Электронная версия книги: Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru || yanko_slava@yahoo.com || http://yanko.lib.ru || Icq# 75088656 || Библиотека: http://yanko.lib.ru/gum.html || Номера страниц - внизу
update 09.03.07 АНОНС КНИГИ
Альфред Шютц
СМЫСЛОВАЯ СТРУКТУРА
ПОВСЕДНЕВНОГО МИРА
ОЧЕРКИ ПО ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКОЙ СОЦИОЛОГИИ
Москва
Институт Фонда 'Общественное мнение'
2003
УДК 316.277.4 ББК 60.5 Шю 99
Редакционный совет
издательской программы
Фонда 'Общественное мнение'
A.A. Ослон, Е.С. Петренко, Л.М. Дробижева, Г.С. Батыгин, Г.Л. Кертман, И.А. Климов
Рекомендовано к печати Ученым советом Института социологии РАН
Шю 99
Шютц Альфред
Смысловая структура повседневного мира: очерки по феноменологической социологии / Сост. А.Я. Алхасов; Пер. с англ. А .Я. Алхасова, Н.Я. Мазлумяновой; Научн. ред. перевода Г.С. Батыгин, М.: Институт Фонда 'Общественное мнение', 2003, 336 с.
ISBN 5-93947-012-2
В сборник трудов выдающегося американского социолога Альфреда Шютца (1899-1959) включены работы, в которых раскрываются категории феноменологической социологии: конституирование жизненного мира, трансцендентальная интерсубъективность, смысловая структура действия, рациональность, релевантность, типизация.
Книга предназначена для специалистов в области теоретической социологии, психологии, культурологии, массовой коммуникации, а также для аспирантов и студентов гуманитарных факультетов высших учебных заведений.
ББК 60.5
ISBN 5-93947-012-2
© Издание на русском языке Институт Фонда 'Общественное мнение', 2003
© А.Р. Ким, дизайн обложки, 2003
Электронное оглавление
Основной аргумент 'Идей II' Гуссерля
1. Регион неодушевленных предметов
4. Онтологическое предшествование духовного мира
5. Несколько критических замечаний
Феноменология и основания социальных наук: 'Идеи III' Гуссерля1
Проблема трансцендентальной интерсубъективности у Гуссерля
Социальный мир и теория социального действия
2. Социальная действительность, доступная в непосредственном переживании
Ситуация лицом-к-лицу и 'чистое' мы-отношение
Социальные отношения в ситуации лицом-к-лицу
3. Мир современников как структура типизаций.
Современник как идеальный тип и они-отношение
Анонимный слой в мире современников
Социальные отношения между современниками
4. Мир предшественников и проблема истории
Проблема рациональности в современном мире
Чужой. Очерк социальной психологии
Хорошо информированный гражданин Очерк о социальном распределении знания
Совместное сочинение и исполнение музыки Исследование социального отношения
Равенство и смысловая структура социального мира
2. Социальный мир как само собой разумеющийся и его структуризация
3. Понятие равенства и структура релевантности
4. Различные интерпретации мира, считающегося само собой разумеющимся
Интерпретация мы-группой мира, который она считает само собой разумеющимся
Интерпретация они-группой мира, который мы-группа считает само собой разумеющимся
Интерпретация порядка релевантностей социальным ученым
Интерпретация порядка релевантностей с философской, мифической и теологической точек зрения
5. Субъективная и объективная интерпретация
А. Субъективный и объективный смысл понятия 'социальная группа'
Субъективный смысл группового членства
Объективный смысл группового членства
В. Субъективный и объективный смысл равенства
Субъективное и объективное конституирование гомогенных сфер релевантности
Дискриминация и права меньшинств: субъективная и объективная интерпретация
Порядок сфер релевантности: субъективная и объективная интерпретация
Равенство, к которому стремятся, и равенство, которое даруется
С. Субъективный и объективный смысл равных возможностей
Некоторые двусмысленности, содержащиеся в понятии 'ответственность'
Тиресий, или наше знание о том, что произойдет завтра
Оглавление
Предисловие редактора.................... 7
Основной аргумент 'Идей II' Гуссерля............ 10
Феноменология и основания социальных наук: 'Идеи III' Гуссерля...................... 35
Проблема трансцендентальной интерсубъективности у Гуссерля ......... 46
Социальный мир и теория социального действия....... 96
Аспекты социального мира................. 114
Введение........................ 114
Социальная действительность, доступная в непосредственном переживании............ 118
Мир современников как структура типизаций...... 132
Мир предшественников и проблема истории....... 154
Глоссарий........................ 161
Проблема рациональности в современном мире....... 163
Чужой. Очерк социальной психологии ........... 191
Возвращающийся домой.................. 207
Хорошо информированный гражданин. Очерк о социальном распределении знания......... 222
Совместное сочинение и исполнение музыки. Исследование социального отношения........... 238
Равенство и смысловая структура социального мира..... 260
Введение........................ 260
Социальный мир как само собой разумеющийся и его структуризация .................. 263
Понятие равенства и структура релевантности...... 274
Различные интерпретации мира, считающегося само собой разумеющимся................ 279
Субъективная и объективная интерпретация....... 286
Некоторые двусмысленности, содержащиеся в понятии 'ответственность'................ 311
Тиресий, или наше знание о том, что произойдет завтра . . . 314
Библиография Альфреда Шютца........... 333
Предисловие редактора
Альфред Шютц - основатель феноменологического направления в социологии. Он родился в Вене и изучал право и социальные науки в Венском университете. В 1918 году в Вене выступал с лекциями Макс Вебер. Шютц с университетских лет находился под влиянием теории Вебера и в то же время хорошо сознавал, что методологические основания 'понимающей социологии' остаются непроясненными.
Осознание границ рационально организованного языка и, в частности, научного рассуждения породило поиск новых методологических решений в философии и гуманитарных науках того времени. Как и многие европейские интеллектуалы, Шютц глубоко воспринял 'философию жизни' в той ее версии, которую разрабатывал Анри Бергсон. Идея переживания времени и органической целостности сознания казалась ключом к теории действия. Хотя в центре внимания Шютца всегда находился генезис внелогических форм знания, его феноменологическая теория изначально была ориентирована на поиск рациональных оснований мира повседневности.
На формирование взглядов Шютца значительное влияние оказали Людвиг фон Мизес и его кружок, в который входили экономисты Готфрид фон Хаберле, Фридрих фон Хайек, Оскар Моргенштерн, философ Феликс Кауфман (участник кружка 'логических позитивистов'), Эрик Фёгелин.
В 1927 году Шютц начал работать в одной из ведущих банковских корпораций и параллельно занимался философией. 'Банкир днем, философ ночью', - пошутил Эдмунд Гуссерль о тогдашних занятиях Шютца. Первая крупная работа Шютца 'Феноменология социального мира' опублико-
8 А. Шютц
вана в 1932 году. В ней предпринимается попытка соединить веберовскую теорию социального действия с феноменологическим методом Гуссерля.
В 1939 году Шютц, как и тысячи европейских интеллектуалов, был вынужден уехать в США. Он стал профессором Новой школы социальных наук в Нью-Йорке. В то время в Новой школе работали многие выдающиеся ученые-эмигранты, в частности Арон Гурвич, переписка с которым входит в корпус произведений Шютца. В 1943 году он читал курс социологии и философии в Новой школе социальных наук, в 1952-1956 годах был деканом отделения философии. В США Шютц опубликовал сборник эссе, где обсуждались фундаментальные категории гуссерлевского учения, теоретические концепции Уильяма Джемса, Джорджа Сантаяны, Макса Шелера, Жана Поля Сартра.
В 1950-е годы окончательно складывается концептуальный аппарат феноменологической социологии, основанный на понятиях горизонта значений, релевантности, множественности реальностей. Иллюстрациями применения феноменологического метода к миру повседневности являются эссе Шютца о 'чужом', 'возвращающемся домой', 'хорошо информированном гражданине', 'равенстве', 'сочинении музыки'.
Школа феноменологической социологии представлена именами Мориса Натансона, разработавшего социологическую концепцию анонимности; Томаса Лукмана, который вместе с Питером Бергером написал 'Социальное конструирование реальности' - вероятно, самое лаконичное введение в феноменологическую социологию; Рихарда Гратхоффа, исследовавшего формы конституирования вещественной среды. Феноменологическая социология лежит в основе созданной Гарольдом Гарфинкелем 'этнометодологии'. Вероятно, одной из версий феноменологической социологии можно считать и 'драматургическую' концепцию Ирвинга Гофмана. В комплекс феноменологической социологии входят также ее экономические, исторические и эстетические приложения; не везде автор придерживается гуссерлевского императива философии как строгой науки.
Полная библиография работ об учении Шютца составляет свыше полутора тысяч наименований. Однако труды основа-
Предисловие редактора 9
теля феноменологической социологии немногочисленны - список источников содержится в настоящем издании. Наиболее значительные работы Шютца собраны в книге 'Структуры жизненного мира', которая была издана в 1973 году Томасом Лукманом.
В сборник переводов включены произведения, в которых раскрывается категориальный аппарат феноменологической социологии. Прежде всего это анализ основных понятий гуссерлевской философии и эссе по теории социального действия и рациональности. Другие переведенные работы интересны как образцы приложения феноменологической перспективы. При составлении сборника использовалось широко известное 'натансоновское' собрание сочинений Шютца 1962-1966 годов, продолженное Г. Вагнером и Д. Псатасом в 1999 году. В тех случаях, когда это необходимо, русский перевод сопровождается указанием на лексические эквиваленты оригинала (на английском или немецком языках).
Доктор философских наук, профессор Г.С.. Батыгин
Основной аргумент 'Идей II' Гуссерля
1. Регион неодушевленных предметов
Конституция неодушевленного материального объекта во внешнем мире - подлинной вещи - является первой областью действительности, анализируемой Э. Гуссерлем. То, что вещь протяженна в пространстве и длительна во времени, что у нее есть такие качества, как тяжесть, эластичность, цвет, что она состоит в определенных отношениях с другими вещами, находится в движении или неподвижна, - все это переживается в нашем восприятии. Но можем ли мы воспринимать саму материальность, бытие реально существующего объекта? Ведь и фантом обладает пространственными признаками, продолжительностью <существования>1 во времени, цветом, находится в движении или покое. Мы так же воспринимаем радугу и голубое небо. То, что вещь, а также фантом открывают нашему восприятию, есть просто схема их ощущения (sensorial schema), как называет это Гуссерль, меняющаяся в соответствии с 'ракурсами', в которых мы их воспринимаем. Однако специфическая материальность, отличающая действительную материальную вещь от фантома, не может быть установлена до тех пор, пока мы рассматриваем конкретную (particular) вещь как переживаемую отдельно, вне ее связей с 'обстоятельствами'. Реальность вещи, ее материальность, не может быть отнесена только к схеме ощущений. Эта схема меняется, если меняются обстоятельства; при этом меняющиеся схемы понимаются как манифестации определенного единства, а их изменения - как зависимые от соответствую-
1 Здесь и далее в угловых скобках пометы переводчика.
Основной аргумент 'Идей II' Гуссерля 11
щих реальных обстоятельств. Действительные состояния свойств вещи - например, различный цвет при разном освещении - понимаются просто как модификации объективного цвета, которым вещь обладает как в темноте, так и при солнечном свете, зависимые прежде всего от меняющихся обстоятельств, таких, как свет. Через такое 'распознающее понимание' (realizing apprehension) конституируется не только всякое 'объективное', 'действительное' свойство феноменальной вещи, но и действительность самой вещи как субстрата ее меняющихся свойств. При этом меняющиеся свойства воспринимаются не как простые схемы ощущений, а как манифестации реального состояния 'субстанции' в данный момент. Другими словами, само свойство фундаментально1 (originarily) дано только в текущем состоянии функциональных зависимостей от соответствующих обстоятельств. Эти зависимости являются каузальными, не просто полагаемыми, а 'видимыми', или 'воспринимаемыми'. То, чем вещь является в своей материальности, может быть раскрыто только в процессе нашего переживания; это следует понимать так, что конечные переживания могут подтверждать, лишать значимости или упразднять предыдущие. Знать вещь - это знать, как она поведет себя под давлением, при нагревании и т. д., короче говоря, знать все ее каузальные зависимости от других вещей, которые также переживаются в качестве действительных, материальных объектов внешнего мира. Таким образом, субстанциальность, реальность и каузальность неразрывно взаимосвязаны и действительные качества являются ео ipso2 каузальными свойствами.
Необходимо подчеркнуть, что материальная вещь и ее каузальности, описанные подобным образом, являются материальной вещью и ее каузальностями не в терминах естественных наук, но вещью, как она конституируется в чувственном восприятии переживающего субъекта, более того, субъекта изолированного, то есть лишенного всякой связи со
1 'Фундаментально' (и такие родственные формы, как 'фундаментальный', 'фундаментальность') является адаптацией гуссерлевского немецкоязычного термина 'originär' и не должно пониматься как означающее 'изначально', так как понятие употребляется в структурном, а не во временном смысле.
2 Тем самым (лат.). - Прим. ред.
12 А. Шютц
20 А. Шютц
зрения Другого, причем любого Другого, я осознаю, что каждый обнаруживает любого спутника (fellow-man) как естественно существующего Человека, с которым, с точки зрения внешнего восприятия, я должен отождествлять себя. Таким образом, эмпатия ведет к конституированию интерсубъективной объективности вещей и людей как физиопсихологических единств. Объективный мир полностью конституируется только через интерсубъективность. Это относится даже к моему собственному телу, которое, строго говоря, можно понимать как тело только потому, что я могу смотреть на него с точки зрения Другого в модусе Там. Еще одно доказательство того, что принимаемое нами solus ipse1 не является ipse. Всякая объективность предполагает интерсубъективность, и нормальность и аномалия также должны быть переинтерпретированы в терминах интерсубъективности.
3. Область (регион) духа
А. Персоналистическая установка и коммуникативное общее окружение. До сих пор гуссерлевский анализ конституции мира имел дело с конституированием природы, во-первых, как действительности материальных вещей, во-вторых, как действительности психе. Теперь мы должны исследовать субъективность, которая более не является природой, а есть дух (Geist). В натуралистической установке психе есть не что иное как пласт эстезиологических переживаний событий, происходящих с телом2. Одушевленное тело является объектом природы внутри объективного пространственно-временного
1 Solus - единственный, ipse - сам (лат.): выражение для обозначения 'солипсизма'. - Прим. ред.
2 События, происходящие с телом, не следует путать с событиями, происходящими в теле. В 'Избранных статьях' (том I) автор пишет: 'Физический объект "тело Другого", события, происходящие с этим телом, и его телесные движения понимаются как выражающие "духовное Я" Другого, на мотивационный смысловой контекст которого я ориентирован'. В связи с этим высказыванием Шютц писал 25 июля 1954 г. Морису Натансону: 'То, что я имел в виду, есть события, происходящие на "поверхности" тела Другого, когда он, например, краснеет или улыбается. Но было бы ошибочно говорить в этом случае о поверхности (как будто бы тело - это всего лишь вещь)'.
Основной аргумент 'Идей II' Гуссерля 21
мира. Животные, люди (как другие, так и мы сами) всегда являются - в терминах натуралистической установки - одушевленными телами, каждое со своей локализованной чувствительностью; все сознание основывается на теле, локализуется в нем и координируется с ним во времени. Таким образом, они принадлежат к субстанциально-каузальной Природе. Все это относится также и к эмпирическому (психологическому) Я, которое живет в этих состояниях. С этой точки зрения возникновение 'когито' есть факт природы.
От этой натуралистической установки нужно отличать персоналистическую установку, которая свойственна нам в повседневной жизни, когда мы находимся среди других людей, состоящих с нами в многообразных отношениях. Человека делает тем, что он есть, его окружение. Личное окружение есть мир, который апперципируется, запоминается, принимается на веру и т. д. человеком в его действиях, который существует для него и в отношении которого он принимает теоретическую, практическую или оценочную установку. Таким образом, объективная физическая действительность как таковая не является действительным окружением какого бы то ни было человека. Личное окружение есть не мир 'в себе', а мир для человека, который должен знать о нем либо через актуальную апперцепцию, либо полагая его, либо по крайней мере представляя его более или менее ясно и определенно, то есть готовым к тому, чтобы быть апперципированным. Это мир, интенционально переживаемый человеком в качестве обладающего особой смысловой структурой, которая, конечно, всегда меняется и которую можно модифицировать путем упразднения и перегруппировки смысловых содержаний. В силу этого факта личное окружение всегда находится в состоянии становления. Его основой является фактически воспринятый мир как данный нашим ощущениям, но Я обнаруживает себя обращенным к нему в новых актах теоретических или практических оценок. По этой причине объекты внутри личного окружения являются не просто природными сущностями, но объектами для потребления, удовольствия, продуктами питания, одеждой, оружием, орудиями труда, произведениями искусства и литературы, средствами достижения правовых или религиозных целей. Гуссерль называет объекты окружения, в которые вкладывался новый интенциональный смысл, 'обо-
22 А. Шютц
34 А. Шютц
коллективности к социальной интеракции индивидов более близки духу феноменологии, чем соответствующие заявления ее основателя. Без сомнения, в данной работе Гуссерля содержится множество самых глубоких идей, относящихся к основаниям социальных наук. Но их следует искать не в тех разделах, которые посвящены анализу коммуникации и социальных групп.
Данные замечания представлены для дальнейшего рассмотрения. Здесь нет места для описания позитивных аспектов этой выдающейся философской работы. Мы надеемся, что ее подробное изложение говорит само за себя.
Феноменология и основания социальных наук: 'Идеи III' Гуссерля1
'Идеи III' базируются на рукописях 1912 года, относящихся к тому же времени, что и 'Идеи I'; в отличие от работ, вошедших в том II, они никогда не переписывались ни автором, ни его ассистентами. Поэтому данный том более унифицирован, чем близкий ему по теме том II, над которым Гуссерль работал с перерывами вплоть до 1928 года. Однако в томе III представлены более ранние идеи основателя современной феноменологии, которые не всегда соотносятся с положениями предыдущего тома, не говоря уже о феноменологической философии более позднего времени. Некоторые читатели, знакомые с томом I, сочтут полезным изучить 'Идеи III' прежде, чем обратиться к сложным и глубоко разработанным 'Идеям II'.
Первую главу Гуссерль начинает с исследования различных областей действительности - материальной вещи, одушевленного тела, психе, чтобы установить фундаментальные виды апперцепции, соответствующие каждой из них, и характер изучающих их наук. Материальные вещи изначально даны в актах материального восприятия, представляющего собой в этом смысле лишь особый случай восприятия протяженных объектов; оно может также включать восприятие фантомов. Однако то, что отличает действительные материальные вещи от фантомов, не есть их бытие как 'субстанции' в смысле Декарта или Спинозы. Согласно Гуссерлю, их действительность принципиально относительна в связи с обстоятельства-
1 Опубликован как том V 'Гуссерлианы' (под редакцией Марли Бимеля) архивом Гуссерля в Лувене под руководством профессора Г.Л. Ван Бреда в 1952 г. в Гааге.
36 А. Шютц
'Идеи III' Гуссерля 45
когнитивных терминах, как 'геометрическое тело, ограниченное десятью конгруэнтными плоскостями'. Существует множество эквивалентных выражений для одного и того же, и мы должны отличать неэксплицированные, неанализированные понятия от аналитически эксплицированных и обе эти группы - от 'аналитических высказываний' в смысле Канта, обозначающих ноэматический объект первой и второй групп как одно и то же. То есть мы должны различать неанализированное понятие и понятие, которое по отношению к первому будет функционировать как его экспликация. В процессе прояснения мы трансцендируем сферу просто смысла термина и сферу мышления о смысле: мы приводим ноэматический объект смысла в соответствие с ноэматическим объектом нашей интуиции. Но анализ вербального смысла, установление соответствия - столь совершенного, сколь возможно, - между когнитивной и интуитивной ноэмой имеет только пропедевтическую функцию для процесса прояснения, который должен быть осуществлен интуицией. С помощью эйдетических методов такое прояснение должно пройти все уровни конституции конкретного объекта, постигаемого через интуицию, который в данный момент рассматривается как пример или образец эйдетической ноэмы: объект, как он подразумевается, должен быть приведен в процессе прояснения к совершенной самоданности, ясности и отчетливости. Мы узнаем в этом общую задачу и направление бесконечно возвращающегося идеала феноменологии Гуссерля: постичь в интуиции и совершенной ясности - как и в систематической завершенности - универсум идей, всех возможных сущностных видов объективностей в целом, определить на основе включенных в такие интуиции ноэм все возможные понятийные сущности; приписать этим сущностям слова и смыслы слов, выражающие их прямо и недвусмысленно; получить таким образом завершенный набор полностью проясненных понятий и, соответственно, терминов. Феноменология может выполнить эту работу, так как в ней представлены все эйдетические аксиомы; таким образом, феноменология является матрицей, из которой возникают все онтологические интуиции (insights).
Проблема трансцендентальной интерсубъективности у Гуссерля
I
При анализе естественной установки в первом томе 'Идей'2 Гуссерль показал особое значение интерсубъективности. Объективная пространственно-временная действительность окружающего мира (Umwelt), принятая не только мной, но и другими Я-субъектами (Ich-Subjekte), считается само собой разумеющейся в составе общего тезиса (Generalthese) естественной установки. В число основных положений этого тезиса входит то, что другие эго-субъекты (Ich-Subjekte) являются моими спутниками (Nebenmenschen), воспринимающими объективный мир так же, как и я, несмотря на различия углов зрения и ясности < видения >. Само собой разумеющимся считается также, что мы можем коммуницировать друг с другом (Par. 293). Каким образом в рамках естественной установки в принципе возможно взаимопонимание (Einverständnis)? В 'Идеях I' (Par. 53), говоря
1 Настоящая работа была представлена как доклад на посвященном Гуссерлю коллоквиуме в Ройамоне 28 апреля 1957 г. Немецкий текст, с которого был осуществлен этот перевод, опубликован в 'Philosophische Rundschau: Eine Vierteljahrschrift für philosophische Kritik', редактируемом Гансом-Георгом Гадамером и Гельмутом Куном, 1957. Vol. V. P. 81 ff. Перевод Ф. Керстена совместно с Ароном Гурвичем и Томасом Лукманом.
2 Husserl E. Ideen zu einer reinen Phänomenologie und phänomenologische Philosophie. I. Buch: Allgemeine Einführung in die reine Phänomenologie. II. Buch: Phänomenologische Untersuchungen zur Konstitution. III. Buch: Die Phänomenologie und die Fundamente der Wissenschaften. Husserliana. Bd. III-V. Den Haag, 1950-1952.
3 Здесь и далее указываются параграфы гуссерлевского текста. - Прим. ред.
Трансцендентальная интерсубъективность у Гуссерля 47
о предварительном анализе чистого сознания, Гуссерль обращается к переживанию связи сознания и тела (Leib), образующих естественное эмпирическое единство, посредством которого сознание помещается в пространстве и времени природы и которое в актах 'эмпатии' делает возможным взаимопонимание между одушевленными субъектами, принадлежащими к одному миру. 'Переживания других открываются нам', мы постигаем их через их телесное выражение. Это 'постижение' (Ansehen) является интуитивным, данным в ощущении актом, хотя и данным в ощущении не фундаментально (originär). Сознание Другого и его умственная (mental) жизнь 'существуют' в его теле. Однако умственная жизнь Другого не дана нам фундаментально - так, как дано его тело (Par. 1). По этой причине возможность того, что всякое иное сознание, полагаемое мною в эмпатическом переживании, в действительности не существует, нельзя отрицать на основании какого бы то ни было моего переживания (опыта). Мое собственное эмпатическое переживание, однако, дано абсолютно и фундаментально (originarily) в потоке моего имманентного восприятия (Par. 46). Таким образом, эмпатическая очевидность в принципе исключает фундаментальную (originary) верификацию (Par. 140).
Даже если взаимопонимание путем эмпатии между всеми эго-субъектами фактически не осуществляется, оно всегда возможно в принципе. Следовательно, возможно, что фактически (factually) разделенные миры переживания (worlds of experience) соединены взаимосвязями действительного переживания и образуют единый интерсубъективный мир. Такой мир был бы коррелятом унитарного мира духов (Geisterwelt), 'универсальным расширением человеческого сообщества, редуцированного до чистого сознания и до чистого Я' (Par. 46).
Смысл мира как определенного интерсубъективностью сохраняется в субъективных способах проявления ноэматической конституции после проведения феноменологической редукции (Par. 135).
Таким образом, например, внутри фундаментально осознанного переживания в трансцендентальной конституции вещей могут быть выделены разные уровни: первый - уро-
48 А. Шютц
84 А. Шютц
версума монад и объективного мира для каждого оказывается невозможным внутри трансцендентальной субъективности размышляющего философа, субъективности, которая мыслится в качестве замещающей его, и только его. Но прояснение смысловой структуры интерсубъективности и мира, принятого мной в качестве объективного, остается законной задачей феноменологического конституционного анализа. И Гуссерль не просто указал на необходимость исследования этой задачи, но и, по большей части, сделал это.
Комментарии Э. Финка к очерку Альфреда Шютца 'Проблема трансцендентальной интерсубъективности у Гуссерля'
(Royaumont, April 28, 1957)
Мой дорогой друг, теперь в этой дискуссии дружба не сковывает меня, и вы сами говорили, что дружба не исключает интеллектуального спора. Однако я скован тем, что во многом согласен с Вами и Вашими взглядами на апории в гуссерлевской теории эмпатии - хотя я не всегда согласен с предложенными решениями этих апорий.
Прежде всего я хотел бы согласиться с Вами в том, что Гуссерль ограничил себя в своем анализе переживания <эго> Другого такими Другими, которые даны мне в настоящем (gegenwärtig anwesenden Anderen), то есть Другими, которые пребывают в моем ближнем поле, в моем перцептуальном поле. Более того, я согласен с Вами в том, что его анализ ограничивается эксплицированием этого Другого как наличествующего в теле, как обладающего телом (Leibhaber) и в этом отношении не особенно отличающегося от кошек и собак. И если обладание телом (то есть 'живым телом', Leib) должно как бы служить достаточным свидетельством трансцендентального спутника, то необходимо, следовательно, заключить, что кошки и собаки также являются трансцендентальными субъектами. Но как можно дойти от экспликации Другого как обладающего телом до Другого как обладающего, например, любовью (от Leibhaber до Liebhaber)? Потому что характер Другого, встреченного в модусе противоположного, комплиментарного пола, не может быть понят благодаря аппрезентации, которая аналогически переносит способы функциониро-
Трансцендентальная интерсубъективность у Гуссерля 85
вания (das Walten) моего тела на тело Другого. Определенным образом гуссерлевский анализ остается захваченным в удвоении эго. Несмотря на то, что он видит эту опасность, ему не удается методически преодолеть ее.
Шютц: В таком случае мы согласны друг с другом или нет?
Финк: Да, мы полностью согласны. Мои замечания оказались более чем критическими. Но Вы сказали, что до сих пор считаете, что аппрезентация некоторым образом является ценным инструментом для концептуального феноменологического анализа. Теперь мне хотелось бы сказать несколько слов об этом понятии аппрезентации. Аппрезентацией Гуссерль занялся при анализе объектов восприятия (perceptual objects). Фронт объекта восприятия дан непосредственно, а тыл, однако, аппрезентируется. Эта аппрезентация является предвосхищением возможного способа приведения самого тыла к фундаментальной (originary) данности - для этого надо обойти вокруг объекта. То есть аппрезентация имеет характер исполнимости (redeemableness, Einlösbarkeit). Теперь я спрашиваю: определяется ли также аппрезентация, в которой дан Другой, этим фундаментальным смыслом исполнимости (redeemableness) или она есть аппрезентация, которая существенно не может быть исполнена? Я никогда и никаким образом не могу фундаментально понять, что находится 'внутри', что действует в живом теле Другого (das-Im-Leib-Walten des Anderen); то есть я никогда не смогу 'исполнить' эту аппрезентацию. При такого рода переживании <эго> Другого использование понятия 'аппрезентация' является метафорическим - и неудачным, - и я полагаю, что Гуссерль не комментировал достаточно подробно различие между аппрезентациями, которые могут и не могут быть исполнены.
Следующий момент состоит в том, что, как Вы сказали прежде, переживание <эго> Другого включает взаимное отношение: переживая Другого, я переживаю одновременно и его переживания меня. Но это взаимное отношение, строго говоря, не только простые перебежки от меня к Другому и от Другого ко мне. Потенциально взаимное отношение допускает бесконечное повторение. Поэтому я могу сказать, что я переживаю Другого так, как он переживает меня, и что он переживает меня так, как я переживаю его, - и так может длиться без конца. Эта потенциальность не нуждается в том,
86 А. Шютц
чтобы быть актуализированной; однако мы имеем здесь бесконечную взаимную отражаемость, несколько подобную той, которая возникает при расположении двух зеркал одно против другого. Эта бесконечность взаимных отношений при столкновении двух субъектов не замечается Гуссерлем до тех пор, пока не принимаются во внимание ее следствия. И возникает вопрос, достаточно ли, в целом, взаимное отношение, возникающее при столкновении двух субъектов - эта взаимность встречи и объективирования Другого, - для прояснения непосредственности понимания, с помощью которой постигается существование Другого в совместных (shared) ситуациях (Unmittelbarkeut des Mitdaseins mit dem Anderen).
В этой связи Вы все-таки еще обращались к гуссерлевскому анализу и согласились с ним, что в этом анализе Другой переживается как la-bas, как Там. То есть пространственное различие Здесь и Там является полезным для понимания различия между моей жизнью и жизнью Другого. Но теперь я спрашиваю: как насчет Сейчас? Вы можете эксплицировать различие между Здесь и Там в том смысле, что Там для меня является Здесь для него и мое Здесь есть для него Там. Но можете ли вы сказать то же самое о Сейчас? Не является ли Сейчас тем самым измерением, в котором Здесь и Там даны в одновременности? Можете ли Вы различить Сейчас Другого как его Сейчас и как мое Сейчас? Не является ли такое различие лишенным смысла? Различие между Здесь и Там возможно только внутри измерения общего объемлющего Сейчас.
Потом Вы говорите - простите, если выражаюсь несколько несистематично, но так я зафиксировал эти вещи в процессе Вашего изложения, - что попытка Гуссерля вывести объективность метода из интерсубъективности была методической ошибкой и, фактически, может быть и наоборот: объективный мир является предпосылкой для интерсубъективности. И Вы показываете в этом контексте, что все процессы коммуникации (Verständigung) - с помощью языка, знаков или каким-либо другим способом - уже предполагают объективные вещи в качестве помогающих, опосредующих, способствующих обозначению (signification) во взаимном понимании (Sich-Verstehen). Но у Гуссерля это все-таки понимается в другом смысле, и я хотел бы в этой связи обратиться к кантовскому понятию. Кант формулирует объективность
Трансцендентальная интерсубъективность у Гуссерля 87
переживания - то есть отнесенность переживания к объектам - в контексте, в котором он формулирует различие между суждением восприятия и суждением переживания; он формулирует (определяет) объективность объектов - если угодно - по характеру интерсубъективности. Поэтому мне кажется, что невозможно установить между объективностью и интерсубъективностью такое отношение, чтобы одна из них была первичной; более вероятно, что объективность и интерсубъективность соизначальны (co-original).
Еще один момент привлек мое внимание: Вы говорили, что трансцендентальное Эго в потоке (flux) своей жизни должно конституировать Других с их смыслом как обыденных внутри (intramundane) Других, а также и себя как обыденного внутри. Конечность моей жизни как связанная со смертью также принадлежит - фундаментальным образом - этой внутренней обыденности меня самого и моих спутников. Может ли трансцендентальное Эго умереть? Или является ли смерть лишь объективным фактом, который принадлежит к его объективации (опредмечиванию) в мире и который не имеет никакой истины для своей конечной трансцендентальной направленности вовнутрь? Следовательно, не оказывается ли каким-то образом внутренне обыденная человеческая ситуация недоопределенной, когда кто-то не держит в поле зрения такие детерминации человеческого существования, как конечность, то есть неизбежность смерти? Разве это также не относится к трансцендентальной субъективности? Следовательно, вопрос именно в этом.
В своих поздних рукописях, написанных после 'Картезианских размышлений', Гуссерль приходит, конечно, к вопросам, связанным с апориями, на которые Вы указали. Он видит трудность, заключенную в простом перемещении структур внутренне обыденного многообразия субъектов в трансцендентальную сферу. Действительно, он видит определенную опасность в перемещении обыденной структурирующей субъективности в область трансцендентального и в некоторых рукописях доходит до любопытной идеи о первичном эго, о первичной субъективности, которая предшествует различению между изначальной субъективностью и трансцендентальной субъективностью других монад. Он, кажется, пытается в какой-то степени вывести многообразие за пределы измере-
88 А. Шютц
ния трансцендентального, указывая, таким образом, на проблему, которая напоминает нам позднего Фихте. В этом же контексте Гуссерль также хочет обойти различие между сущностью и фактом, возвращаясь к первичной фактичности трансцендентальной жизни, которая впервые конституирует возможность и тем самым вариации и - как объективацию (опредмечивание - Vergegenständlichung) вариационных многообразий - конституирует также и сущность. В соответствии с этими поздними рукописями Гуссерля, существует первичная жизнь, которая не является ни единой, ни множественной, ни фактической, ни существенной; она, скорее, есть конечное основание всех этих различий: трансцендентальная первичная жизнь, которая превращается в многообразие и которая в самой себе производит дифференциацию факта и сущности. Поэтому, если учитывать эти тексты, многие трудности, многие апории, на которые Вы указывали, предстанут в совершенно ином свете. Но субстанциальные трудности тогда только возрастут1.
Ответ Альфреда Шютца на комментарии, сделанные в дискуссии по 'Проблеме трансцендентальной интерсубъективности у Гуссерля'
(Royaumont, April 28, 1957)
Прежде всего я хочу поблагодарить всех участников дискуссии за их очень интересные и поучительные замечания. Ответить всем им в отведенное мне время с должной тщательностью - задача невыполнимая, так как большинство поднятых вопросов касаются фундаментальных проблем феноменологии. Поэтому я прошу прощения за то, что лишь кратко рассмотрю некоторые точки зрения, приведенные в дискуссии, и, вероятно, не смогу ответить на некоторые из них.
Позвольте мне начать с короткого личного наблюдения. Моя попытка критического представления гуссерлевского трансцендентального обоснования интерсубъективности была вызвана исключительно одной потребностью: предложить
1 Немецкий текст этих комментариев был переписан с магнитной записи доктором Р. Бёмом.
Трансцендентальная интерсубъективность у Гуссерля 89
этому форуму чрезвычайно компетентных феноменологов обсудить трудности, связанные с этой теорией моего высокоуважаемого учителя, - трудности, которые я не смог преодолеть в течение двадцати пяти лет. Моя цель состояла не в том, чтобы дать мое собственное решение проблем конституции трансцендентальной интерсубъективности в терминах операций сознания трансцендентального эго; мой тезис не подразумевал также, что - поскольку аргументация Гуссерля здесь очевидно неудачна - методы трансцендентальной феноменологии, не говоря о феноменологии в общем, должны быть отвергнуты. Я стремился показать, что неудача Гуссерля найти решение этой проблемы связана с его попыткой скорее интерпретировать онтологический статус социальной действительности внутри жизненного мира как конституированного продукта трансцендентального субъекта, чем эксплицировать его трансцендентальный смысл в терминах операций сознания трансцендентального субъекта. Я очень рад, что все выступавшие, особенно такие известные феноменологи, как господа Финк и Ингарден, согласны со мной в этом.
Замечания доктора Финка столь глубоки, что я хотел бы обсудить их подробно. Начнем с понятия аппрезентации: я абсолютно согласен с ним в том, что аппрезентации, которые могут быть превращены в перцептуальные представления, и аппрезентации, с которыми это в принципе не может произойти, должны быть строго различены. Однако будет нелегко провести линию демаркации. С одной стороны, имеются аппрезентированные аспекты перцептуальных вещей - как, например, Земля внутри, - которые в принципе не могут быть преобразованы в перцептуальные представления; с другой стороны, Шелер со своей так называемой перцептуальной теорией alter ego был прав в том отношении, что мы в улыбке другого прямо воспринимаем его радость; в его распростертых руках - его молитву (praying). Я хотел бы несколько модифицировать тезис Финка о том, что аппрезентированную внутреннюю жизнь другого невозможно привести к перцептуальному наличию (presence), говоря, что я могу понять внутреннюю жизнь Другого только средствами индикативных символов (его жестов, его мимики, его языка, его действий), что я могу понять ее только с помощью аппрезентаций. Действительно, своеобразие символических отношений в
90 А. Шютц
общем в том и состоит, что сам символ дан в наличии, в то время как символизируемое только аппрезентировано. Именно в этом смысле я говорил, что теория аппрезентации Гуссерля - особенно в ее применении к теории знаков и символических отношений - остается несомненно важной. То, что конституции трансцендентального переживания <эго> Других не могут быть сведены только к аппрезентации, фактически так же несомненно.
Далее доктор Финк упоминал о взаимном отношении эго к Другому как о существенном в переживании <кем-то> alter ego, отношении, в котором Другой переживается мной как ориентированный на меня. Он отмечает, что это взаимное отношение потенциально допускает бесконечные реитерации, и сравнивает его с отношением двух зеркал, размещенных друг против друга. Возможно, в этой связи будет небезынтересно упомянуть, что это сравнение, именуемое 'зеркальным эффектом', играет большую роль в теориях переживания Другого, разработанных некоторыми американскими философами (У. Джемс, Ч. Кули, Дж. Г. Мид). Эти авторы даже основывают переживание моего Я (myself) на моем переживании (или предвосхищении) впечатления или образа, которое имеется обо мне у Другого. Но, вероятно, внутренне взаимное отношение не является бесконечно повторяемым, потому что - пользуясь метафорой Финка - зеркала не обязательно должны размещаться параллельно друг другу. С другой стороны, нельзя сомневаться в том, что это взаимное отношение при встрече эго и alter ego недостаточно, чтобы объяснить непосредственность, с которой постигается со-бытие (Mitdasein) с Другим в такой ситуации.
Нужно выразить благодарность Финку за постановку - в том же контексте - вопроса об одновременности эго с Другим, об общем Сейчас как предпосылке различения Здесь и Там. Проблема одновременности, рассмотренной не просто как общее Сейчас в объективном времени, но также и как сообщество (единство - community) двух внутренних потоков времени, durée в бергсоновском смысле, имеет, как мне кажется, важнейшее значение для проблемы интерсубъективности - по отношению не только к трансцендентальной, но и к обыденной интерсубъективности. В различных работах я обращал внимание на тот факт, что эго в рефлективном
Трансцендентальная интерсубъективность у Гуссерля 91
Трансцендентальная интерсубъективность у Гуссерля 95
из существенных его черт: моего мира как данного мне в качестве мира для каждого. В любом случае, я далек от того, чтобы рассматривать гуссерлевскую конституцию интерсубъективности как дедукцию в техническом смысле термина; выступая против такой интерпретации, М. Келкель совершенно правильно ссылается на некоторые важные тексты Гуссерля. Мой уважаемый критик, обвиняя меня в ложном толковании, опирается на два места в моей работе, в которых используется слово déduire1. Однако это недоразумение вызвано переводом - вообще-то, очень хорошим, - в котором нейтральный немецкий термин 'Ableitung' (выведение), употребляемый в этом контексте и Гуссерлем, был заменен термином deduction2. Различные смысловые нюансы терминов в двух языках (проблема, которая может быть плодотворно решена феноменологами) делают такие затруднения в коммуникации, на которые в конце своих замечаний намекает М. Келкель, практически неизбежными.
Я глубоко признателен профессору Морису де Гандильяку и восхищен трудолюбием, терпением и высокой квалификацией, с которыми он перевел мою лекцию.
1 Вычитать; делать вывод (фр.). - Прим. ред.
2 Лекция 'Проблема трансцендентальной интерсубъективности у Гуссерля' была прочитана в Ройамоне (Франция) в переводе профессора Мориса де Гандильяка. Английский перевод очерка и ответа на 'Замечания к очерку' производился с оригинального немецкого текста.
Социальный мир и теория социального действия
На первый взгляд не легко понять, почему в социальных науках предпочтение отдается субъективной точке зрения. Для чего мы постоянно обращаемся к этому загадочному тирану социальных наук, именуемому субъективностью актора? Почему бы нам честно не описывать в честных и объективных понятиях то, что действительно происходит, то есть не говорить на нашем языке, языке квалифицированных наблюдателей социального мира, использующих научный подход? Если возразят, что эти понятия искусственны и условны, созданы 'по нашему желанию и для нашего удовольствия' и поэтому годятся только для нашей интерпретации, но не для реального проникновения в смысл, который социальные действия имеют для их акторов, мы могли бы ответить, что именно такое построение системы конвенций и честное описание существующего мира является единственной задачей научного мышления; что мы, социальные ученые, в своей системе интерпретации свободны не менее, чем актор - в установлении своей системы целей и планов; что мы должны, в частности, следовать примеру естественных наук, которые выполнили величайшую работу всех времен с помощью тех самых методов, которые нам рекомендуют отвергнуть; и, наконец, что сущность науки состоит именно в том, чтобы быть объективной, значимой не только для меня - или для меня, тебя и немногих других, - но для каждого, и что научные высказывания относятся не к моему частному миру, а к единственному и единому, общему для всех нас жизненному миру.
Последняя часть этого тезиса бесспорно верна; но, несомненно, можно представить себе фундаментальную точку зрения, согласно которой социальные науки должны следо-
Социальный мир и теория социального действия 97
Социальный мир и теория социального действия 113
меньше, чем кажется на первый взгляд. В данной работе мы не можем подробно останавливаться на этой проблеме, поэтому кратко просуммируем то, что было написано в другом месте1.
1. Постулат релевантности. Построение идеальных типов должно соответствовать принципу релевантности, который гласит, что проблема, однажды выбранная социальным ученым, определяет систему координат и конституирует границы замысла, внутри которых могут строиться релевантные идеальные типы.
2. Постулат адекватности. Он может быть сформулирован следующим образом: каждое понятие, которое используется в научной системе, относящейся к человеческому действию (action), должно быть построено так, чтобы человеческое действие (act), выполняемое в жизненном мире индивидуальным актором, было обоснованным и понятным как для актора, так и для его спутника (fellow-man).
3. Постулат логической консистентности. Система идеальных типов должна быть полностью совместима с принципами формальной логики.
4. Постулат совместимости. Система идеальных типов должна содержать только научно проверяемые допущения, полностью совместимые со всем нашим научным знанием.
Эти постулаты дают необходимые гарантии того, что социальные науки на самом деле занимаются реальным социальным миром, единственным и единым жизненным миром для всех нас, а не чуждым фантастическим миром, независимым от повседневного жизненного мира и не имеющим с ним никакой связи. Дальнейшее детальное рассмотрение типизирующего метода кажется мне одной из важнейших задач теории действия (theory of action).
1 Я привел некоторые принципы построения идеальных типов в работе: Schutz A. The Problem of Rationality in the Social World // Schutz A. Collected Papers. Vol. I. The Hague: Martinus Nijhoff. 1962.
Аспекты социального мира
1. Введение
Ранее2 мы фундаментально рассмотрели вопрос о том, как человек может понимать своих спутников (fellow-men). Мы обнаружили, что понимание субъективных процессов, происходящих в сознании Другого, базируется на субъективных переживаниях человеком этого Другого. Однако само допущение о существовании Другого создает аспект интерсубъективности. Я (Self) переживает мир в опыте как населенный другими Я (Selves), как мир для других и мир других. Мы показали, что интерсубъективная реальность ни в коей мере не является гомогенной. Социальный мир, в котором оказывается человек, имеет комплексную структуру; спутники являются различными аспектами Я; им соответствуют различные когнитивные стили, посредством которых Я воспринимает и постигает мысли, мотивы и действия Другого. Основная цель настоящего исследования - описать происхождение дифференцированных структур социальной действительности, а также раскрыть принципы, лежащие в основе ее единства и связности.
Подчеркнем, что необходимой предпосылкой методологии эмпирических социальных наук является тщательное описа-
1 Из книги: Der sinnhafte Aufbau der Welt. 2nd ed. Vienna, 1932, 1960. (Sektion IV: Strukturanalyse der Sozialwelt, Soziale Umwelt, Mitwelt, Vorwelt / English adaptation by Th. Luckmann.)
2 Der sinnhafte Aufbau der Welt. 2nd ed. III. Vienna, 1932, 1960. P. 106-153. Ср. также: Schutz A. Le probleme de l'intersubjectivité transcendentale chez Husserl // Husserl E. Cahiers de Royaumont. Paris, 1959. P. 334-365o Schutz A. Sartre's Theory of the Alter Ego // Schutz A. Collected Papers. Vol. I. The Hague: Martinus Nijhoff, 1962. P. 180 f.
Аспекты социального мира 115
Аспекты социального мира 161
существовать. Мы не можем постигнуть эту область социальной действительности никаким образом, даже через типизацию. Этот метод, возникающий при переживании спутников, современников и предшественников, нельзя обоснованно применить к действительности, для которой у нас нет никаких принципов интерпретации, основанных на переживании. Типизирующие схемы, полученные из нашего переживания спутников и современников, о которых мы можем предположить, что они нам предшествуют, мы можем применять только по отношению к ним. Таким образом, с определенной долей правдоподобия мы постигаем характер переходного региона между миром современников и миром преемников. Однако чем дальше отстоит этот регион от реального мы-отношения или они-отношения, тем более неявны интерпретации, с помощью которых мы пытаемся его понять. Мир подлинных преемников абсолютно свободен и находится по ту сторону моего понимания. Вера в исторический закон, стоящий над историей, с помощью которого можно объяснить не только прошлое, но и настоящее, а также предсказать будущее, не имеет, очевидно, никакого основания в природе переживания человеком социальной действительности.
5. Глоссарий
Mitwelt, world of contemporaries - мир современников.
Vorwelt, world of predecessors - мир предшественников.
Folgewelt, world of successors - мир потомков.
Umwelt, fellow-men in direct experience; (or if the context permits, simply) fellow-men; the domain of directly experienced social reality - ближние в непосредственном переживании; область непосредственно переживаемой социальной действительности. Сам Шютц использовал слова associates, consociates, в некоторых контекстах также fellow-men.
Du-Einstellung, thou-orientation - ты-ориентация, ты-установка.
Du-Beziehung, thou-relation - ты-отношение.
Ihr-Einstellung, they-orientation - они-ориентация.
Ihr-Beziehung, they-relation - они-отношение.
Subjektiver Sinn, subjective meaning - субъективный смысл.
162 А. Шютц
Objektiver Sinn, objective meaning - объективный смысл.
Subjektiver Sinnzusammenhang, subjective configuration of meaning - субъективный контекст смысла.
Objektiver Sinnzusammenhang, objective matrix of meaning - объективный контекст смысла.
Personaler Idealtypus, personal ideal type - персональный идеальный тип.
Charakterologischer Idealtypus, characterological ideal type - характерологический идеальный тип.
Habitueller Idealtypus, functional ideal type - привычный (функциональный) идеальный тип. (Определение Шютца: "Sein Kennzeichen ist, dass er das mitweltliche alter ego nur in seiner habituellen und deshalb als typisch angesetzten Funktion erfasst" ('Его особенность состоит в том, что он охватывает alter ego в лице современника только в его привычных и поэтому типичных дополнительно установленных функциях'.)
Проблема рациональности в современном мире
I
Проблема, связанная с терминами 'рациональность' или 'рациональное действие' в том виде, в каком они представлены в современной литературе, - наиважнейшая для методологии и эпистемологии научного исследования социального мира. Эти термины не только используются в различных смыслах (иногда даже у одного и того же автора, например у Макса Вебера), но еще и очень неадекватно представляют основополагающую концептуальную схему. Для того чтобы выявить скрытые двусмысленности и коннотации и отделить вопрос о рациональности от смежных проблем, мы должны более глубоко исследовать структуру социального мира и различные установки по отношению к нему, которых придерживаются, с одной стороны, актор, действующий в этом мире, и, с другой стороны, ученый, наблюдающий его.
Что именно обычно понимается под термином 'рациональное действие', лучше всего показано в определении 'рациональности' или 'разумности', данном профессором Т. Парсонсом в его замечательном исследовании 'Структура социального действия': 'Действие рационально постольку, поскольку оно преследует цели, возможные в условиях данной ситуации, с помощью средств, которые, из всех доступных актору, по сути, лучше всего приспособлены для данной цели по причинам, понятным позитивной эмпирической социальной науке и верифицируемым ею'1. В своей обычной осто-
1 Parsons Т. The Structure of Social Action. New York, 1937. P. 58.
164 А. Шютц
190 А. Шютц
жище тех важных событий и достижений, которые человечество во все времена называет культурой.
Поэтому социальный ученый может смело продолжать свою работу. Его четкие методы, направляемые упомянутыми постулатами, дают ему уверенность, что он никогда не потеряет контакта с миром повседневной жизни. Поскольку он успешно использует методы, которые хорошо себя зарекомендовали и продолжают зарекомендовывать, то он абсолютно прав, работая и не беспокоясь о методологических проблемах. Методология не является наставником или учителем ученого. Она всегда его ученик, и в его научной области нет ни одного великого мастера, который не смог бы научить методологов тому, как надо работать. Подлинно великий ученый всегда должен учиться у своих учеников. Знаменитый композитор Арнольд Шёнберг начинает предисловие к своей мастерски написанной книге по теории гармонии словами: 'Тому, что изложено в этой книге, я научился от своих учеников'. В этой роли методолог должен задавать разумные вопросы о технике своего учителя. И если эти вопросы помогают другим размышлять о том, что они действительно делают, и, возможно, устранять определенные внутренние проблемы, сокрытые в фундаменте научного здания, куда ученые никогда не заглядывали, то можно сказать, что методология выполнила свою задачу.
Чужой. Очерк социальной психологии
В этой работе в рамках общей теории интерпретации мы рассмотрим типическую ситуацию человека, стремящегося понять культурные образцы социальной группы, с которой он хочет сблизиться. Термин 'чужой' используется здесь для обозначения взрослого индивида, принадлежащего к нашему времени и нашей цивилизации, который хочет быть принятым или хотя бы терпимым некоторой группой. Типичным примером подобного рода является ситуация иммигранта. Из соображений удобства последующий анализ будет базироваться на этом примере, хотя значимость его гораздо шире. Человек, претендующий на членство в закрытом клубе; будущий жених, желающий быть принятым в семье девушки; сын фермера, поступающий в колледж; городской житель, переехавший в сельскую местность; 'призывник', приходящий в армию; семья военнослужащего, поселившаяся в быстро растущем городе, - все это, согласно только что приведенному определению, примеры 'чужих' людей, хотя по сравнению с ними 'критическая ситуация', в которой находится иммигрант, может иметь более мягкие формы или вообще отсутствовать. Мы намеренно не рассматриваем примеры, которые потребовали бы определенных оговорок в наших утверждениях: (а) посетитель или гость, желающий установить лишь временный контакт с группой; (b) дети или первобытные люди (primitives); и (с) отношения между индивидами и группами, стоящими на различных ступенях цивилизации, как в случае с гуроном, привезенным в Европу (пример, дорогой сердцу некоторых моралистов восемнадцатого века). Более того, мы не собираемся здесь рассматривать процессы социальной ассимиляции и социального приспособления, которые описаны в много-
192 А. Шютц
206 А. Шютц
было проблемы. Чужого называют неблагодарным, поскольку он отказывается признавать, что предложенный ему культурный образец обеспечивает его убежищем и защитой. Но эти люди не понимают, что чужой в переходном состоянии рассматривает этот образец вовсе не как приют, а как лабиринт, в котором он потерял всякую ориентацию.
Как утверждалось выше, мы намеренно ограничили нашу тему специфической установкой сближающегося чужого, которая предшествует всякому приспособлению, и воздержались от исследования самого процесса ассимиляции, относительно которого мы позволим себе только одно замечание. Чуждость и близость не ограничены социальным полем; они являются общими категориями нашей интерпретации мира. Если в нашем опыте мы сталкиваемся с чем-то прежде незнакомым, находящимся вне обычной системы нашего знания, мы начинаем процесс исследования. Мы, в первую очередь, определяем новый факт; мы пытаемся понять его смысл; потом мы шаг за шагом преобразовываем нашу общую схему интерпретации таким образом, что незнакомый факт и его смысл становятся совместимыми и согласующимися со всеми другими фактами нашего опыта и их смыслами. Если наша попытка будет успешной, тогда то, что прежде было для нас незнакомым фактом и ставящей в тупик проблемой, преобразовывается в дополнительный элемент нашего надежного знания. Мы расширили и скорректировали наш опыт.
Так называемый процесс социального приспособления, которому подвергается новичок, является частным случаем этого общего принципа. Приспособление новичка к группе, которая вначале казалась ему чужой и незнакомой, представляет собой длительное исследование культурного образца группы, с которой он сближается. Если этот процесс оказывается успешным, то данный образец и его элементы становятся для новичка само собой разумеющимися, бесспорно принимаемым образом жизни, убежищем и защитой. Но тогда чужой более не является чужим, и его специфические проблемы решены.
Возвращающийся домой
Феакийские моряки оставили спящего Одиссея на берегу Итаки, его родины, куда он стремился вернуться в течение двадцати лет, полных невыразимых страданий. Он проснулся в стране отцов, но не знал, где находится. Итака показала ему непривычное лицо; он не узнал троп, уходящих вдаль, тихих бухт, скал и обрывов. Он поднялся и стоял, глядя на родную землю и печально восклицая: 'Увы! Где я теперь? Что я здесь делаю?'. Долгое отсутствие было не единственной причиной, по которой он не узнал родной страны; отчасти это также было вызвано тем, что богиня Афина Паллада окутала туманом пространство вокруг него, чтобы оставить его неузнаваемым, 'при этом помогая ему быть мудрым по отношению к вещам и событиям'. Так Гомер рассказывает историю о самом знаменитом в мировой литературе возвращении домой1.
Дом показывает вернувшемуся - по меньшей мере, вначале - непривычное лицо. Сам он думает, что находится в чужой стране, чужой среди чужих, пока богиня не рассеет застилающий взор туман. Но установка вернувшегося отличается от установки чужого. Последний хочет присоединиться к группе, которая не является ему родной и никогда не была таковой. Он знает, что окажется в незнакомом мире, организованном иначе, чем тот, из которого он пришел, мире, полном ловушек и трудно управляемом2. Возвращаю-
1 Это изложение осуществлено в соответствии с переводом 'Одиссеи' Гомера Т.Е. Шоу (Show Т.Е. Lawrence of Arabia. New York, 1932).
2 Schutz A. The Stranger. См. в настоящем издании главу 'Чужой'.
208 А. Шютц
Возвращающийся домой 221
они ждут, будет иным, чем тот, кого они себе представляют. Будет трудно использовать пропагандистскую машину в обратном направлении, а именно для разрушения общего псевдотипа жизни воина и солдата, и заменить его истиной. Но обязательно надо развенчать прославление созданного в Голливуде сомнительного героизма, нарисовав реальную картину того, какие испытания эти люди выносят, как они живут, что они думают и чувствуют, - картину не менее достойную и не менее возбуждающую.
Не только родина показывает непривычное лицо вернувшемуся домой. Равным образом вернувшийся домой кажется чужим тем, кто ждет его, и затуманенное пространство вокруг него делает его неузнаваемым. Как вернувшийся домой, так и встречающий его нуждаются в помощи Наставника, который 'поможет им быть мудрыми по отношению к вещам и событиям'.
Хорошо информированный гражданин Очерк о социальном распределении знания
I
Человек, живущий в современном мире, убежден, что его жизненный мир как целое не понят полностью им самим и не понятен полностью никому из его ближних. Существует комплекс знаний, сформированных практическим опытом, наукой и технологией, на которых базируется понимание; теоретически он доступен каждому. Но этот комплекс знаний не является интегрированным. Он состоит из сведенных воедино более или менее когерентным образом систем знания, которые сами не когерентны, и даже не совместимы друг с другом. Напротив, расхождения между различными установками, существующие в подходах к специализированным системам, сами являются условием успеха специализированного исследования.
Если это верно для различных областей научного исследования, то тем более это верно для различных областей практической деятельности. В сфере практических интересов мы довольствуемся знанием о том, что конкретные средства и процедуры приводят к определенным желательным или нежелательным результатам. То, что мы не понимаем, 'почему' и 'как' они работают, и что мы ничего не знаем об их происхождении, не мешает нам спокойно заниматься ситуациями, делами, людьми. Мы используем самые сложные приспособления, изготовленные по самой развитой технологии, не зная, как они работают. Никто не ждет от водителя автомобиля знакомства с законами механики, а от радиослушателя - с законами электроники. Можно даже быть успешным бизнесменом без понимания того, как функционирует рынок, или банкиром без элементарного знания монетарной теории. То
Хорошо информированный гражданин 223
Хорошо информированный гражданин 237
Таким образом, зона считающихся само собой разумеющимися вещей, относительно естественное мировоззрение, с которого начинается и которое предполагает всякое исследование, проявляется как седимент (осадок) прежних актов переживания, как моего собственного, так и других, получивших социальное одобрение.
Позвольте мне под конец привести несколько замечаний о природе и функции взаимодействия между социально полученным и социально одобренным знанием и сделать одно практическое заключение, которое поможет диагностировать нашу нынешнюю ситуацию.
Социально одобренное знание является источником престижа и авторитета, на нем базируется общественное мнение. Экспертом или хорошо информированным гражданином считается только тот, кто социально одобрен в этом качестве. Получив такое признание, мнения эксперта или хорошо информированного гражданина приобретают дополнительный вес в области социально полученного знания. В наше время социально одобренное знание стремится вытеснить основную систему внутренних и внешних релевантностей. Опросы, интервью, анкеты пытаются выявить мнение человека с улицы, которого не интересует ничто, выходящее за пределы его привычной системы внутренних релевантностей. Его мнение, являющееся общественным мнением в нынешнем понимании, получает все большее социальное одобрение в ущерб информированному мнению и поэтому навязывается как релевантное более информированным членам общества. Тенденция к неверной интерпретации демократии как политического института, в котором должно преобладать мнение неинформированного человека с улицы, увеличивает эту опасность. Следовательно, долг и привилегия хорошо информированного гражданина в демократическом обществе состоят в том, чтобы сделать свое мнение превалирующим над общественным мнением человека с улицы.
Совместное сочинение и исполнение музыки Исследование социального отношения
I
Музыка является значимым контекстом, не связанным с концептуальной схемой. Однако с этим значимым контекстом возможна коммуникация. Процесс коммуникации между композитором и слушателем обычно требует посредника: это может быть индивидуальный исполнитель или группа соисполнителей. Между всеми этими участниками существуют социальные отношения с довольно сложной структурой.
Целью данной статьи является анализ некоторых элементов этой структуры. Здесь мы не будем рассматривать проблемы, обычно относимые к области так называемой социологии музыки, хотя полагают, что изучение социальных отношений между участниками музыкального процесса является предварительным условием всякого исследования в этой области. Наше исследование не относится и к феноменологии музыкального опыта, хотя мы и приводим некоторые наблюдения, касающиеся структуры музыки. Наш анализ сосредоточен на особом характере социальных отношений, связанных с музыкальным процессом: они, без сомнения, значимы как для актора, так и для адресата, но эта смысловая структура не выражается в концептуальных терминах; эти термины основаны на коммуникации, но, в основном, не на семантической системе, используемой коммуникатором в качестве схемы выражения, а его партнером - в качестве схемы интерпретации1. Поэтому можно надеяться, что изучение социальных
1 Как будет показано, система нотной записи выполняет совершенно иную, в основном вторичную функцию.
Совместное сочинение и исполнение музыки 239
Совместное сочинение и исполнение музыки 259
выражение - то есть сообщение партнеру - такого события. Выражения лица, походка, поза, способы манипулирования орудиями и инструментами без коммуникативного намерения являются примерами такой ситуации. Процесс собственно коммуникации связан с внешним миром, который имеет структуру ряда событий, политетически выстроенных во внешнем времени. Этот ряд событий мыслится коммуникатором как схема выражения, открытая для адекватной интерпретации адресатом. Сам ее политетический характер обеспечивает одновременность текущего потока переживаний коммуникатора во внутреннем времени с событиями во внешнем мире, а также одновременность этих политетических событий во внешнем мире с интерпретирующими переживаниями адресата во внутреннем времени. Коммуникация друг с другом предполагает, следовательно, одновременное участие партнеров в различных измерениях внешнего и внутреннего времени - короче говоря, в совместном росте и взрослении. Очевидно, что это верно для всех видов коммуникации: как для принципиально политетических, так и для сообщающих смысл в концептуальных терминах - то есть тех, в которых результат коммуникативного процесса может быть воспринят монотетически.
Едва ли необходимо оговаривать, что замечания, приведенные в предыдущем абзаце, относятся к коммуникации в отношении лицом-к-лицу. Однако можно показать, что все остальные формы коммуникации могут быть выведены из этой основной ситуации. Но это, как и разработку теории отношения согласования, оставим для другого случая.
Равенство и смысловая структура социального мира
1. Введение
В данной работе рассмотрены различные аспекты понятия равенства в повседневном мышлении конкретной социальной группы. Общая идея равенства в философском и религиозном смысле выходит за рамки нашего исследования. Здесь нам достаточно отметить, что все повседневные аспекты равенства являются просто секуляризациями более или менее ясно воспринятых этических или религиозных принципов, которые считаются само собой разумеющимися. Поэтому мы не старались соотнести повседневное понятие равенства с идеей достоинства человека, отношением души к Богу или законами природы.
Наш главный тезис состоит в том, что смысл, который повседневное понятие равенства имеет для отдельной социальной группы, как таковой является элементом системы типизаций и релевантностей, одобренной этой группой, а также элементом социокультурной ситуации, считающейся ею само собой разумеющейся в любой момент ее истории. Повседневные аспекты равенства - в отличие от философских и теологических - имеют, таким образом, реляционный характер: они зависят от системы релевантностей, и сдвиг в структуре этой системы вызывает изменения некоторых из них.
Мы надеемся, что анализ отношений между равенством и системой соотнесений позволит избежать, с одной стороны, определенной неоднозначности понятия равенства - прежде всего смешения его с понятием однородности (гомогенности) - и, с другой стороны, покажет, почему в различных контекстах мы говорим о социальном равенстве, политичес-
Равенство и смысловая структура социального мира 261
Равенство и смысловая структура социального мира 279
по той или иной причине структура релевантностей, которая демаркирует отдельную сферу типизации, не принимается более как данность, начинает вызывать сомнения - факт, который может привести к проникновению в отдельную сферу релевантности другой, гетерогенной, сферы; б) если порядок сфер релевантности больше не является социально одобренным или перестает считаться само собой разумеющимся.
Поскольку области релевантности и их порядок сами являются элементами социальной ситуации, они могут быть определены различными способами в соответствии со своим субъективным и объективным смыслами. Это, однако, открывает нам другой аспект нашей проблемы.
4. Различные интерпретации мира, считающегося само собой разумеющимся
Папа, мама и я,
Сестренка и тетя знаем:
Люди, такие, как мы, это Мы,
А все остальные - Они.
Они далеко-далеко,
А мы - это те, кто рядом,
Но, только представьте себе, ведь Они
Считают: Они - это мы!
Р. Киплинг
Система типизаций и релевантностей, формирующая часть относительно естественного воззрения на социальный мир, является одним из средств, с помощью которых группа определяет свою ситуацию в социальном космосе и одновременно становится интегральным элементом самой ситуации. Однако термины 'ситуация' и 'определение ситуации' неоднозначны. Уже У.А. Томас показал, что необходимо различать ситуацию, как она определена изнутри актором или группой, и ситуацию, как она определена аутсайдером. Это более или менее совпадает с различием, которое Самнер проводит между мы-группой и они-группой; подобное различие лежит также
1 Kipling R. We and They // Kipling R. Debits and Credits: Verse. London, 1926. Перевод H.Я. Мазлумяновой.
280 А. Шютц
в основе понятий субъективной и объективной интерпретации у Вебера.
В этом разделе мы обратимся к смыслам, которые имеет мир как само собой разумеющийся: 1) с точки зрения мы-группы, 2) с точки зрения они-группы, 3) с точки зрения социального ученого и 4) с точки зрения философа. В разделе 5 мы рассмотрим применение дихотомии субъективной и объективной интерпретации к ряду проблем, тесно связанных с вопросом равенства.
Интерпретация мы-группой мира, который она считает само собой разумеющимся
Самнер ввел в оборот рабочий термин 'этноцентризм' для обозначения позиции, при которой точкой отсчета является собственная группа, а все остальные рассматриваются и оцениваются относительно нее: 'Каждая группа считает свои обычаи единственно правильными, и если она видит, что обычаи других групп отличаются от ее собственных, это вызывает с ее стороны презрение и насмешки. Различие в обычаях отражено в оскорбительных эпитетах - "поедающие свиней", "поедающие коров", "необрезанные", "бормотуны"'1.
Однако этноцентризм нуждается в некотором обосновании. Как подчеркивал Эрик Фёгелин2, каждое общество рассматривает себя как маленький космос с собственным внутренним источником света, и ему необходимы символы, связывающие его порядок с порядком большого космоса. P.M. Макайвер в своей замечательной книге 'The Web of Government' ('Государственная сеть') говорит в этой связи о 'главном мифе', управляющем идеями конкретной группы, его рационализации и институционализации. Другие авторы пишут о доминирующих идеологиях (Манхейм) и остатках (Парето).
Этот главный миф, по Макайверу, или схема самоинтерпретации, принадлежит к относительно естественному миро-
1 Sumner W.G. Folkways: A Study of the Sociological Importance of Manners, Customs, Mores, and Morals. New York, 1906. P. 13.
2 Vögelin E. The New Science of Politics: An Introduction // Charles R. Walgreen Foundation Lectures. Chicago, 1952. P. 27 ff., 53 ff.
Равенство и смысловая структура социального мира 281
Равенство и смысловая структура социального мира 303
действительного равенства, то есть соблюдения прав меньшинств, возникают из расхождения между объективным и субъективным определениями конкретной групповой ситуации.
Порядок сфер релевантности: субъективная и объективная интерпретация
Здесь мы ограничимся цитатой из Г. Мюрдаля, которая говорит сама за себя:
'Ранговый порядок дискриминаций белого человека:
Смешанный брак.
Социальное равенство.
Сегрегация.
Политические права.
Равенство перед законом.
Экономическое равенство.
Собственный ранговый порядок нефа является параллелью - но обратной - ранговому порядку белого человека. Неф меньше противится дискриминации, имеющей наиболее высокий ранг у белого человека, и больше всего возмущается любой дискриминацией на низшем уровне'1.
Равенство, к которому стремятся, и равенство, которое даруется
Необходимо упомянуть еще один аспект равенства при субъективной и объективной интерпретациях.
Равенство в любом смысле означает нечто различное для группы А или ее индивидуальных членов, стремящихся обрести позицию, равную позиции группы В, и для группы В, с которой группа А стремится стать равной или с которой она хочет быть воспринимаемой на равных.
Зиммель рассматривал эту проблему в своих знаменитых исследованиях, посвященных развитию идей равенства и свободы в восемнадцатом и девятнадцатом веках, и в разделе о суперординации и субординации (отношениях превосходства и подчинения) своей социологии. Как правило, утверждает Зиммель, никто не удовлетворен положением, которое он занимает по отношению к своему окружению, каждый хочет
1 Myrdal G. Ор. cit., p. 60-61.
304 А. Шютц
310 А. Шютц
субъективные шансы соответствуют объективно равным возможностям, отдельный человек взвешивал бы свои шансы, исходя только из своих личных надежд, страхов и страстей.
Поэтому, строго говоря, равная возможность существует только с объективной точки зрения. Субъективные шансы неравны, и, как мы узнали из Платона, для неравных равное становится неравным.
Тем не менее идеал равных возможностей в объективном смысле заслуживает того, чтобы за него бороться. Однако не следует думать, что реализация этого идеала обеспечивает 'равный старт для каждого'. Исследователи отмечают многочисленные факторы, которые делают это невозможным: различное материальное положение, физическая среда (жилищные, санитарные условия и т. д.), экономические условия (например, только немногие, не имея необходимости работать, могут получить образование до достижения зрелости; не все имеют равный доступ к информации, особенно финансовой). Вероятно, к этому списку следует добавить неравные возможности для использования свободного времени.
Как отмечает К. Бринтон, равенство возможностей, понимаемое в этом смысле, существовало бы только в том случае, если бы было изменено социальное окружение: '...и это вряд ли может быть сделано иначе, чем через коллективное действие. Логический вывод, который следует из принципа равенства возможностей, есть не вывод о laissez faire1, a вывод о коллективизме. Однако все еще многочисленные сторонники этой формы равенства редко являются логиками'2.
Идеал равенства возможностей может быть и иным, более скромным. Для индивида, который находится в зависимости от своего членства в различных группах, он состоит в праве стремиться к счастью, как мы определили это понятие, и, следовательно, к максимальной - в его собственном понимании - самореализации, которую допускает его социальная ситуация.
1 'Позволяйте делать (кто что хочет)' (фр.). Употребляется в значении: невмешательство, предоставление свободы действий. - Прим. ред.
2 Brinton С. Equality // Encyclopedia of the Social Sciences. Vol. 3. New York, 1937. P. 574-580.
Некоторые двусмысленности, содержащиеся в понятии 'ответственность'
Обсуждая проблему ответственности, мы прежде всего пытались ответить на вопрос, на основании чего человека можно считать ответственным с точки зрения закона или морали за совершение либо несовершение какого-то действия. Ответственность влечет за собой наказание, которое мы понимаем в широком смысле как порицание, критику и осуждение. Но даже при такой трактовке понятие 'быть ответственным' может означать две разные вещи: с одной стороны, человек ответственен за то, что он сделал; с другой стороны, он ответственен перед кем-то - другим человеком, группой или властью, - кто налагает на него ответственность.
Различие между 'быть ответственным за' и 'быть ответственным перед' приобретает особую важность, если учитывать неоднозначность понятия 'ответственность' еще в одном отношении - при его употреблении применительно к первому и к третьему (или второму) лицу. Я считаю, что 'ответственность' в высказывании типа 'Это лицо ответственно за то-то и то-то' и в высказывании типа 'Я чувствую себя ответственным за то-то и то-то (например, за надлежащее образование моих детей)' - разные понятия. Более того, я считаю, что эти два понятия не могут полностью совпадать и что всякий философский анализ проблемы ответственности должен считаться неполным, если в нем не будет учтен субъективный аспект этой проблемы.
Используя выражение 'субъективный аспект' по отношению к понятию 'чувствовать ответственность', мы заимствуем неудачную, но общепринятую сегодня терминологию социальных наук, а именно: различение между субъективным и объективным смыслом человеческих действий, человеческих
312 А. Шютц
отношений и человеческих ситуаций. Макс Вебер сделал это различение краеугольным камнем своей методологии. В этом отношении субъективный смысл есть смысл, который действие имеет для актора или который отношение или ситуация имеют для лица или лиц, вовлеченных в это отношение или в эту ситуацию; объективный смысл - это смысл, который то же самое действие, отношение или ситуация имеют для кого-то другого, будь то партнер или наблюдатель в повседневной жизни, социальный ученый или философ. Эта терминология неудачна потому, что термин 'объективный смысл' явно представляет собой неправильное употребление имени, поскольку так называемые 'объективные' интерпретации, со своей стороны, родственны особым установкам интерпретаторов и поэтому являются, в определенном смысле, 'субъективными'.
Для выявления детального различия между субъективным и объективным смыслом ответственности потребовался бы весьма длительный анализ. Мы же должны ограничиться несколькими краткими замечаниями. Если я чувствую себя только субъективно ответственным за то, что я сделал или не сделал, и ни перед кем другим за это не отвечаю, то мой неверный поступок повлечет за собой не порицание, критику, осуждение или иные формы наказания, налагаемые на меня кем-то другим, а сожаление, угрызения совести или, в теологических терминах, - раскаяние, а не покаяние. Вызванные этим огорчение, душевная боль и страдания являются свидетельствами подлинного чувства вины, которое феноменологически отлично от 'чувства виновности' в психоаналитической терминологии. Это результат чувства ответственности за что-то совершенное или несовершенное и невозможности восстановить прошлое. Орест в 'Эвменидах' Эсхила не был спасен, пока богиня не усмирила фурий, хотя судьи ареопага бросили равное количество белых и черных шаров в урну. В наше время мы видим, что некоторые знаменитые ученые испытывают глубокое чувство ответственности за участие в производстве атомного оружия, несмотря на почести, которые воздает им благодарное правительство. С другой стороны, закон может считать меня ответственным за действие, совершить которое меня вынудило мое личное чувство ответственности (примером является судьба Антигоны). И здесь разли-
Двусмысленности понятия 'ответственность' 313
чие между ответственностью за что-либо и ответственностью перед кем-либо предстает в новом свете. Я могу согласиться с мнением Другого, что я ответственен за некоторое состояние дел, но при этом утверждать, что я отвечаю за это только перед богом или перед своей совестью, но не перед правительством.
Это лишь некоторые примеры сложной диалектики, лежащей в основе субъективного и объективного смысла. Но та же самая диалектика лежит в основе смысла, который имеет норма для своего создателя и своего адресата. Всякий закон означает одно для законодателя, другое - для объекта закона (законопослушного гражданина и для правонарушителя), третье - для толкующего закон суда, четвертое - для учреждения, которое применяет закон. Долг имеет различный смысл в зависимости от того, определен ли он мной самостоятельно или же навязан мне извне. Вообще ответ на вопрос о детерминизме в праве и этике зависит от того, сформулирован ли этот вопрос в субъективных или в объективных терминах.
Предыдущие замечания относятся к диалектике субъективного и объективного смысла законов, ценностей, морали и ответственности лишь с точки зрения индивида. Но та же самая диалектика возникает вновь на уровне групповых отношений. Принимая классическое различение Самнера между мы- и они-группами, можно сказать, что 'ответственность', например, имеет различный смысл в случае, если мы-группа признает ответственность за свои действия и считает ответственными некоторых своих членов, и в случае, если они-группа приписывает ответственность за проступки мы-группе и ее членам. Одно дело, если нацистские лидеры признаются ответственными союзными державами на Нюрнбергском процессе, и совершенно другое, если их призывает к ответу немецкий народ.
Тиресий, или наше знание о том, что произойдет завтра
I
Еще в раннем возрасте Тиресий был ослеплен, потому что увидел обнаженную Афину; но боги дали ему взамен дар прорицания. Это один из многочисленных вариантов мифа, дошедшего до нас через века.
Хотя Тиресий и не может видеть, что происходит в настоящий момент, он обладает знанием о будущих событиях. Но он остается бессильным наблюдателем этих событий, не способным ускорить их наступление или предотвратить их. 'Ужасная вещь знание, если оно не может ничему помочь', - говорит Тиресий в 'Эдипе' Софокла.
Живет ли Тиресий-прорицатель, в отличие от Тиресия-слепца, вообще в настоящем? Образы будущих событий проходят через поток его сознания, являются его составной частью. Но, строго говоря, акты видения принадлежат к его живому настоящему; то, что он видит, материализуется в другом настоящем, которое пока еще принадлежит будущему. Неспособный видеть свое действительное окружение, Тиресий ясно представляет себе мир, в котором он не живет и никогда не жил. Более того, никто из его ближних не живет и никогда не жил в этом мире, это ни мир его современников, ни мир его предшественников. Позднее окажется, что некоторые из его современников или их потомки будут жить или какое-то время прожили в нем в будущем. Но они не знают, что это произойдет с ними; они не обрели способности к прорицанию ценой потери способности видеть настоящее. Таким образом, знание Тиресия является его личным знанием, недоступным в настоящее время его ближним. Если оно
Тиресий, или наше знание о том, что произойдет завтра 315
332 А. Шютц
того, что было запланировано. В этом случае взгляд в будущее не отличается от взгляда в прошлое из-за временного измерения, в которое мы помещаем событие. В обоих возможных случаях мы рассматриваем событие как свершившееся: в ретроспективе - как действительно свершившееся в прошлом; в перспективе - как ставшее якобы свершившимся в предвосхищенном прошлом. То, что действительно создает решающее различие, - это простой факт, что подлинный взгляд в прошлое не оставляет ничего открытым и неопределенным. Прошлое неизменно и необратимо. Взгляд в будущее как предвосхищенный взгляд в прошлое зависит от комплекса знаний, имевшегося у нас перед событием, и поэтому оставляет открытым вопрос о том, что именно станет неизменным в связи с реализацией предвосхищенного события.
У Тиресия нет этой проблемы. Он не действует, не вмешивается, не надеется и не боится. Он обладает непосредственным и фундаментальным знанием о будущих событиях (если вообще мыслимо осознание такой структуры). Мы, не получившие дар провидения от богов, не обладаем таким знанием. Мы даже не знаем, чего желать и за что молиться. Позвольте мне, в заключение, объяснить, что я здесь имею в виду.
Среди апокрифических работ Платона существует диалог, так называемый 'Алкивиад II', который, вероятно, был написан одним из членов Академии в третьем тысячелетии до нашей эры. Хотя диалог апокрифичен и по стилю он - явное подражание, дух его все же подлинно платоновский. Сократ находится в храме Зевса. Приходит Алкивиад на молитву. Сократ задает вопрос: откуда мы знаем, за что нужно молиться? Не зная этого, человек может вымолить себе зло, полагая, что он просит добро, особенно если боги расположены дать ему все, что он просит. Весь диалог развертывается вокруг этого вопроса, и мудрый Сократ заключает беседу молитвой пифагорейского поэта:
Наставь нас на дело благое, о Зевс всемогущий,
К благу взываем ли мы, или не видим его.
Если же то, что мы просим, во зло обернется,
Не зная пощады, отвергни наши мольбы.
Библиография Альфреда Шютца
Der sinnhafte Aufbau der sozialen Welt: Eine Einleitung in die verstehenden Soziologie, Vienna: Springer, 1932 (имеется шпрингеровское переиздание 1960 года, а также переиздание 'Цуркампф': Frankfurt: Suhrkamp, 1974). Английский перевод: The Phenomenology of the Social World / Trans. by G. Walsh, F. Lehnert. Evanston: Northwestern University Press, 1967.
Collected Papers I: The Problem of Social Reality / Ed. by M. Natanson, The Hague: Martinus Nijhoff, 1962.
Collected Papers II: Studies in Social Theory / Ed. by A. Brodersen, The Hague: Martinus Nijhoff, 1964.
Collected Papers III: Studies in Phenomenological Philosophy / Ed. by A. Schutz, The Hague: Martinus Nijhoff, 1966.
On Phenomenology and Social Relations: Selected Writings / Ed. by H. Wagner, Chicago: University of Chicago Press, 1970.
Reflections on the Problem of Relevance / Ed. by R.M. Zaner. New Haven: Yale University Press, 1971.
Choice and the Social Sciences // Life-World and Consciousness. Evanston / Ed. by L. Embree. Northwestern University Press, 1972. P. 565-596.
The Structures of the Life-World / Trans. by R.M. Zaner, T. Engelhardt. Evanston: Northwestern University Press, 1973; London: Heinemann, 1973 (with T. Luckmann). To же издание на немецком языке: Strukturen der Lebenswelt. Band 1. Neuwied: Luchterhand, 1975; Band 2: The Structures of the Life-World / Trans. by R.M. Zaner, D.J. Parent. Evanston: Northwestern University Press, 1983; Немецкое издание: Strukturen der Lebenswelt. Band 2. Frankfurt: Suhrkamp, 1984.
Fragments on the Phenomenology of Music // In Search of Musical Method / Ed. by F.J. Smith. London, New York, Paris: Gordon and Breach Science Publishers, 1976. P. 23-71.
The Theory of Social Action: The Correspondence of Alfred Schutz and Talcott Parsons / Ed. by R. Grathoff. Bloomington and London:
334 A. Шютц
Indiana University Press. Немецкое издание: Zur Theorie sozialen Handelns: Briefwechsel/Alfred Schutz, Talcott Parsons, Frankfurt: Suhrkamp, 1977.
Life Forms and Meaning Structure / Trans by H. Wagner, London: Routledge and Kegan Paul, 1982; Немецкое издание: Theorie der Lebensformen / Ed. by I. Srubar. Frankfurt: Suhrkamp, 1981.
Philosophers in Exile: The Correspondence of Alfred Schutz and Aron Gurwitsch, 1939-1959 / Ed. by R. Grathoff, transю by J.C. Evans. Bloomington and Indianapolis: Indiana University Press, 1989.
Collected Papers ГУ/ Ed. by H. Wagner, G. Psathas, in collaboration with F. Kersten. Dordrecht, Boston, London: Kluwer Academic Publishers, 1996.
Some considerations concerning thinking in terms of barriers; Memorandum (to Doctor Harold Lasswell); Report on the discussions of barrier to equality of opportunity for the development of power of social and civil judgment; Letter of Alfred Schutz to Clarence H. Faust, The Fund for the Advancement of Education. - Указанные работы Шютца опубликованы в издании: Schutzian Social Science // Ed. by L. Embree, Dordrecht, Boston, London: Kluwer Academic Publishing 1999. P. 235-318.
НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ
Альфред Шютц
СМЫСЛОВАЯ СТРУКТУРА ПОВСЕДНЕВНОГО МИРА:
очерки по феноменологической социологии
Составитель А.Я.. Алхасов
Перевод с английского А.Я. Алхасова, H Я. Мазлумяновой
Научный редактор перевода Г.С. Батыгин
Дизайн обложки А.Р. Кима
Компьютерная верстка ВВ. Каплуна
Корректор С.А. Мирзоян
Институт Фонда 'Общественное мнение' Лицензия ИД ? 03822 от 25.01.2001 г.
Сдано в набор 18.03.03. Подписано в печать 09.06.03.
Формат 60 х 90 1/16. Бумага офсетная.
гарнитура Times New Roman. Печать офсетная.
Усл. печ. л. 21,0. Тираж 1000 экз. Заказ ? 8263.
Отпечатано в полном соответствии с качеством
предоставленного оригинал-макета в ППП 'Типография 'Наука'
121099, Москва, Шубинский пер., 6
Электронная версия книги: Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru || yanko_slava@yahoo.com || http://yanko.lib.ru || Icq# 75088656 || Библиотека: http://yanko.lib.ru/gum.html || Номера страниц - внизу
update 09.03.07 АНОНС КНИГИ
Издательская программа Института Фонда 'Общественное мнение'
Публикуются переводы и оригинальные издания по теоретическим и прикладным проблемам массовой коммуникации, общественного мнения, публичного дискурса, идеологий и социальных представлений, оказывающих значительное влияние как на функционирование политических институтов современных обществ, так и на повседневную жизнь миллионов людей. Издания Фонда предназначены для специалистов по социальным и гуманитарным дисциплинам, а также для всех, кто интересуется массово-информационными процессами.
В 2001 - 2003 годах вышли в свет следующие издания:
Серия 'Хроника социологических наблюдений': Поговорим о гражданском обществе. Америка: взгляд из России. До и после 11 сентября. Десять лет социологических наблюдений.
Монографии:
Дилигенский Г.Г. Люди среднего класса. Рогозин Д.М. Когнитивный анализ опросного инструмента. Докторов Б.З., Ослон A.A., Петренко Е.С. Эпоха Ельцина: мнения россиян. Социологические очерки.
Переводы: Уолтон Д. Аргументы ad hominem. Пер. с англ.
Садмен С, Брэдбери Н. Как правильно задавать вопросы: введение в проектирование опросного инструмента. Пер. с англ. Садмен С, Брэдбери Н., Шварц Н. Как люди отвечают на вопросы. Применение когнитивного анализа в массовых обследованиях. Пер. с англ.
Готовятся к публикации:
Монографии: Блехер Л.И., Любарский Г.Ю. Главный русский спор. От западников и славянофилов до глобализма и Нового Средневековья. Галицкий Е.Б. Методы маркетинговых исследований. Кертман Г.Л. Власть и публичная политика в картине мира среднего россиянина.
Переводы: Гофман И. Анализ фреймов: организация повседневного опыта. Пер. с англ. Липпман У. Общественное мнение. Пер. с англ. Цаллер Д. Происхождение и сущность общественного мнения. Пер. с англ.
Заказы на издания направляйте по адресу:
117421 Москва, ул. Обручева, 26, корпус 2
Телефон: (095) 745-87-65. Факс: (095) 745-89-03.
Электронная почта: fom@fom.ru
Электронная версия книги: Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru || yanko_slava@yahoo.com || http://yanko.lib.ru || Icq# 75088656 || Библиотека: http://yanko.lib.ru/gum.html || Номера страниц - внизу
update 09.03.07 АНОНС КНИГИ