Сканирование: Янко Слава (библиотека Fort / Da) slavaaa@online.ru || yanko_slava@yahoo.com || http://yanko.lib.ru || зеркало: http://members.fortunecity.com/slavaaa/ya.html
|| http://yankos.chat.ru/ya.html
| Icq# 75088656
update 15.11.02
Juan Ramón
JIMÉNEZ
Eternidades
San
Petersburgo
'SEVERO-ZAPAD'
1994
Хуан
Рамон ХИМЕНЕС
Вечные мгновения
Санкт-Петербург
'СЕВЕРО-ЗАПАД'
1994
ББК 84.4 Ис
Х46
Составление, вступительная, статья,
примечания В. Андреева
Художник Вадим Пожидаев
Хименес X. Р.
X 46 Вечные мгновения: Стихотворный сборник/Пер. с исп.;
составл., вступ. статья, прим. В. Андреев. - СПб.: Северо-Запад, 1994. - 479 с.
ISBN 5-8352-0333-0
Хуан Рамон Хименес
(1881 - 1958) - один из крупнейших поэтов Испании, лауреат Нобелевской премии
(1956). Настоящий сборник 'Вечные мгнове-ния', выходящий на испанском и русском
языках, составлен на основе 'Третьей поэтической антоло-гии', над которой
Хименес работал незадолго до смерти и в которую включил лучшее из того, что
было им создано более чем за полвека. Ряд переводов в сборнике публикуется
впервые.
Всякое коммерческое
издание данного сборника возможно исключительно с ведома издателя.
© В. Андреев, составление,
вступительная статья и примечания, 1994 © В. Пожидаев, оформление, 1994 R СЕВЕРО-ЗАПАД .
Зарегистрированная ISBN 5-8352-0333-0
торговая марка.
Охраняется законом.
'О
СТРАСТЬ МОЕЙ ЖИЗНИ - ПОЭЗИЯ...'
3. '
- ¿Sabremos
nosotros, vivos, :'
3. '-
Найдем ли мы путь, живые, :'
Arias tristes Jardines lejanos Pastorales
Грустные
напевы (1902-1903) Далекие сады (1903-1904) Пасторали (1903-1905)
7. 'Mi alma es hermana del cielo : '
7.
'Душе все роднее мглистый :'
8. 'El pastor, lánguidamente, :'
9. '¡La otra tarde, se ha
llevado :'
9. 'Под вечер осенний ветер :'
10. 'Yo no volvere. Y la noche :'
10.
'Я не вернусь. И на землю :'
11. 'Yo dije que me gustaba :'
11.
'Я просто сказал однажды, - :'
12.
'В то утро весеннего дня :'
14. '¿Soy yo quien anda, esta
noche, :'
15. '- No era nadie. El agua. - ¿Nadie? :'
15.
''Не было никого. Вода'. - 'Никого?...'
16. 'Viento negro, luna blanca:'
16.
'Черный ветер. А в черном ветре :'
17. 'Tú me mirarás llorando :'
17.
'Ко мне обернешься, плача, :'
18.
'Женщина рядом с тобой...'
19. 'Tristeza dulce del campo:'
19.
'В полях печально и пусто, :'
20. 'No es asi, no es de este mundo :'
21. 'La calle espera a la noche:'
21.
'Встречают ночь переулки:'
23. 'La luna, como un jigante:'
23.
'Склоном земным исполин, :'
24. '¡Granados en cielo azul! :'
24.
'В лазури цветы граната! :'
25. 'Los caminos de la tarde:'
26. 'Es el pueblo. Por encima:'
26.
'Селенье. Над темноватой :'
27. 'Como una rueda visible :'
27.
'Одним из колес небесных, :'
Olvidanzas Baladas de primavera Elejías
La soledad sonora
Забвение
(1906-1907) Весенние баллады (1907) Элегии (1907-1908) Звонкое одиночество
(1908)
28. LLUVIA DE OTOÑO (Llueve, llueve
dulcemente...)
28. ОСЕННИЙ ДОЖДЬ (Плещет и плещет дождь монотонный)
29. 'Creímos que todo estaba :'
29.
'Мы думали, что все на свете - :'
33. 'Amo el paisaje verde, por el
lado del río :'
33.
'Люблю зеленый берег с деревьями на кромке, :'
34. 'En estas horas vagas que acercan a la noche, :'
34.
'Этой смутной порой, когда воздух темнеет, :'
35. '¡Infancia! ¡Campo verde,
campanario, palmera, :'
35.
'Детство! Луг, колокольня, зеленые ветки, :'
36. '¡Oh triste coche viejo, que en mi
memoria ruedas! :'
36.
'Ты все катишь, былое, в бедной старой карете :'
37. 'El viento se ha llevado las nubes de
tristeza; :'
37.
'Под ветром растаяла туча сырая, :'
38. 'Yo no se quien la olvido :'
38.
'Не знаю, кем она забыта...'
39. 'Le he puesto una rosa fresca :'
39.
'Я розу грустную в тот вечер :'
Arte menor Poemas agrestes Laberinto Melancolía Poemas impersonales
47. 'Entre nubes dramáticas, surje, sucia,
la aurora:'
47.
'Беспокойные тучи сочатся зарею - :'
48. 'Umbría, el agua corre cerca de nuestra
alma:'
48.
'Омыла нам сердца тенистая водя, :'
49. 'El alma de las flores divaga entre la lluvia:'
49.
'Бродят души цветов под вечерним дождем:'
50. A UN POETA para un libro no escrito
50.
ПОЭТУ для ненаписанной книги
Historias Domingos El corazón
en la mano Bonanza La frente pensativa
53. PIRINEOS (Nostaljia
de domingo)
53.
ПИРЕНЕИ (Воскресная ностальгия)
54. FIESTA DE PUEBLO (Patio de marmol del palacio viejo)
54.
ДЕРЕВЕНСКИЙ ПРАЗДНИК (Мраморный дворик старинного дворца)
56. EL PAJARITO VERDE (La
niña)
59. '¡Tardes de los domingos del invierno, :'
59.
'Воскресный январский вечер, :'
64. 'Pintor que me has pintado :'
64.
'Художник, ты изобразил :'
Pureza El silencio de oro Idilios Monumento de amor
Чистота
(1912) Золотое безмолвие (1911-1913) Идиллии (1912-1913) Памятник любви
(1913-1916)
72. 'Tarde ultima y serena, :'
72.
'Пришел, как жизнь, короткий, :'
73. '¡Tus dos manos, esperanza:'
73. '
Подай мне, надежда, руку, :'
Духовные сонеты (1914-1915) Лето (1915)
81. 'Se entro mi corazón en esta nada, :'
81.
'И сердце в пустоте затрепетало - :'
84. 'Para quererte, al destino :'
84.
'Судьба взяла мое сердце :'
86. 'Saco mi esperanza, igual:'
87. 'Me adelanté el corazón, :'
87.
'Мое сердце ушло вперед, - :'
88. 'Por doquiera, flechas de oro :'
Diario de un poeta reciencasado
Eternidades
Дневник
поэта-молодожена (1916) Вечные мгновения (1916-1917)
90. 'Clavo débil, clavo fuerte...'
90. '
Гвоздь потоньше, гвоздь потолще...'
91. '
Te deshoje, como una rosa, :'
94. 'Tira la piedra de hoy, :'
94. '
Камень вчерашнего дня :'
95. '
Впервые она предстала :'
96. '
Es verdad ya. Mas fue :'
97. '
Я снова у мостá любви, :'
98.
'El dormir os como un puente :'
98. '
Твой сон - как мост в ночных просторах, :'
99. 'Te conocí, porque al
mirar la huella :'
99. '
Я узнал его, след на тропинке, :'
100. '¡No corras, ve despacio, :'
100.
' Но торопись, поскольку все дороги :'.
102. 'Se entró en mi frente el pensamiento
negro, :'
102.
' Явилась черная дума, :'
103.
'Cada chopo, al pasarlo :'
106.
'Sé bien que soy tronco :'
108.
'Soy como un niño distraído :'
108.
' Я как бедный ребенок, :'
109. '¡Oh, si; romper la copa
:'
109.
' О да! С усилием густую крону :'
110.
'Está tau puro ya mi corazón, :'
110.
' Давно уже созрело мое сердце, :'
Камень и небо (1917-1918) Поэзия
(1917-1923) Красота (1917-1923)
116.
' Светозарная бабочка, :'
119.
'¿Era su voz la
fuga del arroyo, :'
119.
' Был ее голос отзвуком ручья, :'
124.
' Поэзия! россыпь росы, :'
125. '¡Voz mía, canta, cauta; :'
125.
' Пой, голос мой, пой! :'
127. 'Me asome a tu dormir, :'
127.
' К тебе я в сон закрался, :'
128. ' ¿Qué le pasa a una
música, :'
138.
'Поймал ли тебя? Не знаю, :'
141.
ПЕСНЯ (Серебристый тополь)
En el otro costado Una colina meridiana Ríos que se van
На
другом берегу (1936-1942) Полуденный холм (1942-1950) Реки, что уходят
(1951-1953)
163. LOS PÁJAROS DE YO
SÉ DONDE
176. MUDO UNIVERSO QUE ME CERCAS
176.
БЕЗМОЛВНОЕ МИРОЗДАНИЕ, ТЫ, ЧТО МЕНЯ ОКРУЖАЕШЬ
177.
'...Знаю, cтала ты
светом; ...'
180.
ГОВОРИТ МНЕ РЕКА ГВАДИАНА
6. '
Над слюдою речного плеса, :'
10. '
Я не вернусь, и ночью, :'
53.
ПИРЕНЕИ (Воскресная ностальгия)
95. '
Сначала явилась в белом, :'
95. '
Сначала пришла невинной - :'
138.
' Что в руке у меня? Я не знаю - :'
141.
ПЕСНЯ (Серебристый тополь)
'О СТРАСТЬ МОЕЙ ЖИЗНИ - ПОЭЗИЯ...'
Стихотворению 'Бродят души цветов под
вечерним до-ждем' (El alma de las flores divaga entre la lluvia), которое включено в эту книгу, предпослан
эпиграф, подписанный инициалами: X. Р. X. (J.
R. J.). Проницательный
читатель, конечно, сразу поймет: автором эпиграфа является сам Хуан Рамон
Хименес. Но если бы эти инициалы встретились рус-скому читателю 'вне
контекста', то он вряд ли смог бы расшифровать их. А вместе с тем для
испанского читателя такая аббревиатура не представляет никакой загадки. В Ис-пании
существует обычай писать только инициалы тех людей, что известны всем и
каждому. А Хуан Рамон Хименес дей-ствительно известен в Испании каждому чуть ли
не с колы-бели, - как у нас, например, Пушкин.
И если кто-то скажет просто: 'Поэт из
Могера', - всем понятно, что речь идет именно о Хименесе.
Могер - это крохотный городок в Андалусии,
на юго-за-паде Испании. В этом городе и родился - 23 декабря 1881 года - Хуан
Рамон Хименес. Он прославил свою 'малую родину' и во многих стихах, и в
удивительной, уникальной прозаической книге 'Платеро и я'. Город, о котором в XIX веке и в самой-то Испании мало кто знал, с начала XX столетия стал известен во всем мире.
Хименес рано осознал, что он - поэт. Ему не
было и шестнадцати, когда в испанских журналах появились его первые стихи. А
первые книги - 'Души фиалок' (Almas de violeta) и 'Кувшинки' (Ninfeas) - он выпустил в 1900 году.
Что такое поэзия? Едва ли не все поэты - и
в стихах, и в прозе - пытались ответить на этот вопрос. В разные годы
по-разному отвечал на него и Хуан Рамон Хименес.
5
Критиком самого себя он был всегда
беспощадным - он мог отречься от того или иного своего стихотворения, мог
решительно заявить: 'Все написанное - черновик'... Но он не мог существовать
'вне поэзии'. В конце жизни Хименес написал: 'Поэзия всегда была самой сутью
моей'.
Кто был его литературным учителем? Можно
сказать: вся мировая поэзия. Хименес был страстным книгочеем. На стра-ницах его
стихотворных сборников - строки из Данте, Шек-спира, Камоэнса, Манрике,
Гонгоры, Ронсара, Гете, Байрона, Шелли, Гюго, Лафорга, Верлена, Рембо,
Кардуччи...
Из испанских поэтов-предшественников более
всего бли-зок Хименесу, пожалуй, Густаво Адольфо Беккер (1836 - 1870). Надо
отметить, что творчество Беккера в целом оказало большое воздействие на
испанскую поэзию первой половины XX века. Известный литературовед-испанист 3. И. Плавскин пишет:
'Завершая развитие романтического искусства, твор-чество Густаво Адольфо
Беккера пролагало пути новаторско-му искусству Хуана Рамона Хименеса, Антонио
Мачадо, Фе-дерико Гарсиа Лорки, распахивало двери в новый 'золотой век"
испанской литературы'.
Новый 'золотой век' испанской литературы -
это первая треть XX
столетия (первый 'золотой век' - эпоха Возрож-дения и барокко). Главными
литературными течениями, по-явившимися в Испании на рубеже XIX и XX веков, были 'Поколение 1898 года' и
модернизм.
'Поколение 1898 года' называют также
'Поколением катастрофы' - в 1898 году Испания, некогда всесильная колониальная
держава, потерпела сокрушительное поражение в Испано-американской войне. Вождем
'Поколения' был ге-ниальный писатель и философ Мигель де Унамуно. Его со-ратниками
- Рамон дель Валье-Инклан, Пио Бароха, Анто-нио Мачадо, Асорин (наст. имя -
Хосе Мартинес Руис)...
1 Плавскин 3. И. Испанская литература XIX-XX
веков. М., 1982, с. 17.
6
Книги этих писателей неоднократно выходили
на русском языке, о 'Поколении' написаны десятки статей и моногра-фий - и тот,
кто заинтересуется испанской литературой этого времени легко найдет необходимые
сведения. А пока пусть читатель поверит мне на слово: это было поколение
гигантов.
Но о модернизме надо поговорить более
подробно.
Что же такое - модернизм в литературе
Испании и Латинской Америки?
Разъясняя данный термин И. А. Тертерян
писала в книге 'Испытание историей':
'Термин модернизм явно неудачен. Уже в
начале века употребление этого термина вызывало путаницу, так как модернизмом
было окрещено реформаторское движение внут-ри католицизма, возглавленное
аббатом Луази и осужденное папой Пием X в 1907 году. Сейчас же, когда термин мо-дернизм стали прилагать к
более широкому кругу явлений мировой литературы XX века, путаница увеличилась. Тем не менее
изменить что-либо очень трудно: модернизм как обозначение конкретного
литературного течения в испано-язычных литературах прочно вошел в
литературоведческий обиход, в словари. Поэтому необходимо четко оговорить - в
истории испанской и испано-американских литератур мо-дернизмом называют
литературное течение, существовавшее с 80-х в Испанской Америке и с 90-х годов
в Испании до первой мировой войны. К литературным явлениям периодов после
первой и после второй мировой войны термин модер-низм в истории испанской
литературы не применяется. Ти-пологически в понятие модернизм включается то,
что в ис-тории других европейских литератур обозначается как после-натуралистические
течения, литература 'конца века", декадентство' .
1 Тертерян И.
А. Испытание историей.
Очерки испанской литературы XX века. М., 1973, с. 65.
7
Хуан Рамон Хименес охарактеризовал
модернизм свое-образно и образно: 'Это была новая встреча с Красотой,
похороненной в XIX
веке буржуазной литературой. Модер-низм был свободным и вдохновенным походом
навстречу Красоте'1.
Модернисты слово 'красота' чаще всего
писали с большой буквы и ставили знак равенства между Красотой и Истиной.
Общепризнанным главой испано-американского
модерниз-ма стал никарагуанский поэт Рубен Дарио (наст. имя - Феликс Рубен
Гарсиа Сармьенто; 1867-1916) - автор 'Ла-зури' и 'Языческих псалмов'. Он первым ввел само
понятие 'модернизм' для обозначения нового направления в испано-язычной
литературе, быстро снискал общеевропейскую славу и, впервые приехав в Мадрид в
1898 году, сразу же нашел себе в Испании почитателей и сторонников.
В Испании крупнейшим поэтом-модернистом
стал Хуан Рамон Хименес.
Испанского поэта и никарагуанца Дарио
связывала также и дружба. Они познакомились в Мадриде в апреле 1900 года.
Исследовательница творчества Хименеса Грасиела Палау де Немее указывает:
'Личное знакомство с Рубеном Дарио было недолгим, но продолжительным оказалось
влияние Дарио: Хуан Рамон стал писать стихи, имитирующие манеру ника-рагуанского
поэта'2.
Но Хименеса менее всего прельщала участь
эпигона, и уже первые его книги свидетельствовали о стремлении автора к
самобытности.
Дарио доброжелательно отнесся к творчеству
молодого поэта. Он охотно признал его не только своим учеником, но и зрелым
мастером. Прочитав сборник Хименеса 'Грустные напевы' (Arias
tristes; 1903), Рубен Дарио
написал об авторе
1 Jiménez
J. R. El Modernismo. México, 1962, р. 17.
2 Palau
de Nemes G. Vida y obra de Juan Ramón Jiménez.
Madrid, 1957, p. 61.
8
и книге так: 'Способный стать темным и
сложным, он чист и почти наивен. И в них, в этих чудесных и тонких стихах, те
же образы и те же печали, что в народных песнях... Родился тот, кому дано
выразить, благородно и сдержанно, ту пота-енную тоску, что несешь ты в своем
сердце, Андалусия'1.
Именно Хименесу посвящено одно из
программных про-изведений великого никарагуанца - 'Лебеди'. А стихотвор-ное
послание к Хименесу Рубен Дарио закончил такими - весьма знаменательными и
характерными для поэтики модер-низма - строками:
Ты зачарован тишиной ночною?
И,
колокол заслышав над собою,
глядишь вокруг в раздумий глубоком?
Ты зова тайного покорен власти? Да!
Ты - поэт. Иди
дорогой страсти,
влекомый Красотой, хранимый Богом.2
(A Juan Ramón
Jiménez)
...8 февраля 1916 года, в первый раз
пересекая Атлантику (в Америке Хименеса ждала невеста - Зенобия Кампруби Аймар:
бракосочетание состоялось в Нью-Йорке), испанский поэт узнает печальную весть:
умер Рубен Дарио. Морская стихия и стихия стиха... И впоследствии, стремясь
передать свои ощущения, свое понимание стихов Дарио, Хименес най-дет поэтически
точные, емкие слова: 'Море переполняет Ру-бена Дарио, языческое море... Сама
техника его поэзии - морская. В его стихе - пластика волны'3.
1 Цит. по предисловию Н. Малиновской в кн.: Хименес X. Р. Избранное. М., 1981, с. 9.
2 Здесь и далее стихи даны в переводе автора статьи.
3 Jiménez
J. R. Españoles de tres mundos. Madrid, 1960, p. 63.
9
К 1916 году модернизм для Хуана Рамона
Хименеса был уже пройденным этапом, - но испанский поэт на всю жизнь сохранил
любовь к своему учителю...
Стихи из первых сборников Хименеса поражают
читателя великолепием и свежестью красок, изысканной музыкально-стью,
богатством и изящностью образов. В его поэзии нераз-рывно соединились слово,
музыка, живопись. Хименес в пол-ной мере ощущал чудесную, магическую власть
родного язы-ка, жадно вслушивался в звучащее слово. Он умел ценить слова -
объемные, разноцветные, полнозвучные, в совершен-стве владел искусством
аллитерации.
В молодости поэт увлекался живописью, писал
картины, и это, видимо, помогало ему мастерски передавать словами все свои
ощущения цвета. Кроме того, не следует забывать: в испанской поэзии существует
цветовая символика. Так, к примеру, белый цвет символизирует грусть, красный -
страсть, черный - смерть. Хименес не изгонял из своей палитры черный цвет (как
это сделали художники-импресси-онисты), но его несомненно можно назвать
импрессионистом испанского стиха.
Пейзажи у Хименеса - красочные, звучащие, зримые. И главное:
его пейзаж всегда одушевлен. Поэт был даже не пантеистом, а язычником -
настолько полно ощущается в его стихах единство человека и природы.
Еще в сборнике 'Весенние баллады' (Baladas
de primavera; 1910) в
стихотворении 'Крестное утро' (Manana de la cruz) появляется образ: 'Dios
esta azul' (в переводе Н.
Горской: 'Бог голубеет'). Слова эти в сапе время шокировали
испанского читателя. По это была счастливейшая находка Хуана Рамона Хименеса.
Здесь кратко выражена его поэти-ческая философия: не в небесах - Бог, а сама
лазурь - Бог. А помимо этого в языке модернистов "лазурь" - одно из
главных слов, эмблема Красоты. Хименес обожествляет при-роду, поэзию, красоту.
И впоследствии поэт не раз обращался к этому образу. В цикле 'На другом берегу'
(En el otro costado; 1936
- 1942) есть стихотворение 'Эта собака' (Este
10
perro)
- 'лазурнолицый Бог'
отождествляется с собакой, случайно встреченной на улице.
Видимо, пантеизм Хименеса стал также и
'главным ви-новником' того, что писатель первоначальное - автобиогра-фическое -
название книги 'Дневник поэта-молодожена' (Diario de un
poeta reciencasado; 1917),
переиздавая ее, изме-нил на 'Дневник поэта и моря' (Diario del poeta
y del mar).
Новый период в творчестве Хуана Рамона
Хименеса на-чинается с книг 'Дневник поэта-молодожена' и 'Вечные мгновения' (Eternidades;
1918).
Теперь Хименес - в поисках не 'красивой', а
'нагой' поэзии. В поисках нового отношения к поэтическому слову, 'чистой
поэтической сущности'.
Подводя итоги 20-летней литературной
работы, он при-знается - в сборнике 'Вечные мгновения':
О страсть моей жизни - поэзия
нагая, моя - навеки.
('Vino,
primero, pura...')
Стих становится предельно лаконичным,
ясным, простым. Все чаще Хименес oтказывается и от рифм - они мешают, они не нужны, они излишни.
'Уснащение стиха аллитерациями,
рассчитанными на чи-сто акустический эффект, стало раздражать. Самая теория
'инструментовки", в основе своей oпирающаяся на соответ-ствие 'звуков" и
эмоций, стала казаться плоской, упрощаю-щей явление'. Эта цитата - не из
работы, посвященной творчеству Хуана Рамона Хименеса или испанской поэзии
первой половины века. Она - из статьи Б. М. Эйхенбаума 'Анна Ахматова' (1923)1. Но эти
слова могут быть отнесены и к поэтической эволюции Хименеса. Испания и Россия -
это Запад и Восток Европы, но на рубеже XIX и XX веков
1 Эйхенбаум Б.
М. О поэзии. Л., 1969, с.
119.
11
и в первое двадцатилетие нового века в
испанской и русской литературах - почти одновременно! - происходили сходные
процессы. К слову сказать, в 50-е годы Хименес и сам 'от-крыл' для себя это
сходство...
Итак, начинается новый период - тот период,
который, на мой взгляд, и позволяет говорить о Хименесе как о великом поэте.
Значит ли это, что следует перечеркнуть
все, сделанное прежде?
О своем 'раннем' сборнике 'Весенние
баллады' (Baladas de primavera; 1910) 'зрелый' Хименес напишет: 'Эти балла-ды
несколько поверхностны - в них больше музыки губ, чем музыки души'1.
Но ведь не научившись 'музыке губ', поэт не
смог бы запечатлеть 'музыку души'.
В стихе, освобожденном от внешних
'украшений' - то есть от аллитерации, рифмы, одинакового количества слогов в
строках, - повышается значение каждого слова. 'Нагая мысль' становится эталоном
красоты 'нагой поэзии'. Слово 'красота' теперь не пишется с большой буквы, но
этическая ценность красоты повышается.
И не случайно Хименес заинтересовался
японской поэ-зией - танка и хокку открыли ему новые возможности испанского
стиха.
Заинтересовался он и поэзией Индии,
переводил - вместе с женой - произведения Рабиндраната Тагора.
Хименес стремится к максимальной
выразительности по-этического слова - и добивается этой выразительности. Стих
его становится афористически точным, чеканным, 'мускули-стым'. Кажется, что
поэт спорит с самим собой: в'~ранних стихах он был изобильно щедр, теперь он -
предельно, скуп. Там - все 'внешнее'. Здесь - все 'внутри' стиха.
Наступила пора зрелости.
1 Цит. по кн.: Плавскин
3. И. Испанская литература
XIX-XX веков. М,
1982, с. 119.
12
В 20-е годы Хуан Рамон Хименес -
общепризнанный мастер, мэтр, учитель. Среди его учеников можно назвать Федерико
Гарсиа Лорку и Рафаэля Альберти (оба они ро-дом - тоже из Андалусии).
Хименес хорошо понимал, что искусство не
может оста-новиться в своем развитии. Творчество было для него посто-янной,
никогда не прекращающейся внутренней работой, по-знанием себя и мира.
Менялся поэт Хименес. Менялся и мир - в том
числе и поэтический мир - вокруг него. И Хименес заинтересо-ванно следил за
работой тех, кто пришел в поэзию после него, вслед ему.
Вот свидетельство Рафаэля Альберти,
относящееся к се-редине 20-х годов: 'Одного за другим открывал Хименес в те
годы молодых поэтов, безошибочно определяя наиболее существенное в их
даровании... Любовь и авторитет, которые Хуан Рамон снискал себе, беспримерны в
истории испанской литературы. По нему, как по компасу, наша нарождающаяся
поэзия выверяла свой путь, к нему приникала, как к живому, неиссякающему
источнику вдохновения'1.
Конец августа 1936 года. Хименес вновь
пересекает Ат-лантический океан, вновь плывет в Америку - как 20 лет назад.
Тогда все время штормило, но душа поэта была пере-полнена радостью - его ждала
невеста. Теперь - океан спокоен, а сердце поэта сжимается от боли и скорби. Воз-можно,
он чувствует, что навсегда расстается со своей роди-ной. 'Я почти не смотрел на
воду, на море. Во время второго путешествия в Америку, столь не похожего на
первое, я всем своим существом, душой и телом, был не с этим безмятежным,
поражающе безмятежным морем, а с далекой, обезумевшей землей'2.
1 Альберти. Р. Затерянная
роща. М., 1968, с. 204.
2 Цит. по кн.: Palau de Nemes
G. Vida y obra de Juan Ramón Jimenez. Madrid, 1957, p. 293.
13
Второй месяц в Испании льется кровь - идет
братоубий-ственная война.
Для супругов Хименес начинается
двадцатилетний путь изгнания.
Сначала местом жительства они выбрали
Соединенные Штаты. Но уже через месяц, в сентябре 1936 года, Хименес и его жена
уезжают в Пуэрто-Рико. Главная причина такого решения заключалась, конечно, в
том, что здесь, на острове, лежащем в Карибском море, испанский поэт попадал в
родную языковую стихию.
Но пребывание Хименеса в Пуэрто-Рико на
этот раз было недолгим: Испано-кубинский институт культуры в Гаване пригласил
поэта прочитать цикл лекций, и в конце ноября 1936 года Хуан Рамон Хименес и
Зенобия Кампруби отплы-вают на Кубу. Здесь супруги Хименес прожили два года.
Эти годы были временем напряженной творческой работы поэ-та - творчество
помогало ему преодолеть разлуку с Испа-нией. Да, он был прав: 'всем своим
существом, душой и телом' он был 'с далекой, обезумевшей землей'. Война в
Испании все еще продолжается... Хименес был 'вечным ис-панцем' - и не мог от
этого никуда деться, и не хотел быть никем другим. На Кубе он записал в
'Поэтическом дневни-ке': 'Я влюблен в мой народ, в его обычаи, в его искусство,
в его силу'1.
В 1939 году Хименес и его жена уехали в
Соединенные Штаты - на этот раз надолго. Но влияние испанского поэта на
литераторов Латинской Америки, интерес к его творчеству со стороны
латиноамериканских читателей не ослабевали и в 40-е годы. В этом Хименес смог
убедиться во время своей краткой поездки в Аргентину и Уругвай в 1948 году.
Эта поездка, встречи с людьми, искренне
любящими его творчество, словно вернули Хименесу молодость. Он ощущает прилив
творческих сил, полон новых замыслов и еще на
1 Islas.
Santa Clara, Cuba, 1965, N 3, p. 115.
14
корабле, возвращаясь из Южной Америки в
США, создает книгу 'Глубинное существо' (Animal de fondo; 1949):
В утренних сумерках -
свет, неизвестно откуда идущий;
нет, он не приходит, он - есть,
он - всюду, он
затопляет весь мир.
('Que se ve ser')
Нет сомнения, Латинская Америка, ее
природа, ее поэзия оказывали на Хуана Рамона Хименеса благотворное воздей-ствие.
А вот - факт из истории латиноамериканской
литерату-ры, говорящий и о влиянии Хименеса на поэзию континента, уже
подарившего миру таких поэтов, как Рубен Дарио, Габри-эла Мистраль, Сесар
Вальехо, Мигель Анхель Астуриас, Хорхе Луис Борхес, Николас Гильен, Пабло
Неруда, Октавио Пас... В 1940 году в Колумбии была создана группа 'Камень и
небо' (Piedra y cielo), а
ведь 'Камень и небо' - это название сборника Хименеса, вышедшего еще в 1919
году. Поэты из этой группы оставили заметный след в колумбий-ском искусстве.
Входил в нее и будущий автор 'Ста лет одиночества' - в молодости Гарсиа Маркес
писал стихи (они были опубликованы в газетах и журналах, но, к сожалению, в
книгу не собраны).
...Пасмурным августовским вечером 1950 года
Хименес почувствовал себя плохо. Его пытались лечить в нескольких больницах
Вашингтона, но улучшения не наступало. 'Веч-ному испанцу', ему нужна была
Испания, но только не Испания каудильо Франко. Приспосабливаться Хименес не
умел. Он признавал только одну диктатуру - свою собст-венную.
Если нельзя уплыть в Испанию - то можно
перебраться в Пуэрто-Рико. И вновь - уже до конца жизни - Хуан
15
Рамон Хименес и его жена уезжают на остров,
где люди говорят по-испански.
А жизнь поэта подходила к концу.
Одно из важнейших слов в поэзии Хименеса -
это слово 'время'.
Его стихи - напряженный разговор о жизни и
смерти. Творчество не однажды помогало ему в дни, казалось бы, безысходного
отчаяния преодолеть и победить страх небытия. Он знал, что творить стихи -
значит творить жизнь, над которой уже не властно время, скупо отмеренное
человеку судьбой.
Реальное время течет безостановочно. Но
художник спо-собен 'остановить мгновение'. Запечатлеть его на бумаге, показать
его красоту. Важна и ценна каждая секунда жиз-ни - ибо она неповторима.
Фернандо Верхесен писал о поэзии Хименеса:
'Вся энер-гия поэта направлена на одно: спасти во что бы то ни стало любое
впечатление, любой порыв, рожденный в самой глубине его существа'1.
А сам Хименес еще в сборнике 'Лето' (Estio; 1916) восклицал:
Словно бабочку - в самое
сердце -
я хочу поразить тебя,
время.
('Quisiera
clavarte, hora...')
И не случайно одну из своих главных книг
назвал он 'Вечные мгновения'. И я рискнул сборник избранных про-изведений
Хименеса, созданных в разные годы, назвать то-же - 'Вечные мгновения'...
В той высшей реальности, которую создал
поэт, сущест-вует только одно время - настоящее (во всех значениях этого
1 La
Torre. Puerto Rico, 1957, N 5, p. 91.
16
слова). И только ради этой реальности, ради
творчества сто-ило жить. Мгновения жизни, преображенные в стихи, стано-вятся
вечностью.
Наступил 1956 год.
Весной обострилась болезнь Зенобии Кампруби
- рак. Началось медленное умирание.
25 октября Хуану Рамону Хименесу была
присуждена Нобелевская премия.
Лишь на три дня пережила радостное известие
его жена...
75-летний поэт остался один.
Пуэрториканцы всегда окружали Хименеса
заботой и лю-бовью. Но кто мог вернуть поэту его верную спутницу? И конечно,
ничто не могло заменить ему Испании.
Во многих стихотворениях Хименеса
встречаются слова 'река' и 'море'. В ранних стихах он почти всегда давал
конкретное описание такой-то реки, такого-то моря. Но в испанской поэзии - еще
с XV века - существуют
образы-символы: 'река - жизнь', 'море - смерть'. И Хименес в конце жизни все
чаще стал использовать именно эти образы. Последний цикл его стихотворений
называется 'Реки, что уходят' (Rios que se van; 1951-1953).
Умер Хуан Рамон Хименес в столице
Пуэрто-Рико - в городе Сан-Хосе - 29 мая 1958 года.
Еще в начале 50-х годов испанский поэт стал
готовить свою итоговую книгу - 'Третью поэтическую антологию' (Tercera
aritolojia poética; 1957).
В нее он отбирал только самое существенное из того, что было им создано с 1898
по 1953 год - из 39 книг. Вновь и вновь правил он свои старые стихи. Какие-то
полностью браковал. Какие-то стро-ки переписывал. Добивался максимальной
точности каждого слова.
Антология стала образцовой. Она
неоднократно переизда-валась в Испании. И данный сборник составлен на основе
именно этой антологии.
17
Надо сказать: поэзия Хименеса пришла в
Россию совсем недавно. Первая - довольно большая - подборка его стихо-творений
(в переводе и с предисловием Павла Грушко) была опубликована в декабрьской
книжке 'Иностранной литера-туры' за 1957 год. Затем в 60-е-первой половине 70-х
годов появились переводы Овадия Савича и Анатолия Гелескула.
В 1977 году стихотворения Хименеса были
опубликованы в 143 томе 'Библиотеки всемирной литературы' (в этот том вошли
произведения пяти испанских поэтов XX века: Химе-неса, Антонио Мачадо, Федерико Гарсиа Лорки,
Рафаэля Альберти и Мигеля Эрнандеса). Впервые русский читатель получил
возможность достаточно полно познакомиться с твор-чеством Хименеса - в том
'БВЛ' включены более 250 его стихотворений.
Наконец в 1981 году, когда отмечалось
столетие со дня рождения великого испанского поэта, издательством 'Худо-жественная
литература' было издано 'Избранное' Хименеса: стихи разных лет и новеллы из
книги 'Платеро и я'. В том же году книгу 'Платеро и я' (в переводе А.
Гелескула) выпустило издательство 'Детская литература'.
Неоднократно за последнее время стихи Хуана
Рамона Хименеса включались в различные антологии испанской по-эзии на русском
языке.
Но вернемся в Испанию, а точнее - на родину
Хименеса, в городок Могер.
Есть предание, что жители Могера видели,
как отплывают каравеллы Христофора Колумба, отправившегося в 1492 году на
поиски нового пути в Индию. Вскоре за океан поспешили испанские конкистадоры -
огнем и мечом хотели они завое-вать Новый Свет. Испания стала великой
колониальной дер-жавой. Но прошло время и оказалось, что огнем и мечом мир не
объединить.
Долговечнее оружия конкистадоров оказалось
слово. Рыцарей на-живы смог победить рыцарь Дон-Кихот...
18
Слава к Хименесу пришла стремительно и в
Старом, и в Новом Свете. Его слово завоевало сердца и души уже многих поколений
читателей.
Создав 'Третью поэтическую антологию',
Хименес по-строил свое - поэтическое - мироздание. Он исполнил то, что было
предначертано ему судьбой на Земле - на 'планете людей'.
И наверное, он мог бы с гордостью сказать:
я сделал все, что мог...
19
Primeras poesías
Первые стихи (1898-1902)
1. ALBA
Se paraba
la
rueda
de la
noche...
Vagos ánjeles malvas
apagaban las verdes estrellas.
Una cinta tranquila
de suaves violetas
abrazaba amorosa
a la pálida tierra.
Suspiraban las flores al salir de
su ensueño,
embriagando el rocío de esencias.
Y en la fresca orilla de
heléchos rosados,
como
dos almas perlas,
descansaban
dormidas
nuestras
dos inocencias
- ¡oh que abrazo tan blanco y
tan puro! -
de
retorno a las tierras eternas.
22
1. НА ЗАРЕ
Ночь
устала
кружиться...
Сиреневых ангелов стая
погасила зеленые звезды.
Под
фиалковым пологом
даль полевая
проступила,
из тьмы выплывая.
И
вздохнули цветы и глаза разомкнули,
и запахла роса луговая.
И на
розовой таволге -
о, белизна тех объятий! -
полусонно слились, замирая,
как жемчужные души,
две юности наши
по возврате из вечного края.
23
2. ¡ADIÓS!
Primero,
¡con que fuerza
las manos verdaderas!
- La
verja se ha cerrado.
Se cruzan
solitarios
el corazón
y el campo -,
¡Con que
porfía luego,
las manos del recuerdo!
24
2. ПРОЩАНИЕ
Как горячо целую
твою ладонь живую!
(Калитка на запоре.
На сердце одиноко,
и нелюдимо в поле.)
С какой тянусь тоскою
за снящейся рукою!
25
3. ' - ¿Sabremos nosotros,
vivos, :'
- ¿Sabremos nosotros, vivos,
ir adonde esta ella?
- ...Pero ella sabrá venir
a nosotros, muerta.
26
3. '- Найдем ли мы путь, живые, :'
- Найдем ли мы путь, живые,
туда, где она сейчас?
- ...Но к нам она путь отыщет
и, мертвая, встретит нас.
Перевод А. Гелескула
27
4. ADOLESCENCIA
En el balcón, un instante
nos quedamos los dos solos.
Desde la dulce mañana
de aquel día, eramos novios.
- El paisaje soñoliento
dormía sus vagos tonos,
bajo el cielo gris y rosa
del crepúsculo de otoño -.
Le dije que iba a besarla;
bajo, serena, los ojos
y me ofreció sus mejillas,
como quien pierde un tesoro.
- Caían las hojas muertas,
en el jardín silencioso,
y en el
aire erraba aun
un
perfume de heliotropos -
No se atrevía a mirarme;
le dije que eramos novios,
...y las lagrimas rodaron
de sus ojos melancólicos.
28
4. ЮНОСТЬ
Мы с
тобой одни остались -
ты и я - в тиши балкона.
Ты моей невестой стала
этим утром полусонным.
...Вся
природа в сладкой лени,
краски стерты, блеклы тени,
серо-розовое небо,
тускловатый свет осенний...
Я к
тебе приблизил губы,
и, не поднимая взгляда,
ты подставила мне щеку,
расставаясь будто с кладом.
...Пожелтевших
листьев груды
на глухих садовых тропах,
но еще разлит повсюду
аромат гелиотропов...
Я
назвал тебя невестой;
ты молчание хранила,
но из глаз меланхоличных
две слезинки уронила.
29
5. ADOLESCENCIA
Aquella tarde, al decirle
yo que me iba del pueblo,
me miro triste - ¡que
dulce! -,
vagamente
sonriendo.
Me dijo: ¿Por qué
te vas?
Le dije: Porque el silencio
de estos valles me amortaja
como si estuviera muerto.
- ¿Por que te vas? - He sentido
que quiere gritar mi pecho,
y en estos valles callados,
voy a gritar y no puedo.
Y me dijo: ¿Adonde vas?
Y le dije: Adonde el cielo
este mas alto, y no brillen
sobre mí tantos luceros.
Hundió su mirada negra
allá en los valles desiertos,
y se quedo muda y triste,
vagamente sonriendo.
30
5. ЮНОСТЬ
Когда
сказал ей в тот вечер,
что я уеду наутро,
она, взглянув, улыбнулась,
но как-то странно и смутно.
- Зачем
ты едешь? - спросила.
- В
долинах нашего края
такая тишь гробовая,
как
будто сам умираю.
- Зачем
ты едешь? - Я слышу,
что сердце крикнуть готово,
хочу кричать и ни звука,
хочу сказать - и ни слова.
- Куда
ты едешь? - Куда-то,
где выше небо ночное
и где не будет так тихо
и столько звезд надо мною.
Ее
глаза потонули
в тиши долин беспробудной,
и, погрустнев, она смолкла
с улыбкой странной и смутной.
31
Arias
tristes Jardines lejanos Pastorales
Грустные напевы (1902-1903) Далекие сады (1903-1904)
Пасторали (1903-1905)
6.
'Río de cristal, dormido:'
Río
de cristal, dormido
y encantado; dulce valle,
dulces riberas de alamos
blancos y de verdes sauces.
- El valle tiene un ensueño
y un corazón; sueña y sabe
dar con su sueño un son
lánguido
de flautas y de cantares -.
Río
encantado; las ramas
soñolientas de los sauces,
en los remansos caídos,
besan los claros cristales.
Y el cielo es plácido y
blando,
un cielo bajo y flotante,
que con su bruma de plata
acaricia ondas y arboles.
- Mi corazón ha
soñado
con la ribera y el valle,
y ha llegado hasta la orilla
serena, para embarcarse;
pero, al pasar por la senda,
lloro de amor, con un aire
viejo, que estaba cantando
no se quien, por otro valle -.
34
6. 'Заворожило излуку; :'
Заворожило
излуку;
мирно забылась долина -
вся в зеленеющих ветлах
и белизне тополиной.
Словно
душа ее дремлет,
и, околдованной дремой,
слышатся ей отголоски
флейты и песни знакомой.
Завороженные
воды,
полудремотные струи;
сонно склоняются ветлы,
тихую заводь целуя.
И -
все яснее и ниже,
ласковей все и приветней, -
небо в серебряной пене
нежит затоны и ветви.
Снилась
мне эта долина
и эти воды в покое;
сердце к ним шло издалека,
чтобы уплыть за рекою,
но загрустило нежданно
от долетевшего звука;
кто-то старинную песню
пел над другою излукой.
35
7.
'Mi alma es hermana del cielo : '
Mi alma es hermana del cielo
gris y de las hojas secas.
¡Sol interno del otoño,
pásame con tu tristeza!
- Los árboles del
jardín
están cargados de niebla.
Mi corazón ve por ellos
esa novia que no encuentra;
y en el suelo húmedo me abren
sus manos las hojas secas.
¡Si mi alma fuera una hoja
y se perdiera entre ellas! -
El sol ha mandado un rayo
de oro extraño a la arboleda,
un rayo flotante, dulce
luz a las cosas secretas.
- ¡Que ternura tiene el
ultimo
sol para las hojas secas!
Una armonía sin fin
vaga por todas las sendas,
lenta, eterna sinfonía
de músicas y de esencias,
36
7. 'Душе все роднее мглистый :'
Душе
все роднее мглистый
закат над листвой сухою.
Коснись меня, луч осенний,
своей потайной тоскою!
Деревья
сырого сада
размыто сквозят в тумане
и кажутся нареченной,
с которой все ждут свиданья,
и тянутся листья с тропок
подобно живым ладоням...
Листком обернемся, сердце,
и в палой листве потонем!
Приветный,
потусторонний
закат золотит аллею,
и самое потайное
под зыбким лучом светлее.
Ласкающий
листья отсвет
так нежен в касанье робком!
Созвучья иного лада
плывут по размокшим тропкам
напевов и ароматов
согласие неземное,
37
que dora el jardín de una
mas divina primavera -.
Y esa luz de bruma y oro,
que pasa las hojas secas,
irisa en mi corazón
no se que ocultas bellezas.
38
что
сад золотит нездешней
и вечной своей весною.
Сияние
нежит листья
и, дымчато-золотое,
в душе зацветает смутной,
неведомой красотою.
39
8.
'El pastor, lánguidamente, :'
El pastor, lánguidamente,
con la cayada en los hombros
mira, cantando, los pinos
del horizonte brumoso;
y el rebaño soñoliento
levanta nubes de polvo,
y llora con sus esquilas,
bajo la luna de oro.
La aldea del valle está
quieta en humo blanco. Todo
lo que era alegre al sol, sueña
no se que amores llorosos.
Ya no se ve el río oscuro,
perdido en sí mismo. Sólo,
en la ciega paz inmensa,
se siente que tiene fondo.
Flota el humo blanco. El valle
se queda mas solo y lóbrego.
Las esquilas lloran mas,
bajo la luna de oro.
40
8.
'Посох держа на плече, :'
Посох
держа на плече,
смотрит пастух отрешенно,
как расплываются сосны
там, на краю небосклона;
тянется пыльное стадо,
тихое в час этот поздний,
и бубенцы под луною
все монотонней и слезней.
В
белых туманах укрылся
хутор. Ни света, ни луга -
только сквозящая всюду
вечная чья-то разлука.
Речка
в себе затаилась,
и, хоть не видно протоки,
из тишины непроглядной
слышно, как воды глубоки.
Все расплывается. Глухо,
словно над вымершим краем.
Лишь под луной золотою
плач бубенцов нескончаем.
41
9. '¡La otra tarde, se ha llevado :'
(Le vent de l'autre nuit
a jeté bas l'Amour...
P. Verlaine)
¡La otra tarde, se ha llevado
el viento mas hojas secas!
¡Que pena tendrán los arboles,
esta noche sin estrellas!
He entreabierto mi balcón:
- La luna camina
muerta,
sin luz de besos ni lagrimas,
amarilla entre la niebla -.
Y he acariciado los arboles,
con miradas de terneza,
que les van abriendo hojitas
verdeluz de primavera.
¿Es que están
soñando, así,
con sus pobres hojas secas?
Yo les digo: 'No lloréis;
vendrán con las hojas nuevas'.
42
9.
'Под вечер осенний ветер :'
Le vent de l'autre nuit
a jete bas l'Amour...
P. Verlaine1
Под
вечер осенний ветер
сорвал золотые листья.
Как грустно деревьям ночью,
как ночь эта долго длится!
Безжизненно-желтый
месяц
вплывает в черные ветви;
ни плача, ни поцелуя
в его помертвелом свете.
Я
нежно шепчу деревьям:
не плачьте о листьях желтых;
весной заклубится зелень
на ветках, дотла сожженных.
Но
грустно молчат деревья,
скорбя о своей потере...
Не плачьте о желтых листьях:
и новые пожелтеют!
1 Ничью ветер сбросил на землю статую Амура... П. Верлен (фр.).
43
10.
'Yo no volvere. Y la noche :'
Yo no volvere. Y la noche
tibia, serena y callada,
dormirá el mundo, a los rayos
de su luna solitaria.
Mi cuerpo no estara allí,
y por la abierta ventana,
entrará una brisa fresca,
preguntando por mi alma.
No se si habrá quien me
aguarde
de mi doble ausencia larga,
o quien bese mi recuerdo,
entre caricias y lagrimas.
Pero habrá estrellas y
flores
y suspiros y esperanzas,
y amor en las avenidas,
a la sombra de las ramas.
Y sonara ese piano
como en esta noche placida,
y no tendrá quien lo escuche,
pensativo, en mi ventana.
44
10. 'Я не вернусь. И на землю :'
Я не
вернусь. И на землю
успокоенье ночное
спустится в теплую темень
под одинокой луною.
Ветер
в покинутом доме,
где не оставлю и тени,
станет искать мою душу
и окликать в запустенье.
Будет
ли кто меня помнить,
я никогда не узнаю,
да и найдется ли кто-то,
кто загрустит, вспоминая.
Но
будут цветы и звезды,
и радости, и страданья,
и где-то в тени деревьев
нечаянные свиданья.
И
старое пианино
в ночи зазвучит порою,
но я уже темных окон
задумчиво не открою.
45
11.
'Yo dije que me gustaba :'
Yo dije que me gustaba
- ella me estuvo
escuchando
que, en primavera, el amor
fuera vestido de blanco.
Alzo sus ojos azules
y se me quedó mirando,
con una triste sonrisa
en los virjinales labios.
Siempre que cruce su calle,
al ponerse el sol de mayo
estaba seria, en su puerta,
toda vestida de blanco.
46
11. 'Я просто сказал однажды, - :'
Я
просто сказал однажды, -
услышать она сумела, -
мне нравится, чтоб весною
любовь одевалась белым.
Глаза
голубые вскинув,
взглянула с надеждой зыбкой,
и только детские губы
светились грустной улыбкой.
С тех
пор, когда через площадь
я шел на майском закате,
она стояла у двери,
серьезная, в белом платье.
47
12.
'¡Mañana de primavera! :'
¡Mañana de
primavera!
Vino ella a besarme, cuando
una alondra mañanera
subió del surco, cantando:
'¡Mañana de primavera!'
Le hable de una mariposa
blanca que vi en el sendero;
y ella, dándome una rosa,
me dijo: '¡Cuanto te quiero!
¡No sabes lo que te quiero!'
¡Guardaba en sus labios
rojos
tantos besos para mi!
Yo le besaba los ojos...
'¡Mis ojos son para ti;
tu, para mis labios rojos!'
El cielo de primavera
era azul de paz y olvido...
Una alondra mañanera
canto en el huerto aun dormido.
Luz y cristal su voz era
en el surco removido...
¡Mañana de
primavera!
48
12. 'В то утро весеннего дня :'
В то
утро весеннего дня
она обнимала меня,
и, дол покидая зеленый,
пел жаворонок полусонный
про утро весеннего дня!
О
бабочке - о белокрылой
летунье над пашнею стылой -
я ей рассказать не успел,
услышав: 'Люблю тебя, милый!'
и рот ее розой зардел!
Пылающими
лепестками
меня ее рот покрывал,
а я ей глаза целовал...
'Хочу, чтоб своими устами
меня ты всю жизнь согревал!..'
А небо
весеннего дня
синело спокойным забвеньем.
И
жаворонок с упоеньем
немые будил зеленя,
в дремотной округе звеня
хрустальным сияньем весенним -
в то утро весеннего дня!
49
13. MADRUGADA (Cita)
El viento rinde las ramas
con los pájaros dormidos.
- Abre tres veces el
faro
su ojo verde -.
Calla
el grillo.
¡Que lejos, el
huracán
pone, uno de otro, los sitios!
¡Que difícil es lo ficil!
¡Que cerrados los caminos!
Parece que se ha trocado
todo. Pero al claror íntimo
se ven arenas y flores,
donde ayer tarde las vimos.
50
13. РАССВЕТ
Баюкая
птичью стаю,
под вихрем слабеют ветви.
Три раза мигнул зеленый
маяк. Ни сверчка на свете!
В
какую даль ураганом
забросило дом от дома!
Как тропы непроходимы!
Как прежнее незнакомо!
Все
чудится не на месте.
И только цветы в аллее,
как вечером накануне,
сквозят, изнутри светлея.
51
14. '¿Soy yo quien anda, esta
noche, :'
¿Soy yo quien anda, esta
noche,
por mi cuarto, o el mendigo
que rondaba mi jardín,
al caer la tarde?...
Miro
en torno y hallo que todo
es lo mismo y no es lo mismo...
¿La ventana estaba abierta?
¿Yo do me había
dormido?
¿El jardín no estaba verde
de luna?.. El cielo era limpio
y azul... Y hay nubes y viento
y el jardin esta sombrío...
Creo que mi barba era
negra... Yo estaba vestido
de gris... Y mi barba es blanca
y estoy enlutado... ¿Es mío
este andar? ¿Tiene esta voz
que ahora suena en mi los ritmos
de la voz que yo tenía?
¿Soy yo, o soy el mendigo
que rondaba mi jardín
al caer la tarde?...
Miro
en torno... Hay nubes y viento...
El jardín está sombrío...
52
14. 'Я ли хожу одиночкой :'
Я ли хожу одиночкой
в комнатах дома ночного
или бродивший за садом
нищий сегодняшний?..
Снова
вглядываюсь, и все здесь -
то же и словно иное...
Я ведь уснул уже? Разве
не зеленел под луною
сад мой? Окно было настежь..
Небо цвело синевою...
Сумрачен сад мой, а небо -
ветреное, грозовое...
Кажется, с черной бородкой,
в сером я был, вспоминаю...
Я - с бородой поседевшей,
в трауре... Эта ночная
поступь - моя? Этот голос,
что и томит и тревожит, -
мой или эхо чужого?
Я - это я? Или, может,
сам я - бродивший за садом
нищий сегодняшний?
Снова
вглядываюсь... Ненастье...
сумерки сада ночного...
53
... Y
voy y vengo... ¿Es que yo
no me había ya dormido?
Mi barba está blanca... Y todo
es lo mismo y no es lo mismo...
54
Дом обхожу... Или длится
сон? Борода с сединою...
Вновь озираюсь, и все здесь -
то же и словно иное...
55
15.
'- No era nadie. El agua. - ¿Nadie? :'
- No
era nadie. El agua. - ¿Nadie?
Que no es nadie el agua? - No
hay nadie. Es la flor. - ¿No hay
nadie?
Pero ¿no es nadie la flor?
- No
hay nadie. Era el viento. - ¿Nadie?
¿No es el viento nadie? - No
hay nadie. Ilusión. - ¿No hay
nadie?
¿Y no es nadie la ilusión?
56
15. ''Не было никого. Вода'. - 'Никого?...'
'Не было никого. Вода'. - 'Никого?
А разве вода - никто?' - 'Нет
никого. Это цветы'. - 'Нет никого?
Но разве цветы - никто?' -
'Нет никого. Ветер прошел'. - 'Никого?
Разве ветер - никто?' - 'Нет
никого. Воображенье'. - 'Нет никого?
А разве воображенье - никто?'
57
16. 'Viento negro, luna blanca:'
(..Par délicatesse
J'ai perdu ma vie.
A. Rimbaud)
Viento negro, luna blanca.
Noche de Todos los Santos.
Frío. Las campanas todas
de la tierra están doblando.
El cielo, duro. Y su fondo
da un azul iluminado
de abajo, al romanticismo
de los secos campanarios.
Faroles, flores, coronas,
- ¡campanas que
están doblando!
... Viento largo, luna
grande,
noche de Todos los Santos.
...Yo voy muerto por la luz
agria de las calles; llamo
con todo el cuerpo a la vida;
quiero que me quieran; hablo
a todos los que me han hecho
58
16. 'Черный ветер. А в черном ветре :'
..Par délicatesse
J'ai perdu ma vie.
A. Rimbaud1
Черный
ветер. А в черном ветре
ледяная луна бела.
В эту ночь Всех Святых повсюду
причитают колокола.
Со
свинцового неба в духе
романтизма минувших лет
на сухие стволы часовен
темно-синий струится свет.
И
гирлянды цветов, и свечи...
Как рыдают колокола!
...Черный ветер, а в черном ветре
ледяная луна бела.
Я
бреду по дороге - мертвый,
в сонном свете, но наяву;
и мечтаю, мертвец, о жизни,
безнадежно немой, зову
тех, кто сделал меня безгласным...
1 Из-за
нежности я погубил свою жизнь. А. Рембо (фр.).
59
mudo, y hablo sollozando,
roja de amor esta sangre
desdeñosa de mis labios.
¡Y quiero ser otro, y
quiero
tener corazón, y brazos
infinitos, y sonrisas
inmensas, para los llantos
aquellos que dieron lagrimas
por mi culpa!
...Pero ¿acaso
puede hablar de sus rosales
un corazón sepulcrado?
- ¡Corazón, estas bien
muerto!
¡Mañana es tu aniversario! -
Sentimentalismo, frío.
La ciudad esta doblando.
Luna blanca, viento negro.
Noche de Todos los Santos.
60
Пусть
искусаны до крови
мои губы, но снова красной
стала кровь моя от любви.
Сердце
требует возрожденья,
тело - сильных и нежных рук,
улыбнуться мечтают губы
и, прорвавши порочный круг,
искупить проливные слезы
всех изведанных мною мук.
Только
разве отпустит сердце
глубочайшая из могил?
Завтра год, а быть может - больше,
как его я похоронил.
Холодок
сентиментализма.
Черный ветер. Луна - бела.
В эту ночь Всех Святых повсюду
причитают колокола.
61
17.
'Tú me mirarás llorando :'
Tú me mirarás
llorando
- sera
el tiempo de las flores -,
tu me
miraras llorando,
y yo te
diré: No llores.
Mi
corazón, lentamente,
se
irá durmiendo... Tu mano
acariciara
la frente
sudorosa
de tu hermano...
TÚ
me mirarás sufriendo,
yo
sólo tendré tu pena;
tu me
miraras sufriendo,
tu,
hermana, que eres tan buena.
Y tu me diras:
¿Que tienes?
Y yo
mirare hacia el suelo.
Y tu me diras:
¿Que tienes?
Y yo
mirare hacia el cielo.
Y yo me
sonreiré
- y tu
estaras asustada -,
y yo me
sonreiré
para
decirte: No es nada...
62
17. 'Ко мне обернешься, плача, :'
Ко мне
обернешься, плача,
- в разгаре цветенья сада, -
ко мне обернешься, плача,
и я повторю: - Не надо.
А сердце в оцепененье
замрет, отходя от тягот...
И сестринских пальцев тени
на лоб мой горячий лягут.
Я встречу твой взгляд печальный,
печалясь тобой одною.
Я встречу твой взгляд печальный,
с его добротой родною.
И спросишь ты: - Что с тобою? -
Но в землю взгляну я немо.
И спросишь ты: - Что с тобою?
И снова взгляну я в небо.
И вдруг улыбнусь в ответ,
- ты вздрогнешь, как от угрозы, -
и я улыбнусь в ответ,
чтоб вымолвить: - Вытри слезы...
63
18. 'Cuando la mujer está, :'
Cuando la mujer
está,
todo es tranquilo, lo que es
- la
llama, la flor, la música
Cuando la mujer se fue
- la
luz, la canción, la llama
¡todo! es, loco, la mujer.
64
18. 'Женщина рядом с тобой...'
Женщина рядом с тобой...
Музыку, пламя, цветок -
все обнимает покой.
Если с тобой ее нет,
сходят с ума без нее
музыка, пламя и свет.
65
19.
'Tristeza dulce del campo:'
Tristeza dulce del campo.
La tarde viene cayendo.
De las praderas segadas
llega un suave olor a heno.
Los pinares se han dormido.
Sobre la colina, el cielo
es tiernamente violeta.
Canta un ruiseñor despierto.
Vengo detras de una copla
que había por el sendero,
copla de llanto, aromada
con el olor de este tiempo;
copla que iba llorando
no se que cariño muerto,
de otras tardes de setiembre
que olieron también a heno.
66
19. 'В полях печально и пусто, :'
В
полях печально и пусто,
одни стога среди луга.
Ложится вечер осенний,
и пахнет сеном округа.
Проснулся
плач соловьиный,
а сосны замерли сонно,
и стал так нежносиренев
над ними цвет небосклона.
Уводит
следом за песней
меня тропа луговая,
и веет осенью песня,
Бог весть кого отпевая, -
поет, как пела когда-то,
зовя ушедшего друга,
и падал вечер осенний,
и пахла сеном округа.
67
20.
'No es asi, no es de este mundo :'
No es asi, no es de este mundo
vuestro son... - Y
las llorosas
nieblas que suben del valle
quitan el campo y me borran. -
La luna verde de enero
es buena para vosotras,
camparías. - La
noche está
fría, despierta y medrosa. -
Y si
sonáis, son los vivos
los que están muertos, y, ahora,
son los muertos los que viven;
puertas que se cierran, losas
que se abren... ¡Oh la luna
de enero, sobre vosotras!
¡Campanas bajo la luna
de enero!
- Silencio... Lloran...
Lo que llora en el ocaso,
llora en el oriente, llora
en una ciudad dormida,
de farolas melancólicas;
llora mas alla, en el mar;
llora mas alla, en la aurora
68
20. 'Нет, не из этого мира :'
Нет,
не из этого мира
звон ваш... И стужа сырая
стелется слезным туманом,
смутный мой облик стирая.
Зимней
зеленой луною
катятся в ночь ваши стоны,
колокола. В полнолунье
дали страшны и бессонны.
Ночь, и, пока вы звените,
погребены все живые,
а погребенные живы,
наглухо двери входные,
настежь могилы...
О ночи
с зимней луною зеленой!
Колокола под луною!
Звон... Или плач отдаленный?
То,
что на западе плачет,
плачет и там, на востоке,
плачет и в городе спящем,
где фонари одиноки,
плачет и в море бессонном,
плачет и в утренней рани,
69
que platea tristemente
el
horizonte de sombra -.
Campanarios de la helada,
¿de qué pueblo sois? ¿Qué hora
es en vosotros? Yo no me
acuerdo ya de las cosas...
¡Son trasfigurado, son
que yerras, campanas locas,
que erráis entre las estrellas
cuajadas! ¡No!
- Y las llorosas
nieblas que suben del valle
quitan el campo y me ahogan
en una ciudad dormida,
de farolas melancólicas. -
70
где серебрится печально
свет над ночными горами.
Где вы, в каком вы селенье,
звонницы стужи? Который
час вами пробит? Сознанье
меркнет, не видя опоры.
Гибельный зов запредельный
звона, подобного стонам,
колоколов одичалых
в инее звезд!
И за звоном
слезный туман наплывает
и разливает потоки,
смыв меня с улицы спящей,
где фонари одиноки.
71
21.
'La calle espera a la noche:'
La calle espera a la noche.
Todo es historia y silencio.
Los arboles de la acera
se han dormido bajo el
cielo.
Y el cielo es violeta y triste,
un cielo de abril, un bello
cielo violeta, con suaves
preludios del estrelleo. -
Por las verjas se ve luz
en las casas. Llora un perro
ante una puerta cerrada.
Negro sobre el cielo liso,
revolotea un murciélago...
- ¡Oh la lampara amarilla,
la paz de los niños ciegos,
la nostaljia de las viudas,
la presencia de los muertos!
¡Cuentos que en aquellas
tardes
de abril, que ya nunca han vuelto,
nos contábamos, mirando
fijamente a los luceros! -
72
21. 'Встречают ночь переулки:'
Встречают
ночь переулки.
Все стало тихим и давним.
И с тишиною дремота
сошла к деревьям и ставням.
И
ранние звезды юга
забрезжили в небе вешнем -
в печальном апрельском небе,
фиалковом и нездешнем.
Горят
за оградой окна.
Скулит у ворот собака.
На синеве чернея,
возник нетопырь из мрака.
О
желтая дымка лампы
над детским незрячим взглядом,
и вдовьи воспоминанья,
и мертвые где-то рядом!
И
сказки, что мы при звездах
рассказывали когда-то
апрельскими вечерами,
ушедшими без возврата!
73
Y va cayendo la sombra,
dulce y grande, en paz, con esos
rumores lejanos que
se escuchan desde los pueblos...
74
А сумрак велик и нежен,
и слышно на отдаленье,
как ночь окликают эхом
затерянные селенья.
75
22.
(Verano)
El guarda del sandiar
suena el latón. Los rabúos
huyen, las huertas ya solas,
a los pinares oscuros.
Ya nadie va;
todos vuelven.
Los montes, con el confuso
pinar de la soledad,
parecen de los difuntos.
El hombre en el
campo es
pequeño y triste. Entre humos,
la luna de agosto sube,
sandia enorme, su mundo.
76
22. (Лето)
Сторож гремит на бахче
медью, и звон ее дальний
катится вслед за ворами
к темному бору, садами.
Вот уже нет никого,
и в одиночестве бора
смутно вдали проступают
темные мертвые горы.
Среди полей человек
выглядит крошечным, грустным...
Август. Сквозь дымку луна
катится грузным арбузом.
77
23. 'La luna, como un jigante:'
La luna, como un jigante
de caraza grana y chata,
que acechara tras la tierra,
poco a poco se levanta.
Sus manos van apartando
pinos, rocas; su inflamada
redondez radiante corta,
minúsculas, las majadas.
Mira todo: el campo mudo,
el mar sin nadie; y avanza
mas cada vez, tras su presa
triste, del hombre ignorada.
78
23. 'Склоном земным исполин, :'
Склоном земным исполин,
точно дозорный, взбирался
и далеко был виден
лунной помятой кирасой.
Передвигая руками
скалы и сосны, огромный,
огненным гребнем срезал он
крохотные загоны.
Вглядывался: ни души
на поле... И, безразличен
людям, шагал за своей
странной и грустной добычей.
79
24. '¡Granados en cielo azul! :'
¡Granados en cielo azul!
¡Galle de los marineros;
que verdes están tus arboles,
que alegre tienes el cielo!
¡Viento ilusorio de mar!
¡Galle de los marineros
- ojo gris, mechón de oro,
rostro florido y moreno! -
La mujer canta a la puerta:
'¡Vida de los marineros;
el hombre siempre en el mar,
y el corazón en el viento!'
- ¡Virjen del Carmen, que
estén
siempre en tus manos los remos;
que, bajo tus ojos, sean
dulce el mar y azul el cielo! -
... Por la tarde, brilla el aire;
el ocaso esta de ensueños;
es un oro de nostaljia,
de llanto y de pensamiento.
80
24. 'В лазури цветы граната! :'
В
лазури цветы граната!
Матросская слобода!
Какое легкое небо
и как листва молода!
Изменчивый
ветер моря!
Матросская слобода!
Обветрена, сероглаза,
и горе ей не беда!
И женский
голос заводит:
'Морской обычай такой -
мужчине море законом,
а сердцу - ветер морской!'
-
Святая мать кармелитов,
пошли нам ясные дни
и наши весла, мадонна,
своей рукой осени!
...Под
вечер воздух мерцает,
закат - как сон наяву,
и капли слез золотые
вдали кропят синеву.
81
- Como si el viento trajera
el sinfín y, en su revuelto
afán, la pena mirara
y oyera a los que están
lejos. -
¡Viento ilusorio de mar!
¡Galle de los marineros
- la blusa azul, y la cinta
milagrera sobre el pecho! -
¡Granados en cielo azul!
¡Galle de los marineros!
¡El hombre siempre en el mar,
y el corazón en el viento!
82
- Как
будто ветер вернулся
и даль морская близка -
и всех затерянных в море
нашла глазами тоска.
Изменчивый
ветер моря!
Матросский родной очаг!
На сердце ладанка с лентой
и синий холст на плечах!
В
лазури цветы граната!
Веселье в ладу с тоской.
Мужчине море законом,
а сердцу - ветер морской!
83
25.
'Los caminos de la tarde:'
Los caminos de la
tarde
se
hacen uno, con la noche.
Por el he de ir a ti,
amor que tanto te escondes.
Por él he
de ir a ti,
como la luz de los montes,
como la brisa del mar,
como el olor de las flores.
84
25. 'Вечерние дороги :'
Вечерние дороги
свела в одну ночная.
По ней к тебе иду
и как дойти - не знаю.
По ней к тебе иду,
далекий, как зарницы,
как отголосок ветра,
как запах медуницы.
85
26. 'Es el pueblo. Por encima:'
Es el pueblo. Por encima
de los oscuros tejados,
verde, lloroso de grillos
y de esquilas, está el campo.
Es la hora del murciélago,
cuando el anjel toca el anjelus,
cuando vuelve el cavador,
con el azadón, cantando.
- Y es el grito de los
niños,
y es el mujir del establo,
y es el tibio olor a hogar,
y el humo celeste y blanco.-
Y es la gran luna de oro,
que, en los pinares lejanos,
tiñe cristalinamente
el abandono fantástico.
86
26. 'Селенье. Над темноватой :'
Селенье.
Над темноватой
черепицей покатой
плачет зеленое поле
колокольчиком и цикадой.
Время
мышей летучих
и ангелов сладкоголосых.
С косой на плече и с песней
косарь идет с сенокоса.
Кротких
коров мычанье,
и веселый ребячий гомон,
и небесно-белые дымы,
и запах тепла и дома!
И
луна, - сквозь дальние сосны
проплыв золотистым диском, -
наводняет пустыню поля
своим хрусталем игристым.
87
27.
'Como una rueda visible :'
Como una rueda visible
del cielo, la luna roja
va acarreando la noche
sobre la campiña sola.
- Aquí y alla, en las
colinas,
los perros, ya entre las sombras,
se vuelven, un punto, y ladran
a su enorme luz redonda. -
Lo que trae el carro es
sueño
de no se que mano prodiga,
de cuyo dueño tan solo
se ven estrellas remotas.
88
27. 'Одним из колес небесных, :'
Одним
из колес небесных,
которое видит око,
на пустошь луна вкатилась
и ночь повезла с востока.
И на
холмах собаки,
в потемках едва заметны,
закинув голову, лают
на свет округлый и медный.
А воз
везет сновиденья
и сам едва ли не снится.
Лишь далью звезд обозначен
его незримый возница.
89
Olvidanzas Baladas de primavera Elejías La soledad sonora
Забвение (1906-1907) Весенние баллады (1907) Элегии (1907-1908)
Звонкое одиночество (1908)
28.
LLUVIA DE OTOÑO (Llueve, llueve dulcemente...)
... El agua lava la yedra;
rompe el agua verdinegra;
el agua lava la piedra...
Y en mi corazón ardiente,
llueve, llueve dulcemente.
Esta el horizonte triste;
¿el paisaje ya no existe?;
un dia rosa persiste
en el pálido poniente...
Llueve, llueve dulcemente.
Mi frente cae en mi mano.
¡Ni una mujer, ni un hermano!
¡Mi juventud pasa en vano!
- Mi mano deja mi
frente... -
¡Llueve,
llueve dulcemente!
¡Tarde, llueve; tarde,
llora;
que,
aunque hubiera un sol de aurora
no
llegaría mi hora
luminosa
y floreciente!
¡Llueve, llora dulcemente!
92
28.
ОСЕННИЙ ДОЖДЬ (Плещет и плещет дождь монотонный)
Хлещет
по окнам ливень осенний;
брызжут осколки струй на ступени,
вымыв до глянца листья сирени.
В сердце, как в поле, льет с небосклона...
Плещет и плещет дождь монотонно.
Тонут
в тумане мутные дали,
тонет округа в смутной печали.
Луч розоватой диагональю
льется по мокрой раме оконной...
Плещет и плещет дождь монотонный,
В
сердце и в поле так нелюдимо!
Рядом ни друга нет, ни любимой...
Юность проходит тщетно и мимо...
Лоб ощущает холод ладони.
Ливень осенний все монотонней.
Ливень,
как слезы... Вечер и ливень...
Как не присниться сердцу и ниве,
будто их доля станет счастливей,
если прольется свет с небосклона?
Плещет и плачет дождь монотонно.
93
29. 'Creímos que todo estaba :'
Creímos que todo estaba
roto, perdido, manchado...
- Pero, dentro, sonreía
lo verdadero, esperando. -
¡ Lagrimas rojas,
calientes,
en los cristales helados!..
- Pero, dentro, sonreía
lo verdadero, esperando. -
Se acababa el día negro,
revuelto en frío mojado...
- Pero, dentro, sonreía
lo verdadero, esperando. -
94
29. 'Мы думали, что все на свете - :'
Мы
думали, что все на свете -
забвенье, щебень и зола...
А в сердце правда улыбалась
и часа своего ждала.
Слеза
- горячею кровинкой
на белом инее стекла...
А в сердце правда улыбалась
и часа своего ждала.
Холодной
слякотью покрылся
день черный, выжженный дотла.
А в сердце правда улыбалась
и часа своего ждала.
95
30. MAÑANA DE LA CRUZ
Dios está azul. La flauta
y el tambor
anuncian ya la cruz de primavera.
¡Vivan las rosas, las rosas del amor,
entre el verdor con sol de la pradera!
Vamonos al campo
por romero;
vamonos, vamonos
por romero y por amor...
Le pregunte: '¡Me dejas que
te quiera?'
Me respondió, radiante de pasión:
'Guando florezca la cruz de primavera,
yo te querré con todo el corazón.'
Vamonos al campo
por romero;
vamonos, vamonos
por romero y por amor...
'Ya floreció la cruz de
primavera.
¡Amor, la cruz, amor, ya floreció!'
Me respondió: '¿Tu quieres que te quiera?'
¡Y la mañana de luz me traspasó!
Vámonos al campo por romero;
vámonos,
vámonos
por romero y por amor...
96
30. КРЕСТНОЕ УТРО
Бог
голубеет. Флейты и тамбурины
возвестили - свой крест подняла весна.
Пусть розы любви расцветают в долине,
пусть будет под солнцем земля зелена!
В поле пойдем, нарвем розмарина,
ветка любви
в розмарин, в розмарин вплетена.
'Полюби!'
- я сказал ей под небом синим.
'Полюблю! - горячо шепнула она. -
Полюблю, когда срок прорастанья минет
и цветами свой крест оденет весна'.
В поле пойдем, нарвем розмарина,
ветка любви
в розмарин, в розмарин вплетена.
'Крест
уже зацветает под небом синим...
Весна... Крест любви... Лепестков белизна!'
А она: 'Без любви мое сердце стынет!..'
И меня захлестнула света волна!
В поле пойдем, нарвем розмарина,
ветка любви
в розмарин, в розмарин вплетена.
97
Alegran flauta y tambor nuestra
bandera.
La mariposa esta aquí con la ilusión...
¡Mi novia es la virjen de la era
y va a quererme con todo el corazón!
98
Лента
флейты, легкий флажок тамбурина.
Фантастических бабочек новизна...
Невеста моя, по-вешнему ты невинна
и в меня по-рассветному влюблена!
99
31. ANDANDO
(Sueño)
Andando, andando;
que
quiero oír cada grano
de la
arena que voy pisando.
Andando, andando;
dejad atrás
los caballos,
que yo
quiero llegar tardando
- andando, andando -,
dar mi
alma a cada grano
de la tierra que voy pisando.
Andando, andando.
¡Que dulce entrada en mi
campo,
noche
inmensa que vas bajando!
Andando, andando.
Mi corazón ya es remanso;
ya soy
lo que me esta esperando
- andando,
andando -,
y mi
pie parece, cálido,
que me esta el corazón besando.
Andando, andando;
¡que
quiero ver todo el llanto
del camino que estoy cantando!
100
31. ИДУ НЕУСТАННО
Иду
неустанно;
и слушаю голос стеклянный
растоптанной мною равнины песчаной.
Иду
неустанно;
седлать скакуна я не стану,
пускай я от прочих отстану, -
иду неустанно, -
отдам свою душу песчинкам стеклянным
растоптанной мною равнины песчаной.
Иду
неустанно.
По
дальним и ближним полянам
огромная ночь разлилась океаном.
Иду
неустанно.
На
сердце и сладко и странно;
со всем, что встречаю, сливаюсь нежданно -
иду неустанно! -
и ноги купаются в травах туманных,
и весь я наполнен теплынью медвяной.
Иду
неустанно,
чтоб слышать все слезы и раны
дорог, о которых пою постоянно!
101
32.
EL POETA A CABALLO
¡Qué tranquilidad
violeta,
por el sendero, a la tarde!
A caballo va el poeta...
¡Que tranquilidad violeta!
La dulce brisa del río,
olorosa a junco y agua,
le refresca el señorío...
La brisa leve del no...
A caballo va el poeta...
¡Que tranquilidad violeta!
Y el corazón se le pierde,
doliente y embalsamado,
en la madreselva verde...
Y el corazón se le pierde...
A caballo va el poeta...
¡Qué tranquilidad violeta!
Se esta la orilla dorando...
El último pensamiento
del sol la deja soñando...
Se esta la orilla dorando...
102
32. ПОЭТ НА КОНЕ
Сон
сиреневого цвета
над вечернею тропою!
Конь уносит в ночь поэта...
Сон сиреневого цвета!
Чистый
час речной прохлады.
Влажный запах камышовый
проникает за ограды...
Тихий час речной прохлады.
Конь
уносит в ночь поэта...
Сон сиреневого цвета!
А душа
моя томится -
так тревожно и дурманно
душу бередит душица...
И душа моя томится.
Конь
уносит в ночь поэта...
Сон сиреневого цвета!
Золотыми
стали плесы...
За последним вздохом солнца
сон нисходит на откосы...
Золотыми стали плесы...
103
¡Que tranquilidad violeta,
por el sendero, a la tarde!
A caballo va el poeta...
¡Qué tranquilidad violeta!
104
Сон
сиреневого цвета
над вечернею тропою!
Конь уносит в ночь поэта...
Сон сиреневого цвета!
105
33. 'Amo el paisaje verde, por el
lado del río :'
Amo el paisaje verde, por el lado
del río.
El sol, entre la fronda, ilusiona el poniente;
y, sobre flores de oro, el pensamiento mío,
crepúsculo del alma, se va con la corriente.
¿Al mar? ¿Al cielo?
¡Al mundo? Que se yo...
Las estrellas
suelen bajar al agua,
traídas por la brisa...
Medita el ruiseñor... Las penas son mas bellas,
y sobre la tristeza florece la sonrisa.
106
33. 'Люблю зеленый берег с деревьями на кромке, :'
Люблю
зеленый берег с деревьями на кромке,
где солнце заблудилось и кажется вечерним
и смутные раздумья, душевные потемки,
плывут среди кувшинок, гонимые теченьем.
К
закату? К морю? К миру? В иные ли пределы?
В реке звезда плеснула, и путь ее неведом...
Задумчив соловей... Печаль помолодела,
и в горечи улыбка мерцает первоцветом.
107
34.
'En estas horas vagas que
acercan a la noche, :'
En estas horas vagas que acercan a la noche,
mi corazón se ahoga y sube hasta mis ojos...
Da la oración, despierta Venus, pasa el coche
de las siete, hace frío... Y allá en los cielos rojos,
el mirador, el campanario, la palmera,
me traen historias viejas, que están ya sin sentido,
como si por la bruma de la tarde, yo fuera
pasando entre jardines, cual un niño dormido...
Y el coche va hacia el tren, y el
tren solloza, y lleva
hacia el mundo,.. ¡hacia el mundo, si todavía existe!
Y yo sueño, volviendo, con una patria nueva,
viajero de mis lagrimas, solo, exaltado y triste.
108
34. 'Этой смутной порой, когда воздух темнеет, :'
Этой
смутной порой, когда воздух темнеет,
задыхается сердце и рвется на волю...
Лег туман, отзвонили, звезда леденеет
над почтовой каретой семичасовою...
А закат, колокольня и ветви над домом
наполняются смыслом забытым и странным,
словно я заблудился в саду незнакомом,
как ребенок во сне, и смешался с туманом.
Развернется
карета, застонут вагоны
и потянутся вдаль... если есть еще дали!
Я стою одиноко и завороженно,
не достигший отчизны паломник печали.
109
35.
'¡Infancia! ¡Campo verde,
campanario, palmera, :'
¡Infancia! ¡Campo
verde, campanario, palmera,
mirador de colores; sol, vaga mariposa
que colgabas a la tarde de primavera,
en el cénit azul, una caricia rosa!
¡Jardín cerrado, en
donde un pajaro cantaba,
por el verdor teñido de melodiosos oros;
brisa suave y fresca, en la que me llegaba
la música lejana de la plaza de toros!
... Antes de la amargura sin nombre
del fracaso
que engalano de luto mi corazón doliente,
ruiseñor niño, ame, en la tarde de raso,
el silencio de todos o la voz de la fuente.
110
35. 'Детство! Луг, колокольня, зеленые ветки, :'
Детство!
Луг, колокольня, зеленые ветки,
разноцветные стекла высоких террас.
Как огромная бабочка смутной расцветки,
вечер ранней весны опускался и гас.
И в
саду, золотом от вечернего света,
птичье пенье росло, чтобы вдруг онеметь,
а прохладные волны приморского ветра
доносили из цирка плакучую медь...
И еще
до того, как возник безымянно
и застыл во мне горечью привкус беды,
я любил, соловьенок, в безлюдье тумана
затихание мира и голос воды.
111
36.
'¡Oh triste coche viejo, que en mi
memoria ruedas! :'
¡Oh triste coche viejo, que
en mi memoria ruedas!
¡Pueblo, que en un recodo de mi alma te pierdes!
¡Lágrima grande y pura, lucero que te quedas,
tamblando, en la colina, sobre los campos verdes!
Verde el cielo profundo,
despertaba el camino,
fresco y fragante del encanto de la hora;
cantaba un ruiseñor despierto, y el molino
rumiaba un son eterno, rosa frente a la aurora.
- Y en el alma, un recuerdo, una
lagrima, una
mano alzando un visillo blanco al pasar un coche..
la calle de la víspera, azul bajo la luna
solitaria, los besos de la última noche...
¡Oh triste coche viejo, que
en mi memoria ruedas!
¡Pueblo, que en un recodo de mi alma te pierdes!
¡Lágrima grande y pura, lucero que te quedas,
temblando, en la colina, sobre los campos verdes!
112
36. 'Ты все катишь, былое, в бедной старой карете :'
Ты все
катишь, былое, в бедной старой карете.
Ты все таешь, мой город, возле сердца пригретый
И слезою ты стынешь, о звезда на рассвете,
над зеленой долиной и над бедной каретой.
Зеленей
стало небо, ожила мостовая.
Пряной свежестью ранней по обочинам веет.
И жуют свое эхо не переставая
ветряки, на которых заря розовеет.
А душа
вспоминает муку слов торопливых,
белый всплеск занавески вслед карете бессменной
переулок вечерний в синих лунных отливах,
поцелуи той ночи, последней, мгновенной...
И все
катит былое в бедной старой карете.
И все тает мой город, возле сердца пригретый.
И одна ты светлеешь, о звезда на рассвете,
над зеленой долиной и над бедной каретой.
113
37.
'El viento se ha llevado las nubes de
tristeza; :'
El viento se ha llevado las nubes
de tristeza;
el verdor del jardín es un fresco tesoro;
los pájaros han vuelto detras de la belleza
y del ocaso claro surje un verjel de oro.
¡Inflámame,
poniente: hazme perfume y llama;
- ¡que mi
corazón sea igual que tu, poniente! - ;
descubre
en mí lo eterno, lo que arde, lo
que ama,
...y el viento del olvido se lleve lo doliente!
114
37. 'Под ветром растаяла туча сырая, :'
Под
ветром растаяла туча сырая,
деревья подобны искрящимся кладам,
и первые птицы вернулись из рая -
и вырос закат заколдованным садом.
Зажги,
о закат, мою душу и тело,
чтоб сердце, как ты, пламенело и крепло,
и жарче любило, и ярче горело.
...а ветер забвенья избавит от пепла...
115
38.
'Yo no se quien la olvido :'
Yo no se quien la olvido.
Me la encontré por la yerba.
Al cojerla, sentí como
si alguna mujer me viera.
Tenia un aroma vago,
que voló al instante; queda
solo el recuerdo del sueño
del placer de aquella esencia.
Tocando con ella, vi
como novias, como estrellas,
un prado lleno de rosas,
un alba de primavera;
una cosa tierna y pura
- que me inundaba de
pena,
que empezaba sonriendo
y acababa entre querellas...
Melancólico o alegre,
sonrio o sollozo en ella,
y siento en mi alma como
si alguna mujer me oyera.
116
38. 'Не знаю, кем она забыта...'
Не
знаю, кем она забыта...
Подняв ее с травы лесной,
я ощутил смущенье - словно
следила женщина за мной...
И в
тот же миг поверхность флейты
покинул пряный аромат -
осталась память сновиденья,
благоуханного стократ.
Я
заиграл на ней: так странно
мне подарил певучий звук
весеннюю зарю, девчушек
и розами покрытый луг,
нежданную печаль и нежность,
стеснившую смущеньем грудь,
как будто беглая улыбка
спешит во вздохе потонуть...
Грусть и веселье, смех и стоны
лились, как будто в полусне, -
так, словно женщина внимала
неведомо откуда мне...
117
39.
'Le he puesto una rosa fresca :'
Le he puesto una rosa fresca
a la flauta melancólica:
cuando cante, cantara
con música y con aroma.
Tendrá una voz de mujer,
vacilante, arrulladora,
plata con llanto y sonrisa,
miel de mirada y de boca.
- Y sera cual si unos finos
dedos jugasen con combra
por los leves agujeros
de la caña melodiosa.-
¡Tonada que no sé
yo,
oída
una tarde en la fronda;
tonada
que fuí a coger
y que
huía entre las hojas!
Para ver si no se iba,
la engañe con una rosa:
cuando llore, llorara
con música y con aroma.
118
39. 'Я розу грустную в тот вечер :'
Я розу
грустную в тот вечер
в задумчивую флейту вдел,
чтоб музыкой и ароматом
озвучила сырой предел.
Пусть
оживет в ней женский голос,
растерянность и доброта,
хрусталь печали и улыбки,
мед взгляда нежного и рта.
Пусть
темнота и трепет пальцев
перебирают неспеша
ленивые уста, в которых
очнулась песня камыша -
точь-в-точь
напев неразличимый,
слетающий с вечерних крон,
когда, едва коснувшись слуха,
меж листьев ускользает он...
И вот
я розу к ней приставил,
чтоб не могли ее унесть, -
пусть музыкой и ароматом,
рыдая, подает мне весть.
119
40.
LUNA SOLA
Cesó el clarín agudo, y la luna esta triste.
Grandes nubes arrastran la nueva madrugada.
Ladra un perro alejándose, y todo lo que existe
se hunde en el abismo sin nombre de la nada.
La luna dorara un viejo
camposanto...
Habrá un verdín con luna sobre una antigua almena.
En una fuente sola, sera
una luna en llanto...
Habrá una mar sin nadie, bajo una luna llena...
120
40. ОДИНОКАЯ ЛУНА
Отзвучала
сирена, и луна все печальней.
Потянуло с востока дорассветным туманом.
Лай собак замирает на окраине дальней,
и весь мир исчезает, потонув в безымянном.
Свет
луны разольется по кладбищенским ивам...
Вспыхнет мох под луною на старинном соборе...
Заблестят ее слезы в роднике торопливом...
И земля опустеет. И останется море...
121
Arte
menor Poemas agrestes Laberinto Melancolía Poemas impersonales
Простое искусство (1909) Деревенские стихи (1910-1911)
Лабиринт (1910-1911) Печаль (1910-1911) Всеобщие стихи (1911)
41.
OTOÑO ULTIMO
Ya el
árbol no es de hojas secas,
ya el árbol solo es de sol.
- ¡Arbolito que era ayer
de oro yerto de dolor! -
Ya el
árbol se ha resignado
a su sereno morir.
Dos meses de sentimiento
le han hecho su oro feliz.
124
41. КОНЕЦ ОСЕНИ
Это дерево с ветхой листвою
стало солнечным шаром литым, -
это дерево скорбное стало
склепом мертвенным... и золотым.
Приготовилось к смерти спокойно,
примирилось уже, что мертво...
Два томительных месяца муки
позлатили страданья его.
125
42.
ANTEPRIMA VERA
Llueve sobre el río...
El agua estremece
los fragantes juncos
de la orilla verde...
¡Ay, que ansioso olor
a pétalo frío!
Llueve sobre el
río...
Mi barca parece
mi sueño, en un vago
mundo. ¡Orilla verde!
¡Ay, barca sin junco!
¡Ay, corazón frío!
Llueve sobre el río...
126
42.
ПРЕДВЕСЕННЕЕ
Капли над водою...
По речным затонам
камыши пригнуло
к берегам зеленым.
Как дохнуло горько
поле молодое!
Капли над водою...
О челнок мой утлый -
в беспросветном мире,
как надежда, смутный!
Над рекой седою -
сердце сиротою!..
Капли над водою...
127
43.
EL VIAJE DEFINITIVO
...Y yo me iré.
Y se quedarán
los pájaros cantando;
y se
quedará mi huerto, con su verde árbol,
y con
su pozo blanco.
Todas las tardes, el cielo
será azul y placido;
y tocarán, como esta tarde están tocando,
las campanas del campanario.
Se morirán aquellos que me
amaron;
y el
pueblo se hará nuevo cada año;
y en el
rincón aquel de mi huerto florido y encalado,
mi
espíritu errará, nostáljico...
Y yo me iré; y
estaré solo, sin hogar, sin árbol
verde,
sin pozo blanco,
sin
cielo azul y placido...
Y se
quedaran los pájaros cantando.
128
43.
КОНЕЧНЫЙ ПУТЬ
...И я уйду. А птица будет петь как пела,
и будет сад, и дерево в саду,
и мой колодец белый.
На
склоне дня, прозрачен и спокоен,
замрет закат, и вспомнят про меня
колокола окрестных колоколен.
С
годами будет улица иной;
кого любил я, тех уже не станет,
и в сад мой за беленою стеной,
тоскуя, только тень моя заглянет...
И я
уйду; один - без никого,
без вечеров, без утренней капели
и белого колодца моего...
А птицы будут петь и петь, как пели.
129
44.
'Me metí en el arbusto:'
Me metí en
el arbusto.
¡Ay, cómo olía,
como olía a la vida!
Me metí en
la corriente.
¡Ay, como huía,
como huía a la vida!
130
44. 'Я погрузился в рощу:'
Я погрузился в рощу.
Как роща благоухала!
Благоухала - непостижимо!
Я погрузился в речку.
Как она убегала!
Как убегала - непостижимо!
Перевод Н. Горской
131
45.
A ANTONIO MACHADO
¡Amistad verdadera, claro
espejo
en donde la ilusión se mira!
... Parecen esas nubes
más bellas, más tranquilas.
Siento esta tarde, Antonio,
tu corazón entre la brisa.
La tarde huele a gloria.
Apolo inflama fraternales liras,
en un ocaso musical de oro,
como de mariposas encendidas;
liras plenas y puras,
de cuerdas de ascuas liquidas,
que guirnaldas de rosas inmortales
decoraran, un día.
Antonio, ¿sientes esta
tarde ardiente,
mi corazón entre la brisa?
132
45. К АНТОНИО МАЧАДО
Как в
зеркало, в дружбу
глядят наши души...
А на закате стало небо
еще спокойней и бездонней.
Сегодня вечером повсюду
тебя я чувствую, Антонио.
А этот
Аполлонов вечер,
он пахнет музыкой и раем,
и наши лиры мотыльками
в закатном пламени сгорают.
Ах,
наши лиры на закате,
где струны - огненные струи!
Не к ним ли завтра эти розы
прильнут бессмертным поцелуем?
А ты -
в дали, где солнце тонет, -
ты помнишь обо мне, Антонио?
133
46.
(Guipúzcoa)
El techo del
vagón tiene un albor - ¿ de
dónde? -
y los turbios cristales, desvanecidos, lloran...
Fuera, entre claridades que van y vienen, hay
una conjuración de montaña y de sombra.
Los pueblos son
de niebla bajo la madrugada;
es como un sueño vago de praderas humosas;
y las rocas, ¿enormes?, están sobre nosotros,
unminentes, perdidas las cimas en la hora.
No pára el tren... Tras unos cristales
alumbrados,
a través de la lluvia, cansada y melancólica,
una mujer, confusa, bella, medio desnuda,
nos dice adiós...
- ¡Adiós!
El agua habla,
monótona.
134
46. (Гипускоа)
На потолке
вагона размытый блик - светает?
Заплаканные окна туманятся белесо...
Смыкаются разрывы - и снова пролетают
прильнувшие друг к другу потемки и утесы.
Селенья
пеленою окутаны, как снами,
которыми забылись сырые луговины;
несокрушимы скалы, встающие над нами,
в тумане - или в небе? - пропав до половины.
Без
остановки мимо... За изморосью хмурой
в мутнеющем оконце бегущего вагона
мелькнет полунагая прекрасная фигура:
- Прощай!
-
Прощай!
Лишь
капли бормочут монотонно.
135
47.
'Entre nubes dramáticas, surje, sucia,
la aurora:'
Entre nubes dramáticas,
surje, sucia, la aurora
- ¿el
naciente?, ¿el poniente? - Los confusos molinos,
cerrados,
espectrales, jiran inútilmente
al
viento melancólico del sur entristecido.
Valles fantasmagóricos, de
una vaga dulzura,
tienen, entre la niebla, rebaños indecisos.
La tosca silueta del pastor, sobre un rojo
cristal de cielo, corta su negrura de idilio.
Pardos pueblos de piedra;
cementerios de yeso,
opacos, sin verdores - ¡Oh,
sin rosas, sin nidos! -
... Un
sol defícil, que descubre, poco a
poco,
campos desiertos de barbechos amarillos...
136
47. 'Беспокойные тучи сочатся зарею - :'
Беспокойные
тучи сочатся зарею -
утро? вечер? Бесцельно кружат в отдаленье
крылья сумрачных мельниц за дымкой сырою,
на унылом ветру расплываясь, как тени.
Полупризрачны
и безмятежны долины,
и туманны отары на склонах белесых.
Грубо выведен чернью на кромке карминной,
мирно дремлет пастух, опираясь на посох.
Бурый
камень селений; погосты на взгорье -
и ни ветки зеленой, ни розы, ни птицы!
Трудно брезжит рассвет в нелюдимом просторе,
где на брошенной пашне бурьян золотится.
137
48.
'Umbría, el agua corre cerca de nuestra
alma:'
(Les forets futures se balancent
imperceptiblement aux forêts
vivantes.
Maurice de Guerin)
Umbría, el agua corre
cerca de nuestra alma.
Pasa un frescor de rosas de arroyo y zarza. El viento
conmueve las estrellas, y trae a nuestra calma
un aroma de prados de amor y sentimiento.
Todavía en la luna yerran
claras del día.
En la colina, negra sobre el cielo alumbrado,
una cabra, entre flores, mece la melodía
de un dulce tintineo, doliente y prolongado.
¿Amor adolescente!
Aún el alma está tierna,
como la flor de almendro, como la mejorana,
y ya el placer presente le prepara esa interna
campiña de dolor que ha de tornar mañana!
138
48. 'Омыла нам сердца тенистая водя, :'
Les forêts futures se balancent
imperceptiblement aux forets
vivantes.
Maurice de Guerin1
Омыла нам сердца тенистая водя,
и пахнет розами ручей среди малины.
А в небе на ветру колышется звезда,
льют нежный аромат нездешние долины.
Уже царит луна над отсветами дня.
В небесной ясности коза стоит на круче,
одна среди цветов, и падает, звеня,
капель бубенчика протяжно и плакуче.
Любовь так молода! Еще душа нежна,
как цвет на миндале, как стебель майорана,
еще блаженно спят под сердцем семена
грядущих горестей, посеянных так рано!
1 Грядущие
леса скрытно колышутся в нынешних. Морис де Герен (фр.).
139
49.
'El alma de las flores divaga entre la lluvia:'
(... las tejas
llovidas,
con flores.
J. R. 3.)
El alma de las flores divaga
entre la lluvia.
¡Oh flores amarillas de los tejados, flores
que embalsamáis de un dulce perfume penetrante
y nauseabundo el tedio de mi vida sin orden!
Olor como una voz virjen que
lastimara;
idilio sin sentido, leyenda de colores
tristes, con casas pobres en bosques solitarios,
con grandes ojos bellos, celestes y precoces...
¡Qué olor y que
dolor de flores amarillas,
que tienen el encanto de las cosas de entonces!
... Y duele el
corazón nostáljico, lo
mismo
que si lo traspasaran las amarillas flores...
140
49. 'Бродят души цветов под вечерним дождем:'
(... Черепицы
в дожде
и в цветах.
X.P.X .)
Бродят
души цветов под вечерним дождем.
О ростки желтоцвета по кровельным скатам,
вы опять отогрели заброшенный дом
нездоровым и стойким своим ароматом!
Он как
голос, который заплакать готов,
или сказка лесная, с лачугой в низине,
где невеселы краски, и много цветов,
и большие глаза нелюдимы и сини...
Привкус
горя навек с этим запахом слит
и возник в незапамятно-давние годы...
Крыша пахнет цветами, а сердце болит,
словно эти цветы - его желтые всходы.
141
50.
A UN POETA para un libro no
escrito
Creemos los nombres.
Derivaran los hombres.
Luego, derivaran las cosas.
Y sólo quedara el mundo de
los nombres,
letra del amor de los hombres,
del olor de las rosas.
Del amor y las rosas,
no ha de quedar sino los nombres.
¡Creemos los nombres!
142
50. ПОЭТУ для ненаписанной книги
Да сотворим имена.
Нам недолгая жизнь дана.
Жизнь вещей - и та коротка.
Остаются навеки одни имена:
не любовь - о любви строка,
не цветок - названье цветка.
У любви и цветка
жизнь - бессмертье, когда им даны имена.
Да сотворим имена.
143
Historias Domingos El corazón en la mano Bonanza La frente pensativa
Истории (1909-1912) Воскресные дни (1911-1912) Сердце
в руке (1911-1912) Затишье (1911-1912) Задумчивое лицо (1911-1912)
51.
(Otoño)
El cauce va quedando fuera, con la resaca.
Cada vez es mas baja y mas triste la orilla.
Bajo el puente ferroso, el sol, en fuga opaca,
pasa una amarillenta y roja pesadilla.
¡Horizontes del agua! Un
enorme diamante
planea, albino, en el ocaso. El laúd tardío
que no puede arribar, ancla, bello y distante,
ante el esmerilado poniente igual y frío.
Es olor todo el ámbito.
Por la marisma hueca,
los juncos tienen alas. Y en la lama - ancho viento
el sol que muere, como a una gran hoja seca,
pinta nervios de luz, en tejido sangriento.
146
51. (Осень)
Русло,
ширясь, пустеет от отлива к отливу.
Все мрачней и невзрачней топкий берег низовья.
Под мостом вороненым беглый луч торопливо
разрывает завесу, набухшую кровью.
Кромка
моря! Как будто алмазная льдина
в глубь заката дрейфует... Пакетбот запоздалый
бросил якорь в лимане и застыл лебедино
в полированном небе холоднее металла.
Стали
запахом дали. В обмелевшей низине -
тростниковые крылья. И, как тусклую ризу,
солнце ткет - умирая, словно лист на осине, -
световые прожилки по кровавому бризу.
147
52.
'¡Este retrato de niña:'
¡Este retrato de
niña
doliente!.. ¡Como me mira,
cuando la tarde caída
lo sume en su melodía!
¡Ay, que bienestar, que
intima
presencia de estrella mía!
... Gomo una niña
divina,
que recordara mi vida.
Y todo se idealiza.
La miseria se hace brisa.
La mano torpe que iba
a la sombra, queda fija.
¡Eternidad, dulce
niña!
148
52. 'О эта девушка в раме! :'
О эта
девушка в раме!
С какой на меня тоскою
глядит она вечерами,
заслушавшись их покоя!..
...Сияя
такой родною
звездою пути земного!
...Судьбою, забытой мною,
из мира сойдя иного!
Меняется
все, что было,
И жалкая скоротечность,
что мучила и манила,
рассеивается... Вечность,
девический образ милый!
149
53. PIRINEOS (Nostaljia de domingo)
Al entrar en España, va
cayendo la tarde...
En los picos, el sol se eleva eternamente.
- El mundo se abre -. Y los techos de
pizarra
se quedan en el foro de los pueblos franceses.
La torre de Sallent repica allá en el fondo.
- Es domingo -. La brisa juega en
las peñas verdes.
El ocaso es mas puro cada vez. Huele el sur
rnás.
Es más claro el ondear de las
mieses.
Por los prados con flor, en una
paz de idilio,
mujen, echadas, mansas vacas rosas de leche.
El habla del zagal nos toca el corazón.
La patria va alejando, maternal, a la muerte...
Ventura, soledad, silencio. Las
esquilas
llenan, cual las estrellas el cielo, el campo alegre.
Silencio, soledad, ventura. El agua, en todo,
canta entre el descendente reir de los cascabeles...
150
53. ПИРЕНЕИ (Воскресная ностальгия)
Подъезжаешь
к Испании. Стелются тени.
Солнце замерло, стоя с вершинами вровень.
Мир открыт. Очертанья французских селений -
как бледнеющий фон в пятнах шиферных кровель.
Звон
сальентских курантов плывет над округой.
Воскресенье. По рощицам ветер резвится.
Все прозрачнее небо. Дыхание юга
все хмельней. Все отчетливей волны пшеницы.
Доцветающий
лог безмятежен и ласков,
и коровы мычат, разбредаясь низиной.
В
самом сердце звучит перекличка подпасков...
Снова родина гибель отводит от сына.
Тишь,
безлюдье, блаженство. Омытые долы
в колокольцах, как небо в затепленных звездах.
Тишь, блаженство, безлюдье. Лишь нотой веселой
бубенцам и ручью откликается воздух.
151
54.
FIESTA DE PUEBLO (Patio de marmol del palacio
viejo)
Los arcos están rejios de reflejos
granates,
de ámbar, verdes, del sol en la cristalería;
desbordado, el aljibe, sobre las losas mates,
abre jardines de una auroral pedrería.
Por el ámbito fresco, con
ecos metalinos,
gorjea el verdón, libre de su jaula de plata.
El surtidor, enhiesto, raya sus diamantinos
chorros, al sol, en oro, en malva, en escarlata.
... En torno, sueña el campo
solo. Las once. Aún suena
la torre; aun el cielo está herido de pitos.
Y, bajo el azul májico, el caserón se llena,
ante la fiesta pobre, de sueños infinitos.
152
54. ДЕРЕВЕНСКИЙ ПРАЗДНИК (Мраморный дворик
старинного дворца)
Луч в
радужной аркаде запутался, играя,
и отсвет зелен, розов, янтарен, фиолетов;
бежит вода из чаши и ниспадает с края
висячими садами несчетных самоцветов.
Осыпал
клест округу руладою чеканной,
простившись со своею серебряною клеткой.
Пронизанная солнцем, дрожит струя фонтана,
мерцая то багряной, то золотой расцветкой.
...Долина
задремала. Одиннадцать. Ни тени.
Бьет
колокол, и небо изранено стрижами.
И под
волшебной синью толпятся сновиденья,
на немудреный праздник сходясь в безлюдном храме.
153
55.
CARNAVAL AGRESTE
¡Vienen los días de
agua y sol!
¡Alegres días de agua y sol!
- ¡Soledad de mi amor! -
...¡Los
tristes días de agua y sol!
¡Domingo azul de carnaval!
¡Oro y lluvia contra el cristal!
- ¡Amor en soledad! -
¡Ocaso
gris de carnaval!
- Su alma, en el atardecer, se
disfraza de luz y de fe.
- ¡Soledad de los tres! -
- ¿Me conoces? - No se, no se... -
Vienen los días de agua y
sol.
¡Alegres días de agua y sol!
- ¡Soledad de mi amor! -
...¡Los
tristes días de agua y sol!
154
55. СЕЛЬСКИЙ КАРНАВАЛ
Неделя солнца и воды!
Веселье солнца и воды!
- Моей любви, моей беды! -
...Похмелье солнца и воды!
Над карнавальной суетой
бьет в окна ливень золотой!
- А сердце бродит сиротой! -
И вечер серый и пустой...
- В ее зрачках вечерний свет,
как будто верности обет.
(Вечерний свет, неверный свет!)
- Не узнаешь? - И да и нет...
Неделя солнца и воды!
Веселье солнца и воды!
- Моей любви, моей беды! -
...Похмелье солнца и воды!
155
56. EL PAJARITO VERDE (La niña)
Morado y verde limón
estaba el poniente, madre.
Morado y verde limón
estaba mi corazón.
¡Verdugones de los golpes
de su rudo corazón!
...Morado y verde limón
estaba el poniente, madre.
156
56. ЗЕЛЕНАЯ ПТАХА (Девушка)
Все
было к исходу дня
лимонным и синим, мама.
Все было к исходу дня,
как на сердце у меня.
А
сердце его глухое
молчало, меня казня!
...Все было к исходу дня
лимонным и синим, мама.
157
57. 'El recuerdo se
va :'
El recuerdo se va
por mi
memoria larga, removiendo
con
finos pies las hojas secas.
- Detrás, la casa está
vacía.
Delante,
carreteras
que
llevan a otras partes, solas,
yertas.
Y la
lluvia que llora ojos y ojos,
cual si
la hora eterna se quedase ciega. -
Aunque la casa esta muda y
cerrada,
yo, aunque no estoy en ella, estoy en ella.
Y... ¡adiós, tu que caminas
sin volver la cabeza!
158
57.
'Уходит память, :'
Уходит память,
тонкими ступнями
волнуя на ходу сухие листья.
Там,
позади, покинутые стены,
а впереди все мертвенней и мглистей
теснятся по обочинам деревья
и сотни глаз выплакивает ливень -
как будто слепнет замершее время.
Я
позади, но дом необитаем,
меня там нет, и вспоминать не надо...
Что ж, распростимся с тою, что уходит,
не бросив даже взгляда!
159
58.
AMOR
Ten cuidado,
cuando besas el pan...
¡Que te besas la mano!
160
58. ЛЮБОВЬ
Не будь же слеп!
Не поцелуй руки,
целуя хлеб!
161
59.
'¡Tardes de los domingos del invierno, :'
¡Tardes de los domingos del
invierno,
cuando todos se han ido!
... El sol verdeamarillo llega,
puro, hasta los rincones fríos;
y en las rosas, cuidadas,
la mañana, con limpio
amor, se oye
la luz.
Parece
la hora ideal un libro mío.
Y ando sonriendo solo por la casa
toda.
oliendo
con el alma,
recojiendo
y besando el pan caído.
162
59. 'Воскресный январский вечер, :'
Воскресный
январский вечер,
когда ни души
нет в доме!
...Зелено-желтое солнце
на
окнах, и на фронтоне,
и в
комнате,
и на
розах...
И
капают капли света
в
пронизанный грустью воздух...
Протяжное время сгустком
застыло
в раскрытом томе...
На
цыпочках тихо бродит
душа в опустелом доме,
упавшую крошку хлеба
разглядывая на ладони.
163
60. CANCIÓN DE OTOÑO
Por un camino de
oro van los mirlos... ¿A donde?
Por un camino de oro van las rosas... ¿A donde?
Por un camino de oro voy... ¿A donde,
otoño? ¿A dónde, pájaros y flores?
164
60. ОСЕННЯЯ ПЕСНЯ
По закатному золоту неба журавли улетают... Куда?
И уносит река золотая золоченые листья... Куда?
Ухожу по жнивью золотому, ухожу и не знаю - куда?
Золотистая осень, куда же?.. Куда, золотая вода?
165
61.
EL NOSTALJICO
¿Mar desde el huerto;
huerto desde el mar?
¿Ir con el que pasa
cantando;
oírlo, desde lejos, cantar?
166
61. В ТОСКЕ
Море за садом?
Сад за кормой?
Слушая песню, идти с нею рядом?
Слушать, как песня прошла стороной?
167
62.
CANCIÓN AGRIDULCE
Un poquito de sol,
y el
jardín chorreante chorrea luz, amor.
¡Un poquito de sol,
y mis
ojos que lloran llorarán luz, amor!
168
62. ГОРЬКО СЛАДКАЯ ПЕСНЯ
Вспыхнуло солнце, родная моя,
и лучи вместо ливня пролились на сад.
Вспыхнуло солнце, родная моя,
и глаза мои свет, а не слезы струят.
169
63.
CANCIÓN DE INVIERNO
Cantan. Cantan.
¿Donde
cantan los pájaros que cantan?
Ha llovido. Aun las ramas
están
sin hojas nuevas. Cantan. Cantan
los
pájaros. ¿En donde cantan
los
pájaros que cantan?
No tengo pájaros en
jaulas.
No hay
niños que los vendan. Cantan.
El
valle esta muy lejos. Nada...
Yo no se donde cantan
los
pájaros - cantan,
cantan -,
los
pájaros que cantan.
170
63. ЗИМНЯЯ ПЕСНЯ
Пели. Все время пели.
Где они пели - птицы, которые пели?
В дождевой канители заледенели
голые ветки. Но - пели! Пели
птицы. В каком краю они пели -
птицы, которые пели?
В клетке - ни канарейки, ни свиристели.
Птицеловы не проходили. И опустели
рощи. Где ж они пели на самом деле?
Не знаю, где они пели,
птицы... Но пели - пели! -
птицы, которые пели.
171
64.
'Pintor que me has pintado :'
Pintor que me has pintado
en este cuadro vago de la vida,
tan bien, que casi
parezco de verdad; ¡ay; pínta-
me nuevamente, y
mal, le modo
que parezca
mantira!
172
64. 'Художник, ты изобразил :'
Художник,
ты изобразил
меня так живо, так правдиво,
что верится мне: это - я;
теперь меня изобрази, во
всем не схожего со мной,
чтоб верилось: изображенье - лживо.
173
Pureza El silencio de oro Idilios Monumento de amor
Чистота (1912) Золотое безмолвие (1911-1913) Идиллии
(1912-1913)
Памятник любви (1913-1916)
65.
(Abril)
(A Ramón de Basterra)
Riegan nuestro jardín.
Huele a violetas
aún. En el renovado laurel, el gorrión inicia
la Marsellesa.
¡Oh, qué delicia,
amigo, ser poetas
y esperar, como a un dios, a abril florido!
¡Trueque de almas y de
cielos!
En los
huevos del nido
del
corazón, a la serena luz templada,
sentimos
un moverse de polluelos,
entre
un olor a lirio apetecido
y a
rosa deseada.
¡Corazón perenal,
laurel sin nombre, blando
sol del alma:
Viva la hora venidera!
...
Bajo el
arco que, afuera,
nos
pone el agua azul de primavera,
la
nidada, por dentro, está piando.
176
65. (Апрель)
Рамону де Бастерре
Сад
поливают. Свеже пахнет ранней
фиалкою. На лавре орошенном
ликует воробей.
Как
хорошо нам,
поэтам, в ожиданье
апреля, словно бога молодого!
Душа
яснеет вместе с небесами!
И
сердце, как гнездо, уже готово
под кротким этим светом
ожить новорожденными птенцами, -
овеянное розою медовой
и ландышевым цветом.
Зеленый
лавр мой, сердце молодое,
заря души:
- Так
здравствуй, час грядущий!
...Не
умолкает выводок, поющий
из потаенной кущи,
омытой вешней голубой водою!
177
66. (Aldea)
Fría es la
noche y pura.
La luna, limpia,
albea
oblicuamente la pared.
Oscura
y redonda, la
salvia, que menea
sus cálices mojados de relente,
embriaga la paz.
La estrella llora,
virando hacia el
poniente,
verde temblor sobre la sola acacia...
Se oye jirar el
mundo...
Y en la hora
clara y llena de
gracia,
lo que es humilde tiene
una belleza eterna: el descansado y blando
rucio que llama, en alto bando,
a un hermano; la brisa distraída
de la pobre ribera conocida;
el tardo grillo; el gallo alerta
178
66. (Деревня)
Свежеет ночь, светлея.
Луной, уже косою,
белен забор.
Соцветия шалфея
под крупною росою
закрылись и почти не шевелятся,
но все душистее.
Зеленой дрожью
сквозит звезда из гущины акаций,
катясь во тьму слезинкою глухою...
Вращается земля...
И в час погожий,
в забытый час привета и покоя,
сама неприхотливость
прекрасна навсегда: и эти кони,
что мягким ржаньем на далеком склоне
зовут друг друга;
и сонный бриз; и нищая излука;
и трель сверчка... Петух звонкоголосый
179
que, un momento, despierta
las rosas con su voz que quiebra albores
por los llanos del alba...
Belén viene
a todos los corrales...
Casi incoloros, los colores
parecen de cristales...
180
ударил
зорю, пробуждая розы
и высекая первый блик рассветный
в долинах неба...
Вифлеем нисходит
в
любой закут невзрачный...
Цвета
почти бесцветны
и как стекло прозрачны...
181
67.
(Aldea)
El cordero balaba dulcemente.
El asno, tierno, se alegraba
en un llamar caliente.
El perro ladreaba,
hablando casi a las estrellas...
Me desvelé, Salí. Vi huellas
celestes por el suelo
florecido
como un cielo
invertido.
Un vaho tibio y blando
velaba la arboleda;
la luna iba declinando
en un ocaso de oro y seda,
que parecía un ámbito divino...
Mi pecho palpitaba,
como si el corazón tuviese vino...
Abrí el establo a ver si
estaba
El allí.
¡Estaba!
182
67. (Деревня)
Блеял ягненок, малыш-непоседа,
осел, вдохновенно и страстно,
рассказывал что-то соседу.
И пес громогласно
со звездами вел беседу.
Я пробудился. И вышел. И слепо
пошел по небесному следу,
по волнам цветочного полотна,
по росному слепку
облачного руна.
В мареве теплом неясном
опушка ближнего леса;
горизонт, золотой и атласный,
полон лунного блеска,
как сказочная страна.
В груди какие-то всплески,
словно плещет струя вина.
Дверцу в сказку я приоткрыл с опаской -
и Младенца в яслях осветила луна.
Перевод Н. Горской
183
68.
VÍSPERA
¡Hora morada y profunda,
áurea y roja de calidos luceros!
- Altas, profusas, lejanas,
multiplican, oscuras, las campanas
sus sones pregoneros. -
El ambiente se inunda
de un viento ardiente de pureza,
y un cielo no pintado
se va estendiendo entre las nubes granas
y redondas.
El ánjel del pasado lo ha cruzado,
resplandeciendo belleza.
- Altas, profusas, lejanas,
multiplican, oscuras, las campanas
sus sones vesperales. -
La cabeza febril se me ha doblado
sobre los tibios cristales
del jardín verdeazul en la penumbra,
rosado de los últimos rosales.
Mi corazón se alumbra
de oro blanco por dentro
súbitamente.
... ¡Ahora sí que
encuentro
en mí tu porvenir, puro pasado!
184
68.
БЛАГОВЕСТ
Глубокий час, сиреневый и синий,
в янтарных теплых звездах!
- Плеща
колоколами,
как темными крылами,
гудит вечерний воздух. -
Прозрачно
растекается в низине
каленый ветер горный,
клоками рдеет облачное пламя,
и небеса просторны.
Ангел детства,
такой же светозарный, тихо реет.
- Плеща
колоколами,
как темными крылами,
округа вечереет. -
Последних
роз вершится чародейство,
и смутной головою
клонюсь я к саду, к теплым самоцветам,
зелено-голубым за полумглою.
И сердце не печалью,
но золотом и светом
исходит...
Лишь теперь я различаю
грядущий
день твой, светлое былое!
Перевод А. Гелескула
185
69.
(Sueño)
Por mi ruina
hueca
anda un pausado viento
esta tarde encendida.
- Alrededor, la tierra seca
refulje, en un ondulamiento
de mieses de otra vida. -
... El
rumor corresponde
a aquel rumor.., ¿de donde?;
la esencia a aquélla, ¿a cuál esencia? ..
Sí, fué una tarde de esta trasparencia
en un campo.., ¿de dónde?
Y el dolor
rumoroso y trasparente,
como un verdón trasfigurado,
que va a cantar ya eternamente,
se entra, dorado, por mi vana frente
y sale por mi vano corazón, dorado.
186
69. 'Лишь ветер, затихая, :'
Лишь ветер, затихая,
шумит перед закатом
в моей пустой руине.
Вокруг земля сухая
об урожае снятом
печалится доныне.
А ветер так знакомо
другому откликается... какому?
И дышит в этой свежести иная...
Не эту ли прозрачность окоема
я смутно вспоминаю?
И свежесть, как душа зеленой птицы,
к долинам вечных песен отлетая,
в моих глазах пустынных золотится
и, вечности прозрачная частица,
пронизывает сердце, золотая.
187
70.
(Entretiempo)
¡Los arboles deslumbrantes
del otoño, por la tarde,
en esos parajes limpios
del campo, cuando se han ido
todos, y no queda mas
que uno con la soledad!
¡Las cosas que ellos nos
dicen!
¡Los inmensos imposibles
que nos trasparentan! - ¡Oro
eterno nos quema los ojos! -
¡No
acaba la hoja con sol
ante nuestro corazón!
188
70. (Осень)
Деревья
- ярче костра
в осенние вечера...
На прибранном этом поле,
в этом сквозном раздолье,
где нет ни души, они
так бесконечно одни!
Смешны
им наши вопросы!
Нас видят эти колоссы
насквозь - прожигает нас
золото вечных глаз.
Душам нашим в укор
солнечный их убор!
189
71.
LUZ ULTIMA
Luz en la selva en sombra,
¿te has perdido?
¡Que el sol se fue, luz en
la selva en sombra!
Luz, mira: ¡te has quedado
jugando con las verdes hojas!
Di: ¿que harás ya,
si el sol tuyo se fué?
... Luz, ven a esta hoja
blanca, y mi sentimiento
oscuro, eternamente, niña rosa, dora.
190
71.
ПОСЛЕДНИЙ ЛУЧ
Луч под вечерней кроной, ты
покинут?
Твой день ушел, луч
под вечерней кроной!
Взгляни,
малыш - ты слишком заигрался
с ее листвой зеленой!
Твой
день ушел. Что станется с тобою?
...Останься
же на этом
листке бесцветном и мои потемки
позолоти навек последним светом.
191
72. 'Tarde ultima y serena, :'
Tarde ultima y
serena,
corta como una vida,
fin de todo lo amado;
¡yo quiero ser eterno!
- Atravesando
hojas,
el sol, ya cobre, viene
a herirme el corazón.
¡Yo quiero ser eterno! -
Belleza que yo he
visto,
¡no te borres ya nunca!
Porque seas eterna,
¡yo quiero ser eterno!
192
72. 'Пришел, как жизнь, короткий, :'
Пришел, как жизнь, короткий,
прощальный, тихий вечер.
Конец всему родному...
А я хочу быть вечным!
Листву в саду кровавя
и душу мне увеча,
пылает медь заката...
А я хочу быть вечным!
Как этот мир прекрасен!
Не задувайте свечи...
Будь вечным этот вечер,
и я да буду вечен!
193
73.
'¡Tus dos manos, esperanza:'
¡Tus dos manos, esperanza
mía, y condúceme, enhiesto,
bajo las estrellas puras
del cielo que llevo dentro!
Clara, la una me guíe;
con otra, déjame ciego
en la pureza de nieve
de su palma de lucero.
- ¡Paisajes que, por lo hondo
de mi alma azul, veremos:
lunas de mi corazón,
fuentes de mi sentimiento! -
¡No me dejes mas salir
a los deciertos del cuerpo!
¡Siempre adelante, esperanza,
por dentro de mí, derecho!
194
73. ' Подай мне, надежда, руку, :'
Подай мне, надежда, руку,
пойдем ли незримый гребень,
туда, где сияют звезды
в душе у меня, как в небе.
Закрой мне другой рукою
глаза и потусторонней
тропинкой веди, слепого
от снега твоей ладони.
Зато мы такие дали
увидим при свете грусти:
под полной луною сердца
любви голубое устье.
Меня схорони во мне же
от жара мирской пустыни
и путь протори в глубины,
где недра, как небо, сини.
195
74. '¡Agua corriente eras :'
¡Agua corriente eras
y te me fuiste de las manos!
¿En que lecho de amor,
hecha cristal, te habrás parado,
corriendo solo dentro de ti misma
a tu propio mar solo, ardiente y májico?
¡Oh fresco remolino,
que empieza, eterno, en ti, y acaba, eterno,
en ti, y prende lo que ansia
en su raudal cuajado!
196
74. ' Безудержной волной :'
Безудержной
волной
была ты и ушла из-под ладоней!
На чьей груди замедлится твой бег
и где замрет он заводью зеркальной -
и ты уйдешь, затихшая, в себя,
в глубь жаркого и сказочного моря?
О
свежий ключ, который вечно бьет
в тебе и без конца в тебя уходит,
затягивая все, чем истомился,
в оцепенелый свой водоворот!
197
75.
'¡Oh, como me mirabas!:'
¡Oh, como me mirabas!
Parecía
que te hubiera cortado mi crueldad
los parpados.
Y yo iba
- ¡desde tan lejos, a tu
lado! -
como un
naufrago negro, a tu alma viva,
¡faro de eterna luz, mujer, sobre la carne
eternamente acojedora de tu orilla!
198
75. ' О, как же ты глядела!:'
О, как
же ты глядела!
Казалось,
моя жестокость откромсала веки.
И я рванулся, -
из
последней дали! -
как тонущий, к живой твоей душе,
на вечный свет к радушью маяка
на берегу спасительного тела!
199
76. (Oberón solo)
No te he tenido más en mí,
que el no tiene al árbol de la orilla;
yo, pasando, me estaba siempre en tu alma;
tú, estando en mi alma siempre, nunca te venías...
Bastaba un cielo ciego, un pobre viento,
para que desaparecieras de mi vida.
200
76. (Оберон - один)
Ты мне
принадлежала,
как отраженье дерева реке,
и я, не разлучаясь, убегал,
и ты, не разлучаясь, оставалась...
Но стоило подуть однажды ветру
и небу потемнеть, как ты исчезла.
201
77. (Oberón a Titania)
Mar en calma, la noche plateada
se ofrece, inmensa, a
mi amargura:
ruta total de puro azul
para ultraocasos solos de ventura ultima.
¡Si llegara yo a ti,
nadando en esta luna!
202
77. (Оберон к Титании)
На море штиль, серебристая ночь
хочет помочь мне развеять унынье.
Путь до тебя и закатов твоих
выстелен сплошь неподдельной синью.
Ах, если бы мне
доплыть до тебя на этой луне!
203
Sonetos
espirituales Estío
Духовные сонеты (1914-1915)
Лето (1915)
78.
NADA
A tu abandono
opongo la elevada
torre de mi divino pensamiento.
Subido a ella, el corazón sangriento
verá la mar, por el empurpurada.
Fabricare en mi
sombra la alborada,
mi lira guardare del vano viento,
buscare en mis entrañas mi sustento...
Mas iay!, ¿y si esta paz no fuera nada?
¡Nada, sí, nada, nada!.. - O
que cayera
mi corazón al agua, y de este modo
fuese el mundo un castillo hueco y frío...
Que tú
eres tu, la humana primavera,
la tierra, el aire, el agua, el fuego, ¡todo!
... ¡y soy yo solo el pensamiento mío!
206
78. НИЧТО
Высокой мысли башню крепостную
в твоей глуши я выстрою на взгорье,
и сердце с высоты осветит море,
багряной пеной волны коронуя.
Я сам затеплю искру золотую,
в моих потемках сам зажгу я зори,
в себе самом, единственной опоре,
обретший мир... А будь это впустую?
Ничем, ничем!.. И сердце, остывая,
пойдет ко дну, и крепостные своды,
холодные, застынут нелюдимо...
Ты - это ты, весна! Душа живая,
ты воздух и огонь, земля и воды!
...а я лишь мысль и ничего помимо...
207
79. RETORNO FUGAZ
¿Gomo era, Dios
mío, como era?
- ¡Oh corazón falaz, mente indecisa! -
¿Era
como el pasaje de la brisa?
¿Gomo la huida de la primavera?
Tan leve, tan voluble, tan lijera
cual estival vilano... ¡Sí!
Imprecisa
como sonrisa que se pierde en risa...
¡Vana en el aire, igual que una bandera!
¡Bandera, sonreír,
vilano, alada
primavera de junio, brisa pura...
¡Que loco fue tu carnaval, qué triste!
Todo tu cambiar trocóse en
nada
- ¡memoria, ciega
abeja de amargura! -
¡No
se como eras, yo que sé que fuiste!
208
79. МИМОЛЕТНОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ
Как
это было, как все было, Боже?
- Ты лживо, сердце. Разум, ты в смятенье.
Все было словно ветра дуновенье?
Или на
легкий бег весны похоже?
Так
зыбко было, словно в летней дрожи
пух одуванчика, одно мгновенье
живущего... И так исчезновенье
улыбки в смехе незаметно тоже...
Дыханье
ветра, одуванчик, крылья
весны июньской, тонкая улыбка...
- о память горькая, пчела слепая! -
все
перешло в ничто - и без усилья
малейшего... все так легко, так зыбко...
И знать - что ты была, какой - не зная!
209