяны в столь же маленький городок Овьедо. Достаток они имели самый скромный, поэтому мальчику предстояло получить плохое образование. Однако ему помогли дядя-каноник и местный доктор. Жиль Блас оказался очень способным. Он научился отлично читать и писать, выучил ла-тынь и греческий, приохотился к логике и полюбил затевать дискус-сии даже с незнакомыми прохожими. Благодаря этому к семнадцати годам он заслужил в Овьедо репутацию ученого.

Когда ему минуло семнадцать, дядя объявил, что пора его вывести в люди. Он решил послать племянника в Саламанкский университет. Дядя дал Жиль Бласу несколько дукатов на дорогу и лошадь. Отец и мать добавили к этому наставления 'жить, как должно честному че-ловеку, не впутываться в дурные дела и, особливо, не посягать на чужое добро'. И Жиль Блас отправился в странствия, с трудом скры-вая свою радость.

[630]

Смышленый и сведущий в науках, юноша был еще совершенно неискушен в жизни и слишком доверчив. Понятно, что опасности и ловушки не заставили себя ждать. На первом же постоялом дворе он по совету хитрого хозяина за бесценок продал свою лошадь. Подсев-шего к нему в трактире мошенника за несколько льстивых фраз по-царски угостил, растратив большую часть денег. Затем попал в повозку к жулику-погонщику, который вдруг обвинил пассажиров в краже ста пистолей. От страха те разбегаются кто куда, а Жиль Блас несется в лес быстрее других. На пути его вырастают два всадника. Бедняга рассказывает им о том, что с ним стряслось, те сочувственно внимают, посмеиваются и, наконец, произносят: 'Успокойся, друг, отправляйся с нами и не бойся ничего. Мы доставим тебя в безо-пасное место'. Жиль Блас, не ожидая ничего дурного, садится на ло-шадь позади одного из встречных. увы! Очень скоро он оказывается в плену у лесных разбойников, которые подыскивали помощника своей поварихе...

Так стремительно разворачиваются события с самых первых стра-ниц и на протяжении всего огромного романа. Весь 'Жиль Блас' - бесконечная цепь приключений-авантюр, выпадающих на долю героя - при том, что сам он отнюдь, кажется, не ищет их. 'Мне суждено быть игрушкой фортуны', - скажет он через много лет сам о себе. Это так и не так. Потому что Жиль Блас не просто подчинял-ся обстоятельствам. Он всегда оставался активным, думающим, сме-лым, ловким, находчивым. И главное, может быть, качество - он был наделен нравственным чувством и в своих поступках - пусть порой безотчетно - руководствовался им.

Так, он со смертельным риском выбрался из разбойничьего плена - и не просто бежал сам, но еще спас прекрасную дворянку, тоже захваченную головорезами. Поначалу ему пришлось притворить-ся, что он в восторге от разбойничьей жизни и мечтает сам стать гра-бителем. Не войди он в доверие к бандитам, побег бы не удался. Зато в награду Жиль Блас получает признательность и щедрую награду от спасенной им маркизы доны Менсии. Правда, это богатство ненадол-го задержалось в руках Жиль Бласа и было похищено очередными об-манщиками - Амвросио и Рафаэлем. И снова он оказывается без гроша в кармане, перед лицом неизвестности - пусть и в дорогом бархатном костюме, пошитом на деньги маркизы...

В дальнейшем ему суждена бесконечная череда удач и бед, воз-вышений и падений, богатства и нужды. Единственное, чего никто не сможет его лишить, - это жизненный опыт, который непроизвольно накапливается и осмысливается героем, и чувство родины, по кото-

[631]

рой он колесит в своих странствиях. (Роман этот, написанный фран-цузом, весь пронизан музыкой испанских имен и географических на-званий.)

...Поразмыслив, Жиль Блас решает не ехать в Саламанкский уни-верситет, так как не хочет посвящать себя духовной карьере. Даль-нейшие его приключения сплошь связаны со службой или поисками подходящего места. Поскольку герой хорош собой, грамотен, смыш-лен и проворен, он довольно легко находит работу. Но ни у одного хозяина он не задерживается подолгу - и всякий раз не по своей вине. В результате он получает возможность для разнообразных впе-чатлений и изучения нравов - как и положено по природе жанра плутовского романа.

Кстати, Жиль Блас действительно плут, вернее обаятельный плу-тишка, который может и прикинуться простачком, и подольститься, и схитрить. Постепенно он побеждает свою детскую доверчивость и не дает уже легко себя облапошить, а порой и сам пускается в со-мнительные предприятия. увы, качества плута необходимы ему, раз-ночинцу, человеку без роду и племени, чтобы выжить в большом и суровом мире. Часто его желания не распространяются дальше того, чтобы иметь теплый кров, ежедневно есть досыта да трудиться в меру сил, а не на износ.

Одна из работ, которая поначалу показалась ему верхом удачи, была у доктора Санградо. Этот самодовольный лекарь для всех болез-ней знал лишь два средства - пить побольше воды и пускать кровь. Недолго думая, он обучил Жиль Бласа премудростям и отправил его с визитами к больным победнее. 'Кажется, никогда еще в Вальядолиде не было столько похорон', - весело оценил герой собственную практику. Лишь через много лет, уже в зрелом возрасте, Жиль Блас вспомнит этот юношеский лихой опыт и ужаснется собственному не-вежеству и наглости.

Другая синекура выдалась герою в Мадриде, где он устроился ла-кеем у светского франта, безбожно прожигавшего жизнь. Служба эта сводилась к безделью и чванству, а друзья-лакеи быстро выбили из Жиль Бласа провинциальные замашки и обучили его искусству бол-тать ни о чем и смотреть на окружающих свысока. 'Из прежнего рассудительного и степенного юноши я превратился в шумного, лег-комысленного, пошлого вертопраха', - с ужасом признал герой. Дело кончилось тем, что хозяин пал на дуэли - столь же бессмыс-ленной, какой была вся его жизнь.

После этого Жиль Бласа приютила одна из приятельниц покойно-го дуэлянта - актриса. Герой окунулся в новую среду, которая снача-

[632]

ла очаровала его богемной яркостью, а затем отпугнула пустым тще-славием и запредельным разгулом. Несмотря на безбедное праздное существование в доме веселой актрисы, Жиль Блас однажды бежал оттуда куда глаза глядят. Размышляя о своих разных хозяевах, он с грустью признал: 'У одних царят зависть, злоба и скупость, другие отрешились от стыда... Довольно, не желаю жить больше среди семи смертных грехов'.

Так, вовремя ускользая от искушений неправедной жизни, Жиль Блас избежал многих опасных соблазнов. Он не стал - хотя мог бы в силу обстоятельств - ни разбойником, ни шарлатаном, ни мошен-ником, ни бездельником. Ему удалось сохранить достоинство и раз-вить деловые качества, так что в расцвете сил он оказался вблизи своей заветной мечты - получил место секретаря у всесильного пер-вого министра герцога Лермы, постепенно стал его главным дове-ренным лицом и обрел доступ к сокровенным тайнам самого мадридского двора. Именно тут открылась перед ним нравственная бездна, в которую он почти шагнул. Именно здесь произошли в его личности самые зловещие метаморфозы...

'Прежде чем попасть ко двору, - замечает он, - я был от при-роды сострадателен и милосерден, но там человеческие слабости ис-паряются, и я стал черствее камня. Исцелился я также от сентиментальности по отношению к друзьям и перестал испытывать к ним привязанность'. В это время Жиль Блас отдалился от своего старого приятеля и земляка Фабрисио, предал тех, кто помогал ему в трудные минуты, и весь отдался жажде наживы. За огромные взятки он способствовал искателям теплых мест и почетных званий, а потом делился добычей с министром. Ловкий слуга Сипион без конца нахо-дил новых просителей, готовых предложить деньги. С равным рвени-ем и цинизмом герой занимался сводничеством для коронованных особ и устройством собственного благополучия, подыскивая невесту побогаче. Прозреть ему помогла тюрьма, в которой он в один пре-красный день оказался: как и следовало ожидать, знатные покровите-ли предали его с той же легкостью, с какой прежде пользовались его услугами.

Чудом уцелевший после многодневной лихорадки, он в заточении заново осмыслил свою жизнь и ощутил незнакомую раньше свободу. К счастью, Сипион не бросил своего хозяина в беде, а последовал за ним в крепость и затем добился его освобождения. Господин и слуга стали ближайшими друзьями и после выхода из тюрьмы поселились в небольшом отдаленном замке, который подарил Жиль Бласу один из его давних товарищей - дон Альфонсо. Строго судя себя за про-

[633]

шлое, герой испытал раскаяние за долгую разлуку с родителями. Он успел посетить Овьедо накануне смерти отца и устроил ему богатые похороны. Затем он стал щедро помогать матери и дяде.

Жиль Бласу суждено еще было пережить смерть юной жены и новорожденного сына, а после этого очередную тяжелую болезнь. От-чаянье почти захлестнуло его, однако Сипиону удалось уговорить друга вернуться в Мадрид и снова послужить при дворе. Там произо-шла смена власти - корыстный герцог Лерма был заменен честным министром Оливаресом. Жиль Бласу, ныне равнодушному к любым дворцовым соблазнам, удалось доказать свою нужность и ощутить удовлетворение на поприще благородного служения отечеству.

Мы расстаемся с героем, когда, удалившись от дел и вторично же-нившись, он 'ведет усладительную жизнь в кругу дорогих людей'. В довершение блаженства небо соизволило наградить его двумя детьми, чье воспитание обещает стать развлечением его старости...

В. Л. Сагалова

Пьер Карл де Шамплен де Мариво (Pierre Carlet de Champlain de Marivo) 1688-1763

Жизнь Марианны, или Приключения графини де* (La vie de Marianne ou les Adventures de Madame de Contess de) - Роман* (1731-1741)

Марианна, удалившись от света, по совету подруги берется за перо. Правда, она боится, что ум ее непригоден для сочинительства, а слог недостаточно хорош, но поверьте, она просто кокетничает.

Трагическое событие, случившееся, когда Марианне было не более двух лет, накладывает отпечаток на всю ее жизнь. На почтовую каре-ту нападают грабители и убивают всех ее пассажиров, кроме малень-кого ребенка, Марианны. Судя по одежде, девочка - дочь молодой знатной четы, но никаких более точных сведений найти не удается. Таким образом, происхождение Марианны становится тайной. Ребен-ка отдают в дом сельского священника, и его сестра, воспитанная, рассудительная и истинно добродетельная женщина, воспитывает Ма-рианну, как родную дочь. Марианна всей душой привязывается к своим покровителям и считает сестру священника лучшим человеком на свете. Девочка растет грациозным, милым, послушным ребенком и обещает стать красавицей. Когда Марианне исполняется пятнадцать лет, обстоятельства вынуждают сестру священника поехать в Париж,

[635]

и она берет с собой девочку. Но через некоторое время они получают известие о болезни священника, а вскоре та, что заменила бедной де-вочке мать, умирает. Ее наставления на всю жизнь сохранятся в па-мяти Марианны, и хотя в дальнейшем она будет часто проявлять неблагоразумие, но ее душа навсегда останется исполненной доброде-тели и честности.

Итак, пятнадцатилетняя девушка, очень хорошенькая, остается одна в Париже и на всем белом свете, без дома и без денег. Мариан-на в отчаянии умоляет монаха, водившего знакомство с покойной, стать ее руководителем, и тот решает обратиться к одному почтенно-му человеку, известному своим благочестием и добрыми делами. Гос-подин Клималь, хорошо сохранившийся мужчина лет пятидесяти - шестидесяти, очень богатый, узнав историю Марианны, готов по-мочь: отдать девушку в обучение к белошвейке и платить за содержа-ние. Марианна испытывает благодарность, но сердце у нее раз-рывается на части от стыда, она чувствует невыносимое унижение, будучи объектом 'милосердия, которое не соблюдает душевной дели-катности'. Но, расставшись с монахом, ее благодетель становится куда более любезным, и, несмотря на свою неопытность, Марианна чувствует, что за этой любезностью кроется что-то нехорошее. Так и случается. Очень скоро она понимает - де Клималь влюблен в нее. Марианна считает бесчестным поощрять его ухаживания, но прини-мает подарки, ведь кроме добродетели и порядочности она от приро-ды наделена и кокетством, и желанием нравиться, столь естест-венными для хорошенькой женщины. Ей ничего не остается, как де-лать вид, что она не подозревает о пылких чувствах престарелого воз-дыхателя.

Однажды, возвращаясь из церкви, Марианна подвертывает ногу и попадает в дом знатного молодого человека, того самого, с которым они обменялись в церкви взглядами, так много говорящими сердцу. Она не может признаться Вальвилю ни в своем жалком положении, ни в знакомстве с господином де Клималем, который оказывается родным дядюшкой Вальвиля и притворяется, что не знаком с Мари-анной, хотя при виде племянника у ног своей подопечной изнывает от ревности. Когда Марианна возвращается домой, к ней приходит де Клималь. Он прямо говорит о своей любви, предостерегает Марианну против увлечения 'молодыми вертопрахами' и предлагает ей 'не-большой договор на пятьсот ливров ренты'. Во время этого объясне-ния в комнате неожиданно появляется Вальвиль, и теперь уже племянник видит дядю, стоящего на коленях перед все той же Мари-анной. Что он может о ней думать? Только одно. Когда молодой че-

[636]

ловек уходит, бросив на ни в чем не повинную девушку презритель-ный взгляд, она просит де Клималя пойти вместе с ней к племяннику и все ему объяснить, а тот, отбросив маску благопристойности, упре-кает ее в неблагодарности, говорит, что отныне прекращает свои дая-ния, и исчезает, боясь скандала. А Марианне, которую оскорбленная гордость и любовь к Вальвилю лишили всякого благоразумия, думает только о том, как заставить Вальвиля пожалеть о разлуке и раскаять-ся в дурных мыслях. Лишь наутро она осознает всю глубину своего бедственного положения. Ока рассказывает обо всех своих горестях настоятельнице монастыря, и при этой беседе присутствует дама, ко-торая проникается к девушке горячей симпатией. Она предлагает на-стоятельнице принять Марианну в монастырский пансион и со-бирается платить за ее содержание. Марианна в восторженном поры-ве орошает руку благодетельницы 'самыми нежными и сладостными слезами'.

Так Марианна обретает новую покровительницу и находит в ней вторую мать. Истинная доброта, естественность, великодушие, отсут-ствие тщеславия, ясность мысли - вот что составляет характер пяти-десятилетней дамы. Она восхищается Марианной и относится к ней, как к родной дочери. Но скоро Марианна, обожающая свою благоде-тельницу, узнает, что та не кто иная, как мать Вальвиля, который узнал о невиновности Марианны, воспылал еще более страстной лю-бовью и уже передал ей письмо в монастырь, переодевшись лакеем. Когда госпожа де Миран жалуется, что сын стал пренебрегать богатой и знатной невестой, увлекшись какой-то случайно встреченной моло-денькой девчонкой, Марианна узнает себя в описании авантюристки и без колебаний признается во всем госпоже де Миран, в том числе и в своей любви к ее сыну. Госпожа де Миран просит помощи у Ма-рианны, она знает, что Марианна достойна любви, как никто другой, что у нее есть все - 'и красота, и добродетель, и ум, и прекрасное сердце', но общество никогда не простит молодому человеку знатно-го рода женитьбы на девушке неизвестного происхождения, не имеющей ни титула, ни состояния. Марианна ради любви к госпоже де Миран решает отказаться от любви Вальвиля и умоляет его забыть о ней. Но госпожа де Миран (которая слышит этот разговор), по-трясенная благородством своей воспитанницы, дает согласие на брак сына с Марианной. Она готова мужественно противостоять нападкам родни и защищать счастье детей от всего света.

Брат госпожи де Миран, де Клималь, умирает. Перед смертью он, полный раскаяния, признает в присутствии сестры и племянника свою вину перед Марианной и оставляет ей небольшое состояние.

[637]

Марианна по-прежнему живет в монастырском пансионе, а госпожа де Миран представляет ее как дочь одной из своих подруг, но посте-пенно слухи о предстоящей свадьбе и сомнительном прошлом невес-ты расползаются все шире и достигают ушей многочисленной и чванливой родни госпожи де Миран. Марианну похищают и увозят в другой монастырь. Настоятельница объясняет, что это распоряжение свыше, и Марианне предоставляется на выбор: или постричься в мо-нахини, или выйти замуж за другого человека. Тем же вечером Мари-анну сажают в карету и везут в дом, где она встречается с человеком, которого ей прочат в мужья. Это молочный брат жены министра, ничем не примечательный молодой человек. Потом в кабинете мини-стра происходит настоящее судилище над девушкой, которая не со-вершила ничего дурного. Единственное ее преступление - красота и прекрасные душевные качества, которые привлекли сердце молодого человека из знатного семейства. Министр объявляет Марианне, что не допустит ее брака с Вальвилем, и предлагает ей выйти замуж за 'славного малого', с которым она только что беседовала в саду. Но Марианна с твердостью отчаяния заявляет, что ее чувства неизменны, и отказывается выйти замуж. В это мгновение появляются госпожа де Миран и Вальвиль. Полная благородной жертвенности речь Мари-анны, ее внешность, манеры и преданность покровительнице перетя-гивают чашу весов на ее сторону. Все присутствующие, даже родственники госпожи де Миран, восхищаются Марианной, а ми-нистр объявляет, что он не собирается больше вмешиваться в это дело, потому что никто не может помешать тому, 'чтобы доброде-тель была любезна сердцу человеческому', и возвращает Марианну ее 'матушке'.

Но несчастья Марианны на этом не кончаются. В монастырь при-езжает новая пансионерка, девица благородного происхождения, на-половину англичанка, мадемуазель Вартон. Случается так, что эта чувствительная девушка падает в обморок в присутствии Вальвиля, и этого оказывается достаточным, чтобы ветреный юноша увидел в ней новый идеал. Он перестает навещать больную Марианну и тайком видится с мадемуазель Вартон, которая влюбляется в него. Узнав об измене возлюбленного, Марианна приходит в отчаяние, а госпожа де Миран надеется, что ослепление ее сына когда-нибудь пройдет. Ма-рианна понимает, что ее возлюбленный не так уж и виноват, просто он принадлежит к тому типу людей, для которых 'препятствия имеют неодолимую притягательную силу', а согласие матери на его брак с Марианной все испортило, и 'его любовь задремала'. Мариан-на уже известна в свете, многие восхищаются ею, и почти одновре-

[638]

менно она получает два предложения - от пятидесятилетнего графа, человека выдающихся достоинств, и от молодого маркиза. Самолю-бие, которое Марианна считает основным движителем поступков че-ловека, заставляет ее вести себя с Вальвилем так, словно она вовсе не страдает, и она одерживает блистательную победу: Вальвиль снова у ее ног. Но Марианна принимает решение больше не встречаться с ним, хотя все еще любит его.

На этом записки Марианны обрываются. Из отдельных фраз, на-пример когда она упоминает о своих светских успехах или называет себя графиней, можно понять, что в ее жизни было еще немало при-ключений, о которых нам, увы, не суждено узнать.

И. А. Москвина-Тарханова

Шарль де Секонда Монтескье (Charles de Secondât Montesqieu) 1689-1755

Персидские письма (Lettres Persanes) - Роман (1721)

Действие романа охватывает 1711-1720 гг. Эпистолярная форма произведения и добавочный пикантный материал из жизни персид-ских гаремов, своеобразное построение с экзотическими подробнос-тями, полные яркого остроумия и язвительной иронии описания, меткие характеристики дали возможность автору заинтересовать самую разнообразную публику до придворных кругов включительно. При жизни автора 'Персидские письма' выдержали 12 изданий. В романе решаются проблемы государственного устройства, вопросы внутренней и внешней политики, вопросы религии, веротерпимости, ведется решительный и смелый обстрел самодержавного правления и, в частности, бездарного и сумасбродного царствования Людовика XIV. Стрелы попадают и в Ватикан, осмеиваются монахи, министры, все общество в целом.

Узбек и Рика, главные герои, персияне, чья любознательность за-ставила их покинуть родину и отправиться в путешествие, ведут регу-лярную переписку как со своими друзьями, так и между собой. Узбек в одном из писем к другу раскрывает истинную причину свое-го отъезда. Он был в юности представлен ко двору, но это не испор-

[640]

тило его. Разоблачая порок, проповедуя истину и сохраняя искрен-ность, он наживает себе немало врагов и решает оставить двор. Под благовидным предлогом (изучение западных наук) с согласия шаха Узбек покидает отечество. Там, в Испагани, ему принадлежал сераль (дворец) с гаремом, в котором находились самые прекрасные жен-шины Персии.

Друзья начинают свое путешествие с Эрзерума, далее их путь лежит в Токату и Смирну - земли, подвластные туркам. Турецкая империя доживает в ту пору последние годы своего величия. Паши, которые только за деньги получают свои должности, приезжают в провинции и грабят их как завоеванные страны, солдаты подчиняют-ся исключительно их капризам. Города обезлюдели, деревни опусто-шены, земледелие и торговля в полном упадке. В то время как европейские народы совершенствуются с каждым днем, они коснеют в своем первобытном невежестве. На всех обширных просторах стра-ны только Смирну можно рассматривать как город богатый и силь-ный, но его делают таким европейцы. Заключая описание Турции своему другу Рустану, Узбек пишет: 'Эта империя, не пройдет и двух веков, станет театром триумфов какого-нибудь завоевателя'.

После сорокадневного плавания наши герои попадают в Ливорно, один из цветущих городов Италии. Увиденный впервые христиан-ский город - великое зрелище для магометанина. Разница в стро-ениях, одежде, главных обычаях, даже в малейшей безделице находится что-нибудь необычайное. Женщины пользуются здесь боль-шей свободой: они носят только одну вуаль (персиянки - четыре), в любой день вольны выходить на улицу в сопровождении каких-ни-будь старух, их зятья, дяди, племянники могут смотреть на них, и мужья почти никогда на это не обижаются. Вскоре путешественники устремляются в Париж, столицу европейской империи. Рика после месяца столичной жизни поделится впечатлениями со своим другом Иббеном. Париж, пишет он, так же велик, как Испагань, 'дома в нем так высоки, что молено поклясться, что в них живут одни только астрологи'. Темп жизни в городе совсем другой; парижане бегут, летят, они упали бы в обморок от медленных повозок Азии, от мер-ного шага верблюдов. Восточный же человек совершенно не приспо-соблен для этой беготни. Французы очень любят театр, комедию - искусства, незнакомые азиатам, так как по природе своей те более серьезны. Эта серьезность жителей Востока происходит оттого, что они мало общаются между собой: они видят друг друга только тогда, когда их к этому вынуждает церемониал, им почти неведома дружба, составляющая здесь усладу жизни; они сидят по домам, так что каж-

[641]

дая семья изолирована. Мужчины в Персии не обладают живостью французов, в них не видно духовной свободы и довольства, которые во Франции свойственны всем сословиям.

Меж тем из гарема Узбека приходят тревожные вести. Одну из жен, Заши, застали наедине с белым евнухом, который тут же, по приказу Узбека, заплатил за вероломство и неверность головою. Белые и черные евнухи (белых евнухов не разрешается допускать в комнаты гарема) - низкие рабы, слепо исполняющие все желания женшин и в то же время заставляющие их беспрекословно повино-ваться законам сераля. Женщины ведут размеренный образ жизни: они не играют в карты, не проводят бессонных ночей, не пьют вина и почти никогда не выходят на воздух, так как сераль не приспособ-лен для удовольствий, в нем все пропитано подчинением и долгом. Узбек, рассказывая об этих обычаях знакомому французу, слышит в ответ, что азиаты принуждены жить с рабами, сердце и ум которых всегда ощущают приниженность их положения. Чего можно ожидать от человека, вся честь которого состоит в том, чтобы сторожить жен другого, и который гордится самой гнусной должностью, какая толь-ко существует у людей. Раб соглашается переносить тиранию более сильного пола, лишь бы иметь возможность доводить до отчаяния более слабый. 'Это больше всего отталкивает меня в ваших нравах, освободитесь же, наконец, от предрассудков', - заключает француз. Но Узбек непоколебим и считает традиции священными. Рика, в свою очередь, наблюдая за парижанками, в одном из писем к Иббену рассуждает о женской свободе и склоняется к мысли о том, что власть женщины естественна: это власть красоты, которой ничто не может сопротивляться, и тираническая власть мужчины не во всех странах распространяется на женщин, а власть красоты универсальна. Рика заметит о себе: 'Мой ум незаметно теряет то, что еще осталось в нем азиатского, и без усилий приноравливается к европейским нра-вам; я узнал женщин только с тех пор, как я здесь: я в один месяц изучил их больше, чем удалось бы мне в серале в течение тридцати лет'. Рика, делясь с Узбеком своими впечатлениями об особенностях французов, отмечает также, что в отличие от их соотечественников, у которых все характеры однообразны, так как они вымучены ('совер-шенно не видишь, каковы люди на самом деле, а видишь их только такими, какими их заставляют быть'), во Франции притворство - искусство неизвестное. Все разговаривают, все видятся друг с другом, все слушают друг друга, сердце открыто так же, как и лицо. Игри-вость - одна из черт национального характера

Узбек рассуждает о проблемах государственного устройства, ибо,

[642]

находясь в Европе, он перевидал много разных форм правления, и здесь не так, как в Азии, где политические правила повсюду одни и те же. Размышляя над тем, какое правление наиболее разумно, он приходит к выводу, что совершенным является то, которое достигает своих целей с наименьшими издержками: если при мягком правле-нии народ бывает столь же послушен, как при строгом, то следует предпочесть первое. Более или менее жестокие наказания, налагае-мые государством, не содействуют большему повиновению законам. Последних так же боятся в тех странах, где наказания умеренны, как и в тех, где они тираничны и ужасны. Воображение само собою при-спосабливается к нравам данной страны: восьмидневное тюремное за-ключение или небольшой штраф так же действуют на европейца, воспитанного в стране с мягким правлением, как потеря руки на азиата. Большинство европейских правительств - монархические. Это состояние насильственное, и оно вскорости перерождается либо в деспотию, либо в республику. История и происхождение республик подробно освещены в одном из писем Узбека. Большей части азиатов неведома эта форма правления. Становление республик происходило в Европе, что же касается Азии и Африки, то они всегда были угне-таемы деспотизмом, за исключением нескольких малоазиатских горо-дов и республики Карфагена в Африке. Свобода создана, по-види-мому, для европейских народов, а рабство - для азиатских.

Узбек в одном из своих последних писем не скрывает разочарова-ния от путешествия по Франции. Он увидел народ, великодушный по природе, но постепенно развратившийся. Во всех сердцах зародилась неутолимая жажда богатства и цель разбогатеть путем не честного труда, а разорения государя, государства и сограждан. Духовенство не останавливается перед сделками, разоряющими его доверчивую паст-ву. Итак, мы видим, что, по мере того как затягивается пребывание наших героев в Европе, нравы этой части света начинают им пред-ставляться менее удивительными и странными, а поражаются они этой удивительности и странности в большей или меньшей степени в зависимости от различия их характеров. С другой стороны, по мере того, как затягивается отсутствие Узбека в гареме, усиливается беспо-рядок в азиатском серале.

Узбек крайне обеспокоен происходящим в его дворце, так как на-чальник евнухов докладывает ему о немыслимых творящихся там вещах. Зели, отправляясь в мечеть, сбрасывает покрывало и появляет-ся перед народом. Заши находят в постели с одной из ее рабынь - а это строго запрещено законами. Вечером в саду сераля был обнару-жен юноша, более того, восемь дней жены провели в деревне, на

[643]

одной из самых уединенных дач, вместе с двумя мужчинами. Вскоре Узбек узнает разгадку. Роксана, его любимая жена, пишет предсмерт-ное письмо, в котором признается, что обманула мужа, подкупив ев-нухов, и, насмеявшись над ревностью Узбека, превратила отвра-тительный сераль в место для наслаждений и удовольствия. Ее воз-любленного, единственного человека, привязывавшего Роксану к жизни, не стало, поэтому, приняв яд, она следует за ним. Обращая свои последние в жизни слова к мужу, Роксана признается в своей ненависти к нему. Непокорная, гордая женщина пишет: 'Нет, я могла жить в неволе, но всегда была свободна: я заменила твои зако-ны законами природы, и ум мой всегда сохранял независимость'. Предсмертное письмо Роксаны Узбеку в Париж завершает повество-вание.

Н. Б. Виноградова

О духе законов (De l'Esprit des lois) - Трактат (1748)

В предисловии автор говорит, что принципы свои он выводит из самой природы вещей. Бесконечное разнообразие законов и нравов обусловлено отнюдь не произволом фантазии: частные случаи подчи-няются общим началам, и история всякого народа вытекает из них как следствие. Бесполезно порицать установления той или иной стра-ны, а предлагать изменения имеют право лишь те лица, которые по-лучили от рождения гениальный дар проникать одним взглядом во всю организацию государства. Главная задача состоит в просвещении, ибо предрассудки, присущие органам управления, были первоначаль-но предрассудками народа. Если бы автору удалось излечить людей от присущих им предрассудков, он почел бы себя счастливейшим из смертных.

Все имеет свои законы: они есть и у божества, и у мира матери-ального, и у существ сверхчеловеческого разума, и у животных, и у человека. Величайшая нелепость - утверждать, будто явления види-мого мира управляются слепой судьбой. Бог относится к миру как создатель и охранитель: он творит по тем же законам, по которым охраняет. Следовательно, дело творения лишь кажется актом произ-вола, ибо оно предполагает ряд правил - столь же неизбежных, как рок атеистов.

[644]

Всем законам предшествуют законы природы, вытекающие из самого устройства человеческого существа. Человек в природном со-стоянии чувствует свою слабость, ибо все приводит его в трепет и об-ращает в бегство - поэтому мир является первым естественным законом. С чувством слабости соединяется ощущение своих нужд - стремление добывать себе пишу является вторым естественным зако-ном. Взаимное влечение, присущее всем животным одной породы, породило третий закон - просьбу, обращенную человеком к челове-ку. Но людей связывают такие нити, каких нет у животных, - вот почему желание жить в обществе составляет четвертый естественный закон.

Как только люди соединяются в общество, они утрачивают созна-ние своей слабости - равенство исчезает, и начинается война. Каж-дое отдельное общество начинает сознавать свою силу - отсюда состояние войны между народами. Законы, определяющие отноше-ния между ними, образуют собой международное право. Отдельные лица в каждом обществе начинают ощущать свою силу - отсюда война между гражданами. Законы, определяющие отношения между ними, образуют собой гражданское право. Кроме международного права, относящегося ко всем обществам, каждое из них в отдельнос-ти регулируется своими законами - в совокупности они образуют политическое состояние государства. Силы отдельных людей не могут соединиться без единства их воли, которое образует гражданское со-стояние общества.

Закон, вообще говоря, есть человеческий разум, поскольку он уп-равляет всеми народами земли, а политические и гражданские зако-ны каждого народа должны быть не более как частными случаями приложения этого разума. Эти законы находятся в столь тесном со-ответствии со свойствами народа, для которого они установлены, что только в чрезвычайно редких случаях законы одного народа могут оказаться пригодными и для другого народа. Законы должны соответ-ствовать природе и принципам установленного правительства; физи-ческим свойствам страны и ее климату - холодному, жаркому или умеренному; качествам почвы; образу жизни ее народов - земле-дельцев, охотников или пастухов; степени свободы, допускаемой уст-ройством государства; религии населения, его склонностям, богатству, численности, торговле, нравам и обычаям. Совокупность всех этих от-ношений можно назвать 'духом законов'.

Есть три образа правления: республиканский, монархический и деспотический. В республике верховная власть находится в руках или

[645]

всего народа или части его; при монархии управляет один человек, но посредством установленных неизменных законов; деспотия характе-ризуется тем, что все движется волей и произволом одного лица вне всяких законов и правил.

Если в республике верховная власть принадлежит всему народу, то это демократия. Когда верховная власть находится в руках части на-рода, такое правление называется аристократией. В демократии народ в некоторых отношениях является государем, а в некоторых отношениях - подданным. Государем он является только в силу го-лосований, коими изъявляет свою волю. Воля государя есть сам госу-дарь, поэтому законы, определяющие право голосования, являются основными для этого вида правления. В аристократии верховная власть находится в руках группы лиц: эти лица издают законы и за-ставляют исполнять их, а остальной народ является по отношению к ним тем же, чем в монархии подданные по отношению к государю. Худшая из аристократий та, где часть народа, которая повинуется, находится в гражданском рабстве у той, которая повелевает: приме-ром может служить аристократия Польши, где крестьяне - рабы дворянства. Чрезмерная власть, предоставленная в республике одному гражданину, образует монархию и даже больше, чем монархию. В монархии законы охраняют государственное устройство или приспо-сабливаются к нему, поэтому принцип правления сдерживает госуда-ря - в республике гражданин, завладевший чрезвычайной властью, имеет гораздо больше возможностей злоупотреблять ею, так как не встречает противодействия со стороны законов, не предусмотревших этого обстоятельства.

В монархии источником всякой политической и гражданской власти является сам государь, но существуют также посредствующие каналы, по которым движется власть. Уничтожьте в монархии преро-гативы сеньоров, духовенства, дворянства и городов, и очень скоро вы получите в результате государство либо народное, либо деспотическое. В деспотических государствах, где нет основных законов, отсутствуют также и охраняющие их учреждения. Этим объясняется та особенная сила, которую в этих странах обычно приобретает религия: она заме-няет непрерывно действующее охранительное учреждение; иногда же место религии занимают обычаи, которые почитаются вместо зако-нов.

Каждый вид правления имеет свои принципы: для республики нужна добродетель, для монархии - честь, для деспотического пра-вительства - страх. В добродетели оно не нуждается, а честь была

[646]

бы для него опасна. Когда весь народ живет по каким-то принципам, все его составные части, т. е. семейства, живут по тем же принци-пам. Законы воспитания - первые, которые встречает человек в своей жизни. Они различаются в соответствии с видом правления: в монархиях их предметом является честь, в республиках - доброде-тель, в деспотиях - страх. Ни одно правление не нуждается в такой степени в помощи воспитания, как республиканское. Страх в деспо-тических государствах зарождается сам собой под влиянием угроз и наказаний. Честь в монархиях находит себе опору в страстях человека и сама служит им опорой. Но политическая добродетель есть самоот-верженность - вещь всегда очень трудная. Эту добродетель можно определить как любовь к законам и отечеству - любовь, требующую постоянного предпочтения общественного блага личному, лежит в ос-новании всех частных добродетелей. Особенную силу эта любовь по-лучает в демократиях, ибо только там управление государством вверяется каждому гражданину.

В республике добродетель есть очень простая вещь: это любовь к республике, это чувство, а не ряд сведений. Оно столь же доступно последнему человеку в государстве, как и тому, кто занимает в нем первое место. Любовь к республике в демократии есть любовь к де-мократии, а любовь к демократии есть любовь к равенству. Законы такого государства должны всячески поддерживать общее стремление к равенству. В монархиях и в государствах деспотических никто не стремится к равенству: даже мысль об этом никому не приходит в голову, ибо каждый там стремится к возвышению. Люди самого низ-кого положения желают выйти из него лишь для того, чтобы господ-ствовать над другими людьми. Поскольку принципом монархического правления является честь, законы должны поддерживать знать, кото-рая есть, так сказать, и создатель и создание этой чести. При деспо-тическом правлении не нужно иметь много законов: все держится на двух-трех идеях, а новых и не требуется. Когда Карл XII, будучи в Бендерах, встретил некоторое противодействие своей воле со стороны сената Швеции, он написал сенаторам, что пришлет командовать ими свой сапог. Этот сапог командовал бы не хуже деспотического государя.

Разложение каждого правления почти всегда начинается с разло-жения принципов. Принцип демократии разлагается не только тогда, когда утрачивается дух равенства, но также и тогда, когда дух равен-ства доводится до крайности и каждый хочет быть равным тем, кого он избрал в правители. В таком случае народ отказывается признать

[647]

им же самим назначенные власти и хочет все делать сам: совещаться вместо сената, управлять вместо чиновников и судить вместо судей. Тогда в республике уже нет места для добродетели. Народ хочет ис-полнять обязанности правителей, значит, правителей уже не уважа-ют. Аристократия терпит ущерб, когда власть знати становится произвольной: при этом уже не может быть добродетели ни у тех, которые управляют, ни у тех, которыми управляют. Монархии поги-бают, когда мало-помалу отменяются прерогативы сословий и приви-легии городов. В первом случае идут к деспотизму всех; во втором - к деспотизму одного. Принцип монархии разлагается также, когда высшие должности в государстве становятся последними ступенями рабства, когда сановников лишают уважения народа и обращают их в жалкое орудие произвола. Принцип деспотического государства не-прерывно разлагается, потому что он порочен по самой своей приро-де. Если принципы правления разложились, самые лучшие законы становятся дурными и обращаются против государства; когда прин-ципы здравы, даже дурные законы производят такие же последствия, как и хорошие, - сила принципа все себе покоряет.

Республика по природе своей требует небольшой территории, иначе она не удержится. В большой республике будет и больше бо-гатства, а следовательно, и неумеренные желания. Монархическое го-сударство должно быть средней величины: если бы оно было мало, то сформировалось бы как республика; а если бы было слишком обшир-но, то первые лица государства, сильные по самому своему положе-нию, находясь вдали от государя и имея собственный двор, могли бы перестать ему повиноваться - их не устрашила бы угроза слишком отдаленной и замедленной кары. Обширные размеры империи - предпосылка для деспотического правления. Надо, чтобы отдален-ность мест, куда рассылаются приказания правителя, уравновешива-лась быстротой их исполнения; чтобы преградой, сдерживающей небрежность со стороны начальников отдаленных областей, служил страх; чтобы олицетворением закона был один человек.

Небольшие республики погибают от внешнего врага, а боль-шие - от внутренней язвы. Республики охраняют себя, соединяясь друг с другом, а деспотические государства ради той же цели отделя-ются и, можно сказать, изолируются друг от друга. Жертвуя частью своей страны, они опустошают окраины и обращают их в пустыню, вследствие чего ядро государства становится недоступным. Монархия никогда не разрушает сама себя, однако государство средних разме-ров может подвергнуться нашествию - поэтому у монархии есть

[648]

крепости для защиты границ и армии для защиты этих крепостей. Малейший клочок земли обороняется там с большим искусством, упорством и мужеством. Деспотические государства совершают друг против друга нашествия - войны ведутся только между монар-хиями.

В каждом государстве есть три рода власти: власть законодатель-ная, власть исполнительная, ведающая вопросами международного права, и власть исполнительная, ведающая вопросами права граждан-ского. Последнюю власть можно назвать судебной, а вторую - про-сто исполнительной властью государства. Если власть законодательная и исполнительная будут соединены в одном лице или учреждении, то свободы не будет, так как можно опасаться, что этот монарх или этот сенат станут создавать тиранические законы для того, чтобы так же тиранически применять их. Не будет свободы и в том случае, если судебная власть не отделена от законодательной и исполнительной. Если она соединена с законодательной властью, то жизнь и свобода гражданина окажутся во власти произвола, ибо судья будет законода-телем. Если судебная власть соединена с исполнительной, то судья по-лучает возможность стать угнетателем. Государи, стремившиеся к деспотизму, всегда начинали с того, что объединяли в своем лице все отдельные власти. У турок, где эти три власти соединены в лице сул-тана, царствует ужасающий деспотизм. Зато англичанам удалось по-средством законов установить прекрасную систему равновесия властей.

Политическое рабство зависит от природы климата. Чрезмерная жара подрывает силы и бодрость людей, а холодный климат придает уму и телу известную силу, которая делает людей способными к действиям продолжительным, трудным, великим и отважным. Это раз-личие можно наблюдать не только при сравнении одного народа с другим, но и при сравнении различных областей одной и той же страны: народы Северного Китая мужественнее, чем народы Южного Китая; народы Южной Кореи уступают в этом отношении народам Северной Кореи. Не следует удивляться, что малодушие народов жар-кого климата почти всегда приводило их к рабству, тогда как мужест-во народов холодного климата сохраняло за ними свободу. Нужно добавить, что островитяне более склонны к свободе, чем жители кон-тинента. Острова бывают обычно небольших размеров, и там труднее употреблять одну часть населения для угнетения другой. От больших империй они отделены морем, которое преграждает путь завоевате-лям и мешает оказать поддержку тираническому правлению, поэтому островитянам легче сохранить свои законы.

[649]

Большое влияние на законы оказывает торговля, ибо она исцеляет людей от тягостных предрассудков. Можно считать почти общим правилом, что везде, где нравы кротки, там есть и торговля, и везде, где есть торговля, там и нравы кротки. Благодаря торговле все наро-ды узнали нравы других народов и смогли сравнить их. Это привело к благотворным последствиям. Но дух торговли, соединяя народы, не соединяет частных лиц. В странах, где людей воодушевляет только дух торговли, все их дела и даже моральные добродетели становятся предметом торга. Вместе с тем дух торговли порождает в людях чув-ство строгой справедливости: это чувство противоположно, с одной стороны, стремлению к грабежам, а с другой - тем моральным добродетелям, которые побуждают нас не только преследовать неук-лонно собственные выгоды, но и поступаться ими ради других людей. Можно сказать, что законы торговли совершенствуют нравы по той же причине, по которой они их губят. Торговля развращает чистые нравы - об этом говорил еще Платон. Одновременно она шлифует и смягчает варварские нравы, ибо совершенное отсутствие торговли приводит к грабежам. Некоторые народы жертвуют торговыми инте-ресами ради политических. Англия всегда жертвовала политическими интересами ради интересов своей торговли. Этот народ лучше всех других народов мира сумел воспользоваться тремя элементами, имею-щими великое значение: религией, торговлей и свободой. Московия хотела бы отказаться от своего деспотизма - и не может. Торговля, чтобы сделаться прочной, требует вексельных операций, но вексель-ные операции находятся в противоречии со всеми законами этой страны. Подданные империи, подобно рабам, не имеют права без специального разрешения ни выехать за границу, ни переслать туда свое имущество - следовательно, вексельный курс, дающий возмож-ность переводить деньги из одной страны в другую, противоречит за-конам Московии, а торговля по природе своей противоречит таким ограничениям.

На законы страны сильнейшее влияние оказывает религия. Даже между ложными религиями можно найти такие, которые наиболее соответствуют целям общественного блага - они хоть и не ведут че-ловека к загробному блаженству, однако могут немало способствовать его земному счастью. Если сравнить один только характер христиан-ской и магометанской религии, следует безоговорочно принять пер-вую и отвергнуть вторую, потому что гораздо очевиднее, что религия должна смягчать нравы людей, чем то, какая из них является истин-ной. Магометанские государи беспрестанно сеют вокруг себя смерть

[650]

и сами погибают насильственной смертью. Горе человечеству, когда религия дана завоевателем. Магометанская религия продолжает вну-шать людям тот же дух истребления, который ее создал. Напротив, христианской религии чужд чистый деспотизм: благодаря столь на-стойчиво предписываемой евангелием кротости она противится неук-ротимому гневу, побуждающему государя к самоуправству и жестокости. Только христианская религия помешала деспотизму ут-вердиться в Эфиопии, несмотря на обширность этой империи и ее дурной климат - таким образом внутри Африки водворились нравы и законы Европы. Когда два века назад христианскую религию по-стигло злополучное разделение, северные народы приняли протес-тантство, южные же остались католиками. Причина этому та, что у северных народов существует и всегда будет существовать дух незави-симости и свободы, поэтому религия без видимого главы более соот-ветствует духу независимости этого климата, чем та, которая имеет подобного главу.

Свобода человека заключается главным образом в том, чтобы его не принуждали совершать действия, которые закон ему не предписы-вает. Начала государственного права требуют, чтобы всякий человек подчинялся уголовному и гражданскому праву той страны, в которой он находится. Эти начала были жестоко нарушены испанцами в Перу: инку Атауальпа можно было судить лишь на основании между-народного права, а они судили его на основании государственного и гражданского права. Но верхом их безрассудства было то, что они осудили его на основании государственных и гражданских законов своей страны.

Дух умеренности должен быть духом законодателя, ибо полити-ческое благо, как и благо нравственное, всегда находится между двумя пределами. Например, для свободы необходимы судебные фор-мальности, но число их может быть столь велико, что они станут пре-пятствовать целям тех самых законов, которые их установили: при этом граждане потеряют свободу и безопасность, обвинитель не будет иметь возможности доказать обвинение, а обвиняемый - оправдать-ся. При составлении законов должно соблюдать известные правила. Слог их должен быть сжатым. Законы двенадцати таблиц служили образцом точности - дети заучивали их на память. Новеллы же Юс-тиниана были столь многословны, что их пришлось сократить. Слог законов должен быть простым и не допускать различных толкований. Закон Гонория наказывал смертью того, кто покупал вольноотпущен-ника, как раба, или же причинял ему беспокойство. Не следовало

[651]

употреблять столь неопределенное выражение. Понятие причиняемо-го человеку беспокойства всецело зависит от степени его впечатли-тельности. Законы не должны вдаваться в тонкости: они предназначены для людей посредственных и содержат в себе не ис-кусство логики, а здравые понятия простого отца семейства. Когда закон не нуждается в исключениях, ограничениях и видоизменениях, то лучше всего обходиться без них, поскольку такие подробности вле-кут за собой новые подробности. Ни в коем случае нельзя давать за-конам форму, которая противна природе вещей: так, в проскрипции принца Оранского Филипп II обещал пять тысяч экю и дворянство тому, кто совершит убийство - этот король одновременно попрал понятия чести, нравственности и религии. Наконец, законам должна быть присуща известная чистота. Предназначенные для наказания людской злобы, они должны сами обладать совершенной непороч-ностью.

Е. Д. Мурашкинцева

Аиссе (Aïssé) 1693 или 1694-1733

Письма к госпоже Каландрини (Lettres de mademoiselle Aïssé à madame Calandrini) - (опубл. 1787)

Письма Аиссе - признанный 'маленький шедевр' французской прозы. Удивительна судьба их автора. Весной 1698 г. французский дипломат граф Шарль де Ферриоль купил за тысячу пятьсот ливров на стамбульском невольничьем рынке девочку-черкешенку лет четы-рех, взятую в плен во время одного из турецких набегов. Говорили, что она из знатного рода. Во Франции маленькую Гаиде крестили и нарекли Шарлоттой-Элизабет, но продолжали называть Гаиде или Аиде, что потом превратилось в Аиссе. Несколько лет девочка воспи-тывалась в доме жены младшего брата дипломата - умной, деятель-ной, властной Марии-Анжелики де Ферриоль, урожденной Герен де Тансен. Но затем во Францию вернулся дипломат, относившийся к юной черкешенке с отеческой нежностью и пылом любовника, и Аиссе вынуждена была остаться с Ферриолем до самой его смерти (1722), вращаясь, впрочем, в блестящем кругу знатных и талантли-вых людей. Обретя свободу, Аиссе до конца жизни так и не покинула ставшего ей почти родным дома госпожи де Ферриоль.

В распутном, безнравственном Париже Аиссе в 1720 г. встречает

[653]

давшего обет безбрачия рыцаря Мальтийского ордена Блёза-Мари д'Эди (ок. 1692-1761). Их на всю жизнь связывает сильное и проч-ное чувство, которое они держат в глубокой тайне. Тайной окружено и рождение в 1721 г. их дочери Селини, ставшей позже виконтессой де Нантиа. В 1726 г. Аиссе знакомится с 58-летней женой именитого и состоятельного женевского гражданина Жюли Каландрини (ок. 1668-1754); твердые нравственные принципы этой дамы произво-дят на 'прекрасную черкешенку' глубочайшее впечатление, и послед-ние семь лет своей жизни Аиссе состоит с госпожой Каландрини в переписке, поверяя старшей подруге все свои мысли и чувства. Скон-чалась Аиссе в 1733 г. от чахотки. Потрясенный шевалье д'Эди до конца жизни остался верен своей любви, воспитав в соответствую-щем духе и дочь. Но от забвения имя Аиссе спас не трогательный се-мейный культ, а 36 писем, обнаруженных после смерти госпожи Каландрини и изданных в Париже в 1787 г.

В самых изысканных выражениях Аиссе описывает свои чувства к госпоже Каландрини: 'Я люблю вас самой нежной любовью - люблю, как мать свою, как сестру, дочь, словом, как любишь всякого, кому ты обязан любовью. В моем чувстве к вам заключено все - по-чтение, восхищение и благодарность'. Аиссе счастлива, что окружаю-щие любят ее старшую подругу за прекрасные качества души. Ведь обычно 'доблести и заслуги... ценятся лишь тогда, когда человек при этом еще и богат; и однако перед истинными добродетелями всякий склоняет голову'. И все же - 'деньги, деньги! Сколько подавляете вы честолюбий! Каких только не смиряете гордецов! Сколько благих намерений обращаете в дым!'

Аиссе сетует на собственные финансовые затруднения, долги и полную неопределенность своего материального положения в буду-щем, жалуется на все ухудшающееся здоровье, весьма натуралисти-чески описывая свои страдания ('...ведь здоровье - главное наше достояние; оно помогает нам выносить тяготы жизни. Горести дейст-вуют на него пагубно... и не делают нас богаче. Впрочем, в бедности нет ничего постыдного, когда она есть следствие добродетельной жизни и превратностей судьбы. С каждым днем мне становится все яснее, что нет ничего превыше добродетели как на сей земле, так и в мире ином'),

Аиссе раздраженно рассказывает о домашних неурядицах, о вздорности и скупости госпожи де Ферриоль и о грубости ее распут-ной и циничной сестры, блистательной госпожи де Тансен. Впрочем, 'мне стыдно становится своих жалоб, когда я вижу вокруг такое множество людей, которые стоят большего, нежели я, и куда менее

[654]

несчастнее'. С теплотой упоминает женщина о своих друзьях - сы-новьях госпожи де Ферриоль графе де Пон-де-Веле и графе д'Аржантале, а также о прелестной дочери самой госпожи Каландрини, нежно отзывается о своей служанке - преданной Софи, которую всеми силами старается материально обеспечить.

Описывает Аиссе и парижскую жизнь, создавая яркую картину быта и нравов французской аристократии. Сплетни, скандалы, интри-ги, браки по расчету ('Ах! В какой благодатной стране вы живете - в стране, где люди женятся, когда способны еще любить друг друга!'), постоянные супружеские измены, тяжкие болезни и безвре-менные смерти; полное падение нравов (например, история о сыне дворянина, подавшемся в разбойники), свары и заговоры при дворе, дикие выходки развратной знати ('Г-жа Бульонская капризна, жес-токосердна, необузданна и чрезвычайно распутна; вкусы ее простира-ются на всех - от принцев до комедиантов', - характеризует Аиссе даму, которую подозревали в отравлении актрисы Адриенны Лекуврер), беспредельное ханжество ('Наши прекрасные дамы пре-даются благочестию, а вернее, усердно его выказывают... все как одна принялись строить из себя святош... они бросили румяниться, что от-нюдь их не красит'), полное бесправие простых людей (печальная история бедного аббата, которого силой заставляют дать Лекуврер яд; а после того, как несчастный предупреждает актрису, его сажают в Бастилию, откуда он выходит благодаря хлопотам отца, но затем бес-следно исчезает).

И 'все, что ни случается в этом государстве, предвещает его ги-бель. Сколь же благоразумны все вы, что не отступаете от правил и законов, а строго их блюдете! Отсюда и чистота нравов. А я что ни день, то все больше поражаюсь множеству скверных поступков, и трудно поверить, чтобы человеческое сердце было способно на это'.

Немало пишет Аиссе и об искусстве, которым живо интересуются люди ее круга, - об убранстве интерьеров, о литературе (несколько раз упоминает, например, о новинке - 'Путешествия Гулливера' Дж. Свифта, приводит эпиграмму Руссо, прилагает к своему посла-нию стихотворную переписку маркиза де ла Ривьера и м-ль Дезульер), но главным образом рассуждает о театре: новых пьесах и спектаклях, декорациях, мастерстве актеров ('Актрисе, играющей роль влюбленной, надобно выказывать скромность и сдержан-ность, - считает Аиссе. - Страсть должна выражаться в интонации и звуках голоса. Чрезмерно резкие жесты следует оставить мужчинам и колдунам'). Но и в театре царят дурные нравы: закулисные интри-ги, соперничество актрис, их скандальные романы с вельможами, зло-словие и сплетки...

[655]

Несколько раз Аиссе касается политики. Женщину шокирует лег-комысленное отношение знати к назревающей войне; 'черкешенка' посылает подруге копию письма маркиза де Сент-Олера к кардиналу де Флери. 'Слава завоевателя - ничто перед славой миротворца... посредством справедливости, честности, уверенности, верности своему слову можно добиться большего, нежели с помощью хитростей и ин-триг прежней политики', - утверждает маркиз. А Аиссе мечтает, что Франция обретет наконец короля и первого министра, действи-тельно пекущихся о благе своего народа.

Реальная же жизнь ввергает Аиссе, натуру цельную и чистую, в глубокую грусть. 'Черкешенка' никогда не впутывается ни в какие интриги; она 'так же мало расположена проповедовать добродетели, как и поддерживать пороки', восхищается людьми, обладающими 'самыми главными душевными качествами', - умом и чувством собственного достоинства, печется о друзьях своих гораздо более, чем о себе самой, не хочет ни от кого зависеть и превыше всего на свете ставит исполнение собственного долга. 'Ничто не заставит меня за-быть все, чем я' обязана госпоже де Ферриоль, 'и свой долг перед ней. Я воздам ей сторицей за все ее заботы обо мне ценою даже соб-ственной жизни. Но... какая это большая разница - делать что-либо только из чувства долга или по велению сердца!' 'Нет ничего труд-нее, нежели выполнять свой долг по отношению к тому, кого и не любишь, и не уважаешь'.

Аиссе не желает иметь дела со 'злыми и фальшивыми людьми - пусть себе копошатся в своей грязи. Я твердо держусь своего прави-ла - честно выполнять свой долг и ни на кого не наговаривать'. 'У меня множество недостатков, но я привержена добродетели, я почи-таю ее'. Неудивительно, что распутники и интриганы побаиваются Аиссе; большинство же знакомых относится к ней с уважением и любовью. 'Мой врач удивительно как ко мне внимателен; он мой друг... все вокруг так ласковы со мной и так услужливы...' 'Все то время, что я находилась в опасности... все мои друзья, все слуги пла-кали навзрыд; а когда опасность уже миновала... все сбежались к моей постели, чтобы поздравить меня'.

Поправляя здоровье в деревне и ведя идиллическую жизнь на лоне природы ('...живу здесь словно на краю света - работаю на вино-граднике, тку пряжу, из которой буду шить себе рубашки, охочусь на птиц'), Аиссе мечтает попасть к своему другу - госпоже Каландрини в Швейцарию. 'Как непохож ваш город на Париж! Там у вас царствуют здравомыслие и добрые нравы, здесь о них не имеют по-нятия'. Что же касается обитателей Парижа, то 'ничего нет в них -

[656]

ни непреклонной вашей честности, ни мудрости, ни доброты, ни справедливости. Все это у людей одна видимость - личина то и дело спадает с них. Честность - не более как слово, коим они украшают себя; они толкуют о справедливости, но лишь затем, чтобы осуждать ближних своих; под сладкими речами их таятся колкости, великоду-шие их оборачивается расточительством, мягкосердечность - безво-лием'. Все же, 'кого довелось мне встречать в Женеве, соответствовали моим первоначальным представлениям жизненного опыта. Вот почти такой же была и я, когда входила в свет, не ведая ожесточения, горестей и печали'. Теперь же 'мне хотелось бы на-учиться быть философом, ко всему относиться безразлично, ни из-за чего не огорчаться и стараться вести себя разумно лишь ради того, чтобы удовлетворять самоё себя и вас'. Аиссе с грустью признает растлевающее влияние нравов, царящих в обществе. 'Она принадле-жит к тем особам, испорченным светом и дурными примерами, коим не посчастливилось избегнуть сетей разврата, - пишет женщи-на о своей приятельнице госпоже де Парабер. - Она сердечна, вели-кодушна, у нее доброе сердце, но она рано была ввергнута в мир страстей, и у нее были дурные наставники'. И все же корень зла Аиссе видит в слабости человеческой натуры: '...вести себя достойно можно ведь и оставаясь в свете, и это даже лучше - чем труднее за-дача, тем большая заслуга ее выполнять'. С восхищением рассказыва-ет 'черкешенка' о некоем обедневшем дворянине, который, поселившись в скромной комнате, утро проводит за чтением люби-мых книг, после простого, сытного обеда гуляет по набережной, ни от кого не зависит и совершенно счастлив.

Эталоном же моральных качеств является для Аиссе госпожа Каландрини. 'Вы с вашей терпимостью, с вашим знанием света, к кото-рому, однако, не питаете ненависти, с вашим умением прощать, сообразуясь с обстоятельствами, узнав о моих прегрешениях, не стали презирать меня. Я показалась вам достойной сострадания и хотя и виноватой, но не вполне разумеющей свою вину. К счастью, сама лю-бовная страсть моя рождала во мне стремление к добродетели'. 'Не будь предмет моей любви исполнен теми же достоинствами, что и вы, любовь моя была бы невозможна'. 'Любовь моя умерла бы, не будь она основана на уважении'.

Именно тема глубокой взаимной любви Аиссе и шевалье д'Эли красной нитью проходит через письма 'прекрасной черкешенки'. Аиссе мучают мысли о греховности этой внебрачной связи, женщина всеми силами пытается вырвать порочную страсть из своего сердца. 'Не стану писать об угрызениях совести, которые терзают меня, -

[657]

они рождены моим разумом; шевалье и страсть к нему их заглуша-ют'. Но 'если разум оказался не властен победить мою страсть, то это потому, что обольстить мое сердце мог лишь человек доброде-тельный'. Шевалье же любит Аиссе так, что ее спрашивают, какие чары она на него напустила. Но - 'единственные мои чары - не-преодолимая моя любовь к нему и желание сделать его жизнь как можно более сладостной'. 'Я его чувствами не злоупотребляю. Людям свойственно обращать себе на пользу слабости другого. Мне сие искусство неведомо. Я умею одно: так угождать тому, кого люблю, чтобы удерживало его подле меня одно лишь желание - не расставаться со мной'. Д'Эди умоляет Аиссе выйти за него замуж. Но 'как ни велико было бы счастье назваться его женой, я должна любить шевалье не ради себя, а ради него... Как отнеслись бы в свете к его женитьбе на девице без роду без племени... Нет, мне слишком дорога его репутация, и в то же время я слишком горда, чтобы по-зволить ему совершить эту глупость. Каким позором были бы для меня все толки, которые ходили бы по этому поводу! И разве могу я льстить себя надеждой, что он останется неизменен в своих чувствах ко мне? Он может когда-нибудь пожалеть, что поддался безрассудной страсти, а я не в силах буду жить, сознавая, что по моей вине он не-счастлив и что он разлюбил меня'.

Однако - 'резать по живому такую горячую страсть и такую нежную привязанность, и притом столь им заслуженную! Прибавьте к этому и мое чувство благодарности к нему - нет, это ужасно! Это хуже смерти! Но вы требуете, чтобы я себя переборола, - я буду стараться; только я не уверена, что выйду из этого с честью и что ос-танусь жива. ...Почему любовь моя непозволительна? Почему она гре-ховна?' 'Как бы мне хотелось, чтобы прекратилась борьба между рассудком моим и сердцем, и я могла бы свободно отдаться радости, какую дает мне одно лишь лицезрение его. Но, увы, никогда этому не бывать!' 'Но любовь моя непреодолима, все оправдывает ее. Мне кажется, она рождена чувством благодарности, и я обязана поддер-живать привязанность шевалье к дорогой малютке. Она - связую-щее звено между нами; именно это и заставляет меня иной раз видеть свой долг в любви к нему'.

С огромной нежностью пишет Аиссе о своей дочери, которая вос-питывается в монастыре. Девочка 'рассудительна, добра, терпелива' и, не зная, кто ее мать, считает 'черкешенку' своей обожаемой по-кровительницей. Шевалье любит дочь до безумия. И все же Аиссе по-стоянно тревожится о будущем малышки. Все эти переживания и жестокая внутренняя борьба вскоре окончательно подрывают хруп-

[658]

кое здоровье несчастной женщины. Она быстро тает, ввергая люби-мого в отчаяние. 'Никогда еще любовь моя к нему не была столь пламенной, и могу сказать, что и с его стороны она не меньше. Он относится ко мне с такой тревогой, волнение его столь искренне и столь трогательно, что у всех, кому случается быть тому свидетелями, слезы наворачиваются на глаза'.

И все же перед смертью Аиссе порывает с любимым. 'Не могу выразить вам, чего стоит мне жертва, на которую я решилась; она убивает меня. Но я уповаю на Господа - он должен придать мне силы!' Шевалье смиренно соглашается с решением любимой. 'Будьте счастливы, моя дорогая Аиссе, мне безразлично, каким способом вы этого достигнете - я примирюсь с любым из них, лишь бы только вы не изгнали меня из своего сердца... Пока вы позволяете видеть вас, Пока я могу льстить себя надеждой, что вы считаете меня наи-преданнейшим вам в мире человеком, мне ничего более не нужно для счастья', - пишет он в письме, которое Аиссе тоже пересылает госпоже Каландрини. Сама 'черкешенка' трогательно благодарит старшую подругу, приложившую столько усилий, чтобы наставить ее на путь истинный. 'Мысль о скорой смерти печалит меня меньше, чем вы думаете, - признается Аиссе. - Что есть наша жизнь? Я как никто должна была быть счастливой, а счастлива не была. Мое дурное поведение сделало меня несчастной: я была игрушкой страс-тей, кои управляли мною по собственной прихоти. Вечные терзания совести, горести друзей, их отдаленность, почти постоянное нездоро-вье... Жизнь, которой я жила, была такой жалкой - знала ли я хотя бы мгновение подлинной радости? Я не могла оставаться наедине с собой: я боялась собственных мыслей. Угрызения совести не оставля-ли меня с той минуты, как открылись мои глаза, и я начала понимать свои заблуждения. Отчего стану я страшиться разлучения с душой своей, если уверена, что Господь ко мне милосерден и что с той ми-нуты, как я покину сию жалкую плоть, мне откроется счастье?'

Е. Б. Максимова

Вольтер (Voltaire) 1694-1778

Орлеанская девственница (La Poucelle d'Orléans) - Поэма (1735, опубл. 1755)

Действие этой сатирической поэмы происходит во время Столетней войны между Францией и Англией (1337-1453). Некоторые совре-менники Вольтера говорили, что автор, осмеяв Жанну д'Арк, обошел-ся с ней более жестоко, чем епископ города Бове, который сжег ее когда-то на костре. Вольтер, конечно, смеялся безжалостно, он пока-зал Жанну обольщаемую, изобразил ее в самых двусмысленных и не-приличных сценах. Но смеялся он не над Жанной д'Арк, не над той девушкой из народа, которая, искренне веря в свою патриотическую миссию, ниспосланную ей Богом, повела французов на бой с врагом и бесстрашно взошла на костер, оставив истории свое благородное имя и свой человечески прекрасный облик.

Из песни первой мы узнаем, что французский король Карл VII влюблен в красавицу Агнесу Сорель. У его советника Бонно в укром-ной глуши есть замок, туда-то, подальше от любопытных глаз, и от-правляются любовники. В течение трех месяцев король утопает в неге любви. Тем временем британский принц, герцог Бедфорд, втор-гается во Францию. Гонимый бесом честолюбия, он 'всегда верхом, всегда вооружен... кровь проливает, присуждает к платам, мать с до-

[660]

черью шлет на позор солдатам'. В осажденном врагами Орлеане на совете воинов и мудрецов появляется таинственный пришелец с небес, святой Денис, мечтающий о спасении Франции. Он говорит 'И если Карл для девки захотел утратить честь и с нею королевство, я изменить хочу его удел рукой юницы, сохранившей девство'. Воины поднимают его на смех: 'спасать посредством девственности крепость - да это вздор, полнейшая нелепость', и угодник в одиноч-ку отправляется на поиски невинной девы.

Лотарингия подарила Франции Иоанну, здесь родилась она, 'жива, ловка, сильна; в одежде чистой, рукою полною и мускулистой мешки таскает... смеется, трудится до огонька'. Святой Денис от-правляется с Иоанном в храм, где дева 'в восхищенье стальное наде-вает облаченье... и бредит славой'. Иоанна на осле верхом в сопровождении святого устремляется к королю. По пути, под Орлеа-ном, они оказываются в лагере спящих, пьяных британцев. Иоанна похищает у прославленного воина, Жана Шандоса, меч и широкие штаны. Прибыв ко двору, святой Денис призывает короля последо-вать за этой девой, будущей спасительницей Франции, которая с по-мощью монарха изгонит страшного и жестокого врага. Наконец-то Карл пробужден, оторван от пленительных забав и готов воевать. Вместе с Иоанной он мчится в Орлеан.

Прекрасная Агнеса, терзаемая ревностью, в сопровождении Бонно тайно следует за ними. Ночью на стоянке она похищает одежду Иоанны (штаны Шандоса и панцирь амазонки) и тут же в этом об-лачении попадает в плен к англичанам, 'в довершение невзгод то был как раз Шандосов конный взвод'. Шандос, поклявшийся отомстить врагу, укравшему его доспехи, увидев Агнесу, меняет свое решение, его охватывает страсть...

Иоанна же с многочисленным войском дает бой англичанам, тер-пящим поражение. Французский полководец Дюнуа, 'как молния летая, нигде не ранен, рубит англичан'. Иоанна и Дюнуа 'упоены, они так быстро мчались, так дико с англичанами сражались, что скоро с войском остальным расстались'. Заблудившись, герои оказы-ваются в замке Гермафродита. Это колдун, которого Бог создал урод-ливым и похотливым. Он целует Иоанну, но в ответ получает могучую затрещину. Оскорбленный негодяй приказывает страже по-садить обоих незнакомцев на кол. Неожиданно появившийся монах Грибурдон просит помиловать Иоанну, предлагая свою жизнь взамен. Его просьба принята. Оказавшись в аду, в гостях у Сатаны, Грибурдон поведал следующее. Он, пытавшийся обесчестить Иоанну, вдруг уви-

[661]

дел осла, спустившегося с небес и подхватившего доблестного рыцаря Дюнуа, который, размахивая мечом, напал на Грибурдона, Монах превращается в прелестную девушку - и Дюнуа опускает меч. По-гонщик, который был с монахом заодно и сторожил Иоанну, увидев красавицу, устремляется к ней, отпуская пленницу. Дева, оказавшись на свободе, хватает блестящий меч, забытый Дюнуа, и расправляется с монахом. 'Спасала девственница честь свою, и Грибурдон, в кощун-стве виноватый, сказал 'прости' земному бытию'. Осел, которому святой Денис внушил лететь в Ломбардию, увозит Дюнуа с собой, ос-тавляя Иоанну в одиночестве.

Итак, куда же умчал летучий осел рыцаря Дюнуа? Он оказывает-ся в удивительном храме Молвы, где узнает о приговоренной к сож-жению Доротее и спешит ей на помощь в Милан. Палач уже готов привести в исполнение приказ инквизитора, но внезапно на город-ской площади появляется Дюнуа и просит девушку рассказать всем о том, в чем ее обвиняют. Доротея, не сдерживая слез, говорит в ответ: 'Любовь - причина всей моей печали'. Ее возлюбленный, ла Тримуйль, покидая год назад Милан и отправляясь на войну, клялся ей в любви, обещал жениться по возвращении. Доротея, уединившись, вдали от света, переносила разлуку и скрывала от любопытных глаз своего младенца, дитя любви. Однажды ее дядя, архиепископ, решил проведать племянницу и, несмотря на сан и святость родства, начал ее домогаться. На крики сопротивлявшейся Доротеи сбежалась толпа, и дядя, ударив ее по лицу, произнес: 'Ее от церкви отлучаю я и с нею плод ее прелюбодейства... их проклинаю я, служитель Бога. Пусть инквизиция их судит строго'. Так Доротея очутилась на месте казни. Бесстрашный Дюнуа поразил мечом воина архиепископа и быстро расправился с его помощниками. Неожиданно на площади появляется Ла Тримуйль, и прекрасная Доротея оказывается в его объятиях. Дюнуа собирается в дорогу, он спешит к Иоанне и коро-лю, договариваясь с влюбленным о встрече во дворце через месяц. За это время Доротея хочет совершить паломничество в Лорет, а Ла Тримуйль будет сопровождать ее.

Добравшись до цели путешествия, дома Девы Марии, возлюблен-ные останавливаются на ночлег и знакомятся с англичанином д'Аронделем. С ним молодая любовница, во всем несхожая с Доротеей. Ла Тримуйль просит британца признать, что Доротея прекраснее его дамы. Гордый англичанин, оскорбленный этим, предлагает французу дуэль. Англичанка, Юдифь де Розамор, с интересом наблюдает за по-единком, в то время как Доротея бледнеет от страха за своего из-

[662]

бранника. Внезапно разбойник Мартингер похищает обеих красавиц и исчезает быстрее молнии. А поединок между тем идет. Наконец дуэлянты заметили отсутствие дам. Несчастье их объединяет, и два новых друга отправляются на поиски возлюбленных. Мартингер уже успел доставить пленниц в свой замок, мрачный склеп. Там он пред-лагает разделить с ним ложе. Доротея разрыдалась в ответ, а Юдифь выразила согласие. Бог наградил ее могучими руками, поэтому, схва-тив висевший над кроватью разбойника меч, она отрубила ему голо-ву. Красавицы бегут из замка и садятся на корабль, который мчит их к скале Благоуханной, пристанищу влюбленных. Там они и встреча-ются со своими доблестными рыцарями. 'Француз отважный и герой британский, к себе на седла милых посадив, отправились дорогой Ор-леанской... но, как вы понимаете и сами, они остались добрыми дру-зьями, и ни красавицы, ни короли меж ними распрей вызвать не могли'.

А что же наш король? Узнав, что Агнеса взята в плен, он едва не лишился рассудка, но астрологи и колдуны убедили его, что Агнеса ему верна и ей не угрожает опасность. А между тем, оказавшись в замке, принадлежащем духовнику Шандоса, она подвергается пресле-дованиям со стороны хозяина. Юный паж Шандоса, Монроз, встает на ее защиту. Монах вступает в бой с пажом и терпит поражение. Монроз же страстно влюбляется в Агнесу. Вскоре девушка бежала в монастырь, но и там ей нет покоя. В монастыре появляется отряд британцев, которым приказано захватить Агнесу. Бритты оскверняют монастырь, и святой Денис, патрон Франции, напутствует Иоанну на спасение обители, которую одолевает зло. Иоанна 'полная отваги, гневом пышет' и святым копьем разит англичан. А святой Денис об-ращается к святому Георгию, патрону Англии, со словами: 'Зачем упорно хочешь ты войны взамен спокойствия и тишины?'

Вернулись из странствий Ла Тримуйль с Доротеей. Их счастье ом-рачено, так как, защищая Доротею от домогательств Шандоса, Ла Тримуйль получает тяжелое ранение. И вновь Дюнуа приходит на спасение Доротеи: он вызывает Шандоса на дуэль и убивает его. Вскоре Дюнуа предстоит сражаться с англичанами, которые, узнав о пиршестве французов в Орлеанской ратуше, перешли в общее на-ступление и стойко держатся в бою. 'Карл, Дюнуа воинственный и Дева летят на бриттов, бледные от гнева'. Британские войска, стра-шась атаки, спешат оставить Орлеан. В хаосе ужаса и беспорядка на-ходят смерть д'Арондель и бесстрашная Юдифь Розамор. 'Дочь смерти, беспощадная война, разбой, который мы зовем геройством!

[663]

Благодаря твоим ужасным свойствам земля в слезах, в крови, разо-рена'.

Ла Тримуйль неожиданно сталкивается с Тирконелем, другом по-койного Шандоса, который поклялся отомстить его убийце. Застав рядом с погостом, где был погребен Шандос, уединившихся любовни-ков, Тирконель приходит в ярость. Во время поединка несчастная До-ротея бросается к Ла Тримуйлю, обагренному кровью, но тот, уже ничего не различая, отвечает на удар англичанина, пронзая сердце Доротеи. Беспощадный бритт стоит оцепенев. На груди Доротеи он находит два портрета На одном изображен Ла Тримуйль, на втором же он узнает свои черты. И тотчас вспоминает, как в молодости ос-тавил ждущую младенца Карминетту, подарив ей свой портрет. Нет сомнения, что перед ним его дочь. На крик британца сбежался народ, и 'если бы они не подоспели, наверно б жизнь угасла в Тирконеле!' Он плывет в Англию и, простившись с мирской жизнью, уходит в монастырь. Иоанна призывает отомстить англичанам за смерть рыцаря и Доротеи. Но ей уготовано иное испытание. Ужас-ные Грибурдон и Гермафродит, пребывая в аду, придумывают план отмщения Деве. По подсказке Сатаны они подсылают к Иоанне осла, в которого вселился бес, он должен соблазнить ее, 'так как из-вестно было этой шайке грязной, что ключ хранит под юбкою своей от осаждаемого Орлеана и от судеб всей Франции Иоанна'. Нежная дерзость осла смущает Деву, Дюнуа же, дремавший рядом, услышав пропитанную сладким ядом речь, желает узнать, 'что за Селадон про-брался в спальню, запертую туго'. Дюнуа уже давно влюблен в Иоан-ну, но скрывает свое чувство, дожидаясь конца войны. Пораженная Иоанна, увидев Дюнуа, овладевает собой и хватается за копье. Спаса-ясь, бес бежит.

По дороге он придумывает коварный план. Попав в Орлеан, он вселяется в душу жены французского президента Луве, влюбленную не без взаимности в великого английского полководца Тальбота. Бес внушил даме впустить с наступлением ночи Тальбота и его войско в Орлеан. Госпожа Луве назначает любимому свидание. Монах Лурди, подосланный Денисом к англичанам, узнает о предстоящем свидании и предупреждает о нем короля. Карл созывает всех военачальников и, конечно, Иоанну на совет. Разработан план. Сначала выходит Дюнуа, 'тяжел был дальний путь, которым он пошел, и славится в истории доныне. За ним войска тянулись по равнине по направленью к город-ской стене'. Изумленные британцы, защищаясь от мечей Иоанны и ее войска, попадают в руки Дюнуа, Тальбот тем временем наслаждал-

[664]

ся встречей со своей возлюбленной. Не сомневаясь и в другой своей победе, он выходит посмотреть на покоренный город. Что видит он? 'К нему не бритты верные, а Дева несется на осле, дрожа от гнева... французы ломятся чрез тайный ход, был потрясен и задрожал Таль-бот'. Тальбот геройски стоит до последнего. Англичане побеждены, ликующая Франция празднует победу.

Н. Б. Виноградова

Фанатизм, или Пророк Магомет (Le Fanatisme, ou Mahomet la Prophète) - Трагедия (1742)

В основу сюжета этой трагедии Вольтера легли события из жизни арабских племен Аравии, связанные с распространением ислама и де-ятельностью религиозного реформатора Магомета. Автор писал: 'Я знаю, что Магомет не совершал такого именно предательства, какое составляет сюжет моей трагедии. Цель моя не в том лишь, чтобы вы-вести на сцене правдивые события, но в том, чтобы правдиво изобра-зить нравы, передать истинные мысли людей, порожденные обстоятельствами, в коих люди эти очутились, и, наконец, показать, до какой жестокости может дойти злостный обман и какие ужасы способен творить фанатизм. Магомет у меня - не что иное, как Тар-тюф с оружием в руках'. Действие пьесы Вольтера развертывается в Мекке около 630 г.

Шейх Мекки, Зопир, узнает о намерении Магомета, его злейшего врага, покорить город. Семья Зопира была истреблена Магометом, поэтому он очень привязан к плененной им юной Пальмире, кото-рую Магомет считает своей рабыней и требует ее вернуть, так как она выросла в Медине, месте, уже обращенном в ислам. Там он влас-телин и кумир. Девушка ценит доброту и мягкость Зопира, но про-сит его выполнить волю Учителя и вернуть ее в Медину. Шейх отвечает отказом, объясняя, что он не желает потакать вкравшемуся в доверие Пальмиры тирану.

Сенатор Фанор докладывает Зопиру о появлении в городе Омара, военачальника Магомета, со свитой. Омар за шесть лет до этого 'ушел в поход, чтоб Мекку защитить, и, оттеснив войска изменника и вора, вдруг перешел к нему, не убоясь позора'. Теперь от имени

[665]

Магомета он предлагает мир, клянется, что это не лукавство и в дока-зательство согласен дать в заложники молодого Сеида. Омар прихо-дит на переговоры с Зопиром, и шейх напоминает посланцу, кем был десять лет назад его прославленный владыка: 'простой погонщик, плут, бродяга, муж неверный, ничтожнейший болтун, обманщик бес-примерный'. Приговоренный судом к изгнанию за бунт, он ушел жить в пещеры и, краснобайствуя, стал совращать народ. Не отрицая таланта и ума Магомета, Зопир отмечает его злопамятность и жесто-кость: 'тиранов мстительнее еще не знал Восток'. Военачальник же, терпеливо выслушав шейха, предлагает ему назвать цену за Пальмиру и мир. Зопир с гневом отвергает это предложение, и Омар заявляет, что он в таком случае попытается склонить на сторону Пророка сенат.

Влюбленные Сеид и Пальмира безмерно счастливы, встретившись вновь. Когда шейх похитил Пальмиру, Сеид не находил себе места от горя, но теперь его любимая рядом и он надеется ее освободить. Мо-лодые люди верят, что Магомет соединит их две судьбы в одну. А Пророк меж тем приближался к воротам древней Мекки. Омар смог убедить сенат впустить в город того, кто был неправедным судом из-гнан из него. Он для одних - тиран, а для других - герой... Откры-вая Омару свою тайну, Магомет признается, что его призывы к миру - миф, он хочет лишь извлечь выгоду из веры людей в послан-ца Бога, способного остановить пламя войны. Его цель - покорить Мекку и уничтожить Зопира. Кроме того, Пальмира и Сеид, несмот-ря на их преданность Магомету, являются его врагами - так он за-являет Омару. Пророк любит Пальмиру а, узнав, что она предпочла ему раба, он приходит в ярость и помышляет о мести.

Встреча Зопира и Магомета состоялась. Шейх открыто обвиняет Магомета: 'внедрившись подкупом, и лестью, и обманом, несчастья ты принес всем покоренным странам, и, в град святой вступив, дер-заешь ты, злодей, навязывать нам ложь религии своей!' Магомет ни-чуть не смущен этими речами и объясняет Зопиру, что народ готов поклоняться теперь любому, лишь бы новому идолу, поэтому настал его час, Зопир же должен не сопротивляться, а добровольно отдать власть. Лишь одно обстоятельство поколебало уверенность шейха. Ма-гомет сообщает, что похищенные дети Зопира не погибли, они вос-питывались меж слуг Пророка. Теперь их участь зависит от благоразумия отца. Если Зопир без боя сдаст город и объявит народу, что лишь Коран - единственный закон, а Магомет - пророк Бога, то он обретет и детей, и зятя. Но Зопир отвергает это предложение, не желая отдавать страну в рабство.

[666]

Беспощадный Магомет тут же решает убить непокорного шейха. Из всех слуг Омар советует ему выбрать для этого Сеида, так как он 'фанатик истовый, безумный и слепой, благоговеющий в восторге пред тобой'. Кроме того, Омару известна страшная тайна Магомета: Пальмира и Сеид - дети Зопира, поэтому сын отправляется злодея-ми на отцеубийство. Магомет вызывает к себе Сеида и внушает ему повеление, якобы исходящее от Аллаха: 'Приказано свершить святую месть и нанести удар, чтоб враг был уничтожен клинком, который вам в десницу Богом вложен'. Сеид приходит в ужас, но Магомет подкупает его обещанием: 'Любовь Пальмиры вам наградою была б'. И юноша сдается. Но уже держа в руке меч, юноша все равно не по-нимает, почему он должен убить беспомощного и безоружного ста-рика. Он видит шейха, который начинает с ним проникновенную беседу, и Сеид не в силах занести над ним свое оружие. Омар, тайно наблюдавший за этой сценой, требует Сеида немедленно к Магомету. Пальмира, застав Сеида в страшном смятении, просит открыть ей всю правду, и юноша рассказывает, умоляя помочь ему разобраться в своих терзаниях: 'Скажи мне слово, ты мой друг, мой добрый гений! Направь мой дух! И меч мне помоги поднять!.. Объясни, зачем кро-вавое закланье Пророку доброму, отцу для всех людей?' Сеид гово-рит, что, по решению Пророка, их с Пальмирой счастье - награда за кровь несчастного Зопира. Девушка уклоняется от совета, тем самым толкая юношу на роковой шаг.

Меж тем Герсид, один из слуг Магомета, в прошлом похитивший детей Зопира и знающий об их судьбе, назначает шейху свидание; но оно не состоялось, так как Омар, разгадав намерение Герсида от-крыть тайну, убивает его. Но Герсид все же успевает оставить пред-смертную записку и передать ее Фанору. В это время Зопир идет молиться к алтарю и не скупится на проклятия в адрес Магомета. Сеид спешит прервать кощунственную речь, обнажает оружие и на-носит удар. Появляется Фанор. Он в ужасе, что не успел предотвра-тить убийство, и сообщает всем роковую тайну. Сеид падает на колени с возгласом: 'Верните мне мой меч! И я, себя кляня...' Паль-мира удерживает руку Сеида: 'Пусть не в Сеида он вонзится, а в меня! К отцеубийству я подталкивала брата!' Зопир же, смертельно раненный, обнимает детей: 'В час смерти мне судьба послала дочь и сына! Сошлись вершины бед и радостей вершины'. Отец с надеждой смотрит на сына: 'Предатель не уйдет от казни и позора. Я буду ото-мщен'.

Омар, увидев Сеида, приказывает слугам схватить его как убийцу

[667]

Зопира. Только теперь юноша узнает о коварстве Пророка. Воена-чальник спешит к Магомету и докладывает об обстановке в городе. Зопир умирает, разгневанный народ, прежде во всем послушный, ропщет. Омар предлагает успокоить толпу заверениями в том, что Зопир принял смерть за отвержение ислама, а его жестокий убийца Сеид не избежит кары за содеянное. Войска Магомета скоро будут в городе - Пророк может не сомневаться в победе. Магомет интере-суется, не мог ли кто-нибудь выдать Сеиду тайну его происхождения, и военачальник напоминает ему, что Герсид, единственный посвя-щенный, мертв. Омар признается, что в вино Сеиду он влил яд, поэ-тому близок час и его смерти.

Магомет велит позвать к нему Пальмиру. Он советует девушке за-быть о брате и сулит ей богатство и роскошь. Все ее несчастья уже позади, она свободна, и он готов сделать для нее все, если она будет ему покорна. Девушка с презрением и возмущением бросает: 'Убий-ца, лицемер бесчестный и кровавый, ты смеешь соблазнять меня не-чистой славой?' Она уверена, что лжепророк будет разоблачен и возмездие недалеко. Народ, узнав об убийстве Зопира, выходит на улицы, берет в осаду тюрьму, на борьбу поднимаются все горожане. Бунт возглавляет Сеид. Он кричит в исступлении, что в смерти его отца повинен Магомет, и стихийная ярость масс готова обрушиться на злодея. Внезапно обессилевший от действия яда Сеид на глазах толпы шатается и падает. Воспользовавшись этим, Магомет заявляет, что это Бог карает неверного, и так будет со всеми, кто посягнет на него, великого Пророка: 'Любой, кто возразить осмелится прика-зу, - пусть даже в помыслах, - покаран будет сразу. И если день для вас сияет до сих пор, то потому, что я смягчил свой приговор'. Но Пальмира разоблачает Магомета, говоря, что ее брат гибнет от яда, и проклинает негодяя. Она называет Магомета кровавым зверем, лишившим ее и отца, и матери, и брата. Нет больше ничего, что привязывало бы ее к жизни, поэтому она уходит вслед за своими близкими. Сказав это, девушка бросается на меч Сеида и погибает.

При виде умирающей Пальмиры Магомет на мгновение поддает-ся чувству любви, но тут же подавляет в себе этот порыв человечнос-ти со словами: 'Я должен Богом быть - иль власть земная рухнет'. И ему удается овладеть толпой, избежать грозившего было разоблаче-ния при помощи нового циничного обмана, лжечуда, которое опять бросает невежественную массу жителей Мекки к его ногам.

Н. Б. Виноградова

[668]

Задиг, или Судьба (Zadig ou la destinée) - Восточная повесть (1748)

Посвящая свою повесть маркизе де Помпадур, которую Вольтер на-зывает султаншей Шераа, сам писатель выступает под именем поэта Саади, классика восточной литературы. В произведении автор исполь-зует элементы столь популярного в XVIII в. жанра путешествий, а также фантастику персидских и арабских сказок.

Во временя царя Моабдара жил в Вавилоне молодой человек по имени Задиг. Он был благороден, мудр, богат, обладал приятной на-ружностью и надеялся на благосклонность судьбы. Уже был назначен день его женитьбы на Земире, считавшейся первой невестой во всем Вавилоне. Но Оркан, племянник одного из министров, влюбленный в Земиру, приказывает слугам похитить ее. Задиг спасает девушку, сам же при этом получает тяжелое ранение и, по мнению доктора, ему предстоит ослепнуть. Узнав, что Земира обвенчалась с Орканом, пре-зрительно заявив, что она не выносит слепых, бедный юноша упал без чувств. Он долго болел, но предсказание доктора, к счастью, не сбылось. Убедившись в непостоянстве девушки, воспитанной при дворе, Задиг решает жениться на 'простой гражданке'. Азора - его новая избранница, которой уготовано забавное испытание. Кадор, друг Задига, сообщает Азоре, отсутствовавшей в доме несколько дней, что ее мрк внезапно умер и завещал ему большую часть своих бо-гатств. Но Кадора мучают сильные боли, и существует единственное лекарство - приложить к больному месту нос покойного. Азора, не задумываясь, берет бритву, отправляется к гробнице своего супруга и находит его там в добром здравии. Задиг вынужден развестись с не-верной.

Утешение от посланных ему судьбой несчастий Задиг ищет в фи-лософии и дружбе. Утром его библиотека открыта для всех ученых, а вечером в доме собирается избранное общество. Напротив дома юноши живет некто Аримаз, желчный и напыщенный завистник. Ему досаждал стук колесниц гостей, съезжавшихся к Задигу, а похва-лы последнему раздражали еще больше. Однажды он находит в саду отрывок сочиненного Задигом стихотворения, в котором оскорбляет-ся царь. Аримаз бежит во дворец и доносит на юношу. Царь разгне-ван и намерен казнить наглеца, но юноша говорит так изящно, умно и здраво, что владыка меняет гнев на милость, постепенно начинает советоваться с ним во всех своих делах, а потеряв своего первого ми-нистра, назначает на его место Задига. Его имя гремит по всему госу-дарству, граждане воспевают его справедливость и восторгаются его

[669]

талантами. Незаметно молодость и изящество первого министра про-извели сильное впечатление на царицу Астарту. Она красива, умна, и ее дружеское расположение, нежные речи и взоры, против воли уст-ремлявшиеся на Задига, зажгли в его сердце пламя. Все царские рабы шпионят за своими господами и вскоре они догадались, что Астарта влюблена, а Моабдар ревнует. Завистник Аримаз заставил свою жену послать царю ее подвязку, похожую на подвязку царицы. Негодую-щий монарх решил ночью отравить Астарту, а на рассвете задушить Задига. Приказ об этом он отдает евнуху. В это время в комнате царя находится немой, но не лишенный слуха карлик, который очень привязан к царице. Он с ужасом услышал о задуманном убийстве и изобразил коварный план на бумаге. Рисунок попадает к царице, та предупреждает Задига и велит ему бежать. Молодой человек отправ-ляется в Египет. Уже приближаясь к границам Египта, он видит чело-века, яростно избивающего какую-то женщину. Задиг заступается за беззащитную и спасает ее, раня при этом обидчика. Но неожиданно появившиеся гонцы из Вавилона увозят египтянку с собой. Наш герой теряется в догадках. Меж тем по египетским законам человек, проливший кровь ближнего, становится рабом. И Задига на публич-ном торге покупает арабский купец Сеток. Убедившись в недюжин-ных способностях своего нового раба, купец вскоре приобретает в его лице близкого друга. Как и царь вавилонский, он не может без него обходиться. А юноша счастлив, что у Сетока нет жены.

Однажды Задиг узнает об ужасном обычае, принятом в Аравии, где он оказывается вместе со своим новым хозяином. Когда умирал женатый человек, а его супруга желала стать святой, она прилюдно сжигала себя на трупе своего мужа. День этот был торжественным праздником и носил название 'костер вдовства'. Задиг отправился к вождям племени и уговорил их издать закон, разрешающий вдовам сжигать себя только после того, как они поговорят наедине с каким-нибудь молодым человеком. С тех пор ни одна женщина не сжигала себя. Жрецы ополчились на юношу: отменив этот закон, он лишил их прибыли, поскольку после смерти вдов все их драгоценности до-ставались жрецам.

Все это время Задига не покидают тревожные мысли об Астарте. От арабского разбойника Арбогада он узнает, что в Вавилоне царит смута, Моабдар убит, Астарта если жива, то, скорее всего, попала в наложницы к гирканскому князю. Юноша продолжает путешествие и встречает группу рабынь, в числе которых обнаруживает вавилон-скую царицу. Радости влюбленных нет предела. Астарта рассказывает, что ей пришлось пережить. Верный Кадор в ту же ночь, когда исчез

[670]

Задиг, спрятал ее в храме внутри колоссальной статуи. Царь, неожи-данно услышав голос Астарты из статуи, лишился рассудка. Его без-умие послужило началом смуты. Астарту разбойник Арбогад захватил в плен и продал купцам, так она оказалась в рабынях. Задиг, благода-ря своей находчивости, увозит Астарту.

Царицу встретили в Вавилоне с восторгом, в стране стало спокой-нее и вавилоняне объявили, что Астарта выйдет замуж за того, кого они выберут в цари, причем это будет самый храбрый и самый муд-рый из кандидатов. Каждый из притязающих на престол должен будет выдержать четыре боя на копьях, а потом разгадать предложен-ные магами загадки. Доспехи Задига - белые, и белый царь с блес-ком выигрывает первый турник. Противник Задига, Итобад, ночью обманным путем завладевает его доспехами, оставляя Задигу свои, зе-леные. Утром на арене облаченного в зеленые доспехи Задига осыпа-ют оскорбительными насмешками. Юноша в смятении, он готов поверить, что миром управляет жестокий рок. Блуждая по берегу Евфрата, полный отчаяния, он встречает ангела, который вселяет в него надежду, настаивает на его возвращении в Вавилон и продолже-нии состязаний. Задиг легко разгадывает все загадки мудрецов и под радостный гул толпы сообщает, что Итобад похитил его доспехи. Юноша готов сейчас же продемонстрировать всем свою храбрость. И на этот раз он оказывается победителем. Задиг становится царем, супругом Астарты, и он бесконечно счастлив.

Сеток вызван из Аравии и поставлен во главе торгового ведомства Вавилона. Верный друг Кадор награжден по заслугам. Маленький немой карлик также не забыт. Земира не могла себе простить, что поверила в будущую слепоту Задига, а Азора не переставала раскаи-ваться в своем намерении отрезать ему нос. Государство наслаждалось миром, славой и изобилием, ибо в нем царили справедливость и лю-бовь.

Н. Б. Виноградова

Микромегас (Micromegas) - Философская повесть (1752)

Герои повести 'Микромегас' - уроженцы планет Сириуса и Сатур-на, Микромегас, молодой человек, обитатель звезды Сириус, к 450 годам - на пороге отрочества - занялся анатомическими исследова-ниями и написал книгу. Муфтий его страны, бездельник и невежда,

[671]

нашел в этом труде положения подозрительные, дерзкие, еретические и начал яростно преследовать ученого. Он объявил книгу запрещен-ной, а автор получил приказ не являться ко двору в течение 800 лет. Микромегас не был особенно огорчен тем, что его удалили от двора, прозябавшего в низостях и суете, и отправился путешествовать по планетам. Он изъездил весь Млечный Путь и очутился на планете Са-турн. Жители этой страны были просто карликами по сравнению с Микромегасом, рост которого составлял 120 тысяч футов. Он сбли-зился с сатурнийцами после того, как они перестали ему удивляться. Секретарь сатурнийской академии, человек большого ума, умело из-лагающий суть чужих изобретений, подружился с пришельцем, кото-рый объяснил ему, что цель его путешествия - поиск знаний, которые могли бы его просветить. - Расскажите, сколько органов чувств у людей вашей планеты, - попросил путешественник. - У нас их семьдесят два, - отвечал академик, - и мы постоянно жалу-емся на то, что этого слишком мало. - Мы одарены примерно тыся-чей чувств и все-таки в нас всегда остается беспокойство, что мы ничтожны и есть существа, превосходящие нас, - заметил Микроме-гас. - Сколько вы живете? - был следующий его вопрос. - увы, мы живем очень мало, всего лишь пятнадцать тысяч лет. Наше суще-ствование не более чем точка, наш век - мгновение. Едва начинаешь познавать мир, как, еще раньше, чем приходит опыт, является смерть. - Это совсем как у нас, - вздохнул великан. - Если бы вы не были философом, - продолжал он, - я побоялся бы огорчить вас, сообщив, что наша жизнь в семьсот раз длиннее вашей; но когда наступает смерть, то прожили ли вы вечность или один день - ре-шительно все равно. После того как они сообщили друг другу не-многое из того, что знали, и многое из того, чего не знали, оба пришли к решению совершить небольшое философическое путешест-вие.

Пробыв на Юпитере целый год и узнав за это время множество интереснейших тайн, которые были бы опубликованы в печати, если бы не господа инквизиторы, они поравнялись с Марсом. Наши дру-зья продолжили свой путь и достигли Земли на северном берегу Бал-тийского моря пятого июля 1737 г. Они захотели познакомиться с маленькой страной, в которую попали. Сначала они направились с се-вера на юг. Так как иноземцы шли довольно быстро, они обошли всю землю за тридцать шесть часов. Вскоре они вернулись туда, отку-да вышли, пройдя через море, почти неприметное их глазу и назы-ваемое Средиземным, и через другой маленький пруд, Великий

[672]

океан. Карлику океан этот был по колено, а Микромегас лишь омо-чил в нем пятку. Они долго спорили, обитаема ли эта планета. И лишь когда Микромегас, разгорячившись в споре, порвал свое брил-лиантовое ожерелье, сатурниец, поднеся несколько камней к глазам, обнаружил, что они являются великолепными микроскопами. С их помощью путешественники обнаружили кита, а также корабль, на борту которого находились ученые, возвращавшиеся из экспедиции. Микромегас схватил судно и ловко положил его на свой ноготь. Пас-сажиры и экипаж в этот момент сочли себя унесенными ураганом и выброшенными на скалу, началась паника. Микроскоп, который едва позволил различить кита и судно, оказался бессилен для обозрения столь незаметного существа, как человек. Но Микромегас наконец-то разглядел какие-то странные фигурки. Эти незнакомые существа ше-велились, разговаривали. Чтобы говорить, надо мыслить, а если они мыслят, они должны обладать неким подобием души. Но приписать такого рода насекомым душу казалось Микромегасу нелепым. Меж тем они слышали, что речь этих козявок вполне разумна, и эта игра природы казалась им необъяснимой. Тогда сатурниец, у которого был более мягкий голос, с помощью рупора, сделанного из обрезка ногтя Микромегаса, вкратце разъяснил землянам, кто они такие. В свою очередь он спросил, всегда ли они находились в столь жалком состоя-нии, близком к небытию, что они делают на планете, хозяевами ко-торой, по-видимому, являются киты, были ли они счастливы, имеют ли душу, и задал еще множество подобных вопросов. Тогда самый болтливый и смелый из этой компании, оскорбленный тем, что усом-нились в существовании у него души, воскликнул: 'Вы воображаете, сударь, что, имея от головы до пят тысячу туазов (туаз - около двух метров), вы можете...' Он не успел закончить фразу, так как изум-ленный сатурниец перебил его: 'Тысячу туазов! Откуда вы знаете мой рост?' - 'Я измерил вас и могу измерить вашего огромного спутни-ка', - ответил ученый. Когда был правильно назван рост Микроме-гаса, наши путешественники буквально онемели. Придя в себя, Микромегас заключил: 'Вы, имея столь мало материи, и будучи, по-видимому, вполне духовными, должны проводить жизнь в любви и покое. Я нигде не видел настоящего счастья, но здесь оно обитает не-сомненно'. Один из философов возражает ему: 'В нас больше мате-рии, чем нужно для того, чтобы натворить много зла. Знаете ли вы, например, что в это самое время, когда я беседую с вами, сто тысяч безумцев нашей породы, носящих на голове шляпы, убивают или сами дают себя убить ста тысячам других животных, которые покры-

[673]

вают головы чалмой; и что так ведется почти по всей земле с незапа-мятных времен'. Микромегас, полный возмущения, воскликнул, что у него появилось желание тремя уларами каблука раздавить этот мура-вейник, населенный жалкими убийцами. 'Не трудитесь, - ответили ему. - Они сами достаточно трудятся над собственным уничтожени-ем. К тому же надо карать не всех, а бесчеловечных сидней, которые не выходят из своих кабинетов, отдают, в часы пищеварения, приказ об убийстве миллионов людей'. Тогда путешественник почувствовал сострадание к маленькому роду человеческому, являвшему такие уди-вительные контрасты. Он обещал сочинить для землян превосходную философскую книгу, которая объяснит им смысл всех вещей. Он дей-ствительно передал им это сочинение перед своим отъездом, и том этот отправили в Париж, в Академию наук. Но когда секретарь от-крыл его, то ничего, кроме чистой бумаги, там не обнаружил. 'Я так и думал', - сказал.

Н. Б. Виноградова

Кандид (Candide) - Повесть (1759)

Кандид, чистый и искренний юноша, воспитывается в нищем замке нищего, но тщеславного вестфальского барона вместе с его сыном и дочерью. Их домашний учитель, доктор Панглосс, доморощенный философ-метафизик, учил детей, что они живут в лучшем из миров, где все имеет причину и следствие, а события стремятся к счастливо-му концу.

Несчастья Кандида и его невероятные путешествия начинаются, когда его изгоняют из замка за увлечение прекрасной дочерью барона Кунегондой.

Чтобы не умереть с голоду, Кандид вербуется в болгарскую армию, где его секут до полусмерти. Он едва избегает гибели в ужас-ном сражении и спасается бегством в Голландию. Там он встречает своего учителя философии, умирающего от сифилиса. Его лечат из милосердия, и он передает Кандиду страшную новость об истребле-нии семьи барона болгарами. Кандид впервые подвергает сомнению оптимистическую философию своего учителя, настолько потрясают его пережитое и ужасное известие.

[674]

Друзья плывут в Португалию, и, едва они ступают на берег, начи-нается страшное землетрясение. Израненные, они попадают в руки инквизиции за проповедь о необходимости свободной воли для чело-века, и философа должны сжечь на костре, дабы это помогло усми-рить землетрясение. Кандида хлещут розгами и бросают умирать на улице. Незнакомая старуха подбирает его, выхаживает и приглашает в роскошный дворец, где его встречает возлюбленная Кунегонда. Ока-залось, что она чудом выжила и была перепродана болгарами богато-му португальскому еврею, который был вынужден делить ее с самим Великим Инквизитором. Вдруг в дверях показывается еврей, хозяин Кунегонды. Кандид убивает сначала его, а затем и Великого Инквизи-тора. Все трое решают бежать, но по дороге какой-то монах крадет у Кунегонды драгоценности, подаренные ей Великим Инквизитором. Они с трудом добираются до порта и там садятся на корабль, плыву-щий в Буэнос-Айрес. Там они первым делом ищут губернатора, чтобы обвенчаться, но губернатор решает, что такая красивая девуш-ка должна принадлежать ему самому, и делает ей предложение, кото-рое она не прочь принять. В ту же минуту старуха видит в окно, как с подошедшего в гавань корабля сходит обокравший их монах и пы-тается продать украшения ювелиру, но тот узнает в них собствен-ность Великого Инквизитора. Уже на виселице вор признается в краже и подробно описывает наших героев. Слуга Кандида Какамбо уговаривает его немедленно бежать, не без основания полагая, что женщины как-нибудь выкрутятся. Они направляются во владения ие-зуитов в Парагвае, которые в Европе исповедуют христианских коро-лей, а здесь отвоевывают у них землю. В так называемом отце полковнике Кандид узнает барона, брата Кунегонды. Он также чудом остался жив после побоища в замке и капризом судьбы оказался среди иезуитов. Узнав о желании Кандида жениться на его сестре, барон пытается убить низкородного наглеца, но сам падает раненый. Кандид и Какамбо бегут и оказываются в плену у диких орейлонов, которые, думая, что друзья - слуги иезуитов, собираются их съесть. Кандид доказывает, что только что он убил отца полковника, и вновь избегает смерти. Так жизнь вновь подтвердила правоту Какамбо, счи-тавшего, что преступление в одном мире может пойти на пользу в другом.

На пути от орейлонов Кандид и Какамбо, сбившись с дороги, по-падают в легендарную землю Эльдорадо, о которой в Европе ходили чудесные небылицы, что золото там ценится не дороже песка. Эльдо-радо была окружена неприступными скалами, поэтому никто не мог проникнуть туда, а сами жители никогда не покидали своей страны.

[675]

Так они сохранили изначальную нравственную чистоту и блаженство. Все жили, казалось, в довольстве и веселости; люди мирно трудились, в стране не было ни тюрем, ни преступлений. В молитвах никто не выпрашивал благ у Всевышнего, но лишь благодарил Его за то, что уже имел. Никто не действовал по принуждению: склонность к тира-нии отсутствовала и в государстве, и в характерах людей. При встрече с монархом страны гости обычно целовали его в обе щеки. Король уговаривает Кандида остаться в его стране, поскольку лучше жить там, где тебе по душе. Но друзьям очень хотелось показаться на ро-дине богатыми людьми, а также соединиться с Кунегондой. Король по их просьбе дарит друзьям сто овец, груженных золотом и само-цветами. Удивительная машина переносит их через горы, и они по-кидают благословенный край, где на самом деле все происходит к лучшему, и о котором они всегда будут сожалеть.

Пока они движутся от границ Эльдорадо к городу Суринаму, все овцы, кроме двух, гибнут. В Суринаме они узнают, что в Буэнос-Айресе их по-прежнему разыскивают за убийство Великого Инквизи-тора, а Кунегонда стала любимой наложницей губернатора Решено, что выкупать красавицу туда отправится один Какамбо, а Кандид по-едет в свободную республику Венецию и там будет их ждать. Почти все его сокровища крадет мошенник купец, а судья еще наказывает его штрафом. После этих происшествий низость человеческой души в очередной раз повергает в ужас Кандида. Поэтому в попутчики юноша решает выбрать самого несчастного, обиженного судьбой че-ловека. Таковым он счел Мартина, который после пережитых бед стал глубоким пессимистом. Они вместе плывут во Францию, и по дороге Мартин убеждает Кандида, что в природе человека лгать, уби-вать и предавать своего ближнего, и везде люди одинаково несчастны и страдают от несправедливостей.

В Париже Кандид знакомится с местными нравами и обычаями. И то и другое весьма его разочаровывает, а Мартин только больше укрепляется в философии пессимизма. Кандида сразу окружают мо-шенники, лестью и обманом они вытягивают из него деньги. Все при этом пользуются невероятной доверчивостью юноши, которую он со-хранил, несмотря на все несчастья. Одному проходимцу он рассказы-вает о любви к прекрасной Кунегонде и своем плане встретить ее в Венеции. В ответ на его милую откровенность Кандиду подстраивают ловушку, ему грозит тюрьма, но, подкупив стражей, друзья спасаются на корабле, плывущем в Англию. На английском берегу они наблюда-ют совершенно бессмысленную казнь ни в чем не повинного адми-рала.

[676]

Из Англии Кандид попадает наконец в Венецию, помышляя лишь о встрече с ненаглядной Кунегондой. Но там он находит не ее, а новый образец человеческих горестей - служанку из его родного замка. Ее жизнь доводит до проституции, и Кандид желает помочь ей деньгами, хотя философ Мартин предсказывает, что ничего из этого не получится. В итоге они встречают ее в еще более бедственном со-стоянии. Сознание того, что страдания для всех неизбежны, заставля-ет Кандида искать человека, чуждого печали. Таковым считался один знатный венецианец. Но, посетив этого человека, Кандид убеждается, что счастье для него в критике и недовольстве окружающим, а также в отрицании любой красоты. Наконец он обнаруживает своего Ка-камбо в самом жалком положении. Тот рассказывает, что, заплатив огромный выкуп за Кунегонду, они подверглись нападению пиратов, и те продали Кунегонду в услужение в Константинополь. Что еще хуже, она лишилась всей своей красоты. Кандид решает, что, как че-ловек чести, он все равно должен обрести возлюбленную, и едет в Константинополь. Но на корабле он среди рабов узнает доктора Пан-глосса и собственноручно заколотого барона. Они чудесным образом избегли смерти, и судьба сложными путями свела их рабами на ко-рабле. Кандид немедленно их выкупает и отдает оставшиеся деньги за Кунегонду, старуху и маленькую ферму.

Хотя Кунегонда стала очень уродливой, она настояла на браке с Кандидом. Маленькому обществу ничего не оставалось как жить и работать на ферме. Жизнь была поистине мучительной. Работать никто не хотел, скука была ужасна, и только оставалось, что без конца философствовать. Они спорили, что предпочтительнее: подверг-нуть себя стольким страшным испытаниям и превратностям судьбы, как те, что они пережили, или обречь себя на ужасную скуку бездея-тельной жизни. Достойного ответа никто не знал. Панглосс потерял веру в оптимизм, Мартин же, напротив, убедился, что людям повсю-ду одинаково плохо, и переносил трудности со смирением. Но вот они встречают человека, живущего замкнутой жизнью на своей ферме и вполне довольного своей участью. Он говорит, что любое чес-толюбие и гордыня гибельны и греховны, и что только труд, для ко-торого были созданы все люди, может спасти от величайшего зла: скуки, порока и нужды. Работать в своем саду, не пустословя, так Кандид принимает спасительное решение. Община упорно трудится, и земля вознаграждает их сторицей. 'Нужно возделывать свои сад', - не устает напоминать им Кандид.

А. А. Фридрих

[677]

Простодушный (L'ingénu) - Повесть (1767)

Июльским вечером 1689 г. аббат де Керкабон прогуливался с сестрой по берегу моря в своем маленьком приорате в Нижней Бретани и размышлял о горькой судьбе брата и его жены, двадцать лет назад от-плывших с того самого берега в Канаду и исчезнувших там навеки. В этот момент в бухту причаливает судно и высаживает на берег моло-дого человека в одежде индейца, который представляется Простодуш-ным, поскольку так называли его друзья-англичане за искренность и неизменную честность. Он поражает почтенного приора учтивостью и здравомыслием, и его приглашают на ужин в дом, где Простодуш-ного представляют местному обществу. На следующий день, желая отблагодарить своих хозяев за гостеприимство, юноша дарит им та-лисман: связанные на шнурке портретики неизвестных ему людей, в которых приор с волнением узнает сгинувших в Канаде брата-капи-тана и его жену. Простодушный не знал своих родителей, и его вос-питали индейцы гуроны. Обретя в лице приора и его сестры любящих дядю и тетушку, юноша поселяется в их доме.

Первым делом добрый приор и его соседи решают окрестить Простодушного. Но сперва надобно было просветить его, так как нельзя обратить в новую религию взрослого человека без его ведома. Простодушный читает Библию, и благодаря природной понятливости, а также тому, что его детство не было обременено пустяками и неле-постями, его мозги воспринимали все предметы в неискаженном виде. Крестной матерью, согласно желанию Простодушного, была приглашена очаровательная м-ль де Сент-Ив, сестра их соседа аббата. Однако таинство неожиданно оказалось под угрозой, поскольку юноша искренне был уверен, что креститься можно только в реке по примеру персонажей Библии. Неиспорченный условностями, он от-казывался признать, что мода на крещение могла измениться. С по-мощью прелестной Сент-Ив Простодушного все же удалось уговорить креститься в купели. В нежной беседе, последовавшей за крещением, Простодушный и м-ль де Сент-Ив признаются во взаим-ной любви, и юноша решает немедленно жениться. Благонравной де-вице пришлось объяснить, что правила требуют разрешения на брак их родственников, и Простодушный счел это очередной нелепостью: почему счастье его жизни должно зависеть от его тетушки. Но по-чтенный приор объявил племяннику, что по божеским и людским за-конам жениться на крестной матери - страшный грех. Просто-душный возразил, что в Священной книге о такой глупости ничего не

[678]

сказано, как и о многом другом из того, что он наблюдал в своей новой родине. Он также не мог взять в толк, почему римский папа, живущий за четыреста лье и говорящий на чужом языке, должен по-зволить ему жениться на любимой девушке. Он поклялся жениться на ней в тот же день, что и попробовал осуществить, вломившись в ее комнату и ссылаясь при этом на ее обещание и свое естественное право. Ему стали доказывать, что, не будь между людьми договорных отношений, естественное право обращалось бы в естественный раз-бой. Нужны нотариусы, священники, свидетели, договоры. Просто-душный возражает, что только бесчестным людям нужны между собой такие предосторожности. Его успокаивают, сказав, что законы придумали как раз честные и просвещенные люди, и чем лучше чело-век, тем покорнее он должен им подчиняться, чтобы подавать при-мер порочным. В это время родственники Сент-Ив решают спрятать ее в монастыре, чтобы выдать замуж за нелюбимого человека, от чего Простодушный приходит в отчаяние и ярость.

В мрачном унынии Простодушный бродит по берегу, когда вдруг видит отступающий в панике отряд французов. Оказалось, что анг-лийская эскадра вероломно высадилась и собирается напасть на горо-док. Он доблестно бросается на англичан, ранит адмирала и воодушевляет французских солдат на победу. Городок был спасен, а Простодушный прославлен. В упоении битвой он решает взять штур-мом монастырь и вызволить свою невесту. От этого его удерживают и дают совет поехать в Версаль к королю, а там получить вознаграж-дение за спасение провинции от англичан. После такой чести никто не сможет помешать ему жениться на м-ль де Сент-Ив.

Путь Простодушного в Версаль лежит через маленький городок протестантов, которые только что лишились всех прав после отмены Нантского эдикта и насильно обращались в католичество. Жители со слезами покидают город, и Простодушный пробует понять причину их несчастий: почему великий король идет на поводу у папы и лиша-ет себя в угоду Ватикану шестисот тысяч верных граждан. Просто-душный убежден, что виной всему козни иезуитов и недостойных советников, окруживших короля. Как бы иначе он мог потакать папе, своему открытому врагу? Простодушный обещает жителям, что, встретив короля, он откроет ему истину, а познав истину, по мнению юноши, нельзя не последовать ей. К его несчастью, за столом во время беседы присутствовал переодетый иезуит, состоявший сы-щиком при духовнике короля, отце Лашез, главном гонителе бедных протестантов. Сыщик настрочил письмо, и Простодушный прибыл в Версаль почти одновременно с этим письмом.

[679]

Наивный юноша искренне полагал, что по приезде он сразу смо-жет увидеть короля, рассказать ему о своих заслугах, получить разре-шение на брак с Сент-Ив и открыть глаза на положение гугенотов. Но с трудом удается Простодушному добиться приема у одного при-дворного чиновника, который говорит ему, что в лучшем случае он сможет купить чин лейтенанта. Юноша возмущен, что он еще дол-жен платить за право рисковать жизнью и сражаться, и обещает по-жаловаться на глупого чиновника королю. Чиновник же решает, что Простодушный не в своем уме, и не придает значения его словам. В этот день отец Лашез получает письма от своего сыщика и родствен-ников м-ль Сент-Ив, где Простодушный назван опасным смутьяном, подговаривавшим жечь монастыри и красть девушек. Ночью солдаты нападают на спящего юношу и, несмотря на его сопротивление, везут в Бастилию, где бросают в темницу к заключенному философу-янсенисту.

Добрейший отец Гордон, принесший впоследствии нашему герою столько света и утешения, был заключен без суда за отказ признавать папу неограниченным владыкой Франции. У старца были большие знания, а у молодого - большая охота к приобретению знаний. Их беседы становятся все поучительнее и занимательнее, при этом наив-ность и здравый смысл Простодушного ставят в тупик старого фило-софа. Он читает исторические книги, и история представляется ему сплошной цепью преступлений и несчастий. Прочитав 'Поиски исти-ны' Мальбранша, он решает, что все сущее - колесики огромного механизма, душа которого Бог. Бог был причиной как греха, так и благодати. ум молодого человека укрепляется, он овладевает матема-тикой, физикой, геометрией и на каждом шагу высказывает сооб-разительность и здравый ум. Он записывает свои рассуждения, приводящие в ужас старого философа. Глядя на Простодушного, Гор-дону кажется, что за полвека своего образования он только укреплял предрассудки, а наивный юноша, внемля одному лишь простому го-лосу природы, смог намного ближе подойти к истине. Свободный от обманчивых представлений, он провозглашает свободу человека глав-нейшим его правом. Он осуждает секту Гордона, страдающую и го-нимую из-за споров не об истине, но темных заблуждениях, потому что все важные истины Бог уже подарил людям. Гордон понимает, что обрек себя на несчастье ради каких-то бредней, и Простодушный не находит мудрыми тех, кто подвергает себя гонениям из-за пустых схоластических споров. Благодаря излияниям влюбленного юноши, суровый философ научился видеть в любви благородное и нежное чув-ство, способное возвысить душу и породить добродетель.

[680]

В это время прекрасная возлюбленная Простодушного решается ехать в Версаль на поиски любимого. Ее выпускают из монастыря, чтобы выдать замуж, и она ускользает прямо в день свадьбы. Оказав-шись в королевской резиденции, бедная красавица в полной расте-рянности пытается добиться приема у разных высоких лиц, и наконец ей удается выяснить, что Простодушный заключен в Басти-лию. Открывший ей это чиновник говорит с жалостью, что у него нет власти делать добро, и он не может ей помочь. Но вот помощ-ник всесильного министра г-н де Сент-Пуанж творит и добро и зло. Одобренная Сент-Ив спешит к Сент-Пуанжу, и тот, очарованный красотой девушки, намекает, что ценой своей чести она могла бы от-менить приказ об аресте Простодушного. Знакомые также толкают ее ради священного долга пожертвовать женской честью. Добродетель вынуждает ее пасть. Ценой позора она освобождает своего возлюб-ленного, но измученная сознанием своего греха, нежная Сент-Ив не может пережить падение, и, охваченная смертельной лихорадкой, умирает на руках Простодушного. В этот момент появляется сам Сент-Пуанж, и в порыве раскаяния клянется загладить причиненное несчастье.

Время смягчает все. Простодушный стал превосходным офицером и до конца жизни чтил память прекрасной Сент-Ив.

А. А. Фридрих

Антуан Франсуа Прево (Antoine-François Prévost) 1697-1763

История кавалера де Грие и Манон Леско (Histoire du Chevalier des Grieux et de Manon Lescaut) - Повесть (1731)

Действие повести происходит в эпоху Регентства (1715-1723), когда нравы французского общества отличались крайней вольностью. При жизнерадостном и легкомысленном регенте Филиппе Орлеан-ском во Франции сразу же началась реакция на 'постный' дух, ца-ривший при престарелом короле. Французское общество вздохнуло свободнее и дало волю жажде жизни, веселья, удовольствия. В своем произведении аббат Прево трактует тему роковой, всепоглощающей любви.

По воле писателя рассказ ведется от имени кавалера де Грие. В семнадцать лет юноша заканчивает курс философских наук в Амьене. Благодаря своему происхождению (родители принадлежат к одной из самых знатных фамилий П.), блестящим способностям и привлека-тельной внешности он располагает к себе людей и приобретает в се-минарии настоящего преданного друга - Тибержа, который на несколько лет старше нашего героя. Происходя из бедной семьи, Тиберж вынужден принять духовный сан и остаться в Амьене для изу-

[682]

чения богословских наук. Де Грие же, с отличием сдав экзамены, со-бирался возвратиться к отцу, чтобы продолжить обучение в Акаде-мии. Но судьба распорядилась иначе. Накануне расставания с городом и прощания с другом юноша встречает на улице прекрасную незнакомку и заводит с ней разговор. Оказывается, родители девушки решили отдать ее в монастырь, чтобы обуздать ее склонность к удо-вольствиям, поэтому она ищет способ вернуть себе свободу и будет признательна тому, кто поможет ей в этом. Де Грие побежден пре-лестью незнакомки и с готовностью предлагает свои услуги. После не-долгих размышлений молодые люди не находят иного пути, кроме бегства. План прост: им предстоит обмануть бдительность провожа-того, приставленного наблюдать за Манон Леско (так зовут незна-комку), и направиться прямо в Париж, где, по желанию обоих влюбленных, тотчас же состоится венчание. Тиберж, посвященный в тайну друга, не одобряет его намерений и пытается остановить де Грие, но уже поздно: юноша влюблен и готов к самым решительным действиям. Ранним утром он подает карету к гостинице, где остано-вилась Манон, и беглецы покидают город. Желание обвенчаться было забыто в Сен-Дени, где влюбленные преступили законы церкви и стали супругами, ничуть не колеблясь.

В Париже наши герои снимают меблированные комнаты, де Грие, преисполненный страсти, и думать позабыл о том, как огорчен отец его отсутствием. Но однажды, вернувшись домой раньше обыч-ного, де Грие узнает об измене Манон. Известный откупщик, госпо-дин де Б.., живший по соседству, вероятно, уже не впервые наносит девушке визит в его отсутствие. Потрясенный юноша, едва придя в себя, слышит стук в дверь, открывает и попадает в объятия лакеев своего отца, которым велено доставить блудного сына домой. В каре-те бедняга теряется в догадках: кто предал его, откуда отцу стало из-вестно место его пребывания? Дома отец рассказывает ему, что г-н де Б.., завязав близкое знакомство с Манон и узнав, кто ее любовник, решает отделаться от соперника и в письме к отцу доносит о распут-ном образе жизни юноши, давая понять, что необходимы крутые меры. Таким образом г-н Б... оказывает отцу де Грие вероломную и небескорыстную услугу. Кавалер де Грие теряет сознание от услышан-ного, а очнувшись, умоляет отца отпустить его в Париж к возлюблен-ной, так как не может быть, чтобы Манон изменила ему и отдала свое сердце другому. Но целых полгода юноше приходится провести под строгим присмотром слуг, отец же, видя сына в непрерывной тоске, снабжает его книгами, которые немного способствуют успо-

[683]

коению мятежной души. Все чувства влюбленного сводятся к чередо-ванию ненависти и любви, надежды и отчаяния - в зависимости от того, в каком виде ему рисуется образ возлюбленной. Однажды Тиберж навещает друга, ловко льстит его доброму нраву и склоняет к мысли об отказе от мирских услад и принятии пострига. Друзья от-правляются в Париж, и де Грие начинает изучать богословие. Он проявляет необычайное усердие, и вскоре его уже поздравляют с бу-дущим саном. В Париже наш герой провел около года, не стараясь ничего разузнать о Манон; это трудно давалось в первое время, но постоянная поддержка Тибержа и собственные размышления способ-ствовали победе над собой. Последние месяцы учебы протекали столь спокойно, что казалось, еще немного - и это пленительное и ковар-ное создание будет навеки забыто. Но после экзамена в Сорбонне 'покрытого славою и осыпанного поздравлениями' де Грие неожи-данно посещет Манон. Девушке шел восемнадцатый год, она стала еще ослепительнее в своей красоте. Она умоляет простить ее и вер-нуть ей любовь, без которой жизнь лишена смысла. Трогательное рас-каяние и клятвы в верности смягчили сердце де Грие, тут же позабывшего о своих жизненных планах, о желании славы, богатст-ва - словом, обо всех благах, достойных презрения, если они не свя-заны с любимой.

Наш герой вновь следует за Манон, и теперь пристанищем влюб-ленных становится Шайо, деревушка под Парижем. За два года связи с Б... Манон удалось вытянуть из него около шестидесяти тысяч франков, на которые молодые люди намереваются безбедно прожить несколько лет. Это единственный источник их существования, так как девушка не из благородной семьи и ей ждать денег больше неот-куда, де Грие же не надеется на поддержку отца, поскольку тот не может ему простить связь с Манон. Беда приходит внезапно: сгорел дом в Шайо, и во время пожара исчез сундучок с деньгами. Нище-та - меньшее из испытаний, ожидающих де Грие. На Манон нельзя рассчитывать в беде: она слишком любит роскошь и удовольствия, чтобы жертвовать ими. Поэтому, чтобы не потерять любимую, он ре-шает скрыть от нее пропажу денег и занять их на первое время у Ти-бержа. Преданный друг ободряет и утешает нашего героя, настаивает на разрыве с Манон и без колебаний, хотя сам небогат, дает де Грие необходимую сумму денег.

Манон знакомит возлюбленного со своим братом, который слу-жит в гвардии короля, и г-н Леско уговаривает де Грие попытать счастья за игорным столом, обещая, со своей стороны, научить его

[684]

всем необходимым приемам и трюкам. При всем отвращении к об-ману жестокая необходимость заставляет юношу согласиться. Исклю-чительная ловкость столь быстро, увеличила его состояние, что месяца через два в Париже снят меблированный дом и начинается беспеч-ная, пышная жизнь. Тиберж, постоянно навещающий друга, пытает-ся образумить его и предостеречь от новых напастей, так как уверен в том, что нечестно нажитое богатство вскоре бесследно исчезнет. Опасения Тибержа были не напрасны. Прислуга, от которой не скрывались доходы, воспользовалась доверчивостью хозяев и ограбила их. Разорение приводит любовников в отчаяние, но еще больший ужас внушает де Грие предложение брата Манон. Он рассказывает о г-не де Г... М.., старом сластолюбце, который платит за свои удоволь-ствия, не жалея денег, и Леско советует сестре поступить к нему на содержание. Но хитрая Манон придумывает более интересный вари-ант обогащения. Старый волокита приглашает девушку на ужин, на котором обещает ей вручить половину годового содержания. Пре-лестница спрашивает, может ли она привести на ужин своего млад-шего брата (имея в виду де Грие), и, получив согласие, ликует. Как только в конце вечера, уже передав деньги, старик заговорил о своем любовном нетерпении, девушку с 'братом' как ветром сдуло. Г-н де Г... М... понял, что его одурачили, и добился ареста обоих мошенни-ков. Де Грие очутился в тюрьме Сен-Лазар, где ужасно страдает от унижения; юноша целую неделю не в состоянии думать ни о чем, кроме своего бесчестья и позора, который он навлек на всю семью. Отсутствие Манон, тревога об ее участи, боязнь никогда больше не увидеться с ней были в дальнейшем главным предметом печальных раздумий узника Когда де Грие узнает, что его возлюбленная нахо-дится в Приюте (месте заключения публичных женщин), он прихо-дит в ярость и решается на побег из тюрьмы. При содействии г-на Леско наш герой оказывается на свободе и начинает изыскивать пути освобождения любимой. Прикинувшись иностранцем, он расспраши-вает у привратника Приюта о тамошних порядках, а также просит охарактеризовать начальство. Узнав, что у начальника есть взрослый сын, де Грие встречается с ним и, надеясь на его поддержку, расска-зывает напрямик всю историю своих отношений с Манон. Г-н де Т... растроган откровенностью и искренностью незнакомца, но единст-венное, что он пока может сделать для него, - это доставить удо-вольствие увидеться с девушкой; все остальное не в его власти. Радость свидания любовников, испытавших трехмесячную разлуку, их бесконечная нежность друг к другу умилили служителя Приюта, и

[685]

тот пожелал помочь несчастным. Посоветовавшись с де Т. о деталях побега, де Грие на следующий же день освобождает Манон, а при-ютский стражник остается у него в слугах.

В эту же ночь погибает брат Манон. Он обобрал одного из своих приятелей за карточным столом, и тот попросил одолжить ему поло-вину проигранной суммы. Возникшая по этому поводу перебранка перешла в жесточайшую ссору и впоследствии в убийство. Молодые прибывают в Шайо. Де Грие озабочен поиском выхода из бездене-жья, причем перед Манон он делает вид, будто не стеснен в средст-вах. Юноша прибывает в Париж и в очередной раз просит денег у Тибержа, И, конечно, получает их. От преданного друга де Грие на-правился к г-ну Т., который очень обрадовался гостю и рассказал ему продолжение истории похищения Манон. Все были поражены, узнав, что такая красавица решила бежать с приютским служителем. Но чего не сделаешь ради свободы! Так что де Грие вне подозрений и ему нечего опасаться. Г-н де Т., узнав место пребывания влюбленных, часто навещает их, и дружба с ним крепнет день ото дня.

Однажды в Шайо приезжает молодой Г. М., сын злейшего врага, того старого развратника, который заточил наших героев в тюрьму. Г-н де Т. заверил де Грие, уже было схватившегося за шпагу, что это очень милый, благородный юноша. Но впоследствии де Грие убежда-ется в обратном. Г. М.-младший влюбляется в Манон и предлагает ей бросить любовника и жить с ним в роскоши и довольствии. Сын превосходит щедростью отца, и, не выдержав искушения, Манон сда-ется и переезжает жить к Г. М. Де Т., потрясенный коварством свое-го приятеля, советует де Грие отомстить ему. Наш герой просит гвардейцев арестовать вечером на улице Г. М. и продержать его до утра, сам же тем временем предается утехам с Манон в освободив-шейся постели. Но лакей, сопровождавший Г. М., сообщает старику Г. М. о происшедшем. Тот тут же обращается в полицию, и любов-ники вновь оказываются в тюрьме. Отец де Грие добивается осво-бождения сына, а Манон ожидает или пожизненное заключение, или ссылка в Америку. Де Грие умоляет отца сделать что-нибудь для смягчения приговора, но получает решительный отказ. Юноше без-различно, где жить, лишь бы с Манон, и он отправляется вместе со ссыльными в Новый Орлеан. Жизнь в колонии убога, но наши герои лишь здесь обретают душевный покой и обращают свои помыслы к религии. Решив обвенчаться, они признаются губернатору в том, что раньше обманывали всех, представляясь супругами. На это губерна-тор отвечает, что девушка должна выйти замуж за его племянника,

[686]

который давно в нее влюблен. Де Грие ранит соперника на дуэли и, опасаясь мести губернатора, бежит из города. Манон следует за ним. В пути девушка заболевает. Учащенное дыхание, судороги, блед-ность - все свидетельствовало о том, что близится конец ее страда-ниям. В минуту смерти она говорит о своей любви к де Грие.

Три месяца юноша был прикован к постели тяжелой болезнью, его отвращение к жизни не ослабевало, он постоянно призывал смерть. Но все же исцеление наступило. В Новом Орлеане появляет-ся Тиберж. Преданный друг увозит де Грие во Францию, где тот уз-нает о смерти отца. Ожидаемая встреча с братом завершает повествование.

Н. Б. Виноградова

Клод Проспер Жолио де Кребийон-сын (Claude-Prosper-Jolyot de Crébillon-fils) 1707-1777

Заблуждения сердца и ума, или Мемуары г-на де Мелькура (Les Egarements du coeur et de l'esprit, ou Mémoires de M. de Meilcour) - Роман (1736)

Семнадцатилетний Мелькур вступил в свет, 'обладая всем, что требу-ется, дабы не остаться незамеченным'. От отца он унаследовал пре-красное имя, со стороны матери его ожидало большое состояние. Время было мирное, и Мелькур ни о чем не помышлял, кроме удо-вольствий. Среди суеты и блеска юноша страдал от сердечной пусто-ты и мечтал изведать любовь, о которой имел лишь самое смутное представление. Наивный и неопытный, Мелькур не знал, как завязы-ваются любовные связи в высшем кругу. С одной стороны, он был о себе достаточно высокого мнения, с другой - полагал, что успех у женщин может иметь только человек выдающийся, и не надеялся за-служить их благосклонность. Мелькур стал все больше думать о по-друге своей матери маркизе де Люрсе и убедил себя, что влюблен в нее. Некогда маркиза слыла кокеткой и даже ветреницей, но впос-ледствии усвоила строгий и добродетельный тон, поэтому Мелькур, не знавший о ее прошлом, считал ее неприступной. Маркиза без труда догадалась о чувствах Мелькура и была готова на них ответить,

[688]

но робкий и почтительный юноша вел себя так нерешительно, что она не могла этого сделать без риска уронить свое достоинство. Оста-ваясь с Мелькуром наедине, она бросала на него нежные взгляды и советовала ему держаться непринужденнее, но он не понимал наме-ков, а сделать самой первый решительный шаг маркизе мешали при-личия и боязнь утратить уважение Мелькура. Так прошло больше двух месяцев. Наконец маркиза устала ждать и решила поторопить события. Она стала допытываться у Мелькура, в кого он влюблен, но юноша, не надеясь на взаимность, не желал открывать свою тайну. Маркиза упорно добивалась признания, и в конце концов Мелькур объяснился ей в любви. Маркиза боялась, что слишком легкая победа охладит пыл юноши, он же боялся своими домогательствами оскор-бить ее. Так они, оба желая одного и того же, никак не могли прий-ти к заветной цели. Досадуя на суровость маркизы, Мелькур отправился в театр, где увидел девушку, поразившую его своей красо-той. В ложу прекрасной незнакомки вошел маркиз де Жермейль - молодой человек приятной наружности, пользовавшийся всеобщим уважением, - и Мелькур почувствовал, что ревнует. После этого он два дня повсюду искал незнакомку, обошел все театры и сады, но тщетно - он нигде не встретил ни ее, ни Жермейля.

Хотя Мелькур уже три дня не видел маркизу де Люрсе, он не очень скучал по ней. Поначалу он размышлял над тем, как бы ему за-воевать одну и в то же время не потерять другую, но поскольку несо-крушимая добродетель маркизы делала все дальнейшие попытки безнадежными, он по здравом размышлении решил отдать свое серд-це той, что нравилась ему больше. Маркиза, видя, что незадачливый поклонник не кажет носа и не возобновляет попыток завоевать ее сердце, встревожилась. Она отправилась с визитом к госпоже де Мелькур и, улучив момент, потребовала от юноши объяснений. Мар-киза упрекала его в том, что он стал ее избегать и отверг ее дружбу. Мелькур пытался оправдываться. Увлекаемый обстоятельствами, он начал вновь уверять маркизу в своей любви и просил позволения на-деяться, что сердце ее когда-нибудь смягчится. Маркиза, не полагаясь более на догадливость Мелькура, все яснее выказывала ему свое рас-положение. Юноше следовало просить о свидании, но застенчивость и неуверенность мешали ему. Тогда маркиза пришла ему на помощь и сказала, что завтра днем будет дома и может принять его. Наутро Мелькур отправился к Жермейлю в надежде узнать что-либо о незна-комке, но Жермейль уже несколько дней как уехал за город. Мелькур отправился в сад Тюильри, где случайно встретил двух дам, одной из которых оказалась давешняя прекрасная незнакомка. Мелькуру уда-

[689]

лось подслушать разговор дам, из которого он выяснил, что его из-браннице понравился в театре незнакомый молодой человек. Мелькур не верил, что это мог быть он сам, и терзался ревностью к незна-комцу.

Вечером Мелькур отправился к госпоже де Люрсе, которая на-прасно прождала его весь день. Когда Мелькур увидел маркизу, угас-шие чувства вспыхнули в его душе с новой силой. Маркиза почувствовала свою победу. Мелькур хотел услышать от нее призна-ние в любви, но в доме были гости, и он не мог поговорить с ней на-едине. Он возомнил, что покорил сердце, дотоле не знавшее любви, и был весьма горд собой. Позже, размышляя об этом первом своем опыте, Мелькур пришел к выводу, что для женщины важнее польс-тить самолюбию мужчины, чем тронуть его сердце. Гости маркизы разъехались, а Мелькур задержался, якобы ожидая запоздавшую каре-ту. Оставшись наедине с маркизой, он почувствовал такой приступ страха, какого не испытывал за всю жизнь. Его охватило неописуемое волнение, голос дрожал, руки не слушались. Маркиза призналась ему в любви, он же в ответ упал к ее ногам и стал заверять ее в своих пылких чувствах. Он не понимал, что она готова отдаться ему, и бо-ялся чрезмерной вольностью оттолкнуть ее от себя. Раздосадованной маркизе ничего не оставалось, как попросить его удалиться. Когда Мелькур пришел в себя и оправился от смущения, он понял всю не-лепость своего поведения, но было уже поздно. Он решил при следу-ющем свидании быть настойчивее. На следующий день к матери Мелькура явился с визитом граф де Версак. Госпожа де Мелькур не-долюбливала графа и считала его влияние вредным для сына. Мелькур восхищался Версаком и считал его образцом для подражания. Версак был дерзким повесой, он обманывал и высмеивал женщин, но его очаровательная наглость не отвращала их, а, напротив, пленяла. Он одержал множество побед и приобрел множество подражателей, но, не обладая обаянием Версака, они копировали лишь его недостатки, прибавляя их к своим собственным. Версак прямо с порога стал яз-вительно злословить о самых разных людях. Не пощадил он и марки-зу де Люрсе, сообщив Мелькуру некоторые подробности ее прошлой жизни. Мелькур почувствовал себя обманутым. Беспорочная богиня оказалась не лучше других женщин. Он отправился к маркизе 'с на-мерением отплатить ей самыми оскорбительными знаками презрения за нелепое понятие о ее добродетели', которое она сумела ему вну-шить. К большому удивлению, он увидел во дворе маркизы карету Версака. Версак и маркиза беседовали как лучшие друзья, но после его отъезда маркиза назвала его самым опасным фатом, самым сквер-

[690]

ным сплетником и самым опасным негодяем при дворе. Мелькур, не веривший больше ни одному слову маркизы, повел себя так развязно и стал домогаться ее так грубо, что она обиделась. Пока они выясня-ли отношения, лакей доложил о приходе мадам и мадемуазель де Тевиль. Мелькур слышал это имя: госпожа де Тевиль была родственницей его матери, но жила в провинции, поэтому он никог-да ее не видел. Каково же было удивление юноши, когда он узнал в мадемуазель де Тевиль свою прекрасную незнакомку! Мелькуру пока-залось, что Гортензия - так звали девушку - отнеслась к нему с безразличием и даже с пренебрежением. Эта мысль огорчала его, но не излечивала от любви. Когда лакей доложил о приходе еще одной гостьи - госпожи де Сенанж, - Мелькур почти не обратил на нее внимания, но госпожа де Сенанж очень заинтересовалась вступаю-щим в свет юношей. Это была одна из тех философски настроенных дам, которые считают, что они выше предрассудков, меж тем как на самом деле они ниже всякой нравственности. Она была немолода, но сохранила остатки былой красоты. Она немедленно забрала себе в го-лову, что должна заняться воспитанием Мелькура и 'сформировать' его - это модное выражение заключало в себе множество не подда-ющихся точному определению понятий. Мелькур же испытывал не-ловкость от ее развязных манер и считал ее престарелой кокеткой.

Вечером явился Версак в сопровождении маркиза де Пранзи, чье присутствие явно смутило маркизу де Люрсе - судя по всему, Пранзи некогда был ее любовником. Версак обратил внимание на Гортен-зию и изо всех сил старался ей понравиться, но девушка оставалась холодна. Версак делал все, чтобы настроить присутствующих друг против друга. Он шепнул маркизе, что госпожа де Сенанж хочет за-владеть сердцем Мелькура, и маркиза терзалась ревностью. За ужи-ном гости исчерпали запас новых сплетен. Когда они встали из-за стола, маркиза предложила сыграть в карты. Мелькур пообещал при-слать госпоже де Сенанж понравившиеся ей сатирические куплеты, но Версак сказал, что учтивее было бы не посылать, а привезти их, и Мелькуру ничего не оставалось, как пообещать госпоже Сенанж до-ставить их лично. Версак явно радовался, что сумел насолить маркизе. Госпожа де Люрсе просила Мелькура заехать за ней завтра после обеда, чтобы вместе отправиться к госпоже де Тевиль. Мелькур с вос-торгом согласился, думая лишь о Гортензии. Придя на следующий день к маркизе, Мелькур, окончательно разочаровавшийся в ней после того, как узнал о ее былой слабости к господину де Пранзи, держал себя с ней так равнодушно, что маркиза заподозрила его в се-рьезном увлечении госпожой де Сенанж. Маркиза де Люрсе осудила

[691]

его выбор и попыталась образумить его. Мелькур же думал только о том, как бы ему почаще видеть Гортензию. Приехав к госпоже де Тевиль, Мелькур заговорил с девушкой и был готов поверить в ее распо-ложение к нему, но тут пришел маркиз де Жермейль, и Мелькуру стало казаться, что Гортензия влюблена в маркиза. Мелькура охватила такая тоска, что он побледнел и изменился в лице. Маркиза приписа-ла грустную мину Мелькура мыслям о госпоже де Сенанж и беспре-станными разговорами о ней вызвала раздражение юноши. Сухо распрощавшись с маркизой, Мелькур вышел от госпожи де Тевиль и отправился к госпоже де Сенанж. Было уже довольно поздно, и он не рассчитывал застать ее дома, что дало бы ему возможность оставить куплеты и уехать, но госпожа де Сенанж оказалась дома и очень ему обрадовалась. В наказание за поздний визит она приказала ему сопро-вождать ее и ее подругу госпожу де Монжен в Тюильри. Мелькур от-говаривался, но госпожа де Сенанж была так настойчива, что ему пришлось уступить. Госпожа де Монжен была молода, но казалась такой пожившей и увядшей, что жалко было смотреть. Обе дамы на-перебой старались завладеть вниманием Мелькура и, чувствуя себя со-перницами, осыпали друг друга колкостями. В Тюильри все взоры были обращены на Мелькура и его спутниц. Госпожа де Сенанж во что бы то ни стало хотела доказать всем, что Мелькур принадлежит ей, а не госпоже де Монжен. В довершение всех бед на повороте аллеи Мелькур увидел маркизу де Люрсе, госпожу де Тевиль и Гор-тензию, идущих им навстречу. Ему было неприятно, что девушка видит его в обществе госпожи де Сенанж. Маркиза, хорошо владев-шая собой, ответила на неловкий поклон Мелькура с милой и непри-нужденной улыбкой.

После ухода госпожи де Сенанж Мелькур разыскал госпожу де Люрсе и ее спутниц. Маркиза стала насмехаться над Мелькуром и описывать причуды и пороки госпожи де Сенанж. Мелькур пришел в ярость, он принялся защищать госпожу де Сенанж и превозносить ее достоинства, забыв, что его слушает не только маркиза, но и Гортен-зия. Убедив и ту и другую в своей любви к госпоже де Сенанж, Мелькур впал в уныние, ибо понял, что сам закрыл себе дорогу к сердцу девушки. Вернувшись домой, он всю ночь предавался мрач-ным и бесплодным размышлениям. Наутро ему принесли письмо от госпожи де Люрсе. Она уведомляла его, что уезжает на два дня в де-ревню и приглашала сопровождать ее. Мелькур, твердо решивший порвать с ней, ответил отказом: он написал, что уже связал себя обе-щанием, которое не может нарушить. Но оказалось, что маркиза со-биралась в деревню вместе с Гортензией и ее матерью, так что

[692]

Мелькур пожалел о своем отказе. Во время их отсутствия он не нахо-дил себе места и очень обрадовался, когда к нему пришел Версак. Видя меланхолическое расположение духа Мелькура, Версак приписал его разлуке с госпожой де Сенанж, которая на два дня уехала в Вер-саль. Версак решил просветить Мелькура и показать ему свет таким, каким его следует видеть. Он раскрыл юноше глаза на фальшь и пус-тоту светского общества и объяснил, что преступление против чести и разума считается более простительным, чем нарушение светских при-личий, а недостаток ума - более простительным, чем его избыток. Версак считал, что не надо бояться переоценить себя и недооценить других. Напрасно полагать, что блистать в свете может лишь человек, обладающий особенными талантами. 'Посмотрите, как я себя веду, когда хочу блеснуть: как я манерничаю, как рисуюсь, какой вздор несу!' - говорил Версак. Мелькур спросил его, что такое хороший тон. Версак затруднился дать четкое определение, ибо это выражение было у всех на устах, но никто толком не понимал, что оно означает. По мнению Версака, хороший тон - не что иное, как благородное происхождение и непринужденность в светских дурачествах. Версак поучал Мелькура: 'Как женщине стыдно быть добродетельной, так мужчине неприлично быть ученым'. Величайшее достижение хоро-шего тона - светская беседа, начисто лишенная мыслей. В заключе-ние Версак посоветовал Мелькуру обратить внимание на госпожу де Сенанж, считая ее наиболее подходящей для неопытного юноши. Расставшись с ним, юноша погрузился в мысли о Гортензии. С тру-дом дождавшись ее возвращения из деревни, он поспешил к ней и узнал, что она и госпожа де Тевиль в Париже, но куда-то отлучились. Нетерпение его было так велико, что он помчался к маркизе де Люрсе, решив, что Гортензия, вероятно, у нее. У маркизы было много гостей, но Гортензии среди них не оказалось.

Маркиза встретила Мелькура без тени смущения и досады и заго-ворила с ним как: ни в чем не бывало. Ее спокойная благожелатель-ность взбесила Мелькура, мысль о том, что маркиза его разлюбила, больно задела его самолюбие. Он заметил, что госпожа де Люрсе часто смотрит на маркиза де ***, и решил, что она уже нашла ему замену в лице маркиза. Мелькур остался после разъезда гостей и по-просил маркизу уделить ему час-другой. Юноша высказал ей все свои обиды, но она так умно повела себя, что он сам почувствовал, как он смешон. Маркиза сказала, что искренне любила Мелькура и прощала ему недостатки неопытной молодости, веря, что он обладает прису-щими молодости чистотой и искренностью, но ошиблась в нем и те-перь жестоко наказана, Мелькур почувствовал прилив любви и

[693]

нежности к маркизе. Маркиза предлагала ему удовольствоваться дружбой, но Мелькур не желал останавливаться на полпути. Его былое уважение к маркизе воскресло, и победа над ее добродетелью казалась невероятно трудной и почетной.

Самообман длился долго, и Мелькур не помышлял о неверности. Но в один прекрасный день он ощутил душевную пустоту и возвра-тился к мыслям о Гортензии. Он ничего не обещал Гортензии, да она его и не любила - и все же он чувствовал перед ней вину. В то же время он не мог бросить маркизу. 'Укоры совести портили мне удо-вольствие, удовольствия заглушали мое раскаяние - я уже не при-надлежал себе'. Обуреваемый противоречивыми чувствами, он продолжал посещать маркизу и мечтать о Гортензии.

О. Э. Гринберг

Жан-Жак Руссо (Jean-Jacques Rousseau) 1712-1778

Юлия, или Новая Элоиза (Julie ou la Nouvelle Héloise) - Роман в письмах (1761)

'Я наблюдал нравы своего времени и выпустил в свет эти письма', - пишет автор в 'Предисловии' к настоящему философско-лирическому роману.

Маленький швейцарский городок. Образованный и чувствитель-ный разночинец Сен-Пре, словно Абеляр, влюбляется в свою ученицу Юлию, дочь барона д'Этанж. И хотя суровая участь средневекового философа ему не грозит, он знает, что барон никогда не согласится выдать дочь за человека неродовитого.

Юлия отвечает Сен-Пре столь же пылкой любовью. Однако вос-питанная в строгих правилах, она не мыслит себе любви без брака, а брак - без согласия родителей. 'Возьми суетную власть, друг мой, мне же оставь честь. Я готова стать твоей рабой, но жить в невиннос-ти, я не хочу приобретать господство над тобой ценою своего бесчес-тия', - пишет Юлия возлюбленному. 'Чем более я тобою очарован, тем возвышеннее становятся мои чувства', - отвечает он ей. С каж-дым днем, с каждым письмом Юлия все сильнее привязывается к Сен-Пре, а он 'томится и сгорает', огонь, текущий по его жилам, 'ничто не может ни потушить, ни утолить'.

[695]

Клара, кузина Юлии, покровительствует влюбленным. В ее при-сутствии Сен-Пре срывает с уст Юлии восхитительный поцелуй, от которого ему 'никогда не исцелиться'. 'О Юлия, Юлия! Ужели союз наш невозможен! Ужели наша жизнь потечет врозь и нам суждена вечная разлука?' - восклицает он.

Юлия узнает, что отец определил ей супруга - своего давнего друга, господина де Вольмара, и в отчаянии призывает к себе возлюб-ленного. Сен-Пре уговаривает девушку бежать с ним, но она отказы-вается: ее побег 'вонзит кинжал в материнскую грудь' и 'огорчит лучшего из отцов'. Раздираемая противоречивыми чувствами, Юлия в порыве страсти становится любовницей Сен-Пре, и тут же горько со-жалеет об этом. 'Не понимая, что я творю, я выбрала собственную гибель. Я обо всем забыла, думала только о своей любви. Я скатилась в бездну позора, откуда для девушки нет возврата', - доверяется она Кларе. Клара утешает подругу, напоминая ей о том, что жертва ее принесена на алтарь чистой любви.

Сен-Пре страдает - от страданий Юлии. Его оскорбляет раская-ние любимой. 'Значит, я достоин лишь презрения, если ты презира-ешь себя за то, что соединилась со мной, если радость моей жизни для тебя - мучение?' - вопрошает он. Юлия, наконец, признает, что только 'любовь является краеугольным камнем всей нашей жизни'. 'Нет на свете уз целомудреннее, чем узы истинной любви. Только любовь, ее божественный огонь может очистить наши при-родные наклонности, сосредоточивая все помыслы на любимом пред-мете. Пламя любви облагораживает и очищает любовные ласки; благопристойность и порядочность сопровождают ее даже на лоне сладострастной неги, и лишь она умеет все это сочетать с пылкими желаниями, однако не нарушая стыдливости'. Не в силах долее бо-роться со страстью, Юлия призывает Сен-Пре на ночное свидание.

Свидания повторяются, Сен-Пре счастлив, он упивается любовью своего 'неземного ангела'. Но в обществе неприступная красавица Юлия нравится многим мужчинам, и в том числе знатному англий-скому путешественнику Эдуарду Бомстону; милорд постоянно возно-сит ей хвалы. Как-то раз в мужской компании разгоряченный вином сэр Бомстон особенно пылко говорит о Юлии, что вызывает резкое неудовольствие Сен-Пре. Любовник Юлии вызывает англичанина на дуэль.

Влюбленный в Клару господин д'Орб рассказывает о случившемся даме своего сердца, а та - Юлии. Юлия умоляет возлюбленного от-казаться от поединка: англичанин - опасный и грозный противник, к тому же в глазах общества Сен-Пре не имеет права выступать за-

[696]

щитником Юлии, его поведение может бросить тень на нее и рас-крыть их тайну. Юлия пишет также сэру Эдуарду: она признается ему, что Сен-Пре - ее любовник, и она 'обожает его'. Если он убьет Сен-Пре, он убьет сразу двоих, ибо она 'и дня не проживет' после гибели возлюбленного.

Благородный сэр Эдуард при свидетелях приносит свои извинения Сен-Пре. Бомстон и Сен-Пре становятся друзьями. Англичанин с участием относится к бедам влюбленных. Встретив в обществе отца Юлии, он пытается убедить его, что брачные узы с безвестным, но та-лантливым и благородным Сен-Пре отнюдь не ущемляют дворянско-го достоинства семейства д'Этанж. Однако барон непреклонен; более того, он запрещает дочери видеться с Сен-Пре. Во избежание сканда-ла сэр Эдуард увозит друга в путешествие, не дав ему даже попро-щаться с Юлией.

Бомстон возмущен: непорочные узы любви созданы самой приро-дой, и нельзя приносить их в жертву общественным предрассудкам. 'Ради всеобщей справедливости следует искоренять такое превыше-ние власти, - долг каждого человека противодействовать насилию, способствовать порядку. И если б от меня зависело соединить наших влюбленных, вопреки воле вздорного старика, я бы, разумеется, до-вершил предопределение свыше, не считаясь с мнением света', - пишет он Кларе.

Сен-Пре в отчаянии; Юлия в смятении. Она завидует Кларе: ее чувства к господину д'Орбу спокойны и ровны, и отец ее не собира-ется противиться выбору дочери.

Сен-Пре расстается с сэром Эдуардом и отправляется в Париж. Оттуда он посылает Юлии пространные описания нравов парижского света, отнюдь не служащие к чести последнего. Поддавшись всеобщей погоне за наслаждениями, Сен-Пре изменяет Юлии и пишет ей по-каянное письмо. Юлия прощает возлюбленного, но предостерегает его: ступить на стезю разврата легко, но покинуть ее невозможно.

Неожиданно мать Юлии обнаруживает переписку дочери с лю-бовником. Добрая госпожа д'Этанж не имеет ничего против Сен-Пре, но, зная, что отец Юлии никогда не даст своего согласия на брак дочери с 'безродным бродягой', она терзается угрызениями со-вести, что не сумела уберечь дочь, и вскоре умирает. Юлия, считая себя виновницей смерти матери, покорно соглашается стать женой Вольмара. 'Настало время отказаться от заблуждений молодости и от обманчивых надежд; я никогда не буду принадлежать вам', - сооб-щает она Сен-Пре. 'О любовь! Разве можно мстить тебе за утрату

[697]

близких!' - восклицает Сен-Пре в горестном письме к Кларе, став-шей госпожой д'Орб.

Рассудительная Клара просит Сен-Пре больше не писать Юлии: она 'вышла замуж и сделает счастливым человека порядочного, поже-лавшего соединить свою судьбу с ее судьбой'. Более того, госпожа д'Орб считает, что, выйдя замуж, Юлия спасла обоих влюбленных - 'себя от позора, а вас, лишившего ее чести, от раскаяния'.

Юлия возвращается в лоно добродетели. Она вновь видит 'всю мерзость греха', в ней пробуждается любовь к благоразумию, она восхваляет отца за то, что тот отдал ее под защиту достойного супру-га, 'наделенного кротким нравом и приятностью'. 'Господину де Вольмару около пятидесяти лет. Благодаря спокойной, размеренной жизни и душевной безмятежности он сохранил здоровье и свежесть - на вид ему не дашь и сорока... Наружность у него благо-родная и располагающая, обхождение простое и искреннее; говорит он мало, и речи его полны глубокого смысла', - описывает Юлия своего мужа. Вольмар любит жену, но страсть его 'ровна и сдержан-на', ибо он всегда поступает, как 'подсказывает ему разум'.

Сен-Пре отправляется в кругосветное плавание, и несколько лет о нем нет никаких известий. Вернувшись, он тотчас пишет Кларе, со-общая о своем желании повидаться с ней и, разумеется, с Юлией, ибо 'нигде, в целом мире' он не встретил никого, 'кто бы мог уте-шить любящее сердце'...

Чем ближе Швейцария и селение Кларан, где теперь живет Юлия, тем больше волнуется Сен-Пре. И наконец - долгожданная встреча. Юлия, примерная жена и мать, представляет Сен-Пре двух своих сы-новей. Вольмар сам провожает гостя в отведенные ему апартаменты и, видя его смущение, наставляет: 'Начинается наша дружба, вот милые сердцу узы ее. Обнимите Юлию. Чем задушевнее станут ваши отношения, тем лучшего мнения о вас я буду. Но, оставаясь наедине с нею, ведите себя так, словно я нахожусь с вами, или же при мне поступайте так, будто меня около вас нет. Вот и все, о чем я вас прошу'. Сен-Пре начинает постигать 'сладостную прелесть' невин-ных дружеских отношений.

Чем дольше гостит Сен-Пре в доме у Вольмаров, тем большим уважением он проникается к его хозяевам. Все в доме дышит добро-детелью; семья живет зажиточно, но без роскоши, слуги почтительны и преданы своим хозяевам, работники усердны благодаря особой сис-теме поощрений, словом, никто не 'скучает от праздности и безде-лья' и 'приятное соединяется с полезным'. Хозяева принимают участие в сельских празднествах, входят во все подробности ведения

[698]

хозяйства, ведут размеренный образ жизни и уделяют большое вни-мание здоровому питанию.

Клара, несколько лет назад потерявшая мужа, вняв просьбам по-други, переезжает к Вольмарам - Юлия давно решила заняться вос-питанием ее маленькой дочери. Одновременно господин де Вольмар предлагает Сен-Пре стать наставником его сыновей - мальчиков должен воспитывать мужчина. После долгих душевных терзаний Сен-Пре соглашается - он чувствует, что сумеет оправдать оказанное ему доверие. Но прежде чем приступить к своим новым обязанностям, он едет в Италию к сэру Эдуарду. Бомстон влюбился в бывшую кур-тизанку и собирается жениться на ней, отказавшись тем самым от блестящих видов на будущее. Сен-Пре, исполнившийся высоких мо-ральных принципов, спасает друга от рокового шага, убедив девушку ради любви к сэру Эдуарду отвергнуть его предложение и уйти в мо-настырь. Долг и добродетель торжествуют.

Вольмар одобряет поступок Сен-Пре, Юлия гордится своим быв-шим возлюбленным и радуется соединяющей их дружбе 'как бес-примерным преображением чувств'. 'Дерзнем же похвалить себя за то, что у нас хватит силы не сбиться с прямого пути', - пишет она Сен-Пре.

Итак, всех героев ждет тихое и безоблачное счастье, страсти из-гнаны прочь, милорд Эдуард получает приглашение поселиться в Кларане вместе с друзьями. Однако неисповедимы пути судьбы. Во время прогулки младший сын Юлии падает в реку, она бросается ему на помощь и вытаскивает его, но, простудившись, заболевает и вскоре умирает. В свой последний час она пишет Сен-Пре, что смерть ее - благодеяние неба, ибо 'тем самым оно избавило нас от ужасных бед-ствий' - кто знает, как все могло бы измениться, если бы они с Сен-Пре вновь стали жить под одной крышей. Юлия признается, что первое чувство, ставшее для нее смыслом жизни, лишь укрылось в ее сердце: во имя долга она сделала все, что зависело от ее воли, но в сердце своем она не вольна, и если оно принадлежит Сен-Пре, то это ее мука, а не грех. 'Я полагала, что боюсь за вас, но, несомненно, бо-ялась за самое себя. Немало лет я прожила счастливо и добродетель-но. Вот и достаточно. А что за радость мне жить теперь? Пусть небо отнимет у меня жизнь, мне о ней жалеть нечего, да еще и честь моя будет спасена'. 'Я ценою жизни покупаю право любить тебя любо-вью вечной, в которой нет греха, и право сказать в последний раз: 'Люблю тебя'.

Е. В. Морозова

[699]

Исповедь (Les Confessions) (1766-1770, изд. 1782-1789)

'Я рассказал правду. Если кому-нибудь известно что-нибудь противо-положное рассказанному здесь, ему известны только ложь и клевета'.

Первым своим несчастьем автор данных строк называет собствен-ное появление на свет, стоившее жизни его матери. Ребенок растет, проявляя недостатки, присущие его возрасту; 'я был болтун, лакомка, лгун иногда', - признается Жан-Жак. С детства разлученный с отцом, он попадает под опеку дяди, и тот отдает его в учение. От на-казаний наставницы в восьмилетнем мальчике пробуждается ранняя чувственность, наложившая отпечаток на все его последующие отно-шения с прекрасным полом. 'Всю жизнь я вожделел и безмолвство-вал пред женщинами, которых больше всего любил', - пишет автор, делая 'первый и самый тягостный шаг в темном и грязном лабирин-те' своих признаний.

Подростка отдают в ученики к граверу; в это время у него впе-рвые обнаруживается тяга к воровству. 'В сущности, эти кражи были очень невинны, так как все, что я таскал у хозяина, употреблялось мною для работы на него же', - журит себя Жан-Жак. Одновре-менно с пагубными привычками в нем пробуждается страсть к чте-нию, и он читает все подряд. В шестнадцать лет Жан-Жак - это юноша 'беспокойный, недовольный всем и собой, без расположения к своему ремеслу'.

Внезапно молодой человек все бросает и отправляется странство-вать. Судьба сводит его с очаровательной двадцативосьмилетней гос-пожой де Варанс, между ними завязываются отношения, во многом определившие жизнь Жан-Жака. Госпожа де Варанс убеждает юношу перейти из протестантства в католичество, и тот отправляется в Турин, в пристанище для новообращенных. Вырвавшись после свер-шения обряда на волю, он ведет беспечную жизнь, гуляет по городу и его окрестностям и влюбляется во всех хорошеньких женщин. 'Ни-когда еще страсти не были так сильны и так чисты, как мои; никогда любовь не была более нежной, более бескорыстной', - вспоминает он. Когда у него кончаются деньги, он поступает лакеем к некой гра-фине. На службе у нее Жан-Жак совершает проступок, о котором потом жалеет всю жизнь: взяв у хозяйки серебряную ленту, он обви-няет в этой краже юную служанку. Девушку выгоняют, репутация ее непоправимо испорчена. Желание, наконец, признаться в этом грехе является одной из причин, побудивших его написать настоящую ис-поведь.

[700]

Хозяйка Жан-Жака умирает; молодой человек поступает секрета-рем в богатое семейство. Он много и прилежно учится, и перед ним открываются пути дальнейшего продвижения по службе. Однако тяга к бродяжничеству пересиливает, и он отправляется обратно в Швей-царию. Добравшись до родных краев, он является к госпоже де Варанс. Та радостно принимает его, и он поселяется в ее доме. Госпожа де Варанс пристраивает его в певческую школу, где он основательно занимается музыкой. Но первый же концерт, который дерзает дать юный Жан-Жак, с треском проваливается. Разумеется, никто даже не подозревает, что пройдет время, и произведения сегодняшнего не-удачника будут исполняться в присутствии короля, и все придворные будут вздыхать и говорить: 'Ах, какая волшебная музыка!' А пока расстроенный Жан-Жак вновь пускается странствовать.

Вернувшись к 'маме', как он называет госпожу де Варанс, Жан-Жак продолжает занятия музыкой. В это время происходит его окон-чательное сближение с госпожой де Варанс. Их близкие отношения побуждают эту немолодую уже женщину заняться светским воспита-нием юноши. Но все, что она делает для него в этом направлении, по его собственным словам, 'потерянный труд'.

Неожиданно умирает управляющий госпожи де Варанс, и Жан-Жак безуспешно пытается исполнять его обязанности. Обуреваемый благими намерениями, он начинает утаивать деньги от госпожи де Варанс. Впрочем, к стыду его, тайники эти почти всегда находят. На-конец он решает начать работать, дабы обеспечить 'маму' куском хлеба. Из всех возможных занятий он выбирает музыку, и для начала берет у госпожи де Варанс денег для поездки в Париж с целью усо-вершенствовать свое мастерство. Но жизнь в Париже не задается, и, вернувшись к госпоже де Варанс, Жан-Жак тяжело заболевает. После выздоровления они вместе с 'мамой' уезжают в деревню. 'Тут начи-нается краткая пора счастья в моей жизни; тут наступают для меня мирные, но быстротечные минуты, дающие мне право говорить, что и я жил', - пишет автор. Сельские работы чередуются с упорными занятиями - историей, географией, латынью. Но несмотря на обуре-вающую его жажду знаний, Жан-Жак вновь заболевает - теперь от оседлой жизни. По настоянию госпожи де Варанс он отправляется на лечение в Монпелье, и в дороге становится любовником своей случай-ной попутчицы...

Вернувшись, Жан-Жак обнаруживает, что вытеснен из сердца гос-пожи де Варанс 'высоким бесцветным блондином' с манерами бала-ганного красавца. Растерянный и смущенный, Жан-Жак с болью в сердце уступает ему свое место подле госпожи де Варанс и с этой

[701]

минуты смотрит на 'свою дорогую маму не иначе, как глазами на-стоящего сына'. Очень быстро новичок обустраивает жизнь в доме госпожи де Варанс на свой лад. Чувствуя себя не на месте, Жан-Жак уезжает в Лион и нанимается гувернером.

Осенью 1715 г. он приезжает в Париж 'с 15 луидорами в карма-не, комедией 'Нарцисс' и музыкальным проектом в качестве средст-ва к существованию'. Неожиданно молодому человеку предлагают должность секретаря посольства в Венеции, он соглашается и покида-ет Францию. На новом месте ему нравится все - и город, и работа. Но посол, не в силах смириться с плебейским происхождением сек-ретаря, начинает выживать его и в конце концов достигает своей цели. Вернувшись в Париж, Жан-Жак пытается добиться правосудия, но ему заявляют, что его ссора с послом - частное дело, ибо он всего лишь секретарь, да к тому же не подданный Франции.

Поняв, что справедливости ему не добиться, Руссо селится в тихой гостинице и работает над завершением оперы. В это время он обре-тает 'единственное настоящее утешение': знакомится с Терезой Левассер. 'Сходство наших сердец, соответствие наших характеров скоро привело к обычному результату. Она решила, что нашла во мне порядочного человека, и не ошиблась. Я решил, что нашел в ней де-вушку сердечную, простую, без кокетства, и тоже не ошибся. Я зара-нее объявил ей, что никогда не брошу ее, но и не женюсь на ней. Любовь, уважение, чистосердечная прямота были создателями моего торжества', - описывает Жан-Жак свою встречу с девушкой, став-шей его верной и преданной подругой.

Тереза добра, умна, сообразительна, наделена здравым смыслом, но поразительно невежественна. Все попытки Жан-Жака развить ее ум терпят неудачу: девушка даже не научилась определять время по часам. Тем не менее ее общества Жан-Жаку вполне хватает; не от-влекаясь на суетные дела, он упорно работает, и вскоре опера готова. Но чтобы продвинуть ее на сцену, необходимо обладать талантами придворного интригана, а их-то у Жан-Жака и нет, и он вновь тер-пит фиаско на музыкальном поприще.

Жизнь требует своего: теперь он обязан обеспечивать пропитание не только себе, но и Терезе, а заодно и ее многочисленным родствен-никам во главе с жадной мамашей, привыкшей жить за счет старшей дочери. Ради заработка Жан-Жак поступает в секретари к знатному вельможе и на время покидает Париж. Вернувшись, он обнаружива-ет, что Тереза беременна. Из разговоров сотрапезников за табльдотом Жан-Жак узнает, что во Франции нежелательных младенцев сдают в Воспитательный дом; решив последовать обычаям этой страны, он

[702]

уговаривает Терезу отдать младенца. На следующий год история по-вторяется, и так целых пять раз. Тереза 'подчинилась, горько взды-хая'. Жан-Жак же искренне считает, что 'выбрал для своих детей самое лучшее или то, что считал таковым'. Впрочем, автор 'обещал написать исповедь, а не самооправдание'.

Жан-Жак близко сходится с Дидро. Как и у Жан-Жака, у Дидро есть 'своя Нанетта', разница только в том, что Тереза кротка и добра, а Нанетта сварлива и злобна.

Узнав, что Дижонская академия объявила конкурс на тему 'Спо-собствовало ли развитие наук и искусств порче или очищению нра-вов?', Жан-Жак увлеченно берется за перо. Готовую работу он показывает Дидро и получает его искреннее одобрение. Вскоре сочи-нение публикуют, вокруг него поднимается шум, Жан-Жак становит-ся моден. Но его нежелание найти себе покровителя снискивает ему репутацию чудака. 'Я был человеком, на которого стремились по-смотреть, а на другой день не находили в нем ничего нового', - с горечью замечает он.

Потребность в постоянном заработке и пошатнувшееся здоровье мешают ему писать. Тем не менее он добивается постановки своей оперы 'Деревенский колдун', на премьере которой присутствует двор во главе с королем. Королю опера нравится, и он, желая возна-градить автора, назначает ему аудиенцию. Но Жан-Жак, желая со-хранить свою независимость, отказывается от встречи с королем и, следовательно, от королевской пенсии. Его поступок вызывает всеоб-щее осуждение. Даже Дидро, одобряя в принципе равнодушное от-ношение к королю, не считает возможным отказываться от пенсии. Взгляды Жан-Жака и Дидро расходятся все дальше.

Вскоре Дижонская академия объявляет новую тему: 'О проис-хождении неравенства среди людей', и Жан-Жак снова страстно бе-рется за перо. Над свободолюбивым автором начинают сгущаться политические тучи, он покидает Париж и едет в Швейцарию. Там его чествуют как поборника свободы. Он встречается с 'мамой': та обеднела и опустилась. Жан-Жак понимает, что его долг позаботиться о ней, но со стыдом признается, что новая привязанность вытеснила госпожу де Варанс из его сердца. Прибыв в Женеву, Жан-Жак воз-вращается в лоно протестантской церкви и вновь становится полно-правным гражданином родного города.

Вернувшись в Париж, Жан-Жак продолжает зарабатывать на жизнь перепиской нот, ибо писать ради денег он не может - 'слишком трудно мыслить благородно, когда мыслишь, чтобы жить'. Ведь отдавая свои сочинения на суд публики, он уверен, что делает

[703]

это ради общего блага. В 1756 г. Жан-Жак покидает Париж и обо-сновывается в Эрмитаже. 'Перемены во мне начались, как только я уехал из Парижа, как только я избавился от зрелища пороков этого большого города, вызывавших мое негодование', - заявляет он.

В разгар деревенских грез Жан-Жака посещает госпожа д'Удето, и в душе его вспыхивает любовь - 'первая и единственная'. 'На сей раз это была любовь - любовь во всей своей силе и во всем своем исступлении'. Жан-Жак сопровождает госпожу д'Удето на прогулках, готов упасть в обморок от ее нежных поцелуев, но отношения их не переходят границ нежной дружбы. Госпожа д'Удето послужила про-образом Юлии из 'Новой Элоизы'. Роман имел оглушительный успех, и автор даже поправил свои финансовые дела.

Вынужденный покинуть Эрмитаж, Жан-Жак переезжает в Монморанси, где начинает писать 'Эмиля'. Также он продолжает рабо-тать над 'Политическими установлениями'; результатом этого упорного труда становится знаменитый 'Общественный договор'. Многие аристократы начинают добиваться расположения Жан-Жака: принц де Конти, герцогиня Люксембургская... Но 'я не желал, чтобы меня посылали в буфетную, и мало дорожил столом вельмож. Я пред-почел бы, чтобы они оставили меня в покое, не чествуя и не уни-жая', - заявляет философ.

После выхода в свет 'Общественного договора' Жан-Жак чувству-ет, как число его врагов - тайных и явных - резко увеличивается, и он уезжает в Женеву. Но и там ему нет покоя: книгу его сожгли, а ему самому грозит арест. Вся Европа обрушивает на него свои про-клятья, как только его не называют: 'одержимый, бесноватый, хищ-ный зверь, волк'... Тереза добровольно разделяет судьбу вольно-любивого изгнанника.

В конце концов Жан-Жак селится на острове Сен-Пьер, располо-женном посреди Бьенского озера. 'В известном смысле я прощался со светом, намереваясь затвориться на этом острове до последних своих дней', - пишет он. Жан-Жак восхищается красотой острова и окружающих его пейзажей; 'о природа! о мать моя!' - в восторге восклицает он. Неожиданно он получает приказ покинуть остров. Встает вопрос: куда ехать? Сначала целью его путешествия провозгла-шен Берлин. Но, пишет он, 'в третьей части, если у меня только хва-тит сил когда-нибудь написать ее, будет видно, почему, предполагая отправиться в Берлин, я на самом деле отправился в Англию'...

Е. В. Морозова.

Дени Дидро (Denis Diderot) 1713-1784

Нескромные сокровища (Les Bijoux indiscrets) - Роман (1746)

Действие этого произведения, насыщенного в соответствии с литера-турной модой эпохи псевдовосточным колоритом, происходит в Аф-рике, в столице империи Конго - Банзе, в которой легко угадывается Париж с его нравами, причудами, а также вполне реаль-ными обитателями.

С 1500000003200001 г. от Сотворения мира в Конго правит сул-тан Мангогул. Когда он родился, отец его - славный Эргебзед - не стал созывать к колыбели сына фей, ибо большинство государей, вос-питание которых было поручено этим женским умам, оказались глупцами. Эргебзед лишь повелел главному гаруспику Кодендо соста-вить младенцу гороскоп. Но Кодендо, выдвинувшийся исключительно благодаря заслугам своего двоюродного деда - великолепного повара, по звездам читать не умел и судьбу ребенку предсказать не смог. Дет-ство принца было самым заурядным: еще не научившись говорить, он изрек множество прекрасных вещей и в четыре года дал материал для целой 'Мангогулиады', а к двадцати годам умел пить, есть и спать не хуже всякого властелина его возраста.

Движимый бессмысленной прихотью, свойственной великим мира

[705]

сего, старый Эргебзед передал корону сыну - и тот стал блистатель-ным монархом. Он выиграл множество сражений, увеличил импе-рию, привел в порядок финансы, исправил законы, даже учредил академии, причем сделал все это - к изумлению ученых, - не зная ни слова по-латыни. А еще Мангогул был мягок, любезен, весел, кра-сив и умен. Многие женщины добивались его благосклонности, но уже несколько лет сердцем султана владела прекрасная юная Мирзо-за. Нежные любовники никогда ничего не таили друг от друга и были совершенно счастливы. Но порой они скучали. И однажды Мирзоза, сидя за вязанием, сказала: - Вы пресыщены, государь. Но гений Ку-куфа, ваш родственник и друг, поможет вам развлечься.

А гений Кукуфа, старый ипохондрик, укрылся в уединении, чтобы всласть заняться усовершенствованием Великой Пагоды. Зашитый в мешок и обмотанный веревкой, он спит на циновке - но может по-казаться, будто он созерцает...

На зов султана Кукуфа прилетает, держась за ноги двух больших сов, и вручает Мангогулу серебряный перстень. Если повернуть его камень перед любой женщиной, то самая интимная часть ее тела, ее сокровище, поведает обо всех похождениях своей хозяйки. Надетый же на мизинец, перстень делает своего владельца невидимым и пере-носит его куда угодно.

Мангогул приходит в восторг и мечтает испытать Мирзозу, но не решается: во-первых, он ей полностью доверяет, а во-вторых, боится, узнав горькую правду, потерять любимую и умереть с горя. Мирзоза тоже умоляет не подвергать ее испытанию: красавицу глубоко оскор-бляет недоверие султана, которое грозит убить их любовь.

Поклявшись Мирзозе никогда не испытывать на ней действил кольца, Мангогул отправляется в покои старшей султанши Манимонбанды и наводит перстень на одну из присутствующих там дам - очаровательную проказницу Альсину, которая мило болтает со своим супругом-эмиром, хотя они женаты уже неделю и по обычаю могут теперь даже не встречаться. До свадьбы прелестница сумела убедить влюбленного эмира, что все слухи, ходящие о ней, - лишь гнусная ложь, теперь же сокровище Альсины громко изрекает, как гордится, что хозяйка его стала важной особой, и рассказывает, на какие ухищ-рения пришлось ей пойти, дабы убедить пылкого эмира в своей не-винности. Тут Альсина благоразумно падает в обморок, а придворные объясняют случившееся истерическим припадком, исходящим, так сказать, из нижней области.

Это происшествие наделало много шума. Речь сокровища Альсины была опубликована, исправлена, дополнена и откомментирована, Кра-

[706]

савица 'прославилась' на всю страну, что, впрочем, восприняла с аб-солютным хладнокровием. А вот Мирзоза печалится: султан собирает-ся внести смуту во все дома, раскрыть глаза мужьям, привести в отчаяние любовников, погубить женщин, обесчестить девушек... Да, Мангогул твердо намерен забавляться и дальше!

Над феноменом говорящих сокровищ бьются лучшие умы Акаде-мии наук Банзы. Сие явление ставит в тупик приверженцев обеих научных школ Конго - и вихревиков во главе с великим Олибри, и притяженцев во главе с великим Чирчино. Вихревик Персифло, вы-пустивший в свет трактаты о бесконечном количестве предметов, ему неизвестных, связывает болтовню сокровищ с морскими приливами, а ученый Оркотом считает, что сокровища говорили всегда, но тихо, нынче же, когда вольность речи стала таковой, что без стыда рассуж-дает о самых интимных вещах, сокровища заверещали во весь голос. Вскоре диспут мудрецов делается бурным: от вопроса удаляются, те-ряют нить, находят ее и снова теряют, ожесточаются, доходят до криков, потом до взаимных оскорблений - на чем заседание Акаде-мии и заканчивается.

Священнослужители объявляют болтовню сокровищ предметом своей компетенции. Брамины-лицемеры, чревоугодники и распутни-ки, приписывают это чудо злому духу Кадабре; таким образом они пытаются сокрыть собственные грехи - а ради этого любой брамин-лицемер пожертвует всеми пагодами и алтарями. Праведный брамин в большой мечети провозглашает, что болтовня сокровищ - это кара, которую Брама обрушил на погрязшее в пороках общество. Ус-лышав сие, люди проливают слезы, прибегают к молитвам и слегка даже к бичеваниям, но ничего в своей жизни не меняют.

Правда, женщины Конго трепещут: тут с языка-то вечно срыва-ются глупости - так что же может наплести сокровище?! Впрочем, дамы считают, что болтовня сокровищ скоро войдет в обычай - не отказываться же из-за нее от галантных похождений! Тут очень кста-ти один из многочисленных мошенников Банзы, которых нищета сделала изобретательными, - некий господин Эолипиль, несколько лет читавший лекции по эрундистике, объявляет, что придумал кляпы для сокровищ. 'Наморднички' эти немедленно входят в моду, и женщины расстаются с ними, лишь убедившись, что от них больше вреда, чем пользы.

Так, Зелида и София, две подруги-лицемерки, 15 лет скрывавшие свои интрижки с таким искусством, что все считали этих дам образ-цами добродетели, теперь в панике посылают за ювелиром Френиколем, после долгих торгов покупают у него самые крошечные

[707]

'наморднички' - и вскоре над подругами смеется весь город, узнав-ший эту историю от служанки Зелиды и от самого ювелира. София решает, что, потеряв доброе имя, надо сохранить хотя бы удовольст-вия, и пускается во все тяжкие, Зелида же с горя уходит в монас-тырь. Бедняжка искренне любила мужа и изменяла ему только под влиянием дурных нравов, царящих в свете. Ведь красавицам с детства внушают, будто заниматься домом и быть при муже - значит похо-ронить себя заживо...

Не помог 'намордничек' и красавице Зелаис. Когда султан на-правляет на нее свой перстень, сокровище ее начинает удавленно хрипеть, а сама она падает без чувств, и врач Оркотом, снимая с не-счастной 'намордник', видит зашнурованное сокровище в состоянии острого пароксизма Так выясняется, что кляп может убить - от болтовни же сокровищ еще никто не умер. Потому дамы отказыва-ются от 'намордников' и ограничиваются теперь лишь истериками. 'Без любовников и истерик вообще нельзя вращаться в свете', - за-мечает по этому поводу один придворный.

Султан устраивает 30 проб кольца - и чего только не слышит! На интимном ужине у Мирзозы сокровище одной дамы устало пере-числяет всех ее любовников, и хотя придворные убеждают разъярен-ного мужа не расстраиваться из-за такой ерунды, тот запирает жену в монастырь. Последовав за ней, султан наводит перстень на сокрови-ща монашек и узнает, сколько младенцев родили эти 'девственни-цы'. Сокровище страстной картежницы Маниллы вспоминает, сколько раз оно платило карточные долги своей хозяйки и добывало ей денег на игру, обобрав старого главу браминов и разорив финан-систа Тюркареса В опере султан направляет кольцо на хористок, и их сокровища начинают распевать фривольные куплеты, но вскоре спектакль кончается и сокровища актрис отправляются туда, где им предстоит заниматься отнюдь не пением.

Но больше всего султана потрясает история Фелисы - не столь красивой, сколь очаровательной двадцатипятилетней жены пятидеся-тилетнего эмира Самбуко, богатого и знаменитого полководца и дип-ломата. Пока он трудился во славу Конго, сокровище Фелисы поглотило славу, карьеру и жизнь отважного полковника Зермунзаида, который, предаваясь в походе любви с Фелисой, не заметил при-ближения неприятеля; тогда погибло более трех тысяч человек, Фелиса же с криком 'Горе побежденным!' бросилась на постель, где всю ночь бурно переживала свое несчастье в объятиях вражеского ге-нерала, а потом страдала в плену у молодого и пылкого императора Бенина Но муж выкупил Фелису, и ее сокровище быстро поглотило

[708]

все колоссальные доходы, три пруда и два высокоствольных леса главы браминов, друга Самбуко, а потом сожрало прекрасное име-ние, дворец и лошадей одного министра, бросило тень на множество титулов, приобрело несметные богатства... А старый муж все знает и молчит.

Зато древнее сокровище престарелой Гарии, уже забывшее о пер-вых приключениях своей хозяйки, рассказывает о ее втором муже, бедном гасконском дворянине Сендоре. Нищета победила его отвра-щение к морщинам и четырем любимым собакам Гарии. В первую брачную ночь он был жестоко покусан псами и долго потом уговари-вал старуху выгнать собак из спальни. Наконец Сендор вышвырнул в окно любимую левретку жены, и Гария на всю жизнь возненавидела убийцу-мужа, которого вытащила из нищеты.

А в укромном домике сенатора Гиппоманеса, который вместо того, чтобы думать о судьбах страны, предается тайному разврату, со-кровище очередной дамы этого вельможи - пышнотелой Альфаны - сетует на свою многотрудную жизнь: ведь мать Альфаны растранжирила все состояние семьи, и теперь дочери приходится за-рабатывать известным способом...

Сокровище знатной дамы Эрифилы пылко призывает актера Оргольи. На свидании с красавицей тот премило ковыряет в носу - жест весьма театральный, восхищающий знатоков - и любуется ис-ключительно собой и своими талантами.

Сокровище долговязой, белобрысой, развязной и распутной Фанни ругает прославленных предков своей хозяйки ('Глупое поло-жение титулованного сокровища!') и вспоминает, как Фанни целых полтора дня страдала из-за того, что ее никто не любит. 'Но ведь лю-бящий требует от любимой ответного чувства - и верности в прида-чу!' - сказал ей тогда молодой философ Амизадар и с грустью заговорил о своей умершей возлюбленной. Раскрыв сердца друг другу, познали они величайшее счастье, неведомое менее влюбленным и менее искренним смертным. Но это не для светских дам. И хоть со-кровище Фанни в восторге от Амизадара, сама она решает, что он и его странные идеалы просто опасны...

Во время бала-маскарада султан выслушивает сокровища горожа-нок: одни хотят наслаждений, другие - денег. А после бала двое офицеров едва не убивают друг друга: Амина, любовница Алибега, подавала надежды Нассесу! Но сокровище Амины признается, что подавало надежды вовсе не Нассесу, а его статному лакею. Как же глупы мужчины! Думают, что такие мелочи, как чины и звания, могут обмануть сокровище женщины!

[709]

Офицеры в ужасе отшатываются от Амины, а султан выслушивает сокровище Киприи - высохшей особы, желающей, чтобы ее считали блондинкой. В молодости она танцевала в марокканском театре; со-держатель - Мегемет Трипадхуд привез ее в Париж и бросил, но придворные прельстились марокканкой, и она заработала кучу денег. Однако великим талантам нужна большая сцена. В поте лица труди-лась Киприя в Лондоне, Вене, Риме, в Испании и Индии, побывала в Константинополе - но ей не понравилась страна, где сокровища сидят под замком, хотя мусульмане и отличаются легкостью францу-зов, пылкостью англичан, силой германцев, стойкостью испанцев и налетом итальянской утонченности. Потом Киприя славно поработа-ла в Конго, а став ни на что не годной, подцепила знатного и богато-го добряка-мужа. О своих похождениях сокровище-путешественник болтает на английском, итальянском, испанском и латыни, но автор не рекомендует переводить эти непристойности дамам.

Впрочем, иногда султан использует волшебное кольцо и во благо. Перстень помогает решить проблему пенсий, о которых хлопочут толпы вдов, потерявших мужей во время победоносных войн султана. Сокровища этих женщин докладывают, что отцы их детей - вовсе не мужья-герои, которых и прикончили-то не враги, а любовники жен, пенсии же вдовы потратят на содержание смазливых лакеев и актеров... Кольцо спасает от смертной казни через кастрацию знатно-го красавца Керсаэля: его любовница, молодая прекрасная Фатима, услышав, что он собирается бросить ее ради танцовщицы, из мести заявляет, будто он ее, Фатиму, изнасиловал. Узнав правду, султан тор-жественно сажает злодейку и ее сокровище под замок - зато вызво-ляет из дальнего имения прелестную Эгле, которую запер там ревнивый муж, великий кравчий Селеби, наслушавшийся лживых на-ветов ее врагов; да и сама она, следуя советам добрых подруг, вела себя так, словно была виновна, за что и просидела полгода в провин-ции - а это для придворной дамы страшнее смерти.

Испытывает султан и сокровища дам, связями с которыми похва-ляются придворные щеголи, - и выясняет, что среди множества лю-бовников этих женщин не было ни одного из тех, кто громко позорит их имена.

После проб кольца султан начинает сильно сомневаться в могуще-стве пагод, честности мужчин и добродетели женщин. Сокровища последних рассуждают, как сокровища кобыл! И султан направляет перстень на свою голубоглазую лошадку золотистой масти, в гневе из-гнав секретаря Зигзага, который осмелился думать, будто является слугой султана, а не его лошади, - и забыл, что, входя в дома вели-

[710]

ких мира сего, нужно оставлять свои убеждения за порогом. Ржание кобылки, почтительно записанное другим секретарем, ученые мужи объявляют: а) трогательным монологом из древнегреческой трагедии; б) важным фрагментом египетской теологии; в) началом надгробной речи у могилы Ганнибала; г) китайской молитвой. И лишь Гулливер, вернувшийся из страны лошадей, легко переводит пестрящую орфо-графическими ошибками повесть о любви старого паши и маленькой кобылки, которую до того покрывало великое множество ослов.

А Мирзоза философствует. Местом обиталища души у младенца она объявляет ноги. С возрастом душа поднимается все выше - и у многих женщин на всю жизнь остается в сокровище. Оно и опреде-ляет поведение таких особ. Но у истинно добродетельной дамы душа находится в голове и в сердце; и только к одному нежно любимому человеку влекут такую даму и зов сердца, и голос сокровища. Султан отказывается верить, что у женщин вообще есть душа Со смехом он читает Мирзозе записки изнуренных многотрудными странствиями путешественников, которых посылал на далекий остров стяжать муд-рость. На острове этом жрецы, подбирая супружеские пары, тща-тельно следят за тем, чтобы сокровища жениха и невесты идеально совпадали по форме, размеру и температуре, а на самых темпера-ментных особ возлагается почетная обязанность служить всему обще-ству. 'Ведь все на свете условно, - говорит верховный жрец острова. - Преступлением называете вы то, что мы считаем добро-детелью...'

Мирзоза шокирована. Султан же замечает, что если бы любимая была поглупее и всегда бы восторженно его слушала, то это бы их очень сблизило! Вот у островитян каждый занимается своим делом. А в Конго - каждый не своим. Хотя и там и тут очень смешные моды. Ведь в области моды безумцы издают законы для умных, а куртизан-ки - для честных женщин...

Впрочем, если султан сумеет найти этих самых честных женщин, он готов подарить Мирзозе загородный дворец и прелестную фарфо-ровую обезьянку. Ведь даже милая Эгле, обиженная на мужа, уступи-ла Альманзору... Зато Фрикамона, проведшая юность в монастыре, даже на порог не пускает мужчин, живет в окружении скромных де-вушек и обожает свою подругу Акарис. А другая дама, Каллипига, се-тует на то, что ее возлюбленный Мироло не обращает внимания на ее сокровище, предпочитая совсем иные наслаждения. Султан восхи-щен добродетелью этих дам, но Мирзоза почему-то не разделяет его восторгов.

На досуге Мангогул, Мирзоза, пожилой придворный Селим и пи-

[711]

сатель Рикарик - человек эрудированный, но тем не менее умный - спорят о литературе. Рикарик превозносит древних авто-ров, Селим отстаивает современных сочинителей, описывающих ис-тинные человеческие чувства. 'Какое мне дело до правил поэтики? Лишь бы мне нравилась книга!' - говорит он. 'Нравиться и уми-лять может только правда, - соглашается Мирзоза. - Но разве те напыщенные действа, которые ставят в театрах, походят на настоя-щую жизнь?!'

А ночью Мирзозе снятся прекрасные статуи великих писателей и мыслителей разных эпох. Мрачные догматики окуривают статуи лада-ном, что немного вредит изваяниям, а пигмеи оплевывают их, что не вредит статуям совсем. Другие пигмеи отрезают у живых голов носы и уши - подправляют классиков...

Уставшему от философствований султану тоже снится сон. Мангогул на гиппогрифе возносится в парящее в мутном пространстве ог-ромное здание, полное старых полуголых калек и уродов с важными лицами. Балансируя на острие иглы, почти нагой старик выдувает мыльные пузыри. 'Это страна гипотез, - объясняет султану Пла-тон. - А клочки ткани на телах философов - остатки одежд Сокра-та...' Тут султан видит слабого ребенка, который на глазах превращается в могучего великана с факелом в руке, озаряющим све-том весь мир. Это Опыт, который одним ударом рушит шаткое зда-ние гипотез.

Султанский фокусник Блокулокус по прозвищу Пустой Сон рас-суждает о ночных видениях. Тут все дело в нашем восприятии... Ведь и наяву одних людей мы принимаем за умников, других за храбре-цов, старые дуры считают себя красавицами, а ученые публикуют свои ночные бредни в виде научных трудов...

Пока султан ищет добродетельных дам, шестидесятилетний Селим - красивый, благородный, изящный, мудрый, бывший в мо-лодости любимцем всех прелестниц, в старости же прославившийся на государственном поприще и снискавший всеобщее уважение, - признается, что так и не сумел постичь женщин и может лишь бого-творить их. Мальчишкой он лишился невинности с юной кузиной Эмилией; та умерла родами, а Селима пожурили и отправили путе-шествовать. В Тунисе он лазил по веревочной лестнице к жене пира-та, на пути в Европу ласкал во время шторма прелестную португалку, пока ее ревнивый муж стоял на капитанском мостике; в Мадриде Селим любил прекрасную испанку, но жизнь любил еще больше, а потому бежал от супруга красавицы. Знавал Селим легкомысленных француженок, холодных с виду, но пылких и мстительных англича-

[712]

нок, чопорных немок, искусных в ласках итальянок. Через четыре года Селим вполне образованным вернулся домой; поскольку же он интересовался и серьезными вещами, изучив военное дело и танцы, то получил высокий пост и стал участвовать во всех увеселениях принца Эргебзеда. В Банзе Селим узнал женщин всех возрастов, наций и сословий - и распутных светских дам, и лицемерных буржуазок, и монахинь, к которым проник, переодевшись послушницей. И везде вместо искренних чувств находил он лишь лживость и при-творство. В тридцать лет Селим женился ради продолжения рода; супруги относились друг к другу как подобает - холодно и благопри-стойно. Но как-то Селим встретил очаровательную Сидализу - жену полковника спаги Осталука, славного человека, но жуткого урода и ревнивца. С огромным трудом, совершенно изменившись, удалось Селиму завоевать сердце добродетельной Сидализы, считавшей, что без уважения любви быть не может. Селим спрятал обожаемую жен-щину в своем домике, но ревнивый муж выследил беглецов и прон-зил грудь жены кинжалом. Селим прикончил негодяя и долго оплакивал любимую, но потом понял, что вечного горя не бывает и вот уже пять лет связан нежными чувствами с очаровательной Фульвией. Султан спешит испытать ее сокровище - и выясняется, что сия титулованная дама в страстном стремлении обзавестись наследни-ком десять лет отдается всем подряд. Оскорбленный Селим подумы-вает удалиться от двора и стать философом, но султан удерживает его в столице, где Селим продолжает пользоваться всеобщей любовью.

Он рассказывает Мирзозе о 'добрых старых временах', 'золотом веке Конго' - царствовании деда Мангогула, султана Каноглу (намек на Людовика XIV). Да, было много блеска - но какая нище-та и какое бесправие! А ведь мерило величия государя - это счастье его подданных. Каноглу же превратил своих приближенных в марио-неток, да и сам стал марионеткой, которой управляла старая дряхлая фея (намек на г-жу де Ментенон).

А султан тем временем испытывает сокровище Заиды - дамы с безупречной репутацией. И сердце, и сокровище красавицы в один голос говорят о любви к Зулейману. Правда, замужем Заида за отвра-тительным Кермадесом... И все же султана потрясает образ верной и прекрасной Заиды - и Мангогул сам делает ей нескромное предло-жение, получив же решительный отказ, возвращается к пленительной Мирзозе.

А та, поклонница высоких принципов, совершенно не подходя-щих ни к ее возрасту, ни к положению, ни к лицу, восхваляет чистую любовь, основанную на дружбе. Султан и Селим смеются. Без зова

[713]

плоти любви нет! И Селим рассказывает историю о прекрасном юноше Гиласе. Великий идол лишил его способности удовлетворять страсть и предрек, что излечит несчастного лишь женщина, которая не разлюбит его, далее узнав о его беде. Но все женщины - даже го-рячие поклонницы платонической любви, старухи и непорочные вес-талки - отшатываются от Гиласа. Исцеляет его лишь прекрасная Ифис, на которой лежит такое же заклятие. Гилас с таким пылом выражает ей свою благодарность, что вскоре ему начинает грозить возврат болезни...

Тут приходит известие о смерти Суламека - скверного плясуна, который благодаря усилиям поклонниц стал учителем танцев султана, а потом с помощью реверансов - и великим визирем, в каковой должности и продремал пятнадцать лет. Во время блистательной над-гробной речи проповедника Брррубубу Мирзоза, которую ложь всегда приводит в истерическое состояние, впадает в летаргию. Чтобы про-верить, жива ли красавица, султан направляет на нее перстень, и со-кровище Мирзозы заявляет, что, верное султану до гроба, оно не в силах расстаться с любимым и отправиться на тот свет. Очнувшаяся фаворитка оскорблена тем, что султан нарушил обещание, но тот в восторге клянется ей в вечной любви. Простив государя, фаворитка все же умоляет его вернуть перстень Кукуфе и не тревожить больше ни своего сердца, ни всей страны. Taк султан и поступает.

Е. В. Максимова

Монахиня (La religieuse) - Роман (1760, опубл. 1796)

Повесть написана в форме записок героини, обращенных к маркизу де Круамару, которого она просит о помощи и с этой целью расска-зывает ему историю своих несчастий.

Героиню зовут Мария-Сюзанна Симонен. Отец ее - адвокат, у него большое состояние. Ее не любят в доме, хотя она превосходит сестер красотой и душевными качествами, и Сюзанна предполагает, что она - не дочь г-на Симонена. Родители предлагают Сюзанне принять монашество в монастыре св. Марии под тем предлогом, что они разорились и не смогут дать ей приданое. Сюзанна не хочет; ее уговорили пробыть два года послушницей, но по истечении срока она по-прежнему отказывается стать монахиней. Ее заточают в келье; она решает сделать вид, что согласилась, а на самом деле хочет публично

[714]

заявить протест в день пострига; для этой цели она приглашает на церемонию друзей и подруг и, отвечая на вопросы священника, отка-зывается принести обет. Через месяц ее отвозят домой; она сидит взаперти, родители не желают ее видеть. Отец Серафим (духовник Сюзанны и ее матери) с разрешения матери сообщает Сюзанне, что она не дочь г-на Симонена, г-н Симонен догадывается об этом, так что мать не может приравнять ее к законным дочерям, и родители хотят свести к минимуму ее часть наследства, а поэтому ей ничего не остается, кроме как принять монашество. Мать соглашается встре-титься с дочерью и говорит ей, что та своим существованием напоми-нает ей о гнусной измене со стороны настоящего отца Сюзанны, и ее ненависть к этому человеку распространяется на Сюзанну. Мать хочет, чтобы дочь искупила ее грех, поэтому копит для Сюзанны вклад в монастырь. Говорит, что после выходки в монастыре св. Марии Сюзанне нечего и думать о муже. Мать не хочет, чтобы после ее смерти Сюзанна внесла раздоры в дом, но официально ли-шить Сюзанну наследства она не может, так как для этого ей необхо-димо признаться мужу.

После этого разговора Сюзанна решает стать монахиней. Лоншанский монастырь соглашается ее взять. Сюзанну привозят в монас-тырь, когда там только что стала настоятельницей некая госпожа де Мони - женщина добрая, умная, хорошо знающая человеческое сердце; она и Сюзанна сразу проникаются взаимной симпатией. Между тем Сюзанна становится послушницей. Она часто впадает в уныние при мысли о том, что скоро должна стать монахиней, и тогда бежит к настоятельнице. У настоятельницы есть особый дар утеше-ния; все монахини приходят к ней в трудные минуты. Она утешает Сюзанну. Но с приближением дня пострига Сюзанну часто охватыва-ет такая тоска, что настоятельница не знает, что делать. Дар утеше-ния покидает ее; она не может ничего сказать Сюзанне. Во время принятия пострига Сюзанна пребывает в глубокой прострации, со-вершенно не помнит потом, что было в тот день. В этом же году умирают г-н Симонен, настоятельница и мать Сюзанны. К настоя-тельнице в ее последние минуты возвращается дар утешения; она умирает, предчувствуя вечное блаженство. Мать перед смертью пере-дает для Сюзанны письмо и деньги; в письме - просьба к дочери ис-купить материнский грех своими добрыми делами. Вместо г-жи де Мони настоятельницей становится сестра Христина - мелочная, ог-раниченная женщина. Она увлекается новыми религиозными тече-ниями, заставляет монахинь участвовать в нелепых обрядах, возрождает способы покаяния, изнуряющие плоть, которые были от-

[715]

менены сестрой де Мони. Сюзанна при каждом удобном случае вос-хваляет прежнюю настоятельницу, не подчиняется обычаям, восста-новленным сестрой Христиной, отвергает всякое сектантство, выучивает наизусть устав, чтобы не делать того, что в него не входит. Своими речами и действиями она увлекает и кое-кого из монахинь и приобретает репутацию бунтовщицы. Ее не могут ни в чем обвинить; тогда ее жизнь делают невыносимой: запрещают всем с ней общать-ся, постоянно наказывают, мешают спать, молиться, крадут вещи, портят сделанную Сюзанной работу. Сюзанна помышляет о само-убийстве, но видит, что всем этого хочется, и оставляет это намере-ние. Она решает расторгнуть обет. Для начала она хочет написать подробную записку и передать кому-нибудь из мирян. Сюзанна берет у настоятельницы много бумаги под предлогом того, что ей нужно написать исповедь, но у той появляются подозрения, что бумага ушла на другие записи.

Сюзанне удается во время молитвы передать бумаги сестре Урсу-ле, которая относится к Сюзанне по-дружески; эта монахиня все время устраняла, насколько могла, препятствия, чинимые Сюзанне другими монахинями. Сюзанну обыскивают, везде ищут эти бумаги; ее допрашивает настоятельница и ничего не может добиться. Сюзан-ну бросают в подземелье и на третьи сутки выпускают. Она заболева-ет, но скоро выздоравливает. Между тем приближается время, когда в Лоншан съезжаются послушать церковное пение; поскольку у Сю-занны очень хороший голос и музыкальные способности, то она поет в хоре и учит петь других монахинь. Среди ее учениц - Урсула. Сю-занна просит ее переправить записки какому-нибудь искусному адво-кату; Урсула это делает. Сюзанна имеет большой успех у публики. Кое-кто из мирян с ней знакомится; она встречается с г-ном Манури, который взялся вести ее дело, беседует с приходящими к ней людь-ми, стараясь заинтересовать их в своей участи и приобрести покрови-телей. Когда в общине узнают о желании Сюзанны расторгнуть обет, то ее объявляют проклятой Богом; до нее нельзя даже дотрагиваться. Ее не кормят, она сама просит еду, и ей дают всякие отбросы. Над ней всячески издеваются (перебили ее посуду, вынесли из кельи ме-бель и другие вещи; по ночам в ее келье шумят, бьют стекла, сыплют ей под ноги битое стекло). Монахини считают, что в Сюзанну все-лился бес, и сообщают об этом старшему викарию, г-ну Эберу. Он приезжает, и Сюзанне удается защититься от обвинений. Ее уравни-вают в положении с остальными монахинями. Между тем дело Сю-занны в суде проигрывается. Сюзанну обязывают в течение нескольких дней носить власяницу, бичевать себя, поститься через

[716]

день. Она заболевает; сестра Урсула ухаживает за ней. Жизнь Сюзан-ны в опасности, но она выздоравливает. Между тем тяжело заболева-ет и умирает сестра Урсула.

Благодаря стараниям г-на Манури Сюзанну переводят в Арпажонский монастырь св. Евтропии. У настоятельницы этого монастыря - крайне неровный, противоречивый характер. Она никогда не держит себя на должном расстоянии: или чересчур приближает, или чересчур отдаляет; то все разрешает, то становится очень суровой. Она неверо-ятно ласково встречает Сюзанну. Сюзанну удивляет поведите одной монахини по имени Тереза; Сюзанна приходит к выводу, что та рев-нует к ней настоятельницу. Настоятельница постоянно восторженно хвалит Сюзанну, ее внешность и душевные качества, засыпает Сюзан-ну подарками, освобождает от служб. Сестра Тереза страдает, следит за ними; Сюзанна ничего не может понять. С появлением Сюзанны сгладились все неровности характера настоятельницы; община пере-живает счастливое время. Но Сюзанне иногда кажется странным по-ведение настоятельницы: она часто осыпает Сюзанну поцелуями, обнимает ее и при этом приходит в сильное волнение; Сюзанна по своей невинности не понимает, в чем дело. Однажды настоятельница заходит к Сюзанне ночью. Ее знобит, она просит разрешения лечь к Сюзанне под одеяло, прижимается к ней, но тут раздается стук в дверь. Выясняется, что это сестра Тереза. Настоятельница очень гне-вается, Сюзанна просит простить сестру, и настоятельница в конце концов прощает. Наступает время исповеди. Духовник общины - отец Лемуан. Настоятельница просит Сюзанну не рассказывать ему о том, что происходило между ней и Сюзанной, но отец Лемуан сам расспрашивает Сюзанну и все узнает. Он запрещает Сюзанне допус-кать подобные ласки и требует избегать настоятельницы, ибо в ней - сам сатана. Настоятельница говорит, что отец Лемуан не прав, что нет ничего греховного в ее любви к Сюзанне. Но Сюзанна, хотя, будучи очень невинна, и не понимает, почему поведение насто-ятельницы грешно, все же решает установить сдержанность в их от-ношениях. Между тем по просьбе настоятельницы меняется ду-ховник, но Сюзанна строго следует советам отца Лемуана. Поведе-ние настоятельницы становится совсем странным: она по ночам ходит по коридорам, постоянно наблюдает за Сюзанной, следит за каждым ее шагом, страшно сокрушается и говорит, что не может жить без Сюзанны. Веселым дням в общине приходит конец; все подчиняется строжайшему порядку. Настоятельница от меланхолии переходит к благочестию, а от него - к бреду. В монастыре воцаря-ется хаос. Настоятельница тяжко страдает, просит за нее молиться,

[717]

постится три раза в неделю, бичует себя. Монахини возненавидели Сюзанну. Она делится своими огорчениями с новым духовником, отцом Морелем; она рассказывает ему историю своей жизни, говорит о своем отвращении к монашеству. Он тоже полностью ей открыва-ется; выясняется, что он также ненавидит свое положение. Они часто видятся, их взаимная симпатия усиливается. Между тем у настоятель-ницы начинается лихорадка и бред. Она видит ад, языки пламени во-круг себя, о Сюзанне говорит с безмерной любовью, боготворя ее. Она через несколько месяцев умирает; вскоре умирает и сестра Те-реза.

Сюзанну обвиняют в том, что она околдовала умершую настоя-тельницу; ее горести возобновляются. Духовник убеждает ее бежать вместе с ним. По дороге в Париж он покушается на ее честь. В Па-риже Сюзанна две недели живет в каком-то притоне. Наконец она бежит оттуда, и ей удается поступить в услужение к прачке. Работа тяжелая, кормят скверно, но хозяева относятся неплохо. Похитив-ший ее монах уже пойман; ему грозит пожизненная тюрьма. О ее побеге тоже повсюду известно. Г-на Манури уже нет, ей не с кем по-советоваться, она живет в постоянной тревоге. Она просит маркиза де Круамара помочь; говорит, что ей просто нужно место служанки где-нибудь в глуши, в безвестности, у порядочных людей.

А. А. Фридрих

Племянник Рамо (Le neveu de Rameau) - Повесть-диалог (1762-1779, опубл. 1823)

Произведение написано в форме диалога. Герои его - рассказчик (подразумевается сам Дидро) и племянник Жана-Филиппа Рамо - крупнейшего представителя классицизма во французской музыке вре-мен Дидро. Рассказчик вначале дает характеристику племяннику Рамо: аттестует его как одного 'из самых причудливых и странных существ в здешних краях'; он не кичится своими хорошими качест-вами и не стыдится дурных; он ведет беспорядочную жизнь: сегодня в лохмотьях, завтра - в роскоши. Но, по словам рассказчика, когда такой человек появляется в обществе, он заставляет людей сбросить светскую маску и обнаружить свою истинную сущность.

Племянник Рамо и рассказчик случайно встречаются в кафе и за-водят беседу. Возникает тема гения; племянник Рамо считает, что гении не нужны, так как зло появляется в мире всегда через какого-

[718]

нибудь гения; кроме того, гении разоблачают заблуждения, а для на-родов нет ничего вреднее правды. Рассказчик возражает, что если ложь и полезна на краткий срок, то с течением времени оказывается вредна, а правда - полезна, и есть два рода законов: одни - вечные, другие - преходящие, появляющиеся лишь благодаря слепоте людей; гений может стать жертвой этого закона, но бесчестие со временем падет на его судей (пример Сократа). Племянник Рамо рассуждает, что лучше быть честным торговцем и славным малым, чем гением с дурным характером, таким образом в первом случае человек может накопить большое состояние и тратить его на удовольствия свои и ближних. Рассказчик возражает, что от дурного характера гения стра-дают лишь люди, живущие возле него, зато в веках его произведения заставляют людей быть лучше, воспитывать в себе высокие добродете-ли: конечно, лучше было бы, если бы гений был столь же добродете-лен, сколь и велик, но согласимся принять вещи такими, какие они есть. Племянник Рамо говорит, что хотел бы быть великим челове-ком, известным композитором; тогда у него были бы все жизненные блага и он наслаждался бы своей славой. Потом он рассказывает, как его покровители прогнали его, потому что он один раз в жизни по-пробовал говорить как здравомыслящий человек, а не как шут и сумасброд. Рассказчик советует ему вернуться к своим благодетелям и попросить прощения, но в племяннике Рамо взыгрывает гордость, и он говорит, что не может этого сделать. Рассказчик предлагает ему тогда вести жизнь нищего; племянник Рамо отвечает, что он презира-ет сам себя, так как мог бы жить роскошно, будучи прихлебателем у богачей, выполняя их щекотливые поручения, а он не использует свои таланты. При этом он с большим искусством разыгрывает перед своим собеседником целую сценку, самому себе отводя роль свод-ника.

Рассказчик, возмущенный циничностью своего собеседника, пред-лагает сменить тему. Но, прежде чем сделать это, Рамо успевает ра-зыграть еще две сценки: сначала он изображает скрипача, а затем, с неменьшим успехом, - пианиста; ведь он не только племянник ком-позитора Рамо, но еще и его ученик и неплохой музыкант. Они заго-варивают о воспитании дочери рассказчика: рассказчик говорит, что танцам, пению и музыке будет учить ее по минимуму, а основное место отведет грамматике, мифологии, истории, географии, морали; будет также немного рисования. Племянник Рамо считает, что невоз-можно будет найти хороших учителей, ведь изучению этих предметов им пришлось бы посвятить всю свою жизнь; по его мнению, самый искусный из нынешних учителей тот, у кого больше практика; поэто-

[719]

му он, Рамо, приходя на урок, делает вид, что у него уроков больше, чем часов в сутках. Но сейчас, по его словам, он дает уроки неплохо, а раньше ему платили ни за что, но он не чувствовал угрызений со-вести, так как брал деньги не честно заработанные, а награбленные; ведь в обществе все сословия пожирают друг друга (танцовщица вы-манивает деньги у того, кто ее содержит, а у нее выманивают деньги модистки, булочник и пр.). И здесь не подходят общие правила мо-рали, ведь всеобщая совесть, как и всеобщая грамматика, допускает исключения из правил, так называемые 'моральные идиотизмы'. Племянник Рамо говорит, что если бы разбогател, то вел бы жизнь, полную чувственных удовольствий, и заботился бы лишь о себе; при этом он замечает, что его точку зрения разделяют все состоятельные люди. Рассказчик возражает, что гораздо приятнее помочь несчастно-му, прочесть хорошую книгу и тому подобное; чтобы быть счастли-вым, нужно быть честным. Рамо отвечает, что, на его взгляд, все так называемые добродетели не более чем суета. К чему защищать отече-ство - его нет больше, а есть только тираны и рабы; помогать дру-зьям - значит делать из них неблагодарных людей; а занимать положение в обществе стоит только для того, чтобы обогащаться. Добродетель скучна, она леденит, это очень неудобная вещь; а добро-детельные люди на поверку оказываются ханжами, лелеющими тай-ные пороки. Лучше пусть он составит свое счастье свойственными ему пороками, чем будет коверкать себя и лицемерить, чтобы казать-ся добродетельным, когда это отвратит от него его покровителей. Рассказывает, как он унижался перед ними, как в угоду своим 'хозя-евам' он и компания других прихлебателей поносили замечательных ученых, философов, писателей, в том числе и Дидро. Он демонстри-рует свое умение принимать нужные позы и говорить нужные слова. Говорит, что читает Теофраста, Лабрюйера и Мольера, и делает такой вывод: 'Сохраняй свои пороки, которые тебе полезны, но избегай свойственного им тона и внешнего вида, которые могут сделать тебя смешным'. Чтобы избежать такого поведения, надо его знать, а эти авторы очень хорошо описали его. Он бывает смешным лишь когда хочет; нет лучшей роли при сильных мира сего, чем роль шута. Сле-дует быть таким, каким выгодно; если бы добродетель могла привести к богатству, он был бы добродетельным или притворялся им. Пле-мянник Рамо злословит о своих благодетелях и говорит при этом: 'Когда решаешься жить с людьми вроде нас <...>, надо ждать бес-численных пакостей'. Однако люди, берущие к себе в дом корыст-ных, низких и вероломных шутов, прекрасно знают, на что идут; все это предусмотрено молчаливым соглашением. Бесполезно пытаться

[720]

исправить врожденную порочность; наказывать такого рода заблужде-ния должен не человеческий закон, а сама природа; в доказательство Рамо рассказывает скабрезную историю. Собеседник Рамо недоумева-ет, почему племянник Рамо так откровенно, не стесняясь, обнаружи-вает свою низость. Рамо отвечает, что лучше быть большим преступником, чем мелким мерзавцем, так как первый вызывает из-вестное уважение масштабами своего злодейства. Рассказывает исто-рию про человека, который донес инквизиции на своего благодетеля, еврея, бесконечно доверявшего ему, и к тому же обокрал этого еврея. Рассказчик, удрученный таким разговором, снова меняет тему. Речь заходит о музыке; Рамо высказывает верные суждения о превосходст-ве итальянской музыки (Дуни, Перголезе) и итальянской комичес-кой оперы-буфф над французским музыкальным классицизмом (Люлли, Рамо): в итальянской опере, по его словам, музыка соответ-ствует смысловому и эмоциональному движению речи, речь велико-лепно ложится на музыку; а французские арии неуклюжи, тяжелы, однообразны, неестественны. Племянник Рамо очень ловко изобра-жает целый оперный театр (инструменты, танцоров, певцов), удачно воспроизводит оперные роли (у него вообще большие способности к пантомиме). Он высказывает суждения о недостатках французской лирической поэзии: она холодна, неподатлива, в ней отсутствует то, что могло бы служить основой для пения, порядок слов слишком жесткий, поэтому композитор не имеет возможности располагать целым и каждой его частью. Эти суждения явно близки суждениям самого Дидро. Племянник Рамо говорит также о том, что итальянцы (Дуни) учат французов, как делать музыку выразительной, как под-чинить пение ритму, правилам декламации. Рассказчик спрашивает, как он, Рамо, будучи так чувствителен к красотам музыки, так бес-чувствен к красотам добродетели; Рамо говорит, что это врожденное ('отцовская молекула была жесткая и грубая'). Разговор переходит на сына Рамо: рассказчик спрашивает, не хочет ли Рамо попытаться пресечь влияние этой молекулы; Рамо отвечает, что это бесполезно. Он не хочет учить сына музыке, так как это ни к чему не ведет; он внушает ребенку, что деньги - все, и хочет научить сына самым лег-ким путям, ведущим к тому, чтобы он был уважаем, богат и влияте-лен. Рассказчик про себя замечает, что Рамо не лицемерит, сознаваясь в пороках, свойственных ему и другим; он более откровенен и более последователен в своей испорченности, чем другие. Племянник Рамо говорит, что самое главное - не в том, чтобы развить в ребенке по-роки, которые его обогатят, а в том, чтобы внушить ему чувство меры, искусство ускользать от позора; по мнению Рамо, все живущее

[721]

ищет благополучия за счет того, от кого зависит. Но его собеседник хочет перейти от темы нравственности к музыке и спрашивает Рамо, почему при его чутье к хорошей музыке он не создал ничего значи-тельного. Тот отвечает, что так распорядилась природа; кроме того, трудно глубоко чувствовать и возвышаться духом, когда вращаешься среди пустых людей и дешевых сплетен.

Племянник Рамо рассказывает о некоторых превратностях своей жизни и делает вывод, что нами распоряжаются 'проклятые случай-ности'. Говорит о том, что во всем королевстве ходит только монарх, остальные лишь принимают позы. Повествователь возражает, что и 'король принимает позу перед своей любовницей и пред Богом', и в мире каждый, кто нуждается в помощи другого, вынужден бывает 'заняться пантомимой', то есть изображать разные восторженные чувства. Не прибегает к пантомиме лишь философ, так как ему ниче-го не нужно (в качестве примера приводит Диогена и киников), Рамо отвечает, что ему необходимы разные жизненные блага, и пусть он лучше будет обязан ими благодетелям, чем добудет их трудом. Потом он спохватывается, что ему пора в оперу, и диалог завершает-ся его пожеланием себе жить еще лет сорок.

А. А. Фридрих

Люк де Клапье де Вовенарг (Luc de Clapiers de Vauvenargues) 1715-1747

Введение в познание человеческого разума (Introduction à la Connaissanse de l'esprit Humain) - Трактат (1746)

Паскаль говорит: 'Все правила достойного поведения давно известны, остановка за малым - за умением ими пользоваться'.

Любой принцип противоречив, любой термин толкуется по-раз-ному. Но, постигнув человека, можно постичь все.

Книга первая О РАЗУМЕ ВООБЩЕ

Некоторые смешивают свойства разума со свойствами характера, например, способность говорить ясно, а мыслить путано, и думают, что разум противоречив. Но разум лишь очень многообразен.

Разум опирается на три основные начала: воображение, размыш-ление, память.

Воображение - это способность представлять себе что-либо с по-мощью образов и с их же помощью выражать свои представления.

Размышление - дар, позволяющий сосредоточиваться на идеях, обдумывать и сочетать их. Это исходная точка суждения и оценки.

[723]

Память - хранительница плодов воображения и размышления. Память по мощи должна соответствовать уму, иначе это ведет либо к скудости мысли, либо к чрезмерной ее широте.

Плодовитость. Бесплодные умы не могут понять предмет в целом; умы плодовитые, но нерассудительные не могут понять себя: пыл-кость чувств заставляет усиленно работать их мысль, но в ложном на-правлении.

Сообразительность проявляется в быстроте работы разума. Она не всегда сопряжена с плодовитостью. Бывают умы сообразительные, но бесплодные - ум, живой в беседе, но угасающий за письменным столом.

Проницательность есть способность постигать явления, восходить к их причинам и предугадывать их следствия. Знания и привычки со-вершенствуют ее.

Ясность - украшение рассудительности, но не каждый, обладающий ясным умом, рассудителен. Рассудительность и отчетливость во-ображения отличается от рассудительности и отчетливости памяти, чувства, красноречия. Иногда у людей бывают несовместимые идеи, которые, однако, увязаны в памяти воспитанием или обычаями. Осо-бенности нрава и обычаи создают различия меж людьми, но и огра-ничивают их свойства определенными рамками.

Здравый смысл сводится к умению видеть любой предмет в его соразмерности с нашей природой или положением в обществе; это способность воспринимать вещи с их полезной стороны и здраво оце-нивать. Для этого надо на все смотреть просто. Рассудок должен пре-обладать над чувством, опыт - над размышлением.

Глубина - вот цель всякого размышления. Глубокий ум должен удерживать мысль перед глазами, чтобы исследовать ее до конца. Со-образительность всегда приобретается ценой глубины.

Деликатность - это чувствительность, которая зависит от свобо-ды обычаев. Тонкость - своеобразная мудрость в вопросах чувства; бывает и без деликатности.

Широта ума - способность усваивать множество идей одновре-менно, не путая их друг с другом. Без нее нельзя стать гением.

Наитие - мгновенный переход от одной идеи к другой, могущей сопрягаться с первой. Это неожиданные повороты ума Шутки - поверхностные порождения наития.

Хороший вкус - это способность судить о предметах, связанных с чувством. Это умение чувствовать прекрасную природу. Вкус толпы не бывает верен. Доводы ума могут изменить наше суждение, но не вкус.

[724]

О слоге и красноречии. Не всегда тот, кто хорошо мыслит, может выразить свою мысль в словах; но великолепие слога при слабости идеи - форменная чушь. Благородство изложению придают просто-та, точность и естественность. Одни красноречивы в беседе, другие - наедине с рукописью. Красноречие оживляет все: науки, дела, поэ-зию. Все ему повинуется.

Об изобретательности. Изобретать - значит не создавать матери-ал для изобретений, но придавать ему форму, как зодчий - мрамо-ру. Образец наших поисков - сама природа.

О таланте и разуме. Талант немыслим без деятельности, он зави-сит также от страстей. Талант - редкость, так как для него нужны сочетания различных достоинств ума и сердца. Талант самобытен, хотя все великие люди следовали образцам: например, Корнель - Лукану и Сенеке. Разум должен обозначать совокупность рассудитель-ности, глубины и других качеств, но обычно разумом называют лишь одну из этих способностей - и ведут споры, какую именно.

О характере. Характер содержит в себе все, что отличает наш ум и сердце; он соткан из противоречий.

Серьезность - частная особенность характера; у нее много при-чин и разновидностей. Есть серьезность спокойного ума, серьезность пылкого или благородного ума, серьезность робкого человека и мно-жество других ее разновидностей. Серьезность рассеянности сказыва-ется в чудачествах.

Находчивость - способность пользоваться случаем в разговорах и делах. Она требует сообразительности и опыта.

О рассеянности. Бывает рассеянность, происходящая от того, что работа ума замедлена вообще, а бывает - от того, что душа сосредо-точена на одном предмете.

Книга вторая О СТРАСТЯХ

Локк учит: любая страсть берет начало в наслаждении или страда-нии. Так как наслаждение или страдание вызываются у разных людей разными причинами, то каждый понимает под добром и злом раз-ные вещи. Однако источников добра и зла для нас два: чувства и раз-мышления. Впечатления от чувств мгновенны и непознаваемы. Страсти, порожденные мыслью, основаны либо на любви к бытию, либо питаются чувством собственного несовершенства. В первом слу-чае происходят веселость, кротость, умеренность в желаниях. Во вто-

[725]

ром появляются беспокойство и меланхолия. Страсти великих людей - сочетание того и другого.

Ларошфуко говорит, что в любви мы ищем лишь собственного на-слаждения. Но нужно различать самолюбие и себялюбие. Себялюбие позволяет любить себя вне личности (в женщине, в славе и в других вещах), а самолюбие ставит нас в центр вселенной. Гордыня - след-ствие самолюбия.

Честолюбие - результат стремления раздвигать пределы своей личности, оно может быть и добродетелью, и пороком.

Слава заглушает наши горести лучше всего остального, но это не добродетель и не заслуга, а лишь награда за них. Поэтому не надо то-ропиться осуждать стремление к славе. Страсть к славе жаждет внешнего величия, а страсть к наукам - величия изнутри. Искусства живописуют природу, науки - истину. Знания разумного человека не слишком обширны, зато доскональны. Их нужно прилагать к практике: знание правил танца не принесет пользы человеку, никогда не танцевавшему. Но любой талант надо воспитывать.

Скупость - детище нелепого недоверия к обстоятельствам жизни; страсть к игре, наоборот, рождена нелепой верой в случай.

Отцовская любовь ничем не отличается от любви к самому себе, ибо ребенок во всем зависит от родителей и связан с ними. Но у детей есть самолюбие, поэтому дети любят отцов меньше, чем отцы - детей.

Домашние животные ублажают наше самолюбие: мы вообража-ем, что попугай любит нас, ценит нашу ласку - и любим его за этот перевес над ним.

Дружескую приязнь рождает несовершенство нашей сущности, а несовершенство самой этой приязни ведет к ее охлаждению. Мы страдаем от одиночества, но и дружба не заполняет пустоты. В юнос-ти дружат нежней, в старости - крепче. Низок душою тот, кто сты-дится дружбой с запятнавшими себя людьми.

О любви. Вполне возможна и любовь, свободная от грубой чувст-венности, но ока нечаста. Человек влюбляется в созданный им образ, а не в реальную женщину. Вообще же в любви главное для нас - ка-чества внутренние, душа. Не надо путать любовь с дружбой, ибо дружбой правит разум, а любовью - чувства. Нельзя о человеке су-дить по его лицу, куда интересней смотреть, какие лица ему нравятся более других.

Сострадание - чувство, в котором печаль смешана с приязнью. Оно бескорыстно, разум над ним не властен.

О ненависти. Ненависть - глубокое уныние, которое отвращает

[726]

нас от того, чем оно вызвано - в это чувство входят и ревность, и зависть.

Человек уважает все, что любит, в том числе и себя.

Главнейшие чувства человека: желание, недовольство, надежда, со-жаление, робость, насмешка, замешательство, удивление. Но все они слабее любви, честолюбия и скупости.

Человек не может в общем управлять страстями. успокоить их нельзя, да и не нужно, потому что они - основа и суть нашей души. Но бороться с дурными привычками необходимо, а победим ли мы их - на все Господня воля.

Книга третья О ДОБРЕ И ЗЛЕ КАК НРАВСТВЕННЫХ ПОНЯТИЯХ

Добром следует считать лишь то, что благотворно для всего обще-ства, а злом - то, что для него гибельно. Интересами отдельного че-ловека приходится жертвовать. Цель законов - охранять права каждого.

Добродетель - это предпочтение общего интереса интересу лич-ному; а корыстный интерес - источник любых пороков. Доброде-тель не приносит людям счастья потому, что они порочны, а пороки не приносят пользы.

Величие души - влечение совершать великие деяния, добрые или злые. Поэтому иные пороки не исключают великих достоинств, и на-оборот.

О мужестве. Есть много разновидностей мужества: мужество в борьбе с судьбой, терпение, храбрость, твердость и другие. Но они редко встречаются все сразу.

Чистосердечие - это верность, не ведающая подозрений и уло-вок. Умеренность говорит о душевном равновесии. Благоразумие есть здравая предусмотрительность. Деятельность - проявление беспо-койной силы, лень - спокойного бессилия. Суровость - ненависть к наслаждениям, строгость - ненависть к порокам. Мудрость - пони-мание сути добра и любовь к нему.

Добродетель - это добро и красота вместе; к примеру, лекарства хороши, но не красивы, и многое есть, что красиво, но не полезно.

Господин Круза говорит, что красота - это то, что наш разум воспринимает как сложное, но неразделимое целое, это многообразие в единстве.

А. В. Скобелкин

[727]

Размышления и максимы (Réflexions et Maximes) - Афоризмы (1747)

Легче сказать новое слово, чем примирить меж собой слова, уже ска-занные.

Наш разум скорее проницателен, чем последователен, и охватыва-ет больше, чем в силах постичь.

Если мысль нельзя выразить простыми словами, значит, она ни-чтожна и ее надо отбросить.

Вырази ложную мысль ясно, и она сама себя опровергнет.

Неизменная скупость в похвалах - верный признак поверхност-ного ума.

Пылкое честолюбие изгоняет из нашей жизни всякую радость - оно хочет править единовластно.

Лучшая опора в несчастье - не разум, а мужество.

Ни мудрость, ни свобода не совместны со слабостью.

Разуму не дано исправить то, что по самой своей природе несо-вершенно.

Нельзя быть справедливым, не будучи человечным.

Одно дело смягчать правила добродетели во имя ее торжества, другое - уравнивать ее с пороком ради того, чтобы свести на нет.

Мы не любим, когда нас жалеют за совершенные нами ошибки.

Молодые люди плохо знают, что такое красота: им знакома толь-ко страсть.

Стоит нам почувствовать, что человеку не за что нас уважать - и мы начинаем почти что ненавидеть его.

Наслаждение учит государя чувствовать себя просто человеком.

Тот, кто требует платы за свою честность, чаше всего продает свою честь.

Глупец всегда убежден, что никто ловчей его не проведет умного человека.

Несколько болванов, усевшись за стол, объявляют: 'Где нет нас, там нет и хорошего общества'. И все им верят.

Умные люди были бы совсем одиноки, если бы глупцы не причис-ляли к ним и себя.

Нелегко ценить человека так, как ему хочется.

Пусть человек, не имеющий больших талантов, утешается той же мыслью, что и человек, не имеющий больших чинов: сердцем можно быть выше и тех и других.

Наше суждение о других не так изменчиво, как о самих себе.

[728]

Заблуждается тот, кто считает, будто бедняки всегда выше бога-чей.

Люди лишь до тех пор охотно оказывают услуги, пока чувствуют, что это им по силам.

Кто не способен к великим свершениям, тот презирает великие замыслы.

Великий человек берется за великие дела, потому что сознает их величие, глупец - потому что не понимает, как они трудны.

Сила легко берет верх над хитроумием.

Чрезмерная осмотрительность не менее пагубна, чем ее противо-положность: мало проку от людей тому, кто вечно боится, как бы его не надули.

Дурных людей всегда потрясает открытие, что добропорядочные способны на остроумие.

Редко случается высказать здравую мысль тому, кто всегда тщится быть оригинальным.

Чужое остроумие быстро прискучивает.

Дурные советы куда влиятельнее, чем собственные наши прихоти.

Разум вводит нас в обман чаще, чем наше естество.

Великодушие не обязано давать отчет благоразумию о причинах своих действий.

Совесть умирающих клевещет на всю прожитую ими жизнь.

Мысль о смерти вероломна: захваченные ею, мы забываем жить.

Иногда думаешь: жизнь так коротка, что не стоит малейшего моего неудовольствия. Но когда приезжает докучный гость, я не спо-собен терпеливо поскучать каких-нибудь полчаса.

Если даже предусмотрительность не может сделать нашу жизнь счастливой, то что уже говорить о беспечности.

Как знать, может быть, именно страстям обязан разум самыми блистательными своими завоеваниями.

Если бы люди меньше ценили славу, у них не хватило бы ни ума, ни доблести ее. заслужить.

Люди обычно мучают своих ближних под тем предлогом, что же-лают им добра.

Карать без нужды - значит бросить вызов милосердию Господ-ню.

Никто не сострадает глупцу на том лишь основании, что он глуп, и это, пожалуй, резонно; но до чего же нелепо считать, что в своей глупости повинен он сам!

Всего отвратительнее, но и всего обычнее древняя как мир небла-годарность детей по отношению к родителям.

[729]

Порою наши слабости привязывают нас друг к другу ничуть не меньше, чем самые высокие добродетели.

Ненависть пересиливает дружбу, но пасует перед любовью.

Кто рожден покорствовать, тот и на троне будет покорным.

Обделенные силой ищут, кому бы им подчиниться, ибо нуждают-ся в защите.

Кто способен все претерпеть, тому дано на все дерзнуть.

Иные оскорбления лучше проглотить молча, дабы не покрыть себя бесчестием.

Нам хочется верить, что пресыщенность говорит о недостатках, о несовершенстве того, чем мы пресытились, меж тем как на деле она лишь следствие истощения наших чувств, свидетельство нашей не-мощи.

Человек мечтает о покое, но радость он обретает только в деятель-ности, только ею он и дорожит.

Ничтожный атом, именуемый человеком, способен одним взгля-дом охватить вселенную во всех ее нескончаемых переменах.

Кто осыпает насмешками склонность к вещам серьезным, тот се-рьезно привержен к пустякам.

Своеобычное дарование - своеобычный вкус. Отнюдь не всегда один автор принижает другого только из зависти.

Несправедливо, когда Депрево ставят рядом с Расином: ведь пер-вый преуспел в комедии - низком жанре, второй же - в трагедии, высоком.

В рассуждениях примеры должны быть немногочисленными; надо не отвлекаться на побочные темы, а сразу изложить конечный вывод.

ум большинства ученых подобен человеку прожорливому, но с дурным пищеварением.

Знание поверхностное всегда бесплодно, а порою и вредно: оно понуждает тратить силы на пустяки и тешит лишь самолюбие глуп-цов.

Философы чернят человеческую природу; мы воображаем, будто мы сами настолько отличны от всего рода человеческого, что, клевеща на него, сами остаемся незапятнанными. Человек нынче в немилости у умствующих.

Великие люди, научив слабодушных размышлять, наставили их на путь размышлений.

Неверно, что равенство - закон природы. Подчинение и зависи-мость - вот ее верховный закон.

Подданные льстят государям куда как с большим пылом, чем те

[730]

эту лесть выслушивают. Жажда что-то добыть всегда острее, чем на-слаждение уже добытым.

Редкий человек способен, не дрогнув, стерпеть правду или сказать ее в глаза.

Пусть нас и корят за тщеславие, все равно нам порою просто не-обходимо услышать, как велики наши достоинства.

Люди редко примиряются с унижением: они попросту забывают о нем.

Чем скромней положение человека в свете, тем безнаказанней ос-таются его поступки и незаметней - заслуги.

Неизбежность облегчает даже такие беды, перед которыми бесси-лен разум.

Отчаяние довершает не только наши неудачи, но и нашу слабость.

Критиковать автора легко, трудно оценить.

Произведения могут нравиться, даже если кое-что в них неверно, ведь правильности нет в наших рассуждениях тоже, как и в рассуж-дениях автора. Вкус наш легче удовлетворить, нежели ум.

Легче захватить всю землю, чем присвоить себе наималейший та-лант.

Все вожди красноречивы, но вряд ли они преуспели бы в поэзии, ибо столь высокое искусство несовместно с суетой, которая необхо-дима в политике.

Нельзя долго обманывать людей там, где идет дело о выгоде. Можно обманывать весь народ, но надо быть честным с каждым лицом в отдельности. Ложь слаба по природе - поэтому ораторы искренни, хотя бы в деталях. Поэтому сама по себе истина выше и красноречивее любого искусства.

К сожалению, талантливый человек всегда хочет принизить другие таланты. Поэтому не стоит судить о поэзии по высказываниям фи-зика.

Хвалить человека нужно и при жизни, если он того заслуживает. Похвалить от души неопасно, опасно незаслуженно очернить.

Зависть не умеет таиться, она накидывается на самые неоспори-мые достоинства. Она слепа, неуемна, безумна, груба.

В природе нет противоречий.

Предполагается, что тот, кто служит добродетели, повинуясь рас-судку, способен променять ее на полезный порок. Да так оно и было бы, если бы порок мог быть полезен - на взгляд человека, умеющего рассуждать.

Если от себялюбия человека не страдают другие, оно полезно и ес-тественно.

[731]

Мы восприимчивы к дружбе, справедливости, человечности, со-страданию и разуму. Не это ли и есть добродетель?

Законы, обеспечивая народам покой, умаляют их свободу.

Никто не бывает честолюбив по велению разума и порочен по глупости.

Наши поступки менее добры и менее порочны, чем наши жела-ния.

Люди рассуждают: 'Зачем знать, где истина, когда ты знаешь, где наслаждение ?'

Сила или слабость нашей веры зависит скорее от мужества, неже-ли от разума. Тот, кто смеется над приметами, не умнее того, кто верит им.

В чем только не убеждают человека страх и надежда!

Никакой неверующий не умрет спокойно, если подумает: 'Я ты-сячи раз ошибался, значит, мог заблуждаться и насчет религии. А те-перь у меня нет ни сил, ни времени поразмыслить над этим - я умираю...'

Вера - отрада обездоленных и бич счастливцев.

Жизнь кратка, но это не может ни отвадить нас от ее радостей, ни утешить в ее горестях.

В мире полно холодных умов, которые, не будучи в силах что-ни-будь придумать сами, утешаются тем, что отвергают чужие мысли.

По слабости или по боязни навлечь на себя презрение люди скры-вают самые заветные, неискоренимые и подчас добродетельные свои наклонности.

Искусство нравиться - это умение обманывать.

Мы слишком невнимательны или слишком заняты собой, чтобы изучать друг друга.

А. В. Скобелкин

Жак Казот (Jacques Cazotte) 1719-1792

Влюбленный дьявол (Le Diable amoureux) - Фантастическая повесть (1772)

Повествование ведется от лица молодого испанского дворянина, едва не ставшего жертвой дьявольских козней. Когда дону Альвару Маравильясу было двадцать пять лет, он служил капитаном гвардии короля Неаполитанского. Офицеры часто предавались философским беседам, и однажды разговор зашел о каббалистике: одни считали ее серьезной наукой, другие видели в ней лишь источник для плутней и обмана легковерных. Дон Альвар помалкивал и присматривался к старшему из своих сослуживцев - фламандцу Соберано. Как выяснилось, тот обладал властью над тайными силами. Альвар пожелал немедленно приобщиться к этой великой науке, а на предостережения учителя легкомысленно отвечал, что отдерет за уши самого князя тьмы.

Соберано пригласил юношу отобедать в обществе двух своих дру-зей. После трапезы вся компания отправилась к развалинам Портичи. В пещере со сводчатым потолком фламандец начертал тростью круг, вписал в него какие-то знаки и назвал формулу заклинания. Затем все вышли, и дон Альвар остался один. Ему было не по себе, однако он боялся прослыть пустым фанфароном и потому исполнил все предпи-сания, трижды назвав имя Вельзевула. Внезапно под сводом распахну-

[733]

лось окно, хлынул поток ослепительного света и показалась отврати-тельная голова верблюда с огромными ушами. Разинув пасть, призрак вопросил по-итальянски: 'Что ты хочешь?' Дон Альвар едва не ли-шился чувств при звуках страшного голоса, но сумел овладеть собой и заговорил таким повелительным тоном, что дьявол пришел в смуще-ние. Дон Альвар приказал ему явиться в более подобающем обли-ке - например, в виде собаки. Тогда верблюд вытянул шею до самой середины пещеры и выплюнул на пол маленького белого спа-ниеля с шелковистой шерстью. Это была сучка, и юноша дал ей имя Бьондетта. По приказу Альвара был накрыт богатый стол. Бьондетта сначала предстала в образе музыканта-виртуоза, а затем - прелест-ного пажа. Соберано и его спутники не могли скрыть изумления и испуга, однако дерзкая уверенность молодого офицера несколько ус-покоила их. Затем к развалинам подали роскошную карету. По доро-ге в Неаполь Бернадильо (так звали одного из друзей Соберано) высказал предположение, что дон Альвар заключил удивительную сделку, ибо никому и никогда не прислуживали с такой предупреди-тельностью. Юноша промолчал, но ощутил смутную тревогу и решил как можно скорее избавиться от своего пажа. Тут Бьондетта стала взывать к чувству чести: испанский дворянин не может выгнать в столь поздний час даже презренную куртизанку, не говоря уж о де-вушке, которая всем для него пожертвовала. Дон Альвар уступил: от-казавшись от услуг мнимого слуги, он разделся и лег, но лицо пажа мерещилось ему повсюду - даже на пологе кровати. Тщетно напо-минал он себе о безобразном призраке - мерзость верблюда лишь оттеняла прелесть Бьондетты.

От этих тягостных размышлений кровать подломилась, и юноша упал на пол. Когда испуганная Бьондетта бросилась к нему, он прика-зал ей не бегать по комнате босиком и в одной рубашке - так не-долго и простудиться. Наутро Бьондетта призналась, что полюбила Альвара за доблесть, проявленную перед лицом ужасного видения, и приняла телесную оболочку, чтобы соединиться со своим героем. Ему угрожает опасность: клеветники хотят объявить его некромантом и отдать в руки известного судилища. Им обоим нужно бежать из Неа-поля, однако прежде он должен произнести магическую формулу: принять служение Бьондетты и взять ее под свое покровительство. Дон Альвар пробормотал подсказанные ему слова, и девушка вос-кликнула, что станет счастливейшим созданием на свете. Юноше пришлось смириться с тем, что демон взял на себя все дорожные расходы. По дороге в Венецию дон Альвар впал в какое-то оцепене-ние и очнулся уже в апартаментах лучшей гостиницы города. Он от-

[734]

правился к банкиру своей матери, и тот немедленно вручил ему двес-ти цехинов, которые донья Менсия прислала через конюшего Мигеля Пимиентоса. Альвар вскрыл письма: мать жаловалась на здоровье и на сыновнее невнимание - о деньгах же по свойственной ей добро-те ни словом не обмолвилась.

С облегчением вернув долг Бьондетте, юноша погрузился в вихрь городских развлечений - он всячески стремился быть подальше от источника своего соблазна. Страстью дона Альвара была игра, и все шло хорошо, пока счастье не изменило ему - он проигрался дотла. Бьондетта, заметив его огорчение, предложила свои услуги: скрепя сердце, он воспользовался ее познаниями и применил одну простень-кую комбинацию, которая оказалась безошибочной. Теперь Альвар был всегда при деньгах, но тревожное чувство вернулось - он не был уверен, что сумеет удалить от себя опасный дух. Бьондетта постоянно стояла у него перед глазами. Чтобы отвлечься от мыслей о ней, он стал проводить время в обществе куртизанок, и самая известная из них вскоре влюбилась в него до безумия. Альвар искренне пытался ответить на это чувство, поскольку жаждал освободиться от своей тайной страсти, но все было тщетно - Олимпия быстро поняла, что у нее есть соперница. По приказу ревнивой куртизанки за домом Альвара установили наблюдение, а затем Бьондетта получила аноним-ное письмо с угрозами. Альвар был поражен сумасбродством своей любовницы: если бы Олимпия знала, кому угрожает смертью! По не-понятной для него самого причине он никогда не мог назвать это су-щество подлинным именем. Между тем Бьондетта явно страдала от невнимания Альвара и изливала свои томления в музыкальных имп-ровизациях. Подслушав ее песню, Альвар решил немедленно уехать, ибо наваждение становилось слишком опасным. Вдобавок ему пока-залось, будто за ним следит Бернадильо, некогда сопровождавший его в развалины Портичи. Носильщики понесли вещи Альвара в гондолу, Бьондетта шла следом, и в этот момент женщина в маске нанесла ей удар кинжалом. Второй убийца с руганью оттолкнул опешившего гондольера, и Альвар узнал голос Бернадильо.

Бьондетта истекала кровью. Вне себя от отчаяния, Альвар взывал о мщении. Появился хирург, привлеченный криками. Осмотрев ране-ную, он объявил, что надежды нет. Юноша словно лишился рассудка: обожаемая Бьондетта стала жертвой его нелепого предубеждения - он принимал ее за обманчивый призрак и сознательно подверг смер-тельной опасности. Когда измученный Альвар наконец забылся сном, ему привиделась мать: будто он идет вместе с ней к развалинам Пор-тичи, и внезапно кто-то толкает его в пропасть - это была Бьондет-

[735]

та! Но тут другая рука подхватила его, и он очутился в объятиях ма-тери. Альвар проснулся, задыхаясь от ужаса. Несомненно, этот жут-кий сон был плодом расстроенного воображения: теперь уже нельзя было сомневаться, что Бьондетта - существо из плоти и крови. Аль-вар поклялся дать ей счастье, если она все-таки выживет.

Через три недели Бьондетта очнулась. Альвар окружил ее самой нежной заботой. Она быстро поправлялась и расцветала с каждым днем. Наконец он осмелился задать вопрос о страшном видении в развалинах Портичи. Бьондетта утверждала, что это была хитрость некромантов, замысливших унизить и поработить Альвара. Но силь-фиды, саламандры и ундины, восхищенные его смелостью, решили оказать ему поддержку, и Бьондетта предстала перед ним в образе собачки. Ей было дозволено принять телесную оболочку ради союза с мудрецом - она добровольно стала женщиной и обнаружила, что у нее есть сердце, которое всецело принадлежит возлюбленному. Одна-ко без поддержки Альвара она обречена стать самым несчастным су-ществом на свете.

Месяц прошел в упоительном блаженстве. Но когда Альвар ска-зал, что для женитьбы ему нужно испросить материнское благослове-ние, Бьондетта обрушилась на него с упреками. Удрученный юноша решил тем не менее отправиться в Эстремадуру. Бьондетта нагнала его около Турина. По ее словам, негодяй Бернадильо осмелел после отъезда Альвара и обвинил ее в том, что она - злой дух, виновный в похищении капитана квардии короля Неаполитанского. Все в ужасе отвернулись от нее, и ей с большим трудом удалось вырваться из Ве-неции. Альвар, преисполненный раскаяния, все же не отказался от мысли навестить мать. Казалось, все препятствовало этому намере-нию: карета постоянно ломалась, стихии бушевали, лошади и мулы поочередно приходили в неистовство, а Бьондетта твердила, что Аль-вар хочет погубить их обоих. Неподалеку от Эстремадуры юноше по-палась на глаза Берта, сестра его кормилицы. Эта честная поселянка сказала ему, что донья Менсия находится при смерти, ибо не смогла перенести известий об ужасном поведении сына. Невзирая на про-тесты Бьондетты, Альвар приказал гнать в Маравильяс, но тут у каре-ты снова лопнула ось. К счастью, поблизости оказалась ферма, принадлежавшая герцогу Медине Сидонии. Арендатор Маркое при-ветливо встретил неожиданных гостей, пригласив их принять участие в свадебном пиршестве. Альвар вступил в беседу с двумя цыганками, которые обещали рассказать ему много интересного, но Бьондетта сделала все, чтобы помешать этому разговору. Ночью случилось неиз-бежное - юноша, растроганный слезами возлюбленной, не сумел

[736]

высвободиться из сладостных объятий. Наутро счастливая Бьондетта попросила не называть ее больше именем, которое дьяволу не подо-бает - отныне признаний в любви ждет Вельзевул. Потрясенный Альвар не оказал никакого сопротивления, и враг рода человеческого опять овладел им, а затем предстал перед ним в своем подлинном виде - вместо прелестного личика на подушке появилась голова от-вратительного верблюда. Чудовище с мерзким хохотом высунуло бес-конечно длинный язык и страшным голосом вопросило по-италь-янски: 'Что ты хочешь?' Альвар, зажмурив глаза, бросился ничком на пол. Когда он очнулся, светило яркое солнце. Фермер Маркое ска-зал ему, что Бьондетта уже уехала, щедро расплатившись за них обоих.

Альвар сел в карету. Он был в таком смятении, что почти не мог говорить. В замке его радостно встретила мать - живая и невреди-мая. Несчастный юноша упал к ее ногам и в порыве раскаяния рас-сказал обо всем, что с ним произошло. С удивлением выслушав его, мать сказала, что Берта уже давно прикована к постели тяжким неду-гом. Сама донья Менсия и не думала посылать ему деньги сверх по-ложенного содержания, а добрый конюший Пимиентос скончался восемь месяцев тому назад. Наконец, у герцога Медины Сидонии нет никаких владений в тех местах, где побывал Альвар. Несомненно, юноша стал жертвой обманчивых видений, поработивших его рассу-док. Призванный тотчас священник подтвердил, что Альвар избегнул величайшей опасности, какой только может подвергнуться человек. Но в монастырь уходить не нужно, ибо враг отступился. Конечно, он попытается вновь оживить в памяти прелестное видение - прегра-дой этому должен стать законный брак. Если избранница будет обла-дать небесной прелестью и талантами, Альвар никогда не почувствует искушения принять ее за дьявола.

Е. Д Мурашкинцева

Пьер Огюстен Карон де Бомарше (Pierre Augustin Caron de Beaumarchais) 1732-1799

Севильский цирюльник, или Тщетная предосторожность (Le Barbier de Seville ou La précation inutile) - Комедия (1775)

На ночной улице Севильи в костюме скромного бакалавра граф Аль-мавива ждет, когда в окне покажется предмет его любви. Знатный вельможа, устав от придворной распущенности, впервые желает за-воевать чистую непредвзятую любовь молодой благородной девушки. Поэтому, чтобы титул не затмил человека, он скрывает свое имя.

Прекрасная Розина живет взаперти под надзором старика опеку-на, доктора Бартоло. Известно, что старик влюблен в свою воспитан-ницу и ее деньги и собирается держать ее в заключении, пока бедняжка не выйдет за него замуж. Вдруг на той же улице появляет-ся весело напевающий Фигаро и узнает графа, своего давнего знаком-ца. Обещая хранить инкогнито графа, плут Фигаро рассказывает свою историю: потеряв должность ветеринара из-за слишком громкой и сомнительной литературной славы, он пробует утвердиться в роли со-чинителя. Но хотя его песни поет вся Испания, Фигаро не удается сладить с конкуренцией, и он становится бродячим цирюльником. Благодаря невероятному остроумию, а также житейской умудреннос-ти, Фигаро по-философски и с неизменной иронией воспринимает

[738]

горести и очаровывает своей веселостью. Вдвоем они решают, как им вызволить из заточения Розину, ответно влюбленную в графа. Фигаро вхож в дом ревнивого до бешенства Бартоло как цирюльник и ле-карь. Они задумывают, что граф явится, нарядившись пьяным солда-том с назначением на постой в доме доктора. Сам Фигаро тем временем выведет из строя прислугу Бартоло, используя нехитрые ме-дицинские средства.

Открываются жалюзи, и в окне появляется Розина, как всегда с доктором. Якобы случайно она роняет листок с нотами и запиской для своего неизвестного поклонника, в которой его просят в пении открыть свое имя и звание. Доктор бежит поднять листок, но граф оказывается проворнее. На мотив из 'Тщетной предосторожности' он поет серенаду, где называет себя безвестным бакалавром Линдором. Подозрительный Бартоло уверен, что листок с нотами был обро-нен и якобы унесен ветром неспроста, и должно быть, Розина состоит в заговоре с таинственным воздыхателем.

На другой день бедняжка Розина томится и скучает, заключенная у себя в комнате, и пытается придумать способ передать письмо 'Линдору'. Фигаро только что 'полечил' домочадцев доктора: слу-жанке пустил кровь из ноги, а слугам прописал снотворное и чиха-тельное средства. Он берется передать письмо Розины и тем временем подслушивает разговор Бартоло с Базилем, учителем музы-ки Розины и главным союзником Бартоло. По словам Фигаро, это - бедствующий жулик, готовый удавиться за грош. Базиль открывает доктору, что влюбленный в Розину граф Альмавива в Севилье и уже наладил с ней переписку. Бартоло в ужасе просит устроить его свадь-бу на следующий же день. Графа же Базиль предлагает облить в гла-зах Розины клеветой. Базиль уходит, а доктор мчится к Розине выяснять, о чем она могла разговаривать с Фигаро. В этот момент по-является граф в форме кавалериста, притворяясь, что он навеселе. Его цель - назвать себя Розине, передать ей письмо и, если получится, остаться в доме на ночь. Бартоло острым чутьем ревнивца догадыва-ется, какая интрига кроется за этим. Между ним и мнимым солда-том происходит забавная перепалка, во время которой графу удается вручить письмо Розине. Доктор доказывает графу, что он освобожден от постоя и выгоняет его.

Граф делает еще одну попытку проникнуть в дом Бартоло. Он переодевается в костюм бакалавра и называет себя учеником Базиля, которого внезапное недомогание удерживает в постели. Граф надеет-ся, что Бартоло тотчас предложит ему заменить Базиля и дать урок Розине, но он недооценивает подозрительности старика. Бартоло ре-шает немедленно навестить Базиля, и, чтобы удержать его, мнимый

[739]

бакалавр упоминает имя графа Альмавивы. Бартоло требует новых из-вестий, и тогда графу приходится сообщить от имени Базиля, что об-наружена переписка Розины с графом, а ему поручено отдать доктору перехваченное письмо Розины. Граф в отчаянии, что вынужден отдать письмо, но нет иного способа заслужить доверие старика. Он даже предлагает воспользоваться этим письмом, когда настанет момент сломить сопротивление Розины и убедить ее выйти замуж за доктора. Достаточно солгать, что ученик Базиля получил его от одной женщи-ны, и тогда смятение, стыд, досада могут довести ее до отчаянного поступка. Бартоло приходит в восторг от этого плана и немедленно верит, что графа действительно прислал мерзавец Базиль. Под видом урока пения Бартоло решает познакомить мнимого ученика с Розиной, чего и добивался граф. Но остаться наедине во время урока им не удается, поскольку Бартоло не желает упустить шанс насладиться пением воспитанницы. Розина исполняет песенку из 'Тщетной предосторожности' и, слегка ее переделав, превращает песню в лю-бовное признание Линдору. Влюбленные тянут время, чтобы до-ждаться прихода Фигаро, который должен будет отвлечь доктора. Наконец тот приходит, и доктор бранит его за то, что Фигаро иска-лечил его домочадцев. Зачем, например, надо было ставить припарки на глаза слепому мулу? Лучше бы Фигаро вернул доктору долг с про-центами, на что Фигаро клянется, что скорее предпочтет быть долж-ником Бартоло всю жизнь, чем отказаться от этого долга хотя бы на мгновение. Бартоло в ответ божится, что не уступит в споре с наха-лом. Фигаро поворачивается спиной, говоря, что он, напротив, усту-пает ему всегда. И вообще, он всего лишь пришел побрить доктора, а не строить козни, как тот изволит думать. Бартоло в затруднении: с одной стороны, побриться необходимо, с другой - нельзя оставлять Фигаро наедине с Розиной, не то он сможет опять передать ей пись-мо. Тогда доктор решается, в нарушение всех приличий, бриться в комнате с Розиной, а Фигаро отправить за прибором. Заговорщики в восторге, так как Фигаро имеет возможность снять со связки ключ от жалюзи. Вдруг слышится звон бьющейся посуды, а Бартоло с воплем выбегает из комнаты спасать свой прибор. Граф успевает назначить Розине свидание вечером, чтобы вызволить ее из неволи, но ему не хватает времени рассказать ей об отданном доктору письме. Возвра-щаются Бартоло с Фигаро, и в эту минуту входит дон Базиль. Влюб-ленные в немом ужасе, что сейчас все может открыться. Доктор расспрашивает Базиля о его болезни и говорит, что его ученик все уже передал. Базиль в недоумении, но граф незаметно сует ему в руку кошелек и просит молчать и удалиться. Веский довод графа убеждает Базиля, и тот, сославшись на нездоровье, уходит. Все с облегчением

[740]

принимаются за музыку и бритье. Граф заявляет, что перед концом урока он должен дать Розине последние наставления в искусстве пения, наклоняется к ней и шепотом объясняет свое переодевание. Но Бартоло подкрадывается к влюбленным и подслушивает их разго-вор. Розина вскрикивает в испуге, а граф, будучи свидетелем дикой выходки доктора, сомневается, что при таких его странностях сеньо-ра Розина захочет выйти за него замуж. Розина в гневе клянется от-дать руку и сердце тому, кто освободит ее от ревнивого старика. Да, вздыхает Фигаро, присутствие молодой женщины и преклонный воз-раст - вот от чего у стариков заходит ум за разум.

Бартоло в ярости бежит к Базилю, чтобы тот пролил свет на всю эту путаницу. Базиль признается, что бакалавра никогда в глаза не видел, и только щедрость подарка заставила его промолчать. Доктор не понимает, зачем надо было брать кошелек. Но в тот момент Ба-зиль был сбит с толку, а в затруднительных случаях золото всякий раз представляется доводом неопровержимым. Бартоло решает напрячь последние усилия, чтобы обладать Розиной. Однако Базиль не совету-ет ему этого делать. В конце концов, обладание всякого рода блага-ми - это еще не все. Получать наслаждение от обладания ими - вот в чем состоит счастье. Жениться на женщине, которая тебя не любит, - значит подвергнуть себя бесконечным тяжелым сценам. К чему учинять насилие над ее сердцем? Да к тому, отвечает Бартоло, что пусть лучше она плачет оттого, что он ее муж, чем ему умереть оттого, что она не его жена. Поэтому он собирается жениться на Ро-зине той же ночью и просит поскорее привести нотариуса. Что каса-ется упорства Розины, то мнимый бакалавр, сам того не желая, подсказал, как использовать ее письмо для клеветы на графа. Он дает Базилю свои ключи ото всех дверей и просит поскорее привести но-тариуса. Бедняжка Розина, страшно нервничая, ждет, когда в окне покажется Линдор. Вдруг заслышались шаги опекуна, Розина хочет уйти и просит назойливого старика дать ей покой хотя бы ночью, но Бартоло умоляет его выслушать. Он показывает письмо Розины к графу, и бедняжка его узнает. Бартоло лжет, что, как только граф Альмавива получил письмо, так сейчас же начал им хвастаться. К Бар-толо оно попало якобы от одной женщины, которой граф письмо преподнес. А женщина рассказала обо всем для того, чтобы избавить-ся от такой опасной соперницы. Розина должна была стать жертвой чудовищного заговора графа, Фигаро и молодого бакалавра, графского прихвостня. Розина потрясена тем, что Линдор, оказывается, завоевы-вал ее не для себя, а для какого-то графа Альмавивы. Вне себя от унижения Розина предлагает доктору немедленно жениться на ней и предупреждает его о готовящемся похищении. Бартоло бежит за под-

[741]

могой, собираясь устроить графу засаду возле дома, чтобы поймать его как грабителя. Несчастная оскорбленная Розина остается одна и решает повести игру с Линдером, чтобы убедиться, как низко может пасть человек. Открываются жалюзи, Розина в страхе убегает. Граф озабочен лишь тем, не покажется ли скромной Розине его план не-медленно сочетаться браком чересчур дерзким. Фигаро советует тогда назвать ее жестокой, а женщины очень любят, когда их называют жестокими. Появляется Розина, и граф умоляет ее разделить с ним жребий бедняка. Розина с возмущением отвечает, что посчитала бы счастьем разделить его горькую судьбу, если бы не злоупотребление ее любовью, а также низость этого ужасного графа Альмавивы, которо-му ее собирались продать. Граф немедленно объясняет девушке суть недоразумения, и она горько раскаивается в своем легковерии. Граф обещает ей, что раз она согласна быть его женой, то он ничего не бо-ится и проучит мерзкого старикашку.

Они слышат, как открывается входная дверь, но вместо доктора со стражей показываются Базиль с нотариусом. Тут же подписывает-ся брачный договор, для чего Базиль получает второй кошелек. Врыва-ются Бартоло со стражником, который сразу смущается, унав, что перед ним граф. Но Бартоло отказывается признать брак действи-тельным, ссылаясь на права опекуна. Ему возражают, что, злоупотре-бив правами, он их утратил, а сопротивление столь почтенному союзу свидетельствует лишь о том, что он боится ответственности за дурное управление делами воспитанницы. Граф обещает не требовать с него ничего, кроме согласия на брак, и это сломило упорство скупого ста-рика. Бартоло винит во всем собственное нерадение, но Фигаро скло-нен называть это недомыслием. Впрочем, когда юность и любовь сговорятся обмануть старика, все его усилия им помешать могут быть названы тщетной предосторожностью.

А. А. Фридрих

Безумный день, или Женитьба Фигаро (Le Marriage de Figaro) - Комедия (1784)

Действие происходит в течение одного безумного дня в замке графа Альмавивы, чьи домочадцы за это короткое время успевают сплести головокружительную интригу со свадьбами, судами, усыновлением, ревностью и примирением. Сердце интриги - Фигаро, домоуправи-

[742]

тель графа. Это - невероятно остроумный и мудрый человек, бли-жайший помощник и советник графа в обычное время, но сейчас впавший в немилость. Причина недовольства графа в том, что Фигаро решает жениться на очаровательной девушке Сюзанне, горничной графини, и свадьба должна состояться в тот же день, все идет отлич-но, пока Сюзанна не рассказывает о задумке графа: восстановить по-стыдное право сеньора на девственность невесты под угрозой расстроить свадьбу и лишить их приданого. Фигаро потрясен подоб-ной низостью своего хозяина, который, не успев назначить его домоуправителем, уже собирается послать его в посольство в Лондон курьером, чтобы спокойно навещать Сюзанну. Фигаро клянется об-вести, сластолюбивого графа вокруг пальца, завоевать Сюзанну и не потерять приданого. Как говорит невеста, интрига и деньги - его стихия.

Свадьбе Фигаро угрожают еще два врага. Старый доктор Бартоло, у которого граф с помощью хитрого Фигаро похитил невесту, нашел возможность посредством своей домоуправительницы Марселины отомстить обидчикам. Марселина собирается через суд заставить Фи-гаро выполнить долговое обязательство: или вернуть ее деньги, или на ней жениться. Граф, конечно, поддержит ее в стремлении помешать их свадьбе, зато ее собственная свадьба благодаря этому и устроится. Некогда влюбленный в свою жену, граф через три года после женить-бы слегка к ней охладел, но место любви заняла бешеная и слепая ревность, при этом от скуки он волочится за красотками по всей ок-руге. Марселина по уши влюблена в Фигаро, что понятно: он не умеет сердиться, вечно в добром расположении духа, видит в настоя-щем одни только радости и так же мало помышляет о прошлом, как и о будущем. На самом деле, жениться на Марселине - прямой долг доктора Бартоло. Брачными узами их должен был связать ребенок, плод забытой любви, украденный младенцем цыганами.

Графиня, однако, не чувствует себя окончательно покинутой, у нее есть поклонник - паж его сиятельства Керубино. Это очарователь-ный маленький проказник, переживающий сложный период взросле-ния, уже осознающий себя привлекательным юношей. Перемена в мировосприятии совсем сбила подростка с толку, он по очереди уха-живает за всеми женщинами в его поле зрения и тайно влюблен в графиню, его крестную мать. Легкомысленное поведение Керубино вызывает неудовольствие графа, и тот хочет отослать его к родителям. Мальчик в отчаянии идет жаловаться Сюзанне. Но во время разгово-ра в комнату к Сюзанне входит граф, и Керубино в ужасе прячется за кресло. Граф уже без обиняков предлагает Сюзанне деньги в обмен

[743]

на свидание перед свадьбой. Неожиданно они слышат голос Базиля, музыканта и сводника при дворе графа, он приближается к двери, граф, в страхе, что его застанут с Сюзанной, прячется за кресло, где уже сидит Керубино. Мальчик выбегает и забирается с ногами в крес-ло, а Сюзанна накрывает его платьем и становится перед креслом. Базиль ищет графа и заодно пользуется случаем уговорить Сюзанну на предложение его хозяина. Он намекает на благосклонность многих дам к Керубино, в том числе ее и графини. Охваченный ревностью, граф встает из-за кресла и приказывает немедленно отослать мальчи-ка, дрожащего тем временем под своим укрытием. Он сдергивает платье и обнаруживает под ним маленького пажа. Граф уверен, что у Сюзанны было свидание с Керубино. Вне себя от ярости, что подслу-шали его щекотливый разговор с Сюзанной, он запрещает ей выхо-дить за Фигаро. В эту же минуту появляется толпа нарядно одетых поселян с Фигаро во главе. Хитрец привел вассалов графа, чтобы те торжественно благодарили своего господина за отмену права сеньора на девственность невесты. Все восхваляют добродетель графа, и ему ничего не остается, как, проклиная хитрость Фигаро, подтвердить свое решение. Его умоляют также простить Керубино, граф соглаша-ется, он производит юношу в офицеры своего полка, с условием не-медленно уехать служить в далекую Каталонию. Керубино в от-чаянии, что расстается с крестной, и Фигаро советует ему разыграть отъезд, а потом незаметно вернуться в замок. В отместку за неуступ-чивость Сюзанны граф собирается поддержать на суде Марселину и сорвать, таким образом, свадьбу Фигаро.

Фигаро тем временем решает действовать с не меньшей последо-вательностью, чем его сиятельство: умерить его аппетиты насчет Сю-занны, внушив подозрение, что и на его жену посягают. Через Базиля граф получает анонимную записку о том, что некий поклонник будет во время бала искать свидания с графиней. Графиня возмущена, что Фигаро не стыдно играть честью порядочной женщины. Но Фигаро уверяет, что не позволит себе этого ни с одной женщиной: боится попасть в точку. Довести графа до белого каления - и он у них в руках. Вместо приятного времяпрепровождения с чужой женой он будет вынужден ходить по пятам за своею собственной, а в присутст-вии графини он уже не осмелится помешать их бракосочетанию. Опасаться нужно только Марселины, поэтому Фигаро приказывает Сюзанне назначить графу вечером свидание в саду. Вместо девушки туда пойдет Керубино в ее костюме. Пока его сиятельство на охоте, Сюзанна с графиней должны переодеть и причесать Керубино, а затем Фигаро его спрячет. Керубино приходит, его переодевают, и

[744]

между ним и графиней проскальзывают трогательные намеки, гово-рящие о взаимной симпатии. Сюзанна отлучилась за булавками, и в этот момент граф возвращается с охоты раньше срока и требует, чтобы графиня его впустила. Очевидно, что он получил записку, сочи-ненную Фигаро, и вне себя от ярости. Если он обнаружит полуразде-того Керубино, то застрелит его на месте. Мальчик прячется в туалетной комнате, а графиня в ужасе и смятении бежит открывать графу. Граф, видя смятение жены и услыхав шум в туалетной комна-те, хочет взломать дверь, хотя графиня и уверяет его, что Сюзанна там переодевается. Тогда граф идет за инструментами и уводит с собой жену. Сюзанна открывает туалетную, выпускает еле живого от страха Керубино и занимает его место; мальчик же выпрыгивает из окна. Граф возвращается, и графиня в отчаянии рассказывает ему про пажа, умоляя пощадить ребенка. Граф открывает дверь и, к своему изумлению, находит там смеющуюся Сюзанну. Сюзанна объясняет, что они престо решили его разыграть, и Фигаро сам написал ту за-писку. Овладев собой, графиня упрекает его в холодности, беспочвен-ной ревности, недостойном поведении. Ошеломленный граф в искреннем раскаянии умоляет его простить. Появляется Фигаро, женщины заставляют его признать себя автором анонимного письма. Все уже готовы помириться, как приходит садовник и рассказывает о выпавшем из окна мужчине, который помял все клумбы. Фигаро спе-шит сочинить историю, как, испугавшись графского гнева из-за пись-ма, он выпрыгнул в окно, услыхав, что граф неожиданно прервал охоту. Но садовник показывает бумагу, выпавшую из кармана бегле-ца. Это - приказ о назначении Керубино. К счастью, графиня вспо-минает, что на приказе недоставало печати, Керубино говорил ей об этом. Фигаро удается выкрутиться: Керубино якобы передал через него приказ, на котором граф должен поставить печать. Тем време-нем появляется Марселина, и граф видит в ней орудие мести Фигаро. Марселина требует суда над Фигаро, и граф приглашает местный суд и свидетелей. Фигаро отказывается жениться на Марселине, по-скольку считает себя дворянского звания. Правда, родителей своих он не знает, так как его украли цыгане. Благородство его происхождения доказывает знак на его руке в виде шпателя. При этих словах Марсе-лина бросается на шею Фигаро и объявляет его своим потерянным ребенком, сыном доктора Бартоло. Тяжба, таким образом, разреша-ется сама собой, и Фигаро вместо разъяренной фурии обретает любя-щую мать. Графиня между тем собирается проучить ревнивого и неверного графа и решает сама пойти на свидание к нему. Сюзанна под ее диктовку пишет записку, где графу назначается встреча в бе-

[745]

седке в саду. Граф должен прийти обольщать собственную жену, а Сюзанна получит обещанное приданое. Фигаро случайно узнает о на-значенном свидании, и, не понимая его истинного смысла, теряет рассудок от ревности. Он проклинает свою злосчастную судьбу. В самом деле, неизвестно чей сын, украденный разбойниками, воспи-танный в их понятиях, он вдруг почувствовал к ним отвращение и решил идти честным путем, и всюду его оттесняли. Он изучил химию, фармацевтику, хирургию, был ветеринаром, драматургом, пи-сателем, публицистом; в результате заделался бродячим цирюльником и зажил беспечной жизнью. В один прекрасный день в Севилью при-бывает граф Альмавива, узнает его, Фигаро его женил, и вот теперь, в благодарность за то, что он добыл графу жену, граф вздумал перехва-тить его невесту. Завязывается интрига, Фигаро на волоске от гибели, едва не женится на собственной матери, но в это самое время выяс-няется, кто его родители. Он все видел и во всем разочаровался за свою трудную жизнь. Но он искренне верил и любил Сюзанну, и она так жестоко предала его, ради какого-то приданого! Фигаро спешит на место предполагаемого свидания, чтобы застать их с поличным. И вот в темном уголке парка с двумя беседками происходит финальная сцена безумного дня. Затаившись, свидания графа с 'Сюзанной' ждут Фигаро и настоящая Сюзанна: первый жаждет мести, вторая - за-бавного зрелища. Так они подслушивают весьма поучительный разго-вор графа с графиней. Граф признается, что очень любит свою жену, но к Сюзанне его толкнула жажда разнообразия. Жены обычно дума-ют, что если они любят мужей, то это уже все. Они до того предуп-редительны, так всегда услужливы, неизменно и при любых обстоятельствах, что однажды, к своему изумлению, вместо того, чтобы вновь ощутить блаженство, начинаешь испытывать пресыще-ние. Жены просто не владеют искусством поддерживать в своих му-жьях влечение. Закон природы заставляет мужчин добиваться взаимности, а дело женщин уметь их удерживать. Фигаро пытается разыскать в темноте беседующих и натыкается на Сюзанну, переоде-тую в платье графини. Он все равно узнает свою Сюзанну и, желая проучить графа, разыгрывает сцену обольщения. Разъяренный граф слышит весь разговор и созывает весь дом, чтобы публично изобли-чить неверную жену. Приносят факелы, но вместо графини с неиз-вестным поклонником обнаруживают смеющихся Фигаро и Сюзанну, а графиня тем временем выходит из беседки в платье Сюзанны. По-трясенный граф во второй раз за день молит жену о прощении, а мо-лодожены получают прекрасное приданое.

А. А. Фридрих

[746]

Преступная мать (La mère Coupable) - Пьеса (1792)

Париж, конец 1790 г.

Из разговора Фигаро, камердинера испанского вельможи, графа Альмавивы, и его жены Сюзанны, первой камеристки графини, ста-новится ясно, что с тех пор, как погиб на поединке старший сын графа, беспутный повеса, на все семейство словно легла черная тень. Граф все время угрюм и мрачен, младшего сына, Леона, он ненави-дит, а графиню едва терпит. Мало того, он собирается произвести обмен всех своих владений (получить по разрешению короля земли во Франции, отдав испанские поместья).

Всему виной Бежарс, коварный ирландец, состоявший при графе секретарем, когда тот исполнял обязанности посла. Этот хитрый ин-триган 'овладел всеми семейными тайнами', заманил графа из Испа-нии во Францию, где 'все вверх дном' (происходит революция), в надежде рассорить графа с женой, жениться на их воспитаннице Флорестине и завладеть состоянием графа. Оноре Бежарс - 'человек низкой души, лицемер, безукоризненно притворяющийся честным и благородным. Фигаро зовет его 'Оноре-Тартюфом' (почтенным ли-цемером). Бежарс виртуозно владеет искусством сеять раздоры под видом самой преданной дружбы и извлекать из этого выгоду. Все се-мейство им очаровано.

Но Фигаро, севильский цирюльник, прошедший суровую школу жизни, человек, наделенный острым умом и сильным характером, знает истинную цену обманщику и полон решимости вывести его на чистую воду. Зная, что Бежарс питает некоторую склонность к Сю-занне, он велит ей 'задабривать его, ни в чем ему не отказывать' и докладывать о каждом его шаге. Чтобы увеличить доверие Бежарса к Сюзанне, Фигаро с женой разыгрывают при нем сцену яростной ссоры.

На чем же строятся планы нового Тартюфа и каковы препятствия к их осуществлению? Главное препятствие - это любовь. Граф до сих пор любит свою жену, Розину, и она до сих пор имеет на него влияние. А Леон и Флорестина любят друг друга, и графиня поощря-ет эту привязанность. Значит, нужно удалить графиню, окончательно поссорив с ней супруга, и сделать невозможным брак Леона и Фло-рестины, причем так, чтобы все произошло как бы без участия Бе-жарса. Граф подозревает, что графиня, которая всегда 'слыла за женщину высоконравственную, ревнительницу благочестия и пользо-валась поэтому всеобщим уважением', двадцать лет назад изменила

[747]

ему с бывшим пажом графа Леоном Асторга по прозвищу Керубино, который 'имел дерзость полюбить графиню'. Ревнивые подозрения графа основаны на том, что, когда он был назначен вице-королем в Мексику, жена решила провести три года его отсутствия в захудалом замке Асторга и через девять или десять месяцев после отъезда графа произвела на свет мальчика. В тот же год Керубино погиб на войне. Леон очень похож на Керубино и вдобавок во всем превосходит по-гибшего наследника: он 'образец для своих сверстников, он пользует-ся всеобщим уважением', его ни в чем нельзя упрекнуть. Ревность к прошлому и ненависть к Леону вспыхнули в душе графа после смерти старшего сына, потому что теперь Леон стал наследником его имени и состояния. Он уверен, что Леон не его сын, но у него нет никаких доказательств измены жены. Он решает тайно заменить свой портрет на браслете графини портретом Керубино и посмотреть, как воспри-мет это графиня. Но Бежарс располагает гораздо более убедительны-ми доказательствами. Это письма Керубино (Бежарс служил с ним в одном полку) к графине. Бежарс сам передавал ей эти письма и мно-жество раз читал их вместе с графиней. Они хранятся в ларце с по-тайным дном, который он сам заказывал для графини, вместе с драгоценностями. По просьбе Бежарса Сюзанна, помня повеление Фигаро ни в чем ему не отказывать, приносит ларец. Когда граф за-меняет один браслет на другой, Бежарс, притворяясь, что хочет поме-шать этому, как бы случайно открывает потайное отделение, и граф видит письма. Теперь доказательства измены у него в руках. 'Ах, ве-роломная Розина! Ведь, несмотря на всю мою ветреность, я к ней одной питал...' - восклицает граф. У него остается одно письмо, а остальные он просит Бежарса положить на место. Оставшись один, граф читает письмо Розины к Керубино и ответ пажа на оборотной стороне. Он понимает, что будучи не в силах совладать с безумной страстью, юный паж овладел графиней насильно, что графиня тяжко раскаивается в невольном преступлении и что ее повеление более не видеться с нею заставило несчастного Керубино искать смерти в бою. Последние строки ответа пажа писаны кровью и размыты слезами. 'Нет, это не злодеи, не чудовища - это всего лишь несчастные без-умцы', - с болью признает граф, но не меняет решения выдать Флорестину за преданного друга Бежарса, дав за ней огромное прида-ное. Итак, первая часть плана Бежарса выполнена, и он тут же при-ступает к выполнению второй. Оставшись наедине с Флорестиной - радостной, только что поздравившей возлюбленного с днем ангела, полной надежд на счастье, - он объявляет ей, что граф - ее отец, а Леон - брат. В бурном объяснении с Леоном, который, узнав от Фи-

[748]

гаро, что Флорестина обещана графом Бежарсу, готов схватиться за шпагу, Бежарс, разыгрывая оскорбленное достоинство, открывает ему ту же 'тайну'. Неуязвимый лицемер так прекрасно играет свою обычную роль радетеля о всеобщем благе, что Леон со слезами рас-каяния и благодарности бросается ему на шею и дает обещание не разглашать 'роковой тайны'. А Бежарс наводит графа на прекрасную мысль: дать в провожатые Леону, который должен отбыть на Мальту, Фигаро. Он мечтает избавиться от Фигаро, потому что 'эта хитрая бестия' стоит ему поперек дороги.

Теперь остается графиня, которая должна не только смириться с женитьбой Бежарса на Флорестине, но и уговорить девушку на этот брак. Графиня, которая привыкла видеть в Бежарсе верного друга, жалуется на жестокость мужа по отношению к сыну. Двадцать лет она провела 'в слезах и покаянии', а теперь и сын страдает за совер-шенный ею грех. Бежарс уверяет графиню, что тайна рождения Леона неизвестна ее мужу, что он так мрачен и желает удалить сына только потому, что видит, как расцветает любовь, которую он не может благословить, ибо Флорестина его дочь. Графиня на коленях благодарит Бога за нежданную милость. Теперь ей есть что простить мужу, Флорестина становится ей еще дороже, а ее брак с Бежарсом представляется лучшим выходом. Бежарс заставляет графиню сжечь письма Керубино, чтобы она не заметила пропажи одного из них, при этом он умудряется так объяснить происходящее графу, застав-шему их с графиней за этим странным занятием (его привел Фигаро, предупрежденный Розиной), что выглядит воплощением благородства и преданности, и сразу вслед за этим как бы невзначай намекает графу, что во Франции люди разводятся.

Как он торжествует, оставшись в одиночестве! Ему кажется, что он уже 'наполовину граф Альмавива'. Но необходим еще один шаг. Негодяй боится, что граф слишком еще подвержен влиянию жены, чтобы распорядиться состоянием, как хотелось бы Бежарсу. Чтобы удалить графиню, нужно поскорее спровоцировать крупный скандал, тем более что граф, восхищенный 'душевным величием', с которым графиня приняла известие о браке Флорестины и Бежарса, склонен к примирению с женой. Бежарс подбивает Леона просить мать засту-питься за него перед отцом. Флорестина совсем не хочет выходить замуж за Бежарса, но готова пожертвовать собой для блага 'брата'. Леон смирился с мыслью о том, что Флорестина для него потеряна, и старается любить ее братской любовью, но не смирился с несправед-ливостью, которую проявляет к нему отец.

Как и ожидал Бежарс, графиня из любви к сыну заводит разговор

[749]

с мужем, а тот в гневе упрекает ее в измене, показывает письмо, ко-торое она считала сожженным, и упоминает о браслете со своим портретом. Графиня находится в состоянии столь полного душевного смятения, что, когда она видит портрет Керубино, ей кажется, что мертвый соучастник греха пришел за ней с того света, и она исступ-ленно призывает смерть, обвиняя себя в преступлении против мужа и сына. Граф горько раскаивается в своей жестокости, а Леон, слы-шавший весь разговор, бросается к матери и говорит, что ему не нужно ни титулов, ни состояния, он хочет вместе с нею покинуть дом графа Граф в отчаянии удерживает Розину, происходит бурная сцена, в ходе которой выясняется, что Бежарс обманывал всех.

Главное доказательство его гнусных злодеяний находится в руках Фигаро. Без труда обхитрив придурковатого слугу Бежарса, Вильгель-ма, Фигаро заставил его открыть, через кого идет переписка Бежарса. Несколько луидоров слуге, ведающему почтой, чтобы вскрывал пись-ма, написанные почерком Оноре-Тартюфа, и кругленькая сумма за само письмо. Зато сей документ полностью разоблачает негодяя. Происходит всеобщее примирение, все заключают друг друга в объ-ятия. 'Оба они - наши дети!' - восторженно провозглашает граф, указывая на Леона и Флорестину.

Когда появляется Бежарс, Фигаро, заодно сумевший спасти от мо-шенника все хозяйские деньги, разоблачает его. Потом он объявляет, что Флорестину и Леона 'и по рождению и по закону нельзя считать родственниками', а умиленный граф призывает домочадцев 'прощать друг другу ошибки и прежние слабости'.

И. А. Москвина-Тарханова

Никола-Эдм Ретиф де ла Бретон (Nicolas-Edme Rétif de la Bretonne) 1734-1806

Совращенный поселянин, или Опасности городской жизни (Le Paysan perverti ou les Dangers de la ville) - Роман в письмах (1775)

Перед читателем - 'недавняя история, составленная на основе под-линных писем ее участников'.

Юного Эдмона Р***, сына многодетного зажиточного крестьянина, отвозят в город и помещают в ученики к художнику, господину Парангону. Застенчивость юного поселянина именуется в городе не-отесанностью, его праздничная крестьянская одежда считается немод-ной, 'некоторые работы' и вовсе считаются постыдными, и хозяева их никогда не делают сами, а его заставляют, потому что он хотя и не слуга, но послушен и покладист, жалуется он в письме своему старшему брату Пьеру.

Но постепенно Эдмон свыкается с городской жизнью. Кузина хо-зяйки, очаровательная мадемуазель Манон, распоряжающаяся в доме в отсутствие госпожи Парангон, сначала всячески унижает нового ученика, а потом начинает откровенно кокетничать с ним. Горничная Тьенетта, напротив, постоянно ободряет Эдмона. Тьенетта - дочь почтенных родителей, бежавшая из дома, чтобы ее не выдали замуж

[751]

вопреки ее воле. Ее возлюбленный, господин Луазо, последовал за нею, и теперь живет здесь же, в городе.

Незаметно Эдмон влюбляется в мадемуазель Манон; он мечтает жениться на ней. Его желание совпадает с замыслами господина Парангона, ибо Манон - его любовница и ждет от него ребенка. Выдав ее замуж за деревенского простака, господин Парангон рассчи-тывает и в дальнейшем пользоваться расположением девицы. Госпо-дин Годэ, с которым Парангон знакомит Эдмона, делает все, чтобы ускорить свадьбу.

Возвращается госпожа Парангон; ее красота и обаяние произво-дят на Эдмона неизгладимое впечатление.

В город приезжает сестра Эдмона Юрсюль; госпожа Парангон берет ее под опеку и помешает к своей тетке, почтенной госпоже Канон. Видя, что Эдмон увлечен мадемуазель Манон, Тьенетта по по-ручению госпожи Парангон раскрывает ему секрет отношений этой девицы с господином Парангоном. 'Что за вертепы города!' - воз-мущается Эдмон.

Однако гнев его быстро проходит: он чувствует, что не может рас-статься с городом, который одновременно любит и ненавидит. А кра-савица Манон, отрекшись от своих заблуждений, уверяет Эдмона в искренности своего к нему чувства и как доказательство своей любви передает ему полное право распоряжаться ее приданым. Эдмон тайно женится на Манон, и та отправляется в монастырь, чтобы там разрешиться от бремени.

Эдмон едет в деревню навестить родителей. Там он мимоходом соблазняет свою кузину Лору. Вольнодумец и распутник Годэ, став-ший лучшим другом Эдмона, советует ему отомстить господину Парангону: утешиться с его женой. Но пока еще Эдмон благоговеет перед госпожой Парангон.

Госпожа Парангон не возражает, чтобы Эдмон питал к ней 'сдер-жанную любовь', ибо уверена, что сможет удержать его в надлежа-щих границах. 'Беспредельное уважение', которое Эдмон питает к 'идеалу красоты' - госпоже Парангон, постепенно превращается в любовь.

У Манон рождается сын, и господин Парангон увозит его в дерев-ню. Эдмон признается, что он женат на Манон. Госпожа Парангон прощает кузину и расточает ей ласки и внимание, как и Юрсюли и Тьенетге. Манон проникается идеалами добродетели и не желает во-зобновлять прежние отношения с господином Парангоном. 'Истин-ное счастье кроется только в чистой совести, в непорочном сердце', - заявляет она При содействии госпожи Парангон Тьенет-

[752]

та мирится с родителями и выходит замуж за господина Луазо. Юр-сюль вместе с госпожой Канон отправляется в Париж усовершенст-вовать свое воспитание.

Узнав, что Эдмон обольстил Лору, Манон пишет гневное письмо Годэ, обвиняя его в 'растлении' Эдмона, и умирает. Перед смертью она заклинает супруга остерегаться дружбы с Годэ и обаяния ее кузи-ны, госпожи Парангон.

Госпожа Парангон едет в Париж - поведать Юрсюли о горе, по-стигшем ее брата. Эдмон опечален - сначала смертью жены, потом - разлукой с госпожой Парангон. У Лоры рождается дитя Эдмона - дочь Лоретта. 'Какое сладостное имя - отец! Счастливец старшой, ты будешь носить его без угрызений совести, для меня же природные радости, в самом источнике своем, отравлены преступле-нием!..' - с завистью пишет Эдмон брату, женившемуся на скром-ной деревенской девушке и ожидающему прибавления семейства

Годэ вступает с Лорой в преступную связь и берет ее на содержа-ние. Пользуясь отсутствием госпожи Парангон, он вводит Эдмона в общество девиц, 'свободных от предрассудков' и внушает ему опас-ные софизмы, низвергающие его 'в бездну неверия и разврата'. Годэ признает, что 'совратил Эдмона', но лишь потому, что 'желал ему счастья'. усвоив уроки своего наставника, Эдмон в письмах к госпо-же Парангон осмеливается открыть свою страсть к ней. Госпожа Парангон не любит мужа, постоянно изменяющего ей, она давно живет своей жизнью, но тем не менее она хочет сохранить чистоту отношений с Эдмоном: 'Изгоним, братец, из наших отношений все, что похоже на отношения любовников. Я вам сестра...' Она также предостерегает Эдмона от тлетворного влияния Годэ.

Эдмон пылает страстью к госпоже Парангон. Несчастная женщи-на, чье сердце уже давно преисполнено любви к дерзкому поселяни-ну, пытается сопротивляться их взаимному влечению. 'Мне легче умереть, чем потерять к Вам уважение...' - пишет она Эдмону. Годэ цинично советует своему подопечному овладеть 'очаровательной не-дотрогой': по его мнению, победа над ней изгонит из его сердца не-лепое благоговение перед женской добродетелью и осушит его 'деревенскую слюнявость'; победив госпожу Парангон, он станет 'прелестнейшим мотыльком, порхающим по цветам любви'. И вот распаленный Эдмон совершает насилие над госпожой Парангон. Не-сколько дней несчастная жертва находится между жизнью и смер-тью. Когда же она, наконец, приходит в себя, она бесповоротно удаляет от себя Эдмона В урочный час у нее рождается дочь - Эдмэ-Колетт.

[753]

Приходит письмо от госпожи Канон - Юрсюль похищена! Она 'не лишилась целомудрия, но утратила невинность...' Эдмон мчится в Париж, вызывает обидчика-маркиза на дуэль, ранит его, но, утолив жажду мести, тотчас перевязывает рану своего противника. Пока Эдмон скрывается, госпожа Парангон выступает его заступницей перед семьей маркиза. В результате старый граф обещает Эдмону свое покровительство, его принимают в свете, и дамы, восхищенные его красотой, бросаются заказывать ему свои портреты.

Эдмон остается в Париже. Сначала город ему не нравится своей суетностью, но постепенно он привыкает к столичной жизни и начи-нает находить в ней неизъяснимую прелесть. Воздействуя на ум Эд-мона, Годэ гасит его религиозные чувства. 'Естественный человек не ведает иного блага, кроме своей выгоды и безопасности, им он при-носит в жертву все окружающее; это его право; это право всех живых существ', - наставляет Годэ своего юного друга.

У Юрсюли рождается сын, маркиз хочет узаконить его, женив-шись на ней даже против воли семьи. Юрсюль отвергает его предло-жение, но соглашается отдать младенца на воспитание родителям маркиза. Старый граф быстро женит сына на богатой наследнице.

Прежние претенденты на руку Юрсюль отказываются от нее, опасаясь, что приключение ее получит огласку. Негодуя на сестру, Эдмон пытается удержать ее на стезе добропорядочности, но сам с головой уходит в развлечения, посещает доступных девиц самого низ-кого пошиба. Годэ, имеющий 'кое-какие виды' на Эдмона, укоряет друга: 'человек, преодолевший предрассудки', отнюдь не должен те-рять голову и предаваться бессмысленным утехам.

Похититель Юрсюли представляет Эдмона своей молодой жене, и та заказывает ему свой портрет. Вскоре они становятся любовника-ми. Годэ одобряет эту связь: молодая аристократка может быть по-лезной для карьеры Эдмона.

Юрсюль влюбляется в некоего Лагуаша, 'человека без средств и безо всяких заслуг' и бежит с ним из дома. Добившись своего, него-дяй тут же бросает ее. Вкусив плоды разврата, Юрсюль соглашается стать содержанкой все еще влюбленного в нее маркиза Более того, она испрашивает на это согласия его жены и даже предлагает поде-литься с ней деньгами, которыми одаряет ее любовник. Извращенная маркиза в восторге от изобретательности и циничности недавней поселяночки. Наставляемая Годэ, Юрсюль становится дорогой куртизан-кой и забавы ради соблазняет собственного брата. Эдмон потрясен.

Юрсюль доходит до крайней точки падения: разоренная и опозо-ренная одним из отвергнутых ею любовников, она выходит замуж за

[754]

водоноса. Возмущенный Эдмон убивает Лагуаша - главного, по его мнению, виновника несчастий сестры.

Эдмон опускается: живет на чердаке, посещает отвратительные притоны. В одном из таких заведений он встречает Юрсюль. Водонос бросил ее, она окончательно погрязла в самом низменном разврате и вдобавок подхватила дурную болезнь. По совету Годэ Эдмон помеща-ет ее в приют.

Окончательно пав духом, Эдмон также погрязает в низменном разврате. С трудом отыскавший его Годэ пытается приободрить его. 'Снова возьмись за свое искусство и возобнови связь с госпожой Парангон', - советует он.

В Эдмона влюбляется юная куртизанка Зефира. Выходя замуж за состоятельного старца Трисмегиста, она надеется воспользоваться его состоянием на благо возлюбленного. Вскоре Зефира сообщает мужу, что ждет ребенка от Эдмона; господин Трисмегист готов признать будущего младенца. Растроганная Зефира становится на путь доброде-тели, и, хотя душа ее преисполнена любви к Эдмону, она хранит вер-ность своему благородному супругу. Желая блага бывшему любов-нику, она уговаривает его соединиться с любящей его госпожой Парангон, которая недавно овдовела. Поздно: Годэ находит для Эд-мона жену - омерзительную, но богатую старуху, а сам, расстав-шись с Лорой, женится на ее не менее безобразной внучке. Заключив брак, обе женщины составляют завещания в пользу своих мужей.

Госпожа Парангон, отыскав Юрсюль, забирает ее из приюта. У Зефиры рождается сын; она знакомится с госпожой Парангон.

Под видом лечения Годэ отравляет свою жену и жену Эдмона. Обвиненные в убийстве, Эдмон и Годэ сопротивляются явившимся их арестовать стражникам; Эдмон нечаянно ранит Зефиру.

На суде Годэ, желая спасти друга, берет всю вину на себя. Его приговаривают к смерти, а Эдмона - к десяти годам каторги и отрубанию руки.

Овдовевший маркиз вновь предлагает Юрсюли вступить с ним в брак, чтобы узаконить сына. С одобрения госпожи Парангон Юрсюль принимает предложение. Отбывший срок Эдмон ускользает от ожи-дающих его друзей и отправляется бродяжничать: он посещает моги-лы родителей, издалека любуется детьми брата. Увидев Юрсюль в карете маркиза, он решает, что сестра его вновь вступила на путь по-рока, и закалывает ее. Узнав о своей трагической ошибке, Эдмон приходит в отчаяние. Проходит слух, что его больше нет в живых.

Неожиданно в церкви селения, где живет брат Эдмона Пьер, по-является картина: мужчина, похожий на злосчастного Эдмона, зака-

[755]

лывает женщину, удивительно напоминающую Юрсюль. Рядом стоят еще две женщины, имеющие сходство с Зефирой и госпожой Пара-нгон. 'Кто мог принести эту картину, если не сам Злосчастный?' - вопрошает Пьер.

Дочь госпожи Парангон и сын Зефиры по взаимной склонности вступают в брак. Зефира получает покаянное письмо Эдмона: 'Поно-сите же меня, о вы все, любившие меня, гнушайтесь моими чувства-ми! Презирайте тень человека, пережившего самого себя, а главное, узнайте, что все потери, недавно им понесенные, произошли не по его вине, а были следствием его былой распущенности'. Раскаявший-ся Эдмон призывает оберегать детей, появление которых на свет было связано с преступлением. увы, предупреждение его запоздало: от кровосмесительной связи Эдмэ-Колетты и Зефирена уже родилось двое сыновей.

Отвечая на призыв госпожи Парангон, искалеченный Эдмон явля-ется к своей бывшей возлюбленной, и они, наконец, сочетаются за-конным браком.

Но счастье Эдмона коротко: вскоре он попадает под колеса каре-ты, в которой едет сын Юрсюли со своей молодой женой, и умирает в страшных мучениях. Следом за ним умирает безутешная госпожа Парангон.

'Преступление не остается безнаказанным. Манон, а также госпо-дин Парангон были наказаны мучительной болезнью, кара Годэ ока-залась еще суровее, десница Всевышнего покарала Юрсюль; высокочтимой особе причинял огорчения полюбившийся ей человек; сам Эдмон, скорее слабый, чем преступный, получил по делам своим; маркиз и его первая жена пали под ударами бича ангела-истребителя. Бог справедлив'.

Сраженный смертельным недугом, умирает Зефирен. Узнав, что муж был ей одновременно братом, Эдмэ-Колетта уходит из жизни, поручив детей дядюшке Пьеру.

Исполняя последнюю волю госпожи Парангон и Зефиры, Пьер строит образцовое селение для потомков рода Р***. 'Принимая во внимание, сколь пагубно для нравственности пребывание в городе', учредители поселка навсегда запрещают членам семейства Р*** жить в городе.

Е. В. Морозова

Жак-Анри Бернарден де Сен-Пьер (Jacques Henri Bernardin de Saint-Pierre) 1737-1814

Поль и Виргиния (Paul et Virginie) - Роман (1788)

В предисловии автор пишет о том, что ставил себе в этом маленьком сочинении большие цели. Он попытался описать в нем почву и рас-тительность, не похожие на европейские. Писатели слишком долго усаживали своих влюбленных на берегу ручьев под сенью буков, а он решил отвести им место на побережье моря, у подножия скал, в тени кокосовых пальм. Автору хотелось соединить красоту тропичес-кой природы с нравственной красотой некоего маленького общества. Он ставил перед собой задачу сделать очевидными несколько великих истин, в том числе ту, что счастье заключается в жизни, согласной с природой и добродетелью. Люди, о которых он пишет, существовали в действительности, и в основных своих событиях история их под-линна.

На восточном склоне горы, поднимающейся за Портом Людови-ка, что на Острове Франции (ныне - остров Маврикий), видны раз-валины двух хижин. Однажды, сидя на пригорке у их подножия, рассказчик познакомился со стариком, который поведал ему историю двух семейств, живших в этих местах два десятка лет назад.

В 1726 г. один молодой человек родом из Нормандии по фамилии де Латур приехал на этот остров с молодой женой искать счастья.

[757]

Жена его была старинного рода, но ее семья воспротивилась ее браку с человеком, который не был дворянином и лишила ее приданого. Оставив жену в Порте Людовика, он отплыл на Мадагаскар, чтобы купить там несколько чернокожих и вернуться обратно, но во время путешествия заболел и умер. Жена его осталась вдовой, не имея ровно ничего, кроме одной негритянки, и решила обрабатывать вмес-те с невольницей клочок земли и тем добывать себе средства к суще-ствованию. В этой местности уже около года жила веселая и добрая женщина по имени Маргарита. Маргарита родилась в Бретани в про-стой крестьянской семье и жила счастливо, пока ее не соблазнил сосед дворянин. Когда она понесла, он бросил ее, отказавшись даже обеспечить ребенка. Маргарита решила покинуть родные места и скрыть свой грех вдали от родины. Старый негр Доминго помогал ей возделывать землю. Госпожа де Латур обрадовалась, встретившись с Маргаритой, и вскоре женщины подружились. Они разделили между собой площадь котловины, насчитывавшую около двадцати десятин, и построили рядом два домика, чтобы постоянно видеться, беседовать и помогать друг другу. Старик, живший за горой, считал себя их сосе-дом и был крестным отцом сначала сына Маргариты, которого назва-ли Полем, а потом дочери госпожи де Латур, которую нарекли Виргинией. Доминго женился на негритянке госпожи де Латур Марии, и все жили в мире и согласии. Дамы с утра до вечера пряли пряжу, и этой работы им хватало на содержание себя и своих се-мейств. Они довольствовались самым необходимым, в город ходили редко и надевали башмаки только по воскресеньям, направляясь рано утром в церковь Пампельмуссов.

Поль и Виргиния росли вместе и были неразлучны. Дети не умели ни читать, ни писать, и вся их наука заключалась в обоюдном угожде-нии и помощи. Госпожа де Латур тревожилась за дочь: что станется с Виргинией, когда она вырастет, ведь у нее нет никакого состояния. Госпожа де Латур написала во Францию богатой тетушке и при каж-дом удобном случае писала снова и снова, пытаясь пробудить у той добрые чувства к Виргинии, но после долгого молчания старая ханжа наконец прислала письмо, где говорила о том, что племянница заслу-жила свою печальную участь. Не желая прослыть чересчур жестокой, тетушка все же попросила губернатора, господина де Лабурдонне, взять племянницу под свое покровительство, но так отрекомендовала ее, что только настроила губернатора против бедной женщины. Мар-гарита утешала госпожу де Латур: 'К чему нам твои родственники! Разве Господь нас покинул? Он один нам отец'.

Виргиния была добра, как ангел. Однажды, накормив беглую не-вольницу, она пошла вместе с ней к ее хозяину и вымолила для нее

[758]

прощение. Возвращаясь с Черной Реки, где жил хозяин беглянки, Поль и Виргиния заблудились и решили заночевать в лесу. Они стали читать молитву; как только они закончили ее, послышался собачий лай. Оказалось, что это их пес Фидель, вслед за которым показался и негр Доминго. Видя тревогу двух матерей, он дал Фиделю понюхать старое платье Поля и Виргинии, и верный пес сразу бросился по сле-дам детей.

Поль превратил котловину, где жили оба семейства, в цветущий сад, искусно насадив в ней деревья и цветы. Каждый угол этого сада имел свое название: утес Обретенной Дружбы, лужайка Сердечного Согласия. Место у источника под сенью двух кокосовых пальм, поса-женных счастливыми матерями в честь рождения детей, называлось Отдохновение Виргинии. Время от времени госпожа де Латур читала вслух какую-нибудь трогательную историю из Ветхого или Нового за-вета. Члены маленького общества не мудрствовали над священными книгами, ибо все богословие их, как и богословие природы, заключа-лось в чувстве, а вся мораль, как и мораль Евангелия, - в действии. Обе женщины избегали общения и с богатыми поселенцами, и с бед-ными, ибо одни ищут угодников, а другие часто злы и завистливы. При этом они проявляли столько предупредительности и учтивости, особенно по отношению к беднякам, что постепенно приобрели ува-жение богатых и доверие бедных. Каждый день был для двух малень-ких семей праздником, но самыми радостными праздниками для Поля и Виргинии были именины их матерей. Виргиния пекла пироги из пшеничной муки и угощала ими бедняков, а на следующий день устраивала для них праздник. У Поля и Виргинии не было ни часов, ни календарей, ни летописей, ни исторических, ни философских книг. Они определяли часы по тени, отбрасываемой деревьями, вре-мена года узнавали по тому, цветут ли или плодоносят сады, л годы исчисляли по сборам урожаев.

Но вот с некоторых пор Виргинию стал мучить неведомый недуг. То беспричинная веселость, то беспричинная грусть овладевали ею. В присутствии Поля она испытывала смущение, краснела и не решалась поднять на него глаза. Маргарита все чаще заговаривала с госпожой де Латур о том, чтобы поженить Поля и Виргинию, но госпожа де Латур считала, что дети слишком молоды и слишком бедны. Посове-товавшись со Стариком, дамы решили отправить Поля в Индию. Они хотели, чтобы он продал там то, что в избытке имеется в округе: неочищенный хлопок, черное дерево, камедь - и купил несколько рабов, а по возвращении женился на Виргинии, но Поль отказался покинуть родных и близких ради обогащения. Тем временем прибыв-ший из Франции корабль привез госпоже де Латур письмо от тетуш-

[759]

ки. Она наконец смягчилась и звала племянницу во Францию, а если здоровье не позволяло той совершить столь долгое путешествие, нака-зывала прислать к ней Виргинию, обещая дать девушке хорошее вос-питание. Госпожа де Латур не могла и не хотела пускаться в путь. Губернатор стал уговаривать ее отпустить Виргинию. Виргиния не желала ехать, но мать, а за ней и духовник стали убеждать ее, что та-кова воля Божия, и девушка скрепя сердце согласилась. Поль с огор-чением наблюдал, как Виргиния готовится к отъезду. Маргарита, видя грусть сына, рассказала ему, что он всего лишь сын бедной крестьян-ки и вдобавок незаконнорожденный, следственно, он не пара Вирги-нии, которая со стороны матери принадлежит к богатой и знатной семье. Поль решил, что Виргиния в последнее время сторонилась его из презрения. Но когда он заговорил с Виргинией о разнице в их происхождении, девушка поклялась, что едет не по своей воле и ни-когда не полюбит и не назовет братом другого юношу. Поль хотел сопровождать Виргинию в путешествии, но обе матери и сама Вирги-ния уговорили его остаться. Виргиния дала обет вернуться, дабы со-единить свою судьбу с его судьбой. Когда Виргиния уехала, Поль попросил Старика научить его грамоте, чтобы он мог переписываться с Виргинией. От Виргинии долго не было вестей, и госпожа де Латур лишь стороной узнала, что ее дочь благополучно прибыла во Фран-цию. Наконец через полтора года пришло первое письмо от Вирги-нии. Девушка писала, что отправила до этого несколько писем, но не получила на них ответа, и поняла, что их перехватили: теперь она приняла меры предосторожности и надеется, что это ее письмо дой-дет по назначению. Родственница отдала ее в пансион при большом монастыре близ Парижа, где ее учили разным наукам, и запретила всякие сношения с внешним миром. Виргиния очень скучала по своим близким. Франция казалась ей страной дикарей, и девушка чувствовала себя одиноко. Поль очень грустил и часто сидел под па-пайей, которую некогда посадила Виргиния. Он мечтал поехать во Францию, служить королю, составить себе состояние и стать знатным вельможей, чтобы заслужить честь стать мужем Виргинии. Но Старик объяснил ему, что его планы неосуществимы и незаконное происхож-дение закроет ему доступ к высшим должностям. Старик поддержи-вал веру Поля в добродетель Виргинии и надежду на ее скорое возвращение. Наконец утром двадцать четвертого декабря 1744 г. на горе Открытий подняли белый флаг, означавший, что в море показал-ся корабль. Лоцман, отплывший из гавани для опознания корабля, вернулся лишь к вечеру и сообщил, что корабль бросит якорь в Порте Людовика на следующий день после полудня, если будет по-путный ветер. Лоцман привез письма, среди которых было и письмо

[760]

от Виргинии. Она писала, что бабушка сначала хотела насильно вы-дать ее замуж, потом лишила наследства и наконец отослала домой, причем в такое время года, когда путешествия особенно опасны. Узнав, что Виргиния находится на корабле, все поспешили в город. Но погода испортилась, налетел ураган, и корабль стал тонуть. Поль хотел броситься в море, чтобы помочь Виргинии либо умереть, но его удержали силой. Матросы попрыгали в воду. Виргиния вышла на па-лубу и простирала руки к возлюбленному. Последний матрос, оста-вавшийся на корабле, бросился к ногам Виргинии и умолял ее снять одежды, но она с достоинством отвернулась от него. Она одной рукой придерживала платье, другую прижала к сердцу и подняла вверх свои ясные глаза. Она казалась ангелом, который улетает на небо. Водяной вал накрыл ее. Когда волны вынесли ее тело на берег, то оказалось, что она сжимала в руке образок - подарок Поля, с ко-торым она обещала никогда не расставаться. Виргинию похоронили близ Пампельмусской церкви. Поль не мог утешиться и умер через два месяца после Виргинии. Неделю спустя за ним последовала Мар-гарита. Старик перевез госпожу де Латур к себе, но она пережила Поля и Маргариту лишь на месяц. Перед смертью она простила бес-сердечную родственницу, обрекшую Виргинию на гибель. Старую женщину постигло суровое возмездие. Она мучилась угрызениями со-вести и несколько лет страдала приступами ипохондрии. Перед смер-тью она пыталась лишить наследства родственников, которых ненавидела, но те засадили ее за решетку, как сумасшедшую, а на имущество наложили опеку. Она умерла, сохранив, в довершение всех бед, довольно рассудка, чтобы сознавать, что ограблена и прези-раема теми самыми людьми, чьим мнением всю жизнь дорожила.

Мыс, который корабль не мог обогнуть накануне урагана, назвали мысом Несчастья, а бухту, куда выбросило тело Виргинии, - бухтой Могилы. Поля похоронили подле Виргинии у подножия бамбуков, рядом находятся могилы их нежных матерей и верных слуг. Старик остался один и стал подобен другу, у которого нет больше друзей, отцу, лишившемуся своих детей, путнику, одиноко блуждающему по земле.

Закончив свой рассказ, Старик удалился, проливая слезы, да и его собеседник, слушая его, уронил не одну слезу.

О. Э. Гринберг

Луи Себастьян Мерсье (Louis Sébastian Mercier) 1740-1814

Картины Парижа (Tableau de Paris) - Очерки (1781-1788)

Авторское предисловие посвящено сообщению о том, что интересует Мерсье в Париже - общественные и частные нравы, господству-ющие идеи, обычаи, скандальная роскошь, злоупотребления. 'Меня занимает современное мне поколение и образ моего века, который мне гораздо ближе, чем туманная история финикиян или египтян'. Он считает нужным сообщить, что сознательно избегал сатиры на Париж и парижан, так как сатира, направленная на конкретную лич-ность, никого не исправляет. Он надеется, что сто. лет спустя его на-блюдения над жизнью всех слоев общества, живущих в огромном городе, сольются 'с наблюдениями века'.

Мерсье интересуют представители разнообразных профессий: из-возчики и рантье, модистки и парикмахеры, водоносы и аббаты, офи-церство и банкиры, сборщицы подаяний и учителя, словом, все, кто разными способами зарабатывает себе на жизнь и дает другим воз-можность существовать. Университетские профессора, например, умудряются привить ученикам отвращение к наукам, а адвокаты, из-за неустойчивых законов, не имеют возможности задуматься об исхо-де дела, и идут в том направлении, куда их влечет кошелек клиента.

[762]

Зарисовки Мерсье - это не только городские типы и обыватели, но и портрет города. Лучшая панорама, по его мнению, открывается с башни 'Собора богоматери' (Лицо большого города). Среди 'кар-тин' можно найти Улицу Урс и Улицу Юшетт, Сите и Остров Людо-вика Святого, Сент-Шапель и Церковь святой Женевьевы. Он живописует те места, куда собирается на гуляния весь Париж - Пале-Рояль и Лон-Шан. 'Там собираются и дешевенькие кокотки, и куртизанки, и герцогини, и честные женщины'. Простолюдины в праздничной одежде смешиваются с толпой и глазеют на все, на что следует смотреть в дни всеобщих гуляний, - красивых женщин и экипажи. В таких местах автор делает вывод, что красота не столько дар природы, сколько 'сокровенная часть души'. Такие пороки, как зависть, жестокость, хитрость, злоба и скупость, всегда проступают во взгляде и выражении лица. Вот почему, замечает писатель, так опасно позировать человеку с кистью в руке. Художник скорее определит род занятий и образ мысли человека, нежели знаменитый Лафатер, цюрихский профессор, который столько написал об искусстве узна-вать людей по их лицам.

Здоровье жителей зависит от состояния воздуха и чистоты воды. Ряд очерков посвящен тем производствам, без которых немыслима жизнь гигантского города, но кажется, что их предназначение - от-равление Парижа ядовитыми испарениями (Вытопка сала, Бойни, Тлетворный воздух, Ветеринарные ямы). 'Что может быть важнее здоровья граждан? Сила будущих поколений, а следовательно сила самого государства, не зависит ли от заботливости городских влас-тей?' - вопрошает автор. Мерсье предлагает учредить в Париже 'Санитарный совет', причем в его состав должны входить не докто-ра, которые своим консерватизмом опасны для здоровья парижан, а химики, 'которые сделали так много новых прекрасных открытий, обещающих познакомить нас со всеми тайнами природы'. Доктора, которым писатель посвятил лишь одну 'картину', не оставлены вни-манием в других зарисовках. Мерсье утверждает, что доктора продол-жают практиковать медицину старинными, довольно темными способами только для того, чтобы обеспечить себе побольше визитов и не давать никому отчета в своих действиях. Все они действуют как сообщники, если дело доходит до консилиума. Медицинский факуль-тет, по его мнению, все еще преисполнен предрассудков самых вар-варских времен. Вот почему для сохранения здоровья парижан требуется не доктор, а ученые других профессий.

К улучшениям условий жизни горожан Мерсье относит закрытие кладбища Невинных, оказавшееся за века своего существования (со

[763]

времен Филшша Красивого) в самом центре Парижа. Автора зани-мает также работа полиции, которой посвящены довольно простран-ные (по сравнению с другими) зарисовки (Состав полиции, Начальник полиции). Мерсье констатирует, что необходимость сдер-живать множество голодных людей, видящих, как кто-то утопает в роскоши, является невероятно тяжелой обязанностью. Но он не удержался от того, чтобы сказать: 'Полиция - это сборище негодя-ев' и далее: 'И вот из этих-то омерзительных подонков человечества родится общественный порядок!'

Для изучающего общественные нравы интерес к книгам законо-мерен. Мерсье утверждает, что если не все книги печатаются в Пари-же, то пишутся они именно в этом городе. Здесь, в Париже, обитают те, кому посвящен очерк 'О полуписателях, четвертьписателях, о ме-тисах, квартеронах и проч.'. Подобные люди публикуются в Вестни-ках и Альманахах и именуют себя литераторами. 'Они громко осуждают надменную посредственность, в то время как сами и над-менны и посредственны'.

Рассказывая о корпорации парламентских парижских клерков - Базош, - автор замечает, что герб их состоит из трех чернильниц, содержимое которых заливает и губит все вокруг. По иронии судьбы, у судебного пристава и вдохновенного писателя общие орудия труда. Не меньший сарказм вызывает у Мерсье состояние современного те-атра, особенно при попытках ставить трагедии, в которых капельди-нер силится изображать римского сенатора, облачившись при этом в красную мантию доктора из мольеровской комедии. С не меньшей иронией автор говорит о страсти к любительским спектаклям, осо-бенно к постановке трагедий. К новому виду представлений Мерсье относит публичное чтение новых литературных произведений. Вместо того, чтобы узнать мнение и получить совет от близкого друга, лите-раторы стремятся обнародовать свой труд на публике, тем или иным способом состязаясь с членами Французской академии, имеющими право публично читать и публично выслушивать похвалы в свой адрес. В 223-й по счету 'картине' писатель сожалеет об утрате таких див-ных зрелищ, как фейерверки, которые пускали по торжественным дням - как-то: день св. Жана или рождения принцев. Теперь по этим дням отпускают на свободу заключенных и выдают замуж бед-ных девушек.

Мерсье не упустил из виду и маленькую часовню Сен-Жозеф на Монмартре, в которой покоятся Мольер и Ла-Фонтен. Он рассуждает о религиозных свободах, время для которых наступило, наконец, в Париже: Вольтер, которому раньше отказывали в погребении, полу-

[764]

чил обедню за упокой своей души. Фанатизм, резюмирует автор, по-жирает самого себя. Далее Мерсье говорит о политических свободах и общественных нравах, причина падения которых заключена и в том, что 'красота и добродетель не имеют у нас никакой цены, если они не подкреплены приданым'. Отсюда возникла потребность в сле-дующих 'картинах': 'Под любым названием, О некоторых женщи-нах, Публичные женщины, Куртизанки, Содержанки, Любовные связи, О женщинах, Об идоле Парижа - о 'прелестном''. Не менее детально и ярко отражены в зарисовках 'Ломбард, Монополия, От-купное ведомство, Мелочная торговля'. Внимание уделено и таким порокам Парижа, как 'Нищие, Нуждающиеся, Подкидыши, Места заключения и Подследственные отделения', основанием для создания которых послужило желание 'быстро очистить улицы и дороги от нищих, чтобы не было видно вопиющей нищеты рядом с наглой рос-кошью' (картина 285).

Жизнь высшего общества подвергнута критике в 'картинах': 'О дворе, Великосветский тон, Светский язык'. Причуды великосветско-го и придворного быта отражены в зарисовках, посвященных различ-ным деталям модных туалетов, таких, как 'Шляпы' и 'Фальшивые волосы'. В своих рассуждениях о модных головных уборах Мерсье так характеризует влияние Парижа на вкусы других стран: 'И кто знает, не расширим ли мы и дальше, в качестве счастливых победите-лей, наши славные завоевания?' (Картина 310). Сравнение аристо-кратии с простолюдинкой оказывается не в пользу дамы из высшего общества, слепо следующей из-за сословного тщеславия за всеми при-чудами моды - 'Болезни глаз, воспаления кожи, вшивость являются следствием этого преувеличенного пристрастия к дикой прическе, с которой не расстаются даже в часы ночного отдыха. А тем временем простолюдинка, крестьянка не испытывает ни единой из этих непри-ятностей'.

Автор не обошел вниманием и такое учреждение, каковое, по его мнению, могло возникнуть только в Париже, - это Французская академия, которая скорее мешает развитию французского языка и литературы, чем способствует развитию как писателей, так и читате-лей. Проблемы словесности подвергнуты анализу в зарисовках 'Апо-логия литераторов, Литературные ссоры, Изящная словесность'. Последняя, 357 'картина', завершает собой труд Мерсье и написана как 'Ответ газете 'Курье де л'Ероп''. Сопоставив все похвалы и кри-тические замечания, автор обращается к своему читателю со словами: 'Хочешь расплатиться со мной, чтобы я был вознагражден за все свои

[765]

бессонные ночи? Дай от своего избытка первому страждущему, пер-вому несчастному, которого встретишь. Дай моему соотечественнику в память обо мне'.

Р. М. Кирсанова

2440 год (L'an 2440) - Утопический роман (1770)

Роман начинается посвящением году две тысячи четыреста сороково-му. В предуведомлении автор сообщает, что его цель - всеобщее благоденствие.

Герой (он же автор) романа, утомленный долгой беседой со ста-риком англичанином, который резко осуждает французские нравы и порядки, засыпает и просыпается у себя дома в Париже через 672 г. - в двадцать пятом веке. Так как одежда его оказывается не-лепой, он одевается в лавке подержанного платья, куда его приводит встреченный на улице прохожий.

Герой удивляется почти полному отсутствию карет, которые, по словам его спутника, предназначены только для больных людей или особо важных персон. Человеку, прославившемуся в каком-либо ис-кусстве, жалуется шапка с его именем, что дает тому право на всеоб-щее уважение граждан и возможность свободно посещать государя.

Город поражает чистотой и изяществом оформления обществен-ных мест и зданий, украшенных террасами и вьющимися растения-ми. Врачи теперь принадлежат к наиболее уважаемой категории граждан, а благоденствие достигло такой степени, что отсутствуют, за ненадобностью, приюты для бедных и смирительные дома. Вместе с тем человек, написавший книгу, проповедующую 'опасные принци-пы', должен носить маску, пока не искупит своей вины, причем ис-правление его не принудительно и заключается в нравоучительных беседах. Каждый гражданин записывает свои мысли, и к концу жизни составляет из них книгу, которую зачитывают у него на мо-гиле.

Детей обучают на французском языке, хотя сохранился 'Коллеж четырех наций', в котором изучают итальянский, английский, немец-кий и испанский языки. В печально знаменитой когда-то своими 'бесплодными' диспутами Сорбонне занимаются исследованием че-ловеческих трупов, с целью отыскания средств уменьшения телесных

[766]

страданий человека. Универсальным лечебным средством считаются ароматические растения, обладающие способностью 'разжижать сгус-тившуюся кровь'; излечиваются воспаление легких, чахотка, водянка и многие ранее неизлечимые болезни. К новейшим принципам пред-упреждения болезней относятся прививки.

Все книги по богословию и юриспруденции хранятся теперь в подвалах библиотек, и, в случае опасности войны с соседними наро-дами, противнику засылаются эти опасные книги. Вместе с тем адво-каты сохранены, а преступившие закон либо гласно содержатся в тюрьме, либо изгоняются из страны.

Беседа прерывается частыми ударами колокола, оповещающего о редчайшем событии - казни за убийство. Законопослушание воспи-тывается рано: в четырнадцать лет каждый обязан собственноручно переписать законы страны и принять присягу, возобновляемую через каждые десять лет. И все-таки иногда для назидания смертная казнь производится: на площади перед Дворцом правосудия преступника подводят к клетке с телом убитого. Председатель Сената зачитывает приговор суда, раскаивающийся преступник, окруженный священни-ками, выслушивает речь Прелата, после чего приносят скрепленный подписью Государя смертный приговор. У той же клетки преступни-ка расстреливают, что считается окончательным искуплением вины и имя его вновь вписывается в списки граждан.

Служители церкви в государстве являют образец добродетели, их главная миссия - утешение страждущих, предотвращение кровопро-лития. В храме почти все привычно для нашего героя, но отсутствует живопись и скульптура, алтарь лишен украшений, стеклянный купол открывает вид на небо, а молитвой служит поэтическое послание, идущее от самого сердца. В обряде причащения юноша в телескоп разглядывает небесные тела, затем в микроскоп ему показывают мир, еще более дивный, убеждая тем самым в мудрости Творца.

Путешествуя по городу, спутники осматривают площадь с симво-лическими фигурами: коленопреклоненной Франции; Англии, протя-гивающей руки к Философии; поникнувшей головой Германии; Испании, из мрамора с кровавыми прожилками - что должно было изображать раскаяние в неправедных делах в прошлом.

Приближалось время обеда, и спутники оказываются в доме, ук-рашенном гербом и щитом. Выяснилось, что в домах знати принято накрывать три стола: для семьи, чужестранцев и бедняков. После обеда герой отправляется смотреть музыкальную трагедию о жизни и смерти тулузского торговца Каласа, колесованного за желание перейти в католичество. Сопровождающий рассказывает о преодолении пред-

[767]

рассудков в отношении актеров: например, Прелат недавно просил Государя пожаловать вышитую шапку одному выдающемуся актеру.

Герою видится сон с фантастическими видениями, которые меня-ют течение переживаемых событий - он оказывается один без про-вожатого в королевской библиотеке, которая вместо огромных когда-то комнат уметается в небольшом помещении. Библиотекарь рассказывает об изменившемся отношении к книге: все легкомыслен-ные или опасные книги были сложены в огромную пирамиду и сож-жены. Однако предварительно из сожженных книг была извлечена главная суть их и изложена в небольших книжицах в 1/12 долю листа, которые и составляют нынешнюю библиотеку. Оказавшийся в библи-отеке писатель характеризует нынешних сочинителей как самых по-читаемых граждан - столпов морали и добродетели.

Проследовав в Академию, спутники оказываются в простом зда-нии с местами для академистов, украшенных флажками с перечисле-нием заслуг каждого. Один из присутствующих академиков обра-щается с пламенной речью с осуждением порядков старой Академии XVIII в. Герой не оспаривает правоты оратора, но призывает не су-дить строго прошедшие времена.

Далее герой посещает Королевскую коллекцию, в которой рас-сматривает мраморные статуи с надписями 'Изобретателю пилы', 'Изобретателю бойницы, ворота, блока' и т. д.; перед ним проходят редкие растения, минералы; целые залы посвящены оптическим эф-фектам; залы акустики, где молодых воинственных наследников пре-стола отучают от агрессии, оглушая звуками сражений.

Неподалеку от коллекции располагается академия Живописи, включающая в себя ряд других академий: рисования, живописи, скульптуры, практической геометрии. Стены академии украшены ра-ботами величайших мастеров, в основном на нравоучительные темы, без кровавых битв и любострастных утех мифологических богов. В ал-легорической форме передано своеобразие народов: завистливость и мстительность итальянца, горделивая устремленность вперед англича-нина, презрение к стихиям немца, рыцарственность и возвышенность француза. Художники теперь находятся на содержании у государства, скульпторы не лепят толстосумов и королевских прислужников, уве-ковечивают лишь великие деяния. Широкое распространение получи-ла гравюра, которая учит граждан добродетели и героизму.

Герой возвращается в центр города, где с толпой граждан беспре-пятственно попадает в тронный зал. По обе стороны трона распола-гаются мраморные доски с выгравированными на них законами, обозначающими пределы королевской власти, с одной стороны, и

[768]

обязанности подданных - с другой. Государь в синем плаще выслу-шивает отчеты министров, и если находится хоть один недовольный, даже самого низкого происхождения, то он немедленно выслушивает публично.

Восхищенный увиденным, герой просит у присутствующих разъ-яснить ему форму правления, принятую в государстве: власть короля ограничена, законодательная власть принадлежит Собранию народ-ных представителей, исполнительная - сенату, король же следит за соблюдением законов, единолично решая лишь вопросы непредвиден-ные и особо сложные. Так 'благоденствие государства сочетается с благоденствием частных лиц'. Наследник престола проходит длинный путь воспитания и только в двадцать лет король объявляет его своим сыном. В двадцать два года он может взойти на престол, а в семьде-сят лет слагает с себя 'власть'. Женой его может быть только граж-данка своей страны.

Женщины страны целомудренны и скромны, они 'не румянятся, не нюхают табак, не пьют ликеры'.

Чтобы объяснить суть налоговой системы, героя ведут к пере-крестку улиц и показывают два сундука с надписями 'Налог королю' и 'Добровольные взносы', в которые граждане 'с довольным видом' вкладывают запечатанные пакеты с серебряными монетами. По на-полнении сундуки взвешиваются и передаются 'Контролеру финан-сов'.

В стране изгнаны из употребления 'табак, кофе и чай', существу-ет только внутренняя торговля, главным образом продуктами земле-делия. Торговля с заграницей запрещена, а суда используются для астрономических наблюдений.

К вечеру спутник героя предлагает отужинать в доме одного из своих приятелей. Хозяин встречает гостей просто и естественно. Ужин начинается с благословения блюд, стоящих на столе, который сервирован без всякой роскоши. Пища проста - в основном овощи и фрукты, ликеры 'запрещены так же строго, как и мышьяк', слуги сидят за тем же столом, а каждый накладывает себе пищу сам.

Вернувшись в гостиную, герой набрасывается на газеты, из кото-рых следует, что мир превратился в сообщество свободных госу-дарств. Дух философии и просвещения распространился повсюду: в Пекине поставлена на французском языке трагедия Корнеля 'Цинна', в Константинополе - вольтеровский 'Магомет'; в ранее закры-той Японии переведен трактат 'О преступлениях и наказаниях'. В бывших колониях на американском континенте созданы две мощных империи - Северная и Южная Америка, восстановлены в правах

[769]

индейцы, возрождена их древняя культура. В Марокко ведутся астро-номические наблюдения, на папуасской земле не осталось ни одного обездоленного и т. д. В Европе также коренные сдвиги: в России го-сударь не называет себя самодержцем; нравственное воздействие Рима ощущает 'китаец, японец, житель Суринама, Камчатки'; Шот-ландия и Ирландия хотят составлять с Англией единое целое. Фран-ция, хоть и не идеальное государство, но далеко обогнала другие страны в прогрессивном движении.

В газетах отсутствовали светские новости, и герой, желая узнать судьбу Версаля, предпринимает поездку к прежнему дворцу. На его месте он застает одни развалины, где от присутствующего там стар-ца получает разъяснения: дворец рухнул под тяжестью строящихся друг на друге зданий. На их возведение ушли все средства королевст-ва, и гордыня была наказана. Этим старцем оказывается король Людовик XIV.

В этот момент одна из гнездящихся в развалинах змей кусает героя в шею и он просыпается.

P. М. Кирсанова

Донасьен Альфонс Франсуа де Сад (Donatien Alphonse François de Sade) 1740-1814

Эжени де Франваль (Eugénie de Franval) - Новелла (1788, опубл. 1800)

'Подвигнуть человека к исправлению нравов, указав ему надлежащий путь', - причина, побудившая автора создать эту горестную повесть. Богатый и знатный Франваль, развращенный полученным воспитани-ем и 'новомодными веяниями', женится на очаровательной мадему-азели де Фарней. Жена боготворит мужа, он же 'поразительно хладнокровен' к ней. Тем не менее через год у них рождается дочь, названная Франвалем Эжени - 'одновременно мерзейшее и пре-краснейшее творение природы'.

Едва дитя появилось на свет, Франваль начинает осуществлять свой гнусный замысел. Он разлучает младенца с матерью и отдает на воспитание верным ему женщинам. В семь лет он нанимает дочери учителей и начинает обучать ее самым разнообразным наукам и тре-нирует ее тело. Эжени живет, подчиняясь продуманному Франвалем распорядку, ест только выбранные им блюда, общается только с ним. Матери и бабушке крайне редко дозволяется видеть девочку. Несмот-ря на робкие протесты матери, Франваль запрещает давать дочери основы религиозного воспитания. Напротив, он исподволь внушает

[771]

девушке свои собственные циничные взгляды на религию и мораль и в конце концов полностью подчиняет себе ее мысли и волю. Четыр-надцатилетняя Эжени любит только своего 'друга', своего 'брата', как Франваль велит ей называть себя, и ненавидит мать, видя в ней лишь препятствие, стоящее между нею и отцом.

И вот Франваль осуществляет свой гнусный замысел - при пол-ном согласии Эжени делает ее своей любовницей. Его система воспи-тания дает свои плоды: Эжени с 'неутомимым пылом' предается любви с собственным отцом. Каждую ночь любовники предаются преступной страсти, но действуют так ловко, что прекрасная госпожа де Франваль ни о чем не догадывается и по-прежнему всеми силами старается угодить мужу; Франваль же обходится с ней все хуже и хуже.

Красавица Эжени начинает привлекать поклонников, и вот уже некий достойный молодой человек просит ее руки. Госпожа де Фран-валь передает его предложение дочери, но та отказывается и отсылает мать к отцу за разъяснениями. Услышав из уст жены предложение выдать дочь замуж, Франваль приходит в ярость и под угрозой пол-ной разлуки с дочерью запрещает жене даже думать о браке Эжени. Огорченная госпожа де Франваль рассказывает обо всем матери, и та, будучи более опытной в житейских делах, начинает подозревать не-доброе и сама отправляется к зятю. Но она получает тот же ответ.

Тем временем Франваль убеждает дочь, что ее мать хочет их раз-лучить, и вместе с Эжени они решают подыскать госпоже де Фарней любовника, чтобы отвлечь от себя ее внимание. Их просьбу готов вы-полнить некто Вальмон, приятель Франваля, не обладающий 'нравст-венными предрассудками'. Желая склонить к любви госпожу де Франваль, Вальмон рассказывает ей, что муж изменяет ей с Эжени. Не поверив его словам, госпожа де Франваль выгоняет Вальмона, од-нако в душе ее посеяны зерна сомнения. Подкупив служанку Эжени, госпожа де Франваль в ближайшую ночь убеждается в правдивости слов Вальмона. Она умоляет дочь и мужа одуматься, но Франваль, равнодушный к ее мольбам, сбрасывает ее с лестницы.

Госпожа де Франваль тяжело заболевает, и мать ее посылает к Франвалю своего исповедника Клервиля, дабы тот усовестил зятя. Клервиль цели не достигает, а злопамятный Франваль приказывает своим слугам схватить священника и заточить его в одном из своих уединенных замков. Затем, решив непременно скомпрометировать жену, Франваль вновь обращается за содействием к Вальмону. Тот за свою услугу просит показать ему обнаженную Эжени. Увидев юную красавицу в соответствующем виде, Вальмон влюбляется в нее и

[772]

вместо того, чтобы соблазнять госпожу де Франваль, признается ей в своей любви к Эжени. Желая разорвать преступную связь Эжени с отцом, Вальмон предлагает похитить девушку и жениться на ней.

С согласия госпожи де Франваль Вальмон увозит Эжени, но Фран-валь догоняет их и убивает Вальмона. Затем, дабы избежать кары правосудия, Франваль бежит в один из своих удаленных замков и берет с собой жену и дочь. Узнав, что Эжени была похищена с ведо-ма его жены, он решает отомстить госпоже де Франваль и поручает дочери отравить мать. Сам же он вынужден бежать за границу, ибо ему вынесен смертный приговор. По дороге на Франваля нападают разбойники и отбирают у него все, что он имел. Израненный и изму-ченный Франваль встречает Клервиля: достойному священнику уда-лось выбраться из застенков негодяя. Однако, исполненный христианского смирения, Клервиль готов помочь своему мучителю. По дороге Франваль и Клервиль встречают мрачную процессию - хоронят госпожу де Франваль и Эжени. Отравив мать, Эжени внезап-но почувствовала столь жгучее раскаяние, что в одночасье умерла возле хладного тела матери. Бросившись на гроб жены, Франваль за-калывает себя кинжалом. Таково преступление и 'ужасные плоды его'...

Е. В. Морозова

Флорвиль и Курваль, или Неотвратимость судьбы (Florville et Courval ou le Fatalisme) - Новелла (1800)

Произведением этим автор желает убедить читателя, что 'только во тьме могилы человек в состоянии обрести покой', ибо 'неуемность страстей' и 'неотвратимость судьбы' 'никогда не дадут ему покоя на земле'.

Курваль, состоятельный господин лет пятидесяти, решает женить-ся во второй раз. Первая жена покинула его, дабы предаться развра-ту, сын последовал примеру матери, а дочь умерла еще во младенчестве. Друзья знакомят Курваля с мадемуазель де Флорвиль, девицей тридцати шести лет, ведущей безупречный образ жизни. Правда, Флорвиль никогда не знала своих родителей, и никому не из-вестно, кто они. В ранней юности у нее была любовная связь, от ко-торой родился ребенок, но младенец потом куда-то делся. Однако подобные сведения не смущают Курваля, и, познакомившись с деви-

[773]

цей, он тотчас делает ей предложение. Но Флорвиль требует, чтобы Курваль прежде выслушал ее историю и только потом добивался ее руки.

Флорвиль, которую все считают родственницей почтенного госпо-дина де Сен-Пра, была младенцем подкинута ему под дверь, и он воспитал ее как родное дитя. Когда Флорвиль минуло шестнадцать лет, господин де Сен-Пра, дабы не нарушать приличий, отослал де-вушку в провинцию к сестре, чтобы та присмотрела за ней. С одоб-рения сестры Сен-Пра, особы весьма вольных нравов, Флорвиль принимала ухаживания молодого офицера Сенваля. Пылкий Сенваль был хорош собой, Флорвиль влюбилась в него и в конце концов вру-чила ему цвет своей юности. Через некоторое время у нее родился сын, и она надеялась, что возлюбленный женится на ней. Но тот за-брал ребенка и исчез. Безутешная Флорвиль возвратилась в Париж к Сен-Пра и призналась ему во всем. Снисходительный Сен-Пра, по-журив девушку, отправил ее к своей - на этот раз благочестивой - родственнице госпоже де Леренс Но и тут Флорвиль подстерегала опасность. По просьбе подруги госпожа де Леренс ввела в дом юного Сент-Анжа, чтобы 'добродетельные примеры способствовали бы фор-мированию души его'. Сент-Анж влюбился в Флорвиль, хотя та и не отвечала ему взаимностью. Он преследовал ее повсюду и однажды ночью, ворвавшись к ней в спальню, насильно овладел ею. Вырвав-шись из его объятий, разгневанная Флорвиль ударила его ножницами для рукоделия. Удар пришелся в сердце, и Сент-Анж тут же умер.

Госпожа де Леренс уладила печальные последствия дела. Флорвиль уехала в Париж к Сен-Пра. В придорожной гостинице она стала сви-детельницей убийства, и на основании ее показаний женщина пре-клонных лет, зарезавшая свою товарку, отправилась на эшафот. В Париже, следуя желанию Флорвиль, Сен-Пра помог ей поселиться при святой обители, где она живет и теперь, проводя дни в благочес-тивых занятиях и молитвах.

Выслушав исповедь Флорвиль, Курваль продолжает настаивать на их браке, ибо, по его мнению, Флорвиль не виновна в своих несчас-тьях.

И вот Флорвиль становится женой Курваля, они уже ждут наслед-ника, как вдруг появляется блудный сын Курваля от его первой жены и рассказывает историю своих злоключений.

Покинув отца, он вступил в полк и вскоре дослужился до офице-ра. В провинциальном городке он соблазнил некую благородную де-вицу, и она родила от него ребенка. По малодушию он бросил девицу и бежал в Италию, увезя с собой сына. Когда сын его вырос, он для

[774]

совершенствования его воспитания отправил его во Францию, где тот влюбился в очаровательную девушку. Пожелав 'взять силой то, в чем ему было отказано' той добродетельной особой, сын его получил удар в грудь, ставший для него роковым. В отчаянии от гибели сына он отправился путешествовать. В дороге он встретил преступницу, при-говоренную к смерти, и узнал в ней свою мать. Он добился свидания с ней, и мать рассказала ему, что осуждена на основании показаний некой благородной молодой особы, бывшей единственной свидетель-ницей ее преступления. В довершение мать раскрыла ему тайну: ока-зывается, у него есть сестра. Когда та родилась, мать, желая, чтобы наследство целиком досталось сыну, обманула мужа, сказав, что де-вочка умерла, а на самом деле подкинула ее некоему господину де Сен-Пра...

При этих словах бедная Флорвиль встает и в ужасе взывает к сыну Курваля: 'Узнаешь ли ты меня, Сенваль, узнаешь во мне единовре-менно сестру свою, девушку, соблазненную тобой, убийцу сына твое-го, супругу твоего отца и омерзительную тварь, приведшую мать твою на эшафот...' И бросившись к пистолету Сенваля, она хватает его, стреляет в себя и падает, обливаясь кровью.

После гибели Флорвиль господин де Курваль тяжело заболевает, однако заботы сына возвращают его к жизни. 'Но оба они, после стольких жестоких ударов судьбы', решают удалиться в монастырь.

Е. В. Морозова

Жюстина, или Несчастная судьба добродетели (Justine ou les Malheurs de la vertu) - Роман (1791)

'Люди, неискушенные в подвиге добродетели, могут посчитать для себя выигрышным предаться пороку, вместо того чтобы оказывать ему сопротивление'. Поэтому 'необходимо представить силу приме-ров несчастной добродетели', способной привести к добру 'испор-ченную душу, если в той сохраняются, по крайней мере, какие-либо добрые начала'. Таковыми стремлениями руководствуется автор ро-мана, в мрачной гротескной форме живописуя современные ему нравы.

Судьба подвергает сестер Жюстину и Жюльетту суровому испыта-нию: умирают родители, и девушки оказываются на улице без

[775]

средств к существованию. Красавица Жюльетта вступает на стезю разврата и быстро превращает последний в источник дохода, а столь же очаровательная сестра ее во что бы то ни стало хочет остаться добродетельной. Через несколько лет Жюльетта, погрязнув в пороке и запятнав себя множеством преступлений, среди которых убийства мужа, незаконных детей и любовников, добивается всего, чего жела-ла: она - графиня де Лорзанж, богатая вдова, у нее есть любовник, почтенный господин де Корвиль, живущий с ней, как с законной супругой.

Однажды, путешествуя вместе с де Корвилем, на постоялом дворе Жюльетта встречает девушку, которую везут в Париж для вынесения ей смертного приговора: девица обвиняется в убийстве, воровстве и поджоге. Нежное и печальное лицо красавицы пробуждает в душе графини неведомое ей доселе сострадание, с дозволения жандармов она привечает девушку и просит ее рассказать свою историю. Девуш-ка соглашается, однако отказывается раскрыть свое происхождение. Впрочем, читатель наверняка догадался, что перед ним - несчастная Жюстина, так что в дальнейшем мы будем называть девицу ее насто-ящим именем.

Оказавшись за воротами монастыря одна и без денег, Жюстина решает наняться в прислуги, но вскоре с ужасом убеждается, что по-лучить место можно только поступившись своей добродетелью. Нако-нец ее берет в услужение богатый ростовщик. Он подвергает испытанию порядочность Жюстины - заставляет ее обокрасть бога-того соседа. Когда же она отказывается, он обвиняет ее в краже, и девушку сажают в тюрьму. Там она знакомится с авантюристкой Дюбуа и вместе с ней бежит из заточения.

Разбойница Дюбуа заставляет Жюстину вступить в банду, а когда та отказывается, отдает ее на поругание разбойникам. Каждодневно терпя моральные и физические мучения, Жюстина остается в шайке, но всеми силами пытается сохранить свою девственность. Однажды разбойники захватывают в плен некоего Сент-Флорента; Жюстина из человеколюбия помогает пленнику совершить побег и сама бежит вместе с ним. Но Сент-Флорент оказывается негодяем: он оглушает Жюстину, в бессознательном состоянии насилует ее и бросает в лесу на произвол судьбы.

Истерзанная Жюстина нечаянно становится свидетельницей про-тивоестественной связи графа де Бриссака с его лакеем. Обнаружив девушку, граф сначала запугивает ее до полусмерти, но потом меняет гнев на милость и устраивает ее горничной к своей тетке. Несмотря на очаровательную внешность, в душе господина де Бриссака обитают

[776]

всевозможные пороки. Стремясь внушить Жюстине принципы своей извращенной морали, он приказывает ей отравить тетушку. Перепу-ганная Жюстина рассказывает все госпоже де Бриссак. Старушка воз-мущена, а граф, поняв, что его предали, выманивает Жюстину из дома, срывает с нее одежды, травит собаками, а потом отпускает на все четыре стороны.

Кое-как Жюстина добирается до ближайшего городка, находит врача, и тот исцеляет ее раны. Так как у Жюстины кончаются день-ги, она отваживается написать графу де Бриссаку, дабы тот вернул причитающееся ей жалованье. В ответ граф сообщает, что тетушка его скончалась от яда, отравительницей считают Жюстину и полиция разыскивает ее, так что в ее интересах скрыться где-нибудь в укром-ном месте и более его не беспокоить. Расстроенная Жюстина доверя-ется доктору Родену, и тот предлагает ей место служанки у себя в доме. Девушка соглашается.

Помимо врачевания Роден содержит школу, где совместно обуча-ются мальчики и девочки, все как на подбор очаровательные. Не в силах понять, в чем тут дело, Жюстина принимается расспрашивать дочь доктора Розалию, с которой она успела подружиться. С ужасом Жюстина узнает, что доктор предается разврату как с учениками, так и с собственной дочерью. Розалия отводит Жюстину в потайную ком-нату, откуда та наблюдает чудовищные оргии, устраиваемые Роденом с подвластными ему жертвами. Тем не менее Жюстина по просьбе Розалии остается в доме доктора и начинает наставлять подругу в христианской вере. Неожиданно Розалия исчезает. Подозревая ее отца в очередной чудовищной проделке, Жюстина обыскивает дом и находит свою подругу запертой в потайном чулане: Роден решил умертвить дочь, произведя над ней некую хирургическую операцию. Жюстина устраивает Розалии побег, но сама попадает в руки докто-ра; Роден ставит ей на спину клеймо и отпускает. Жюстина в ужасе - ей и так вынесен приговор, а теперь еще и клеймо... Она решает бежать на юг, подальше от столицы.

Жюстина выходит к монастырю, где хранится чудотворная статуя Святой Девы, и решает пойти помолиться. В обители ее встречает настоятель дон Северино. Благородная внешность и приятный голос настоятеля внушают доверие, и девушка чистосердечно рассказывает ему о своих злоключениях. Убедившись, что у Жюстины нет ни род-ных, ни друзей, монах меняет тон, грубо хватает ее и тащит в глубь монастыря: за фасадом святой обители скрывается гнездо разврата и порока. Четверо отшельников во главе с настоятелем залучают к себе девиц, чье исчезновение не влечет за собой никаких последствий, за-

[777]

ставляют их участвовать в оргиях и предаваться самому разнузданно-му разврату, удовлетворяя извращенное сладострастие святой братии. В зависимости от возраста девушек делят на четыре разряда, у каж-дого разряда свой цвет одежд, свой распорядок дня, свои занятия, свои наставницы. Крайняя осторожность святых отцов и их высокое положение делают их неуязвимыми. Женщин, наскучивших монахам, отпускают на свободу, но, судя по некоторым намекам, свобода эта означает смерть. Бежать из обители невозможно - на окнах толстые решетки, вокруг рвы и несколько рядов колючей живой изгороди. Тем не менее истерзанная Жюстина, едва не испустившая дух под розгами развратников, решается бежать. Случайно найденным на-пильником она перепиливает оконную решетку, продирается сквозь колючие кусты, скатывается в ров, наполненный трупами, и в ужасе бежит в лес Там она опускается на колени и возносит хвалы Господу. Но тут двое незнакомцев хватают ее, накидывают на голову мешок и куда-то волокут.

Жюстину приводят в замок графа де Жернанда, престарелого раз-вратника огромного роста, приходящего в возбуждение только при виде крови. Жюстине предстоит прислуживать его четвертой жене, угасающей от постоянных кровопусканий. Добросердечная девушка соглашается помочь своей несчастной госпоже - передать письмо ее матери. Но увы! Спустившись по веревке из окна замка, она попада-ет прямо в объятия хозяина! Теперь Жюстину ждет наказание - медленная смерть от потери крови. Внезапно раздается крик: 'Госпо-жа при смерти!", и Жюстина, воспользовавшись суматохой, бежит прочь из замка. Вырвавшись из лап страшного графа, она добирается до Лиона и решает заночевать в гостинице. Там ее встречает Сент-Флорент; он предлагает ей стать при нем сводней, которая обязана поставлять ему по две девственницы в день. Жюстина отказывается и спешно покидает город. По дороге она хочет подать милостыню ни-щенке, но та бьет ее, вырывает кошелек и убегает. Взывая к Господу, Жюстина идет дальше. Встретив раненого мужчину, она оказывает ему помощь. Придя в сознание, господин Ролан приглашает ее к себе в замок, обещая место горничной. Жюстина верит, и они вместе пус-каются в путь. Едва приблизившись к мрачному уединенному жили-щу Ролана, девушка понимает, что ее опять обманули. Ролан - главарь банды фальшивомонетчиков; сначала он заставляет несчаст-ную Жюстину крутить тяжелый ворот, а потом швыряет в подземе-лье, где терзает ее, дабы удовлетворить свое вожделение. Бедняжку кладут в гроб, подвешивают, избивают, бросают на горы трупов...

Неожиданно приезжают жандармы; они арестовывают Ролана и

[778]

везут на суд в Гренобль. Благородный судья верит в невиновность Жюстины и отпускает ее. Девушка покидает город. Ночью в гостини-це, где она остановилась, случается пожар, и Жюстина попадает в тюрьму по обвинению в поджоге. Несчастная обращается за помо-щью к Сент-Флоренту, тот похищает ее из темницы, но лишь затем, чтобы помучать и надругаться над ней. Утром Сент-Флорент возвра-щает девушку в тюрьму, где ей выносится смертный приговор.

Выслушав рассказ несчастной, графиня де Лорзанж узнает Жюсти-ну, и сестры с рыданием падают друг другу в объятия.

Господин де Корвиль добивается освобождения и оправдания де-вушки; госпожа де Лорзанж увозит ее к себе в поместье, где Жюсти-на наконец сможет зажить спокойно и счастливо. Но судьба распоряжается иначе: в окно замка влетает молния и убивает Жюс-тину. Сестра ее Жюльетта раскаивается в прошлых своих грехах и уходит в монастырь. Нам же остается только проливать слезы над не-счастной судьбой добродетели.

Е. В. Морозова

Пьер Амбруаз Франсуа Шодерло де Лакло (Pierre Ambroise François Choderlos de Laclos) 1741-1803

Опасные связи (Les liaisons dangereuses) - Роман (1782)

События, описанные в письмах, составляющих канву повествования, укладываются в небольшой промежуток времени: август - декабрь 17... г. Но за столь непродолжительный срок из переписки главных героев мы постигаем их жизненную философию.

Довольно длительные отношения связывают де Вальмона, главного героя, с его корреспонденткой, госпожой де Мертей. Она остроумна, очаровательна и в общении с противоположным полом не менее опытна, чем он. Итак, в начале повествования из письма маркизы де Мертей из Парижа, адресованного виконту де Вальмону, проживаю-щему летом в замке у тетушки де Розмонд, мы узнаем о задуманной ею коварной интриге. Маркиза, желая отомстить бросившему ее лю-бовнику, графу Жеркуру, предлагает Вальмону соблазнить будущую невесту графа, пятнадцатилетнюю Сесилию Воланж, воспитанницу монастыря, доход которой составляет шестьдесят тысяч ливров. Но виконт отвечает отказом на это заманчивое предложение, так как ув-лечен президентшей де Турвель и не намерен останавливаться на пол-пути, поскольку эта дама, добродетельная супруга, гораздо более притягательна для Вальмона и победа над ней принесет ему несрав-

[780]

ненно больше удовольствия, чем соблазнение пансионерки. Госпожа де Турвель, скромная и благочестивая, наслышанная о бесчисленных романах Вальмона, с самого начала принимает ухаживания светского льва с опасением и недоверием. Но хитрому женолюбу все же удает-ся расположить к себе недотрогу. Обнаружив, что слуга президентши по просьбе своей госпожи следит за ним, он использует это в своих интересах. Выбрав подходящий момент, на глазах у изумленной толпы, среди которой, конечно же, оказывается и слуга, виконт спа-сает от разорения семью бедняка, щедро одаривая ее крупной сум-мой денег. Потрясенный слуга докладывает об увиденном госпоже, и расчет Вальмона оказывается верным, так как в тот же вечер де Тур-вель одаривает виконта нежным взглядом, оценив его доброту, но тем не менее недоумевая: каким образом в нем уживаются распутст-во и благородство. Виконт продолжает наступление и забрасывает госпожу де Турвель письмами, преисполненными нежностью и любо-вью, при этом с удовольствием пересказывая их содержание маркизе де Мертей, которая крайне недовольна этим его увлечением и на-стойчиво советует оставить сию сумасбродную затею. Но Вальмон уже увлечен погоней за тем опьянением, которое снисходит на чело-века, когда во всем мире остаются только двое - он и его любовь. Это состояние, естественно, не может длиться вечно, но когда оно наступает, оно ни с чем не сравнимо. Вальмон стремится именно к этим ощущениям - он бабник, он распутник, на его счету много побед, но лишь потому, что он мечтает испытать более глубокие чув-ства. Начиная волочиться за не в меру стыдливой супругой судьи, 'божественной святошей' госпожой де Турвель, виконт не предпола-гает, что, по иронии судьбы, это именно та женщина, которую он искал всю жизнь.

Меж тем мы узнаем историю молодых влюбленных, Сесилии Во-ланж и кавалера Дансени, которые оказались вовлеченными в интри-ги Вальмона и Мертей. Дансени, учитель музыки, дающий Сесилии уроки пения, влюбляется в девушку и не без основания надеется на взаимность. За воспитанием чувств двух молодых людей с интересом наблюдает маркиза де Мертей. Сесилия очарована этой женщиной и в откровенных беседах поверяет ей все свои тайны, проявляя первые порывы неопытного сердца. Маркиза заинтересована в том, чтобы брак Сесилии и графа де Жеркура не состоялся, поэтому она всячес-ки поощряет это внезапно вспыхнувшее чувство. Именно маркиза устраивает молодым свидания наедине, выпроваживая госпожу Во-ланж из дома под разными благовидными предлогами. Но ловкая сводница недовольна медлительностью Дансени, она ждет от него

[781]

более решительных действий, поэтому обращается к Вальмону с про-сьбой заняться неопытным красавцем и преподать ему науку любви.

В одном из писем госпожа де Мертей излагает свою историю и свои жизненные правила. Великолепная де Мертей - женщина, ко-торая смогла завоевать себе место в высшем свете французской мо-нархии благодаря своей внешности, дерзости и остроумию. С юных лет она внимательно прислушивается ко всему, что от нее желают утаить. Это любопытство научило маркизу искусству притворства, и истинный образ ее мыслей стал лишь ее тайной, людям же показыва-лось только то, что было выгодно. После смерти мужа вдова на год уезжает в деревню, а по окончании траура возвращается в столицу. Прежде всего она заботится о том, чтобы прослыть непобедимой, но достигает этого весьма оригинальным способом. Обманщица прини-мает ухаживания только тех мужчин, которые ей безразличны, поэ-тому оказать сопротивление неудачливым поклонникам не стоит ей никакого труда; многочисленным любовникам же, перед которыми маркиза притворяется скромницей, она запрещает проявлять к ней внимание на людях, поэтому в обществе у нее репутация женщины недоступной и благочестивой. Г-жа де Мертей признается в письме к Вальмону, что он был единственным из ее увлечений, которое на миг приобрело над нею власть, но в данный момент она вступает в игру с де Преваном, человеком, прилюдно заявившим о своем намерении покорить 'гордячку'. Расправа с наглецом последовала незамедли-тельно. Через несколько дней маркиза, с удовольствием смакуя по-дробности и торжествуя победу, описывает Вальмону это при-ключение. Искусительница благосклонно принимает ухаживания Превана и обнадеживает его, приглашая к себе на званый ужин. После карточной игры все гости расходятся по домам, Преван же, по договоренности с маркизой, прячется на потайной лестнице, и в пол-ночь проникает к ней в будуар. Как только он оказывается в объяти-ях прелестницы, она изо всех сил начинает звонить, призывая в свидетели слуг. После этого скандала Преван уволен из части, в кото-рой служит, и лишен офицерского звания, а маркиза не позволяет, таким образом, усомниться в своем благочестии.

Вальмон тем временем, желая проверить, какое впечатление про-изведет на г-жу де Турвель его отъезд, покидает на время замок. Он продолжает пылко объясняться в любви, и де Турвель, огорченная отъездом виконта, понимает, что влюблена. Она, напуганная своими чувствами, пытается побороть их, но это оказывается ей не под силу. Как только Вальмон замечает перемену в своей нежной святоше, он тут же проявляет интерес к юной Воланж, обращая внимание на то,

[782]

что она очень хорошенькая и влюбиться в нее, подобно Дансени, было бы глупостью, но не поразвлечься с ней не менее глупо. К тому же малютка нуждается в утешении. Маркиза де Мертей, раздосадо-ванная медлительностью Дансени, находит способ растормошить его. Она считает, что ему нужны препятствия в любви, ибо счастье усып-ляет его. Поэтому она рассказывает г-же Воланж о переписке ее до-чери с Дансени и об опасной связи между ними. Разгневанная мать отправляет Сесилию из Парижа в замок, а молодые люди подозрева-ют в предательстве служанку. Маркиза просит де Вальмона стать по-средником между влюбленными и их советчиком. Вскоре Вальмон завоевывает доверие неискушенной Сесилии, убедив ее в своей пре-данности и дружбе. В письме к маркизе наш герой-любовник описы-вает свою очередную победу. Ему не приходится придумывать никаких способов обольщения Сесилии, он проникает ночью в спаль-ню девушки и не получает отпора. Более того, вскоре маркиза в ответ расписывает Вальмону, как хорош пылкий любовник Дансени. Итак, юные влюбленные получают первые чувственные уроки в по-стелях наших главных героев, проявляя свою истинную невинность с ее любопытством и стыдливостью.

В одном из писем Вальмон жалуется маркизе на госпожу де Турвель. Он был уверен, что та всецело в его власти, но ее неожиданный отъезд, который виконт расценивает как побег, спутал все его карты. Он в недоумении: какой рок привязывает его к этой женщине, ведь есть сотни других, жаждущих его внимания, но нет теперь ни счас-тья, ни покоя, и перед ним одна цель - обладать г-жой де Турвель, которую он так же пылко ненавидит, как и любит. Оказавшись дома у прекрасной затворницы (со дня своего возвращения в Париж она никого не принимает), виконт покоряет эту недотрогу. Он на верху блаженства. Клятвы в вечной любви, слезы счастья - все это описано в письме к маркизе, которой он напоминает о пари (если ему удаст-ся соблазнить де Турвель, то маркиза подарит ему ночь любви) и уже с упоением ждет обещанного вознаграждения. Три месяца он доби-вался г-жи де Турвель, но, если ею занят был его ум, значит ли это, что сердце тоже порабощено? Сам Вальмон уклоняется от ответа, он пугается истинного чувства и бросает свою возлюбленную. Этим он наносит ей смертельную рану, и она скрывается в монастыре, где спустя две недели умирает от горя.

Вальмон же, узнав от горничной, что госпожа отправилась в мо-настырь, вновь обращается к маркизе с просьбой о встрече. Но Мер-тей проводит все свое время с Дансени и отказывается принимать Вальмона. Он оскорблен и объявляет своему бывшему другу войну.

[783]

Виконт отправляет Дансени письмо, в котором напоминает молодому человеку о существовании Сесилии, жаждущей внимания и любви и готовой встретиться с ним той же ночью, то есть Дансени должен сделать выбор между кокетством и любовью, между наслаждением и счастьем. Дансени, не предупредив маркизу о том, что их ночное сви-дание отменяется, встречается со своей юной возлюбленной. Маркиза приходит в ярость, получив при пробуждении записку от Вальмона: 'Ну как вы находите утехи истекшей ночи?..' и придумывает способ жестоко отомстить ему. Она показывает записку Дансени и убеждает его вызвать виконта на дуэль. Вальмон погибает, но перед смертью он открывает Дансени глаза на маркизу де Мертей, показывая множест-во писем, свидетельствующих о регулярной переписке между ними. В них она рассказывает о себе, притом самым беззастенчивым образом, скандальные истории. Дансени не делает из этого тайны. Поэтому вскоре маркизе приходится пережить жестокую сцену. В театре она оказывается одна в своей ложе, хотя всегда рядом с ней бывало много поклонников, после же спектакля, выйдя в фойе, она освиста-на присутствующими мужчинами; чаша ее унижения переполняется, когда господин де Преван, нигде не появлявшийся после своего при-ключения, входит в фойе, где все его радостно приветствуют. Нет со-мнения, что ему в дальнейшем вернут и должность, и чин.

Маркиза, переболев оспой, оказывается ужасно обезображенной, и кто-то из ее знакомых произносит фразу, подхваченную всеми: 'Болезнь вывернула ее наизнанку, и теперь ее душа у нее на лице'. Она бежит в Голландию, прихватив с собой бриллианты на очень крупную сумму, которые подлежали возвращению в наследство ее мужа. Сесилия Воланж, узнав о смерти де Турвель и Вальмона и о позоре маркизы, уходит в монастырь и приносит обет послушницы. Дансени покидает Париж и отправляется на Мальту, где намерен на-всегда остаться и жить вдали от света.

Н. Б. Виноградова

ЯПОНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Автор пересказов Е. М. Дьяконова

Ихара Сайкаку 1642-1693

Пять женщин, предавшихся любви - Роман (1686)

НОВЕЛЛА О СЭЙДЗЮРО ИЗ ХИМЭДЗИ Отличные камышовые шляпы делают в Химэдзи!

В большой шумной гавани на берегу моря, где всегда стоят на прича-ле богатые заокеанские суда, жил среди винокуров человек по имени Идзуми Сэйдзюро, веселый процветающий красавец, с младых ногтей вступивший на путь любовных утех. Городские модницы одолевали его своими чувствами, одних амулетов с клятвами накопилось у него с тысячу связок, пряди черных женских волос сплелись в большой жгут, любовные записочки громоздились горой, а дареные накидки с иероглифами ненадеванные грудой валялись на полу. Надоели дары Сэйдзюро, и свалил он их в кладовку, а на дверях написал: 'Кладовая любви'. Сблизился он с гетерой по имени Минагава и с нею вместе весело прожигал жизнь: днем закрывали ставни и зажигали лампы, устраивали в своем доме 'страну вечной ночи', приглашали придвор-ных шутов и забавлялись их шутками и ужимками, распевали непри-стойные куплеты на мотив буддийских заклинаний, заставляли обнажаться гетер и смеялись над их смущением. За такое легкомыс-лие следовало ожидать и расплаты. Нежданно-негаданно нагрянул

[787]

отец Сэйдзюро и, увидев, что творит его сын, страшно разгневался, да и в доме любви недовольны были поведением Минагавы. Запечали-лись молодые, закручинились и порешили совершить двойное само-убийство, но Сэйдзюро вовремя оттащили и отправили в храм, а Минагава все-таки покончила с собой. Печаль охватила всех, некото-рое время надеялись, что ее спасут, но потом сказали: все кончено. Сэйдзюро, живя в храме, долго ничего не знал о происшедшем, а когда прознал про смерть Минагавы, тайно бежал из храма. Он нашел приют в доме богатого Кюэмона, а так как о любви ему боль-ше думать не хотелось, он стал прекрасно вести дела в одном богатом поместье, и в конце концов хозяин вверил ему весь свой капитал. У Кюэмона была шестнадцатилетняя дочь О-Нацу, уже подумывавшая о любви. По красоте она могла сравниться со знаменитой гетерой из Симабара, которая вместо герба носила на кимоно живого мотылька. Однажды отдал Сэйдзюро служанке перешить свой старый пояс, та распорола, а там - десятки старых любовных писем, да таких страстных! Читала-читала их О-Нацу и влюбилась в Сэйдзюро. Она совсем потеряла голову, ее, что праздник Бон, что Новый год, что пенье кукушки, что снег на рассвете, - ничто не радовало больше. Служанки бесконечно жалели ее, а потом сами все до единой влюби-лись в Сэйдзюро. Домашняя швея уколола палец иголкой и кровью написала письмо о своей любви, другая прислуга все время носила чай в лавку, хотя его никто там не требовал, кормилица все совала младенца в руки Сэйдзюро. Такое внимание было ему и приятно и досадно, он все письма отсылал со всякими отговорками. О-Нацу тоже слала ему страстные послания, и Сэйдзюро впал в смятение, между ними стояла невестка и зорко следила, как бы не разгорелась их любовь.

Весной расцветают вишни в горах, и люди с детьми и женами, разодетыми, разубранными, спешат полюбоваться прекрасным зрели-щем, да и себя показать. Откупоривались бочки с вином, в колясках сидели красавицы и прятались за занавесками, служанки пили вино и плясали, скоморохи исполняли танцы в львиных масках. О-Нацу не показывалась на людях, на представление не явилась, сказалась боль-ной и укрылась за натянутой тут же занавеской, Сэйдзюро заметил, что О-Нацу одна и проскользнул к ней боковой тропинкой. Они сжали друг другу руки и забылись от радости, только сердца трепета-ли согласно. Когда же Сэйдзюро внезапно показался из-за занавески, скоморохи внезапно прервали представление, и люди были удивлены. Но уже сгущалась вечерняя дымка, и все разошлись, никто и не дога-

[788]

дался, что представление было подстроено, особенно невестка - ведь она ничего дальше своего носа не видела!

Решил Сэйдзюро выкрасть О-Нацу и бежать с ней в Киото, торо-пились они захватить лодку, уплывающую до захода солнца. Только отплыли они в лодке, полной всякого народу - были там и прода-вец, и прорицатель, и заклинатель, и оружейник, только вышли в море, как один пассажир закричал, что оставил свой ящик с письма-ми в гостинице, и лодка повернула назад, а на берегу Сэйдзюро уже ждали, схватили, связали веревками и доставили в Химэдзи. Горевал Сэйдзюро, боялся за свою жизнь и за жизнь О-Нацу опасался. А она тем временем молилась божеству, что в Муро, о продлении дней Сэйдзюро. И вот явилось к ней ночью во сне божество и дало ей чу-десное поучение: 'Послушай, девчонка, тут все меня умоляют: то дай денег, то хорошего мужа, то того убей, он мне противен, то дай мне нос попрямей, поровней - все просьбы такие мелкие, хоть бы кто-нибудь чего другого пожелал, но и божество не все может, не над всем властно. Вот слушалась бы родителей и получила бы хорошего мужа, а так предалась любви и вон какие теперь страдания испыты-ваешь. Дни твои будут долгими, зато дни Сэйдзюро сочтены'.

А наутро оказалось, что у отца О-Нацу пропали большие деньги, обвинили во всем Сэйдзюро, и принял он смерть в расцвете лет и сил. А потом уже летом перетряхивали зимнее платье и нашли не-жданно-негаданно те деньги.

О-Нацу долго не знала о смерти Сэйдзюро, но однажды детишки принялись распевать под ее окошком веселую песенку - и как раз о казни ее милого. Рассудок у нее помутился, выбежала она на улицу и стала бегать и петь вместе с ребятишками, так что прямо жалость брала глядеть на нее. Прислужницы ее все одна за другой тоже посходили с ума. Придя в себя, О-Нацу сменила свое платье шестнадца-тилетней на монашескую рясу, возносила молитвы, рвала цветы и ставила их пред алтарем Будды, все ночи при светильнике читала сутры. Деньги же, найденные в платье, были пожертвованы отцом О-Нацу на помин души Сэйдзюро.

НОВЕЛЛА О БОНДАРЕ, ОТКРЫВШЕМ СВОЕ СЕРДЦЕ ЛЮБВИ

Если нужны бочки - покупайте в Тэмма!

Человеческой жизни положен предел - любви же нет предела. Был один человек, познавший бренность нашего бытия - он изго-товлял гробы. Жена у него была непохожа на деревенскую женщи-

[789]

ну - кожа белая, походка легкая, будто ноги не касались земли. Слу-жила она с молодости служанкой в барском доме, сметлива была - и старой хозяйке могла угодить, и молодую ублажить, так что вскоре доверили ей ключи от кладовых. Однажды к осени начали прибирать-ся в доме, укладывать летнее платье, чистить-блистить дом сверху до-низу. Собрались и колодец за оградой почистить, чего только не вытащили из него на свет божий: капустные листья с воткнутой швейной иглой, ножик, гвоздик, заплатанный детский нагрудник, призвали бондаря поставить новые заклепки на нижний обруч сруба. Стал бондарь чинить обруч, да глядь, рядом бабка возится в луже по соседству с живой ящеркой, и сказала ему бабка, что ящерка эта зо-вется хранительницей колодца, а если поймать ее и сжечь в бамбуко-вом коленце, а пепел высыпать на голову той, которую любишь, то и она в тебя влюбится без памяти. А любил бондарь здешнюю горнич-ную с легкой поступью О-Сэн. Наобещала бабка бондарю приворо-жить его милую, а тот и загорелся, словно костер, наобещал ей с три короба.

А в Тэмма орудовали лисы и барсуки, что наводили страх на жи-телей, ведь ничего нет в мире страшнее оборотней, отнимающих жизнь у людей. Одной темной ночкой озорная старуха, что обещала окрутить горничную, прибежала к воротам дома, где служила О-Сэн, и наплела всяких небылиц, дескать, встретила красавца, молодого, гордого, что он клялся ей в страстной любви к О-Сэн, а если та не выйдет за него, грозился помереть, а после смерти всех в этом доме порешить. Тут старая хозяйка, испугавшись, молвила, что раз так, а такая тайная любовь - не редкость на белом свете, то пусть уж берет О-Сэн, если он человек порядочный, может прокормить жену и в азартные игры не играет. Да и бабка, улучив момент, напела О-Сэн про молодого красавца, что проходу ей не дает, все просит сосва-тать, и та, не вытерпев, просила бабку устроить свидание. Порешили на том, что отправятся в одиннадцатый день на богомолье в Исэ, а по дороге...

Наступила пора цветения вьюнков, хозяйка приказала подготовить все к любованию ими рано поутру: постелила О-Сэн в саду ковры, на них сиденья особые установила, поставила чайники с чаем и рисовые пирожки в коробках, приготовила накидки, пояса широкие атласные, сделала барыне прическу, проверила - нет ли у слуг заплат на одеж-де, - ведь из соседних домов тоже придут любоваться цветением. О-Сэн тем временем отправилась на богомолье с бабкой, да еще за ними увязался работник из дома, который давно имел виды на гор-ничную. По дороге, как и было договорено, к ним присоединился

[790]

бондарь, и все бы хорошо, но увязавшийся работник был совсем не-кстати. На ночь устроились в гостинице. Хотели было О-Сэн и бон-дарь перемолвиться о сердечных делах, а работник настороже, не спит, разговоры заводит, бондарь же как на грех всего припас - и гвоздичного масла в раковине, и бумажных салфеток, да только ниче-го не вышло. Всю ночь строили они друг другу рогатки любви, да оба не добились толку. Уселись они поутру вчетвером на одну лошадь и отправились в храмы, да только о храмах никто не думает: то работ-ник ущипнет О-Сэн за пальчик, то бондарь ее - за бочок, да все тайком да тишком. Но в городе работник зашел к приятелю, тут дело и сладилось, свела бабка О-Сэн с бондарем в лавке у поставщика завтраков бэнто. Вернулся работник в гостиницу, а О-Сэн с бабкой уж и след простыл.

Вернулись с богомолья порознь, да хозяйка все равно разгневалась, заподозрила невиновного работника в дурном поступке и согнала с места Но работник не прогадал, устроился у продавца рисом в Кита-хама и женился на одной из тамошних потаскушек, живет себе там, об О-Сэн и думать забыл. Что до О-Сэн, не могла она никак забыть недолгую любовь бондаря в лавке поставщика завтраков, чахла и тос-ковала, чувства ее пришли в смятение. Тут начались в доме неприят-ности: то в крышу ударила молния, то петух закукарекал в ночи, то у большого котла вывалилось дно. Призвали хитроумную бабку, а та возьми и скажи, что это бондарь требует к себе О-Сэн. Дошло до хо-зяина с хозяйкой, и те настояли, чтобы О-Сэн отдали бондарю. Спра-вили ей платья, какие положены замужней женщине, вычернили для красоты зубы, выбрали благоприятный день, отдали некрашеный сун-дук, корзины, две накидки с хозяйских плеч, москитную сетку - словом, кучу всякого добра. И зажили они счастливо, бондарь был трудолюбив, да и О-Сэн многому научилась, ткала материю в полоску и красила ее фиолетовой краской. И очень любовно ухаживала за мужем, зимой согревала ему пищу, летом обмахивала веером. Роди-лось у них двое детей. И все-таки женщины - непостоянный народ, посмотрят пьеску из тех, что ставят в Дотонбори, и все принимают за чистую монету. Расцветут вишни, распустится глициния, глядь, а она уж гуляет с каким-нибудь красавцем, про бережливость забыла, на мужа смотрит свирепо. Нет, в знатных семьях такого не бывает, уж там-то женщины всегда верны мужьям до самой смерти... хотя и там изредка случается грех, и там женщины заводят себе любовников на стороне. А ведь всегда опасаться нужно ложного пути.

Однажды в доме бывшей хозяйки О-Сэн справлялись пышные по-минки, все соседки явились подсобить, да и О-Сэн пришла, она ведь

[791]

искусница была по хозяйству. Принялась она красиво выкладывать на большом блюде пироги и хурму, а тут хозяин стал доставать с верх-ней полки посуду, да и уронил на голову О-Сэн, прическа ее и рас-трепалась, увидела это хозяйка, взревновала, говорит, прически просто так не разваливаются. Рассердилась О-Сэн на хозяйку за такую напраслину и решила отомстить: и вправду завлечь хозяина, натянуть нос хозяйке. Зазвала она хозяина к себе ночью, бондарь крепко спал, светильник у него давно погас, но, услышав шепот, про-снулся и бросился на любовников. Хозяин бросился бежать в чем мать родила, а О-Сэн - что ей было делать, как уйти от позора: взяла она стамеску и проткнула себе грудь, ее мертвое тело было вы-ставлено на позор. Сложили о ней разные песни, и имя ее стало из-вестно далеко по всей стране вплоть до самых далеких провинций. Да, не избежать человеку возмездия за дурные дела.

ПОВЕСТЬ О СОСТАВИТЕЛЕ КАЛЕНДАРЕЙ, ПОГРУЖЕННОМ В СВОИ ТАБЛИЦЫ

Лучшие календари составляются в столице!

Первый день новой луны 1628 г. - день счастливой кисти. Все записанное в этот день принесет удачу, а второй день - день жен-шины, с древности постигают в этот день науку страсти. Жила в ту пору красавица, жена составителя календарей, обликом она была прекрасна, как первые вишни, что вот-вот расцветут, губы напомина-ли алые клены в горах осенью, брови могли поспорить с лунным сер-пом. Немало сложено было о ней песен, в столице много было модниц, но никто не мог с ней сравниться. На всех перекрестках столицы только и разговоров было, что о четырех королях - компа-нии молодых повес, сыновей богатых родителей. Целыми днями раз-влекались они, предаваясь любви, не пропуская ни одного дня, рассвет встречали с гейшами в Симабара - веселом квартале, вече-ром веселились с актерами, им что с мужчинами, что с женщина-ми - все равно! Однажды сидели они в ресторане и разглядывали проходящих мимо женщин, возвращавшихся с любования цветами. Но порядочные дамы проплывали в носилках за занавесками, и лиц их нельзя было, к сожалению, разглядеть. А те, что бегали мимо на своих двоих, красавицами не назовешь, хотя и дурнушками тоже. И все же придвинули тушечницу, кисти, бумагу и принялись писать, перечисляя все достоинства: какая шея, да нос, да что за подкладка на накидке. Вдруг какая-нибудь прехорошенькая дамочка раскроет

[792]

рот, а там зуба не хватает, тут уж, конечно, одно разочарование. Мимо снуют одна красавица за другой, вот молоденькая: нижнее пла-тье желтое, потом еще одно - по лиловому белые крапинки, а верх-нее из атласа мышиного цвета с мелким шитьем - воробушки летят, а на лакированной шляпе шпильки и шнурки из бумажных полос, но вот незадача - на левой щеке небольшой шрамик. Следом табачни-ца, волосы в беспорядке, одежда неказиста, а черты лица прекрасны, строги, и у всех повес заклубилась в груди нежность к табачнице. Следом жеманница, разнаряженная ярко, шляпа на четырех разноц-ветных шнурках сдвинута так, чтобы не закрывать лицо. 'Вот она, вот она', - закричали повесы, а, глядь, за ней три няньки несут ро-зовощеких детей, ну и смеху тут было! Следующей была девушка на носилках лет всего четырнадцати, красота ее так бросалась в глаза, что подробно ее описывать не нужно. Модную шляпу несут за ней слуги, а она прикрывается веткой глицинии. Сразу затмила она всех красоток, что увидели сегодня повесы. И сама похожа на прелестный цветок.

Один придворный составитель календарей долго оставался холос-тым, вкус у него был весьма разборчивый. А он хотел найти женщи-ну и высокой души, и прекрасной внешности, обратился он к свахе по прозвищу Говорливая и попросил ее сосватать ему в жены девуш-ку с веткой глицинии, звали девушку О-Сан. Взяв ее в жены, он не пожалел, она оказалась образцовой хозяйкой купеческого дома, хо-зяйство процветало, радость в доме била ключом. А тут собрался со-ставитель календарей в дорогу, родители О-Сан забеспокоились, справится ли дочка с хозяйством, и прислали ей на подмогу молодого парня Моэмона, честного, за модой не гнавшегося. Как-то ожидая приближения зимы, решил Моэмон сделать себе для укрепления здо-ровья прижигание моксой. Самая легкая рука была у служанки Рин, приготовила Рин скрученные травинки чернобыльника и стала делать Моэмону прижигания, а чтобы утишить боль, принялась массировать ему спину, и в этот момент закралась в ее сердце нежность к Моэмо-ну. Но не умела служанка писать, с завистью глядела она даже на ко-рявые закорючки, которые выводил самый молодой слуга в доме. О-Сан, прознав о том, предложила Рин написать за нее письмо, благо надо было еще несколько писем написать. Рин потихоньку перепра-вила письмо Моэмону и получила от него довольно бесцеремонный ответ. Задумала молодая хозяйка дома О-Сан проучить невежу и по-слала ему красноречивое письмо, поведав все свои печали. И вправду, послание тронуло Моэмона, он сам назначил ей свидание на пятнад-цатую ночь. Тут уж все служанки принялись над ним хохотать, а хо-

[793]

зяйка сама решила, переодевшись в платье Рин, сыграть роль своей служанки. То-то будет потеха. Договорились, что служанки попрячут-ся по углам, кто с палкой, кто со скалкой, а на зов О-Сан выскочат с криками и накинутся на незадачливого кавалера. Но служанки уто-мились от крика и суеты, и все, как одна, уснули. Моэмон подкрался к хозяйке и, пока она спала, откинул полу ее платья и прижался к ней. О-Сан же, проснувшись, не помнила себя от стыда, но делать было нечего, в тайне все сохранить не удалось. И стал Моэмон наве-дываться к ней каждую ночь. О-Сан завладела всеми его мыслями, он уже и не думал о служаночке. Вот так свернул незаметно с истинного пути. Еще в старых книгах написано: 'Неисповедимы пути любви'. Нынешние модницы не тратят времени на храм, а только пытаются превзойти друг друга красотою нарядов. О-Сато решила съездить на богомолье с Моэмоном, сели они в лодку и поплыли по озеру Бива: 'Наша жизнь еще длится, не об этом ли говорит имя горы Нагараяма - горы Долгой жизни, что видна отсюда?' Эти мысли вызывали слезы на глаза, и рукава их увлажнились. 'Как от величия столицы Сига не осталось ничего, кроме предания, так будет и с нами...' И порешили они сделать вид, что вместе утопились в озере, а самим скрыться в горах и вести уединенную жизнь в глухих местах. Остави-ли они прощальные письма родным, приложили свои талисманы - фигурку Будды, эфес меча - железную гарду в виде свившегося в клубок дракона с медными украшениями, сбросили и одежду, и обувь и кинули все это под прибрежной ивой. Сами же скрылись в густых зарослях криптомерии. Люди же подумали, что они утопи-лись, подняли плач и крик, стали искать тела, но ничего не нашли. О-Сан и Моэмон блуждали в горах, страшно им было при жизни оказаться в числе погибших. Они сбились с пути, измучились, О-Сан так устала, что готовилась к смерти. Но все же после долгих блужда-ний по крутым горным дорогам вышли к людям, в чайной протянули хозяину золотой, но тот никогда не видел таких денег и отказался взять. Моэмон нашел далеко в горах домик своей тетки, здесь и зано-чевали, О-Сан выдали за младшую сестру, долго служившую во двор-це, но затосковавшую там. Местные жители дивились красоте барышни, да и тетка прознала, что у нее водятся деньги, и порешила выдать ее за своего сына. О-Сан только плакала украдкой, ведь сын тетушки был очень страшен собой: роста огромного, весь в завитках, словно китайский лев, руки-ноги, что сосновые стволы, в сверкающих глазах красные жилки, а имя ему - Рыскающий по горам Дзэнтаро. Обрадовался он, увидев столичную штучку, и загорелся в тот же вечер справить свадьбу. Стали готовиться к свадебной церемонии: мать со-

[794]

брала жалкое угощение, разыскала бутылочки с вином с отбитыми горлышками, устроила жесткое ложе. Представить невозможно горе О-Сан, смятение Моэмона! 'Лучше нам было погибнуть в озере Бива!' Моэмон хотел уж было заколоться мечом, да О-Сан отговори-ла, ей в голову пришел хитрый план. Напоила она сынка, а когда он уснул у нее на коленях, они с Моэмоном снова бежали в горы. Бродя по дорогам, они вышли к горному храму и уснули усталые на пороге. И во сне им было видение: явилось божество храма и возвестило им, что куда бы они ни скрылись, возмездие настигнет их, и потому лучше им дать монашеский обет и поселиться порознь, только тогда отрешатся они от греховных помыслов и вступят на Путь просветле-ния. Но не послушались его влюбленные, решили и дальше испыты-вать судьбу. Отправляясь дальше по дороге, они услышали прощальные слова божества: 'Все в этом мире - как песок под вет-ром, что свистит меж сосен косы Хакодатэ...'

О-Сан и Моэмон поселились в глухой деревне, и поначалу все шло хорошо, но затем Моэмон затосковал по столице и отправился туда, хотя никаких дел у него там не было. Он шел мимо пруда и увидел на небе лик луны, а в воде другой - отражение, совсем как он и О-Сан, и рукав его увлажнился от глупых слез. Добрел он до оживлен-ных столичных улиц, долго бродил по ним, вдыхая знакомый воздух утех и радостей столичных, и услыхал ненароком разговоры о себе. Приятели хвалили его за храбрость - соблазнил такую красотку, да еще жену хозяина! - за это не жаль и жизнью поплатиться, а другие уверяли, что он - живехонек, да только прячется где-то вместе с О-Сан. Услыхав про это, Моэмон бросился бежать да переулками и дво-рами вышел на окраину города. Тут он увидел, как бродячие артисты показывают на улице спектакль, он остановился взглянуть. По пьесе один из героев похищал девушку - и стало ему очень неприятно. Да тут еще увидел он среди зрителей супруга госпожи О-Сан! Дух захва-тило у Моэмона, замер он, чуть не окачурился от страха и опять бро-сился бежать.

Однажды во время праздника хризантем в дом составителя кален-дарей пришел бродячий торговец каштанами, он расспрашивал о хо-зяюшке и дивился, что в Танго видел точно такую же госпожу, неотличимую от О-Сан. Послал составитель календарей людей в гор-ную деревушку, схватили они любовников - и вот: вчера еще броди-ли живые люди, а сегодня всего лишь роса на месте казни в Авадагути, всего лишь сон, что приснился на рассвете двадцать второ-го дня девятого месяца... И сейчас жива о них память, помнят люди лаже светлое платье О-Сан.

[795]

НОВЕЛЛА О ЗЕЛЕНЩИКЕ, СГУБИВШЕМ РОСТКИ ЛЮБВИ

Вкусна зелень в Эдо

В городе все спешат встретить весну, на улицах суета, слепцы тянут свои песни: 'Подайте грошик слепому', меняльщики выкрики-вают предложения купить, продать, обменять; торговцы раками, каштанами орут во все горло. Снуют, сбиваются с ног прохожие, хо-зяюшки устремляются в лавки: конец года - хлопотливое время. А тут пожар - волокут веши, кричат, плачут и в мгновение ока боль-шой богатый дом обращается в золу.

Тогда в городе Эдо жил зеленщик Хатибэ, а у него была единст-венная дочь по имени О-Сити. С чем можно сравнить ее, если не с цветком, то с цветущей вишней, если не с луной, то с чистым ее от-ражением в воде. Когда начался пожар - а было это неподалеку от жилища зеленщика, - они, чтобы избежать несчастья, всей семьей двинулись к храму, прибежали в храм и другие соседи, у алтаря слы-шался плач младенцев, перед статуей Будды валялись женские фарту-ки, гонг и медные тарелки приспособили вместо рукомойника. Но даже сам Будда относился к этому снисходительно - бывают такие минуты в жизни людей. Среди одежды, что отдал людям настоятель, было одно мужское платье - черное, из дорогой материи, на нем изящно вышит герб - павлония и ветка дерева гинко, а подкладка из алого шелка. И запала в душу О-Сити эта одежда. Кто носил ее? Какой изящный благородный молодой человек отрешился от мира и оставил здесь это платье? Загрустила О-Сити, представив себе этого юношу, и задумалась о быстротечности жизни. Тут они с матерью увидели юношу, который неподалеку от них пытался вытащить из пальца занозу, да все никак. Мать тоже пыталась, но глаза у нее уже были старые, ничего не получилось, тогда попробовала О-Сити и сразу вытащила занозу, не хотелось ей отнимать руку у юноши, но пришлось, только потихоньку спрятала щипчики, но потом спохвати-лась и, вернувшись к юноше, отдала щипчики. И началось с того их взаимное чувство.

Расспросила О-Сити людей и узнала, что имя юноши Китидзабуро, он странствующий самурай, а по характеру человек мягкий и ве-ликодушный. Написала она ему любовное письмо, и чувства их слились, как два потока. Терзаемые любовью, они только ждали удоб-ного случая, чтобы соединить изголовья. И вот в пятнадцатую ночь прибежали какие-то люди с известием, что скончался один торговец рисом и надо сегодня же совершить сожжение тела. Все служки храма, все мужчины устремились на церемонию, а тут гром, дома

[796]

одни старые бабки, что запаслись горохом, - давай спасаться от грома. О-Сити хоть и боялась грозы, но подумала, что сегодня - единственный случай, когда можно встретиться с Китидзабуро. К рас-свету люди наконец погрузились в сон, О-Сити встала и тихо пошла к выходу, было еще темно. Тут проснулась старуха умэ и прошепта-ла, что Китидзабуро спит в келье напротив. Как она обо всем догада-лась, видно, тоже шалила в молодости, подумала О-Сити и отдала старухе свой красивый лиловый пояс. Китидзабуро увидел О-Сити, задрожал всем телом, они оба любили в первый раз, и дело не сразу пошло на лад. Но раздался удар грома, и пролились первые капли любви. Они поклялись друг другу в вечной любви, и тут - ах, как жаль! - наступил рассвет.

Утром семья О-Сити вернулась домой, и связь влюбленных пре-рвалась. Сильно тосковала О-Сити, но делать было нечего. Однажды зимой в холода пришел к порогу мальчик, бродячий торговец гриба-ми и конскими метелками, а между тем надвигалась ночь, на дворе стужа, пожалели мальчика хозяева, впустили в дом погреться, так он и уснул в сенях. А ночью прибежали с известием, что разрешилась от беремени соседка, и хозяева, едва успев всунуть ноги в сандалии, по-бежали проведывать младенца. О-Сити вышла их проводить и взгля-нула случайно на спящего, да это же - Китидзабуро! Отвела О-Сити юношу в свою комнату, растерла-обогрела, а тут родители вернулись. Спрятала она юношу под грудой платьев, а когда родители уснули, сели они вдвоем за ширмой и давай разговаривать, но очень страшно было, что услышат взрослые, тогда они взяли бумагу и тушь и приня-лись писать друг другу слова любви - и так до рассвета.

Но на новую встречу не было у О-Сити никаких надежд, и тогда решилась она на преступление, вспомнив, что первое их свидание стало возможным из-за пожара, и решилась девушка на ужасный по-ступок - подожгла дом: повалил дым, забегали и закричали люди, а когда пригляделись, поняли, что виновата во всем О-Сити. Ее водили по городу, выставив публике на позор, и люди толпами сбегались по-глазеть на нее, никто не пожалел несчастную. Она была все так же прекрасна, потому что продолжала любить Китидзабуро. Перед каз-нью ей дали в руки ветку поздно расцветшей сливы, и она, любуясь ей, сложила такие строки: 'Печальный мир, где человек гостит! / Мы оставляем имя в мире этом / Лишь ветру, что весною прилетит... / И эта вепса ныне облетит... / О, Ветка, опоздавшая с расцветом!..' (Перевод Е. Пинус)

Только вчера была жива, а сегодня ни праха, ни пепла не оста-

[797]

лось. Лишь ветер ерошит хвою сосен, да иной прохожий, услышав историю О-Сити, остановится да задумается.

От Китидзабуро скрыли всю правду, тем более что он лежал тя-жело больной. Родители покропили жертвенной водой поминальный столбик, и Китидзабуро, когда увидел его наконец через сто дней после смерти О-Сити, вознамерился лишить себя жизни, но настоя-тель храма отнял и спрятал его меч, так что оставалось ему только откусить себе язык либо сунуть голову в петлю, т. е. принять смерть нечестивую. Не решился на это Китидзабуро и, наконец, с благосло-вения настоятеля принял постриг. Так жаль было сбривать волосы та-кому красавцу, что бондза дважды отбрасывал бритву. Жаль ему было Китидзабуро даже больше, чем О-Сити в последние минуты ее жизни. Принять постриг из-за любви! увы! И печаль, и любовь - все смешалось в этом мире.

НОВЕЛЛА О ГЭНГОБЭЕ, МНОГО ЛЮБИВШЕМ

Гэнгобэй был в тех местах известным красавцем, он и волосы за-чесывал необычным образом, и клинок носил у пояса непомерной длины. Да и любил он только юношей, днем и ночью предавался любви, а слабых длинноволосых созданий обходил стороной. Особен-но любил одного юношу красоты необычайной, так что и жизнь за него отдать не жаль было. Имя ему было Хатидзюро. Видом своим напоминал он полураскрывшиеся цветы вишни. Однажды унылой до-ждливой ночью уединились они и предались игре на флейте, ветер за-носил в окно аромат цветущей сливы, шелестел бамбук, слабо кричала ночная птица, тускло светила лампа. И вдруг юноша смер-тельно побледнел и дыхание его прервалось. О, ужас! прекрасный Ха-тидзюро скончался! Закричал, заплакал Гэнгобэй, позабыв, что свидание их было тайным. Сбежались люди, но сделать было ничего нельзя: ни снадобья, ни притирания не помогли. Но что делать, пре-дали тело юного красавца огню, затем наполнили пеплом кувшин и зарыли среди молодых трав. Обливаясь слезами, предавался отчаянию Гэнгобэй на могиле друга. Каждый день собирал он свежие цветы, чтобы их ароматом порадовать умершего. Так, словно сон, промельк-нули летние дни, подошла осень. Вьюнок обвил ограду старого храма, и жизнь наша показалась Гэнгобэю не прочнее капелек росы на ле-пестках вьюнка. И решил Гэнгобэй покинуть родные места, а до того от всей души дал монашеский обет.

В деревнях готовились к зиме, Гэнгобэй шел по полям и видел

[798]

как крестьяне запасали валежник и тростник, выколачивали одеж-ду - отовсюду доносился стук вальков. Там, в полях, увидел Гэнгобэй красивого юношу, что в багряных зарослях кустарника высматривал птичек. На юноше была зеленоватая одежда, пояс - лиловый, на боку клинок с золотой гардой. Красота его была мягкая, лучащаяся, так что даже походил он на женщину. До самых сумерек любовался он юношей, а потом вышел из тени и пообещал ему наловить много-много птичек. Спустив рясу с одного плеча, чтобы ловчее было, нало-вил он тут же множество птичек. Юноша пригласил Гэнгобэя в свое жилище, где было много книг, сад с диковинными птицами, на сте-нах развешано старинное оружие. Слуги принесли богатое угощение, а ночью обменялись они клятвами. Слишком скоро наступил рассвет, нужно было расставаться, ведь Гэнгобэй направлялся в монастырь на богомолье. Но только вышел из дома прекрасного юноши, как совсем позабыл о благочестивых делах, в монастыре пробыл один только день, торопливо помолился и сразу же в обратный путь. Вступив в дом юноши, усталый Гэнгобэй погрузился в сон, но ночью был разбу-жен отцом красавца. Он сообщил Гэнгобэю, что несчастный юноша скончался сразу после его ухода, причем до самой кончины твердил о каком-то преподобном отце. Гэнгобэй погрузился в невыразимую пе-чаль и совсем перестал дорожить своей жизнью. Он решил на этот раз непременно покончить с собой. А ведь все, что с ним случилось, и внезапная гибель двух юношей - все это было возмездием за про-шлую жизнь, вот в чем дело!

В жизни достойно сожаления то, что самые глубокие чувства и страсти так бренны, так быстротечны, глядь, муж теряет молодую жену, мать - младенца, кажется, один только выход и есть - по-кончить с собой. ан, нет, высохнут слезы и новая страсть овладевает сердцем - вот что печально! Вдовец устремляет помыслы ко всячес-ким земным сокровищам, вдовица неутешная уже благосклонно вы-слушивает речи свах о новом браке, даже не дожидаясь положенных тридцати пяти дней траура, потихоньку притирается, надевает яркое нижнее платье, волосы причесывает как-то по-особенному - вот и готова невеста, а как соблазнительна! Нет на свете существа страшнее женщины! А попытайтесь остановить ее безумства - льет притвор-ные слезы.

В одном городке жила девушка по имени О-Ман, луна шестнадца-той ночи спряталась бы в облака при виде нее, так сверкала ее красо-та. Эта девица воспылала нежными чувствами к Гэнгобэю и одолевала его любовными посланиями, а на все брачные предложения; что сы-пались на нее, отвечала отказом. В конце концов ей пришлось при-

[799]

твориться больной, да и томление любовное довело ее до того, что она стала выглядеть, как помешанная. Узнав, что Гэнгобэй облачился в монашескую рясу, она долго горевала, а затем решила увидеть его в последний раз в жизни и отправилась в дорогу. Чтобы путешество-вать одной, ей пришлось остричь свои густые длинные волосы, вы-брить тонзуру на голове, облачиться в длинную темную одежду. Шла она по горным тропам, шагала по инею - стоял десятый месяц по лунному календарю. Обликом она очень походила на юношу-послуш-ника, но в груди ее билось женское сердце, и трудно ей было справ-ляться с ним. Наконец высоко в горах, над глубоким ущельем отыскала она хижину отшельника, вошла, огляделась, а на столе книга 'Рукава платья в ночь любви' - трактат о любви между муж-чинами. Ждала-ждала О-Ман Гэнгобэя, и вот услышала шаги, глядь, а с монахом двое прекрасных юношей - духи усопших. Испугалась О-Ман, но храбро вышла вперед и призналась в любви к монаху, духи юношей сразу исчезли, а Гэнгобэй стал заигрывать с О-Ман, не знал же он, что перед ним женщина. Сплелись любовники в страстном объятии, и Гэнгобэй в страхе отпрянул. Что такое, это женщина?! Но стала его тихо-тихо уговаривать О-Ман, и подумал монах: 'Лю-бовь - одна, питать ли ее к юношам или девушкам - не все ли равно'. Так перемешалось все в этом мире, да ведь неожиданные капризы чувств - удел не одного лишь Гэнгобэя.

Гэнгобэй снова принял мирское имя, густые красивые волосы его снова отросли, расстался он и с черной одеждой - переменился до неузнаваемости. Снял бедную хижинку в окрестностях Кагосима, она и стала приютом любви. Отправился он навестить родительский дом, ведь средств к существованию у него не было. Но дом перешел в дру-гие руки, не слышно больше звона монет в меняльной лавке, родите-ли умерли жалкой смертью. Грустно стало Гэнгобэю, вернулся он к своей возлюбленной, а им уже и поговорить не о чем у погасшего хо-лодного очага. Так они молча и дожидались рассвета, да и страсть их поугасла. Когда есть стало совсем нечего, нарядились они бродячими актерами и стали изображать сценки на горных дорогах. О-Ман и Гэнгобэй совсем опустились, красота их увяла, и теперь их можно было бы сравнить с лиловыми цветами глициний, что сами собой по-никают. Но тут, к счастью, разыскали О-Ман ее родители, радовались все домочадцы, передали они дочери все свое имущество: дом, золото, серебро, горы китайских тканей, кораллы, а чашкам китайских мас-теров, сосудам из агата, солонкам в виде женщины с рыбьим хвос-том, сундучкам не было числа - разбейся что-нибудь, никто и не заметит. Гэнгобэй и радовался и печалился: даже если начать покро-

[800]

вительствовать всем актерам в столице и даже свой собственный театр основать - все равно за одну жизнь эдакого богатства не ис-тратишь.

История любовных похождений одинокой женщины - Роман (1686)

Мудрецы в древности говорили, что красавица - это меч, подрубаю-щий жизнь. Осыпаются цветы сердца, и к вечеру остаются только сухие ветви. Безрассудно погибнуть ранней смертью в пучине любви, но, верно, никогда не переведутся такие безумцы!

Однажды двое юношей поспорили у реки о том, чего они больше всего хотят в жизни, один сказал, что больше всего он желает, чтобы влага его любви никогда не просыхала, а текла, как полноводная река. Другой же возразил, что хотел бы удалиться туда, где вовсе не было бы женщин, а в тишине и покое следил за треволнениями жизни. Решили они спросить у какой-нибудь немало пожившей старухи, кто из них прав, и нашли одиноко живущую отшельницу высоко в горах в чистой хижине с кровлей из стеблей камыша. Удивилась старуха их просьбе и решила рассказать им в назидание всю свою жизнь.

Я не из низкого рода, стала рассказывать старуха, предки мои были в услужении у императора Го-Ханадзоно, но затем род наш пришел в упадок и захирел совсем, я же была приветлива и лицом красива и попала на службу к даме знатной, близкой ко двору. Слу-жила я у нее несколько лет и привольно жила без больших хлопот среди изысканной роскоши. Я сама придумала невидимый шнур, чтобы стягивать им волосы, затейливый узор для платья, новую при-ческу. И все время слышала о любви, все толковали о ней на разные лады. Стала и я получать любовные послания, но предавала их огню, только имена богов, написанные в письмах в подтверждение любов-ных клятв, не горели. Много было у меня знатных поклонников, а сердце я отдала с первого раза самураю самого низкого звания, так поразила меня сила его чувства в первом же письме. Не было сил противоборствовать страсти, мы поклялись друг другу, и не разорвать было нашей связи. Но дело вышло наружу, и меня жестоко наказали, а милого моего казнили. И я хотела расстаться с жизнью, молчали-вый призрак возлюбленного преследовал меня, но прошло время, и все позабылось, ведь мне было всего тринадцать лет, на мой грех люди посмотрели сквозь пальцы. Из скромного бутона любви превра-тилась я в яркий цветок ямабуси на краю стремнины.

[801]

В столице много было плясуний, певичек, актерок - и все они на танцах и пирушках получали не больше одной серебряной монетки. Очень мне приглянулись молоденькие девушки, развлекающие гостей песнями и разговорами - майко. Я научилась модным в то время танцам и стала настоящей танцовщицей, даже появлялась изредка на пирах, но всегда со строгой маменькой, так что совсем не походила на распушенных майко. Однажды приглянулась я одной богатой, но некрасивой даме, что лечилась в наших краях от какой-то там болез-ни, а муж у этой дамы был писаный красавец. Попав в их дом, куда меня взяли для развлечения скучающей дамы, я быстро сошлась с ее красавцем мужем и сильно полюбила его, а потом уж не могла с ним расстаться. Но дело опять вышло наружу, и меня с позором прогна-ли, отправили в родную деревню.

У одного князя из Восточных провинций никак не рождались на-следники, очень он грустил по сему поводу и всюду искал молодень-ких наложниц, но никак не мог найти себе по вкусу: то глядит деревенщиной, то нет приятного обхождения, как это принято в сто-лице, а то не может сложить стихи и угадать правильно аромат. Был у князя старик, глуховат, слеповат, зубы почти все потерял, да и муж-скую одежду носил только по привычке - закрыт был для него путь любви. Но пользовался он доверенностью вассала, и послали его в столицу за красивой наложницей. Искал он девушку без малейшего недостатка, похожую на старинный портрет, что старик всегда носил с собой. Осмотрел старик более ста семидесяти девушек, но ни одна не пришлась ему по вкусу. Но когда наконец к нему привели меня из далекой деревни, оказалось, что я точь-в-точь похожа на портрет, а некоторые говорили, что затмила я красавицу на портрете. Поселили меня в роскошном дворце князя, день и ночь холили и лелеяли, раз-влекали и баловали. Любовалась я цветущими вишнями необычайной красы, ради меня разыгрывались целые спектакли. Но жила я затвор-ницей, а князь все заседал в государственном совете. К горю моему, оказалось, что лишен он мужской силы, пьет пилюли любви, а все равно ни разу не проник за ограду. Порешили его вассалы, что вся беда во мне, в моем неуемном любострастии и уговорили князя ото-слать меня обратно в родную деревню. Нет ничего на свете печаль-нее, чем возлюбленный, лишенный мужской силы.

А тут постигла меня беда, отец мой задолжал и разорился вчис-тую, пришлось мне стать гетерой всего в шестнадцать лет. И сразу стала я законодательницей мод, затмила своими выдумками по части моды всем местных щеголих. Мне казалось, что все пылают ко мне страстью, всем я строила глазки, а если не было никого поблизости,

[802]

кокетничала на худой конец даже с простым шутом. Знала я разные способы, как сделать из мужчин покорных рабов, да такие, до кото-рых гетеры поглупее никогда не додумаются. И неразумные мужчи-ны всегда думали, что я в них по уши втрескалась и развязывали кошельки. Бывало, прослышу, что есть где-то богач, что и собою хорош, и весел, и денег не жалеет, то я к нему со всех ног, и закру-жу, и не отпущу, но это ведь редко бывает. Но продажная гетера не может любить только кого хочет, а щеголей в желтых платьях в по-лоску да в соломенных сандалиях на босу ногу в столице всегда хвата-ет. Но я, вынужденная отдаваться мужчинам за деньги, все-таки не отдавала им себя до конца, потому и прослыла жестокосердой, строптивой, и гости в конце концов все покинули меня. Отворачи-ваться от надоедливых мужчин хорошо, когда ты в моде, а вот когда все покинут тебя, рада будешь любому - и слуге, и уроду. Печальна жизнь гетеры!

Понизили меня в ранге, слуги перестали меня звать госпожой и гнуть передо мной спину, Бывало, раньше за двадцать дней присыла-ли звать меня в богатые дома, я в день успевала три-четыре дома объ-ехать в быстрой коляске. А теперь в сопровождении только маленькой служанки тихонько пробиралась одна в толпе. Каково было мне, избалованной, да еще высокого происхождения барышне, когда со мной обращались, как с дочкой мусорщика. Каких только людей не встречала я в веселых домах, пройдох и кутил, что послед-нее спускали, и оставались без гроша, да еще в долги влезали. Многие мои гости разорились на певичках и на актрисах, а ведь немолодые, солидные были люди! Начала я болеть, волосы мои поредели, да к тому же вскочили за ушами прыщики с просяное зернышко, гости и смотреть на меня не хотели. Хозяйка со мной не заговаривала, слуги стали помыкать мною, а за столом сидела я с самого краю. И никто не подумает попотчевать, никому и дела нет! Мужланы мне были противны, хорошие гости меня не приглашали, печаль овладела моей душой. Продали меня в самый дешевый веселый дом, где стала я самой последней потаскушкой. Как же низко я опустилась и чего только не перевидала! Через тринадцать лет села я в лодку и, по-скольку не было у меня другого пристанища, отправилась в свою род-ную деревню. Переоделась я в мужское платье, волосы подрезала, сделала мужскую прическу, подвесила сбоку кинжал, научилась гово-рить мужским голосом. В то время деревенские бонзы часто брали к себе на службу мальчиков, и вот с одним таким я договорилась, что буду любить его три года за три кана серебра. Бонза этот совершенно погряз в распутстве, и приятели его были не лучше, нарушали они

[803]

все заветы Будды, днем носили одежды священников, ночью же наде-вали платье светских модников. Любовниц своих они держали в ке-льях, а днем тайком запирали в подземельях. Наскучило мне заточение, исхудала я совсем, да и бонза надоел, ведь пошла я на это дело не ради любви, а ради денег - тяжело мне было. Да тут еще пришла ко мне старуха и назвалась старой возлюбленной настоятеля, поведала о своей несчастной судьбе и о жестокости бонзы, пригрози-ла отомстить новой любовнице. Стала я думать-гадать, как убежать от бонзы, и решилась обмануть его, подложила под одежду толстый слой ваты и объявила себя беременной. Испугался бонза и отправил меня восвояси, выделив малую толику денег.

В столице очень ценились женщины, бывшие некогда управитель-ницами в знатных домах и научившиеся тонкому обхождению, кото-рые умели писать учтивые и изящные письма на разные темы. Родители отдавали им в обучение своих дочерей. И вот решила я тоже открыть школу письма, чтобы учить юных девушек изящно вы-ражать свои мысли. Зажила я безбедно в собственном доме, в гости-ных у меня все было чисто убрано, по стенам - красивые прописи с образцами письма. Скоро прознали про меня ловкие юноши красав-цы и сжигаемые страстью гетеры - пошла обо мне слава, как о не-превзойденной сочинительнице любовных писем, ведь в веселых домах я погружалась в самые глубины любви и могла изобразить самую пылкую страсть. Был у меня там, в 'селении любви', один ка-валер, только его я любила по-настоящему, когда он обеднел, то не смог больше приходить ко мне, только письма присылал, и такие, что все ночи рыдала я над ними, прижимая к обнаженной груди. До сих пор слова из его писем словно огнем выжжены в моей памяти. Од-нажды пришел ко мне заказчик и попросил написать бессердечной красавице о своей любви, и я постаралась, но, выводя слова страсти на бумаге, вдруг прониклась ими и поняла, что мужчина этот мне дорог. И он взглянул на меня попристальнее и увидел, что волосы у меня вьются, рот маленький, а большие пальцы ног изогнуты наружу. Позабыл он свою бессердечную красавицу и прилепился душой ко мне. Да только оказалось, что он ужасный скупердяй! Угощал меня самым дешевым супом из рыбы, а на материю на новое платье ску-пился. Да еще к тому же одряхлел за год, слух потерял, так что при-ходилось ему подносить руку к уху, все кутался в ватные платья, ну, а о милых дамах и думать забыл.

В старину ценили совсем юных служанок, а теперь любят, чтобы служанка выглядела посолиднее, лет так двадцати пяти, и могла бы сопровождать носилки с госпожой. И хотя мне было очень неприят-

[804]

но, но принарядилась в скромное платье служанки, завязала волосы простым шнурком и стала задавать домоправительнице наивные во-просы: 'Что родится из снега?' и тому подобное. Сочли меня уж очень простой и наивной, в жизни ничего не видавшей. От всего я краснела и вздрагивала, и слуги за мою неопытность прозвали меня 'глупой обезьянкой', словом, прослыла я совершенной простушкой. Хозяин с хозяйкой по ночам предавались любовным неистовствам, и как же заходилось мое сердце от страсти и желания. Однажды рано утром в праздник прибиралась в алтаре Будды, как вдруг пришел туда хозяин сотворить первую молитву, а я при виде крепкого молодого мужчины сорвала с себя пояс. Хозяин был поражен, но затем в неис-товом порыве бросился ко мне и повалил статую Будды, уронил под-свечник. Потихоньку-полегоньку прибрала я хозяина к рукам и задумала дело недоброе - извести хозяйку, а для того прибегла к не-дозволенным способам: чарам и бесовским заклинаниям. Но не смог-ла хозяйке навредить, быстро вышло все наружу, пошла про меня и хозяина дурная молва, и вскоре выгнали меня из дома. Стала бродить я, как безумная, под палящим солнцем по улицам и мостам, оглашая воздух безумными криками: 'Я хочу мужской любви!' и плясала, словно припадочная. Люди на улицах осуждали меня. Подул холод-ный ветерок, и в роще криптомерии я вдруг очнулась и поняла, что я нагая, вернулся ко мне мой прежний разум. Призывала я беду на другую, а пострадала сама.

Устроилась я служанкой на посылках в загородном доме одной знатной дамы, что жестоко страдала от ревности - муж ее, краса-вец, безбожно изменял ей. И решила та дама устроить вечеринку и пригласить всех своих придворных дам и служанок и чтобы все без утайки рассказали, что у них на душе, и чтобы чернили женщин из зависти, а мужчин из ревности. Кому-то странной показалась эта за-бава. Принесли дивной красоту куклу, разодетую в пышный наряд и принялись все женщины по очереди изливать перед ней свою душу и рассказывать истории о неверных мужьях и любовниках. Одна я до-гадалась в чем дело. Муж хозяйки нашел себе красавицу в провинции и ей отдал свое сердце, а хозяйка повелела сделать куклу - точную копию той красавицы, била ее, мучила, словно сама соперница попа-лась ей в руки. Да только однажды открыла кукла глаза и, растопы-рив руки, пошла на хозяйку и схватила ее за подол. Едва она спаслась и с той поры заболела, стала чахнуть. Решили домашние, что все дело в кукле, и задумали сжечь ее. Сожгли и пепел зарыли, но только каж-дую ночь из сада, из могилы куклы стали доноситься стоны и плач. Прознали про то люди и сам князь. Призвали служанок на допрос,

[805]

пришлось все рассказать. Да и девушку-наложницу призвали к князю, тут я и увидела ее - хороша была необыкновенно, а уж как грациозна. С куклой - не сравнить. Испугался князь за жизнь хруп-кой девушки и со словами: 'Как отвратительны бывают женщины!' отослал девушку в родной дом подальше от ревнивицы-жены. Но сам перестал посещать покои госпожи, и ей при жизни выпала участь вдовы. Мне же так все опротивело, что отпросилась я в Канагата с намерением стать монахиней.

В Новой гавани стоят корабли из далеких стран да из западных провинций Японии, и матросам, и торговым людям с тех кораблей продают свою любовь монахини из окрестных сел. Снуют взад-вперед гребные лодки, на веслах молодцы, за рулем какой-нибудь убеленный сединами старик, а в середине принаряженные монахини-певички. Монахини щелкают кастаньетами, юные монашки с чашами для по-даяния выпрашивают мелочь, а потом без всякого стеснения на гла-зах у людей переходят на корабли, а там уж их ждут заезжие гости. Получают монахини монетки по сто мон, или охапку хворосту, или связку макрели. Конечно, вода в сточной канаве повсюду грязна, но монахини-потаскушки - особенно низкое ремесло. Сговорилась я с одной старой монахиней, что стояла во главе этого дела. У меня еще оставались следы былой красоты, и меня охотно приглашали на ко-рабли, платили, правда, мало - всего три моммэ за ночь, но все равно три моих поклонника разорились вчистую и пошли по доро-гам. Я же, не заботясь о том, что с ними стало, продолжала распевать свои песенки. А вы, ветреные гуляки, уразумели, как опасно связы-ваться с певичками, да еще с монахинями?

Недолго выдержала я такую жизнь и занялась другим ремеслом: принялась причесывать модниц и придумывать наряды щеголихам. Нужно иметь тонкий вкус и понимать быстротечность моды, чтобы делать такие вещи. На новой службе в гардеробных известных краса-виц я получала восемьдесят моммэ серебра в год да еще кучу наряд-ных платьев. Поступила я в услужение к богатой госпоже, собой она была очень красива, даже я, женщина, была покорена. Но было у нее на душе горе неизбывное, еще в детстве лишилась она от болезни волос и ходила в накладке. Хозяин же ее о том не подозревал, хоть и трудно было сохранить все в тайне. Я не отступала от госпожи ни на шаг и всяческими ухищрениями сумела скрыть ее недостаток от мужа, а не то упадет с головы накладка - и прощай любовь навсег-да! Все бы хорошо, но позавидовала госпожа моим волосам - гус-тым, черным, как вороново крыло, и велела сначала остричь их, а когда они отросли - повыдергать их, чтобы лоб оплешивел. Вознего-

[806]

довала я на такую жестокость госпожи, а та все пуще злится, из дома не выпускает. И вознамерилась я отомстить: приучила кошку прыгать ко мне на волосы, и вот однажды, когда господин в нашем обществе наслаждался игрой на цитре, я напустила кошку на госпожу. Вскочи-ла кошка ей на голову, шпильки так и посыпались, накладка слете-ла - и любовь господина, что пять лет горела в его сердце, угасла в один миг! Господин совсем охладел к ней, хозяйка погрузилась в пе-чаль и уехала к себе на родину, я же прибрала хозяина к рукам. Это совсем нетрудно было сделать.

Но и эта служба скоро мне прискучила, и стала я помогать на свадьбах в городе Осака, там люди живут легкомысленные, свадьбы устраивают чересчур пышные, не заботясь о том, сведут ли концы с концами. Свадьбой хотят удивить весь свет, а потом сразу дом начи-нают возводить, молодая хозяйка шьет себе наряды без числа. А еще приемы гостей после свадьбы, а подарки родственникам, так что деньгами сорят без удержу. А там, смотришь, раздался крик первого внучка: у-а, у-а! Значит, тащи новорожденному кинжал и новые пла-тья. Родным, знакомым, знахаркам - подарки, глядь! - а кошелек пуст. Прислуживала я на многих свадьбах, и уж я-то нагляделась на людское чванство. Только одна свадьба была скромная, но этот дом и сейчас богат и славен, а где другие - тю! разорились и не слыхать о них больше.

Сама не знаю где, выучилась я хорошо шить платья по всем ста-ринным установлениям, известным еще со времени императрицы Кокэн. Рада я была переменить свой образ жизни, расстаться с ре-меслом любви. Целый день проводила я в кругу женщин, любовалась ирисами над прудом, наслаждалась солнечным светом у окна, пила душистый красноватый чай. Ничто не тревожило моего сердца. Но однажды попало ко мне в руки платье молодого человека, атласная подкладка его была искусно расписана любовными сценами, да таки-ми страстными, что дух захватывало. И проснулись во мне прежние мои вожделения. Отложила я иглу и наперсток, отбросила материю и весь день провела в мечтах, ночью ложе мое показалось мне очень одиноким. Очерствевшее мое сердце исходило печалью. Прошлое ка-залось мне ужасным, я думала о добродетельных женщинах, что знают только одного мужа, а после его смерти принимают монашес-кий постриг. Но былое любострастие уже проснулось во мне, да еще тут во двор вышел челядинец, что прислуживал самураям, и стал мо-читься, сильная струя вымыла ямку в земле. И в той ямке закружи-лись и утонули все мои думы о добродетели. Ушла я из богатого дома, сказавшись больной, сняла маленький домик и на дверях напи-

[807]

сала 'Швея'. Залезла в долги, а когда приказчик торговца шелком пришел взыскивать с меня должок, я разделась догола, и отдала ему свое платье - будто ничего больше у меня нет. Но приказчик обез-умел от моей красоты и, навесив на окна зонт, заключил меня в объ-ятия, и ведь обошелся без помощи сватов. Бросил он думать о наживе, пустился во все тяжкие, так что по службе дела его пошли совсем плохо. А мастерица по шитью ходит и ходит повсюду со своим ящичком с иголками и нитками, долго ходит и монетки соби-рает, но ни одной вещички так и не сошьет. Но нет на той нитке узелка, долго она не прослужит.

А старость моя уже была близко, и я опускалась все ниже и ниже. Целый год я работала посудомойкой, носила грубые платья, ела только черный неочищенный рис. Всего два раза в год отпускали меня в город погулять, и однажды увязался за мной старик прислуж-ник и по дороге признался мне в своей любви, которую он давно ле-леял в глубине своего сердца. Отправились мы с ним в дом свиданий, но, увы, прежний меч стал простым кухонным ножом, побывал в горе сокровищ, но вернулся бесславно. Пришлось бежать в дом весе-лья в Симабара и срочно искать какого-никакого молодого мужчину, и чем моложе, тем лучше.

Ходила я по многим городам и весям и забрела как-то в городок Сакаи, там нужна была служанка стелить и убирать постели в знат-ном, богатом доме. Думала я, что хозяин дома крепкий старик и, может быть, удастся прибрать его к руками, глядь! - а это крепкая и вострая старуха, и работа у нее в доме кипела. Да еще по ночам пришлось старуху ублажать: то поясницу разотри, то москитов отго-ни, а то как начнет забавляться со мной, как мужчина с женщиной. Вот попала! Каких только господ в моей жизни не было, в какие только переделки я не попадала.

Опротивело мне ремесло потаскушки, но делать было нечего, вы-училась я уловкам певичек из чайных домиков и снова пошла тор-говать собой. Гости ко мне приходили самые разные: бонзы, приказчики, актеры, торговцы. И хороший гость и дурной покупают певичку для недолгой забавы, пока паром не причалит к берегу, а потом - прости-прощай. С любезным гостем зела я долгие разгово-ры, питала надежды на прочный союз, а с противным гостем считала доски на потолке, думала безучастно о посторонних вещах. Иногда жаловал ко мне сановник высшего ранга, с холеным белым телом, потом я узнала, что был он министром. Да ведь и чайные домики разными бывают: где одними медузами да ракушками кормят, а где подают роскошные блюда и обхождение соответственное. В домиках

[808]

низкого пошиба приходится иметь дело с деревенщиной неотесан-ной, что смачивает гребень водой из цветочной вазы, скорлупу от орехов кидает на табачный поднос, да и с женщинами они заигрыва-ют грубовато, с солеными шутками. Пробормочешь песенку, прогла-тывая слова, а там только ждешь нескольких серебряных монеток. Какое жалкое занятие изводить себя за сущие гроши! К тому же от вина я подурнела, последние остатки моей красоты исчезли, я бели-лась, румянилась, а все равно кожа стала, как у ощипанной птицы. Потеряла я последнюю надежду, что какой-нибудь достойный чело-век пленится мной и возьмет к себе навсегда. Но мне повезло: при-глянулась я одному богачу из Киото и он взял меня к себе в дом в наложницы. Видно, не очень разбирался в красоте женщин и польс-тился на меня так же, как покупал без разбору посуду и картины, подделку под старину.

Банщицы - самый низкий разряд потаскушек, они - женщины крепкие, сильные, руки у них сдобные, по вечерам накладывают бе-лила, румяна, сурьму и зазывают прохожих. О, прохожие и рады, хотя им далеко до прославленных гетер, они для хорошего гостя все равно что для пса - тончайший аромат. А простушки-банщицы рады угодить, массируют поясницу, обмахивают дешевыми веерами с грубо намалеванными картинками. Сидят банщицы развалясь, лишь бы удобно было. Но при гостях держатся деликатно, чарочку подно-сят сбоку, на закуску не кидаются, так что сойдут при случае за кра-соток, если других под боком не найдется. Спят они на тощих матрасах, по трое под одним одеялом, а разговоры у них о постройке канала, о родной деревне, да всякие там толки о разных актерах. Я тоже упала так низко, что стала банщицей. увы! Один китайский поэт сказал, что любовь между мужчиной и женщиной сводится к тому, чтобы обнимать безобразные тела друг друга.

Заболела я дурной болезнью, пила настой растения санкирай и ужасно страдала во время летней поры, когда идут дожди. Яд подни-мался все выше, и глаза стали гноиться. При мысли о постигшей меня беде, хуже которой и представить себе ничего нельзя, слезы на-ворачивались на глаза, брела я по улице простоволосая, на шее - грубый воротник, ненабеленная. А на одной улице один большой чудак держал лавку вееров. Всю жизнь он провел в веселом распутст-ве, женой и детьми не обзавелся. Увидав меня случайно, воспылал ко мне неожиданной страстью и захотел взять меня к себе, а у меня ни-чего-то не было, ни корзины с платьем, ни даже шкатулки для греб-ней. Выпало мне неслыханное счастье! Сидела я в лавке среди служанок, сгибающих бумагу для вееров, и называли меня госпожой.

[809]

Пожила я в холе, принарядилась и снова стала привлекать к себе взоры мужчин. Наша лавка вошла в моду, люди заходили взглянуть на меня и покупали наши веера. Я придумала новый фасончик для вееров: на просвет видны были на них прекрасные тела обнаженных женщин. Дела шли прекрасно, но муж стал ревновать меня к поку-пателям, начались ссоры, и, наконец, меня снова выгнали из дома. Пришлось мне томиться без дела, потом я пристроилась в дешевой гостинице для слуг, а потом поступила служанкой к одному скряге. Ходил он медленно, маленькими шажками, кутал шею и голову в теплый ватный шарф. уж как-нибудь выдержу, думала я. А оказа-лось, что человек, столь хилый на вид, оказался богатырем в делах любви. Он играл со мной двадцать суток подряд без перерыва. Стала я тощей, иссиня-бледной и наконец попросила расчет. И скорей уно-сить ноги, покуда жива.

В Осаке много оптовых лавок, ведь этот город - первый торго-вый порт страны. Чтобы развлекать гостей, держат в лавках молодых девушек с непритязательной наружностью кухарок. Они принаряже-ны, причесаны, но даже по походке видать, кто они такие, ведь ходят они, вихляя задом, и потому что они так покачиваются, прозвали их 'листьями лотоса'. В домах свиданий низкого разряда эти девушки принимают несметное количество гостей, все они жадны и даже у простого подмастерья норовят что-нибудь отнять. 'Листья лотоса' за-бавляются с мужчинами только ради наживы и, только гость за порог, набрасываются на дешевые лакомства, а потом нанимают но-силки и едут в театр смотреть модную пьеску. Там они, позабыв обо всем, влюбляются в актеров, которые, принимая чужое обличье, вот и проводят свою жизнь, как во сне. Таковы эти 'листья лотоса'! И всюду в городе, и на востоке, и на западе, не счесть 'листьев лотоса' в веселых домах, в лавках, на улицах - даже трудно сосчитать, сколько их. Когда же стареют и заболевают эти женщины, куда они исчезают - никто сказать не может. Гибнут неизвестно где. Когда прогнали меня из лавки вееров, я тоже поневоле вступила на этот путь. Нерадиво вела я дела в лавке у хозяина, а потом приметила одного богатого деревенского гостя, и однажды, когда он напился пьян, достала бумагу из ящика, растерла тушь и подговорила его на-писать клятвенное обещание, что всю жизнь он меня не покинет. Когда проспался гость, удалось мне так запутать-запугать бедную де-ревенщину, что не мог он ни пикнуть, ни хмыкнуть. Я же твердила, что скоро рожу ему сына, что должен он взять меня на родину, гость в страхе отсыпал мне два кана серебра и только тем откупился.

Во время праздника осеннего равноденствия люди поднимаются в

[810]

горы, чтобы оттуда полюбоваться морскими волнами, колокол гудит, отовсюду слышатся молитвы, и в это время из нищих лачуг выполза-ют неказистые женщины, им тоже хочется поглазеть на людей. Что за неприглядные существа! Правда, 'женщины тьмы' в полдень ка-жутся привидениями. Хоть и белят они свои лица, подводят брови тушью, а волосы смазывают душистым маслом, но тем более убогими кажутся. Хоть и дрожь меня пробирала при одном только упомина-нии об этих женщинах, 'женщинах тьмы', но когда я вновь лиши-лась приюта, пришлось мне, к стыду моему, превратиться в такую. Удивительно, как это находятся в Осаке, где полно красавиц, мужчи-ны, что с удовольствием ходят к 'женщинам тьмы' в тайные дома свиданий, убогие до последней крайности. Но и хозяева таких домов живут совсем неплохо, кормят семью из шести-семи человек, да и для гостей заготовлены неплохие чарочки для вина. Когда является гость, хозяин с ребенком на руках уходит к соседям играть в сугороку по маленькой, хозяйка в пристройке садится кроить платье, а служаночку высылают в лавочку. Наконец является 'женщина тьмы': дрянные ширмы, оклеенные старым календарем, расставлены, на полу - полосатый тюфяк и два деревянных изголовья. На женщине расшитый пояс с рисунком в виде пионов, сначала она завязывает его спереди, как принято у гетер, а потом, услыхав от хозяйки, что сегод-ня она - скромная дочка самурая, срочно перевязывает пояс назад. Рукава у нее с разрезами, будто у молоденькой, а самой уж, верно, лет двадцать пять. Да и воспитанием не блещет, начинает рассказы-вать гостю, как совсем сегодня взопрела от жары. Смех да и только! Разговор у них без всяких тонкостей: 'Опротивело мне все, живот подвело!'

Но и ниже может опуститься всеми покинутая женщина, утра-тившая красоту, покинули меня все боги и будды, и пала я так низко, что стала служанкой на деревенском постоялом дворе. Стали меня звать просто девкой, носила я только обноски, жить станови-лось все труднее, хотя манеры мои и обхождение все еще удивляли провинциалов. Но на щеках моих уже появились морщины, а люди больше всего на свете любят юность. Даже в самой заброшенной де-ревушке понимают люди толк в любовных делах, так что пришлось мне и с этого постоялого двора уйти, ведь гости не хотели меня при-глашать. Стала я зазывалой в бедной гостинице в Мацусака, с наступ-лением вечера набеленная появлялась я, подобно богине Аматэрасу из грота, на пороге гостиницы и приглашала прохожих переночевать. Хозяева держат таких женщин, чтобы заманивать гостей, а те и рады, заворачивают на огонек, достают припасы, вино, а служанке только

[811]

того и надо, ведь хозяин ей денег не платит, живет она здесь за про-корм, да что гость даст. На таких постоялых дворах даже служанки-старухи не хотят отстать от других и предлагают себя слугам проезжающих, за что их прозвали 'футасэ' - 'двойным потоком в одном русле'. Но и здесь я не ужилась, даже вечерний сумрак не мог больше скрыть моих морщин, увядших плеч и груди, да что там гово-рить - моего старческого безобразия. Я пошла в порт, куда прихо-дили корабли, и стала торговать там румянами и иголками. Но вовсе не стремилась к женщинам, ведь цель моя была другой - я и не от-крывала свои мешочки и узелки, а продавала только семена, из кото-рых густо прорастала трава любви.

Наконец лицо мое густо покрыли борозды морщин, деваться мне было некуда и вернулась я в знакомый город Осаку, там воззвала к состраданию старинных знакомых и получила должность управитель-ницы в доме любви. Надела я особый наряд со светло-красным пе-редником и широким поясом, на голову намотала полотенце, на лице - суровое выражение. В мои обязанности входит следить за гостями, шлифовать молоденьких девушек, наряжать, ублажать, но и про тайные шашни с дружками проведывать. Да только перегнула я палку, слишком сурова была и придирчива, и пришлось мне про-ститься с местом управительницы. У меня не осталось ни нарядов, ни сбережений, годы мои перевалили за шестьдесят пять, хотя люди и уверяли, что выгляжу я на сорок. Когда шел дождь и гремел гром, я умоляла бога грома разразить меня. Чтобы утолить голод, приходи-лось мне грызть жареные бобы. Да еще замучили видения, являлись по ночам ко мне все мои нерожденные дети убумэ, кричали и плака-ли, что я преступная мать. Ах, как мучили меня эти ночные призра-ки! Ведь могла я стать уважаемой матерью большого семейного клана! Хотела я положить конец своей жизни, но поутру призраки убумэ таяли, и я не в силах была проститься с этим миром. Стала бродить я ночами и присоединилась к толпам тех женщин, которые, чтобы не умереть с голоду, хватают мужчин за рукава на темных ули-цах и молятся, чтобы побольше было темных ночей. Среди них попа-дались и старухи лет семидесяти. Они научили меня, как получше подобрать жидкие волосы и придать себе вид почтенной вдовы, мол, на такую всегда охотники найдутся. Снежными ночами бродила я по мостам, улицам, хоть и твердила себе, что надо же как-то кормиться, а все-таки тяжело мне было. Да и слепцов что-то не видать было. Каждый норовил подвести меня к фонарю у лавки. Начинал брез-жить рассвет, на работу выходили погонщики быков, кузнецы, бродя-

[812]

чие торговцы, но я была слишком стара и безобразна, никто не смот-рел на меня, и решила я навсегда расстаться с этим поприщем.

Отправилась я в столицу и пошла помолиться в храм Дайудзи, ко-торый показался мне преддверием рая. Душа моя преисполнилась благочестия. Подошла я к искусно вырезанным из дерева статуям пя-тисот архартов - учеников Будды и стала призывать имя бога. И вдруг заметила, что лица архатов напоминают мне физиономии моих бывших любовников, и принялась я вспоминать всех по очереди, тех, кого больше всех любила и чьи имена писала кисточкой на своих за-пястьях. Многие из моих бывших возлюбленных уже превратились в дым на погребальном костре. Я застыла на месте, узнавая моих прежних любовников, одно за другим вставали воспоминания о моих прошлых грехах. Казалось, у меня в груди грохочет огненная колесни-ца ада, слезы брызнули из глаз, я рухнула на землю. О, позорное про-шлое! Хотела я покончить с собой, но остановил меня один мой старый знакомый. Он сказал, чтобы я жила тихо и праведно и ждала смерти, она сама ко мне придет. Я вняла благому совету и теперь жду смерти в этой хижине. Пусть эта повесть станет исповедью о прошлых грехах, а сейчас в моей душе распустился драгоценный цве-ток лотоса.

Тикамацу Мондзаэмон 1653-1724

Самоубийство влюбленных на острове Небесных Сетей - Драматическая поэма (1720)

В 'селеньях любви', этом рае любви для простаков, моря страсти не вычерпать до дна. В веселом квартале Сонэдзаки всегда полно разве-селых гостей, они горланят песни, кривляются, подражая любимым актерам, пляшут и насмешничают. Из всех домов веселья доносится разухабистая музыка, веселый перебор сямисэнов. Как тут устоять и не зайти. Иной скряга и хочет войти, но боится потерять все свои денежки. Но служанки затаскивают гостей силой. Войдет такой в дом веселья, а там уж его обучат, одурачат, околпачат, кошель рас-трясут. Особенно весело справляют здесь момби - праздник гетер! То-то гости натешатся, нахохочутся, а гетерам только того и надо, размякший гость - тароватый гость.

Среди цветов веселого квартала появился еще один прекрасней-ший цветок - некая Кохару, легкий свой халат она переменила на праздничный наряд гетеры. Имя у нее странное - Кохару - Малая весна, оно предвещает несчастья, означает, что скончается гетера в десятый месяц года и оставит по себе лишь печальные воспоминания. Влюбилась Кохару в торговца бумагой Дзихэя - славного молодца, но хозяин дома любви зорко следит за гетерой, не дает ей шагу сту-

[814]

пить, да еще один богатый торговец Тахэй хочет выкупить девушку и увезти далеко-далеко, в Итами. Покинули Котару все богатые гости, говорят, все из-за Дзихэя, слишком сильно она его любит.

Бродит по веселому кварталу монах-кривляка, изображает бонзу, ряса на нем шутовская, за ним толпа народу, бегут, кричат, а он ис-тории всякие рассказывает в шутовской манере: о битвах, о безумцах, с собой покончивших из-за любви. Распевает себе про самоубийц и греха не боится. Заслушалась его Кохару, а потом, увидав своего не-друга Тахэя, быстро скрылась в чайном домике. Но Тахэй настиг ее и, размахивая перед ее носом толстым кошельком с золотыми моне-тами, стал честить на чем свет стоит и недотрогу Кохару, и жалкого торговца Дзихэя: мол, и торговлишка у него захудалая и семья - мал-мала меньше. Тахэй богат, Тахэй удал, всех перекупит, никто перед ним не устоит. А Дзихэй - ума лишился, в красотку влюбил-ся, а денежек-то нету! Все богатство - обрывки, клочки, мусор бу-мажный, да и сам он - пустой стручок. Так бахвалился Тахэй, а тут - глядь! - у ворот новый гость - важный самурай с двумя ме-чами, коротким и длинным, под сенью шляпы - черные глаза. Тахэй сразу на попятную, дескать, он горожанин, меча никогда не носил, и скорее бежать со всех ног. Но и самурай недоволен, он явился на свидание к красавице, а она грустна, уныла, и ухаживать за ней надо, словно за роженицей, да еще и служанка внимательно осмотрела его при свете фонаря. И Кохару, заливаясь слезами, стала расспрашивать самурая, какая смерть легче - от меча или от петли. Вот странная девушка! - думал самурай и только ряд выпитых чарочек с вином вернули ему веселое настроение.

А весь город Осака гремит, со всех сторон трезвон, переполох, Дзихэй влюблен в красавицу Кохару, а хозяева им мешают, старают-ся разлучить, ведь такая любовь прямой убыток веселому дому, бога-тые гости разлетаются, как листья осенью. В несчастный миг их любовь родилась. Но поклялись влюбленные хотя бы один раз сви-деться перед смертью.

По ночам Дзихэй не спит, бродит по улицам неподалеку от чай-ного домика, хочет увидеть Кохару, сердце его полно тревогой о ней. И вот видит он ее в оконце, она беседует с гостем-самураем, лицо худое, грустное, бледное. Самурай недоволен, тяжко время проводить с влюбленной девицей. Понимает он, что влюбленные решились уме-реть вместе, и уговаривает девушку отказаться от своего намерения, предлагает деньги - целых десять золотых. Но Кохару отвечает гостю, что помочь им нельзя, еще пять лет должна она служить жес-токим хозяевам, а тут еще другие опасности - может выкупить ее

[815]

какой-нибудь богач. Так что уж лучше умереть вместе, ведь такая жизнь постыдна. Но смерть и страшна, она пугает, а как начнут сме-яться люди над ее мертвым обезображенным телом. Есть еще и мать-старушка в далекой деревне... Ах, нет, только не это, не дайте мне умереть, добрый господин. Плачет-надрывается Кохару, душу ее тер-зают противоположные желания. Слышит все это Дзихэй и приходит в ярость: 'Ах ты продажная лисица! Гнусная обманщица!' и скреже-щет зубами. А гетера просит-умоляет самурая, чтобы защитил, уберег ее от гордого Дзихэя, чтобы помог ей скрыться от него. Дзихэй не выдерживает и ударяет мечом в окно, до груди Кохару он не достал, но ранил сердце - она узнала руку и клинок. Самурай мигом вско-чил, схватил Дзихэя, связал его и принайтовал крепким шнурком к дому. Схватил Кохару в охапку и исчез в глубине дома. Остался Дзи-хэй выставленным на позор, словно грабитель или бродяга. Появляет-ся Тахэй и начинает поносить соперника, между ними вспыхивает драка. Собираются зрители, они хохочут, кричат, подначивают. Вы-скакивает самурай, Тахэй убегает, самурай снимает шляпу - это старший брат Дзиро Магоэмон. Дзиро в ужасе: 'Позор мне!' Магоэмон успокаивает брата, видишь, какова твоя возлюбленная, ты два года ее любишь и не знаешь, а я сразу заглянул в глубину ее черной души. Она барсучиха, а у тебя двое прекрасных детей, большая лавка, а ты только губишь дело из-за продажной девки. Жена твоя, а моя сестра терзается из-за тебя понапрасну, и родители ее плачут и хотят дочь домой забрать от позора. Я же теперь не всеми уважаемый са-мурай, а шут в процессии на празднике. Дзихэй ему вторит: от злос-ти у меня чуть не лопнуло сердце, я столько лет посвящал себя всего этой хитрой лисице, пренебрегая детьми и женой, и вот я горько каюсь. Он выхватывает письма с обетами и швыряет в лицо Кохаре, а она в ответ кидает ему его послания. И тут выпадает какое-то еще письмо, на нем написано: 'От госпожи Сан, жены торговца бума-гой'. Кохару хочет вырвать письмо из рук самурая, но тот не отдает и невозмутимо читает письмо. Затем торжественно сообщает, что эту тайну он сохранит, Кохару благодарна ему. Разъяренный Дзихэй уда-ряет Кохару, она заливается слезами. Братья удаляются. Кохару рыда-ет одна. Так верна она своему возлюбленному или нет, секрет содержится в письме жены Дзихэя, но самурай строго хранит тайну.

Дзихэй дремлет в своей лавке, жена его О-Сан расставляет ширмы, оберегая мужа от сквозного ветра. Вокруг детишки, слуги и служанки. К лавке приближаются Магоэмон и матушка двух братьев. Дзихэя поскорей будят, и он притворяется, что не спал, а, как поло-жено купцу, проверял счета. Магоэмон набрасывается на Дзихэя с

[816]

бранью. Негодяй, лжец, обманул его, опять стакнулся с красавицей гетерой, только для вида швырнул ей письма, а сам собирается выку-пать ее из дурного дома. Дзихэй отнекивается, мол, хочет ее выку-пить богач Тахэй, а вовсе не он. Жена вступается за мужа, конечно, это не он, а совсем другой человек, у Тахэя, как известно, и куры денег не клюют. И Дзихэй дает своим родственникам письменный обет по всем правилам на священной бумаге навсегда порвать с Коха-ру. Если солжет, то обрушат на него кару все боги: Великий Брама, Индра, четыре небесных князя, Будда и бодисатвы. Все рады и счас-тливы, жена О-Сан ликует: теперь у нее в руках твердое обещание от мужа. Родственники удаляются, а Дзихэй падает на пол, натягивает на себя одеяло и рыдает. Жена выговаривает ему, она-де устала одна оставаться в гнезде, словно яйцо-болтун. Дзихэй рыдает не от любви к Кохару, а от ненависти к Тахэю, который сумел улестить ее и те-перь выкупает и увозит в свою далекую деревню. А ведь Кохару кля-лась ему никогда не выходить за богача замуж, а лучше покончить с собой. Тут уж О-Сан пугается и начинает кричать, что боится: Коха-ру непременно покончит с собой, а кара за это падет на О-Сан. Ведь это О-Сан написала письмо гетере и умолила ее расстаться с ее мужем, ведь и дети малые погибнут, и лавка разорится. И Кохару на-писала в ответ: 'Хоть мой возлюбленный для меня дороже жизни, но отказываюсь от него, повинуясь неотвратимому долгу'. Да, мы, жен-щины, однажды полюбив, не изменяем своему чувству никогда. Дзи-хэй страшно пугается, он понимает, что его возлюбленная непременно покончит с жизнью. Супруги заливаются слезами, где взять столько денег, чтобы выкупить Кохару. О-Сан достает свои сбе-режения - все, что у нее есть, - четыреста моммэ. Но этого не хватит, в ход идут новые наряды, безрукавки, черное кимоно с герба-ми - веши, дорогие сердцу О-Сан, завещанные, ненадеванные. Пусть всем им теперь нечего носить, но главное - спасти Кохару и доброе имя Дзихэя. Но, выкупив Кохару, куда ее вести, ведь тебе со-всем некуда деваться, восклицает Дзихэй. О себе ты не подумала, как страшно я перед тобой виноват. Дзихэй со слугами отправляется за-кладывать платье, а тут навстречу тесть - идет, чтобы забрать домой свою дочь О-Сан, ведь с ней здесь так плохо обращаются. Но Дзихэй клянется, что будет любить жену и оберегать ее. Родственники ссо-рятся, выясняется, что все приданое в закладной лавке, что у О-Сан ничего нет. Дети просыпаются и плачут, но безжалостный тесть уво-дит сопротивляющуюся плачущую дочь.

Дремлет квартал Сонэдзаки, слышна колотушка ночного сторожа, у чайного домика хозяйка велит служанкам присматривать за Кохару,

[817]

ведь она теперь чужая собственность - ее выкупил богач Тахэй. Так роняет хозяйка семена тех роковых вестей, из-за которых влюблен-ные покинут эту жизнь. Дзихэй бродит у чайного домика, за ним пришли его родственники, на спине тащат его детей, зовут Дзихэя, но он хоронится в тени деревьев. Узнав, что Дзихэй уехал в столицу, а Кохару мирно спит, родственники уходят. Дзихэй терзается сердеч-ной болью при виде своих замерзших детей, просит родных не поки-дать детей после его смерти. Кохару тихо-тихо открывает дверь, они боятся, что ступеньки заскрипят, крадучись выходят из дома. Дрожат их руки, дрожат сердца. Украдкой выходят со двора, Кохару счастли-ва, как утром в Новый год. Влюбленные идут к реке.

Побег. Прощание с двенадцатью мостами.

Влюбленные спешат навстречу своей гибели, как листья осенью, их души замирают, как корни деревьев, что поздней осенью глубже зарываются в землю, ближе к преисподней. Но все же они колеблют-ся и медлят на своем горестном пути, когда под луной идут туда, где должны покончить счеты с жизнью. Сердце человека, готового уйти из жизни, погружено во мглу, где только чуть белеет иней. Тот иней, что исчезает поутру, как все на свете исчезает. Скоро их жизнь разве-ется, как нежный аромат от рукавов Кохару. Идут они по двенадца-ти мостам и на каждом прощаются - через мост Сливы, мост Сосны, Зеленый мост, Вишневый мост, мост Демона, Священной Сутры мост - это все мосты прощаний, здесь прощались и древние герои. Скоро раздастся колокол рассветный. Скорее - вот мост на остров Сетей Небесных. Влюбленные прощаются, они верят, что их души соединятся в другом мире, и в рай, и в ад войдут они неразлуч-но. Дзихэй выхватывет меч и отрезает прядь своих волос, теперь он больше не торговец, не супруг, а монах, не обремененный ничем зем-ным. И Кохару мечом срезает свои роскошные черные волосы, тяже-лый узел волос, как будто узел всех земных забот, падает на землю. Вороны кричат, как будто преисподняя их призывает. Они мечтали умереть в одном месте, но нельзя, что скажут люди. Светает, в храме запели монахи, заря. Но Дзихэю трудно различить то место на груди возлюбленной, куда он должен погрузить клинок - слезы застят глаза. Рука его дрожит, но Кохару взывает к его мужеству. Меч его, земные отсекающий желанья, вонзается в Кохару, она откидывается назад и замирает. Дзихэй подходит к обрыву, он прилаживает креп-кий шнурок от платья Кохару, обвивает петлей свою шею и кидается в море. Утром нашли рыбаки Дзихэя, Кохару, уловленных неводом смерти. И слезы невольно набегают на глаза у тех, кто слышит эту повесть.

Указатель авторов произведений

Аиссе 653

Альфьери В. 307

Арбетнот 48

Беньян Дж. 17

Бернарден де Сен-Пьер Ж.-А. 757

Бомарше П. О. К. де 738

Бюргер Г. А. 399

Вега Карпьо Л. Ф. де 179

Верас Д. 563

Виланд К. М. 392

Вовенарг Л. де К. де 723

Вольтер 660

Гамильтон А. 603

Гей Дж. 76

Гёльдерлин Ф. 441

Гете И. В. 403

Гийераг Г.-Ж. 552

Годвин у. 157

Гольдони К. 260

Гольдсмит О. 137

Гонгора-и-Арготе Л. де 176

Гоцци К. 282

Грасиан и Моралес Б. 242

Гриммельсгаузен Г. Я. К. 369

Дефо Д. 23

Дидро Д. 705

Ихара Сайкаку 787

Казот Ж. 733

Казанова Дж. Дж. 302

Кальдерон де ла Барка П. 218

Кеведо Ф. де 213

Клопшток Ф. Г. 374

Конгрив у. 66

Корнель П. 454

Кребийон К. П. Ж. де 688

Лабрюйер Ж. де 596

Лакло П. А. Ф. Ш. де 780

Лафайет М. М. 568

Лафонтен Ж. де 500

Лесаж А. Р. 621

Лессинг Г. Э. 381

Ли Юй 327

Мариво П. К. де 635

Мелье Ж. 613

Мерсье Л. С 762

Метастазио П. 255

Мильтон Дж. 9

Мольер 505

Монтескье Ш. 640

Паскаль Б. 543

Перро Ш. 557

Поуп А. 82

Прево А. Ф. 682

Пу Сун-лин 346

Расин Ж. 574

Ретиф де ла Бретон Н.-Э. 751

Ричардсон С. 87

Руссо Ж.-Ж. 695

Сад Д. А. Ф. де 771

Свифт Дж. 52

Сервантес Сааведра М. де 165

Сирано де Бержерак С. де 484

Скаррон П. 475

Смоллет Т. Дж. 126

Сорель Ш. 449

Стерн Л. 116

Таллеман де Рео Ж. 495

Тикамацу Мондзаэмон 814

Тирсо де Молина 198

Фаркер Дж. В. 71

Фенелон Ф. С. Л. де 608

Филдинг Г. 101

Фосколо у. 320

Фюретьер А. 489

Шеридан Р. Б. 142

Шиллер И. К. Ф. 417

Юань Мэй 360

Указатель названий произведений

Агатон, или Картина философическая нравов и обычаев греческих (К. М. Виланд) 392
Андромаха (Ж. Расин) 574

Безумный день, или Женитьба Фигаро (П. О. К. де Бомарше)    742
Береника (Ж. Расин)    582
Благочестивая Марта (Тирсо де Молина)    198
Британик (Ж. Расин)    578
Брут Второй (В. Альфьери)    315
Валенсианская вдова (Л. К. де Вега)    193
Валленштейн (И. К. Ф. Шиллер)    429

Введение в познание человеческого разума (Л. де К. де Вовенарг)    723
Векфильдский священник (О. Гольдсмит)    137
Вильгельм Телль (И. К. Ф. Шиллер)    437
Влюбленный дьявол (Ж. Кавот)    733
Ворон (К. Гоцци)   285

Врач своей чести (П. Кальдерон де ла Барка)    228
Герман и Доротея (И. В. Гете)    414
Гец фон Берлихинген с железною рукою (И. В. Гете)    403
Гиперион, или Отшельник в Греции (Ф. Гельдерлин)    441
Голубь и Муравей (Ж. де Лафонтен)    501
Гораций (П. Корнель)    459
Гофолия (Ж. Расин)    592

Дальнейшие приключения Робинзона Крузо (Д. Дефо)    32
Дама-невидимка (П. Кальдерон де ла Барка)    223
Двенадцать башен (Ли Юй)    327
2440 год (Л. С. Мерсье)    766
Демофонт (П. Метастазио)    255
Дон Жуан, или Каменный гость (Мольер)    517
Дон Карлос инфант испанский (И. К. Ф. Шиллер)    423
Дон Хиль Зеленые штаны (Тирсо де Молина)    202
Дуб и Тростинка (Ж. де Лафонтен)    501
Дурочка (Л. К. де Вега)    186
Дуэнья (Р. Б. Шеридан)    142
Жизнь - это сон (П. Кальдерой де ла Барка)    232
Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена (Л. Стерн)    116
Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо (Д. Дефо)    23
Жизнь Марианны, или Приключения графини де*** (П. К. де Ш. де Марию)    635

Жодле, или Хозяин-слуга (П. Скаррон) 475

Жюстина, или Несчастная судьба добродетели (Д. А. Ф. де Сад)    775
Заблуждения сердца и ума, или Мемуары г-на де Мелькура (К. П. Ж. де Кребийон-сын)    688
Завещание (Ж. Мелье)    613

[820]

Заговор Фиеско в Генуе (И. К. Ф. Шиллер) 420

Задиг, или Судьба (Вольтер) 669

Занимательные истории (Ж. Таллеман де Рео) 495

Затейливый Симплициус Симплициссимус (Г. Я. К. Гриммельсгаузен) 369

Зеленая Птичка (К. Гоцци)    297
Иной свет, или Государства и империи Луны (С. де Сирано де Бержерак)    484
Исповедь (Ж.-Ж, Руссо)    700
История абдеритов (К. М. Виланд)    395
История Джона Буля (Дж. Абертнот)    48
История жизни покойного Джонатана Уайльда Великого (Г. Филдинг)    105
История жизни пройдохи по имени дон Паблос, пример бродяг и зерцало мошенников (Ф. де Кеведо)    213
История кавалера де Грие и Манон Леско (А. Ф. Прево)    682
История любовных похождений одинокой женщины (Ихара Сайкаку)   801

История моей жизни (Дж. Дж- Казанова) 302
История приключений Джозефа Эндрюса и его друга Абраама Адамса (Г Филдинг) 101

История севарамбов (Д. Верас)    563
История сэра Чарльза Грандиозна (С. Ричардсон)    95
История Тома Джонса, найденыша (Г. Филдинг)    109
Ифигения (Ж. Расин)    585
Калеб Вильяме (У. Годвин)    157
Кандид (Вольтер)    674
Карманный оракул, или Наука благоразумия (Б. Грасиан и Моралес)    242

Картины Парижа (Л. С. Мерсье)    762
Кларисса, или История молодой леди (С. Ричардсон)    91
Коварство и любовь (И. К. Ф. Шиллер)    426
Комический роман (П. Скаррон)    429
Король-Олень (К. Гоцци)    289

Кошка, превращенная в женщину (Ж. де Лафонтен)    501
Крестьянин и Смерть (Ж. де Лафонтен)    500
Критикон (Б. Грасиан и Моралес)    247
Кьоджинские перепалки (К. Гольдони)    277
Любовь к трем Апельсинам (К. Гоцци)    282
Мария Стюарт (И. К. Ф. Шиллер)    433
Мемуары графа де Грамона (А. Гамильтон)    603
Мессиада (Ф. Г. Клопшток)    374
Мешанин во дворянстве (Мольер)    529

Мещанский роман. Комическое сочинение (А. Фюретьер)    489
Мизантроп (Мольер)    521
Микромегас (Вольтер)    671

Минна фон Барнхельм, или Солдатское счастье (Г. Э. Лессинг)    381
Мирра (В. Альфьери)    311
Мнимый больной (Мольер)    538

[821]

Монахиня (Д. Дидро) 714

Мысли (Б. Паскаль) 547

Натан Мудрый (Г. Э. Лессинг) 388

Нескромные сокровища (Д. Дидро) 705

Никомед (П. Корнель) 470

Новые записки Ци Се, или О чем не говорил Конфуций (Юань Мэй) 360

О духе законов (Ш. Монтескье)    644
Опасные связи (П. А. Ф. Ш. де Лакло)    780
Опера нищего (Дж. Гей)    76
Орлеанская девственница (Вольтер)    660
Откупщик и Сапожник (Ж. де Лафонтен)    502
Офицер-вербовщик (Дж. В. Фаркер)    71
Памела, или Вознагражденная добродетель (С. Ричардсон)    87
Пастух и Король (Ж. де Лафонтен)    504
Персидские письма (Ш. Монтескье)    640
Письма к госпоже Каландрини (Ш. Э. Аиссе)    653
Письма к провинциалу (Б. Паскаль)    543
Племянник Рамо (Д. Дидро)    718
Плутни Скапена (Мольер)    534
Полифем и Галатея    176

Поль и Виргиния (Ж.-А. Бернарден де Сен-Пьер)    757
Португальские письма (Г. -Ж. Гийераг)    552
Последние письма Якопо Ортиса   320
Потерянный рай (Дж. Мильтон)    9
Похищение локона (А. Поуп)    82

Похождения Жиль Бласа из Сантильяны (А. Р. Лесаж)    630
Похороны Львицы (Ж. де Лафонтен)    503
Поэма о Полифеме и Галатее (Л. де Гонгора-и-Арготе)    176
Правдивое комическое жизнеописание Франсиона (Ш. Сорель)    449
Преступная мать (П. О. К. де Бомарше)    747
Приключения Перигрина Пикля (Т. Дж. Смоллет)    126
Приключения Телемака (Ф. С. де Ла Мот-Фенелон)    608
Принцесса Клевская (М. М. Лафайет)    568
Простодушный (Вольтер)    678
Путешествие пилигрима (Дж. Беньян)    17
Путешествие Хамфри Клинкера (Т. Дж. Смоллет)    132
Путешествия Лемюэля Гулливера (Дж. Свифт)   57
Пять женщин, предавшихся любви (Ихара Сайкаку)    787
Радости и горести знаменитой Молль Флендерс (Д. Дефо)    34
Разбойники (И. К. Ф. Шиллер)    417
Размышления и максимы (Л. де К. Вовенарг)    728
Рассказы Ляо Чжая о необычайном (Пу Сун-лин)    346
Рейнеке-лис (И. В. Гете)    412
Родогуна (П. Корнель)    467
Роксана (Д. Дефо)    40

Саламейский алькальд (П. Кальдерон де ла Барка) 235
Самоубийство влюбленных на острове Небесных Сетей (Тикамацу Мондзаэмон) 814

[822]

Самсон-борец (Дж. Мильтон) 14

Саул (В. Альфьери) 307

Севильский озорник, или Каменный гость (Тирсо де Молина) 207

Севильский цирюльник, или Тщетная предосторожность (П. О. К. де Бомарше) 738

Семья антиквария, или Свекровь и невестка (Г. Гольдони) 260

Сентиментальное путешествие по Франции и Италии (Л. Стерн) 120

Сид (П. Корнель) 454

Сказка бочки (Дж. Свифт) 52

Сказки матушки Гусыни, или Истории и сказки былых времен с поучениями (Ш. Перро) 557

Скупой (Мольер) 525

Слуга двух господ (К. Гольдони) 264

Смерть Адама (Ф. Г. Клопшток) 378

Смерть Эмпедокла (Ф. Гёльдерлин) 444

Собака на сене (Л. К. де Вега) 189

Совращенный поселянин, или Опасности городской жизни (Н.-Э. Ретиф де ла Брентон) 751

Соперники (Р. Б. Шеридан) 147

Спрятанный кабальеро (П. Кальдерон де ла Барка) 238

Стойкий принц (П. Кальдерон де ла Барка) 218

Страдания молодого Вертера (И. В. Гете) 406

Так поступают в свете (У. Конгрив) 66

Тартюф, или Обманщик (Мольер) 513

Трактирщица (К. Гольдони) 268

Турандот (К. Гоцци) 293

Тюркаре (А. Р. Лесаж) 626

Удивительные путешествия... барона фон Мюнхаузена (Г. А. Бюргер) 399

Учитель танцев (Л. К. де Вега) 179

Фанатизм, или Пророк Магомет (Вольтер) 665

Федра (Ж. Расин) 589

Феодал (К. Гольдони) 273

Флорвиль и Курваль, или Неотвратимость судьбы (Д. А. Ф. де Сад) 773

Фуэнте Овехуна (Л. К. де Вега) 182

Характеры, или Нравы нынешнего века (Ж. де Лабрюйер) 596

Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский (М. де Сервантес Сааведра) 165

Хромой бес (А. Р. Лесаж) 621

Цинна (П. Корнель) 463

Члены тела и Желудок (Ж. де Лафонтен) 502

Школа жен (Мольер) 509

Школа злословия (Р. Б. Шеридан) 151

Школа мужей (Мольер) 505

Эгмонт (И. В. Гете) 409

Эжени де Франваль (Д. А. Ф. де Сад) 771

Эмилия Галотти (Г. Э. Лессинг) 384

Юлия, или Новая Элоиза (Ж.-Ж. Руссо) 695

Содержание

Вл. И. Новиков. К читателю	5
АНГЛИЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Джон Мильтон
Потерянный рай	9
Самсон-борец	14
Джон Беньян
Путешествие пилигрима	17
Даниэль Дефо
Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, описанные им самим	23
Дальнейшие приключения Робинзона Крузо	32
Радости и горести знаменитой Молль Флендерс	34
Роксана	40
Джон Арбетнот
История Джона Буля	48
Джонатан Свифт
Сказка бочки	52
Путешествия в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей	57
Уильям Конгрив
Так поступают в свете	66

[824]

Джордж Вильям Фаркер
Офицер-вербощик	71
Джон Гей
Опера нищего	76
Александр Поуп
Похищение локона	82
Сэмюэл Ричардсон
Памела, или Вознагражденная добродетель	87
Кларисса, или История молодой леди	91
История сэра Чарльза Грандисона	95
Генри Филдинг
История приключений Джозефа Эндрюса и его друга
Абраама Адамса	101
История жизни покойного Джонатана Уайльда великого	105
История Тома Джонса, найденыша	109
Лоренс Стерн
Жизнь и мнения Трисграма Шенди, джентльмена	116
Сентиментальное путешествие по Франции и Италии	120
Тобайас Джордж Смоллет
Приключения Перигрина Пикля	126
Путешествие Хамфри Клинкера	132
Оливер Гольдсмит
Векфильдский священник	137
Ричард Бринсли Шеридан
Дуэнья	142
Соперники	147
Школа злословия	151
Уильям Годвин
Калеб Вильямс	157
ИСПАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Мигель де Сервантес Сааведра
Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский	165
Луис де Гонгара-и-Арготе
Полифем и Галатея	176

[825]

Лопе Феликс де Вега Карпъо
Учитель танцев	179
Фуэнте Овехуна	182
Дурочка	186
Собака на сене	189
Валенсианская вдова	193
Тирсо де Молина
Благочестивая Марта	198
Дон Хиль Зеленые штаны	202
Севильский озорник, или Каменный гость	207
Франциска де Кеведо
История жизни пройдохи по имени дон Паблос, пример бродяг и зерцало мошенников	213
Педро Кальдерон де ла Барка Энао де ла Баррера-и-Рианьо
Стойкий принц	218
Дама-невидимка	223
Врач своей чести	228
Жизнь - это сон	232
Саламейский алькальд	235
Спрятанный кабальеро	238
Балътасар Грасиан и Моралес
Карманный оракул, или Наука благоразумия	242
Критикон	247
ИТАЛЬЯНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Пьетро Метастазио
Демофонт	255
Карло Голъдони
Семья антиквария, или Свекровь и невестка	260
Слуга двух господ	264
Трактирщица	268
Феодал	273
Кьоджинские перепалки	277
Карло Гоцци
Любовь к трем Апельсинам	282
Ворон	285

[826]

Король-Олень	289
Турандот..	293
Зеленая Птичка	297
Джованни Джакомо Казанова
История моей жизни	302
Витторио Алъфъери
Саул	307
Мирра	311
Брут Второй	315
Уго Фосколо
Последние письма Якопо Ортиса	320
КИТАЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Ли Юй
Двенадцать башен	327
Пу Сун-лин
Рассказы Ляо Чжая о необычайном..	346
Юань Мэй
Новые записки Ци Се, или О чем не говорил Конфуций	360
НЕМЕЦКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Ганс Якоб Кристоф Гриммельсгаузен
Затейливый Симплициус Симплициссимус	369
Фридрих Готлиб Клопшток
Мессиада	374
Смерть Адама	378
Готхольд Эфраим Лессинг
Минна фон Барнхельм, или Солдатское счастье	381
Эмилия Галотти	384
Натан Мудрый	388
Кристоф Мартин Виланд
Агатон, или Картина философическая нравов и обычаев греческих	392
История абдеритов	395

[827]

Готфрид Август Бюргер
Удивительные путешествия на суше и на море, военные походы и веселые приключения барона фон Мюнхаузена, о которых он обычно рассказывает за бутылкой в кругу своих друзей	399
Иоганн Вольфганг Гете
Гец фон Берлихинген с железною рукою	403
Страдания молодого Вертера	406
Эгмонт	409
Рейнеке-лис	412
Герман и Доротея	414
Иоган Кристоф Фридрих Шиллер
Разбойники	417
Заговор Фиеско в Генуе	420
Дон Карлос инфант испанский	423
Коварство и любовь	426
Валленштейн	429
Мария Стюарт	433
Вильгельм Телль	437
Фридрих Гёльдерлин
Гиперион, или Отшельник в Греции	441
Смерть Эмпедокла	444
ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Шарль Сорель
Правдивое комическое жизнеописание Франсиона	449
Пьер Корнель
Сид	454
Гораций	459
Цинна	463
Родогуна	467
Никомед. .	470
Поль Скаррон
Жодле, или Хозяин-слуга	475
Комический роман. Комическое сочинение	479
Савиньен де Сирано де Бержерак
Иной свет, или Государства и империи Луны	484
Антуан Фюретьер
Мещанский роман. Комическое сочинение	489

[828]

Жедеон Таллеман де Рео
Занимательные истории	495
Жан де Лафонтен
Крестьянин и Смерть	500
Дуб и Тростинка	501
Голубь и Муравей	501
Кошка, превращенная в женщину	501
Члены тела и Желудок	502
Откупщик и Сапожник	502
Похороны Львицы	503
Пастух и Король	504
Мольер
Школа мужей	505
Школа жен	509
Тартюф, или Обманщик	513
Дон Жуан, или Каменный гость	517
Мизантроп	521
Скупой	525
Мещанин во дворянстве	529
Плутни Скапена..	534
Мнимый больной	538
Блез Паскаль
Письма к провинциалу	543
Мысли	547
Габриэль-Жозеф Гийераг
Португальские письма	552
Шарль Перро
Сказки матушки Гусыни, или Истории и сказки былых времен с поучениями	557
Дени Верас
История севарамбов	563
Мари Мадлен Лафайет
Принцесса Клевская	568
Жан Расин
Андромаха	574
Британик	578
Береника	582
Ифигения	585

[829]

Федра	589
Гофолия	592
Жан де Лабрюйер
Характеры, или Нравы нынешнего века	596
Антуан Гамильтон
Мемуары графа де Грамона	603
Франсуа Салинъяк де Ла Мот-Фенелон
Приключения Телемака	608
Жан Мелье
Завещание	613
Ален Рене Лесаж
Хромой бес	621
Тюркаре	626
Похождения Жиль Бласа из Сантильяны	630
Пьер Карле де Шамплен де Мариво
Жизнь Марианны, или Приключения графини де***	635
Шарль де Секонда Монтескье
Персидские письма	640
О духе законов	644
Аиссе
Письма к госпоже Каландрини	653
Вольтер
Орлеанская девственница	660
Фанатизм, или Пророк Магомет	665
Задиг, или Судьба	669
Микромегас	671
Кандид	674
Простодушный	678
Антуан Франсуа Прево
История кавалера де Грие и Манон Леско	682
Клод Проспер Жолио де Кребийон-сын
Заблуждения сердца и ума, или Мемуары г-на де Мелькура	688
Жан-Жак Руссо
Юлия, или Новая Элоиза	695
Исповедь	700
Дени Дидро
Нескромные сокровища	705

[830]

Монахиня	714
Племянник Рамо	718
Люк де Клапъе де Вовенарг
Введение в познание человеческого разума	723
Размышления и максимы	728
Жак Казот
Влюбленный дьявол	733
Пьер Огюстен Каран де Бомарше
Севильский цирюльник, или Тщетная предосторожность	738
Безумный день, или Женитьба Фигаро	742
Преступная мать	747
Никола-Эдм Ретиф де ла Бретон
Совращенный поселянин, или Опасности городской жизни	751
Жак-Анри Бернарден де Сен-Пье
Поль и Виргиния	757
Луи Себастьян Мерсъе
Картины Парижа	762
2440 год	766
Донасьен Альфонс Франсуа де Сад
Эжени де Франваль	771
Флорвиль и Курваль, или Неотвратимость судьбы	773
Жюстина, или Несчастная судьба добродетели	775
Пьер Амбруаз Франсуа Шодерло де Лакло
Опасные связи	780
ЯПОНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Ихара Сайкаку
Пять женщин, предавшихся любви	787
История любовных похождений одинокой женщины	801
Тикамацу Мондзаэмон Самоубийство влюбленных на острове Небесных Сетей	814
Указатель авторов произведений	819
Указатель названий произведений	820

'Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры' входят:

Зарубежная литература XVII-XVIII веков

Русский фольклор. Русская литература XI-XVIII веков

Русская литература XIX века Русская литература XX века

Зарубежная литература древних эпох, средневековья и Возрождения

Зарубежная литература XIX века Зарубежная литература XX века (в 2 кн.)

Энциклопедическое издание

ВСЕ ШЕДЕВРЫ МИРОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ В КРАТКОМ ИЗЛОЖЕНИИ СЮЖЕТЫ И ХАРАКТЕРЫ Зарубежная литература XVII-XVIII веков

Редакторы Н. Воробьева, Т. Громова

Художественный редактор Т. Руденко

Технический редактор Н. Новак

Корректор О. Картамышева

Подписано к печати с готовых диапозитивов 20.03.98. Формат 70 х 108 1/₁₆.

Гарнитура Лазурского. Бумага офсетная ? 1. Печать высокая. Усл. печ. л. 67,08.

Тираж 13 000 экз. Заказ ? 863

'Олимп'. 123007, Москва, а/я 92. Изд. лиц. ЛР ? 07190 от 25.10.96.

ООО 'Фирма 'Издательство АСТ' Лицензия 06 ИР 000048 ? 03039 от 15.01.98.

366720, РФ, РИ, Назрань, Московская, 13а

Отпечатано в ГМП 'Первая Образцовая типография'

Государственного комитета Российской Федерации по печати.

113054, Москва, Валовая, 28

Сканирование и форматирование: Янко Слава (библиотека Fort/Da) slavaaa@lenta.ru || yanko_slava@yahoo.com || http://yanko.lib.ru || Icq# 75088656 || Библиотека: http://yanko.lib.ru/gum.html ||

Выражаю свою искреннюю благодарность Максиму Мошкову за бескорыстно предоставленное место на своем сервере для отсканированных мной книг в течение многих лет.

update 18.06.03

Джон Мильтон (John Milton) 1608-1674

Потерянный рай (Paradise Lost) - Поэма (1658-1665, опубл. 1667)

Самсон-борец (Samson Agonistes) - Трагедия (1671)

Джон Беньян (John Bunyan) 1628-1688

Путешествие пилигрима (The Pilgrim's Progress from This World, To That Which Is to Come)

Даниэль Дефо (Daniel Defoe) ок. 1660--1731

Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, описанные им самим (The Life and Strange Surprising Adventures of Robinson Crusoe of York, Mariner, Written by Himself)

Радости и горести знаменитой молль Флендерс (The Fortunes and Misfortunes of the Famous Moll Flanders)

Роксана (Roxana) - Роман(1724)

История Джона Буля (History of John Bull)

Джонатан Свифт (Jonathan Swift) 1667-1745

Сказка бочки (A Tale of a Tub) - Памфлет. (1696-1697. опубл. 1704)

Путешествия Гулливера Роман (1726)

Уильям Контрив (William Congreve) 1670-1729

Так поступают в свете (The Way of the World) Комедия (1700, опубл. 1710)

Офицер-вербовщик (The Recruiting Officer) Комедия (1707)

Опера нищего (The Beggar's Opera) Пьеса (1728)

Похищение локона (The Rape of the Lock) Поэма (1712, доп. вариант 1714)

Сэмюэл Ричардсон (Samuel Richardson) 1689-1761

Памела, или Вознагражденная добродетель (Pamela, or Virtue Rewarded) Роман в письмах (1740)

Кларисса, или История молодой леди (Clarissa, or the History of a Young Lady) Роман в письмах (1747)

История сэра Чарльза Грандисона (The History of Sir Charles Grandison) Роман в письмах (1754)

История приключений Джозефа Эндрюса и его друга Абраама Адамса (The History of the Adventures of Joseph Andrews and His Friend Mr. Abraham Adams) Роман-эпопея (1742)

История жизни покойного Джонатана Уайльда Великого (The History of the Life and Death of Jonathan Wilde the Great) Роман (1743)

История Тома Джонса, найденыша (The history of Tom Jones, a Foundling) Роман-эпопея (1749)

Лоренс Стерн (Laurens Steme) 1713-1768

Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена (The life and Opinions of Tristram Shandy, Gentleman) Роман (1760-1767)

Сентиментальное путешествие по Франции и Италии (A Sentimental Journey through France and Italy) Роман (1768)

Приключения Перигрина Пикля (The Adventures of Peregrine Pickle) Роман (1751)

Путешествие Хамфри Клинкера (The Expedition of Humphry Clinker) Роман (1771)

Оливер Гольдсмит (Oliver Goldsmith) 1728--1774

Векфильдский священник (The Vicar of Wakefild) Роман (1766)

Ричард Бринсли Шеридан (Richard Brinsley Sheridan) 1751-1816

Соперники (The Rivals) Комедия (1775)

Школа злословия (The School for Scandal) Комедия (1777)

Уильям Годвин (William Godwin) 1756-1836

Калеб Вильямc (Things as They Are, or the Adventures of Caleb Williams) Роман (1794)

Мигель де Сервантес Сааведра (Miguel de Cervantes Saavedra) 1547 - 1616

Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский (El ingenioso hidalgo Don Quijote de la Mancha) - Роман (ч. I - 1605, ч. II - 1615)

Луис де Гонгора-и-Арготе (Luis de Gongora у Argote) 1561-1626

Полифем и Галатея (Fabula de Polifemo y Galatea) - Поэма (1612-1613)

Учитель танцев (El maestro de danzar) - Комедия (1593)

Фуэнте Овехуна (Fuente Ovejwia) - Драма (1612-1613. опубл. 1619)

Дурочка (La dama bоbа) - Комедия (1613)

Собака на сене (El perro del hortelano) - Комедия (1613-1618)

Валенсианская вдова (La viuda valenciana) - Комедия (1621)

Дон Хиль Зеленые штаны (Don Gil de las Galzas Verdes) - Комедия (1615. опубл. 1635)

Севильский озорник, или Каменный гость (El Burlador de Sevilla у Convivado de Piedra) - Драма (предположительно 1616, опубл. 1930)

Франсиско де Кеведо (Francisco de Quevedo) 1580-1645

История жизни пройдохи по имени дон Паблос, пример бродяг и зерцало мошенников (La vida del buscon, Llamado don Pablos) - Плутовской роман. (1603-1604)

Педро Кальдерой де ла Барка Энао де ла Баррера-и-Рианьо (Pedro Calderon de la Barca) 1600-1681

Стойкий принц (El principe constante) - Драма (1628-1629)

Дама-невидимка (La Dama duende) - Комедия (1629)

Врач своей чести (El medico de su honra) - Драма (1633-1635)

Жизнь - это сон (La vida es sueno) - Пьеса (1636)

Саламейский алькальд (El alcalde de Zaiamea) - Драма (1636)

Спрятанный кабальеро (El escondido у la tapada) - Комедия (1636)

Бальтасар Грасиан и Моралес (Baltasar Gracian) 1601-1658

Карманный оракул, или Наука благоразумия (Oraculo manual у arte de prudenda) - Афоризмы (1647)

Критикон (El criticon) - Роман-аллегория (1653)

Демофонт (Demofoonte) - Драма (1733)

Семья антиквария, или Свекровь и невестка (La famiglia delTantiquario, о sia la suocera e la nuota) - Комедия (1749)

Семья антиквария, или Свекровь и невестка (La famiglia delTantiquario, о sia la suocera e la nuota) - Комедия (1749)

Слуга двух господ (И servitore di due padroni) - Комедия (1749)

Трактирщица (La locandiera) - Комедия (1752)

Феодал (II feudatario) - Комедия (1752)

Кьоджинские перепалки (La baruffe chizzoto) - Комедия (1762)

Любовь к трем Апельсинам (L'amore delle tre Melarance) - Драматическое представление (1760)

Ворон (II Corvo) - Трагикомическая сказка (1761)

Король-Олень (II Re Cervo) - Трагикомическая сказка (1762)

Турандот (Turandot) - Китайская трагикомическая сказка (1762)

Зеленая Птичка (L'Augellìno bel verde) - Философическая сказка (1765)

История моей жизни (Histoire de ma vie) - Мемуары (1789-1798, полн. опубл. I960-1963)

Саул (Saul) - Трагедия (1782)

Брут Второй (Bruto Secondo) - Трагедия (1787)

Последние письма Якопо Ортиса (Ultime lettere di Jacopo Ortis) - Роман в письмах (1798)

Двенадцать башен Повести (1632)

Рассказы Ляо Чжая о необычайном Новеллы (опубл. 1766)

Новые записи Ци Се, или О чем не говорил Конфуций Новеллы (XVIII в.)

ДАОС ОТБИРАЕТ ТЫКВУ-ГОРЛЯНКУ